Текст книги "Когда нация борется за свою свободу"

Автор книги: Йосеф Гедалия Клаузнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

В Заиорданье евреи также были так малочисленны, что ”собрал Иехуда всех евреев, живших в Гилеаде, с женами, детьми и скарбом – очень большое ополчение – и отправился в Иудею”. Если их можно было так легко ”собрать”, то эта группа не могла быть ”большим ополчением”; но, очевидно, и тут есть некоторое преувеличение, и не все евреи Заиорданья были отправлены в Иудею.

Иехуда со своим войском и группой возвращающихся в Иудею должны были пройти около города Эфрона, но местное население преградило ему путь. Иехуда, не желая зря проливать кровь, отправил посланцев с просьбой разрешить им пройти, как, по рассказу Торы, поступил Моисей по дороге в Обетованную Землю. Жители города отказали, и Иехуда был вынужден действовать силой. Он завоевал город, истребил все мужское население и разрушил город до основания. Грекам, жителям Бет-Шеана(Скифополиса), не причинил Иехуда никакого вреда, т. к. они примирились с евреями. Это доказывает, что Иехуда не стремился к кровопролитию, и его жестокие действия диктовались необходимостью.

С трубными звуками и пением вернулось войско Иехуды вместе с галилейскими и гилеадскими евреями в Иерусалим. Велика была радость народа. Возможно, что тогда-то и был сочинен псалом 118 (в рус. Библии – 117):

Из тесноты воззвал я к Господу,

И услышал меня и на просторное место Вывел меня Господь...

Все народы осадили меня,

Но именем Господним Я низверг их!

Обступили меня, окружили меня,

Но именем Господним Я низверг их!

Окружили меня, как пчелы,

И угасли, как огонь в терне —

Именем Господним я низверг их!

Но была и неудача. Иосеф бен Зхария и Азария, назначенные командовать оставшимся в Иерусалиме войском, выступили походом против чужеземцев Явне (Ямнии), тоже притеснявших своих еврейских соседей, хотя Иехуда и запретил им начинать наступательную войну. (По-видимому, автор книги Хасмонеев сообщает это, чтобы оправдать их поражение.) Лисий, который после разгрома у Эммауса бежал в землю филистимлян, где находился город Явне, выступил против них, и они потерпели поражение. У них не было военного опыта Хасмонеев, или, как выражается I книга Хасмонеев: ”Они не были от семени тех мужей, руке которых предоставлено спасение Израиля”.

Чтобы отомстить филистимлянам и ослабить Лисия, пришлось Иехуде вторично воевать с идумеями. Он пытался проникнуть в страну филистимлян с юга. Заняв Хеврон, захваченный в свое время идумеями, Иехуда разрушил его крепость и сжег башни города. Когда Иехуда узнал, что некоторые из его полководцев были подкуплены и за взятку в 70 тысяч драхм помогли многим идумеям бежать, он присудил их к смерти военным судом. Затем он прошел через Марешу, чтобы добраться до филистимлян, помогавших Лисию и притеснявших евреев. Ночью он атаковал порты Яффу и Явне, где было убито много евреев, и, чтобы отомстить за кровь своих братьев, сжег эти порты. Когда же он захватил Ашдод, он разрушил местные жертвенники и спалил идолов. Тут мы опять видим, что он как будто забывает все, что ему пришлось претерпеть за веру, и поступает вопреки более позднему правилу иудаизма: ”Не делай другому то, что ненавистно тебе”...

В этих войнах Иехуда не только защищал своих братьев-евреев и их религию. Он пытался расширить границы Иудеи, или, как уже было сказано, превратить Иудею в Эрец-Исраэль. Поэтому его войны следует называть ”войнами за расширение”. Конечно, подчинить окончательно Галилею и Гилеад или Идумею и Аммон, поставив в них гарнизоны, он не был в состоянии: для этого ему не хватало военной силы. Однако его войны были не только оборонительными – в этом я почти не сомневаюсь.

Нам неизвестно, как долго продолжались войны Иехуды – полтора ли года (с зимы 165 г. до лета 163 г. до н. э.) или меньше. Быть может, в промежутках, т. е. между первой войной с Идумеей, маонитянами и аммонитянами и войной в Галилее и Гилеаде, и между этими двумя войнами и второй войной с Идумеей – или после всех трех войн, установился на некоторое время мир в стране. Это время использовал Иехуда, хасидеи и ”писцы” (софрим) – его сподвижники и поборники в деле борьбы за религию – на собирание частей Священного писания. Автор II книги Хасмонеев рассказывает: ”Иехуда также собрал (как в свое время Нехемия), все книги, которые были утеряны во время бывшей у нас войны, и теперь они находятся у нас”. Если верно это предание, вошедшее в книгу, в которой наряду с достоверными историческими сведениями есть и легенды (I книга Хасмонеев об этом ничего не говорит) , то здесь речь идет о завершении канона Пророков, тогда как во времена Эзры и Нехемии был завершен канон Торы (Пятикнижие и книга Иехошуа бин-Нуна) . Если это действительно произошло при Иехуде Маккавее, то только в указанный период (в 164 г. до н. э.), когда евреи не боялись нападения сирийцев на Иерусалим, так как другое время, до Обновления Храма или после войн за расширение и до гибели Иехуды в бою, было совсем неподходящим для подобных духовных занятий.

IV

Война Антиоха Эпифана против парфян (см. выше) ему так же не удалась, как и войны его наместников и полководцев в Иудее. Сирийское царство разлагалось. Антиох нуждался в крупных суммах – в неудачных войнах были растрачены все его ресурсы, а наемное войско требовало больших денег. Подобно тому, как он разграбил еврейский Храм в Иерусалиме, он пытался ограбить храм богини Нанаи в Эламе. Но жрецы призвали эламский народ к восстанию, и он был вынужден бежать по направлению к Вавилону. По дороге, в персидском городе Габей (Исфахан), он умер от скоротечной чахотки в 164 году. Возможно, что причиной его смерти были угрызения совести или даже умопомешательство, по свидетельству историка Полибия, который считает, что Антиох раскаивался в святотатстве, совершенном им в Эламе и Иерусалиме. Но то, что рассказывается во II книге Хасмонеев о его раскаянии и добросердечном письме к евреям, – всего-навсего легенда. О том, что он в самом деле сошел с ума незадолго до смерти, можно заключить из того, что он забыл (или раскаялся), что уже назначил Лисия опекуном своего сына, и теперь вверил опеку над ним и назначил правителем страны – до зрелости сына – Филиппа. Лисий не пожелал, конечно, уступить свое место Филиппу и, поглощенный заботами, связанными с судьбой своего правления от имени царя-отрока Антиоха V Евпатора (164—162), не считал момент подходящим для войны с Иехудой Маккавеем.

Иехуда воспользовался этим и осадил греческий гарнизон в Акре, стремясь полностью освободиться от сирийского гнета (163—162). В Акре, кроме гарнизона, находились, как мы уже отмечали, и эллинские ассимиляторы. Они отправили посланцев к Лисию с жалобой, в которой говорилось, что Иехуда и хасидеи убивают союзников царя и забирают их имущество (что было верно) и что еще немного – и они окончательно сбросят с себя сирийскую власть (и это было верно).

В ответ Лисий выступил вместе с молодым царем во главе большого и сильного войска против Иехуды. Лисий, войско которого было усилено слонами, осадил укрепленный Бет-Цур, что заставило Иехуду снять осаду с Акры. Выйдя бесстрашно навстречу Лисию и царю с их огромным войском, Иехуда и его силы встретились с греками около Бет-Зхарии, между Бет-Цуром и Иерусалимом. Евреи дрались как львы. Элазар, брат

Иехуды, увидя особенно богато разукрашенную башенку на спине нарядно убранного слона, решил, что там восседает царь. Отважно проложил он себе дорогу среди сражающихся и вонзил меч в брюхо слона, намереваясь убить царя. Но слон рухнул на него и раздавил его насмерть своей тушей. Это была первая жертва, принесенная на поле битвы братьями Хасмонеями.

Но геройство евреев в этом бою было напрасным. Сирийское войско всемеро превышало силы евреев, и жители Бет-Цура тоже не могли долго сопротивляться. Они защищали свой город с большим мужеством, применяя тактические приемы, но тот год был ”субботним” (когда евреи не сеют и не жнут), в городе собралось много окрестных жителей, и, когда запасы хлеба в городе иссякли, еврейской армии пришлось сдаться. Кроме того, в Бет-Цуре оказался предатель из евреев по имени Родокус (или Цадок?), который выдавал сирийцам военные секреты. Город пал, и Лисий поставил в нем гарнизон. Армия Иехуды была вынуждена отступить к Иерусалиму, и вскоре войско Лисия расположилось перед воротами города и осадило гору Сион. Осажденные и тут были обречены на голод из-за "субботнего” года (лето 163).

Спасение пришло неожиданно: Лисий, услышав, что Филипп наступает и посягает на его власть, решил снять осаду и поспешил в Антиохию. Он предложил Иехуде мир и согласился на то, что требовали хасидеи и Хасмонеи с начала религиозных гонений: свободу вероисповедания и полную внутреннюю автономию. Менелая же, который был зачинщиком всех конфликтов, он казнил тяжелой смертью: его удушили в пепле. Правда, Лисий разрушил стены и крепости на горе Сион. (Согласно I книге Хасмонеев 6:62, это было сделано вопреки его обещанию.) Так Лисий одержал военную и политическую победу над евреями, но духовная победа была на стороне Иехуды и его единомышленников. Они достигли желанной цели – быть свободными в своей стране во всех делах внутреннего управления, беспрепятственно служить Богу и соблюдать законы религии. Это важное событие относится к 163 году до н. э.

Теперь война перестала быть войной за свободу религии и культуры. Ни один сирийский царь после Антиоха Эпифана больше не пытался эллинизировать евреев и заставить их отступиться от своей веры. Поэтому теперь изменилась цель войны Хасмонеев: она превратилась в войну за полное освобождение и вылилась в борьбу за власть между национально-политической партией и ассимиляторами, которые одобряли некоторое подчинение сирийцам. Неудивительно поэтому, что среди воинов из лагеря Хасмонеев, и как раз из наиболее фанатичных поборников религиозной независимости, было много таких, которые считали войну уже законченной после больших уступок Лисия. К их числу относятся хасидеи и ”писцы” (сведущие в Священном писании и комментариях). Они считали, что снова созданы условия для спокойного внутреннего развития в Иудее, как это было до нечестивого Антиоха – при персах, Птолемеях и первых*Селевкидах. Лишь приверженцы национально-политического движения, и в особенности семейство Хасмонеев и большая часть армии, следовавшей за ним, понимали, что культурная автономия без полной политической свободы эфемерна и что политическая ситуация уже совсем не та, какой она была в ”доброе старое время”, и теперь уже не сможет маленькая Иудея не быть втянутой в бурное течение политических событий, сотрясающих всю переднюю Азию.

Вскоре выяснилось, что правы были сторонники национально-политического, а не национально-религиозного направления.

V

Лисий, после того как снял осаду с Иерусалима, поспешил в Антиохию, выступил против Филиппа и победил его. Но его власть продержалась недолго.

В 162 г. бежал из Рима (где он был заложником, как ранее – Антиох Эпифан) Деметрий I С отер, сын Селевка IV и, стало быть, племянник Антиоха Эпифана. Антиох узурпировал трон, на который претендовал Деметрий, и теперь Деметрий решил, что после смерти его дяди, который не оставил после себя взрослого сына, престол полагается ему. Деметрий воевал с Лисием и одолел его. Затем по его приказу были убиты Лисий и малолетний Антиох V Евпатор, и Деметрий воцарился в Сирии.

К Деметрию явился Яким, или, как он звался по-гречески, Алким (теперь уже нельзя было обойтись без греческого имени даже и не настоящему ассимилятору-эллинизатору; один из первых мудрецов Мишны, живший примерно в это время, звался Антигоном из Сохо) , и предложил, чтобы ему, Якиму, был пожалован сан первосвященника в Иерусалиме, а он обещает быть верным Сирии, не в пример Иехуде и его братьям, замышляющим сбросить власть сирийцев. По-видимому, в течение 165—162 гг. до н. э. (от обновления Храма до Алкима) Иехуда Маккавей был первосвященником или исполнял его обязанности. Номинально же считался первосвященником Менелай до его казни в 162 г. Иосиф Флавий не уверен в этом: в одном месте он говорит, что Иехуда был первосвященником в течение трех лет, а в другом не упоминает его среди первосвященников и называет Алкима непосредственно за Менелаем, отмечая, что в продолжение семи лет пост первосвященника оставался незанятым. Шюрер полагает, что в то время был первосвященником Хонио IV, но не утверждает это безоговорочно. Мне кажется, что в течение трех лет Иехуда был заместителем первосвященника (сеген) – в качестве священника, ”помазанного на войну”, а в те времена такой заместитель в отсутствие первосвященника действовал на правах первосвященника. Но Иехуда не хотел называть себя первосвященником, чтобы не вызвать недовольство со стороны хасидеев, т. к. этим ущемлялись бы права потомков Цадока, из которых назначались первосвященники в течение около тысячи лет и род которых уже поэтому считался священным (ср. по Бен-Сире: ’Благодарите Того, который избрал сынов Цадока на священнодействие”) .

Должность заместителя первосвященника была в составе персонала Храма и до Хасмонеев и при них. Члены семьи Хонио не раз покидали Иерусалим и отправлялись в Александрию и Антиохию, чтобы предстать перед царем. А поздние Хасмонеи – Иоханан Гиркан и Александр Яннай – иногда проводили в войнах по три года подряд далеко от Иерусалима. Как же обходились тогда без первосвященника в дни Йом-Киппур? Очевидно, назначали Заместителя”.

Таким заместителем, и даже более того, был Иехуда Маккавей. Более – потому, что Менелая считали изменником вере, права которого на первосвященство были аннулированы, а Хонио III (или IV), признанный первосвященник, находился на чужбине, в Египте. Иехуда же был ”помазанником на войну”, правителем страны и вождем народа, наподобие первосвященников времен до Антиоха Эпифана. Но все-таки настоящим первосвященником он не был. Во-первых, нелегко было при власти хасидеев сделать первосвященником человека, проливающего кровь, даже если кровопролитие совершается во имя веры и народа. А ведь Иехуда к тому же злоупотреблял своей силой и властью: с эллинистами и вообще со всеми, кто осмеливался не разделять его убеждений, он обращался очень жестоко. По мнению Греца, именно на это намекает Барайта: "Случилось, что некто ехал верхом на лошади в субботу, во времена греков. Привели его в суд и (по приговору) побили его камнями (насмерть) – не потому, что он это заслужил, а потому что обстоятельства (того времени) требовали этого”. Во-вторых, Иехуда Маккавей не был из семьи первосвященников – а в то время было немыслимо, чтобы рядовой священник был назначен на должность первосвященника. Яким же (или Ал к им) происходил, как видно, из семьи первосвященников, был даже близок к ”писцам” и вообще был человеком более духовного склада, чем Иехуда. По Мидрашу, он был племянником одного из первых мудрецов Мишны (из ”пар”) – Иоси бен Иоэзера из Црейды, и потому был достоин сана первосвященника.

Вначале Яким не был рьяным эллинистом, а всего лишь склонялся к признанию сирийского владычества при условии предоставления внутренней автономии евреям. Он был одним из "серединных” и Сторонников мира”. Он был далек как от эллинизаторов типа Ясона и Менелая, так и от фанатичных националистов типа Хасмонеев. Яким страстно желал получить сан первосвященника и мечтал о возвращении авторитета, которым пользовался первосвященник до Антиоха Эпифана – когда он был свободен во внутренних делах и зависел лишь политически. Он терпеть не мог деспотизма Иехуды Маккавея, который, как это свойственно каждому победителю, дошел до крайности в своем отношении к противникам и безжалостно их преследовал, точно так же, как они, когда власть была в их руках, преследовали его союзников. Поэтому Яким просил, чтобы Деметрий назначил его, отпрыска династии первосвященников, на пост первосвященника, а Иехуду убил бы или изгнал из Иудеи, ибо покуда будет Иехуда Маккавей в Иудее, не будет там мира. В известной мере он был прав, жалуясь на деспотизм Иехуды и его стремление к полновластию, но его обращение за помощью к иноземному царю показало, каковы его принципы. Яким рассчитывал не на народную любовь к своему первосвященнику, а на внешнюю силу. И когда царь назначил его первосвященником, он отправил его в Иерусалим в сопровождении сирийского войска под командованием грека Бакхида...

Несмотря на это, Якима поддерживали многие Писцы” и хасидеи, т. е. самые верные воины армии Хасмонеев. И это понятно: эти ортодоксы воевали лишь за свободу беспрепятственного исполнения религиозных предписаний и за обеспечение существования еврейской нации. Деметрий больше не покушался на эти основы, а только хотел, чтобы не забывали, что он верховный правитель Иудеи, ничем не хуже персидских царей, Птолемеев и первых Селевкидов, правивших страной триста лет – от вавилонского пленения и до возвращения в Сион. Народ Иудеи примирился с этим нетяжелым игом. А ведь Яким был священником из семьи первосвященников и родственником одного из влиятельных ”писцов” – так почему же народу не оказать ему доверия? Требование религиозной свободы было выполнено. Иехуда Маккавей, при всей своей верности Торе, был воином и политиком, для которого в конце концов важнее всего были полная политическая свобода и полная власть, т. е. в основном цели светские, так как запреты нечестивого Антиоха были уже упразднены. ”Писцы” и хасид ей не стремились к политическим и светским идеалам, так неужели только ради них они будут готовы жертвовать собой и вообще проливать кровь?

Поэтому, когда Яким обратился к ним с призывом к миру, они его приняли с радостью: ’Толпа книжников обратилась к Алкиму и Бакхиду с просьбой. Хасидеи были первыми, кто просил мира, говоря (между собой) : ”Священник из потомков Аарона прибыл вместе с войском, и он не причинит нам зла” (I книга Хасмонеев 7:12—14). Только Иехуда и его единомышленники не доверяли Якиму. Здесь обнаружилась та пропасть, которая разделяла Хасмонеев, с одной стороны, и хасидеев и ”писцов” – с другой, но была замаскирована общей целью во время гонений. Иехуда и его партия верили только в такой мир, который даст им и политическую власть и полную независимость от милости сирийского царя и его чиновников. Они были убеждены, что внутренняя – религиозная и национальная – свобода возможна только при условии полной политической независимости народа. Правда, Яким и Бакхид обратились к Иехуде и его братьям с дружественными заверениями, но те отнеслись к ним с недоверием, т. к. ”видели, что они явились с большим войском” (там же 11). Первосвященник с добрыми намерениями не будет опираться на ”большое войско”, и к тому же чужеземное...

Вскоре выяснилось, что недоверие Иехуды и его партии было не напрасным. Вопреки обещанию, данному Якимом хасидеям и ”писцам”, что он не причинит им никакого зла, он (или Бакхид) убил шестьдесят человек из них – тех, кого подозревал в близости к Хасмонеям и сопротивлении царю. Как сказано в Писании: ”...отдали тела Твоих хасидеев зверям земным, пролили кровь их, как воду, вокруг Иерусалима, и некому было похоронить их” (Псалом 79:2—3, приведено в I книге Хасмонеев 7:16—17). Автору I книги Хасмонеев еще мерещилась связь между этим псалмом и событиями в начале Хасмонейской эпопеи...

Теперь хасидеи и ”писцы” поняли, как они ошибались в Якиме. Возможно, вначале он не был жестоким и не намеревался проливать кровь своего народа, но, перефразируя слова Гете в ”Фаусте”, можно сказать: ”Власть приводит человека к низости”. Грубая сила Бакхида, на которую Яким опирался, испортила этого мелкого и честолюбивого человека, и он не смог устоять против соблазна отомстить своим врагам и снискать расположение своего господина Деметрия ценою голов этих людей... Убийством столь многих противников он думал утопить национальное движение в крови. Бакхид тоже надеялся, что националисты больше не посмеют поднять голову. Он покинул Иерусалим (быть может, по требованию народа и при вынужденном согласии Якима) и отправился домой, оставив небольшой сирийский гарнизон в распоряжении первосвященника.

Как только услышал Иехуда, что Бакхид покинул страну, он начал всячески притеснять Алкима и его союзников. Резня, которую учинил первосвященник по милости чужих господ, уничтожив лучших людей нации, оттолкнула от него народ. Многие из хасидеев и ”писцов” опять присоединились к армии Иехуды, и Алким с сирийским гарнизоном не мог устоять против них. Он решил отправиться к царю с клеветой на Иехуду и его партию, требуя большей военной помощи.

Деметрий разгневался. Нет другого средства против еврейских мятежников, кроме казней и истребления! С этой целью он отправляет в Иудею одного из самых выдающихся своих полководцев – Никанора и с ним очень большое войско. Никанор пробует заманить Иехуду хитростью. Он предлагает ему мир и приглашает на переговоры. Храбрый Иехуда приходит и беседует с хитрым сирийцем, который советует ему жениться и наслаждаться жизнью. Согласно II книге Хасмонеев (14:25), Иехуда так и сделал, но он не замедлил разгадать тайный замысел Никанора (или же ему донесли об этом) и принять меры предосторожности. Никанору ничего не оставалось, как выступить открытой войной против Иехуды и его армии.

Иехуда столкнулся с ним у Кфар-Шалема к северо-западу от Иерусалима. Хотя Никанор и потерял 500 человек, это сражение не было решающим. Никанор решает отправиться в Иерусалим и пополнить там свой гарнизон. Раздосадованный неудачей у Кфар-Шалема, он сурово разговаривает со священниками, встретившими его почестями и мирными речами. Он поднимает руку по направлению к Храму и грозит, что если священники не выдадут ему Иехуду Маккавея с его войском, он сожжет его. Как видно, он полагал, что священники находятся в союзе с Иехудой; может быть, это сообщили эллинисты, желая донести на священников, а может быть, так оно и было. Из Иерусалима Никанор перебрасывает свою армию в Бет-Хорон и располагается в этом несчастливом для сирийцев месте. Иехуда же расположился в городке Хадаша, в 30 стадиях¹ от Бет-Хорона. 13 адара 161 г. произошла решительная битва, в которой Иехуда одержал колоссальную победу.

Еще в начале боя был убит сам Никанор. Сирийское войско, потерявшее своего начальника, пришло в замешательство, солдаты побросали оружие, оставили обозы с провиантом и бежали в панике. Евреи гнались за врагом до Гезера. Из всех деревень и поселков по дороге выходили евреи, нападали на бежавшего противника и почти полностью его истребили. Мелкий еврейский крестьянин был религиозным консерватором и национальным патриотом: он-то и способствовал сохранению иудаизма в первый период Хасмонеев.

Иехуда захватил большую добычу. Он приказал отрубить голову и правую руку у мертвого Никанора и повесить их на подступе к Иерусалиму. Это была месть за то, что тот посмел поднять свою руку на Храм и замышлял сжечь его. Победа была настолько полной, что был провозглашен праздник – ”день Никанора”. И поразительно: несмотря на то, что 13 адара является кануном Пурима, это замечательное совпадение – великая победа в канун дня чудесного спасения евреев от врагов в дни Ахашвероша (Артаксеркса) – совершенно не упомянуто в I книге Хасмонеев! На основании этого многие ученые вывели поспешное заключение, что книга Эсфирь – не что иное, как исторический роман, навеянный попыткой Никанора истребить евреев; что Хаман и Ахашверош являются лишь прозвищами Никанора и Деметрия, тогда как под именем Мордехай следует понимать Иехуду Маккавея (а кто такая Эсфирь?) . Я уже доказал, что это мнение лишено серьезного обоснования. II книга Хасмонеев, заканчивающая свое повествование ”днем Никанора”, упоминает, что этот день приходится ”за день до дня Мордехая”. Возможно/что во времена автора I книги Хасмонеев праздник Пурим еще не был так строго установлен; ведь мы видели, что в Марокко в тот период в большинстве еврейских общин праздновали Ханукку, но ничего не знали о Пуриме. А ведь в трактате Софрим уже сказано: ”Наши учители в Эрец-Исраэль обычно соблюдали Пост Эсфири после Пурима в память о поражении Никанора и его приспешников”.

VI

Решительная победа над Никанором увеличила политический вес Иудеи как в глазах самих евреев, так и в

глазах их соседей. Иехуда Маккавей доказал, что маленькая страна может соперничать в геройстве с большими и мощными странами. И еще в одном убедились Иехуда и его братья: без освобождения от сирийского владычества невозможна полная свобода. Несмотря на обещания сирийских царей, что они не будут вмешиваться во внутренние дела Иудеи, явился Деметрий и силой навязал евреям первосвященника, которого народ не избирал и взгляды которого не соответствовали настроениям большинства нации. И это понятно: цари Сирии совершенно не понимали сущности внутренних брожений Иудеи и в перевесе той или иной партии видели чисто политическую подоплеку, тогда как это всегда являлось следствием переплетения политических и религиозных интересов. Чтобы освободиться от такого вмешательства, Иудея должна была обрести полную самостоятельность.

Но каким образом можно было достичь такой самостоятельности? Ведь евреи никогда не могут быть уверены в том, что сирийский царь не пришлет новые войска, чтобы опять полностью их подчинить. Поэтому необходимо было найти сильных союзников, которые содействовали бы установлению независимости Иудеи и известным образом гарантировали бы ее.

Таким союзником мог быть только мощный Рим. Римский орел еще не вонзил тогда своих острых когтей в сердце Передней Азии, но Сирия уже во многом подчинялась правителям Рима. Еще со времени большой победы над Антиохом III (Великим) у Магнесии (190 г. до н. э.) Рим брал заложников у сирийских царей: ими когда-то были и Антиох Эпифан и Деметрий Сотер, с которыми воевал Иехуда Маккавей. В другой работе мы уже обращали внимание на то, каким тоном требовал римлянин Попилий Ленас от Антиоха Эпифана, чтобы тот отказался от завоевания Египта, а от его сына Антиоха V Евпатора и от его опекуна Лисия римский сенат требовал сокращения сирийских военных сил. Еще при Лисии и Евпаторе евреи добились известных льгот, используя давление римских легатов в Сирии – Квинта Мемия и Тита Мания, как следует из документа, включенного во II книгу Хасмонеев. Итак, Рим был для Сирии своего рода ”вышестоящей инстанцией”. Вполне естественно поэтому, что Иехуда Маккавей в своем стремлении упрочить свой статус и освободить Иудею от сирийского владычества пытается заключить союз с римлянами. Такой союз явился бы признаком свободы, самостоятельности Иудеи. А римляне, следовавшие правилу ” разделяй и властвуй”, могли лишь радоваться расколу в сирийском царстве. Они всегда опасались, что Сирия может окрепнуть и воспрепятствовать их политике в Азии.

Поэтому не следует сомневаться в существовании этого союза (как сомневался, например, Вильрих в своей книге ”Юдайка”). Шюрер подчеркивает, что условия этого союза были более выгодны для римлян, чем для евреев. А это доказывает, что содержание договора верно приведено в I книге Хасмонеев. Ведь если бы это было не так, то автор-патриот внес бы Поправки” в пользу своего народа. Правда, можно усомниться в оценке Шюрера: оговорка ”как этого потребуют обстоятельства” включена не только в условия выполнения договора евреями, но и в условия выполнения договора римлянами, а это ведь главное. Во всяком случае не было никаких пунктов договора, особенно выгодных евреям. Это само по себе служит доказательством, что перед глазами еврейского историографа находились подлинные исторические документы. Склонность к переоценке римлян в I книге Хасмонеев, со всеми ошибками при этом, можно понять лишь при условии, что договор о союзе не был выдумкой: это – оправдание шага, в необходимости которого позднее, когда книга была написана, возникли сомнения. Имена посланников, которых Иехуда отправил в Рим, также подтверждают достоверность рассказанного: одного из них звали Эвполем бен Иоханан бен ха-Коц, а другого – Ясон бен Элиэзер. Имена посланников наиболее фанатичного еврейского патриота того времени были греческие! Но евреи, отправляющиеся в Рим для ведения переговоров с римским Сенатом, не могли быть другими. Государственные нужды и дух времени в некотором смысле сильнее даже национального движения ("совсем как у нас” – по французской поговорке). Герцля, обновителя нашего национального^движения, звали Теодор, а пророка этого обновленного движения, Нордау, звали Макс, и никто не видит в этом греха, умаляющего их верность нации. Весьма возможно, что упомянутый Эвполем и эллинский писатель, автор греческой книги ”0 царях, правивших в Иудее” – одно лицо; а Иоханан, его отец, был ходатаем-заступником при дворе Селевкидов. Действительно, против духа времени не пойдешь!

Не было тогда Исайи, который предостерег бы Иехуду Маккавея от римской опасности, как в свое время он предостерег Хизкию, царя Иудеи, что нельзя доверять посланникам вавилонского царя Меродах-Баладана: ”Вот придут люди, и все, что есть в доме твоем и что собрали отцы твои до сего дня, будет унесено” – в Рим. Пророчество истощилось... Все восторгались заключенным союзом, и, вероятно, именно из-за неумеренного восхваления римлян в I книге Хасмонеев и самого союза с губителями Страны Израиля эта книга, такая еврейская и такая библейская по своему содержанию и языку, не была включена в канон Священного писания, и составители Талмуда даже не упомянули ее ни одним словом, в то время как они неоднократно упоминали Бен-Сиру, который тоже не был включен в Библию.

Соглашение между римлянами и евреями содержало обещание взаимной помощи в случае войны. Кроме того, римляне обещали, что будут грозить Деметрию войной на море и на суше, если он не перестанет притеснять евреев. Таким образом, Иудея стала союзницей Рима, и Иехуда Маккавей считал это большой честью и большой удачей.

Не успели еще посланники Иехуды вернуться в Иерусалим, а правители Рима – начать угрожать Деметрию (это обещание было явной неискренностью, продиктованной старым римским принципом ^разделяй и властвуй!”), как Деметрий, сильно раздосадованный поражением Никанора, послал своего военачальника Бакхида, хорошо знавшего Иудею (он побывал вместе с Алкимом в Иерусалиме), с большой армией, чтобы разбить Иехуду Маккавея, пока тот не успел еще отдышаться от последней войны, которая, несмотря на одержанную им победу, наверняка стоила евреям большого кровопролития. Спустя всего полтора (а если год был високосным – два с половиной) месяца после ”Дня Никанора”, в месяце нисан 161 г. (а по мнению Эд. Майера – 162 г.) Бакхид был уже на подступах к Иерусалиму. Сирийское войско расположилось у Бирзета по соседству с Гуфной, а Иехуда со своим войском – у Эласы около верхнего Бет-Хорона. У Бакхида было 20 тыс. пехотинцев и 2 тыс. конницы. У Иехуды, за такое короткое время не успевшего еще мобилизовать новое войско, – всего 3 тысячи человек. Возможно, что, когда прекратились религиозные гонения и Бакхид привез с собой первосвященника Якима, вообще ослабла притягательная сила Хасмонеев; возможно также, что любовь к Иехуде Маккавею ослабела из-за его деспотизма.