Текст книги "Сводные (СИ)"
Автор книги: Юлия Жукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)
Глава 24
– Макс? – удивленно поинтерсовался Метельский, поднимая трубку. – Что случилось, что ты звонишь в такую рань?
Необъяснимое чувство тревоги прошло через все его тело, заставляя напрячься. Взгляд быстро скользнул по дорого обставленной комнате в поиске рубашки, которую вчера буквально сорвала с него Лера, как только он оказался у неё среди ночи. Эту квартиру он купил ей несколько лет назад в качестве подарка и своеобразного извинения за то, что не может предложить ничего, кроме статуса любовницы. Подарок девушка приняла и вскоре эта двухкомнатная квартира в центре столицы стала местом их встреч. Обычно он заезжал на несколько часов и никогда, до сегодняшнего дня, не оставался ночевать. Пусть с Юлей у них и не было интимных отношений, но он достаточно уважал свою жену, чтобы не допускать подобного. Он и сегодня не планировал оставаться, но банально уснул.
– Серега, я что-то разболелся, – прохрипел в трубку Горем и тут же зашелся приступом мокрого кашля.
Вышедшая из душа Лера замерла в проходе, наблюдая за взволнованным выражением лица мужчины. Обычно он никогда не показывал свои эмоции так открыто.
– У тебя такой кашель, что ты легкие готов выплюнуть, – заметил Метеля, кивнув Лере, что все в порядке и ей не о чем волноваться. – Из квартиры не выходи, я к тебе врача пришлю в ближайшие пару часов.
– Юле Сановне паклон, – попросил передать друг. – Сам не хочу ей звонить, чтоб не волновать зря. И скажи, что мне жаль, но наше свидание придется перенести. Но как только я встану на ноги…
– Это не свидание, а сопровождение её в театр, – не сдержавшись, рыкнул Метеля, кладя трубку.
Его выводили из себя их участившиеся совместные походы. И понимал же головой, что Макс просто выполняет свои обязанности, охраняя и сопровождая Юлю, но внутри змеей крутилась ревность. Их долгие обсуждения просмотренных фильмов, спектаклей, споры насчет направлений живописи после совместно посещенный галерей. Они даже начали смотреть какой-то сериал и теперь каждую среду Макс задерживался до позднего вечера в их особняке, чтобы не пропустить выхода новой серии. И если бы все было просто, но нет. Они сделали из этого целый обряд с неприменным заказом пиццы и разной другой гадости из фаст-фуда.
Метеля бы никогда в жизни не признался, что отдал бы свою левую руку, чтобы в один из таких вечеров поменяться с Горемом местами. Просто сидеть рядом с ней на диване, смотреть как она уплетает пиццу, неотрывно глядя в плазменный экран и комментируя все происходящее. Как вздрагивает и закрывает глаза в самые страшные моменты. Чтобы не просто слышать из своего кабинета звук её смеха, но и видеть, как она смеется.
– Позавтрыкаешь? – промурлыкала Лера, обнимая Сережу сзади.
Он как раз застегивал запонки на рубашке, когда почувствовал, как она прильнула к его спине всем своим гибким обнаженным телом. От неё пахло мускусным гелем для душа, а в его голове против воли проскочила мысль, что каким бы дорогим не был этот аромат, он ни за что не сравнится с запахом лесных ягод, которым пахнет Юля, выходя из душа.
Тонкие теплые пальцы скользнули вниз по его животу, лаская и возбуждая. Намеренья Леры были предельны понятны, поэтому он и поспешил перехватить её руки.
– Кофе, – ответил он на вопрос, что она задала. – Мне пора уезжать. Я и так задержался.
Недовольно вздохнув, девушка подхватила со спинки кресла свой шеклковый халат и пошла на кухню, призывно виляя задницей. Чертовка, что уж говорить. Лера знала что он любил, как, где и когда. Она настолько хорошо успела изучить его вкусы, что могла предугадывать желания. Они могли поговорить обо всем. С ней он мог поделиться всеми зацепками, что находил на Ковальского и Сокола, поскольку знал, что она не просто выслушает, но и постарается помочь. Она бы могла отличной женой, компаньеном и другом… Но она не была Юлей.
– Завтра утром приезжает моя мама, – раздался её голос с другой части квартиры. – Не хочешь с нами поужинать?
Сережа ухмыльнулся, качая головой. Пусть Лера и знала, что он никогда не оставит Юлю, но никто не мешал ей пытаться.
– И в качестве кого ты меня представишь? – подразнил её Сережа, садясь за барную стойку и принимая из её рук кружку ароматного эспрессо. – В качестве начальника? Любовника? Друга?
Лера недовольно нахмурила носик, ставя в кофемашину пустую кружку для себя.
– В качестве близкого друга, – наконец ответила она, присаживаясь за стойку напротив него. – А что? Разве это не так? Ты содержишь меня, спишь со мной, решаешь все мои проблемы. У нас отношения, основанные на покровительстве, сексе и дружбе.
– В простонародье есть определенное слово, которое бы охарактеризовало меня в наших отношениях, но боюсь твоя мама не привыкла к подобным выражениям, – пошутил Метельский, делая большой глоток горьковатого кофе и немного скривился. – Поменяй кофе, этот пережаренный.
– Фу, как грубо, – показала язык Лера, на первую часть его высказывания. – Не нравится мой кофе, купи другой. Сам.
И снова её психологические уловки. Это стало определенной игрой между ними двумя: она раставляла ловушки, а он очень старался в них не попасть.
– Ну уж нет, это твой дом, а я здесь просто гость, – поднял ладони перед собой Метеля. – Все, я побежал.
Дорога домой обычно занимала не больше часа, но сегодня спешить не хотелось. Мысли то и дело возвращались к Юле и их вчерашней ссоре. Он знал, что перегнул палку, но скопившиееся напряжение и ревность просто прорвали его обычную сдержанность. Его абсолютно не устраивало то, во что превратилась их семья, но он не знал, как все исправить. Никогда бы не смог подумать, что будет так несчастлив в браке с ней. А ведь так мечтал об этом пол своей жизни. Просто быть с ней рядом, заботиться, оберегать. На практике же ничего не клеилось. Это была как игра в одни ворота и без вратаря – он словно пытался только для себя.
Он не мог представить, что они превратятся в одну из тех семей, где каждый из супругов живет своей жизнью и спит в отдельной спальне. Его всю ночь не было дома, а она этого, наверное, даже не заметила… Знала ли она, что в его жизни есть другая женщина? Скорее всего догадывалась, хоть Сергей и пытался максимально её от этого ограждать. Но, черт возьми, он же был простым мужчиной. Никто не в состоянии выдержать целибат длиной в четыре года, она должна была это понимать. Да и давно прошли те дни, когда его съедало угрызение совести за измены. Он привык к такой жизни, смирился с ней. Но предоставь ему сейчас выбор поступить иначе, отыграть все назад и расстаться с ней, он бы не стал ничего менять.
Сережа продумал целую речь, которую планировал высказать ей при встрече, но слова замерли на его языке, когда он увидел её в гостиной. Что-то было не так. Молчаливая, грустная, замкнутая. Она словно вернулась на несколько лет назад, в те темные дни, когда депрессия была сильнее неё. Холодный пот прошиб мужчину, когда он понял, что мог сам стать причиной её состояния. За последний год она так продвинулась вперед в своем лечении, что так легко было забыть, каким хрупким было её эмоциальное состояние. Ведь и полутора лет не прошло, как окончательно ушли приступы паники, скачки настроения, депрессивные состояния. Сейчас она снова вернула себе саму себя и больше всего в мире Сережа боялся все испортить.
Он медленно подошел и сел на корточки перед ней, рассматривая её лицо. Заметил темные круги под глазами, искусаные губы, затравленный, задумчивый взгляд. Внутри него все опустело при виде её в таком состоянии. Пришла злость на себя, что снова не сумел уберечь, сам причинил боль. Он терзал себя этим самоедством долгие годы её лечения, погружаясь все глубже в самобичевании.
– Кроха? – прошептал он, когда понял, что она так ушла в свои мысли, что даже не заметила, как он пришел.
Юля дернулась и сфокусировала взгляд на нем, нахмурившись, словно сама удивилась тому, что не заметила его прихода.
– Вернулся, – прошептала она.
И не было ничего в этом слове. Ни укора, ни облегчения. Просто сухая констатация факта, что лишь болезнее отозвалась в сердце Сережи. А чего он ожидал? Что она сорвется и побежит к нему в обьятья? Устроит сцену ревности? Наверное, подсознательно он все же надеялся, хоть и отказывался в этом признаваться даже самому себе.
– Были дела, – пожал плечами он. – Нужно было успокоиться.
Юля кивнула, не говоря больше ничего, но глядя в его глаза. А потом подняла ладонь и поправила его волосы в таком знакомом, но давно позабытом жесте. Не сумев сдержаться, Сережа прикрыл глаза, наслаждаясь такой простой лаской. Он буквально дрожал под её руками. Что бы не вытворяла с ним Лера, он никогда не чувствовал себя с ней так, как с Юлей.
– Прости за вчера, – слова вырвались быстрее, чем он успел подумать. И не планировал же отступать, хотел дожать её в вопросе с ребенком. Но не смог. Увидел, что она грустит и готов был половичком перед ней разсплестаться на паркете, лишь бы стереть это затравленое выражение с её глаз. – Я был не прав.
– Я тоже наговорила ерунды, – признала она, убирая ладонь и пряча её между собственных коленей, словно только так могла удержать себя от прикосновений к нему. Словно считала, что не имела на это прав.
Поддавшись порыву, Сережа положил руки на её колени. И, не заметив с её стороны возражения, приблизился и сам, уткнувшись в них лицом, нежно обнимая руками за талию. Она пахла ягодами и самой собой. Домом. Юля неуверенно вернула ладони на его волосы и начала медленно перебирать их пальцами, словно опасалась, что он в любой момент может отстраниться. Но он не отстранялся. Дай ему волю, Сережа остался бы в этом моменте навсегда.
Когда был последний раз, что они прикасались к друг другу так ласково? Не под взглядами на очередном общественном мероприятии, а дома, когда не нужно было играть ни перед кем роли?
– Я хочу съездить в деревню, – неожиданно разорвала их молчаливую идилию девушка. – На пару дней, не больше. Нужно проверить памятники и убраться на могиле бабы Кати.
Нехотя, Сережа отстранился, чтобы посмотреть на неё. Все еще напряженная, она отвела взгляд и закусила губу, словно боялась встречаться с ним глазами.
– Хорошо, – легко согласился Сережа. Он не сводил с неё взгляда, поэтому заметил, как облегченно опустились её плечи, когда он согласился, словно некое напряжение разом покинуло её. – Макс заболел, поэтому я отвезу тебя сам.
Юля резко вскинула голову, наблюдая за тем, как Сережа поднимается на ноги. Она пол ночи обдумывала, как сделать так, чтобы он отпустил её на несколько дней одну. Придумывала различные поводы, перебирала варианты. Ей нельзя было, чтобы он что-то заподозрил, нельзя было посвящать его в тайну, что она так трепетно от всех хранила, ведь на кону стояла не её жизнь. И в тот момент, когда она успела обрадоваться, что все получилось, он, словно почувствовав подвох, переиграл её.
– Тебе хватит часа, чтобы собраться? – участливо поинтересовался он, на ходу растегивая верхние пуговку рубашки. – Тогда я в душ и после выезжаем. Если сейчас отправимся, то к ночи будем в деревне.
Юля любила длинные дороги. Полосы серых полотен асфальта, тянущиеся вперед до самого горизонта, сотни машин, что встречались по пути, десятки деревень и городов, попадавшихся по пути их следования. Музыка, что звучала из динамиков и в такт которой стучал пальцами Сережа по рулю. Ей нравилось следить за тем, как непринужденно чувствует себя Сережа, ведя автомобиль. Хотя она и забыла, как быстро он любил водить, ведь в её повседневной жизни водительское кресло всегда занимал Максим. Несколько раз она даже испугано хваталась за ручку, пока Сережа не заметил этого и не сбавил скорость.
Разговор не клеился, но и тишина в машине не была напряженной. Скорее легкой, которую не хотелось прерывать пустой беседой. И, если в первые часы Юля лихорадочно думала, как ускользнуть от мужа по приезду в деревню, то потом решила перестать себя мучить и положиться на ситуацию.
Когда они были в трех часах езды от деревни, остановились выпить по стаканчику кофе в придорожном кафе и немного перекусить. Они сидели напротив друг друга за маленьким круглым столиком, а за окном сверкали молнии и лил дождь. Погода стала ухудшаться как только они выехали за пределы округа, но дождь начался только несколько минут назад, когда они успели зайти внутрь. Это навевало воспоминания и Сережа не смог сдержаться.
– А помнишь… – начал было он, но был перебит на полуслове.
– Как мы возвращались с экскурсии в седьмом классе и водитель автобуса решил переждать, пока дождь закончится? А ты простоял три часа под ливнем у здания школы, пока меня ждал? – словно прочитав его мысли, предположила Юля.
Сережа деланно оскорбился её насмешливому тону.
– Эй, я вообще-то думал, что сойду с ума, когда вы не появились вовремя, – упрекнул он. – Ты себе представить не можешь, какие страшные картинки я нарисовал у себя в голове с участием вашего автобуса.
– Я думала, ты убьешь водителя, – усмехнулась девушка, совсем не проникнувшись его терзаниями.
Сережа покачал головой, вспоминая, как накинулся на низкорослого мужика, стоило тому выйти из автобуса. Он его даже за грудки хватал в состоянии аффекта, но тогда ему было все равно. Он буквально едва не расплакался от облегчения, когда заметил подъезжающий к школе автобус.
– Ему повезло, что я больше переживал о том, что ты промокнешь под дождем, если будешь стоять и смотреть как я разбираюсь с ним, – пожал плечами Сережа, ловя задумчивый взгляд своей жены.
– Ты всегда заботился обо мне, – с грустной улыбкой заметила она. – Больше чем о себе.
– О, ты серьезно? – засмеялся Метельский, улавливая грусть в её голосе. – Не нужно делать из меня героя. Я нагло и эгоистично всегда съедал самые большие котлеты за столом. Или забыла?
Юля улыбнулась, а потом захохотала искренне и открыто, закрывая ладошками рот, а Сережа застыл на месте, любуясь ею. В такие моменты она словно снова становилась той милой безаботной девчонкой, что любила танцевать на заднем дворе их домика в деревне.
– Ох, а ты прав, – сквозь смех сумела проговорить она, промакивая выступившие слезы на глазах салфеткой. – А еще ты никогда не делился со мной сливами, что воровал со двора бабы Маши.
– Так у тебя ж на них аллергия, – возмутился Сережа её показательно надутым губам. – Помнишь, как мы тебя всю зеленкой измазали, когда думали, что это ветрянка? А это оказалась, что аллергическая сыпь на сливы.
– Ничего смешного! – простонала Юля. – Я тогда две недели как жертва домашнего насилия ходила!
Теперь уже смеялись они оба, игнорируя косые взгляды, что украдкой бросали на них другие посетители забегаловки. А истории всплывали в их памяти одна за другой. Как на рыбалку ходили и Юлька утопила оба весла, когда пыталась показаться самостоятельной и независимой личностью, способной самолично доставить себя на берег. Как удочку сломала, что он несколько недель вытачивал. Она тогда так обрадовалась, что поймала настолько крупную рыбеху, что не могла её вытащить. Суетилась на берегу, подсекала и тянула-тянула. Едва смогла вытянуть на берег свой улов, каким оказался старый мужской сапог, поросший тиной. Она тогда целый вечер с Сережей не разговаривала за то, что он смеяться с неё начал при ребятах. Ему пришлось не меньше часа под дверью её комнаты извиняться, пока не простила.
Этих историй было так много, что оставшийся путь до деревни прошел незаметно. Но они одновременно замолчали, когда машина остановилась перед деревяным зеленым забором. Домик бабы Кати, в котором прошло их детство и юность, выглядел опустевшим. Выцвела краска, посерела побелка. Окна встречали темнотой.
Юля первой потянулась к двери. Они любила этот дом, но в тот момент, как они подъехали, испытала волну накатившего страха. Четыре года она не была в этих стенах. Её психолог настаивал, что ей еще рано появляться в месте, что так напоминало бы о том, как много она потеряла. И, не смотря на то, что сейчас она чувствовала себя более уверенно, тень сомнений все еще мелькала на переферии сознания. Она боялась переоценить себя и сорваться. Но рядом был Сережа и она знала, что он не даст её упасть.
Выскочив из машины, она накинула капюшон куртки и быстрыми шагами направилась к калитке.
– Сереж, не могу открыть, – прокричала она Метельскому, что как раз вытаскивал из багажника сумку с вещами и пакет с продуктами. – Замок видимо заржавел.
В дом они смогли попасть только спустя четверть часа. Насквозь промокшие, измотанные долгой дорогой, но в хорошем настроении. Они шутили и смеялись над судьбой, создавшей для них столько преград. Ему ведь пришлось в своих дорогих брюках и итальянский туфлях перелезать через забор, когда они поняла, что ковырять замок бесполезно. И все бы ничего, если бы он не спрыгнул с забора прямо в лужу, погрузившись в грязь практически по щиколотку.
Пока Сережа подключал котел, чтобы хоть немного согреть дом на ночь, Юля кое как отжала волосы и стала разбирать продукты. Как только в доме включился газ, она зажгла печку отсыревшими спичками и поставила чайник.
– Чай или кофе? – вежливо поинтересовалась, когда услышала за спиной шаги.
Сережа остановился на пороге, с мягкой улыбкой наблюдая за девушкой, хозяйничающей на кухне. Своей кухне. Это чувствовалось в каждом её уверенном движении. В том, как грациозно она открывает нужные шкафчики, как плавно скользит вдоль столешницы от холодильника к плите.
– Достанешь из погреба варенье? – с надеждой в голосе попросила она, оборачиваясь через плечо. – Там оставалось несколько баночек абрикосового варенья бабы Кати. С косточками.
Сережа усмехнулся, качая головой. Эта девчонка могла сама съесть целую банку абрикосового варенья, если её не тормозить. Спасал лишь тот факт, что она бы никогда, даже под страхом смерти, не спустилась бы в погреб. Помнится, когда ей было двенадцать она увидела там на одной из полок мышь, так крику было столько, что баба Катя думала, окна побьются во всем доме. А Юля вылетела из погреба быстрее пули и с тех пор никогда туда не спускалась. Максимум что могла, это посветить фанариком, стоя в двух шагах от ступеней вниз.
– Эй, Кроха, выключай чайник, – раздался довольный голос Метельского. – У меня есть вариант поинтереснее.
Заинтригованая его словами, Юля повернулась к погребу как раз в тот момент, когда оттуда показался большой стекляный бутыль с багравой жидкостью, а следом вылез донельзя довольный своей находкой мужчина.
– Это то, что я думаю? – взволнованно спросила Юля, понизив голос, словно боялась, что её услышат.
Сережа воровато оглянулся по сторонам и ловко переставил десятилитровый бутыль на середину обеденного стола. Юля подошла ближе и встала рядом с ним, не сводя взгляда с находки.
– Не узнаем, пока не проверим, – подмигнул Метеля.
Пришлось повозиться, но вскоре бутыль был откупорен. Он очень осторожно склонился над колбой, втягивая запах и блаженно закрыл глаза.
– Юлька, мы нашли клад, – простонал он.
Нетерпеливо отпихнув мужчину, Юля тоже склонилась над бутылем, принюхиваясь.
– Вино из шелковицы, что ставила баба Катя, – восхищенно пробормотала она, закрывая глаза от восхитительного запаха. – Сколько ему лет? Десять?
Сережа достал два пузатых бокала из верхнего ящика и поставил их на стол перед ними. После этого острожно, словно величайшую ценность, разлил вино по бокалам.
– Больше, – хмыкнул он, считая в уме сколько это сокровище простояло в погребе. – Тебе тогда лет двенадцать было, не больше. Помнишь, как баба Катя заставила нас обобрать все деревья на нашей улице?
Юля хмыкнула, вспоминая, как непрерывно жаловался Сережа, когда они почти целую неделю после этого ходили перемазаными в шелковице, что не оттиралась ничем, как бы сильно они не терли кожу. Ребята тогда не понимали, почему это было так важно для старушки, которая алкоголь вообще не употребляла. А спустя год, когда вино достаточно переиграло, она налила стакан и дала им попробовать результат собственных трудов. Юля никогда не забудет вкус этого напитка, ведь это было самое вкусное, что она пробовала в своей жизни. Даже теперь, когда она перепробовала самые дорогие и именитые сорта вин, ничто не могло сравнится со вкусом этого вина.
– Помнишь, что она сказала, когда ты спросил о нем на свое совершенолетие? – тихо поинтересовалась Юля, крутя в руках бокал и наслаждаясь стоящим на кухне ароматом ягод.
Сережа мягко улыбнулся, вспоминая слова старушки.
– Она хотела открыть его на твою или мою свадьбу, – сказал он, делая глоток. – Думаю это означает, что мы вполне имеем на него право.
Вечер воспоминаний, плавно перетек в ночь. Юля с Сережей устроились с вином и купленными в супермаркете закусками в гостиной. Дождь усилился, но перестук по крыше не мешал общению, а скорее способствовал ему. Чем больше было выпито, тем откровеннее заводились темы и задавались вопросы. Уже не так контролировались слова, а правда, которую так хотелось скрыть, все чаще проявлялась в словах и интонации. Истина в вине, так же говорят.
– Когда ты меня полюбила? – вдруг поинтересовался Сережа, наблюдая за тем, как Юля, с раскрасневшимися от вина щеками, чистит на тарелку очередное яблоко.
Юля наслаждалась этим вечером. Он казался ей нереальным, ведь так легко и непринужденно она себя давно не чувствовала. Не было тяжелых мыслей, печали, одиночества. Она чувствовала себя уютно и свободно, находясь в доме, в котором выросла. С человеком, которого знала всю свою жизнь.
– Когда полюбила? – задумчиво переспросила она, немного запинающимся от алкоголя голосом. – Даже не знаю. Возможно, когда мы оказались здесь и ты начал заботиться обо мне. А может еще до приезда сюда. Но я хорошо помню, когда с точностью осознала это. Помнишь, как тетя Марина из соседнего дома посадила розы под своими окнами? Они были такие красивые! Красные настолько, что отливали черным. А какой запах издавали… Я тогда целую неделю подолгу зависала у её забора, не в силах насмотреться на эту красоту. А однажды вечером, ты пришел домой, весь исцарапанный и грязный, но принес мне куст таких же роз, чтобы я могла посадить их в своем полисаднике. У нас не было денег и я знала, что ты не мог купить их, только украсть. Но ты сделал это для меня, потому что знал, как сильно я их хотела. Тогда я подумала, что ты самый лучший парень во всей вселенной.
Сережа усмехнулся, вспоминая, как именно происходил процес поиска и похищения куста.
– Я до сих пор помню выражение твоего лица, когда ты поняла, что именно я тебе принес, – довольно заметил Метеля.
– Зеркальный вопрос, – тут же взмахнула рукой Юля. – Когда понял ты?
– Ты танцевала на заднем дворе, – тут же отозвался он. – И у меня впервые в жизни встал на девчонку.
Они одновременно засмеялись, нисколько не смущенные откровенностью разговора.
– Тебе смешно? Знаешь как я сходил с ума, живя с тобой в одном доме? – пьяно покачал головой Метельский. – Пытаясь не смотреть на тебя, не замечать. А взгляд все равно к тебе приклеивался, стоило тебе в поле зрения появиться. Отвести не мог. Каждый день толковал себе, что ты еще маленькая и нельзя.
– Мне было одиннадцать, когда я впервые поймала себя на мысли, что смотрю на твои губы и мечтаю, чтобы ты меня поцеловал, – шепотом призналась Юля. – Это все глупые книжки, что я тогда читала пачками. Они все твердили о вечной любви.
– Веч-на-я лю-бо-вь, – процедил Сережа, одним глотком осушая бокал. – Ты в неё веришь? Что можно полюбить раз и навсегда?
Юля допила остатки своего бокала и поставила его на столик у дивана, боясь разбить. Она пожала плечами, обдумывая поступивший вопрос.
– У меня другая беда, – грустно усмехнулась она. – Я не умею разлюбивать… разлюбливать… разлю…
– Но меня ж разлюбила, – тихо перебил её попытки склонить глагол в правильную форму мужчина.
Юля замолчала и вскинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Она недоуменно моргнула, словно сомневалась, что он говорил серьезно.
– Ты думаешь, что я тебя разлюбила? – удивленно спросила она. – Я никогда не переставала любить тебя, Сережа. Ты – любовь всей моей жизни, мой первый мужчина. Я любила тебя, сколько себя помню. В этом то и беда. Я СЛИШКОМ сильно тебя любила. Намного сильнее, чем любила себя. И когда я тебя потеряла, когда подумала, что ты нас оставил, я была разрушена. Денис собрал меня по кусочкам, сделал снова целой, хоть и бракованой. Я полюбила его, но другой любовью. Она была безопасной, спокойной. Она не могла меня разрушить.
Сережа слушал её, боясь дышать. Боясь двигаться. Даже моргать. Он словно закаменел, превратившись в статую, лишь бы не спугнуть её в порыве откровенности. Он так давно сходил с ума от непонимания того, как просто она смогла забыть его и всего того, что их объединяло. Утратил надежду, и вот теперь…
– Я боюсь тебя, – на выдохе прошептала она, заплетающимся языком. – Я едва не сошла с ума, когда потеряла бабу Катю, а потом и Дениса. Но я пережила это. Смогла жить дальше, есть, пить, дышать. Со временем даже смеяться. Если бы на месте Дениса был ты, я бы не смогла жить. Просто не смогла. Понимаешь, что я пытаюсь сказать?
Сережа не ответил. Он просто поддался вперед и поцеловал её, обхватив ладонями щеки. Мягко, нежно, едва касаясь чуть приоткрытых губ. Едва прислонился и замер напротив неё, не в силах отдалиться. Безмолвно спрашивая разрешения, моля о праве настоящего поцелуя. И она не смогла сдержаться. Потянулась к нему, запуская пальцы в его волосы. Большего ему не требовалось. У него словно рубильник сорвало, дамбу прорвало, выпуская на свободу все чувства, что он заглушал в себе годами. Всю маниакальную потребность в ней, всю любовь и желание. Он зацеловывал её всю, не в силах пропустить и миллиметра её кожи. Впитывая её запах, вжимая в себя хрупкое, но такое родное и податливое тело. И не мог насытиться. Снова и снова тянулся к ней, не давая заснуть, словно боялся, что утром сказка закончится и они вновь вернутся к той жизни, к которой привыкли. Нашептывал ей слова любви, которые так долго хранил в своем сердце, а она лишь мягко улыбалась и поддавалась к нему навстречу. Ничего не отвечая и ничего не обещая. Но она льнула к нему, пытаясь слиться с ним. Подставлялась под его руки и губы, дрожала под его ласками. А у него крышу срывало, когда в тишине слышал её тихие стоны и свое имя, срывающиеся с её губ.
А потом он долго смотрел, как она спала в его объятьях, уткнувшись носом в его плечо. Такая маленькая, сломленная девочка. Как же он мог не замечать всего того, что она так долго скрывала. Но пути назад не было. Теперь он не отпустит её и не позволит снова отдалиться. Пусть Бог будет свидетелем, он больше никогда не выпустит её из своей постели, чего бы ему это не стоило.
