Текст книги "Проклят тобою (СИ)"

Автор книги: Яся Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

– Ты, наверное, считаешь меня слабаком или идиотом?

Тянусь к нему, трогаю ладонью жёсткие тёмные волосы, обвожу пальцем резкие скулы, заглядываю в глаза – сейчас насыщенно-вишнёвые, словно дорогое вино:

– Нет, – говорю честно, – я считаю тебя романтиком, каких мало. И героем, таких по пальцам одной руки можно пересчитать. Ты даже не наорал на меня.

Он усмехается:

– Честно сказать, это лишь потому, что был обескуражен твоим внезапным появлением. Вот действительно – дар речи потерял.

– А зайди я через дверь – наорал бы?

– Непременно, – серьёзно отвечает он, но я вижу, как в глазах пляшут весёлые искорки. – И не думай, будто я успокоился и простил. Я намерен как следует тебя наказать.

Вот только нежнейший бархат в его голосе всё портит – ласкает, окутывает, чарует.

Ландар надвигается неотвратимо, как буря, вынуждая меня откинуться на подушки и вжаться в кровать.

Мне немного страшно, но этот страх будоражит. Заставляет кровь ухать в висках. Наполняет тяжестью низ живота.

Но… у меня ещё есть вопросы.

– Корона… Значит, Элиолл…

– Тссс! – требует Ландар, ловко расшнуровывая лиф моего платья. – У меня есть способ избежать этого…

– Чего?.. – удивляюсь я, перед тем, как ахнуть: ладони мужа уже сжимают мою грудь.

– Твоих вопросов… – говорит он, вовлекая меня в долгий страстный поцелуй…

…И вправду стало не до разговоров.

Иногда полезно снимать покровы – одежд и тайн… Становится легче дышать.

… А наказание мне понравилось.

Сказка о кровавых ягодах

Отведаешь кровавую ягоду – навек забудешь кто ты и откуда.

Так сказывали старцы. Только вот тех ягод ни один человек отродясь не видел. Где они такие созревают – никто знать не знал. Да и не старался узнать. Кому же охота родню да себя самого забыть?

Но в дремучем лесу жил один отшельник, который ведал про те ягоды забвения. Он и сам не единожды хотел их вкусить, чтоб забыть своё прошлое, но никак не решался. Какое ни есть, а его, и другого не будет.

В прошлом у того человека случилось много печального. Родился он таким уродливым, что родная мать отдала его цыганам – в бродячем цирке показывать. С детства уродец терпел насмешки публики, а ещё тычки да колотушки от новых хозяев. Вся грязная работа была на нём, а еды давали ровно столько, чтобы не помер. Денег не давали вовсе. Зачем уродцу деньги?

В цирке был лишь один человек, который жалел урода, – пьянчуга-конферансье. Много лет назад артист, изгнанный из королевского театра, прибился к табору и остался в нем. Его держали за то, что он единственный из всех владел грамотой. На нём лежала вся бумажная работа. И хоть конферансье выполнял её из рук вон плохо, заменить его всё равно было некем.

Он-то и научил уродца читать и писать. А когда уродец подрос и стал тяготиться участью балаганного посмешища, то взял и убил своего учителя. Обставил всё весьма правдиво: мол, напился тот горемыка, упал с моста в реку да и утонул.

Все и поверили. Ведь урод не рассказывал, как удерживал конферансье под водой пока тот не перестал брыкаться.

Теперь урод важным человеком стал. Ведь кроме него некому было вести цирковую документацию. А хозяин цирка хоть и был прежде бродягой и конокрадом, отлично понимал: без правильно оформленной бумажки – никуда. И имел пиетет перед людьми, которые умели водить пером «умные загогулины» (так он называл литеры).

Урод справил себе чёрный сюртук и соорудил что-то типа конторки, за которой просиживал днями, наращивая горб и сажая зрение. После прежнего горе-секретаря осталось множество неразобранных бумаг самого разного толка – от расписок в получении овса для лошадей до закладных и векселей. А урод (кстати, имени у него не было, все так и звали парня – Кривая Морда) чем глубже закапывался в бумажное царство, тем более веселел. Ведь хозяин цирка ведать не ведал, что давно уже не хозяин.

Кривая Морда сработал чисто, как с убийством своего конкурента. Нашёл стряпчего, сманил на свою сторону полицию (ведь цирковая казна тоже была в его руках, а как же – деньги счёт и учёт любят) и в присутствии столь важных лиц объявил себя хозяином цирка, а цыгана и всю его труппу выставил ворами да мошенниками. Их всех и посадили в тюрьму.

Сам же Кривая Морда поспешил избавиться от ненавистного ему циркового добра и со всеми деньгами перебрался в лес, подальше от косых взглядов людей. Здесь он мог сколько угодно читать книги и проводить время в раздумьях о вечном. Только очень скоро урод от такой жизни заскучал, поскольку натурой был деятельной и сидеть сложа руки не умел.

Вот и стал он изучать окрестности. Тогда-то и наткнулся на поляну с кровавыми ягодами.

Годы в цирке научили его осторожности. И потому, сколь не привлекательно выглядела ягода, как не дурманила ароматом, тянуть её в рот он не стал. Наблюдал за животными и птицами. А с теми делалось неладное: съедят по ягодке – и то взлететь не могут, то ходить разучатся.

Однажды на поляне оказался толстый маркиз. Он ехал в соседний город проведать друга, но на дорогу выскочили волки. Лошади понесли, карета перевернулась, слуги разбежались кто куда. А сам маркиз, улепётывая от волков, выбежал на поляну с кровавыми ягодами. Поскольку от быстрого бега толстяк оголодал, то он сразу же накинулся на предложенное природой лакомство и наелся от пуза. И чем больше ел, тем сильнее веселел. Ведь вместе со своим именем и происхождением он забыл и обо всех своих делах и заботах.

Кривая Морда наблюдал за этим из кустов и похихикивал. Того маркиза он помнил по одному выступлению, состоявшемуся ещё в детстве, – тогда толстяк громче всех хохотал над косолапым и неуклюжим уродцем.

Теперь настала пора Кривой Морды ликовать и смеяться. Ведь очень скоро маркиз погрустнел: он не знал, куда теперь идти, что делать, кто он есть. И вскоре стал плакать и метаться. А Кривая Морда придумал хитрый план…

Он вернулся в свой дом, написал письмо родным маркиза и отправил то письмо с самым быстроногим почтовым зайцем. В письме говорил, что знает, где находится господин маркиз. Ответ пришёл скоро: семья, потеряв главу и кормильца, была безутешна. Родственники маркиза готовы были выложить любую сумму, лишь бы вернуть того домой.

И Кривая Морда не продешевил. Встречу назначил у ручья. И лишь только получив тяжёлый кошель, вытолкнул маркиза, изрядно исхудавшего, оборванного и плачущего пред очи родни. Те поблагодарили неизвестного спасителя, явившегося на встречу в плаще и маске.

Такой способ получить солидный куш очень понравился Кривой Морде. Теперь у него был свой цирк, в котором он являлся и зрителем и устроителем аттракциона. Все гениальное воистину просто: отыскать богатея, заманить в лес, накормить ягодами, а потом вернуть родне. Хотя были и те, кто платил за обратное – когда надо было погубить конкурента или обидчика.

Шли годы, Кривая Морда богател, а его мрачная слава расползалась всё дальше и дальше. И вот однажды почтовый заяц принёс ему необычное послание: молодая королева хотела сжить со свету свою юную падчерицу. Девушку должны были ночью завезти в лес, а дальше – по сценарию: кровавые ягоды и потеря памяти, затем – медленная смерть. Оплату королева предоставила сразу – на шее зайца мерцал огромный алмаз на золотой цепочке.

Такого сокровища в коллекции Кривой Морды ещё не было. Поэтому он сразу согласился. К тому же и дело вырисовывалось преинтересное. Губить девиц ему ещё не приходилось.

Всё случилось, как и договорились с королевой: девушку завезли, выбросили в лесу, Кривая Морда вывел её на поляну с кровавыми ягодами. Бедняжка, обливаясь слезами, вкусила несколько ягод. Успокоилась, потом рассмеялась, потом уснула прямо на поляне. Кривая Морда не мог отвести от неё взгляда, столь хороша была его новая клиентка. Тогда он поднял девушку на руки и унёс в свою лесную обитель.

И они зажили вместе. Ведь принцесса забыла не только своё имя и прошлое, но и человеческие оценки. То есть не видела теперь разницы между уродством и красотой. К тому же Кривая Морда был добр к ней и искренне полюбил милую и добрую девушку. А она – в ответ – полюбила его.

Только вот та любовь совсем не приносила Кривой Морде радости. Был горек вкус той любви вкус, а сама она – нечестной и ворованной.

Чем сильнее урод привязывался к потерявшей память принцессе, тем больше ему хотелось снять с неё флёр от чар кровавых ягод. И однажды, когда стало совсем невмоготу, он отыскал в лесу старуху, что знала секреты всех трав и растений, и купил у неё противоядие.

Когда принцесса всё вспомнила, она ужаснулась тому, что произошло, и не смогла вынести предательство человека, который обманом заполучил её любовь. В тот же день она покончила с собой на поляне, поросшей кровавыми ягодами. И с тех пор стали они ядовитыми, а кусты покрылись острыми колючками. Теперь такая ягода несла не забвение, а мгновенную смерть.

Что сталось с Кривой Мордой – никто не знал точно. Одни говорили, будто он умер от тоски по своей принцессе. Другие – что уехал куда-то вместе со всем своим богатством. Во всяком случае, когда потом нашли его обитель в лесу, там не обнаружилось ни гроша.

А поляна опасных ягод и вовсе канула в безвестность, чему, впрочем, можно лишь порадоваться.

Когда Торин заканчивает сказку, все одноклассники затихают.

Сказочница кладёт ладонь на плечо мальчику и говорит:

– Твоя сказка мудра и печальна. Она учит отвечать за свои поступки и помнить, что данная тебе сила однажды может обратиться против тебя.

Питер тянет руку.

Сказочница кивает ему с улыбкой:

– Да, что ты хочешь сказать?

Мальчишка надувает губы и заявляет:

– Вы не правы. Это – плохая сказка, нечестная. Ведь Кривая Морда полюбил принцессу. И именно поэтому дал ей противоядие.

– То есть, ты полагаешь, что любовь оправдывает всё – преступление, сговор, использование бессознательного состояния девушки в своих целях?

– Нет, но мне кажется, Кривая Морда не стал бы таким, – упрямится Питер, – сложись его судьба по-другому. Ведь его собственная жизнь началась с предательства – родная мать предала его…

– Вот-вот, – наперебой подхватывают другие ребята, – она запустила эту цепь предательства… Кривую Морду можно понять: он выживал, как умел.

Сказочница мрачнеет:

– То есть во имя личного выживания можно поставить на кон чужие жизни?

Она обводит школьников строгим взглядом.

Ребята замолкают, опускают взоры, заметно нервничают.

– Это и станет ваши домашним заданием, – говорит Сказочница. – В следующей сказке жду ответ на свой вопрос…

ЧАСТЬ 3. КОРОЛЕВА ИЗ ПРОКЛЯТИЯ
Глава 1. Ягоды забвения

Карета мерно покачивается, и я погружаюсь в дрёму. Сны приходят смазанные, но тревожные. Последнее время мне стало страшно засыпать, если руки Ландара не обнимают меня.

Недаром он охотник на чудовищ. Когда он рядом, они не лезут даже в мои сны. Но стоит ему уйти… Из каждого тёмного угла, коих полно в нашем огромном замке, на меня сверкают голодные злые глаза какого-нибудь монстра.

За последние три месяца я очень привязалась к Ландару. Не полюбила, нет. Мама когда-то говорила, что для этого нужно пуд соли съесть. Но определённо перестала бояться и учусь доверять.

А ещё узнаю его, понемногу. Нового Ландара, короля, повелителя. Человека, умеющего принимать непопулярные решения, если они – во благо его королевства. Этот Ландар вызывает у меня трепет и восхищение.

Я тоже учусь быть королевой, первой леди.

А чем обычно занимаются первые леди? Правильно, благотворительность, культура, образование. Вот и сейчас меня пригласили на открытие картинной галереи. Правильно было бы сказать «портретной», так как в приглашении говорилось, что там – все предки Ландара, начиная от какого-то там колена. Приглашали, конечно же, мужа. Но у правителя – есть заботы поважнее. Поэтому еду я.

Экипаж встряхивает, и я просыпаюсь.

Дальше мы несёмся так, словно за нами гонится стая Сивошкурых зверей. Я слышу крики кучера: он пытается унять лошадей. Но бешеная скачка не прекращается. А потом…

Должно быть, какое-то препятствие. Лошади тормозят слишком резко, карету заносит и перекувыркивает, дверь открывается, и я лечу вперёд.

Успеваю вспомнить всех богов, каких знаю, – из прошлой жизни и здешних – попрощаться с родителями.

Но приземляюсь мягко – на ворох прошлогодней листвы, пахнущей прелью, чуть тронутой изморозью. Зима уже вовсю дышит первыми холодами.

Тут на мою, серебристо-льдистую подстилку падают красные капли. С моих ладоней. Испугано поднимаю руки и вижу, что они в крови. Как так? Ведь ничего не болит. Подношу окровавленные ладони к носу. Пахнет сладко, дурманяще, ягодно. Спелой клубникой, или малиной, или чем-то ещё безумно вкусным.

Осматриваю себя. Всё платье заляпано, просто не заметила сразу, потому что оно – алое. Но зато теперь чётко вижу ягодные узоры на дорогом панбархате. А потом замечаю, что вся поляна, на которую меня выбросило, в красных точках. Из-под заиндевелой травы маняще выглядывают красные плоды. Чем-то они напоминают вишни, хотя пахнут куда слаще. Ах, какой запах! Подчёркнутый озоновой свежестью первого заморозка, он пьянит и дурманит.

Ягоды так и зовут: возьми! попробуй!

Рот наполняется слюной.

Я тянусь к ближайшему кустику, буквально унизанному аппетитным угощением. Но тут, словно предупреждая или отговаривая, начинает стрекотать сорока. Одна, вторая, третья…

Наконец вспархивают и, громко крича, уносятся прочь.

И тогда – ещё пока в отдалении, но стремительно приближающееся, – я замечаю то, что напугало лошадей.

Высокую фигуру в плаще, окружённую мрачной, чёрно-красной аурой.

Кажется, что там, где это существо ступает, гибнет всё живое, а земля идёт трещинами. Даже издалека я чувствую его неизъяснимую мощь, которая прижимает, клонит к земле, лишает воли и голоса.

Я могу только хватать ртом воздух, и смотреть, как тварь надвигается на меня. Как взблёскивают алым клинки в её когтистых лапах. И с ужасом ощущаю, как густеет и раскаляется воздух вокруг.

Но внезапно некая сила тянет меня прочь, отпихивает подальше. И теперь я вижу другого монстра, уже куда более знакомого, с почти такой же мрачной аурой. Только вот клинок у него чёрный, а глаза полыхают красным.

Сейчас этот тёмный огонь приносит не страх, а облегчение: меня спасут!

Два чудовища сходятся стремительно, я ныряю головой в листву, закрываюсь руками. Боюсь, чтобы не задело – искры летят вокруг, железо лязгает так, что закладывает уши.

И тут на меня накатывает первозданный иррациональный страх. Когда не знаешь, кто ты и почему здесь?

Чудовища, сошедшиеся в смертельной схватке, ревут и топочут так, что дрожит земля. И я вместе с ней.

Нужно бежать. Подальше от этого ужаса. В лес, спрятаться, не слышать.

Я встаю, стараюсь не дышать и ступать осторожно. Не дай бог, хрустнет под ногой ветка.

Так, хорошо, шаг, ещё один – и срываюсь в бег. Мчусь, путаясь в длинной юбке алого платья. Длинный шлейф цепляется за кусты и торчащие из земли корни. Они отрывают по кусочку ткани, и путь мой будто усеян каплями крови.

Это пугает меня ещё больше. Морозный воздух, который я хватаю большими лихорадочными глотками, пропитан тревогой и звенит, словно нутро тэнк-драма. Реальность играет на моих нервах.

Бежать, вперёд. Скорее, ну скорей же!

Только вот тропинка закольцовывается, и я снова выскакиваю на поляну, где бьются чудовища. Под ногой чавкают и растекаются ароматными лужицами ягоды. Их сок собирается в ручейки, сливается в один широкий поток с дымящейся кровью поверженного монстра. Одного из. Я, как завороженная, стою и смотрю на эту жуткую реку, что собирается аккурат у моих ног. Будто я сама породила её, пролила на первую изморозь галлоны кумача. Будто мой цвет уже не нежно-голубой, а этот, ярко-красный, пугающий, жгучий.

– Кровавая королева! Кровавая королева! – насмешливо стрекочут сороки. Их собралось вокруг подозрительно много. Их дерзость несказанно злит. А ещё в ней слышится нечто пророческое.

Вишнёвые отблески полыхают в глазах монстра, оставшегося в живых.

Он медленно поднимается, опираясь на клинок. Его грудь пересекает страшный косой шрам. Чудовище шатает, но оно упрямо делает шаг в мою сторону.

Я не отступаю, не двигаюсь вообще.

Статуя. Вот. Претворюсь мёртвой. Умерла стоя. Стала соляным столбом.

Но монстра не проведёшь, он приближается неумолимо.

– Илона…

Моё имя в устах адской твари звучит, как ругательство.

Когтистая лапа ложится мне на плечо, и меня будто прибивает к земле. Даже вздохнуть тяжело.

Уродливая морда приближается, обдаёт смрадным дыханием, тянется к губам. Я захожусь в крике ужаса и отчаяния, но он обрывается глухим бульканьем, потому что монстр пользуется ситуацией и атакует мой рот.

Но судьба милостива ко мне: от ужаса и отвращения я теряю сознание. Когда прихожу в себя – закашливаюсь, будто нахлебалась воды. А потом меня рвёт тёмной слизью. Она, как живая, собирается в сгусток эктоплазмы, шевелит щупальцами, шипит, отползает в лес.

В голове проясняется. Я ловлю взгляд Ландара, полный нежности и тревоги. Муж сидит под деревом, привалившись к тому спиной. Бледный, измотанный, испачканный кровью и грязью. Тонкие пальцы сложены так, будто всё ещё сжимают рукоять меча. Наискосок, от плеча к поясу тянется шрам. Одежда вся набрякла и пропиталась кровью.

Протягиваю руку, чтобы коснуться, но тут же отдергиваю. У меня даже воды нет, как бы хуже не сделать. По-хорошему рану надо бы продезинфицировать. Но чем? Занесло же меня в мир без антибиотиков.

Всё, что могу сейчас, это жалобно проговорить:

– Ты ранен…

Не констатация и не вопрос. Так, унылое принятие неизбежного.

– Немного, – криво усмехается Ландар. – Главное, что ты цела. Не ела ягоды?

Мотаю головой:

– Нет, только немного сока попало на губы. У меня была паническая атака.

– Ещё бы её не было. Тебя хотели убить. Для верности, если ягоды не сработают, даже мракиса послали. Ублюдки.

– Но кто? Кому выгодна моя смерть?

Ландар пожимает плечами:

– Это я и собираюсь выяснить, – и, держась за дерево, начинает вставать. Каждое движение даётся ему с огромным трудом, он кривится и шипит сквозь зубы.

Я делаю рывок, чтобы поддержать, помочь, но он останавливает меня мановением руки:

– Не надо. Справлюсь.

Гордый, блин.

Я ведь жена, должна быть поддержкой и опорой. Но Ландар слишком меня бережёт. Готов чуть ли не под хрустальный колпак посадить. Этот несносный мужчина поразительным образом умеет сплетать трепетную нежность и заботу с необузданной страстью и эгоистичными замашками.

– Что нам теперь делать? – оглядываю мужа и становится тоскливо. Выглядит он не ахти.

– Тут… неподалёку… – Ландар машет рукой куда-то вглубь леса, – живёт лесная ведьма… Только она… может… раны мракиса…

Его ведёт. Он упирается лбом в могучий ствол дуба, обнимает его, прикрывает глаза, будто напитывается энергией священного дерева. И через время продолжает:

– Нужно только… подождать… плата…

Голос звучит совсем глухо, я едва разбираю слова. К тому же они тонут в странном перезвоне и шуршании, будто кто-то пересыпает кристаллы.

Оборачиваюсь, а на месте убитого мракиса – груда камней. Тёмно-красных, почти чёрных, с алыми молниями внутри.

Адские головешки!

Они и впрямь дымят и топят иней вокруг.

Сороки с опаской поглядывают на богатство, обиженно стрекочут, боятся взять.

И хочется, и колется, и мамка не велит.

А вот мне – придётся, потому что Ландар бормочет:

– Три камня… – должно быть, его сознание меркнет, потому что он дублирует слова на пальцах… – три… – скорее себе, чем мне. – Тогда она… поможет… колдунья… в лесу…

Последние слова он произносит едва слышно и отключается, падая со всего роста в кучу сухого хвороста.

Его кровь тоже смешивается с соком кровавых ягод.

Несколько мгновений моё сознание бьётся в панике: что теперь делать? Как быть? Но потом одёргиваю себя: уже не девчонка! Королева! Должна уметь принимать решения.

Поэтому выхватываю из груды кристаллов три, показавшихся наиболее красивыми, и прячу в небольшую, отороченную мехом, сумочку на поясе.

Теперь Ландар. Мне надо как-то его тащить… К этой ведьме.

А мой благоверный, на минуточку, довольно крупный мужчина, на две головы выше меня. Мне нравится ночами гладить его рельефные мускулы, пересчитывать кубики пресса на животе, ощущать тяжесть его тела. Но… поднять Ландара в реале? Куда-то тащить? Вряд ли я смогу…

Хочется выть и беситься. Обычно попаданкам достаётся какой-нибудь магический дар. Мне же не досталось ничего, кроме проблем и загадок Сказочной страны.

Но делать что-то надо – Ландар бледнеет прямо на глазах.

Дрожащими руками и стараясь сдерживать рвущиеся рыдания (только не умирай, пожалуйста… чёрт! ну почему ты…), я кое-как стаскиваю с него плащ. Он тяжел от крови. И это добавляет мне отчаяния. Только бы успеть.

Снимаю и свой плащ, алый с горностаевым подбоем, очень красивый. Сооружаю из двух плащей что-то вроде носилок. В моём случае – тащилок. Если обмотаю вокруг пояса – смогу потащить. Не знаю, как надолго хватит меня и как быстро сотрётся ткань, но другого выхода нет.

Надеюсь, ведьма не так далеко живёт.

Вытаскиваю у Ландара из-за пояса нож, чтобы обрезать подол платья, не хватало запутаться… и тут муж открывает глаза и перехватывает мою руку, сжимает запястье так, что мне кажется – хрустнет кость. Он оглядывается по сторонам и сипит:

– Что ты… собираешься… делать?..

– Тащить тебя к ведьме…

– Нож… зачем…

– Подол обрежу, платье чересчур длинное для прогулок по лесу.

– Ты… с ума… сошла?.. – он отпускает мою руку, привстаёт и закашливается, отплёвывая кровь. – Тащить… Ты же… надо… рвёшься…

В этом весь Ландар: будет сам кровь харкать, но меня защищать и беречь.

Я сглатываю слёзы: глупый!

Сейчас понимаю, что люблю его до боли, до ощущения частью себя, хоть и врала себе, что не влюблена. И мне самой хочется оберегать и защищать эту часть.

– А что делать? – говорю через всхлип.

– Акти…вировать… камни… Призвать… колдунью…

– Но как? – смотрю на него круглыми глазами. Он до сих пор ещё не понимает, что некоторые саморазумеющиеся для здешних обитателей вещи, для меня – полная абракадабра…

– Я… думал… – Ландар опирается на локоть, снова мучительно кашляет… – нож… кровь…

– Поняла, – киваю я, – чтобы эти камни заработали, нужна кровь.

Ландар кивает, но даже столь простое движение отражается гримасой боли на его лице.

– Звезда… круг… – хрипит он.

– Пентаграмма.

– Да… скорее… кровь… мою…

Я киваю, хватаю ближайшую палку и начинаю судорожно чертить магические знаки на земле. Стараюсь не думать об абсурдности происходящего, о том, что рациональная я и магия – не совместимы.

Меня потряхивает, ругаю себя за то, что в колледже прогуливала факультативы по оказанию медпомощи. Сейчас бы уже что-то сделала.

А теперь остаётся только чертить странные знаки на земле.

Вот. Закончила.

Кладу камни в середину. Подхожу к Ландару, всё-таки берусь за нож – шлейф моего платья из панбархата. А значит, будет хорошо впитывать. Осторожно протираю рану. Ландар накрывает мою руку своей, бледно улыбается…

– Хорошая… люблю…

Нашёл время, мысленно злюсь я, но возвращаю ему улыбку и целую в пылающий лоб.

И быстро-быстро назад, к своему прерванному магическому действу. Выжимаю по капле крови на каждый камень и жду.

Сначала ничего не происходит. Но вскоре камни начинают вибрировать и тонко звенеть. Между ними изгибаются мостики гудящих светящихся дуг, а потом – невидимая сила откидывает меня.

И голос – возмущенный, злой – произносит:

– Кто посмел меня беспокоить?

Явилась всё-таки.

Ведьма.

Значит, поможет…

А теперь можно и отключиться, потому что головой о дерево я приложилась знатно…