Текст книги "Проклят тобою (СИ)"
Автор книги: Яся Белая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)
– Я и сейчас люблю тебя, – всхлип всё-таки не удаётся сдержать, и Ландар вздрагивает, взгляд его теплеет и буквально окутывает меня нежностью, – и лишь потому, что сама захотела.
– У тебя, по сути, не было выбора…
– Ну почему, – невесело хмыкаю, – попыталась же поменять тебя на Нильса.
– Это всё не то, ненастоящее, – он обводит пальцем контур моего лица, – как вот моё прикосновение сейчас. Я ненастоящий. Вымысел. Сказочный герой.
– Да, таких, как ты не бывает. Их создают девчонки в самых дерзких своих мечтах.
– Вот видишь, поэтому ты должна вернуться. Пока не погибла, не сошла с ума, не поверила в реальность иллюзии…
– Я ведь попыталась… Тогда у пирамиды… Горошина… Она разлетелась в прах…
Ландар хмурится, сводит брови к переносице, снова складывает руки в замок …
– И явилась Болотная Колдунья, полагаю?
– Да. Явилась и предложила выход. Ты ведь не сказал, как на самом деле работает пирамида.
– Сказал, но кому-то захотелось всё переиграть, – Ландар трёт подбородок, покрытый трёхдневной щетиной. – Только вот почему ты так легко поверила едва знакомой зловредной старухе, а не любящему тебя мужчине? Вот что беспокоит меня. Должно быть, я недостаточно сильно любил тебя, раз не заслужил доверия… – он грустно вздыхает.
– Нет, – качаю головой, – ты слишком многое таил у меня. И ком тайн погрёб наши отношения, раздавил взаимность…
– Я пытался уберечь тебя, как умел… И это ещё один из поводов оставить тебя. Теперь я больше не допущу ошибок, но ты должна довериться мне. Я найду способ вернуть тебя и твоих друзей в ваш мир. Только не делай глупостей, не верь Госпоже Искажений и Болотной Колдунье. Обещаешь?..
Ответить не успеваю – меня зовёт Кир:
– Коть, скорее иди сюда. Ты должна это видеть…
– Извини… – я отступаю назад, мотаю головой… – не могу… уже поздно…
– Нет! Илона! Не делай этого! – кричит Ландар и встряхивает своё зеркало так, что по отражению идёт рябь, как помехи на экране. – Не воюй со мной! Прошу!
– Прости…
Я поворачиваюсь и бегу к двери, не обращая внимания на полный боли и отчаяния крик, что бьёт мне в спину:
– Нет, Илона, нет! Не смей этого делать!
Да, любимый, да. Потому что я обрела сердце. И в этом сердце больше нет места для тебя.
Теперь мы враги, и я не проиграю.
Ты говорил, что Сказочная страна запомнит такую королеву, как я. Пришло время это проверить…
Глава 6. Пирамида возможностей
Вся наша команда собирается в главном замковом зале и готовится лицезреть чудо. Необычность происходящего знаменуется синевато-фиолетовым свечением над колодцем. Лучи бьют вверх, наверное, на целый метр, и вынуждают тьму ещё глубже забиваться в углы.
Мне даже кажется, что я слышу музыку, торжественную, чуть грустную, немного пафосную, но очень красивую. Такую ставят в блокбастерах, когда должно случиться нечто важное. Внезапно музыка обрывается, и её сменяют всхлипы тэнк-драма. И сороки мельтешат чёрно-белыми всполохами…
Кровавая королева… кровавая королева…
Я заваливаюсь вбок, но Кирилл успевает подхватить.
– Коть, что с тобой? – в зелёных глазах плещется тревога.
Меньше всего я хочу пугать его сейчас. Выпрямляюсь, трясу головой, натягиваю улыбку:
– Всё хорошо… сияние немного ослепило… я уже в порядке…
Но Элиолл и Долорес смотрят на меня с подозрением, они не поверили ни одному слову.
Возможно, девушки бы и начали выяснять правду, однако нам мешает она. Она выплывает из колодезного нутра, совершенная и величественная – пирамида, та самая, что была в замке Ландара.
– Ты готова, детонька? – радостно потирает морщинистые когтистые руки Болотная Ведьма. – Поспел наш ключик золотой. Теперь отворит нам дверь в удивительный мир…
И толкает меня вперёд, к пирамиде.
Касаюсь её, она вибрирует под рукой, как живая. И чудится, будто хочет что-то сказать, предупреждает.
Но у людей и нелюдей за мой спиной – нездоровая радость. Они смеются, ликуют, хлопают в ладоши. Они жаждут приключений, новизны… или возвращения и стабильности, как Кир.
Я чувствую это затылком, и опускаю голову. Вспоминается мольба мужа: «Не воюй со мной!» и становится страшно, куда только девается недавний воинственный запал. Но отступать уже поздно.
Сама же хотела быть королевой, лидером, вести за собой. Так веди!
Откашливаюсь, оборачиваюсь и интересуюсь:
– Как будем открывать?
Вмешивается Элиолл:
– Позади замка есть поляна. Там уже всё для ритуала сделано и все собрались. Мы отправим пирамиду туда, а ты…
– Стоп? Отправите без меня?
– Разумеется, – поддерживает её Долорес, – ты – королева. Должна лишь явиться в самый ответственный момент и открыть портал. И лучше тебе переодеться для такого случая.
Только теперь соображаю, что всё ещё в халате поверх пеньюара – как выбежала из своей комнаты, так и осталась. Конечно же, в таком виде великие дела не свершишь.
Элиолл коварно улыбается:
– Иди к себе, твой наряд ждёт тебя.
…платье алое, как кровь, как те ягоды на лесной поляне. Пугающе-алое. Корона чёрная, с острыми хищными зубцами. И в первый раз за всё время я решаю добавить немного косметики – рисую стрелки, крашу кармином губы, наношу румяна на щёки. В моём облике появляется что-то недоброе и омерзительное. Такими в голливудовских фильмах представляют злых королев-мачех. Они еще цинично хохочут, запрокинув голову.
Примерно так. Да, с таким вот ядом в голосе. И, задрав голову, важно шествуют разрушать государства и судьбы. Прямо, как я сейчас.
… и снова бесконечная лестница вниз. Я иду чинно, стараясь не наступить на длинную юбку, и кровавый шлейф у меня за спиной облизывает ступени.
Сегодня я чувствую силу менять мир, подчинять судьбу.
Магия бурлит во мне и покалывает подушечки пальцев.
У меня всё получится. Главное, отогнать назойливую мысль, что в фильмах злые королевы обычно проигрывают…
Музыка доносится неожиданно, звучит неуместно и диссонансом.
…на моей Луне пропадаю я,
Сам себе король, сам себе судья…
Сначала не понимаю, откуда она, такая явственная и некогда желанная. Но потом догадываюсь – айфон Кира. Спускаюсь ещё на несколько ступенек, и вижу друга. Он стоит на небольшой площадке, опираясь о стену, повесив голову и сложив руки на груди. Когда я приближаюсь, вскидывается, как испуганная птица, ерошит свои чернильные волосы и говорит:
– Илона, ты серьёзно решила? Знаешь, я уже начал привыкать здесь…
В глазах, которые бегают по моему лицу, плещется тревога.
Улыбаюсь, мягко кладу руку ему на плечо.
– Я серьёзна как никогда.
– Ты ведь в курсе, что тебе придётся взять энергию и силы у местных?
– Не важно, они лишь книжные герои, буквы на страничке, пиксели на экране, плод фантазии сказочника. Не страшно, если мы перепишем сказку на свой лад. Уберём старые буквы, чтобы прописать новые.
Кир встряхивает головой:
– Ты пугаешь меня, коть.
Пожимаю плечами:
– Я королева, я должна принимать и непопулярные решения. Так что хватит разглагольствовать, идём.
– Слушаюсь, моя королева, – Кир шутовски кланяется, но тут же серьёзнеет, берёт меня под руку и ведёт вниз, к поляне, где нас уже ждут…
И саундтреком к нашему сошествию звучат слова:
…Смерть обниму рукой
И только с ней одной
Я поделюсь своей мечтой…
Не самое весёлое сопровождение!
Почему-то, когда Эллиол сказала «поляна», у меня перед глазами возникала лужайка, поросшая зелёной травой. Но всё оказалось куда печальнее – голые камни, искорёженные деревья, жалкий лысый кустарник…
Над самым центром небольшой базальтовой плиты, зависнув в нескольких сантиметрах от поверхности, пирамида мерцает синим, тихонько гудит, будто у неё внутри спрятался тэнк-драм.
Вокруг толпятся люди: мужчины, женщины, дети. Последних подталикают вперёд, младенцев и вовсе протягивают мне, их матери едва ли не со слезами умиления бормочут:
– Благословите, королева. Долгие лета вам, спасительница.
Я не знаю, как благословлять, взмахиваю рукой, порой касаюсь пушистых детских волос, растерянно улыбаюсь и вдруг понимаю: они – живые. Со своими надеждами, чаяниями, ожиданиями.
А я….
Поступлю с ними, как…
Нет, даже хуже, я ведь убью их.
Массово. И малыша, что протягивает мне щербатая крестьянка, тоже, и эту улыбчивую девчушку с косичками, и вон того серьёзного мальчонку в очках.
Я…
Но отступать поздно.
Пирамида зовёт, и я не в силах противиться зову. Нужно уверить себя: я – ключ, я открываю дверь в лучший мир.
Одной рукой касаюсь вибрирующей поверхности артефакта, другую, ладонью вверх, протягиваю к толпе.
– Мой народ, – пафосно начинаю я, – ваша королева нуждается в поддержке, дайте мне немного сил, и мы с вами покинем этот уродливый мир навсегда. Мы очутимся там, где всё прекрасно. Вы увидите совсем другую жизнь…
По людям, словно волной, проходит гул одобрения, слышатся выкрики:
– Бери-бери, королева. Мы – твои колодцы. Черпай сколько надо.
Болотная Колдунья самодовольно улыбается, Элиолл что-то напевает, а Депра выглядит испуганной. Но сейчас я на неё не смотрю, потому что пришла сюда за другим.
Меня волнует только толпа. Она тянется ко мне, распахивает сердца, и я чувствую, как в меня вливается энергия, сила, как пирамида под ладонью начинает дрожать, а её идеальная поверхность идёт трещинами…
Больше, нужно больше…
…игнорирую тихий стон, плюю на вскрик, не обращаю внимания на то, что кто-то упал…
Беру и отдаю, беру и отдаю.
И вот пирамида поддаётся, открывается заветный проход, теперь держать, ещё немного и всё закончится.
– Кир, скорее!
Люди падают всё чаще, бледные, иссохшие, словно выпитые вампиром. Мужчины, женщины, дети…
Кир хватает Депру за руку и тянет к двери. Она мотает головой:
– Нет, только не такой ценой… не такой…
Она глотает слёзы, колотит Кира по руке, упирается ногами… Потом оборачивается ко мне и кричит сквозь всхлипы:
– Это ты!.. Всё ты!.. Кровавая королева…
Мне хочется заткнуть уши, провалиться под землю.
Пусть Кир быстрее уводит её!
Но другу приходится в буквальном смысле волочь свою суженную. У входа в портал он подхватывает её на руки и шагает в дрожащее сине-фиолетовое марево, туда, в желанный родной дом.
И скоро я пойду за ним.
Но сначала успевают юркнуть в портал Госпожа Искажений и Болотная Колдунья. Как будем бороться с ними в нашем мире, решу потом.
А пока мне необходимо стабилизировать портал, удержать его для собственного перехода. Поэтому мне нужно больше силы, вся, какая есть.
Люди падают вокруг, как скошенные серпом колосья, но это не важно. Совсем скоро я шагну вслед за своими сообщниками, и «проснусь». Сон о Сказочной Стране забудется, как забываются все сны.
Чувствую, что «дверь» установлена. Пора.
Но просто уйти не могу, оглядываюсь – ни одного живого. Все полегли. Их глаза по-прежнему устремлены на меня, на лицах застыли блаженные улыбки.
Остаётся надеяться, что сейчас они тоже в лучшем из миров.
Вздыхаю, подхватываю красную юбку, делаю шаг и…
Пирамида рассыпает в мелкую блестящую крошку, а портал лопается, как мыльный пузырь…
Холодный злой голос бьёт в спину:
– Я же просил тебя: не воюй со мной!
На сей раз мне даже не нужно оборачиваться, чтобы понять – Ландар! Во всём своём дымном чёрно-красном величие.
Теперь мне не уйти…
Он сжимает моё плечо так, что мне кажется, будто треснут кости.
– Ты делаешь мне больно!
Пытаюсь извернуться, сбросить его руку. Но не тут-то было. Хватка железная, сверлит меня красными глазами, играет желваками на скулах.
– Отпусти! Немедленно! Ты… Ты всё разрушил…Чудовище! Монстр! Сначала гонишь, потом держишь!
Он отпускает, шипит, как печь, на которую брызнули водой.
А я падаю на колени, обнимаю себя за плечи и захожусь рыданиями. Никогда ещё не чувствовала себя настолько одинокой и несчастной.
Но Ландар не собирается мне сочувствовать, наоборот, хватает, грубо ставит на ноги, встряхивает и говорит – вернее, орёт прямо в ухо:
– Смотри, не-чудовище, что ты наделала! Смотри и не смей отводить взгляд!
У меня всё плывёт перед глазами. Но даже сквозь пелену слёз я могу различить тела. Кажется, им несть конца. Всюду. Едва ли не до горизонта.
– Избавительница! – ехидничает Ландар. – Нравится?
– Нет… – мотаю головой. Впервые мне страшно, страшно, что они будут являться по ночам. И я не скажу себе, что это лишь книжные герои, глупые статисты, которые всегда гибнут толпами. Нет, у них для этого будут слишком живые лица.
– Что мне делать? Что мне делать теперь? – бормочу я и уже не пытаюсь вырваться, спиной ощущая жар, исходящий от Ландара.
– Отвечать за содеянное, – холодно замечает он, берёт меня за руку, почти бережно после предыдущих хватаний, и ведёт вниз.
Там ждут, застыв чёрными изваяниями, личные стражники короля. И клетка. Огромная. С грубыми прутьями и пучком соломы на полу, всюду запеклись странные пятна весьма неприглядного вида – такие бывают в дешевой забегаловке после крутой попойки.
Я не ступлю туда ни за что.
Но меня не спрашивают. Клетку открывают, и Ландар, картинно поклонившись, цедит:
– Прошу, моя королева. Экипаж подан.
В этот момент я ненавижу красноглазого мерзавца так сильно, что меня даже трясёт.
Гордо вскидываю голову, подбираю юбки и, чтобы меня не толкнули в спину, вхожу в предложенное средство передвижения.
Отвожу глаза и закусываю губу, чтобы не разрыдаться.
Ландар тихонько рычит, снимает плащ, отороченный дорогим мехом, и кидает мне:
– Вы всё-таки королева. Негоже вам на гнилой соломе сидеть.
Заботливый!
Но плащ принимаю и со злорадством расстилаю прямо по тем подозрительным пятнам. Устраиваюсь с достоинством, какое ещё может быть у женщины с разбитыми мечтами.
– Позвольте вашу ручку, – всё с той же показной вежливостью произносит Ландар.
Протягиваю руку, и он пристёгивает её наручником к одному из прутьев решётки. Будто я могу убежать? Не сразу обращаю внимание на наручники, а ведь вместо холодного железа к коже прикасается нежный мех. И я вздрагиваю…
Ландар ехидно ухмыляется, замечая мою реакцию. Ведь этими наручниками он пристегнул меня к изголовью кровати в нашу первую ночь в замке.
Меня накрывает жарким и неуместным сейчас воспоминанием, а Ландар ухмыляется ещё самодовольнее.
– Помнится, – говорит он, – вам нравилась эта милая безделица. Не смог отказать в последней милости осуждённой.
Он кланяется мне, а я жалею, что моя слюна не ядовита и не из кислоты. Потому что попадаю точно. Он утирается, хмыкает и взлетает на коня, на ходу бросая начальнику стражи:
– В «Сумеречную пристань».
И тут проявляет заботу. За недолгое время пребывания его королевой я успела узнать, что это особенный острог – для отступников из королевской семьи.
Кажется, я должна быть благодарной, но душа полнится злобой, отчаянием и тьмой… В ней нет места иным чувствам.
Моя пирамида возможностей разрушена до основания. Только сороки трещат над её остовом, до неприличия громко…
Глава 7. Самый справедливый суд в мире!
…он стоит, упершись лбом в прутья решётки. Вцепился в неё так, что, кажется, вот-вот вырвет, и бормочет, как заведённый одно и то же:
– Что ты творишь, Илона?
Я не отвечаю и не смотрю на него, сижу на койке, обняв колени, любуюсь небом в клеточку. Мысленно рисую в каждой нолики и зачёркиваю. Здесь я выигрываю, всегда…
«Сумрачная пристань» действительно пятизвёздочный отель по местным меркам. Здесь даже уютнее, чем в башне принцессы Илоны. Чистое мягкое бельё, стол и стул, даже душ с горячей водой. Еду приносят три раза в день. И вид у неё весьма съедобный. Только я ни к чему не прикасаюсь. Не то, чтобы хочу заморить себя голодом, нет. Просто… зачем? Есть, купаться, спать…
Плевать, что волосы превратились в колтун, а одежда давно засалилась. Зачем мне теперь вообще жить?
Крестик-нолик, крестик-нолик… Я снова выиграла…
В моей комнате (а это всё-таки комната, а не камера) одна-единственная книга – сборник легенд о Боге-Гончаре. Но я не читаю, потому что в конфликте со здешними богами.
Когда мне всё-таки надоедает бухтёж Ландара, я бросаю ему небрежно:
– Почему ты тянешь? Суди меня уже!
Он мотает головой, отнекивается, я презрительно фыркаю.
– Сам не устал играть в благородство?
Сейчас бы сигарету…И напиться…
Ландар весь подбирается, смотрит строго, но я замечаю в глубине его глаз неизбывную боль. Почему-то мне кажется, что он смертельно устал. Очень хочется подойти, обнять, притянуть его голову к плечу и чмокнуть в макушку.
– Не знаю, как в твоём мире, а в нашем людей не судят, пока не проведут детальное расследование.
И тут до меня доходит…
– Ты пытаешься меня оправдать?
Он грустно усмехается, складывает руки на груди и говорит, не глядя на меня:
– Представь себе – да, – и добавляет совсем уж тихо и как-то отчаянно: – Я не могу видеть, как ты страдаешь. Не могу видеть тебя здесь!
Всё-таки встаю, подхожу, берусь за прутья решётки и упираюсь в неё лбом, как недавно он. Наверное, у меня сейчас тот ещё видок: худая, лохматая, грязная…
Но Ландар смотрит с сочувствием, а не брезгливо.
– Ты ведь хороший, – произношу я. – За что тебе всё это? За что тебе я?
Он пожимает плечами.
– Я проклят тобою, ты же знаешь…
– А если бы не было проклятья? Не встреть ты ту фею? Если бы не было меня?
– Я бы нашёл ту фею и заставил проклясть меня попаданкой…
– Ты ненормальный!
– Именно поэтому… – отзывается он, вздыхает. Ерошит чёрные, как ночь, волосы, в которые я так любила запускать пальцы и говорит: – Поешь и приведи себя в порядок. Завтра суд.
– Зачем этот фарс? Ты ведь знаешь, каким будет вердикт?
– Знаю, – грустно произносит он, – и ты знаешь. Но таковы правила. Я король и должен следовать традициям своего народа. А ты – королева…
Я перебиваю его, вскинув руку:
– Я – бывшая же…
– Бывшей может быть жена или любовница, но не королева. Корона прирастает, как и маска.
Я невольно тянусь к голове, чтобы проверить: так ли это?..
Но он уже не смотрит, разворачивается и уходит, только эхо ещё долго вторит твёрдым шагам.
А я возвращаюсь на кровать, сворачиваюсь клубочком и думаю: для чего я Богу-Гончару? Неужели я тот осколок, которого ему не хватало, чтобы его кувшин был цельным? Тогда какому из миров я принадлежу?..
…и да, я знаю, каким будет вердикт. Но вот каким будет наказание?
Пару дней назад мысль о расплате пугала меня до судорог, а теперь уже всё равно. Пусть отрубят голову, вздёрнут, даже колесуют… Только бы всё это закончилось. Только бы забыть красные глаза, в которых не укор, а вина…
Мне полагается свита и платье со шлейфом. Оно волочится белым змеем по булыжникам мостовой. Меня ведут по длинному живому коридору, будто всё королевство собралось поглазеть на фиаско своей королевы.
Идём церемонно и молча.
Безмолвствует и толпа, мимо которой лежит мой путь. Только сороки грают над головами: кровавая королева… кровавая королева… Будто я и впрямь злодейка какая-то? Это ведь не так! Я здесь одна! Одна в огромном чужом мне мире. Никому ненужная. И скоро меня казнят.
Отчаяние гирями давит на плечи, каждый шаг даётся с трудом, будто я иду по раскалённым углям. Слёзы катятся градом, я не вытираю их. Наверное, они шипят, падая на брусчатку.
Впереди процессии – отправитель ритуалов. Он тянет заунывные славословия Богу-Гончару, этому предателю.
Но я слышу только, как чеканят шаг мои конвоиры. Будто метроном отсчитывает минуту молчания. Скорбная память моего поражения.
Мы движемся к постаменту, установленному на площадке перед королевским замком. Там стоит, широко расставив ноги и сложив руки за спиной, Ландар. Весь в чёрном, лишь плащ с алым подвоем вьётся за спиной чёрно-красной аурой.
Взгляд мужа обжигает, как огненное прикосновение. Ещё немного так посмотрит на меня, и я разлечусь на ошмётки пепла.
Величественный, царственный, возвышается надо мной, будто колосс. А я маленькая, жалкая, тщедушная, как и полагается, трепещу.
Наконец, мы достигаем постамента, отправитель ритуалов произносит ещё пару славословий, и меня подталкивают к лестнице.
Взбираюсь, путаясь в платье, и на последней ступени всё-таки падаю – лечу вперед дельфинчиком. Наверное, приземлилась бы грузно и на четвереньки к вящему позору, но Ландар за какой-то краткий миг успевает оценить ситуацию, рвануться ко мне и подхватить. Не знаю, по привычке или искренне, однако прижимает к себе почти до хруста в костях, до спёртого дыхания.
Тут толпа оживает и начинает волноваться. Он повелительно вскидывает руку, требуя тишины, и помогает мне встать.
Подводит к центру подиума и говорит:
– Перед вами – ваша королева. Вам следует обращаться с нею с должным почтением. На её голове все еще корона.
В мозгу проносится: …но скоро её снимут вместе с головой.
Я вымученно улыбаюсь, вскидываю лицо, подставляя его ласковому ветру, и закрываю глаза.
Не хочу ничего видеть. Особенно, свою смерть.
Ландар прячет наши соединённые руки в складках плаща, пожимает мою ладонь.
Зачем? Это так глупо, так показушно.
– Королева Илона совершила поступок, который не может быть прощён и заслуживает самого строго наказ…
Его голос срывается и глохнет, ветер уносит последние буквы, словно хочет показать: эти слова неправильные, им здесь не место.
А Ландар между тем продолжает:
– Однако данное злодеяние свершилось во время моего правления. Стало быть, я недостаточно хороший король. Не знаю о бедах и чаяниях своего народа. Не могу уладить конфликты, погасить бунт. А значит, недостоин носить эту корону!
Он срывает свой знак власти и кидает наземь. Корона, поблескивая чёрным боком, звонко падает и катится по брусчатке.
Люди замирают в страхе. Должно быть, ещё ни один король не отрекался от престола добровольно, потому что не справился с должностными обязанностями.
Он отступает назад и произносит совсем уж тихо:
– А теперь я попрошу огласить приговор королевы. Читай на Книгоед.нет
Отправитель ритуалов выступает вперед, картинно разворачивает свиток и зачитывает так важно, будто от этого зависит жизнь всей Сказочной Страны:
– Согласно древней традиции, согрешившая королева будет отведена в лес и привязана к дереву, дабы её растерзали дикие звери. Ежели в течение недели королева останется жива, то будет направлена в Башню Молчания, в коей провела двадцать лет своей жизни, и останется там до тех пор, пока Бог-Гончар не призовёт её.
Толпа ликует, их устраивает приговор, а у меня земля уходит из-под ног, и я заваливаюсь набок…
…к месту казни направляюсь уже без всяких церемоний. Да и красивое платье, пока я была без сознания, сменили на грубое мешковатое рубище, которое всё время путается между ног и замедляет шаг. А останавливаться мне нельзя – сразу шпыняют, толкают в спину, подгоняют. В этот раз толпа вокруг говорлива, весела и возбуждена. Лица скрыты масками, и создаётся впечатление, что вокруг меня скачет множество сбрендивших чудовищ. Так, по местным поверьям, нужно поступать, дабы отогнать злых духов и диких зверей. От себя.
Меня же, если растерзают по дороге, только лучше.
Сначала я высматривала среди них его – в каждой чёрной тени, в каждом всполохе алого края одежд. Но его не было, и чем ближе подступала тёмная стена леса, тем быстрее таяла надежа. Как мороженое под солнцем.
Предатель. Только и способен на пафосные жесты перед публикой. А когда действительно нужна помощь, когда надо спасти, его нет.
Честно сказать, в душе верю, что после всех этих рукопожатий и пронзительных взглядов, Ландар все же устроит моё похищение. Словно в старых добрых приключенческих фильмах: налетит, разгонит провожатых, подхватит меня на руки, прыгнет на коня, и мы умчимся в закат.
Но жизнь – не кино, а сказка обычно содержит не только намёк, но и урок. И если ты его не выучил – жди кары, жёсткой и сказочной. Ага, где бы ещё молодую девушку вели в лес, чтобы привязать к дереву и бросить на съедение зверям? Хотела, Илона, в сказку – получай. И не ропщи теперь!
Близится лес, не появляется Ландар, надвигается паника.
Правда и у моих конвоиров пылу поубавляется, особенно, когда мы подходим к лесу вплотную.
– Кто пойдёт дальше?
– Это же Злобнолес, там чего только не водится…
– Нужно проследить, чтобы приговор был исполнен…
Последним подаёт голос мерзкий горбун, что ковылял всю дорогу сбоку процессии. Никого уродливее я не видела, настоящий Квазимодо.
– Вот ты и проследишь! – отзываются сопровождающие. – Тебе-то, с такой рожей, точно терять нечего, а так хоть на красивую девицу попялишься.
– А ежели не только попялюсь? – отвратительно лыбится горбун, и меня передёргивает от предположения. – Кто за мной проследит? А невдруг она меня очарует, поцелует, а сама того, дёру…
Несмотря на смешки, которыми сопровождается пламенная тирада, собравшие соглашаются с ним.
Верзила, что прячется за маской Сивошкурого, выступает вперёд и басит:
– Уродец прав, девка может пустить в ход свои чары и сбежать. Так что я тоже пойду. Уж я нарушения королевского приказа не допущу.
Вызывается идти ещё один, рыжеватый, плюгавый, с проплешинами и бегающим взглядом.
Так втроём сопровождают меня к месту казни.
Однако смелость их быстро заканчивается, как только деревья смыкают ряды у них за спиной. Поэтому привести приговор в исполнение решают на небольшой поляне неподалёку от лесной кромки.
Тут как раз находится огромное дерево, изъеденное ветрами и дождями так, что кора его – словно наждак. К нему меня и привязывают. Я, конечно, кусаюсь, ору, брыкаюсь, но куда мне против троих мужиков.
Верзила прижимает меня к стволу всей тушей и гаркает:
– Не рыпайся, а то быстро угомоню! – и подносит к моему лицу здоровенный кулак. Горбун привязывает к моим запястьям верёвки, а рыжий с проплешинами тянет их назад и обматывает вокруг ствола. Я будто обнимаю дерево, прислонившись к нему спиной.
Дальше обматывают верёвку через грудь, зажимают так, что едва могу дышать. А если ерзаю или вырываюсь – шершавая древесная кора рвёт одежду и натирает кожу. Мужики отступают и, видимо, любуются: славная работа, ничего не скажешь – скрутили втроём хрупкую бабу.
Но мои палачи, похоже, довольны собой. Они располагаются неподалёку, в небольшом гроте, разводят костёр и придаются праздной болтовне, забывая о своей пленнице.
Осень сегодня хмурится и грозит дождём. Я мгновенно коченею, дрожу от холода, руки, заведённые назад, быстро затекают и болезненно ноют.
Я уже не плачу, не рвусь, не ругаюсь.
Меня нет.
Я продрогла до кости, выстыла изнутри, заледенела. Не чувствую ног и рук, и, кажется, начинает клонить в сон.
Темнеет быстро. И вот к огоньку, что весело пляшет в гроте, согревая моих надзирателей, добавляются красные и жёлтые огоньки чьих-то голодных глаз. Пожаловало зверьё ужинать.
Тогда мои соглядатаи выбираются из укрытия, пугливо оглядываясь.
– Пора выбираться отсюда, – ёжась, говорит рыжеватый, он выглядит зловещим в медных отсветах костра.
– Верно, мы свою миссию выполнили, – сюсюкает горбун, – теперь их время пришло, – и показывает пальцем мне за спину.
Тут раздаётся рёв, от которого, кажется, дрожит земля, а кровь мгновенно леденеет. Не будь я уже ледяной внутри, сейчас бы точно захолодела от страха.
Мужчины переглядываются с диким испугом.
– Кажется, Сивошкурый пожаловал, – констатирует тот, что весь день не расставался с его маской.
– Бежим! – вопит рыжеватый, когда по лесу проносится очередной раскатистый рык.
Верзиле дважды повторять не нужно, он срывается первым, за ним мчится, пыхтя, рыжий, следом ковыляет горбун, приговаривая:
– Подождите, подождите меня.
Но когда рёв раздаётся совсем близко, а силуэты верзилы и рыжего исчезают в стремительно сгущающемся мраке, горбатый останавливается, поворачивается ко мне и… сбрасывает личину.
Ландар бросается ко мне, судорожно режет верёвки, которые сам же недавно затягивал. И я, не устояв на затёкших ногах, кулем лечу в его объятия. Препираться и ругаться нет сил. Да ещё и он лишает меня возможности говорить, впиваясь в растрескавшиеся губы шальным поцелуем. На мою слабую попытку возразить шепчет:
– Тсс! – и тащит в тот самый грот, где прятался в роли горбуна со своими вынужденными союзниками.
Сдирает с меня рубище, накидывает свой плащ и протягивает флакончик с поблёскивающей в темноте жидкостью.
– Пей! До дна! Быстро! – приказывает он, оглядываясь на приближающийся рёв.
Я пью, и в меня словно вливается жизненная энергия. Как заново рождаюсь.
Ландар тем временем принимает свой пугающий облик туманного воина и произносит леденящим, нечеловеческим тоном:
– А теперь беги. Так быстро, как сможешь. На запад, до белого камня. Там будут ждать друзья.
И толкает в противоположную сторону, откуда в грот просвечивают слабые лоскуты лунного света.
Я подчиняюсь, выбираюсь наружу и мчусь со всех ног. Спиной, по которой бегает холод, ощущаю жуткую битву позади. Шум боя только подзадоривает, и я бегу всё быстрее.
Слава здешним хранителям залётных, дорога оказывается довольно чистой, а деревья будто расступаются передо мной. Накрапывающий дождь подгоняет ещё сильней.
Внезапно огромный белый камень выскакивает будто из-под земли и преграждает мне путь. Опираюсь на него рукой и сгибаюсь, тяжело дыша. Всё-таки никогда не была атлеткой, а тут – такой кросс.
– Королева? – раздаётся знакомый голос, и я вскидываюсь.
– Нильс? – уже готова рвануть обратно. Только герцога-ловеласа мне здесь не хватало! Но Нильс удерживает меня.
– Ваше величество, я пришёл сюда, поскольку долг подданного призывает служить своему государю. Вам нечего боятся.
Действительно, Нильс же не помнит то событие из прошлой жизни, до того, как Ландар вернулся! Для народа Ландара всё началось с той минуты, когда закончилось. Вспоминаю: в той реальности Нильс был лучшим другом взбалмошного короля.
Я вкладываю пальцы в протянутую ладонь герцога, он церемонно касается их губами. И мне кажется, мы в тронном зале, среди драгоценностей и свечей, и я в роскошном платье, а не в зловонных лохмотьях.
– Давайте поспешим, вам следует переодеться и бросить этот наряд здесь.
В карете меня ждёт новый сюрприз.
– Томирис! – обнимаю её, как родную.
Она улыбается пухлыми губами и качает головой.
– Говорила я вам: не всё то золото, что блестит. А вы мне не поверили.
– Я дорого заплатила за это, – говорю в её пушистые кудри. От Томирис пахнет чем-то медовым, домашним.
Она помогает мне переодеться, что в карете сделать достаточно сложно, и бормочет:
– Какой у вас муж всё-таки чуткий и заботливый. Ваш природный аромат, такой привлекательный для зверья, прикрыл грубым запахом этого тряпья.
Она выкидывает за дверь кареты плащ, наброшенный на меня Ландаром, а до меня только сейчас доходит: муж спланировал мою казнь, знал, что явится Сивошкурый по мою душу и остался там один с чудовищем…
И когда я понимаю, что на самом деле случилось, задыхаюсь от слёз.
Томирис обнимает меня, кладёт мою голову себе на колени, баюкает, как ребёнка под мерное покачивание кареты, увозящей меня в новую жизнь.
Вот такой у Ландар суд и исполнение приговора…
