Текст книги "Проклят тобою (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

ЧАСТЬ 2. ЧТО ЛЕЖИТ В ШКАФУ?
Глава 1. Худой мир – лучше?

Мне нравится смотреть, как Ландар работает. Глина под его чуткими пальцами обретает форму, а гончарный круг вертится, словно само мироздание. В такие минуты на меня снисходит умиротворение. И я даже на какое-то время начинаю верить, будто мы – настоящая семья.

Так проще…

Если вот эта вот ложь во спасение – всё, что возможно между нами, значит, пусть будет ложь.

Я приношу обед, обычно это каша, хлеб и молоко, и сажусь в углу с рукодельем. Зря что ли посещала в своём мире (был ли он? а может, просто приснился?) курсы кройки-шитья? Мы живём небогато, поэтому и я хочу внести свой вклад в семейный бюджет. Мои вышивки пользуются даже большим спросом, чем горшки Ландара.

Он не завидует, как ни странно – даже гордится мной…

… Гораздо хуже ночью.

Я сплю в комнате, Ландар – у себя в мастерской. Он до сих пор даже не прикоснулся ко мне… Ну, как мужчина.

Тогда он привёз меня взвинченную, истерящую, и на мой вопрос: «Как будем выполнять супружеский долг?» только хмыкнул, ответил зло:

– Я не насильник.

А потом ушёл спать в мастерскую.

И уходит так теперь каждую ночь.

… А я остаюсь наедине с воспоминаниями. И моя шея вновь и вновь чувствует холод кинжала.

– Я должен тебя убить…

Голос чёткий, размеренный леденит кровь.

– За что?

Я дрожу, спотыкаюсь на «о», глотаю его вместе со слезами.

– Потому что она прокляла меня попаданкой…

Через замутнённое страхом сознание потихоньку пробивается надежда: нужно поговорить, просто поговорить, всё выяснить…

Нужно быть смелой.

Маньяки чуют страх и ещё больше звереют.

Стараюсь успокоиться и ответить более-менее нейтрально:

– Кто?

– Хочешь сказать, что не знаешь?

Ландар тоже успокаивается, кинжал не убирает, но хватку ослабляет. Кажется, начинает мне верить.

– Я, правда, не знаю, о ком вы?

– О фее. Из Академии Тёмного колдовства. Я сразу понял: фея среди тёмных – не к добру.

Горько усмехаюсь.

– Там, откуда я прибывала, феи, магия и волшебные академии существуют только в сказках. Единственный необычный предмет, который попал мне в руки, та дурацкая горошина. Она и перенесла меня сюда.

Ландар тянет воздух носом, будто пёс, берущий след.

– Ты не врёшь, – как-то грустно замечает он, и наконец отпускает меня со словами: – Полезай в повозку. Поздно уже. Надо ехать.

Больше он в тот день не проронил ни слова до самого дома.

Дом, к слову, оказался через три холма от той деревеньки, где мы выгодно поторговали тогда. Мрачный, будто насупленный. Полутораэтажный. Внутри – почти нищенский. Хорошо, хоть кровать была. Большая и с довольно-таки мягкой периной. Увидев ложе, я и ляпнула про супружеский долг, получив в ответ отповедь.

Сегодня Ландар сосредоточен и просит не мешать ему.

– Лучше сходи, посмотри, как там Философ. Скоро в дорогу.

– Мы куда-то едим? – признаться, от прогулки я бы не отказалась. Потому что тоскую тут в одиночестве, по близости ещё три домика, но, кажется, необитаемых. Во всяком случае, за две недели я так и не увидела света в окошках и не заметила признаков жизни. Всё моё общение – Философ, куры да пара книг. Из Ландара не вытащишь и слова.

– Ты едешь, – резко и бескомпромиссно говорит он. – Завтра в Клинтоне ярмарка. Распродашь посуду.

Он встаёт, снимает кожаный фартук и повязку, которая удерживает волосы.

– Смотри, всё продай. – Он бросает мне вещи. – И это приведи в порядок.

– А вы? – я никак не могу начать общаться к нему на «ты».

– А мне нужно отлучится по делам… На пару дней.

Он подходит, порывисто прижимает меня к груди, целует в макушку и выскакивает за дверь, оставляя меня хватать ртом воздух и думать: что это сейчас было?

Но когда я, буквально через минуту, выскакиваю следом – мне достаётся лишь взмах чёрного плаща и топот копыт. Ландар не счёл нужным поставить жену в известность о том, куда направляется.

Зато ЦУ надавал! Умник!

Правда, заметив, что я не капризничаю по поводу бытовых условий, молча борюсь с огромным очагом в полуподвальной кухне, как изобретаю приличный ужин едва ли не из ничего, стал относиться ко мне уважительно, по-своему заботиться, Например, сейчас, выйдя проводить мужа, я обнаруживаю возле дома запряжённого в повозку Философа. Посуда бережно загружена и переложена соломой.

Иногда он спрашивал, что и каким образом устроено в моём мире. А потом пытался воспроизвести это в нашем доме. Особенно его беспокоили мои гигиенические процедуры. Я постаралась уверить, что вполне могу поливать на себя из ковшика, стоя в тазу. Но Ландар и слушать не хотел: он загорелся идей душа. И действительно к вечеру один из углов на кухне превратился во вполне себе сносный душ. К счастью, «дьявольские головешки» – отличный нагревательный прибор. И безопасный, к тому же. Необходимую интенсивность можно выставить, отдав специальную голосовую команду.

… А сейчас я стою и смотрю, как Ландар и его конь исчезают в полуденной дымке. Поглаживаю и треплю за ухо Философа. Его, также как и меня, пугает Дьявол, то существо, на котором сейчас ускакал Ландар. Назвать это чудовище лошадью у меня язык не поворачивается.

Конюшня – единственное помещение, что располагается вне дома. И когда я увидела её впервые, там кто-то бесновался, а из всех щелей строения валил дым. Я схватила ведро и кинулась тушить.

Но Ландар сориентировался быстрее.

Он перехватил меня, отнял ведро с водой и сказал очень строго:

– Никогда не ходи туда одна, поняла?

Я кивнула, но тут же выпалила:

– А что там?

– Ни что там, а кто. Дьявол. Конь-вестник. Идём, покажу.

Он распахнул дверь в конюшню, и на меня пахнуло запахом гари. Жара стояла, как в сауне.

Из-за жаркого марева я не сразу заметила животное. Хотя такое создание трудно было не заметить. Угольно-чёрный с огненной (и это не фигура речи!) гривой, выпускающий пар из ноздрей великолепный скакун бил копытом.

Об огнегривых конях я читала разве что в сказках. Никогда не думала, что увижу такого воочию. Впрочем, я никогда не думала, что окажусь в другом мире. И да, можно не предупреждать – к этой твари я по доброй воле и в здравом уме ни за что не приближусь.

Так Ландару и сказала тогда.

Мои – куры и ослик, ваш – этот конь.

Ландар не возражал.

… Итак, я должна отправиться в город, с ласкающим слух названием Клинтон (главное, не начинать хихикать, когда буду спрашивать дорогу, а то уж больно созвучно с фамилией американского президента) и распродать всю керамику.

Кстати, Ландар послал меня на ярмарку и, по сути, дал мне в руки деньги, не сказав, как именно я могу их тратить. Отсюда я делаю логичный вывод, что тратить могу, как угодно. Что не может не радовать: даже в Иномирье – шопинг лучшее средство от депрессии.

Обнимаю Философа за голову и шепчу ему в ухо:

– Друг! Нас ждут великие дела! Ты тут не скучай, я мигом. Бедному переодеться – только подпоясаться.

Я возвращаюсь в комнату и немею: у стола сидит девушка, очень худенькая, примерно моих лет и уплетает недоеденную Ландаром кашу.

Странная грабительница!

Хватаю швабру, крадусь, чтобы огреть, как следует…

Девушка оборачивается, роняет кружку с молоком, обливая подол своего и без того бедного и неопрятного платья, и, глядя на меня в упор (глаза у неё – ангельски-голубые), произносит:

– Ой! А вы кто? И как здесь оказались?

Делаю угрожающее круговое движение шваброй, выставляя её грязной тряпкой вперёд и заявляю:

– Все эти вопросы я как раз собиралась адресовать вам, милочка.

Она фыркает и надменно задирает нос:

– Я вам никакая не милочка, а настоящая принцесса.

Даже шалею от такой наглости.

– Принцесса бомжей, что ли? – ехидничаю ей в лицо. – Типа, как Маркиза Ангелов.

– Не знаю о чём вы, но я – наследная принцесса Элиолл Сто Тринадцатая. – Она с достоинством отряхивает лохмотья, которые являет собой её платье. – И сюда я приехала к своему жениху, королю Ландару.

Особа голубых кровей умыкает со стола булочку и прячет в кармане сильно линялого и затасканного передника.

– Да, поизносилась немного, ну и что с того.

«Принцесса» встаёт из-за стола, её немного ведёт, и она начинает заваливаться набок.

Отбрасываю швабру и успеваю подхватить девушку. Оттаскиваю к кровати, укладываю. Затем набираю в рот воды и обдаю незваную гостью душем холодных брызг.

Она вскакивает, что-то кричит на непонятном мне языке, кидается на меня с кулаками. Но у меня получается её скрутить и прижать к матрасу.

Упираюсь коленом в спину и шиплю в ухо:

– Сейчас ты всё мне расскажешь, принцесса. Только не смей юлить.

– Хорошо-хорошо, – пищит пришелица, – я всё расскажу. Только не бей меня больше. Я совсем ослабла от голода.

Мне становится невыносимо жалко бедную девушку и стыдно, что я сразу набросилась с кулаками.

Помогаю ей встать, веду к столу.

Как там в сказках: сначала накорми-напои, а потом спрашивай. Спускаюсь на кухню: сварила бульон для будущего супа. Нашей голодающей пойдёт. И сухарики мои, фирменные.

Элиолл набрасывается на еду бездомной собакой.

Потом вытирает рот прямо рукавом, запивает молоком, сыто и совсем не по-принцессному отрыгивает и говорит:

– Когда-то Ландар был королём. Его королевство процветало… И все девушки мечтали о нём. Только он отвергал этих глупышек, потому что собирался жениться только на настоящей принцессе…

Я сажусь напротив, подпираю рукой подбородок и почти делаю вид, что ей верю.

– А что – в Сказочной стране проблема с принцессами?

– Ещё какая! Принцы переженились то на золушках, то ещё на каких выскочках. А значит принцессы, их дочери, уже не настоящие. Полукровки. А моё королевство хоть и нищенствовало, но благородством крови мы с любым родом в Сказочной стране могли поспорить… Вот и определили меня в жёны Ландару. И он мою кандидатуру одобрил…

Интересная песня получается! И главное, я узнаю обо всём последней и после свадьбы!

– Зачем же он тогда притворился гончаром?

Элиолл разводит руками.

– Что-то случилось и все о Ландаре забыли. Я как раз ехала к нему, чтобы выйти замуж. Но вдруг кучер остановил карету, выбрался и говорит мне: «А куда мы едим, ваше высочество?» Я ему и так и этак объясняла. А он мне карту показывает, а на карте, там, где было королевство Ландара, только лес. И сколько я не пыталась доказать, что это какая-то ошибка, меня никто не слушал. Они сдали меня в дом для умалишённых. И там меня посадили на цепь, как собаку. И пичкали какой-то гадостью, от которой меня потом рвало. Но мне удалось сбежать. Я долго искала Ландара и нашла. Теперь всё будет по-другому…

Мне жалко разочаровывать эту малышку, которая, похоже, действительно тронулась умом, но если я не сделаю это, сама увязну в абсурде происходящего.

– Прости, – говорю, – но пока ты искала Ландара, он успел жениться. Я его жена.

Элиолл лишь вновь фыркает:

– Это ничего не значит. Ты – не настоящая принцесса.

А вот теперь уже обидно. Не то, чтобы Ландар был мне нужен или я влюблена в него, но…

За прошедшие две недели между нами возникло некое взаимопонимание, которое вполне имеет шансы перерасти в дружбу. И соперница в этом деле мне ну никак не нужна.

Поэтому я под стать ей задираю нос, и говорю:

– Ещё какая настоящая! Я – Илона Атомикская.

Элиолл смотрит на меня слегка прищурившись.

– Есть только один способ разрешить наш спор – положить горошину под два десятка тюфяков!

Да, способ известный. И в споре поставит точку окончательно и бесповоротно – решит дело в пользу Элиолл. У меня на теле точно не будет синяков.

Но судьба решает вмешаться в наш спор. С улицы доносятся лай собак, топот копыт и людские голоса.

Голубые глаза Элиолл наполняет чистый страх.

– Они нашли меня! – лепечет она, вскакивает и хватает меня за руки. – Люди из дома для умалишённых! Они хотят опять посадить меня на цепь!

И меня осеняет: девушка просто сумасшедшая, она придумала историю про принцессу и короля Ландара (может, увидела его где-то случайно), но она не виновата. Её нельзя отдавать тем людям. Знаю я, как в прежние времена лечили болезни ума – фронтальной лоботомией.

Кем бы ни была Элиолл – она не заслужила такой участи. Никто не заслужил.

А шаги, лай и голоса всё ближе.

Я хватаю Элиолл за руку и тащу в мастерскую Ландара. Тут стоит огромный шкаф. Никогда не заглядывала в него, но для моей цели сгодится. Запихиваю туда беглянку, закрываю дверь и велю сидеть тихо.

А в дверь тем временем уже колотят и требуют открыть именем кого-то там…

Сейчас-сейчас.

Только придумаю, как убедительно соврать.

Потому что война мне сейчас ну никак не нужна. Ни с кем.

Лучше уж любой, даже самый худой мир.

Глава 2. Искусство заводить…

Открываю дверь и натыкаюсь на группу то ли военных, то ли блюстителей правопорядка. На них смешные треугольные шлемы и видавшие виды кирасы. Ближайший ко мне и, видимо, старший в группе похож на огородное пугало. Волосы жёлтые, торчат в стороны, как солома. Сам высок и тощ. Лицо изрыто оспой. Пушистые рыжие усы намекают на родство с котом Базилио.

Двое других еле сдерживают громадных чёрных собак. Глаза тварей налиты кровью, с зубастых пастей капает слюна.

Смотрю на них, как загипнотизированная, и не могу оторвать взгляд. Кажется, сейчас затянет в бездну, перемелет зубищами в фарш… Жутко, но прекратить это я не в силах.

На помощь приходит «кот Базилио», который обращается ко мне скрипучим металлическим голосом:

– Мы ищем полоумную беглянку. Она выдаёт себя за принцессу.

Я могу врать сколько угодно людям, но как обмануть чутьё собак – они вон как натянули поводки, хрипят, рвутся.

«Кот Базилио» продолжает убеждать меня:

– Вам лучше пустить нас и позволить обыскать дом. Беглянка может быть опасна.

Ландар не похвалит меня, если я вступлю в конфронтацию с представителями власти. Поэтому отступаю, пропускаю их в дом.

Собаки тут же принимаются рыскать. От их лая можно оглохнуть.

Законники не церемонятся: переворачивают мебель, ширяют пиками в подушки и перины, вываливают из сундука тряпьё…

На глаза наворачиваются злые слёзы – за две недели моей семейной жизни я успела навести какой-никакой уют в холостяцком логове Ландара. И сейчас мне безумно жаль свои труды, что, в буквальном смысле, летят псу под хвост.

Но и люди, и животные – к моей радости – не замечают двери в мастерскую Ландара, где стоит шкаф, в котором сидит Элиолл.

«Кот Базилио», наконец, даёт отбой обыску и обращается ко мне:

– Уважаемая госпожа, вы не станете отрицать, что беглянка заглядывала в ваш дом. Собаки чуют её.

Киваю. А мозг лихорадочно работает. Потому что настало время истории. Легенда сочиняет легко и сразу. В конце концов, тут – Сказочная страна. Значит, плети сколько угодно всякой магической чуши и никто не сочтёт её бредом.

И я плету, ничтоже сумняшеся:

– Верно, бедная девушка заходила сюда. Она была так истощена и голодна, что потеряла сознание. Я привела её в чувство, накормила и напоила, как и положено хорошей хозяйке… – Законники обступают меня, готовые в любой момент схватить. Следует врать убедительнее. – А потом… – ну же? что там могло произойти в сказке? с принцессой? – потом… эта девушка… Элиолл… заявила, что она настоящая принцесса, – хихикаю. – Но я ей не поверила. Ни одному слову. Кто же поверит такой оборванке? И тогда она… она сказала… что докажет мне… да… и… и… вызвала свою крёстную… фею… ну знаете, с крылышками такую… в блестящем платье… Крёстная обняла её, поблагодарила меня и обе они были таковы.

Хух! Я сказала это! Думала, никогда не решусь говорить про фей и прочую магическую фигню, но в Сказочной стране жить – по-сказочному выть… То есть, думать.

И, вроде бы, мне поверили.

«Кот Базилио» обхватывает тонкими пальцами свой значительно выступающий подбородок и кивает на каждое моё слово.

– Что ж, – говорит он, – это похоже на правду. Но если её унесла фея, то дело переходит умникам из Отдела контроля магического баланса. – Он раскланивается. – Сударыня, простите нас за беспокойство и позвольте выразить восхищение вашими добротой и сострадательностью.

Краснею от похвалы, делаю книксен, иду провожать.

Сердце колотится в горле, дышать тяжко, в груди – злость и страх. Отдел магического баланса – звучит серьёзно. А стало быть, по вине Элиолл, мы влипли!

Дожидаюсь, пока пыль, что поднимают лошади законников, оседает, а фигуры блюстителей правопорядка превращаются в точки, и бегу к шкафу.

Испуганная Элиолл почти прилипла к стенке, хватаю её за грудки, вытаскиваю наружу.

Она задевает что-то рукой, и оно падает на дно шкафа, издавая мелодичный металлический звон.

Но не время интересоваться упавшими железками.

Мне нужно понять, что делать дальше.

Вернее, сообщить Элиолл, что я буду делать дальше. А ей придётся подчиниться.

– Сейчас мы поедим в Клинтон, – говорю и встряхиваю её за худенькие плечи, – поняла? Ты поедешь со мной.

– Да, конечно поеду, – легко соглашается она. – Сама хотела предложить. У меня там троюродный дядя. Может, он согласится меня принять?

– Вот и славно, – беру за руку, тяну в двери.

Но Элиолл упирается.

– Разве ты не поднимешь её?

– Кого? – начинаю тихо беситься и закипать. Эта девица или ошарашивает в лоб, или говорит загадками.

– Корону Ландара…Ну ту, что упала, когда ты вытаскивала меня…

Рычу, бегу к шкафу, шарю по дну, нахожу ржавый металлический обруч, зло фыркаю и кладу обратно на полку.

Н-да, если Элиолл ещё пару раз заявит про принцесс, королей и короны, начну верить, что я – цветной телевизор.

Вытираю руки от ржавчины, беру Элиолл под локоток и вывожу прочь:

– Пошли уже, горе моё, – бормочу. – А то на ярмарку опоздаем.

Запираю дом, прячу ключ, как учил Ландар, иду к повозке, на которой уже устроилась Элиолл.

И когда сажусь рядом, понукая Философа, она произносит:

– Ты совершенно зря мне не веришь. Но от судьбы не уйдёшь, она уже идёт за тобой по пятам.

Мгновенно похолодевший ветер кидает в лицо пучок жёлтых листьев.

И я утешаю себя: близится осень. А в золотую пору люди куда более склонны к депрессиям и фатализму.

Но точно знаю: нет никакой судьбы, идущей по пятам, кроме той, которую мы создаём для себя сами… И это знание придаёт мне сил.

Дорога гладкая, по краям тянется редколесье с увядающими уже полянками, весело щебечут птицы и во всю мощь старается солнце.

Если отбросить всё случившееся накануне, у меня полно поводов улыбаться – ведь я еду на настоящую средневековую ярмарку! Обычно герои фэнтези-романов отправляются за покупками, я же – собираюсь торговать.

Кстати, не мешает узнать, как здесь обстоит дело с торговлей? А то я имела недолгий и нерепрезентативный опыт. Может, Элиолл мне чем поможет?

– Ты бывала прежде на ярмарках?

Она не реагирует, внимательно рассматривает и крутит в руках горшок.

– Плохой… – произносит она и… швыряет посудину через бортик повозки!

– Эй, что ты делаешь? – возмущаюсь я, заметив, что Элиолл потянулась за новым горшком.

– Избавляю тебя от брака. Тот, кто делал эту посуду, совсем не старался. Горшки на выброс… Вот, и этот тоже…

Дзень… дзень… дзень…

Избавительница нашлась!

Останавливаю Философа и требую:

– А ну слезай! Так я до ярмарки с одними черепками и доеду!

Она мотает головой:

– Лучше с черепками, чем потом позорится и глазами хлопать, когда ярмарочный поверяльщик нагрянет! – заявляет она, вздёргивая нос и не собираясь вылезать из повозки. – Знаешь, какой он строгий! И всё видит! Уж ты мне поверь! Мой дядюшка герцог таким поверяльщиком был!

Зря я злюсь. В словах Элиолл есть логика. Моим девизом всегда было: «Только качественный товар!» Это спасало от скандалов, которые всё время случались у коллег по бизнесу.

Поэтому извиняюсь:

– Ты права, зря я вспылила, прости. – Спрыгиваю вниз и говорю: – Давай рассортируем товар.

Отвожу Философа подальше от дороги, на одну из полян. Здесь мы с Элиолл расстилаем холщину, которой прикрыта керамика, и начинаем разбирать.

Ну, Ландар! Ну, халтурщик! Половина товара в трещинах, выщерблинах, буграх, некоторые горшки и вовсе кривы и косы, даже за дизайнерские не выдашь, явный брак.

Когда он творил, я лишь наблюдала со стороны. Не вмешивалась. Доверяла ему полностью – он же профи, гончар. Я гончарный круг в его доме первый раз увидела. А надо было проконтролировать! Кто же мог подумать, что он окажется таким несерьёзным и наделает откровенной лажи, которая выглядит как дешевая китайская подделка.

Мы разделили товар на три кучки: в одну пошли бракованные изделия, в другую те, что ещё можно как-то исправить или продать со скидкой из-за незначительных повреждений и, наконец, третья, совсем маленькая, в ней-то и оказались «здоровые» горшки.

Оглядываю деяние наших рук и невольно сжимаю кулаки, тяну:

– Ландар! Убью!

Элиолл качает головой:

– Он не виноват, его учили сражаться и править, а не горшки делать.

Хмыкаю.

– Знаешь, даже если допустить, что твоя история – правда…

– Она – правда, без «допустить»! – дерзко перебивает Элиолл и задирает нос. На минуту в ней проскальзывает нечто царственное, гордое, то, что не сыграешь. И я бы даже поверила, что она и впрямь принцесса. Но тот ржавый обруч, принятый ей за корону – скорее некая версия «донкихотства», чем действительно благородное происхождение. Похоже, кто-то перечитал сказок. Но мне сейчас не до споров.

Вскидываю руку и говорю:

– Хорошо, верю, – врать ей легко, она верит тоже, расплывается в улыбке, откидывает замызганные локоны со лба. – Но даже если так, мог бы и освоить новое ремесло. Знаешь, мой отец любил повторять: «Нет такого слова “не могу”, есть – “не хочу”». Так что нет ему оправдания…

– Постой, твой отец же…

Её перерывает испуганный крик Философа, ослик шарахается в сторону, задевает крайние горшки. Хорошо хоть бракованные.

Философ жмётся к деревьям, косит в сторону. А прямо на нас несётся чёрный вихрь.

Чем ближе вихрь, тем отчетливее я вижу всадника. На чёрном, как ночь, коне. За спиной наездника реет плащ – словно ветер подхватил и полощет саму тьму.

Мужчина мчится прямо на нас, а Элиолл замирает, словно её «застанили», как в какой-нибудь компьютерной игре. Прямо-таки живой истукан. Кажется, даже не дышит и не моргает.

Всадник и лошадь движутся странно, зигзагами. Словно… словно пьяный водитель на дорогах моей необъятной родины.

Я пытаюсь оттащить Элиолл, но не успеваю. Мужик налетает на нас, превращая весь товар в керамическое крошево, задевает меня, отчего я падаю и качусь по траве, ударяясь в итоге головой о камень.

Но прежде, чем улететь во мрак, слышу душераздирающий вопль Элиолл и вижу, как её хватают за талию и перегибают поперёк седла.

Потом только топот, дрожь земли и полёт в небытиё…

– Бесполезная жена! – бурчат над ухом. – Ничего нельзя поручить!

Меня куда-то несут, бережно укладывают, накрывают дерюгой. Под боками хрустит солома.

Я с трудом разлепляю веки, голова болит так, будто в затылок вбили железный штырь. Издаю жалобный стон, хватаюсь за ушибленное место и ругаюсь сквозь зубы. Когда удаётся собрать глаза в кучу, расплывшееся пятно перед глазами превращается в Ландара. Крайне недовольного. Стоит, сверлит меня взглядом, руки на груди сложил. Закрыт, через такую стену не пробиться.

– Сколько ещё вы будете подводить меня, уважаемая Илона? – О, если он перешёл на такой тон, стало быть, дела мои совсем плохи. – Вам ничего нельзя доверить. Вернее, можно, но только в том случае, если хочешь угробить дело.

Мне наконец удаётся сесть, я вникаю в смысл его слов и внутри поднимает злость.

– Ну, конечно! Я виновата! – злобно хриплю, потому что в рту – недельная засуха. – А то, что вы не удосужились рассказать мне о своей сумасшедшей невесте, это нормально. То, что напихали полную повозку брака и отправили меня позориться – хорошо, Элиолл вовремя заметила – это в порядке вещей!

Ландар недобро щурится, и я внезапно понимаю, какой он гадкий и отвратительный, лицо резкое, черты грубые, злые. Пренеприятный тип. У меня словно пелена с глаз спала – я ведь совсем недавно считала его почти красивым!

– Лучше радуйтесь, что мне пришлось вернуться назад раньше срока, а то вы бы тут в кювете и окочурились. Впрочем, достойная смерть для такой разини.

– А свою вину вы отказываетесь признавать, да? – напоминаю я, тоже складывая руки на груди и глядя на благоверного с явной неприязнью. – Девушка… Бракованные горшки…

Он не злится, но и не отвечает. Лишь проводит у меня перед глазами рукой, как делают, когда хотят проверить – в порядке ли человек. И мир вдруг обретает краски: погода становится теплее, очертания предметов – чётче, природа вокруг – красивее.

– Что со мной? – растеряно говорю я. – Я словно проснулась после долгого сна.

Ландар невесело усмехается:

– В какой-то мере так оно и было, – он запрыгивает в повозку и садится рядом, приобнимая за плечи. – Я и, правда, должен был рассказать. Ты встретилась с Госпожой Искажений. Она появилась внезапно, так? И наверняка поведала о своём королевском происхождении?

– Да, – киваю, злость куда-то уходит, наваливается усталость, я склоняю голову на плечо мужа и чувствую, как по телу разливаются тепло и нега. – Несколько раз повторила.

– И она не лгала, – Ландар проводит мне ладонью вдоль позвоночника, – она – принцесса. Из Королевства Кривляний.

– Королевство Кривляний… – отзываюсь эхом.

– Оно самое, – говорит Ландар. – Именно там некогда было создано знаменитое Зеркало Снежной Королевы. Оно разбилось и осколки разлетелись по всему миру. Но Госпожа Искажений умеет призывать осколки. А если один из них попадает человеку в глаз, то…

– … все доброе и прекрасное уменьшалось дальше некуда, а все дурное и безобразное так и выпирало, делалось еще гаже… – цитирую я отрывок из любимой с детства и весьма пугающей сказки.

– Так и есть. Именно поэтому горшки тебе показались бракованными, а её история, наоборот, правдоподобной…

– А тот человек? Которой схватил и увёз её. На чёрном коне, совсем как ваш…

– Твой, – поправляет Ландар, поддевает меня за подбородок и смотрит в глаза, потом наклоняется и нежно целует в губы. – Сколько можно «выкать». Тот, кто увез ее – не человек. А коня, что так пугал тебя, у меня больше нет. Так что едем домой…

– Домой! – каким же теплом веет от этого слова.

– Но по дороге подумай всё-таки о своём поведении, и о том, как просто доверилась незнакомке…

– А вот и нет – я вышла на неё со шваброй и заломила ей руку.

Ландар хмыкает:

– Уже неплохо, но всё-таки тебе нужно поднатореть в искусстве заводить друзей.

Он понукает Философа, и мы отправляемся в обратный путь.

А я думаю о груде черепков, что осталась сбоку дороги.

Может и впрямь посуда бьётся к счастью?