Текст книги "Когда нация борется за свою свободу"

Автор книги: Йосеф Гедалия Клаузнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

У нас есть также явное доказательство того, что Яннай примирился со своими противниками и в некотором смысле отказался от единовластия: до нас дошли чисто еврейские монеты последних лет его царствования (80—76 гг. до н. э.), на которых, как в начальном периоде его правления (103—95), вычеканено "Еврейское собрание”, тогда как на монетах времени его войны с фарисеями и за несколько лет до нее (около 94– 85) выгравировано только ”Царь Ионатан”. На монетах периода, последовавшего за войной против фарисеев, мы опять находим титул ”первосвященник” вместо ”царь”, что доказывает, что после гражданской войны, одной из главных причин которой была отмена ”Еврейского собрания”, победивший Яннай восстановил прежнее официальное народное представительство, существовавшее при его отце и брате.

IV. Последние войны, завоевания и смерть Янная

Продолжительная гражданская война ослабила военную мощь Иудеи, и она едва не стала добычей царей Сирии и арабов.

Антиох XII Дионис, сирийский царь, затеял войну с арабами и по дороге ворвался в Иудею. У ослабевшего Янная не было достаточно сил, чтобы встретиться с ним в открытом бою. Чтобы задержать его продвижение, Яннай вырыл глубокий ров и построил стену, прикрытую деревянными башнями на протяжении всей дороги от Яффы до Кфар-Сабы, которая была названа впоследствии (согласно Иосифу Флавию) Антипатридой. (В действительности Кфар-Саба лишь близка к Антипатриде, но не идентична ей.) Но Антиох Дионис спалил башни, разрушил стену и продолжал свой путь в Аравию. Там он был убит в войне против царя Харета, и последний сделался царем Сирии. Харет выступил и против Янная, – может быть, потому, что считал его опасным для себя, так как Яннай также мечтал завоевать Сирию. Яннай вышел ему навстречу, и около Хадида, к востоку от Лода (на расстоянии 5 километров к северо-западу от Модиина) встретились обе армии. Арабский царь нанес поражение силам Янная, но, как видно, победа не была полной или ее вообще не было, а все это было лишь вымыслом греческих источников. Как бы то ни было, Харет помирился с Яннаем, очевидно, ценой отказа последнего от своих претензий на арабские города или на Сирию. Харет со своим войском оставил Иудею, и Яннай снова почувствовал себя хозяином положения.

Этот момент Яннай нашел подходящим для завоевания тех городов и районов Палестины, которые еще оставались в руках чужеземцев. Смуты и войны раздирали Сирию и Аравию; Тигран, царь Армении, захватил Дамаск и изгнал оттуда Антиоха XIII Эвсевия, который раньше отвоевал Дамаск у Харета и завяз в войне с ним. В такое время никто не мог препятствовать завоеваниям Янная.

Западная Иудея, Самария и Галилея уже находились под его властью. Теперь он направился в Заиорданье, где воевал три года подряд (примерно 83—80 гг. до н. э.) . Сначала он возвратил себе все моавитские города, Гилеад и Хавран, которые ранее был вынужден вернуть арабскому царю Авдату. Затем он завоевал почти все города Декаполиса. Он взял Дион, Пеллу, Гереш, Голан, Селевкию (между озерами Киннерет и Хула) и, наконец, укрепленный город Гамалу и Бет-Ариах. Жители всех этих городов, построенных на еврейской земле, но отобранных у евреев, приняли иудаизм – частью по доброй воле, частью насильно. Пелла, жители которой не желали принять иудаизма, была разрушена до основания. Когда царь Яннай после трех лет изнурительных войн вернулся, увенчанный лаврами победителя, он был принят народом с большими почестями и возгласами ликования. На этот раз народ не напомнил царю-первосвященнику и того, что в течение трех лет тот не исполнял обязанностей первосвященника и даже в Йом-Киппур (Судный день) его заменял его помощник. Народ преклоняется только перед победителем...

Иосиф Флавий рассказывает, что когда Яннай возвратился с войны, за три года до своей смерти (в 79 г. до н. э.), он заболел лихорадкой ”от пьянства”. И эти сведения Флавий почерпнул, очевидно, из греческого или враждебного Яннаю фарисейского источника. Разве не более естественно предположить, что царь мог заболеть лихорадкой во время своих продолжительных войн в болотистых местностях?

Во всяком случае, Яннай был воином-героем до такой степени, что, даже будучи больным, продолжал завоевательную войну. Его болезнь обострилась, когда он стоял у крепости Аргов (или Регев), защищавшей город, богатый растительным маслом, вблизи которого имелись и копи железной руды. Царица, видя, что царь при смерти, в отчаянии рыдала: ведь народ на стороне фарисеев и ненавидит ее мужа. Что же будет с нею и их детьми? На это умирающий Яннай ответил: прежде всего надо скрывать его смерть до тех пор, пока осажденный город не будет завоеван, а когда царица возвратится в Иерусалим, увенчанная победой, и ценой уступок и поблажек фарисеям купит их расположение, она отдаст им тело мертвого царя, их врага, чтобы они поступили с ним по своему усмотрению. Они, надо думать, не будут мстить царю-победителю после его смерти. Царица последовала его совету, и фарисеи, которые изменили свое мнение о Яннае после его кончины, погребли его с большими почестями.

Яннай скончался в 76 г. до н. э., в возрасте 49 лет, после 27-летнего царствования.

Рассказ о последних днях Янная и о его хитром совете жене звучит легендарно. Его исторической основой является тот факт, что царица не предала гласности известие о кончине царя до завоевания осажденного Регева, чтобы не ослабить боевой дух воинов. Она поведала фарисеям, что перед смертью Яннай раскаялся в своем отношении к ним, и поэтому царь-победитель был погребен с почетом. Талмуд рассказывает, что Яннай не всегда отрицательно относился к фарисеям: ”Царь Яннай сказал жене: не бойся фарисеев и тех, кто не фарисеи, но остерегайся лицемеров, похожих на фарисеев, которые творят деяния Зимри, а требуют вознаграждение, как Пинхас”. Как правдиво, красиво и мудро это выражение! Возможно, что на самом деле Яннай осознал в последний период своей жизни, что не настоящие фарисеи преследовали его, а те лицемеры

из инаковерующих фарисеев, которые, стремясь отвести от себя подозрение в примиренчестве, притворились ревнителями, как библейский Пинхас. Истинные же фарисеи понимали, что в конечном счете этот Хасмоней является великим царем и, несмотря на все свои недостатки, совершал великие деяния. В конце концов й его противники и враги убедились в том, что он укрепил мощь родины и возвеличил честь своего народа, и простили ему его ошибки и грехи.

V. Общая оценка

Яннай Александр, несомненно, был великим царем! Именно он превратил маленькую Иудею в большую Страну Израиля. Всем завоеванным городам он придал еврейский облик. Во время бунта он всегда предлагал врагам, даже одержав над ними победу, мириться с ним. Ни одно из поражений в его продолжительных и тяжких войнах с египтянами, сирийцами и арабами не привело к новому покорению его страны иноземцами; он всегда находил выход из затруднительного положения и продолжал завоевания. Так он смог завершить то, что начали предшествовавшие ему Хасмоней.

До сих пор еще не оценено все великое значение завоеваний Янная. Благодаря ему все прибрежные города от Акко до египетской границы (южнее Рафиаха) стали еврейскими. В его руках находился почти весь Декаполис. А в Заиорданье он владел Башаном, Голаном, Хавраном, Арговом (Трахоной), Гилеадом, Моавом и почти всей землей аммонитян. Про все эти города и области можно было до начала его царствования сказать библейским стихом: ’Тосподь дал повеление об Иакове врагам его окружить его” (Плач Иеремии 1:17). Даже Иерусалим был окружен греческими городами. Самые богатые города в Палестине были в руках чужеземцев. Если бы это состояние продолжалось, то нет сомнения в том, что с течением времени евреи были бы поглощены греками, сирийцами, финикийцами,

филистимлянами и арабами. Благодаря Яннаю вся Палестина стала еврейской. В его время евреи перестали быть меньшинством на своей национальной родине. Если бы не он, евреи остались бы на положении подчиненного меньшинства даже в самых важных городах, служивших портовыми и торговыми центрами, и они утратили бы свое религиозно-культурное и экономическое влияние.

А ведь за четыреста лет, прошедших от Зрубавела и Нехемии до Хасмонеев, еврейское население размножилось, и ему не хватало места в карликовой, имеющей тесные границы Иудее. Они были вынуждены жить на чужбине, тогда как в их стране поселились иноземцы и враги. Хасмоней в своей попытке вернуть евреям земли их предков видели решение экономической проблемы и выполнение исторических заветов. Яннай удовлетворил как экономические, так и исторические потребности общества. Этим он совершил великий акт не только для евреев, но и для иудаизма: он спас еврейскую религию и культуру от верной гибели или медленного вырождения и ассимиляции среди богатых и сильных народов.

Конечно, у него было много недостатков, как и у всякого царя, который проводит большую часть своего времени в войнах и битвах с внешними и внутренними врагами. Но убийце, пьянице, распутнику не удалось бы расширить свое царство в таких суровых условиях, невзирая на тяжкие поражения, из которых ему всегда удавалось выйти победителем. И убийце, пьянице и развратнику Талмуд не приписал бы то мудрое изречение про фарисеев и лицемеров, а фарисеи не хоронили бы его с большим почетом, и имя его не сохранилось бы в ласковой форме ”Яннай” вместо ”Ионатан”.

Не только победителем, помышлявшим о расширении пределов своей страны, был Яннай; он заботился также об упрочении молодого государства. Это он выстроил форты и бастионы Михвар, знаменитую Масаду и Гирканию, а возможно, и Александрион. Так он защитил Иудею мощными крепостями, возведенными в наиболее опасных районах. Есть основание полагать, что Яннай построил дворец Хасмонеев и здание над пещерой Махпела в Хевроне (конечно, в его древнем виде), а также гробницу Зхарии, так называемые ”Бет-хофшит” и ”Яд-Авшалом” в Кидронской долине и гробницу первосвященника Иоханана в районе теперешнего квартала Шимон ха-Цаддик в Иерусалиме. Он же приказал изготовить из золота виноградную лозу весом в 500 талантов. Это было необыкновенное произведение искусства, напоминающее сад и прозванное ”отрадой для глаз”; на нем была греческая надпись ”Александр, царь иудеев” (Аристобул, сын Янная, подарил это украшение Помпею). Во времена Янная была составлена значительная часть апокалиптической литературы: поздние части апокрифической книги Баруха и ранние части книг Ханоха в эфиопской версии, Завещания двенадцати патриархов, а также вся Книга Юбилеев.

Наиболее важными являются экономические последствия царствования Янная.

Не только сельское хозяйство развивалось в его время. При нем начался и расцвет торговли. Завоевывая прибрежные города и порты, Яннай стремился продолжить дело, начатое его дедом: дать продуктам земледелия и ремесленным изделиям евреев выход к морю. Недаром на монетах Янная изображен, среди прочего, якорь – символ власти на море. Экспорт продуктов сельского хозяйства и изделий домашнего кустарного производства евреев, равно как и земледелие, стали более доходными. Торговля же способствовала и приросту населения, так как она обеспечивала пропитание большему числу людей, чем земледелие и ремесло. Следовательно, и в этом смысле деятельность Янная была полезной. Если бы не его здоровая экономическая политика, евреи не стали бы большинством в своей стране. Расширение границ и вывоз израильской продукции через близкие и свободные порты облегчили еврейскому народу борьбу за существование, а в результате возросла рождаемость и увеличился прирост населения в Иудее. Поэтому после Хасмонейской династии наблюдается такое усиленное распространение еврейского населения во всей Палестине. Таким образом евреи превратились из религиозно-национального коллектива в государственную нацию – нацию, которая была способна, с одной стороны, создать Талмуд, а с другой – распространить как идею монотеизма (хотя и в овеществленной форме), так и этику пророков (хотя и в ее крайних выражениях) посредством христианства. Вышло так, что ”светский” царь из Хасмонейской династии способствовал развитию и духовных ценностей еврейства, хотя, быть может, и ненамеренно.

Итак, я нисколько не преувеличивал, утверждая, что трудно оценить всю важность царствования Янная с политической и культурной точек зрения. Отрицательное отношение к этому царю-герою со стороны наших древних авторов объясняется их ненавистью к саддукеям и их приверженцам. Историки же нашего времени слишком полагались на свидетельства Иосифа Флавия, который, в свою очередь, основывался на повествованиях оппонентов и врагов царя Янная из фарисеев и греков. Пришло время переоценить наше отношение к самому великому из Хасмонейских царей. В наше время, время борьбы народа за национальную и государственную независимость на своей земле, необходимо начать изучение его огромных политических и экономических свершений и воздать им должное, принимая во внимание, что они имели гораздо более значительные религиозно-культурные последствия, чем это кажется на первый взгляд.

ПЕРВЫЙ ПОГРОМ И ИДОЛ В ХРАМЕ

I

В 37 г. н. э. взошел на римский престол Гай Калигула, полное имя которого Гай Цезарь Август Германик.

После всего, что претерпели от Тиберия Цезаря жители Рима и все покоренные им народы, весь мир был рад перемене власти на престоле. Действительно, в первые восемь месяцев Калигула умел угождать народу и сдерживать свои дурные страсти. Но вскоре волк сбросил с себя овечью шкуру и предстал перед всем миром в своем настоящем обличье.

Гай Калигула не был бездарен. Он занимался разными науками, был очень сообразительным и славился как отличный оратор. Вместе с тем его обуревали страсти, он был честолюбив, вспыльчив и очень жесток. Человек такого склада при наличии каких-то ограничивающих его порывы факторов и не обладающий широкими полномочиями власти может быть симпатичен окружающим и не проявлять излишнего своеволия. Он бывает опасен для окружающих только в минуты гнева. Но такому человеку в роли императора Рима трудно удержаться от греха. В то время Рим правил почти всем известным тогда миром, и ни один народ не мог противостоять ему. Даже те народы, которые были покорены Римом не полностью, подчинялись ему, склоняясь пред его могуществом. Весь мир был распростерт у его ног и готов был выполнять все его повеления. И весь мир вместе с самим Римом пресмыкался перед римским императором. Могло ли ощущение такой силы, такой всемогущей власти не опьянить самодержца мира? Уже император Август начал проявлять признаки такого опьянения, но оно не смогло лишить его образа человеческого, превратить в дикого зверя. Следует помнить, что он был первым облеченным такой властью цезарем и был душевно здоров. Тиберий превратился в дикого зверя. Гай Калигула же одновременно стал и диким зверем и обезьяной...

Из боязни противодействия со стороны римских аристократов, еще помнивших порядки либерального республиканского правления в Риме до Юлия Цезаря, Калигула начал расправляться с ними, устраняя одного за другим. Стремясь оправдать свои действия и пытаясь выведать их тайные намерения, которые могли послужить основанием для конфискации имущества аристократов в пользу своей казны, он разрешил каждому рабу доносить на своего господина. В вознаграждение те не только освобождались от рабства, но и получали восьмую часть имущества выданных ими господ, остальное же поступало в императорскую казну. Таким образом, достаточно было любого навета, самого легкого подозрения, чтобы судить и приговорить к немедленно приводимой в исполнение казни любого известного и почтенного римского аристократа. Сотни и тысячи свободолюбивых граждан и членов наиболее привилегированных семейств, которые не могли оставаться равнодушными при виде гибели свободного Рима, пали жертвами подозрительности и корыстолюбия нового императора.

Калигула не баловал и народ. Однажды во время больших цирковых празднеств, когда было принято просить у императора каких-то льгот и послаблений, народ, пользуясь его добрым расположением, хотел по обыкновению просить отменить или сократить налоги. Гай Калигула приказал своей свите схватить первых попавшихся и умертвить их на месте без суда и следствия во время самого празднества...

Этот жестокий император не только с легкостью умерщвлял людей без какого-либо веского основания; для тех, кто ему не нравился, он выбирал ужасные, неслыханные пытки. Например, он приказал истязать красавицу артистку Квинтилию за то, что приятель ее любовника Помпидия донес на последнего, обвиняя его в том, что он якобы ругал при ней императора. Артистка была изуродована до такой степени, что сам тиран не мог видеть ее без трепета.

Его похоть и сумасбродства были не менее изощренными, чем его жестокость. На тайных пирушках он одевался в женское платье, завивал волосы и во всем подражал женщинам... Три современных ему историка в один голос утверждают, что он состоял в интимной связи со своей сестрой.

И это чудовище в человеческом обличье, опустившееся до уровня дикого зверя, считало себя истинным божеством, поставленным над всем родом человеческим.

Сознание, что он, римский император, вершит судьбы миллионов людей и никто не смеет указать ему, как себя вести, сознание того, что он всемогущ и все его приказания необходимо беспрекословно исполнять, помрачило разум этого небывалого честолюбца. Ему было мало, что он стал самодержцем почти всего мира,– он хотел большего. Не оставалось ничего другого, как провозгласить себя божеством.

А повод к этому у него был. От восточных и греческих царей перешел к римским императорам ”культ цезарей”; римляне боготворили ”гения” императора, его божественную суть. Постепенно они перешли к обожествлению его самого; император после смерти становился ”божественным Августом” (Divus Augustus); у римлян каждый цезарь был Августом, а сын его – сыном божества.

Гай воспользовался этим и потребовал, чтобы ему поклонялись как богу: его изваяние должно было стоять в храмах всех покоренных Римом народов; ему должны были поклоняться и приносить жертвы; ослушники считались врагами императора.

Два-три следующих факта показывают, до чего дошло его сумасбродство. Римского ”бога богов” Юпитера он считал своим братом; когда у него родилась дочь, он приказал принести ее в Капитолий, храм Юпитера, положить на колени изваяния, изображающего божество, утверждая, что она дочь Юпитера точно так же, как его, и что они оба имеют одинаковое право считать себя ее отцами и он не берется решить, кто из них более велик... Его божественность была для него абсолютно бесспорной, и он совершенно серьезно требовал божеских почестей.

Как уже сказано, у римлян не было никакого повода противиться этому. Что же касается подчиненных Риму народов, то, будучи идолопоклонниками испокон веков, они не придавали особого значения прибавлению еще одного божества и необходимости поклоняться его изваянию, а в особенности при Калигуле, когда наивная вера в идолов уже не существовала в просвещенном греко-римском мире и под влиянием греческой культуры идолопоклонство потеряло свой прежний национальный характер и стало способным впитывать в себя всевозможные новые религиозные понятия и чужестранные обычаи. А так как подчиненные Риму народы того времени были лишены собственных национальных чувств и были покорными рабами Рима и в духовном отношении, то они старались доказать свою преданность императору и весьма охотно устанавливали в своих храмах его изваяния.

Только один подчиненный Риму народ не исполнил его волю – евреи. Еще во времена Антиоха Эпифана этот народ, жертвуя жизнью своих сынов, не исполнил приказаний сирийского царя, который требовал поклоняться Зевсу. Как же мог он теперь поклоняться царю-человеку и воздавать смертному божеские почести? Никоим образом этот народ не мог исполнить приказания императора – будь что будет! Если при Антиохе Эпифане царскому приказу противились только хасидеи и Хасмоней и следовавший за ними народ, а часть

священников и многие из образованных людей соглашались его исполнить, то теперь этому противился весь народ – от мала до велика!

Евреи жили большими группами в двух подвластных Риму государствах – Египте и Иудее (третья большая группа – в Вавилонии – находилась тогда под властью парфян). Обе группы одинаково противились установлению идола в Храме, но методы сопротивления, как и его результаты, были различны. В египетской Александрии евреи поселились одновременно с греками, когда был основан этот большой торговый город, и сразу же получили там равноправие. Но греки, которые чувствовали себя там хозяевами, так как основатель города – Александр Македонский – был греком, не могли примириться с равноправием народа, имеющего странную религию и обычаи, который не ест за одним столом с ними, не роднится с ними, не приносит жертвы их богам (не исполняет долга ”литургии”), а только конкурирует с ними в земледелии, ремеслах и торговле и даже на поприще самой греческой литературы. Таким образом, зародилась затаенная неприязнь между евреями и египетскими греками, которая с течением времени превратилась в открытую вражду.

При Калигуле настало удобное для греков время расквитаться с евреями. Существует мнение, что взрыв ненависти во время римского правления имел политическую причину: египетские греки не могли примириться с тем, что римляне отняли Египет у Птолемеев, и замышляли восстание; а так как евреи имели одинаковые с греками права и у них не было причин тосковать по царям-Птолемеям, которые были для них чужими точно так же, как римские цезари, то особенно возросла ненависть греков к этим ”чужеземцам”, на которых римские власти опирались в борьбе с коренным” населением, когда среди него началось брожение, вылившееся в национальную оппозицию. По-моему, это мнение не учитывает основной причины, хотя и не лишено определенного основания. Главная причина александрийского антисемитизма – та же, что существовала во все времена: с одной стороны, евреи составляли значительное меньшинство среди коренных жителей и благодаря своим большим способностям в области ремесел, торговли и наук являлись опасными конкурентами, а с другой – они отличались своей религией и всеми национальными обрядами и обычаями от остального населения и поэтому не могли выполнять часть обязанностей, возложенных на жителей, но несмотря на это, желали иметь равные с ними права.

В Александрии во времена Филона жило около ста тысяч евреев, которые полностью заселяли два из пяти городских кварталов. Это было первое еврейское гетто, образовавшееся само собой. В остальных трех кварталах также жило много евреев среди египетских греков. Столкновения и трения были неизбежны. И само собой понятно, 410 верх брала та община, к которой принадлежал основатель города и цари, наследники египетской короны – Птолемеи. Атмосфера накалялась, и достаточно было бросить горящую головню, чтобы вспыхнуло огромное пламя.

Эту головню бросил римский наместник в Египте Авилий Флакк вскоре после воцарения Гая Калигулы.

Император Тиберий назначил Авилия Флакка наместником в 32 г. н. э. Так как он был любимцем Тиберия, его положение было прочным в период царствования последнего, и он твердо и уверенно поддерживал спокойствие в Александрии. Действительно, в течение всех пяти лет с момента его назначения до смерти Тиберия (32—37) евреям не причиняли никакого зла. Но когда умер Тиберий и на престол взошел его враг Гай Калигула, Флакк моментально ощутил, что ему угрожает опасность со стороны нового императора, который смертельно ненавидел всех сторонников Тиберия и по всякому пустячному поводу мог приговорить их к смерти. Решив во что бы то ни стало понравиться Калигуле, Флакк не нашел лучшего средства снискать расположение своего господина императора, известного филэллина – поклонника всего греческого, – и в то же время купить расположение жителей страны, как показать свою ненависть к евреям, укоренившуюся глубоко в душе греков-египтян.

Когда руководители еврейской александрийской общины отправили послание новому императору с поздравлениями от его подданных, евреев Александрии, по поводу его восшествия на престол, то Флакк вопреки обещанию задержал это послание в Рим у себя. Только спустя некоторое время оно было отправлено Калигуле царем Агриппой, который объяснил императору причину задержки. Но это пустяк по сравнению с тем, что Флакк разрешил александрийской черни учинить над евреями, и с тем, что он потом сам проделал.

II

Через несколько дней после того, как Гай Калигула был провозглашен императором Рима, он вспомнил Агриппу, сына Аристобула и внука Ирода I и Мариамны Хасмонейской, который при Тиберии жил в Риме. Он был дружен с Гаем Калигулой, когда тот был еще престолонаследником. Гай не забыл, что Тиберий заковал Агриппу в кандалы и посадил его в темницу за то, что последний однажды выразил вслух пожелание скорой смерти Тиберию, что позволило бы Гаю взойти на престол. Чтобы вознаградить своего друга за страдания из-за старой дружбы, Калигула в 37 г. провозгласил Агриппу царем ”тетрархии” Ирода Филиппа, сына Ирода I, который скончался незадолго до этого. Это ”царство” было очень маленьким: оно включало лишь Башан, Хав ран и Трахон (древний Аргов) в восточном Заиорданье; да и само "царство” было только названием. Что это за царство, которое можно подарить? Бедность Агриппы и его разгульная жизнь в Риме, в результате которой он погряз в долгах, были хорошо известны в Александрии.

Агриппа, в душе которого, как и в его крови, сочетались как Иродовы, так и хасмонейские качества, начал задумываться над своей судьбой. В нем, пресыщенном наслаждениями и разгулом, пробудился еврей, пробудился Хасмоней. Он хотел жить в своей стране и трудиться для своего народа. Вот почему по прошествии года, уже называясь царем, но на самом деле не управляя своим маленьким государством, а продолжая жить в Риме в обществе распутного Калигулы, Агриппа обратился к императору с просьбой разрешить ему вернуться в Иудею и заняться своими государственными делами. Может быть, он боялся оставаться в компании императора-кутилы, сумасбродства и мерзости которого принимали все более широкий масштаб, причем в Риме обвиняли в этом Агриппу (про него говорили, что его влияние на императора весьма пагубно). Возможно также, что он не был уверен в своей безопасности, точно так же, как все друзья императора, жившие в Риме, и предпочитал быть его ”другом издали”.

Как бы то ни было, этот царь без власти и правитель государства величиной с ладонь выехал с разрешения императора в Иудею. По пути он должен был остановиться в Александрии. Зная отношение александрийских греков к евреям вообще и в частности к нему, ”бедному царю”, который еще недавно нуждался в их ссудах на насущные расходы и "государство” которого было всего лишь подачкой римского императора, он не желал официальных встреч и свиданий и попросил капитана судна, на котором он отправлялся в Иудею, ввести судно в порт ночью, чтобы о его прибытии не стало известно.

Капитан выполнил просьбу Агриппы, но в городе узнали о приезде нового царя. Евреи этому радовались: опять у них был свой царь; александрийские греки завидовали им: у евреев есть царь, а у них – нет. Но зависть перешла в насмешку и презрение из-за ограниченной власти и мизерных размеров царства Агриппы. И вот греки собрались в гимнасиуме и там насмехались над Агриппой и оскорбляли его и его народ хулительными речами. Затем они устроили там же шутовское зрелище: в Александрии был сумасшедший по имени

Каравае, который не причинял никому вреда, но расхаживал нагим по улицам, днем и ночью, летом и зимой, и уличная детвора преследовала его и насмехалась над ним. Этого сумасшедшего Караваса притащили в гимнасиум, поставили на видном месте, напялили ему на голову вместо короны книгу, закутали в циновку вместо пурпурной мантии, всунули ему в руку сломанную трость вместо скипетра, а молодые греки вокруг него с палками на плечах разыгрывали его телохранителей. Некоторые из собравшихся представляли просителей, другие – обращающихся к царскому суду, а третьи – пришедших советоваться по государственным делам, остальные – приветствующий царя народ. В заключение раздалось всеобщее восклицание: ”Маран!”, что означает по-арамейски "Господин, царь наш!’’.

Так оскорбляли греки царя Агриппу и еврейский народ. Несмотря на то, что Агриппа был другом императора, наместник Флакк не препятствовал дерзким оскорбителям. Это произошло в августе 38 г. н. э.

Греки, не встретив никакого сопротивления своим выходкам со стороны римского правительства, не ограничились такими шутками. Чтобы покрыть оскорбление, причиненное другу императора, они решили потребовать от евреев чествования самого императора, требуя от них установить изваяние императора в синагогах Александрии. Флакк это разрешил – и в синагогах силой, несмотря на упорное сопротивление евреев, были поставлены идолы. Несколько дней спустя Флакк оповестил указ о том, что евреи Александрии не равны в правах со всеми гражданами, а являются чуждым и пришлым элементом.

Разумеется, после такого публичного заявления ничто не могло помешать учинить разбой над евреями Александрии. И действительно, в городе сразу же разразился неимоверный погром. Считая евреев чужаками и пришельцами, их начали выгонять из четырех районов города и втискивать всех в один квартал – первое принудительное гетто. Греки проникли в дома, которые евреи были вынуждены, подчиняясь силе, покинуть, грабили все и всюду и делили между собой награбленное. Они взламывали двери мастерских, которые были в тот день закрыты по случаю траура по смерти Друсиллы, сестры Калигулы, вытаскивали все содержимое на улицу и делили между собой. Греки превратились в диких зверей: всюду, где им встречался еврей, его забрасывали камнями или оглушали дубиной и чаще всего мучили до смерти, а не просто убивали. Не щадили и мертвых: разбойники уродовали трупы, а иногда сжигали их посреди улицы. Многих евреев тащили по улицам, жестоко избивая. Евреи, как видно, защищались с оружием в руках, но безуспешно. Четыреста домов, принадлежащих евреям, были разрушены и разграблены, и в том числе дома трех старейшин еврейской общины. Синагоги частью были разрушены, а частью осквернены тем, что в них поместили идолов – изваяния императора. В самой большой синагоге, известной под названием ”Диофлустон Александрии” (которую р. Иехуда называл ”славой Израиля”), поставили изваяние Калигулы на старой, вышедшей из употребления квадриге, которую притащили из гимнасиума, где ее использовали раньше для гонок...