Текст книги "Сводные (СИ)"
Автор книги: Юлия Жукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
Глава 25 (три месяца спустя)
– Сергей Владимирович, вы думаете мы с вами здесь шутки шутим? – недовольно поинтересовался следователь, опускаясь на стул напротив Метельского и скрещивая ладони на столе. – Я вас спрашиваю еще раз, что вы знаете о делах, что вел ваш тесть и президент Ковальский?
Метеля сжал зубы и поднял лицо, усмехаясь ситуации в которой оказался. Хотелось неслабо выразиться, но сдержался. Знал, что каждое его слово записывают. Ему теперь нужно аккуратно подбирать слова, лишь бы случайно не сказать ничего, что может Юлю подставить. Только о ней сейчас мог думать. Не простит себе, если это её коснется.
А ведь все было не так уж плохо в последнее время. Видимо, он слишком погрузился в их отношения, потерял бдительность, поэтому и не заметил всего, что происходило вокруг. Но, черт возьми, Бог свидетель, ему было на что отвлечься.
Все началось с того самого утра, когда он проснулся в доме бабы Кати от звонка мобильного. Андрей Крюк – человек, занявший место Волыны после его гибели, назначил встречу, пообещав информацию о прошлом Ковальского. Лишь это стало достаточной причиной, чтобы он оставил Юлю на утро после того, что было между ними ночью. Тогда он даже не подозревал, какую именно информацию получит на руки. А после того, как у него оказались контакты юриста, что занимался всеми делами Бурова в прошлом, Сережа несколько часов просидел в машине с папкой в руках, пытаясь продумать, как поступить дальше. Раньше, до той ночи, он бы не раздумывая пустил бумаги в ход. Разыскал бы этого юриста, привлек прессу, телеканалы и обличил бы его во лжи. Сделал бы все, чтобы эта информация стала достоянием общественности независимо от того, к чему бы все это привело его самого. Еще вчера ему было нечего терять, а сегодня… Стоило ему закрыть глаза и он видел лицо Юли в моменты обоюдной страсти, вновь чувствовал её запах, ощущал на коже несмелые касания мягких пальцев. Он прекрасно понимал, что волна, которую он поднимет, погубит их всех. Навсегда разрушит жизнь, что они построили.
И ведь он тогда приехал в дом бабы Кати с твердой уверенностью поговорить с Юлей начистоту. Рассказать все, попробовать вместе принять решение о том, как действовать дальше. Но то, как она встретила его, перечеркнуло все планы мужчины. Девушка была не просто отсраненной, она словно делала вид, что прошлой ночи вообще не существовало. Будто не было их откровеных признаний, сводязих с ума ласк, абсолютной близости. Вначале, он держал себя в руках, пытался понять и пробовал с ней говорить. Просил, умолял, обещал, что все будет хорошо. А потом сорвался. Наговорил ей много чего, что все эти годы внутри себя хранил, первернул стол, отбутснул несколько стульев, и ушел. Наворачивал круги до самой ночи вокруг деревни, и лишь после двенадцати к дому вернулся. Он даже выйти из машины не успел, как она молча села на заднее сидение и холодным голосом, лишенным эмоций, попросила отвести её домой. Словно не к мужу обратилась, а к таксисту. Но ему ничего не оставалось, как забрать с крыльца подготовленные сумки и отправиться домой. Ехали молча, лишь изредка скрещиваясь взглядами через зеркало дальнего вида. И только рядом с городом он не выдержал и заговорил первым. Искренне извинился за несдержанность и попросил объяснить, почему она так себя повела. Но Юля не ответила искреностью, лишь неоднозначно пожала плечами, признавая, что совершила ошибку.
Несколько дней по приезду домой Метеля не находил себе места. Осаждал её, продолжая злиться. В какой-то момент обида была такой сильной, что, казалось, он просто её возненавидит. Но ненависть никак не приходила. Смотрел на неё и думал, что с ума сойдет от непонимания и бессилия. А в сердце все равно теплилось признание, что она сделала в деревне. Как бы там ни было, продолжал верить в простые, но такие чистые слова любви, что она произнесла. Не собирался мириться с тем, что она не хотела быть с ним. Понял, что как бы там ни было, сможет перебороть её страхи. На что угодно пойдет, лишь бы снова ощутить её рядом.
Сменил тактику, начал действовать иначе. Поставил точку в отношениях с Лерой. Не мог больше обманывать ни себя, ни её. И теперь каждый вечер к ужину возвращался домой. Покупал для неё букеты цветов, устраивал милые сюрпризы. Она пыталась отстраняться, делать вид, что все это ей не интересно, но с каждым днем Метельский буквально кожей чувствовал, что она оттаивает. Улыбается, когда он не видит, гладит лепестки подаренных цветов. А в прошлом месяце ему вообще показалось, что она передумала и решила поддаться ему. Он тогда едва переступил порог их дома, возвратившись с работы, как она кинулась к нему в обьятья. Сережа тогда даже шелохнуться побоялся, так и стоял аккуратно прижимая жену к себе и пытаясь понять, что побудило её на контакт. Так и не понял от радости она или наоборот поддержку искала, а когда попробовал спросить, она отстранилась и сбежала в свою комнату, отказавшись от ужина. Он тогда пол ночи просидел под её дверью, пытаясь разговорить, но ничего не вышло. Она словно боялась сделать шаг к нему навстречу, словно именно он и был тем самым последним, что разделял их, и она это знала.
Но Сережа и не думал опускать руки. Не собирался отступать. Он чувствовал свой шанс, ощущал как колеблятся её запреты, как пробуждается в ней вера в него. Вера в них. Именно в тот момент он и пропустил несколько важных событий, которые привели к тому, что его, как и еще одиннадцать высших чиновников государства, скрутили на церемонии награждения меценантов этого года, что проходила в доме Ковальского. Юля должна была приехать отдельно и Сергей молил Бога, чтобы она задержалась достаточно и не попала в гущу событий. Его успокаивало, что Макс был рядом с ней. В последнее время Горем вообще с какой-то маниакальной зависимостью следовал за ней по пятам практически все двадцать четыре часа в сутки. Но когда Сережа пытался выяснить причины изменения его поведения, то лишь неоднозначно пожимал плечами, пытаясь сделать вид, что ничего не происходило.
– Итак, господин Метельский, вам есть, что сказать следствию или вы будете продолжать молчать? – язвительно поинтересовался мужчина, глядя на своего подозреваемого.
– Товарищ следователь, – обратился к нему Сергей. – Я абсолютно не понимаю, в чем вы пытаетесь обвинить меня или моего тестя.
Старший лейтенант Мазурков сжал кулаки и сцепил зубы. Он вел это дело уже более года и теперь, когда наконец смог усадить на скамью подозреваемых всех фигурантов, его свидетель вдруг решил поиграть в молчанку. И ведь он предупреждал, что Сергей будет молчать, пытаясь защитить жену, но Мазуркову казалось, что налет сможет напугать этого хлыща достаточно, чтобы он заговорил и без дополнительного давления. Выходит, проиграл он касарь подчистую.
– Брось, парень, – попытался сменить стратегию следователь. – У меня на руках достаточно показаний, чтобы упрятать всю вашу шайку далеко и надолго. Хочешь сделку? Я могу дать тебе свободу в обмен на информацию, которой ты владеешь.
Сергей поднял взгляд, обдумывая слова полицейского, но лишь горько усмехнулся. Он бы ни за что на свете не стал бы выгораживать себя, подставляя Юлю.
– Если у вас есть доказательства, то зачем вам мои показания? – усмехнулся Метеля. – Просто посадите меня и дело закрыто. Я ничего не скажу.
– Еще как скажешь, – раздался мужской голос, когда за его спиной открылась дверь, пропуская в допросную еще одного мужчину. – Я не дам тебе запороть дело, из-за собственного никому не нужного геройства.
Сережа резко обернулся, поскольку не узнать этот голос просто не мог. Он долго смотрел на грузного, крепкого мужчину перед собой, пытаясь осознать происходящее.
– Волына? – недоверчиво прошептал он, словно не мог поверить собственным глазам. – Ты же мертв.
Мужчина хмыкнул, проходя в допросную и занимая второй свободный стул, напротив стола. Мазурков недовольно покосился в сторону присоединившегося к ним мужчины. Потом резко вытащил из кармана тысячерублевую купюру и кинул её на стол, словно она все это время прожигала ему карман.
– Зря не поверил, Мазурков, – явно наслаждаясь происходящим, протянул Кирилл Викторович, пряча купюру в карман пиджака. – Я ж говорил, что ты его не сломаешь. Он, пока будет думать, что Юля в опасности, слова тебе не скажет.
Имя жены резануло слух, заставляя Сергея резко поддаться через стол, хватая Волыну за руку.
– Что с ней? Где она? Её тоже задержали? – прорычал Метельский, переводя разъяренный взгляд на следователя.
От одной мысли о том, что Юлю могли держать в одной из таких комнат, ему хотелось немедленно броситься на её поиски. Ведь понимал, что она не выдержит допроса. Не боялся, что она скажет что-то, что подставит её саму, поскольку она ничего о делах отца не знала, но опасался, что её могут насильно заставить подписать признание. Кто знал, сколько из местных полицейских под колпаком у Ковальского? Не хватало еще, чтобы все на неё повесили, как Сокол и предупреждал.
– Не переживай, парень, – отвлек его от переживаний потеплевший голос Волыны. – И с Юлей, и с ребеночком все в порядке.
Сказал и сам не понял, в чем признался, пока не увидел, как лицо Сергея сначало вытянулось в удивлении, а потом побледнело так, что в гроб краше кладут. Понял, что она так ничего ему о ребенке и не смогла сказать. Волына нахмурился, осознавая, что не в свое дело полез. Но и сдержаться не смог. Он, когда узнал о Юлиной беременности, сам едва слезы в глазах сдержать смог. Давно уже девочку за дочку принимал и радость её как свою собственную ощутил. Словно это действительно он скоро дедом станет.
– С каким ребеночком? – переспросил Сережа, медленно переваривая услышаное. – Юля… беремена?
Кирилл Викторович вздохнул тяжело, слова подбирая. Не он должен был будущему отцу эту новость сообщать, но действительно думал, что Юля рассказала. Ведь буквально вчера, когда они последние детали обсуждали, она говорила, что сделает это. Выходит, что не смогла.
– Ты станешь отцом, Сережа, – с мягкой улыбкой произнес Волына. – Поздравляю.
И сам сдержаться не смог, улыбнулся, глядя на то, как свет загорается в синих глазах парнишки.
Сережа едва смог усидеть на месте. Руками за стол схватился, лишь бы на месте себе держать. Хотелось вскочить, переспросить правда ли то, что услышал. А потом дурная мысль в голову пришла, его ли ребенка Юля носит. Отогнал её, лишь бы с ума не сойти. А следующие слова Волыны и вовсе что-то переломили в нем. Он станет отцом. Юля беремена.
Эта новость никак не могла уложиться в голове. Он вспоминал, анализировал её поведение за последнее время и начал замечать некоторые моменты, что лишь подтверждали слова Кирилла Викторовича. Как она подолгу утром с комнаты своей не выходила, а потом появлялась бледная и от завтрака отказывалась. Как Горем курицей-наседкой вокруг неё ввился. Как часто они замолкали, стоило ему в комнате появится. А сколько раз он ловил Макса на том, что он не передает ему о некоторых Юлиных передвижениях в течении дня. Скрывает что-то, покрывая её. Выходит, армейский товарищ был в курсе её положения с самого начала.
Кто еще знал? Странная ревность пронзила его сердце. Ему хотелось разделить с ней этот момент, не впускать в него никого, кроме них двоих. Но получилось так, как получилось. Она снова все решила сама, за него.
– Что происходит? – устало сжал пальцами глаза Сережа, понимая, что уже окончательно запутался во всем, что творилось вокруг него все это время.
Волына покосился в сторону следователя и ответил только после того, как тот дал согласие на не заданный вопрос, коротко кивнув.
– Это длинный разговор и придется начать с самого начала, приятель, – предупредил Кирилл Викторович, стаскивая с плеч пиджак и перекидывая его через спинку своего стула.
– Пора, Юлия Александровна, – мужской голос отвлек девушку от очень увлекательного занятия – игры в гляделки с омлетом.
Проснувшись утром, впервые за месяц без тошноты, она была просто счастлива. С особым наслаждением взбила яйца в пену, добавила молока и вылила в сковороду на плите. Но в тот момент, когда она раскрыла крышку, чтобы перевернуть белковую массу, ком подкатил к горлу, заставляя её зажать руками рот. Ей казалось, что хуже токсикоза, чем у неё, просто не существовало. Она потеряла уже три киллограма за полтора месяца и её врач была настроена отправить будущую маму в больницу, но жизнь перекроила все их планы. И, вместо того, чтобы думать о новой жизни, что росла внутри неё, она собиралась в суд, чтобы окончательно сжечь все дороги за своей спиной.
– Хорошо, дайте мне минуту, – попросила Юля, опрокидывая тарелку в стоящую у стола урну. – Я возьму пиджак и выйду.
Оказавшись в небольшой комнатке, где ей довелось прожить последние полторы недели, Юля покосилась на маленький белый листок бумаги, что остался лежать у окна. Короткая записка, написаная неровным почерком, который она никогда бы не перепутала ни с чьим, гласила: «Я знаю о ребенке. Нам нужно поговорить». Кирилл Викторович, принесший записку, долго извинялся, что выболтал её секрет Метеле, но она не смела держать на него обиду. На самом деле девушка вздохнула с облегчением от того, что Сергей все узнал. Как же сложно ей было жить с ним под одной крышей и скрывать правду, но это была единственная возможность удержать его подальше от опасности. Защитить так, как он всю жизнь защищал её.
Сложно сказать, когда все началось. Возможно в тот момент, когда она поняла, что Сережа оставил её, уйдя в армию. Или тогда, когда она впервые познакомилась с Волыной. А может все же тогда, когда Кирилл Викторович впервые заговорил с ней о её прошлом. Скорее всего все это накапливалось по маленькой капельке, стекая в большой кувшин. Каждая крупица информации, что она получала, каждое слово, что слышала краем уха, каждая бумага, что проходила через её ладони, продвигали девушку на шаг к тому, чтобы осознать, что вокруг неё происходило. Она знала, что Сережа никогда не скажет ей правду, спроси она его прямо. Не сможет и не захочет втягивать её в проблемы. Слишком остро он реагировал на все, что могло грозить ей опасностью. Как однажды сказал ей её психиатр, не только она вынесла из детства психологическую травму, но и Сережа тоже. Только его заключалась в том, что он сформировал свою новую реальность вокруг неё. Построил все вокруг их единства, поэтому и не рассматривал даже возможности жизни, которая бы не включала её. Осознав это, Юля пыталась отдалиться, понимая, что он выбрал не самого надежного человека для фундамента. Она знала, что наступит такой момент, когда она не выстоит. Рухнет и потянет его за собой, а этого она вынести не могла. Только благодаря ему она и держалась. Постаралась стать сильной ради него. Но его близко не подпускала, поскольку знала, что если между ними ничего не получится, они оба не смогут жить дальше. Поэтому она и держалась от него так далеко, как могла жена, живущая с мужем под одно крышей.
Именно Кирилл Викторович был тем, к кому она обратилась с простым вопросом, понимая, что он не станет ей лгать. Она спросила: кто убил Дениса? Ответу о том, что это был её отец, даже не удивилась, словно и сама это знала, но отказывалась верить. Но сильнее на неё повлиял ответ на второй вопрос, знает ли об этом Сергей. Вот тогда-то Кирилл Викторович и посвятил её во все детали происходящего. Он расссказал о расследовании, что проводил Сережа относительно гибели их родных, о том, как во всем этом замешан Ковальский и почему Сережа не может предпринять ничего, ведь это подставит их обоих. Юля тогда долго молчаливо сидела, перебирая в мыслях все те крупицы информации, что долго собирала у себя в голове, а потом сказала, что знает как все закончить.
Естественно, Волына ей не поверил. А кто бы в здравом уме доверился плану девчонки, что два раза в неделю на постоянной основе по часу беседовала с психиатром? Но Юля была непреклонна. Она знала о неких документах, что её отец хранил в ячейке одного из банков Европы. Нужно было лишь выждать удобный случай, чтобы их получить. Это заняло больше времени, чем она ожидала. Но однажды, среди кучи бумаг, что им с отцом приходилось подписывать десятками, оказалась определенная доверенность. А потом был запрос и лишь после специальное разрешение. Она не спешила, старалась действовать осторожно, чтобы не навлечь на себя подозрение, претворяясь и дальше тем, кем все её считали. Ей довелось научиться уживаться в одной комнате с Олегом, когда поняла, что этот парень действительно кладезь информации. Иногда, сам того не понимая, он рассказывал ей закрытую информацию, которую думал, что она не понимает. А она понимала все. Понимала и записывала. Все чаще начала пользоваться диктофоном или камерой в телефоне, а потом передавала эти данные Кириллу Викторовичу, что пускал их в ход через своего человека, которого двигал на место Ковальского в президенты.
Но нужно отдать должное их противникам – они их переиграли. Юля каждый раз, видя Волыну, благодарила Бога за то, что случайно узнала о покушении и смогла его предупредить. Именно в тот момент они поняли, что дальше тянуть нельзя и обратились к человеку в полиции, которому Волына доверял. Тогда, когда Кирилла Викторовича вывели из игры, Юле пришлось все делать одной. Если бы не Горем, она понятия не имела, как справилась бы.
У неё все было под контролем, когда в одну из ночей не раздался звонок мобильного. Тогда Волына сообщил, что получил последнее разрешение на изъятие содержимого ячейки и нужно было действовать очень быстро. Поскольку ему самому в столице появляться было нельзя, а за Юлей там могли следить, он попросил её привести флешку со всем собраным компроматом и разрешительными документами в деревню. И вот тогда все пошло не по плану…
Видимо, близость финала, некой развязки, заставили Юлю расслабиться. Она отпустила себя всего на одну ночь и получилось то, что получилось. Девушка не жалела об этом. Просто не могла жалеть. Но, когда наутро к ней в дом постучал Волына и рассказал последние новости, что ему довелось узнать, руки у Юли просто опустились. Именно в таком состоянии и застал её Сергей, вернувшись после встречи, на которую его выманили, дав кусок информации, которой они владели, поскольку прекрасно понимали, что Сережа уже не успеет опередить их. Но он не просто не ринулся в бой, получив новые сведенья, но и полностью проигнорировал их, закливаясь на Юле и их отношениях. Это заставило её более реально оценить ситуацию. Понять, насколько много она значит для него. Он не должен был знать о том, что происходило за его спиной, иначе не позволил бы Юле довести дело до конца. А рисковать на финишной прямой они уже просто не могли.
А потом все усложнилось еще больше, когда Юля поняла, что беремена. Точнее, поняла ни она, а Горем. Просто однажды утром он приехал с тремя тестами на беременнность и отправил её писать на полосочки, пока сам в нетерпении караулил под дверью. Тогда они впервые в жизни поссорились. Максим, посвященный во все детали предстоящего, наотрез отказался учавствовать в этом, пока она все не расскажет Сергею.
Юля хорошо помнила, что ощутила, увидев две полоски на первом тесте. Она никогда не забудет тот всепоглощающий, сумасшедший ужас за маленького человечка, что решил так невовремя появиться в этом мире и выбрал не самого надежного человека себе в матери. Она сидела на бортике ванны, держала руку внизу своего живота и молчала, глядя вперед перед собой. Пыталась понять, что и как ей делать дальше. Но в одном она была уверенна точно, ничего нельзя говорить Сергею.
Ей до сих пор невдомек, как она смогла уговорить Горема молчать, но долгое время он был единственным, кто знал о её интересном положении. А учитывая, что ей пришлось пережить за последний месяц, она могла лишь благодарить Бога за то, что Макс от неё не отказался и не предал обещание, что дал. Последние две недели её жизни были похожи на фильм «11 друзей Оушена», только вместо одиннадцати их было четверо. В той ячейке, доступ к которой получил Волына, нашлось много бумаг, что заинтересовали следствие, но кроме прочего там был ключ. Юля сразу узнала его, ведь он был точной копией того, что её отец носил на шее не снимая. Она придумала целую нехитрую схему, втемную используя Сергея, чтобы выманить отца из дома. С Кариной оказалось проще. Её она нейтрализовала, используя Спа-салон. Дальнейшее оказалось несложным, ведь она была хоть и нечастым, но законным гостем в доме отца. Макс что-то сделал с проводкой, но тех нескольких минут Юле вполне хватило, чтобы порыться в сейфе отца, пока камеры были отключены. Увидев, что именно так усердно прятал её отец, Юля поняла, что ждать было нельзя. Уже на следующий день полиция накрыла всех участников дела, а Ковальскому официально был объявлен импичмент.
И, хоть Юля и боялась, что он сможет выкрутиться, но Кирилл Викторович был уверен в победе.
Именно поэтому это утро она проводила не в постеле. Сегодня был важный день к которому они готовились несколько лет – суд по делу хищения денежных средств из государственного бюджета в особо крупных размерах, в котором она проходила как главный свидетель. Сереже тоже не предъявлялись обвинения – это было единственное условие сделки, что Юля заключила со следствием. И, если суд закончится хорошо, они лишатся всего имущества и компаний в счет государственной казны, но будут свободны.
Судебный процесс был долгим, изнуряющим и монотонным. У Сережи ломилась голова от десятка привлеченных свидетелей, вспышек фотокамер журналистов и гомона голосов в огромном зале, где проходило открытое слушание по громкому делу. Впервые за всю историю страны бывший президент сидел на скамье подсудимых. Обведя присутствующих в зале он заметил множество знакомых лиц. Людей, с которыми неоднократно встречался на общественных мероприятиях, которым жал руку или просто обходил стороной. Все они сегодня разделялись на тех кто выступал свидетелем против махинаций бывшего правительства или сидел на скамье подсудимых, рядом с Ковальским. Олега он несколько раз замечал среди толпы в задних рядах. По этому делу он не проходил ни в роли свидетеля, ни в роли подсудимого, как бы Сергей не старался найти повод, засадить и его за решетку. Единственной, кого он не замечал среди присутствующих, как бы не высматривал, была Юля.
Он не видел её уже десять дней. Десять долгих дней с того момента, как его задержали, а её укрыли где-то по программе защиты свидетеля. Ему было бы проще, если бы он знал, что Макс был с ней, но его отстранили в тот момент, когда она подписала все необходимые соглашения. Сейчас Сергей понятия не имел, где она была, как бы не старался выяснить это, подключив все свои связи. Все так же усложнялось еще и тем, что все эти дни Метеля тоже провел за решеткой. Никто из взятых под стражу не должен был сомневаться, что Сергею предъявлялись такие же обвинения как и им всем.
Лишь только так ему удалось добиться признания в вопросе, который не давал ему покоя долгие годы.
