Текст книги "Сводные (СИ)"
Автор книги: Юлия Жукова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Глава 22
– Вот это новость! – удивилась Лера, поднимая бокал за нововленную парочку.
– И похоже новость не только для гостей, – проворчал Горем, видя растеряное лицо Юли.
Она явно была не в курсе того, что Олег и её отец задумали. Максим разрывался от противоречий. С одной стороны он понимал, что Юлины сердечные дела не должны были его волновать, но с другой его интуиция сейчас буквально вопила о неизвестной опасности, в которой оказалась девушка.
– Я его убью, – прорычал Сережа, двинувшись в сторону новообразовавшейся парочки, но Лера резко переградила ему дорогу, хватая за плечи.
Он мог бы легко обойти её, но не стал. Она была права, устраивать скандал в месте, где было так много журналистов он просто не мог в том положении, которое теперь занимал.
Но и спустить Олегу такое просто не мог. Он весь вечер сходил с ума от ревности и беспокойства, видя, как Ковальский ужом вьется вокруг Юли. Он не оставлял её ни на минуту как в компании других гостей, так и во время танцев. Словно пиявка присосался к ней. Выпитый алкоголь лишь сильнее разжигал в нем бурю эмоций. Не спасали ни шутки Макса, ни заигрывания Леры. Он думал лишь о том, почему Юля позволяла Олегу находиться рядом? А внутри червяком крутилась мысль, чем Ковальский лучше него? Почему его она подпустила к себе, а Сережу не стала? Дошло до того, что бокал с виски лопнул в его руке, когда он не смог сдержать эмоций.
– Ты ведешь себя как чокнутый ревнивец, – прошептала ему на ухо Лера. – Я понимаю, что ты относишься к ней как к младшей сестренке, но теперь пора увидеть, что она выросла и вправе сама принимать решения. Она больше не твоя маленькая девочка.
Эти слова обрушились на него как ведро холодной воды. Первой мыслью было послать Леру куда подальше на волне эмоций. Он поднял взгляд как раз в тот момент, когда Олег подошел к Юле и, обняв её за талию, что-то прошептал на ухо. Явно какую-то нежность, какую девчонки любят. А он никогда не шептал Юле нежности на ухо. За то короткое время, что они были вместе, они даже ни разу не были на настоящем свидании…
И именно это заставило его задуматься о том, не врал ли он сам себе, что попытка отвадить Олега была только для того, чтобы её защитить? Не рушил ли он снова её жизнь только потому, что не готов был отдавать другому?
Юля не находила слов.
Все происходящее вокруг казалось ей сюрреалистичным. Хотелось смеяться от нелепости всей ситуации, но она почему-то не смеялась. Вместо этого едва сдерживалась, чтобы не расплакаться. Гнустный, чудовищный мир снова сыграл с ней злую шутку. Она поверила отцу, доверилась ему полностью, стоило ему признаться, что он любит её и что получила взамен? Подлый ход за своей спиной? Теперь она знала чего стоила любовь человека, продавшего её за место при президенте.
– Как я рада за вас, как счастлива! – лепетала Карина, обнимая сначала Олега, а потом и её. – У меня миллион идей, относительно вашей свадьбы. Предлагаю сыграть её в апреле!
– Чем быстрее, тем лучше, – довольно согласился Олег, плотно прижимая Юлю к своему боку за талию.
Она была словно в прострации. Слышала все творящее вокруг, но словно не верила в реальность происходящего. Будто это был просто страшный сон, а она не могла проснуться. Хотелось сбежать, спрятаться от всего мира и просто пересидеть этот чудовищный момент в безопасности. Там, где никто бы её не нашел. Она вывернулась из объятьев Олега и резко поддалась в сторону, едва не налетев на какого-то мужчину в сером костюме, что вежливо удержал её от падения. Не выказав незнакомцу ответной вежливости, Юля двинулась дальше, игнорируя оклики отца и зов Олега. Шла вперед не разбирая дороги, расталкивая людей, пока путь ей не перегородил высокий смуглый мужчина в темном костюме. Она знала его. Телохранитель Олега попытался схватить её за руку, но она ловко вывернулась, уходя от захвата, как Сережа учил её в детстве. Он движения пиджак мужчины сместился немного в сторону и она увидела кобуру на его бедре. Дальнейшее было счастливой случайностью. Видимо мужчина не ожидал такой прыти, но Юле как-то удалось выхватить пистолет и отбежать на несколько шагов назад, прежде чем он понял её замысел. Гости вокруг неё замерли, неверяще глядя на оружие в руках именинницы. Кто-то воспринял это как шутку, но Юля не шутила. Развернувшись, она направила пистолет прямо на спешащего к ней Ковальского младшего.
– Юля? Что ты делаешь? – неверяще покачал головой он. – Положи пистолет, немедленно!
Охраник за её спиной пошевелился, но она быстро уловила его намеренья и стала так, чтобы за её спиной была только стена, а остальные находились в поле её обзора.
– Юля, опусти оружие! – это уже приказной тон отца, что подоспел к Олегу.
Гости молчали, только сейчас замечая, в каком состоянии была виновница торжества.
– Я не выйду замуж, – прошептала Юля, но все, кто стоял близко, услышали её слова. – Ты не понимаешь, папа, но я просто не могу. И я уже устала говорить тебе это.
Олег, едва сдерживаясь от ярости, попытался сделать к ней шаг, но Сокол удержал его, словно действительно допускал мысль, что Юля могла выстрелить. Сейчас, глядя в её горящие сумасшедшим блеском глаза, он и сам боялся её.
– Порыв хороший, но слишком много свидетелей, – раздался справа от неё спокойный и уверенный голос Сергея. – Ты хочешь провести всю жизнь в тюрме из-за смерти этого убожества?
Она первела на него взгляд и замерла, лихорадочно обдумывая его слова. Но разум не хотел работать. В голове снова и снова набатом звучала мысль, что она в ловушке, в тупике, а выхода нет.
Сережа думал, что сойдет с ума в те недолгие мгновения, когда мучился противоречиями. После, вспоминая этот момент, он будет винить себя за минуту слабости. Минуту, в течении которой позволил Валерии пошатнуть его уверенность в себе и Юле. Минуту, что чуть не стоила ему всего. Он осознал, что происходит, когда Юля вырвалась из рук Олега и устремилась в сторону выхода из особняка. Словно завороженный, он двинулся следом за ней, игнорируя и нелепые попытки Леры его остановить и настроженный взгляд Макса, что тоже понял, что что-то не так. Дальнейшее случилось слишком быстро. Он отчаянно не успевал к ней. Упустил тот момент, когда она выхватила пистолет, передернула предохранитель и наставила оружие на Ковальского. Вокруг тут же защелкали камеры. Он знал, что если она сорвется, если нажмет на курок, пути назад не будет. Он не сможет спасти её от тюрьмы, скольких бы судей не подкупил, а там она не выживет.
Он знал её всю свою жизнь. Искренне верил и готов был с пеной у рта доказывать, что лучше него никто её не знает, но даже его она смогла обмануть. Он, как и все, поверил в её фальшивую улыбку и заверения, что с ней все хорошо. Но хорошо не было. Он не понимал, когда это случилось. Когда он её покинул или когда умерла баба Катя? А может когда попала в детский дом и чуть не подверглась там насилию? Или все случилось после гибели Дениса? Но сейчас он смотрел в глаза человеку, абсолютно побежденному обстоятельствами, загнанному в угол. Смотрел на тонкую женскую фигурку, что дрожащими пальцами держала направленный пистолет, и не мог поверить, что допустил такое.
– Ты не выстрелишь в меня, – уверенно заявил Олег, выступая вперед. – И ты уже ничего не сможешь исправить. Опусти пистолет, Юля. Все решено.
Юля снова вернула взгляд к Ковальскому, задумчиво склонив голову. Сережа даже представить себе не мог, что сейчас происходило в её голове, поскольку взгляд зеленых глаз не выражал абсолютно ничего. Её глаза словно выцвели, потеряв все краски и блеск.
– Ты прав, я не смогу в тебя выстрелить, – словно только сейчас осознала она. – И не смогу ничего исправить. Но мне это и не нужно.
Знаете, говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами и ты видишь кристально ясно все, что ранее казалось каким-то зыбким и непонятным. Сейчас Сереже не грозила опасность, но внутри него что-то замерло, когда Юля направила пистолет на себя. Он дернулся к ней, заранее зная, что опоздает, ведь был слишком далеко и не мог её спасти. Возможно был шанс у телохранителя Ковальского, но этот идиот метнулся к своему хозяину, загораживая его собой. Соколов остался на месте, глядя расширенными, испуганными глазами на свою дочь. И только Горем использовал секунды их разговора, чтобы подобраться к ней поближе. Но и он не успевал. Выстрел раздался одновременно с тем, как телохранитель метнулся к ней, выбивая оружие из дрожащих пальцев. Сережа перестал дышать, наблюдая как, словно в замедленной съемке, Максим и Юля медленно оседают на паркет. Потом ему будет стыдно, но первой его мыслью в тот момент была надежда, что Юля не пострадала и пулю словил Горем. Но стоило им опуститься на паркет, как сразу стало понятно, кто пострадал, когда Максим очень осторожно уложил девушку, надавливая на рану на её животе.
Сережа остервенело оттирал руки от крови уже больше десяти минут. Они больше не были грязными и от них не стекали ручьи багряной жидкости, как было в первые секунды, но Сереже все еще казалось, что он ощущает на них кровь. Он никогда не боялся крови, но сейчас его тошнило при одной мысли о том, какой теплой она ощущалась на его руках. Он до сих пор не мог избавиться от преследующего его запаха железа. Хорошо, что на нем была черная рубашка, иначе он практически не сомневался, что его бы вывернуло прямо здесь, если бы он увидел на ней её кровь. А так он мог игнорировать тот факт, что она промокла насквозь и липла к его коже.
– Эй, ты тут уже пятнадцать минут, – осторожно окликнул его Горем.
Сережа понимал, как нелепо выглядит. Он, как последний трус прятался в туалете больницы, боясь того момента, как в холе ожидания появится врач. Боясь услышать, что они опоздали и врачи не смогли её спасти. Он понимал, что не сможет жить в мире, где не будет её. Видимо именно поэтому он до сих пор оставался в туалете и мыл руки. Это был безопасный мир. В этом его мире было место для надежды, что они не опоздали. Что они сделали правильный выбор, когда не стали ждать скорой и повезли сами. Что он не сделал хуже, когда подхватил её с пола и побежал с ней на улицу. Горем сел за руль, а Сережа остался с ней на заднем сидении, прижимая из-за всех сил огнестрельную рану. Она то теряла сознание, то ненадолго приходила в себя, пока они ехали. Он пытался успокоить её, уговаривал, что все будет хорошо, а она лишь тихо хныкала от боли и просила у него прощения. Она прощалась с ним, но он был не готов её отпускать.
Видимо по пути в больницу Горем сделал несколько звонков, поскольку их уже ждали. Стоило машине завернуть к отделению реанимации, Юлю вырвали из рук Сергея и, уложив на кушетку, повезли на операцию. Первые сорок минут он неподвижно сидел на полу под дверью, куда её увезли, игнорируя медсестер и Максима. Потом в холе появился Соколов и Сергей, не сумев сдержаться, подскочил к мужчине. Ему удалось нанести два удара по лицу, прежде чем Горем уволок его. С тех пор Сережа мыл руки в туалете, боясь того, что последует дальше.
Он не умел молиться, но молился. Молился Богу, ангелам, родителям, Денису и Матвею, бабе Кате и тети Ане. Всем, кого только мог вспомнить, моля, чтобы они не забирали Юлю сейчас. Чтобы позволили ей жить дальше. Он обещал в своем обращении, что больше никогда и никому не позволит её обидеть, сокрушался над тем, что все произошедшее было его виной и клялся, что теперь защитит её ото всех, чего бы ему это не стоило.
– Метеля, доктор! – окликнул Горем, заглянув к нему.
Ему бы побежать, чтобы не упустить ни слова, но он замер, глядя на себя в отражении зеркала. Испуганные глаза смотрелись особенно большими на побледневшем лице. Ему стало противно от самого себя. Не хотелось покидать этой комнаты, но неведенье о состоянии девушки пересилило страх. Он закрутил воду и вышел в коридор.
До слуха доносились отголоски слов доктора: «Пострадала… серьезно… последствия». Ему словно снова было одиннадцать и она выслушивали слова врача о последствиях аварии…
– Она жива, с ней все будет в порядке, – тут же успокоил Горем, понимая, что Сергей пропустил большую часть слов хирурга.
Метельский даже не понимал, что все это время не дышал во всю полноту легких. С того самого момента, как увидел оружие в хрупких пальцах, ему словно перекрыли кислород. Он делал маленькие вздохи и выдохи, чтобы не задохнуться, но лишь теперь смог полностью вздохнуть. Она была жива, а ничего другое его не волновало. Казалось, что силы все разом покинули его. Он едва удержался на ногах, опираясь плечом о стену, чтобы не рухнуть на пол на дрожащих ногах.
– К ней можно? – спросил он у врача, что продолжал что-то рассказывать кивающему на каждое его слово Соколу.
Хирург развернулся к Сергею, окидывая его изучающим взглядом.
– Я как раз говорил Александру Святославовичу, что девушке нужен покой и отдых, – строго проговорил мужчина. – Я не первый раз в операционной и знаю, как люди могут бороться за свою жизнь. Но эта девочка… У неё сердце трижды останавливалось, когда я уже был уверен, что опасность миновала. Она словно отчаянно пыталась умереть на моем операционном столе.
Дальше Сережа слушать не стал. Не смог. Он отошел к окну, наблюдая на опустившиеся на город сумерки.
– Это все твоя вина, – покачал головой он, не в силах заставить себя посмотреть в глаза подошедшему и остановившемуся рядом с ним Соколову.
Александр Святославович не мог отрицать очевидного. Мужчина через многое прошел в своей жизни и привык считать себя тем, кто всегда отвечает за свои действия с достоинством. Он чувствовал, что с Юлей было не все в порядке в последние пол года. Списывал это на тоску за мальчишкой, которого она любила, но считал, что она еще слишком молода и быстро сможет забыть о своей влюбленности. Он придумал для неё прекрасную жизнь, в которой она никогда ни в чем не будет нуждаться, игнорируя её простую просьбу подождать. Она ведь просила лишь об одном – дать ей время прийти в себя, а он поспешил. Он считал, что так будет правильно. Что новые чувства смогут затмить былые.
И передавил.
– Ты прав, – просто согласился он. – Я желал для неё лучшей жизни, но не видел того, что происходило перед моим собственным носом. А теперь уже ничего не исправишь. На празднике было слишком много журналистов, чтобы такой скандал удалось замять. Звонил Ковальский, предупредил, что Олег исчезнет на некоторое время, чтобы не вредить ему желтой прессой. И что о помолвке придется забыть. Сумасшедшая им в семье не нужна, это плохо для рейтингов.
Сережа резко сжал кулаки, разворачиваясь к Соколу.
– И ты ему позволишь так говорить о Юле? – прошипел он. – Проглотишь все, лишь бы он не передумал давать тебе кресло премьера?
Александр Святославович понимал гнев этого паренька, но не знал, как доходчиво ему все объяснить, чтобы он понял. Сергей никогда бы не принял, что ему довелось пройти, чтобы добиться своего места в этом мире.
– Юля получила то, что хотела – она свободна от Олега, – устало выдохнул Соколов. – Осталось лишь придумать, как защитить её от прессы и полиции. У меня есть знакомый врач, который может оформить для неё справку, что подтвердит её неустойчивое психическое состояние. Это спасет её от тюрьмы, но дальше…
– Верни её мне, – тихо попросил Метельский.
Попросил так, словно не сомневался услышать отказ на свою самую сокровенную просьбу. Он не ожидал, что произнесет это вслух, но как только слова слетели с губ, отступать было поздно. Сергей понимал, что у него всего один шанс. Если он не сможет убедить Сокола сейчас, шанса на это в будущем у него не останется.
– Ты же видел её состояние. Она на грани, – затараторил он, глядя в глаза лучшего друга своего отца. – Я её знаю. Я вырастил её и смогу уберечь. Никому не позволю обидеть или навредить ей. Со мной она будет счастлива. Наш брак можно обыграть в этом скандале. Пресса любит истории про несчастных влюбленных, которых пытаются разлучить.
Александр Святославович задумчиво потер подбородок, глядя на Метелю.
– Ты же знаешь, что я не отпущу её, – рассудительно ответил он. – Она будет частью моей семьи. Если ты хочешь быть с ней, ты тоже должен будешь стать частью моей семьи. Понимаешь, что это значит?
Сережа поджал губы, желваки заиграли на его скулах, но он лишь молча кивнул головой, готовый на что угодно, лишь бы получить право на свою девочку. Сокол внимательно наблюдал за его реакцией. Как он и предполагал, Сережа готов был бросить к его ногам все, лишь бы остаться рядом с дочкой.
– Я дам свое благословление на этот брак, если она сама согласится, – наконец ответил Сокол.
Когда Юля открыла глаза была глубокая ночь. Это не было резким пробуждением, её не скрутило от боли. Просто в какой-то момент она была в пустоте и темноте, а в следующий раскрыла глаза, оказываясь в тускло освещенной комнате с белыми потолками. Память слабо возвращалась. Она помнила, что сотворила, но все было как в тумане. В какой-то момент даже показалось, что все это ей просто приснилось. Чтобы убедиться, она ощупала свой живот и тяжело вздохнула, ощутив бинты под подушечками пальцев. Значит не сон. Значит она действительно стреляла в себя.
Она ожидала, что на неё накатит волна отчаянного раскаянья, но ничего не происходило. На самом деле она даже пожалела, что у неё ничего не вышло, иначе весь этот кошмар, под названием жизнь, уже бы прекратился. Расстроило лишь то, что она не помнила ничего из тех мгновений, что была в отключке. Видела ли она мертвых за белой чертой или это все киношные выдумки, а после смерти нас ждала лишь вечная темнота?
– Позвать врача? – поинтересовался настороженный мужской голос.
Взгляд метнулся к сидящему в кресле у кровати мужчине и глубокая морщинка пролегла между её бровями. Она знала, что он не оставит её, но не ожидала, что он будет единственным посетителем в палате, когда она очнется.
– Нет, – прохрипела она в ответ на его вопрос, только сейчас осознав, насколько сильно пересохло горло.
Заметив её состояние, Сергей подошел к ней и помог сделать несколько глотков воды из наполненного стакана. Она не могла не заметить, каким уставшим он выглядел. Должно быть, не сомкнул глаз с того момента, как привез её сюда. Это воспоминание принесло за собой череду ярких образов. Как он, крепко прижимая её к своей груди, выносит из дома, истекающую кровью. Как умоляет не закрывать глаза, пока они едут в машине и кричит, чтобы Макс двигался быстрее. Как просит её не оставлять его…
– Ты один здесь? – прошептала Юля, неожиданно севшим от эмоций голосом.
Поставив стакан на тумбочку, Сережа остался стоять рядом с кроватью. Его рука потянулась к ней и она не стала возражать, когда он мягко поправил её волосы. Это был хороший момент. Мягкий, нежный, уютный. В нем не было ничего интимного или романтичного, хоть он и был пропитан любовью. Любовью мужчины, что чуть не потерял самое дорогое, что было в его жизни.
– Отец уехал с Кариной пару часов назад, когда убедился, что тебе не угрожет опасность. Горем спит в коридоре, – отчитался Метельский.
– А… – она бы не смогла произнести имя Олега даже если бы заставила себя.
Сережа невольно поджал губы, словно от одного упоминания об этом человеке его захватывал едва переносимый гнев.
– К его счастью, последний раз я видел его в особняке, – выплюнул он.
Юля прикусила губу, отводя взгляд.
– Что же теперь будет? – спросила она, едва сдерживая проступившие на глазах слезы. – Я не смогу быть с ним, Сережа. Просто не смогу. Он пугает меня. Лучше бы Максим дал мне покончить с собой.
Сережа резко наклонился и взял её лицо в свои ладони так, что она не видела ничего вокруг, кроме его лица. Весь мир свелся к двум сапфирам, что сияли в его глазах с такой силой и уверенностью, что Юля невольно вздрогнула. Её немного пугала эта сторона Метели: способность быть несгибаемым.
– Не смей так говорить, – прорычал он, немного сжимая её скулы. – Я чуть с ума не сошел сегодня. Ты, глупая девчонка, обещала мне всегда быть рядом. Помнишь?
Коненчно она помнила детскую клятву, что они когда-то дали друг другу, но не думала, что помнил он. Так давно это было, столько всего произошло.
– Я не знала, что еще делать! – со слезами на глазах призналась она. – Мая жизнь – ад, Сережа. Я не просто существую, я горю в агонии каждый раз, когда делаю вздох. Я устала. Устала страдать, терять. Ждать очередного пинка от судьбы. И, когда я думала, что хуже быть уже просто не может, в моей жизни объявился Ковальский. Это просто… просто слишком.
Сережа нервно сглотнул подступившую тошноту. Он понимал, что Юля в депрессии, но не осознавал, как на самом деле плохо она себя чувствовала. Он, зная её всю жизнь, поверил её хорошо разыгранному обману.
– Кроха, теперь все будет хорошо, – честно пообещал он, стирая кончиками пальцев стекающие по её щекам слезы. – Я не позволю никому в мире больше никогда причинить тебе вред. Слышишь? Я защищу тебя, обещаю.
Юля покачала головой, пытаясь вырваться из его рук, но он не выпустил её лица.
– Брось, Сережа, – попыталась увернуться она. – Мы уже говорили об этом. Ты не можешь воевать с моим отцом. Тебе не победить его. Да и Ковальский… Папа не отступится от идеи породниться с президентом.
Присев на край больничной койки, Сережа серьезно посмотрел в зеленые глаза Юли. Глаза, полные печали, скорби и безысходности. Они больше не горели, как раньше. Теперь так редко отдавали молодой зеленью, что он уже и забыл какими красивыми они были в те минуты, когда она была счастлива.
Он сидел в кресле в её полате пока она спала и пытался подобрать слова для разговора, что им предстоял, но слова не находились. В голове мелькали глупые воспоминания о том, как часто он мечтал в армии, что вернется домой и женится на ней. Он придумал около сотни способов сделать ей предложение, придумал десятки речей для такого повода, но никогда не гадал, что ему придется просить её руки в палате больницы.
– Есть способ, – осторожно начал он. – Есть способ сделать тебя недосягаемой для Ковальского и ограничить опеку отца. Я знаю, как дать тебе время и покой. Безопасность. Но ты должна верить мне.
Юля удивленно покосилась на него, понимая, что он говорит абсолютно серьезно.
– Что это за способ? – поинтересовалась она, буквально кожей чувствуя подвох.
Жизнь научила её, что бесплатный сер обычно лежит только в мышеловке.
– Брак, – выдохнул он. – Ты станешь моей женой. И прежде чем будешь спорить, твой отец уже согласился.
Юля хотела сразу ему ответить, но не смогла. Она снова открыла рот, но слова просто не шли. А Сережа смотрел на неё с надеждой и ожидаем. Ей было невыносимо отказывать ему, но она просто не могла иначе.
– Не глупи, – наконец сумела прошептать она. – Не порть свою жизнь. Ты такой хороший, Сережа, и я очень, очень сильно люблю тебя, но это ошибка. Я не смогу дать тебе той семьи, которой ты заслуживаешь. Не смогу стать для тебя той женщиной, которая…
– Ты – единственная женщина для меня, – резко и уверенно заявил он слова, в которых был уверен всем своим естеством. – Мне не нужен никто и ничего, кроме тебя.
Юля горько улыбнулась и, нащупав его ладонь, нежно сжала сильные теплые пальцы.
– Это сейчас, – признала она. – Но это будет через пол года, когда ты устанешь от моей холодности и закрытости. Через год, когда поймешь, что я не смогу стать твоей физически. Через три года, когда ты захочешь наследника, но я не смогу тебе этого дать, пойми же ты. Я не во временном срыве, не в депрессии. Это не пройдет спустя какое-то время. Я сломана. Я больше никогда не стану той девочкой, которую ты знал. Я больше никогда не смогу подпустить ни одного мужчину, поскольку я обещала Денису, что никогда и никто не встанет между нами. Ты со временем возненавидишь меня, когда поймешь, что я разрушила всю твою судьбу. А твоей ненависти я не переживу, Сережа.
Юля могла бы еще многое сказать, ведь она так часто думала об этом после того разговора, что был у них в деревне. Она понимала, что рядом с Сережей ей будет лучше. Безопасней. Но она слишком любила его, чтобы ломать его жизнь. Она хотела для него всего, чего сама была лишена. Хотела погулять на его свадьбе, подержать в руках его маленького сынишку с такими же красивыми синими глазами. Она не могла утянуть его за собой в пучину тьмы.
– Кроха? – мягко позвал Сережа, заставляя девушку посмотреть на себя. – Ты слишком много думаешь. Мой отъезд плохо на тебе сказался – ты почему-то решила, что должна сама принимать сложные решения. Но это не так. Я рядом и больше не уйду. Я говорил тебе это сотни раз, но ты, кажется, просто не понимаешь того, что слышишь. Я предлагаю тебе снова стать семьей, а не прошу тебя спать со мной. Я клянусь тебе, что никогда не упрекну тебя этим. Мне просто нужно, чтобы ты была рядом со мной. Пожалуйста, Кроха, не оставляй меня.
Она слушала его, пытаясь быть сильной. Она старалась. Но когда он наклонился и прижался лбом к её лбу, силы разом покинули её и тихие слезы потекли по щекам. Видит Бог, она так устала бороться…
– Как все прошло? – поинтересовался Горем, как только Сережа вышел в коридор.
Метельский оглянулся на девушку, свернувшуюся в комочек на больничной койке и тихо спящую. Он едва сдерживал ликование от своей победы. Получилось. Когда он собирался на прием прошлым вечером, он и не догадывался, чем все обернется. А теперь…
– Она согласилась, – усмехнулся он. – Поздравь меня, друг. Я женюсь.
Горем окинул Метельского недоверчивым взглядом.
– Да быть не может, что ты смог её уговорить, – не поверил Макс.
Улыбка сползла с лица Сережи, когда он вспомнил все, о чем говорили этой ночью.
– Согласилась, но… – он замолчал, не зная как объяснить всего. А потом понял, что и не нужно. – Все будет нормально, нам просто нужно найти для неё хорошего врача. Она много пережила. Слишком много для одного человека.
Максим согласно закивал. Он уже давно пытался намекнуть ему, что неплохо бы показать Юлю психиатру, но никто не хотел его слушать.
– Надеюсь, что работу я не потеряю? – осторожно поинтересовался приятель.
Он все еще чувствовал себя в ответе за то, что не смог уберегти Юлю от ранения. Да и привык он к ней, что скрывать. Как к родной относился. Не смог бы сейчас уйти, даже если бы его и попросили.
– Смеёшься? – нервно выдохнул Метеля, качая головой. – У тебя теперь работы прибавится, ведь ты будешь с ней все то время, что не смогу быть я.
Макс неуверенно моргнул, пытаясь понять, не шутит ли Сергей. Но он не шутил. Ему не хотелось нагнетать обстановку, но он понимал, что просто им не будет. Сокол его не отпустит, да и Ковальский младший не факт, что послушает отца и отойдет в сторону. И все бы ничего, если бы Сережа решил прекратить расследование смерти родителей. Но он просто не мог этого сделать, хотя все его ниточки по-прежнему приводили к тупикам. Но он не собирался сдаваться. Он буквально кожей ощущал, что докопается до правды.
Сергей подошел к окну, заправляя руки в карманы брюк и наблюдая за рассветом, что только-только начал проглядывать между крышами соседних зданий. Он ощущал себя уставшим, но счастливым. Да, он понимал, что с Юлей ему не будет просто. Он не знал, где ему взять столько терпения, чтобы выдержать саму мысль о том, что она совсем скоро будет принадлежать ему в глазах других, но не будет его физически. Пока. Как бы она не утверждала обратное, Сережа верил, что сможет расстопить её сердце. Однажды он уже вернул её и сможет сделать это снова. Ему просто нужно подождать.
Что-что, а ждать он умел.
