Текст книги "Союз летящих (СИ)"
Автор книги: Яна Завацкая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
И еще многие, многие тайри говорили об этом. Где грань? Какую цену можно заплатить за лучшее будущее? Какие жертвы положить в основание? И чего будет стоит это светлое будущее, если в его основании лежат смерти? Пусть даже всего одна смерть.
Линна слушала все это, и наливалась негодованием. Она снова вспоминала войну – для ее земного поколения существовала только одна Война, с большой буквы. Она даже кидала в Сеть военные картинки, но это было слишком далеко для тайри, и слишком бессвязно, чтобы Сеть могла уловить что-либо, кроме эмоций Линны.
Были и многие другие – отвечавшие первым. Но в какой-то миг вдруг все перекрыл, и заставил всех замолчать мощный бас Ульвира Черного.
"А теперь послушайте нас. Антиинфернальный флот".
Ульвир не щадил чувств тайри. Он выводил в Сеть страшные картины инферно – Линна задрожала от ужаса, и почувствовала, как ужас прошел по Сети. Она смутно видела котлован, заполненный шевелящейся человеческой массой, и льющееся сверху расплавленное железо... Физически тайри ощущали боль, и у многих стигматами полопалась кожа и хлынула кровь, взбухли волдыри ожогов. Линна видела места массовых казней, людей, корчащихся на столбах, посаженных на кол, она видела толпы живых скелетов с торчащими ребрами, едва двигающиеся, она слышала свист плетей и визг пуль, она видела радиоактивную пустыню и крыс-мутантов, обгладывающих ребенка...
"Мир гораздо страшнее, чем вы думаете, – загремел Ульвир, – мир кошмарен. Вы это знаете, но с успехом вытесняете эту мысль – ваше право. Любой тайри свободен! Но на самом деле вопрос стоит вовсе не так, как вы думаете. Перед каждым из нас вставал однажды другой вопрос: действовать или не действовать. Этот же вопрос встал перед Союзом Тайри, перед всем Союзом. И Союз ответил созданием антиинфернального флота. Вы благословили нас – действовать. Вы были вместе с нами. Вы поддерживали нас. Многие из тех, кто близок к нам, видели неоднократно, как нам приходилось в том числе – убивать людей. Нам приходилось убивать палачей – чтобы они не уничтожили еще больше невинных душ, и убивать предателей – чтобы они не предали всех, кто нам дорог. Разве Алейн первая, кто совершил убийство? Мы знаем – что нет. Но до сих пор мы об этом молчали. Каждый из нас переживал это внутри себя, пользуясь лишь поддержкой локальной сети. Несколько наших бойцов так ушли навсегда. Но мы продолжали убивать палачей и предателей".
Линна закричала "Да! Он прав!" – и многие подхватили ее зов. Алейн внизу чуть подняла голову. Продолжила речь Тийна Лита Векка, Тийна Буря, с инфернальной планеты Вел-Озт.
"Он прав! У нас лишь один вопрос: действовать или нет.
Можно не действовать. Но мы знаем, что в этом случае рано или поздно инферно захлестнет нас самих.
Если же действовать – то мы не можем остаться кристально чистыми. Наше действие связано с преобразованием общества. С конфликтом, с войной. Во времена Темных Веков, когда Тайрон был почти весь захвачен одрин – разве мы были такими щепетильными?"
"Мы не можем вернуться к тем временам, мы эволюционировали, нельзя призывать нас действовать так, как будто нас и сейчас горстка, а одрин – тьмы и тьмы"
"Нет, не можем. Но ответьте же на вопрос – действовать или не действовать? Спасать мир от зла – или нет? Пытаться вывести планеты на спираль развития или не пытаться?"
"Вопрос так не стоит, – ответил математик с Кальеры, – вопрос в цене. Да, действовать, но лишь до того момента, когда на пути встанет человеческая жизнь".
"Вы все время хотите, – начал молодой тайри антиинфернального флота, Лик Алар Герен, Лик Мудрый, – вы хотите установить железобетонные правила. Этические алгоритмы. Так делать можно, а так уже нельзя. Вы хотите поставить человеческую жизнь как границу, как предел недопустимого. Но в жизни не может быть алгоритмов – иначе всех нас давно можно было бы заменить машинами. Потому и должен сражаться с врагом человек, а не машина – что человек не знает алгоритмов. Я сознаю, что опыт борьбы против одрин есть у немногих. Потому немногие лишь и понимают это. Иногда – убивать нельзя. Иногда – можно. Иногда – необходимо. Лишь разум тайри и лишь в конкретной ситуации может принять такое решение. Он может ошибиться! Но и это не смертельно. Тайри все еще способен на ошибку, как и человек. Лучше действовать и ошибаться, чем ничего не делать и быть идеальным, безгрешным и умно рассуждать о ценности человеческой жизни".
"Верно! – резко сказал Ульвир Черный, – Как мы могли забыть! Создание этических алгоритмов! Ошибка Завета!"
Верно! Ошибка Завета! – зашуршало по Сети, – Как же мы забыли! Вот ведь в чем дело! Ошибка Завета!
"Я не понимаю! – вскричала Линна, – Кьена, объясни, что это! Что за ошибка Завета?!"
И тотчас несколько услышавших ее тайри отреагировали, и потоком хлынуло знание – что такое "ошибка Завета".
В большинстве – да почти во всех – этически ориентированных религиях Бог или боги заключают с людьми определенный Завет или дают им конкретные указания. В любом случае людям выдается некий список правил, заповедей, законов о том, как следует себя вести по отношению к другим людям. Это и есть создание алгоритма поведения в разных ситуациях. Проще говоря – морали.
Такое создание алгоритмов считается у многих народов совершенно необходимым; вплоть до того, что некоторые мыслители даже утверждают: если нет Бога (читай – нравственных указаний, как себя вести), то все позволено.
Сами люди действительно обязаны выработать определенные общественные правила поведения и закрепить их в законах, иначе у них не получается – надо охранять слабых от любителей легкой наживы и насилия.
Но это лишь человеческие законы, ошибка же Завета – это религиозное, надчеловеческое явление.
Во всех случаях, когда Бог или боги давали людям свыше морально-этические правила, это приводило к еще большим этическим катастрофам, чем если бы таких правил не было. Неисчислимы количества людей, чаще женщин, убитых и искалеченных за так называемое "прелюбодеяние", и не меньше юных девушек искалечено и убито совершенно невинными, за то, что их изнасиловали, или просто заподозрили "нечистоту". Заповедь "не убий" никому не мешает убивать еретиков, нарушителей и иноверцев с удвоенной и утроенной энергией и жестокостью. Требования не воровать и не завидовать чужой собственности приводят к закреплению социального неравенства и угнетения. Закрепление семейной иерархии – родители-дети, муж-жена – приводит к сознательному угнетению и садизму в отношении "низших".
Число изученных по этому параметру цивилизаций так велико, и факты так вопиющи, что тайри-социологи назвали это явление "ошибкой Завета".
"Почему человеческие законы не действуют так отрицательно, а божественные заповеди – действуют?" – поинтересовалась Линна.
"Потому что божественные заповеди обращены к бессознательному в человеке, к его архетипам, и таким образом закрепощают внутренне. Человеческие законы закрепощают только внешне, внутренне человек остается свободным, ничто не мешает действию его совести".
Не случайно, откликнулись тайри антиинфернального флота, многие одрин на своих планетах внедряют религии с жестким заветом и алгоритмами на каждый случай жизни. Сами они при этом являются жрецами, священниками или даже богами.
Ответ на этот ужас – свобода и любовь. Человек свободен. Если он любит других людей, Вселенную, Бога, мир, он поступает в соответствии с этой любовью и не принесет зла. Только любовь может спасти – но не выданные сверху правила.
Есть даже одна религия, которая прямо это сформулировала. Что интересно – религия по происхождению земная. Но во-первых, многие последователи других религий и атеисты доходят до этого тоже; а во-вторых, последователи этой продвинутой религии быстренько сотворили колоссальное число алгоритмов и правил якобы от Бога на любой случай жизни и отличились в жестокости и творении зла ничуть не меньше, чем последователи религий непродвинутых...
Тайри, верят ли они в Бога или являются атеистами, всегда свободны. Чувства, которые испытывает тайри – это тейрин, эльтин, канри и кельтар. Все это – любовь. Тайри в принципе после инициации не способен испытывать к миру и людям какие-то другие чувства. Иначе он не мог бы быть инициирован.
То, что говорили Алейн, поняла Линна, это попытка закрепостить тайри новыми правилами, алгоритмом поведения. Законы тайри – не человеческие законы. Мощь Союза так велика, что могла бы полностью закрепостить сознание. И лишь правило "любой тайри свободен – всегда и во всем" – спасает от этого.
Алейн любит этот мир, подумала Линна. Она в любую секунду готова положить за него собственную жизнь. Она любит каждого отдельного человека в этом мире, вот ведь даже и Айри она любит, и поэтому только так тяжело ей далась его смерть. Алейн любит этот мир, пусть эта любовь – нестерпимая боль; и какое право мы имеем судить ее? Суд! До чего мы докатились! Она полыхнула негодованием в адрес той части Союза, что возражала Алейн.
Тон Глобальной Сети между тем изменился.
Он снова, как в самом начале, переливался любовью и счастьем. Но теперь все эти потоки были направлены на Алейн. Дьен выпустил ее из защитного кольца и просто витал где-то рядом, наслаждаясь.
Свободна!
Любима.
Счастлива.
Права во всем.
"Прости, Алейн, – доносились тысячи голосов, сливающихся в единый поток, – ты знаешь, что мы не хотели тебе зла. Мы любим тебя, и ты права".
Они расступались, чтобы дать высказаться тем, чьи мысли в начале могли ранить Алейн, чтобы и с ними у нее восстановились отношения эльтар.
"Алейн, я был неправ и жесток, говоря о ценности человеческой жизни – потому что ты и сама понимаешь эту ценность, и сознание это тебя убивало, я же оказался настолько жестоким, что мог увеличить эту боль".
"Алейн, мы не имеем права создавать алгоритмы твоего поведения и всех, кто сражается со злом".
"Потому что вы делаете это – за нас".
"Потому что вы – такие же, как мы, и так же любите, так же страдаете, вы – часть нас, и мы не можем оскорблять вас недоверием".
"Спасибо", наконец тихо произнесла Алейн, и ее услышали. Больше она ничего не могла сформулировать, ее сияние стало лишь чуть-чуть ярче. Она очень ослабела.
"Я люблю вас, тайри", – сказала она чуть громче.
"Да направьте же кого-нибудь к ней на планету, пусть кто-нибудь просто побудет с нею рядом. Посмотрите, на что она похожа! Дьенар!"
Молния Дьена прорезала тьму.
"Я на Монроге и не имею права оставить миссию".
Ташени ответила ласково.
"Аль, мы действительно можем. Хочешь, к тебе спустится кто-нибудь с Виэрела, или Кьонар придет, или Линна? Если тайри физически рядом с тобой – он сможет поддержать тебя лучше".
"Да, – ответила Алейн, – но я боюсь, что сейчас мне нужно будет действовать. Мне нужно завершить то... ради чего убит человек. И меня уже ждет следующая задача, и она сложная. Мне придется собраться. А вообще... если Виэрел еще задержится, пусть Линна посетит меня! Я бы хотела показать ей Землю. Она стала тайри, но так и не видела собственной планеты. Это моя просьба!"
"Виэрел еще пробудет в вашем районе несколько месяцев".
"Я приду! – радостно откликнулась Линна, – приду обязательно".
"Ты сможешь восстановиться? – с тревогой спросили тайри, – какая помощь тебе нужна? Вся Глобальная сеть готова помочь тебе. Спрашивай!"
"Если бы вы могли восстановить Айри и перенести его в другой мир!" – с горечью ответила Алейн, – "но ни то, ни другое нам пока не доступно. Спасибо, просто за то, что вы есть, спасибо вам, тайри! Я люблю вас всех!"
"Помогите нам!" – внезапно вклинился новый голос, и все обратили внимание на группу тайри на Земле, до сих пор молчавших.
Это была научная группа с Виэрела, занимавшаяся супермозгом. Их эмоции были так глубоки и безнадежны, что вся Глобальная сеть застыла в молчаливом сочувствии.
Заговорил Араинн, старший из наиболее опытных и ученых, передавая всей Сети пакеты информации о состоянии супермозга.
Поначалу задача казалась простой. Всего лишь выделить керы отдельных людей из нейронной опухоли, создать для них новые тела, частично удалить память и вернуть на прежние места обитания.
Но это удалось проделать лишь с двумя десятками личностей, добавленных в мозг в основном в течение последних трех лет.
Остальные керы – около трех сотен – просто не могли быть восстановлены.
Потому одри требовались все новые клоны – старые уже не выполняли своей функции. Многие из них стали безумными, не обращая никакого внимания на окружающую психологическую реальность, жили в своем мире циркулирующих импульсов; они иногда выдавали кавалу, особенно в ответ на болевые воздействия. Но умели и избегать их.
И наконец, часть самых старых личностей исполнила мечту одри о супермозге – они утратили индивидуальность. Слились в единый комок вопящего безумия; ничего человеческого уже не было в этом страшном клубке, ни проблеска мысли, разума, неизбывное страдание, давно не осознающее себя.
Оказывается, основным источником мучений для новопоступающих были не пытки Шанкары, не насильственное взаимодействие друг с другом – а именно этот Монстр, воплощение немыслимого ужаса...
Араинн продемонстрировал все способы, которые применяли тайри, чтобы спасти личности супермозга...
В итоге выяснилось следующее. Отделить тех, кто впал в безумие, вероятно, получится – но вылечить их уже нельзя. Это повреждение самой керы, более глубокое, чем, скажем, обычная шизофрения.
А вот что делать с оставшейся частью, с Монстром – личностью Супермозга?
Группа с Виэрела предложила следующие варианты:
– Отделить все керы, которые способны отделиться, и уничтожить оставшееся.
– Дать Монстру новую оболочку, создать отдельное тело – и пытаться социализировать и воспитывать получившееся псевдоразумное существо. Оно не будет обладать человеческим интеллектом, но сможет как-то жить – на уровне неизлечимого психиатрического больного.
– Сделать попытку разделить Монстра на личности. Это технически возможно; есть даже вероятность, что несколько личностей удастся спасти, однако остальные будут необратимо повреждены.
Тайри не чувствовали себя в силах принять решение – слишком тяжелое, потому что оно было связано с неизбежным уничтожением части неизлечимо больных личностей, отказом от их восстановления... В любом случае.
Глобальная сеть снова зашумела. Тайри высказывались. Линна жадно ловила их мнения – сама она колебалась между вторым и третьим вариантом.
Уничтожение Монстра было сразу отметено как невозможное. Даже одри уничтожались сознательно лишь потому, что иначе вред, наносимый другим живым существам, был вообще неисчислим. Монстр – всего лишь больное, замученное создание; уничтожить его – бессмысленная жестокость.
Нашлось много сторонников и у создания отдельного существа. Как знать – может быть, оно даже будет обладать своеобразным разумом.
"Но на что вы обрекаете – неизбежно – те личности, которые входили в состав Монстра?" – возражали другие тайри.
"Они потеряли индивидуальность, их уже нет".
"Как знать, может быть, их индивидуальность можно восстановить!"
"Она в любом случае будет лишена разума".
Линна молчала. Ее все еще удивляло то, что тайри казалось бесспорным: они рассматривали личность умственно неполноценного, психического больного действительно наравне с обычной человеческой личностью.
Линна вспоминала объяснения Кьены – по поводу животных. "Мы не делаем такой уж разницы меж людьми и животными – так ли она велика? Мы знаем большое количество форм разума, совершенно нам непонятных, далеких, которых никто из земных людей не счел бы вообще разумными. На этом фоне – почему надо считать животных чем-то принципиально иным, чем люди? А людей – чем-то иным, чем тайри".
Тайри ко всему живому – и к людям, и к животным, и даже просто к миру, к каждому камешку – испытывает кельтар, чувство нежной материнской или отцовской любви.
Союз высказался за искусственное разделение личностей Супермозга и попытку полного восстановления каждой из них. Даже если очевидно, что восстановить удастся лишь ходячие оболочки.
Глобальная сеть еще некоторое время сияла, мерцала, посылала друг другу эмоции любви, счастья, сочувствия – но потом стала гаснуть, меркнуть, и Линна вновь вернулась к привычной жизни, на Виэрел. Ощущение Союза осталось, как и раньше, смутным – лишь в одном потоке сознания вспыхивали особенно яркие искры чьих-то далеких эмоций, переживаний событий. Линна увидела Кьену, которая нежно обняла ее. И вспомнила об Алейн.
"Когда ей предложили любую помощь, выполнить любую ее просьбу, она единственное что сделала – захотела позаботиться обо мне".
"Это так, – ответила Кьена, – но ведь это так нормально, так естественно для тайри. Разве у тебя было бы не так?"
"Пожалуй, так", – согласилась Линна.
Они сидели за столиком открытого кафе, за спиной Линны взлетал к небу нереально красивый старый город, Каттолика, и древняя крепость на холме. Но Линна села так, чтобы видеть море.
Ей казалось, что такой синевы на Земле не бывает. Но много ли она знала о Земле? Адриатика плескалась будто у самых ног, васильковой равниной стелилась до горизонта и там, в лиловом мареве, переходила в ослепительную голубизну неба. Белая бухта слева, и белые камни под ногами. Черный кэриен, задумчиво лежащий у ног Алейн.
– Мне кажется, нигде нет такой синевы как здесь, на Адриатике, – вслух произнесла тайри.
Линна потянула коктейль через соломинку. Обернувшись, взглянула на крепость Градару, только что они с Алейн облазили ее, обошли весь старый средневековый город.
"Я столько лет жила на Земле, и действительно – как мало видела! Мне кажется, мне уже не надо и Космоса, и других планет".
"На других планетах все иначе. Тоже чудесно, но иначе. Творец нигде не повторяется, да и люди тоже. А это наша Земля, наша с тобой земля, я хочу, чтобы ты не забыла ее. И чтобы тебе помнилась не одна только серость и боль человеческой жизни".
"Наверное, надо сказать, что у меня была счастливая жизнь. Но я чувствую твою правоту".
"Ты была счастливее меня, Линна. Но человеческая жизнь – любая – это боль. Ты достигаешь чего-то – но только преодолением. Ты видишь, как жизнь тайри отличается от той, человеческой".
"Но так несправедливо, что только нам это дано. Мы ничем это не заслужили".
"Все же чем-то заслужили, Линна".
"Но есть много других достойных – однако они родились без защитной сети".
"Мир несправедлив. Или кажется таким – мы ведь так и не знаем, что там, за порогом смерти. Но мы сделаем все возможное, чтобы сделать его другим". Алейн перевела взгляд на спектрально-чистые синие волны и транслировала Линне свое желание поплавать.
"Идем!" – Линна немедленно вскочила. Кэриен лениво поднялся и недовольно проворчал что-то под нос. Тайри стали спускаться к морю по белой, выжженной солнцем лестнице.
Они дышали разреженным воздухом Гималаев, глядя на угловатые перепады света и тени в глубочайших пропастях, и эти пропасти казались прекраснее и притягательнее треугольных вершин, снежными лопастями вонзившихся в светлое небо.
Потом плясали на кромке атолла у лагуны, которая казалась неестественно-голубой, ели кокос и валялись под пальмами на песке.
Ночью они бродили по Парижу, пили вино в подвальчике Монмартра, а утром отправились в Лувр. Непонятно, какую притягательную силу имеют для нас оригиналы, но Линне хотелось увидеть улыбку Джоконды живьем, и так унести ее с собой, к звездам.
Не дожидаясь культурной немецкой очереди они сразу телепортировали к подножию замка Нойшванштайн, красивейшего замка мира, и пристроившись к экскурсии, вошли в святая святых, в волшебные чертоги замка Лебедя.
А потом Линна захотела в Антарктиду, и они осторожно смотрели из-за ледяной скалы на стаю пингвинов. Алейн научила Линну искусственно затемнять зрение – иначе можно было ослепнуть от белого сверкания льдов, а мороз тайри не страшен и вовсе, но долго они там не пробыли, потому что Сат мерз и недовольно ворчал, что он не северная ездовая лайка, а культурный, между прочим, королевский пудель.
Они отогревались в Африке, в заповеднике Селус в Танзании. Отсюда Линна не могла вылезти – слоны, купающиеся гиппопотамы, меланхолично жующие жирафы, прайд львов, к которому кэриен отказался идти наотрез, а тайри подошли, и даже погладили львят, играющих у их ног, под благосклонным взглядом гривастого отца семейства.
Погуляли по Бродвею, глазея на небоскребы. В Мексике ели энчиладас с соусом гуакамоле,
который делают из спелого авокадо. Потом перенеслись к Гранд-Каньону и просто cмотрели несколько часов, отдыхая и тихо переговариваясь, на ущелье, казавшееся другой планетой – над каньоном плыли облака, и от их теней цвета скал играли, как в калейдоскопе – черный, шоколадный, серый, бледно-розовый, голубой...
Несколько дней и ночей они провели в Европе. Линна не удержалась от искушения посетить дом Шерлока Холмса на Бейкер-Стрит, ошеломленно смотрела на строгие кружева и шпили Кельнского собора, они пили пиво в мюнхенском кабаке, а в Мадриде бродили по музею Прадо. Впечатлений было слишком много, и только расширенное сознание тайри позволяло их вместить, уложить и сохранить трезвый рассудок при этом. Но впечатлений было и мало. Вдруг Линна поняла, что уходит с Земли навсегда. Может быть, она вернется... через десятки лет. И то сомнительно – кроме Земли, есть еще бесконечность миров, и то, что Алейн вернулась сюда на время, и Дьен однажды побывал здесь – чистая случайность, которая, может, и не повторится с ней.
Континенты мелькали, кружился ветер, пели ласковые волны океана. И только в Россию Линна не хотела возвращаться снова – она уже многое видела там, и видеть это снова было бы мучительно. Невыносимо – зная, что это уже насовсем. Алейн понимала это, и не тянула ее туда.
"Спасибо тебе", – говорила Линна. Алейн неясно улыбалась. То ли слушала ее, то ли более тщательно сканировала одним из потоков сознания Землю.
Все это время Алейн не переставала контролировать планету. И время от времени ей приходилось отвлекаться, пару раз даже оставлять Линну одну. На своей боннской работе она пока взяла срочный отпуск, сославшись на тяжелую болезнь мексиканской тетушки.
"Я все-таки тебе мешаю".
"Ну что ты! Я получила массу удовольствия. Знаешь, как приятно было с тобой заново все это переживать?"
"Я даже не знаю, как буду без тебя дальше"
"Лин! Что значит – без меня? Мы всегда будем рядом, только позови. Ты разве еще не поняла? Ведь сейчас ты можешь позвать Кьену – и она может слышать нас, ты можешь позвать кого угодно. Вот и Дьен..." – мысли Алейн смешались.
(они бродили по гигантскому плато в Андах, глядя на светлые во тьме снежные вершины Кордильеры и невероятно гигантские, сливающиеся, мерцающие сквозь атмосферу звезды).
"Он рядом, но все же не совсем. Он не может по-настоящему обнять тебя. Ты не чувствуешь его запаха, не слышишь голоса -только помнишь".
"Но мы и по-настоящему увидимся, – обнадежила Алейн, – и с ним, и с тобой".
Линна размышляла о Дьене.
"Скажи, Алейн... ведь он мне не откроется... а что это за эксперимент, чем они занимаются там, на Монроге? На Монроге ведь инферно?"
"Да, на Монроге инферно олигархического типа"
"Ты можешь мне рассказать?"
"Я попробую. Ты знаешь, как обычно происходит освобождение мира инферно?"
"Внедряются разведчики, затем убивают всех одрин, затем с помощью наших превосходящих технологий захватывают планету, парализуют, если необходимо, армии старых режимов, сложившихся при одрин..."
"Верно. Но потом следует еще один этап. Потом мы должны присоединить планету к Тайрону. Я сама как-то занималась этим. Мы с Дьеном. Это сложная, интересная работа, она проводится по отработанному алгоритму... Первым делом мы обеспечиваем всех жителей данного района – например, мы отвечали за половину континента, там было пять миллионов человек, мы создаем пункты бесплатной раздачи, ставим синтезаторы, и каждый может получить сколько угодно еды, одежды, любых необходимых вещей. Дальше ставим правительство. Тайри могут сканировать, поэтому нам несложно определить, кто годен для управления – тут важны и организаторские способности, и ум, и главное – бескорыстие. Создаем иерархию для начала, организуем людей в небольшие районы, поселки. Выдача продовольствия только членам наших общин, и в них быстро подтягиваются все. Особенно упертых – в охраняемые лагеря, сканируем, если человек небезнадежен – убеждаем, если он сам внутри уже как одри, выдаем правительству, обычно для таких применяется пожизненное заключение. Одновременно строим школы для детей, для взрослых. Обучаем профессиям, обращению с нашей техникой, детям даем общее образование, вживляем компы, проводим санацию тела, так что время жизни резко увеличивается. Затем внедряем испытанную на Тайроне систему демократического самоуправления... под нашим контролем, конечно. Все. Через 10-20 лет планета присоединена к Тайрону".
"Все это звучит вроде бы хорошо. Оптимистично. Но как-то нерадостно".
"Потому что это похоже на ампутацию мозга с целью лечения мозговой опухоли. Ну хорошо, я преувеличиваю. Главное – это люди. Но мы фактически делаем их беспомощными, полностью зависимыми от нас".
"В результате среди них чаще будут рождаться тайри. И они сами будут счастливы".
"В этике неприменимы простые арифметические действия. Да, это так – они будут счастливы. Как счастлива домашняя собака... извини, Сат, я, конечно, не о кэриен... Но смысл, предназначение человека. Самого человека, понимаешь? Не как заготовки для тайри... Конечно, на планетах инферно у нас нет выхода. Лучше как угодно, чем так, как у них. Даже умереть в одночасье всем этим людям было бы легче. Но... словом, Дьен придумал другую концепцию. Не он один, конечно, с группой... Я тоже в курсе. Кроме прочего, эта концепция еще и намного экономичнее. Мы ведь попросту не имеем достаточно ресурсов, чтобы освободить все планеты инферно, и даже не успеваем компенсировать захват одрин новых и новых миров".
"И что же это за концепция?"
"Очень тяжелая для исполнителей. Как ты помнишь, на Монроге олигархический строй. Замаскированный ничего не значащей демократией парламентского типа. Чтобы реально обрести власть, нужно быть очень богатым человеком. Несколько тайри, в их числе и Дьен, пробились в высшие эшелоны власти. Вошли в число самых богатых людей планеты. Как ты понимаешь, тайри это нетрудно, проблема лишь в том, чтобы не выдать себя одрин. Но на Монроге всего с десяток одрин, не так много. Нашим это удалось. Они выдали себя за обычных людей и фактически уже являются правителями Монрога".
"Безумие какое-то! Тайри, управляющие планетой инферно!"
"Вот-вот. Это гораздо хуже, чем единичное убийство".
"Как они переживают это?"
"Организовывать процессы... а конечно, они вынуждены поддерживать систему, в которой льются потоки кавалы... с жуткими тюрьмами, пытками, с организованными зверски жестокими бандами, с возможностью для каждого потерять работу и оказаться на улице, в руках этих банд... но все-таки это несколько легче, чем убивать своими руками. И – спасает четкое понимание, ради чего все это делается"
"И... что они намерены делать дальше?"
"Дальше? Перестройка общества. Собственно, она уже идет. Создание новой системы образования, где-то – возрождение древних религиозных культов, где-то – новая идеология. Смысл всего этого заключается в том, чтобы воспитать нацию воинов. Не одну, а несколько, на Монроге только крупных многочисленных наций шесть. Возможны даже войны с этой целью, конечно, умеренные".
"Подожди. Не поняла. В каком смысле – воинов? И зачем? Разве войны не увеличат инферно?"
"Там нет большой разницы, война или нет. А зачем? Сейчас объясню. Видишь ли... одрин способны получать кавалу от человеческих страданий, но только в одном случае – если человек действительно страдает. Ощущает себя жертвой. Если человек сражается, забыв о страхе смерти и боли... да если он хотя бы стискивает зубы и заставляет себя терпеть – никакой кавалы не будет. Кавала получается только от сломленных..."
"Но любого человека можно заставить почувствовать себя жертвой".
"Да, почти. Но в массовых масштабах это сложнее. Дьен сталкивался с народностями на планетах инферно, которые стихийно вырабатывали массовую психологию воинов и не кормили одрин. Это и навело его на мысль... Понимаешь, с раннего детства учить мужеству. Противостоянию с этим миром. Быть жертвой – позорно. Трус, слабак – высмеиваются. Что важно, это нужно делать и с мальчиками, и с девочками, иначе женщины будут поддерживать поток кавалы. Социально замотивировать быть бойцами, ничего не бояться, спокойно переносить любую боль. Обряды инициации у индейцев похожи на это. Это... не очень хорошо, конечно. Они перестают любить, перестают придавать значение душевным движениям, нежности, пониманию. Становятся сами грубыми и жестокими. Человек, не знающий боли, презирающий тех, кто плачет, и сам будет причинять боль. Но... если добиться такого превращения в массовых масштабах, потоки кавалы сильно сократятся. Важно сделать так, чтобы одрин не в одночасье это заметили. Запустить процесс".
"А дальше что?"
"По ходу этого процесса избранным открывается правда об одрин. И о тайри заодно. Это знание становится все шире. В конце концов планета воинов сама уничтожит своих одрин. С помощью тайри. Но что еще важнее – после этого нет необходимости перестраивать планету, присоединять ее к Тайрону. Можно оставить ее как есть.Люди сами разберутся. Со временем у них появится снова и нежность, и душевная тонкость. Но приобретенная внутренняя сила еще века сможет хранить планету от нового вторжения одрин. Это экономичнее. Для перестройки планеты и присоединения к Тайрону требуются тысячи тайри, здесь же достаточно нескольких десятков на всю операцию".
"Но как же они могут это... ведь нелегко для тайри этак – воинов-то воспитывать".
"Да, – грустно ответила Алейн, – для тайри естественно – баловать, любить, ласкать, проявлять понимание и сочувствие. А им это запрещено. Какое сочувствие? Человек должен с любой бедой справиться сам. Или умереть. Они вынуждены быть тиранами. Это ад, Линна, я не знаю, как бы я это... но может быть, я когда-нибудь тоже буду этим заниматься. Ведь Дьен..."
