Текст книги " Придет вода "
Автор книги: Яна Дягилева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц)
КОНЦЕРТ ПАМЯТИ БАШЛАЧЕВА 20.02.89, ДК Пищевиков, Ленинград
НА ЖИЗНЬ ПОЭТА17 февраля исполнился год со дня смерти Александра Башлачева, добровольно ушедшего из жизни. Чем больше времени проходит, тем более загадочной кажется эта фигура. Кто он был? Когда-то был журналистом – учился на соответствующем факультете Уральского университета. Работал. Но бросил все и взял в руки гитару. Так называемый автор-исполнитель? Так называемый рок-музыкант? По большому счету, для тех и других – чужак, одиночка, отбившийся от стаи. Личность. Поэт. О концерте в его память рассказывает наш корреспондент.
На Ковалевском кладбище было холодно и ветрено. И было множество людей самого разного вида и возраста, которые пришли, чтобы положить на могилу гвоздики, постоять молча, взглянуть еще раз на фотографию, что заменяет любую бронзу и гранит – и тихо уйти, чтоб не помешать в скорби тем, кто пришел сюда после них.
А вечером был концерт его памяти. Устроители решили сделать его подчеркнуто некоммерческим в противовес масштабному московскому шоу 20 ноября, омраченному возней разного рода предпринимателей от музыки. Решено было провести концерт в небольшом зале и собрать не рок-звезд, но друзей, которые хотели бы спеть негромко в память о Саше Башлачеве, но… что-то вышло не так. Испугавшись, вероятно, неуместного ажиотажа, организаторы полностью отказались от рекламы – ни анонса в газете, ни афиши, ни самой крошечной записки на дверях рок-клуба. И получилось все наоборот: двери маленького ДК Пищевиков трещали под напором дюжих ребят, которые кричали: «АЛИСУ давай!» и которым, скорее всего, до Башлачева не было никакого дела. Таких было немного, но меньшинство это было крикливым и бесцеремонным, так что почти каждый исполнитель, выходя на сцену, начинал со слов: «Тише, ребята, не забывайте, по какому поводу мы собрались!» Стыдно. Но, наверное, если бы заранее было известно, кто будет выступать, случайных людей в зале оказалось бы меньше… Весь сбор от концерта пошел сыну Башлачева.
Вначале был фильм – любительская съемка с похорон Башлачева, душераздирающее немое кино. А потом четыре часа подряд к двум стульям и четырем микрофонам на сцене выходили люди с гитарами – самые разные – и пели. Пели тоже по-разному, так что концерт получился очень неровным. Выступали музыканты из Москвы и Новосибирска, Горького и Киева, известные и неизвестные совсем, некоторые из неизвестных пели замечательно (как светловолосая девушка в черном с ее почти языческими песнями-заклинаниями), но на шепот зала: «Кто это?» – не мог ответить никто, а жаль… (это и была Янка – прим. составителя). Из тех, кого представлять было не надо, запомнился Слава Задерий (НАТЕ), сыгравший удивительно деликатно и мягко одну из песен Башлачева; Вова Сигачев с его пронзительным «Серым Мальчиком»; ребята (кстати – пушкинцы) из группы МАСТЕРСКАЯ, которые немного растерялись, увидев перед сценой гогочущую бессмысленную толпу, но все же сыграли точно и красиво.
О нескольких выступлениях стоит сказать отдельно. Олег Гаркуша (АУКЦЫОН) удивил всех не столько тем, что не пел, а читал стихи, сколько безусловной органичностью своего выступления. Совершенно неожиданным было выступление Алексея Хрынова, у себя в Горьком известного под прозвищем Полковник. В Горьком Полковник – знаменитость, в Питере же его слышали чуть ли не впервые и были покорены его злыми, гротескными, полными чисто медвежьей грации песнями. Вот это было «наше», лапотное, то, на что, кроме Шевчука, пожалуй, никто не замахивается. И ладно. Достаточно Полковника.
Владимир Рекшан. Профессионал, за спиной которого школа, и еще какая! Выступление его было мощным, отточенным, блестящим и… несколько неуместным в силу именно излишне продуманной отточенности и актерства, в котором на фоне местами неуклюжих, но безусловно искренних выступлений других ребят было больше разума, чем сердца. А это был все-таки не просто концерт, а вечер памяти друга.
Жемчужиной концерта стало выступление Дмитрия Ревякина (КАЛИНОВ МОСТ), меланхоличного черноволосого мальчика, который, единственный из музыкантов (в отсутствие заболевшего Кинчева) не стал уговаривать толпящихся у сцены гопников помолчать, а просто цыкнул на них – и после долго пел невероятно, почти медитативно красивые две песни под две гитары и пронзительно-тоскливую гармонику…
А закончился это вечер выступлением блюзовой или, вернее, кантри-блюзовой группы КИНГСТОН, которая разрядила напряжение четырехчасового концерта. Веселая музыка показалась бы неуместной, если б не добрая сила, исходившая от нее и заставившая вспомнить слова Задерия: «Если бы Саша был с нами, он не хотел бы, чтоб мы плакали». Наверное, и вправду не нужно слез, ими ничего не изменишь. Нужна память – и песни.
«Поэты живут и должны оставаться живыми!..»
из статьи: ТРЕТИЙ РОСТОВСКИЙЕкатерина Борисова.
«Вперед», Пушкин, 10.03.89 г.
…ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ – сказать, что это группа из Омска, будет неточно, потому что жизнь группы протекает и в Тюмени, и в Новосибирске, поэтому скажем так: к нам едет сибирский панк-рок! Вождь ВЕЛИКИХ ОКТЯБРЕЙ – женщина – Яна Дягилева, (бас-гитара, вокал), а гитарист – известный человек – Егор Летов.
ОКТЯБРИ играют мелодичный пост-панк и говорят, что записали три альбома.
«Курьер», Черкесск, апрель 1989 г.
НЕКСТ-СТОП-РОК-Н-РОЛЛ. Новосибирск, октябрь 1989 г
из статьи: ВЕСТИ С НАШЕЙ ПЕРЕДОВОЙ
…Конец октября в Сибири был отмечен двумя знаменательными событиями. Состоялось два больших фестиваля: «Некст Стоп Рок-н-Ролл» в Новосибирске и Третий Всесибирский фестиваль «Рокпериферия-89» в Барнауле! В Новосибирске, например, выступили: ДЯДЯ ГО, ИНСТРУКЦИЯ ПО ВЫЖИВАНИЮ, ПУТТИ, ЧОЛБОН, БОМЖ, ВОСТОЧНЫЙ СИНДРОМ, ЯНКА.
Руслан Татаринцев.
«Волжский Комсомолец», 03.12.89 г.
РОК-АКУСТИКА 12–14.01.90. Череповец
из статьи: ЧЕРЕПОВЕЦ: ТРИУМФ, УСПЕХ, ПРОВАЛ?…Так называемые рок-барды разнообразием не радовали. Тем более ярко выглядели на их фоне те трое, что заслужили овации – Янка, Андрей Цыбин и Алексей «Полковник» Хрынов. Последний был одарен цветами – случай уникальный! Для фестиваля, но не для «Полковника». Скажем так: Алексей не только заслуживает признания, но и получает его.
из статьи: МУЗЫКА ДЛЯ ДРУЗЕЙД. Крюков, Е. Богушев.
«Ленинская Смена», Горький, 31.-1.90 г.
…Вышедшая на смену Нику Янка была как живительная влага для искаженной и опаленной зноем земли. Ее голос вливался в вены, пульсировал внутри, разгоняя кровь и очищая душу от тех фекалий, которыми загружает нас окружающий социум.
АКУСТИКА-90А. Кушнир, А. Пигарев.
«ПНС», Барнаул, 2/90 г.
Вместе со всей страной передовое рок-н-ролльное движение с арьергардным попсом переходит от коллективных свершений к свершениям индивидуальным. Еще три года назад и позже провернуть какую-нибудь крупномасштабную акцию типа фестиваля было под силу лишь официозной концертной организации. Теперь все переменилось: крупный концерт, музыкальная прокатная организация, фестиваль связываются с именем одного-двух человек (см. Стас Намин, В. Киселев, Тропилло-Житинский и т. п.). Но как не трудно заметить, такие суперодиночки появляются лишь в столицах.
Эту закономерность решил нарушить простой череповецкий меломан Женя Колесов, загоревшись авантюрной идеей провести в пролетарско-нероковом своем городе всесоюзный акустический фестиваль. Остается загадкой, почему такая замечательная идея не родилась в головах более коммерческих, обитающих в мьюзик-центрах. Энергичный Женя поднял на ноги полстраны, задействовал всех: от Артема Троицкого, «Взгляда» и «Мелодии» до расколовшегося «УРлайта».
В отличие от традиционной оргнеразберихи, Женя с «группой поддержки» действовал четко: никаких переносов сроков, найден спонсор, приглашена пресса, поселены в гостиницу даже фаны. Правда, в последнюю минуту выяснилось, что забастовавший «Взгляд» отказывается от съемок. Но эта неприятность с лихвой компенсировалась приездом ленинградской «Мелодии» во главе с Юрием Морозовым и Андреем Бурлакой для записи материалов фестиваля.
Никаких иных золотых гор и воздушных замков предполагаемым участникам не обещали: ни гонораров, ни отелей. Даже суточные платили только музыкантам, армия журналистов приехала за свой счет (кстати, в Череповец съехались представители и формальных, и неформальных изданий из чуть ли не десяти городов – случай для нынешнего времени нетипичный). Несмотря на такие далеко не выгодные условия, предварительное согласие дали и Макаревич, и Гребенщиков, и Шевчук, и Кинчев (притом последние двое уже купили билеты на поезд и переменили свое решение буквально на вокзале). Из звезд, а точнее, «монстров», до Вологодской области добрались Майк, Юрий Морозов, Юрий Наумов, Силя, Володя Сигачев, Сережа Рыженко и ЧАЙФ в акустике. Приехали набирающие популярность Полковник, Янка. Остальных достойных отбирал сам Е. Колесов, временами советуясь с достойными рок-критикам и, на основании присланных на конкурс записей. Но выяснилось, что вкус одного человека не всегда идеален, поэтому подбор остальных двадцати участников не всегда был удачен (но об этом после).
И вот на тихий областной город, заводские трубы которого выписывают на небе такие кляксы, которым позавидует любой авангардист, с 12 по 14 января свалился рок-н-ролл. Город и администрация были морально и физически готовы к встрече с прекрасным. Прошлогодний фестиваль местного рок-клуба при участии ленинградских гостей (ДУХИ, СОБАКА ЦЕ-ЦЕ, МИСС «А») познакомили местную общественность с существованием иногородних групп. Августовские «Монстры Оф Рок» с АЛИСОЙ и прочими «черными кофями» познакомили сотрудников гостиницы и милиции с буднями межконцертной тусовки.
Видимо, поэтому для подготовки «Рок-Акустики-90» был создан оргкомитет, куда вошли все секретари обкома комсомола, партийные и исполкомовские деятели, председатель рок-клуба (но почему-то не вошел Женя Колесов).
Рядовые череповчане (или черепки – не знаю, как правильно) почему-то встретили музыкантов нерадостно. В центральную гостиницу города с трогательным названием «Ленинград» их просто отказались пустить, и Михаил Науменко, например, был поселен как корреспондент газеты «Вечерний Ленинград».
Фестиваль проходил в скромном зале ДК Строителей, что имело и плюсы, и минусы. Слава Богу, что организаторов не захватил вирус гигантомании, и они не загнали акустику на местный стадион. Но звуковые достоинства стандартного дворца культуры оставляли желать лучшего. И хотя аппарат (по слухам, арендованный у ЛАСКОВОГО МАЯ) вроде был неплохой, музыканты были удручены звучанием, определенным как «плоский звук». Публика вызывала смешанные эмоции: непонятно откуда образовавшиеся малолетние панки, традиционные гопники на галерке и причудливая смесь из ветеранов труда и зевающих поклонников Александра Малинина, чуть разбавленная старыми друзьями РОК-СЕНТЯБРЯ и Башлачева.
Не менее смешанные эмоции вызвало сценическое действие. С самого начала выступающие разделились на «аквариумистов» и «башлачевистов» (я имею в виду имена новые). При этом армия аквакультуры выигрывала на уж слишком подражательном фоне «башлачевистов», временами переходивших в явное КСП или даже блатняк. Владимир Барадихин (Всеволожск), Кирилл Комаров (Ленинград), Михаил Илюшин (Череповец) и еще несколько совершенно не запомнившихся людей, одиноко кричавших что-то неоригинальное в микрофон, не украсили фестиваль. Открытием из рок-бардов стали лишь Андрей Цыбин из Горького плюс отчасти Саша Холкин, который, правда, начинает уже утомлять.
Значительно разнообразнее оказались аквагруппы. Традиционная скрипочка, две гитары, перкуссия, порой флейта, но все же, больше всего симпатии и зала, и критиков привлекли, пожалуй, АДО. Многие слышали их на записи, но живьем раньше не видели. Они, конечно, не избегли влияния совсем раннего и совсем позднего АКВАРИУМА, но их песни были практически единственным именно светлым пятном на всех пяти концертах. Они вряд ли станут всесоюзно популярны, быть может, это не явление в роке, но они пытаются сохранить то, о чем все молодые, кажется, забыли – чистый непритязательный свет.
В том же ключе, но уже более эстетски-замысловато играли барнаульский ДЯДЯ ГО и киевский ПАРК РАЗБИТЫХ ФОНАРЕЙ.
Была и группа, совершенно выпадающая из двух обозначенных направлений – незаявленный в программе московский БАХЫТ-КОМПОТ – творение В. Степанцова (одного из текстовиков БРАВО). На сцену выскочили три персонажа, закутанные в нечто «под Восток», и стали эпатировать разморенного зрителя прилипчивыми хитами типа «Курящая мать никогда не станет отцом». Большинство «закулисников» восприняло это действо без восторга, скорее с негодованием. А мне этот кисель напомнил покорившего Могилевский фестиваль минского Васю, которого Саша Старцев грозится вывезти в Питер. Все под девизом «долой серьезность плюс абсурд ради абсурда». Продолжение Н.О.М. а, но на другом уровне, с меньшим упором на средства.
Из групп, известных хоть отчасти, сильно разочаровали ДУХИ. Разочаровали даже больше местную череповецкую публику, чем музыкантов и гостей. Полгода назад команда сильно понравилась, хотя это было их первое выступление. В январе ДУХИ, видимо, почувствовали себя слишком звездными для простого фестиваля, и в Череповец приехал один Миша Башков. Он под гитару спел три свои, пожалуй, самые слабые и невыразительные вещи и гордо свалил. Его явление сильно напоминало приезд БГ на фестиваль Тропилло-Житинского, если не делать разницу в уровне и летах.
Временами действие на сцене становилось таким вялым, что публика тихо перетекала в фойе. Тут наступало время знаменитых свердловских КАРТИННИКОВ с их шумом и живописью. Но однажды их место неожиданно заняли местные панки УХА, вызвавшие, несмотря на диссонанс, живой интерес у всех.
Была даже группа, которая переместилась из фойе на сцену. Это никем не званная, появившаяся сама по себе новгородская АССОЦИАЦИЯ ПРОЛЕТАРСКИХ МУЗЫКАНТОВ – тоже родственники АВИА и Н.О.М., но еще в зачаточном, хоть и в любопытном варианте.
И все-таки: а что же ветераны? А по-разному. Юрию Морозову пришлось привлекать внимание зрителей импортным пивом, поскольку выяснилось, что в провинции сотни его альбомов неизвестны.
Юрий Наумов был принят и сыгран, как всегда, с той разницей, что тусовку заинтриговали слухи, что это последнее Юрино выступление.
Полковник и Янка доказали, что способны заводить совершенно «не свою» и не знакомую публику. Это были, пожалуй, одни из сильнейших выступлений фестиваля.
Силя сильно расстроил. На басу-то он, наверно, играет хорошо, а вот песни его то ли свое отжили, то ли никогда и не…
Осмысленность ВЫХОДА сомнительна.
Интересен был Саша Демин из Владивостока, пока мало известный по стране, но достаточно злобный.
Володя Сигачев доказал, что ему лучше все же играть с группой.
ЧАЙФ в акустике оказался не хуже, чем в электричестве. Шахрин показал новую, отчасти, программу, более лирическую и оригинальную, чем прежний, не сильно симпатичный мне лично ЧАЙФ.
Ну и, наконец, Сережа Рыженко и Майк – самые ветераны.
От Рыженко, пожалуй, такого напора, такой мощи и такого неувядания никто не ожидал. Ему сильно помогли не попавшие на фестиваль со свей программой музыканты ПОЧТЫ.
По плану фестиваль завершал Миша Науменко. Это должна была быть красивая кода. Майк честно в номере с Демой и Дейвом готовился все три дня к этому концерту и сильно обломался, когда Вова Сигачев в состоянии веселья в компании Юры Спиридонова устроили ему такое сопровождение, что после трех вещей ему пришлось свалить, оставив впервые видевших живого ЗООПАРКА черепков в полном недоумении. Впрочем, «закулисники» другого и не ожидали, поскольку вообще считали Майка фестивальной галлюцинацией.
Вот так и прошла «Рок-Акустика-90». Нервно, странно и звучно. Говорят, будет продолжение, дай Бог.
Жаль только что для участников кульминацией стали не концерты, а старый новый год в дискотеке «Мандраж» ресторана «Три тополя», где все в едином порыве под звуки трубы кричали: «Дай мне напиться!..»
А знаете, почему все так получилось? Потому что одному человеку такое дело не под силу, а организаторам помогать у нас не принято. Доколе все будет держаться на энергии одиночки? Нет, не наступит фестивальный рок-коммунизм в отдельно взятом советском рок-клубе.
из статьи: МАРТИРОЛОГА. Лаврентьева.
«Рокси-Экспресс», Санкт-Петербург, № 1/90 г.
ЯНКА ДЯГИЛЕВА
В январе 90-го, после череповецкой рок-акустики, я брал у нее небольшое интервью в вагонном тамбуре. Янка была очаровательна и застенчива, на концерте же ее мужская, почти медвежья мощь покрывала зал с головой. Когда она пела «Никто не знает, как же мне…», милиция почему-то не бросалась размахивать черными дубинками: сержанты цепенели от ее интонаций, офицеры слушали, сжав зубы.
Это было оружие той силы, что сопротивляться ему, как и подделать его невозможно. Никто не напишет песню «а-ля Янка», и уже за это огромное ей спасибо. Ей было 24.
РАКУШКА-ЖЕМЧУГДмитрий Крюков.
«Ленинская Смена», Горький, 27.02.93 г.
Только что в Череповце закончился первый всесоюзный фестиваль «Рок-Акустика». Организаторы – Молодежный Центр металлургического комбината (директор В. Кулешов) и Рок-клуб (президент Е. Колесов). Спонсор – НТТМ «Гермес».
На свет роскошной идеи слетелись журналисты со всей страны – в основном представители независимой прессы.
А идея действительно роскошная.
Рок-музыка в нашей стране просачивалась сквозь необычные отверстия и приняла своеобразную, нетипичную для Запада форму. В годы тотального запрещения рок-концертов «голь» исхитрилась и стала играть в квартирах, где мощная электрическая аппаратура вряд ли бы доставила радость соседям – разве что после вмешательства органов правопорядка. Добавьте сюда извечную русскую любовь к звучащему слову, традиции «бардов» и отсутствие самых необходимых инструментов – и налицо условия для роста крепкой акустической ветви. Сегодня многие склонны искать в акустике специфически отечественный путь развития и панацею от кризиса.
Переплетающиеся буквы фестивальной эмблемы образовали вензель «Ракустика». Ракушка. Не пора ли снова сомкнуть створки?
Вернувшись из Череповца, я пришла к твердому убеждению: в кризисе не жанр, а отдельные его представители, спивающиеся (что можно понять и простить) и продающиеся (к ним отношусь жестче). Во всяком случае за три дня я увидела многих, на кого кризис не распространяется.
Сознательно обделяя музыкантов, читателей и самое себя, останавливаюсь на трех по-разному сильных впечатлениях.
Сергей Селюнин, Силя – личность уникальная. Один из первых музыкантов нашей «новой волны», лидер группы ВЫХОД, претендовавший в начале 80-х на место четвертого «мушкетера» в блистательном поединке АКВАРИУМА, ЗООПАРКА и КИНО с серой гвардией музыкального официоза.
Сегодня, отказавшись от участия в азартной игре «Зашиби бабки!», Силя появляется на сцене от силы раз в год. А между тем это едва ли не самый «рок-н-ролльный» человек нашей необъятной Родины. Он музыкален так, как бывают музыкальны разве что чернокожие исполнители. Умен, ироничен, интеллигентен.
Герой его песни вдохновенно и непринужденно рубит топором прекрасную картину: «В наш атомный век есть дела поважнее…» Может быть, и есть (что сомнительно), но это что – повод топором махать? Ах, как играет стертым лозунговым словом, как подманивает его к самоуничтожению длинный застенчивый Силя – осунувшийся «изысканный жираф» с гумилевского озера Чад…
Силя – самое светлое впечатление фестиваля. Самое темное и страшное – появление владивостокской группы КОБА во главе с Ником Рок-н-Роллом. Ни одному человеку я не желала бы это увидеть. Это не культура и не бескультурье, не эстетика и не антиэстетика. Не рок-н-ролл, а пляска смерти: по-настоящему, без пощады. Такое ощущение, что она – страшная беременная старуха средневековых гравюр – сама приплясывает за спинами КОБЫ, заставляет одержимых ею музыкантов полосовать руки лезвиями, смотрит в зал их безумными глазами: «Веселись, старуха, весели старика, Советская власть намяла бока».
Было жутко. Я постепенно осознавала, что гениальное пушкинское: «Все, все, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья…» – или совсем неправда, или на меня не распространяется. Увольте.
Перед этим была едкая злость на музыкантов, сыплющих словами «Бог», «Иисус», «храм». Только что твердилось: «Негоже поминать всуе». А сейчас, глядя на сцену, чуть не вслух шепчу: «Господи, спаси их».
А меня, неверующую, спасает Янка – Яна Дягилева. Простоволосая, рыжая, крепенькая сибирячка с растерянно-беззащитными глазами – пожалуй, самое хрупкое и драгоценное, что у нас есть.
Когда-то Саша Башлачев объяснял мне, почему не хочет больше петь свои песни: «Они лежали на столе. Их мог взять кто угодно. Скорее всего – женщина. А взял я. Я украл. У женщины украл». Все это казалось очередной «телегой» – странностью, когда Саша был жив.
Янка тогда уже пела – никому не известная. Но для нас, узнавших ее после сашиной смерти, вышло так: он положил песню обратно. Она – взяла.
А мы пойдем с тобою погуляем
по трамвайным рельсам.
Посидим на трубах
у начала кольцевой дороги.
Нашим теплым ветром будет
черный дым трубы завода,
Путеводною звездою будет желтая
тарелка светофора.
Если нам удастся, мы до ночи
не вернемся в клетку.
Мы должны уметь в одну секунду
зарываться в землю,
Что б остаться там лежать, когда по нам
проедут серые машины,
И возьмем с собою тех, кто не умел
и не хотел в грязи валяться.
…Нас убьют за то, что мы гуляли
по трамвайным рельсам.
Нас убьют за то, что мы с тобой
гуляли по трамвайным рельсам.
Янка ни в коем случае не версия Башлачева, это его «бабья» песня. Ее баллады насквозь, навылет трагичны: «…Нас убьют за то, что мы с тобой гуляли по трамвайным рельсам».
Янка оплакивает живых. Но Янка – женщина, и Жизнь – женщина. И пока она поет, мы будем живы.
Мои друзья говорят: «Знаешь про Янку – молчи об этом». Я их понимаю: опять налетят наши купчики, станут трясти хоть «деревянными», да большими рублями, опять повалят на концерты люди, которым не нужна Янка с ее песнями, а надо говорить, что «был, видел» – ан еще один человечек пропал. Но я считаю так: раз в этой стране все еще появляется что-то живое, настоящее – люди должны знать. И еще я надеюсь, что Яночку голыми руками и тугими кошельками не взять. Очень верю…
Марина Тимашева.
«Экран и Сцена», Москва, № 5 01.02.90 г.
