Текст книги "Крестная дочь великого инквизитора (СИ)"
Автор книги: Яна Черненькая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Ты меня видела, – глаза мужчины потеплели. Неловко, почти робко, он коснулся рукой волос девушки. – Что мне может грозить?
– Это не ответ. Тебе много чего может грозить. Но... ведь по легенде ты... людоед...
– А еще по легенде мне лет сто должно быть, если не больше. Я на столетнего похож?
– А как тогда?
– Как-то так. Людей я еще ни разу не ел, но если ты продолжишь разводить тут сырость, то придется принять меры и отведать кусочек поаппетитней. Брысь в кровать, – бережно отстранив от себя Кару, Чар развернул ее и подтолкнул в спину. Она послушно забралась обратно под одеяло. – То идти не может, а то скачет как кузнечик. Так бы и сказала, что покататься захотелось. Нет, ослабевшую изображала.
– Уж ты бы покатал. Знаю я тебя, пешком пришлось бы идти, – заулыбалась Кара. Ей стало весело и легко.
– Я там, в лесу, всю голову себе поломал, как сделать, чтоб ты стрекача от меня не задала. Вот, думаю, подойду к ней, а она либо в обморок хлопнется, либо рванет наутек. Упадет в обморок, как на спину закидывать? Я вообще не по этому делу. Сеньорит похищать не обучен. Клыки видела? Как я такими тебя бы подхватывал? А наутек побежит, придется догонять, тогда вообще дело плохо – решит, что слопать хочу. Хорошо, что ты настолько перетрусила, что не сделала ни того, ни другого.
– И вовсе я не перетрусила! Если ты думаешь, что страшно выглядишь, то ошибаешься. Бантик на шею и вылитый пушистый кролик… Переросток.
– Это ты сейчас такая смелая. Видела бы себя там, в лесу. Глаза на пол лица, тряслась как новорожденный олененок, а зубы-то как стучали… Всех белок распугала. Но больше всего меня впечатлила потрясающая идея встать на колени перед бруксой… Откуда в тебе взялось столько смирения? В монастырь податься планируешь?
– У меня шпилька была в руке. Решила, что воткну, когда укусит. Чтоб не промазать.
– Ого. Грозная сеньорита де Кордона. Когда вам кажется, что Кара струсила, ищите шпильку в ее руке – она планирует воткнуть вам ее в… Хм… что-то я увлекся. Простите, сеньорита.
– Чар… Спасибо!
– Не за что, сеньорита Кара.
– Перестань... Тано. Хватит уже сеньорит, – попросила девушка. – Кстати, в кресте знают… о тебе? Не хочу случайно выдать.
– Знают, – кивнул головой Чар. И, помолчав мгновение, добавил, – сеньорита.
Перехватив брошенную в него подушку, он отправил ее обратно.
– Утром поговорим, Кара. А пока спи – ночь на дворе, – велел он, уходя.
– Надо понять, где ее логово. Голубя отправили?
– Разумеется. Дня через три-четыре будет нам экзорцист.
Кара прислушалась. Она проснулась от тихих голосов за стеной. Судя по всему, это говорили инквизиторы из креста. Их было еле слышно, но разобрать, о чем идет речь, Кара все же могла. За окном занимался рассвет – еще спать бы и спать, но вот не получилось.
– Не мог сначала выяснить, в чем дело, а потом уже вызывать?
– У меня крестница монсеньора на попечении. Указания я получил четкие – при малейшей опасности вызывать крест, – это явно говорил Чар.
– Вот теперь еще несколько дней здесь прождем. Хорошее у тебя попечение – дурная девка по лесам в одиночку шляется.
– Давай мы не будем обсуждать мои ошибки. Кара не ребенок. Решения принимает сама. Я дал ей указания оставаться в замке. Она поступила иначе. Думаю, есть информация, притом важная. Пока не узнаем, какая именно, предпочитаю не заниматься самобичеванием и тем паче, не позволю обвинять ее в глупости. Крестница монсеньора с головой дружит. Из-за ерунды так рисковать не стала бы, – от этих слов Каре стало тепло. Она улыбнулась.
– Правильно понимаю, твоей своры ночью не было?
– Да. Не восстановились, думаю. К счастью.
– Не без того. Думаю, они появились, когда ты приехал в Грасс. Интересно, если уедешь, они последуют за тобой или опять затаятся?
– Кто знает. Проверять не будем. Надеюсь. Хватит уже с меня.
– Держись, брат. Как пойдешь, маковый отвар выпей и побольше. Не так больно будет.
– Разберусь. Все равно придется ждать, пока решим проблему с бруксой и найдем Макса. Что сейчас-то об этом думать?
– Да… Монсеньор был прав, когда говорил, что тебя можно приставить к делу. Если б не перенос проклятья…
– Фабиан, какой смысл об этом говорить? Все так, как есть. Если меня убьют, проклятье передастся другому. А другой может не оказаться братом Ордена. Как вы с ним справитесь?
– Да я так. К слову. Скажу честно, нет у меня уверенности, что твой план сработает.
– У меня тоже. Но все сходится. Собаки привязаны к медведю. В легенде он их побеждает. Да, честно говоря, не очень это сложно. Но если свора одержит верх, проклятье замкнется на себя и исчезнет. Похоже, именно в этом смысл. Покорность и принятие судьбы. Я даже думаю, если не буду сопротивляться, то можно обойтись и без собак. Только проверять не хочется. Если ошибусь… Сам понимаешь.
– Думаешь, Макс узнал об этом перед исчезновением?
– Может и узнал, но сомневаюсь, что его проблемы связаны с этим. Полагаю, дело так или иначе в бруксе…
Кара вскочила с кровати и заходила по комнате. Перед глазами был увиденный сон: огромный медведь ложится на землю и закрывает глаза, покоряясь своей судьбе. Хотелось взвыть от бессилия. Она приехала сюда, думая получить помощь, но наткнулась на еще большую проблему.
Глава 10. Ультиматум
Постоялый двор, как оказалось, был превращен во временный штаб креста. Но трактирщик, похоже, не расстраивался. У него было шесть комнат и все они не пустовали. Да, теперь местные обходили постоялый двор стороной, предпочитая выпивать дома, но большого прибытка они никогда не приносили, а сеньоры инквизиторы не скупились в заказах.
Проведя бессонную ночь, Кара спустилась вниз завтракать. Четверо воинов креста и Чар сидели за столом и что-то обсуждали. Увидев девушку, они одновременно встали и поклонились.
– Кара, позволь познакомить себя с моими… друзьями. Сеньор Фабиан… – утренним собеседником Чара оказался мужчина лет тридцати пяти с первой сединой в черных как смоль волосах, сломанным в двух местах носом и проницательным взглядом светло-серых глаз. Посмотрев на него, девушка сразу поняла – он не менее умен, чем Чар и, пожалуй, может оказаться более опытным, но с ним будет сложно иметь дело – упрямый рот и выдающийся вперед подбородок свидетельствовали о непреклонном характере. Это осложняло ситуацию, хотя не стоило и надеяться на то, что командир креста окажется мягкосердечным и сговорчивым юнцом. – Сеньоры Рамиро, Мартин и Роберто.
Подчиненные Фабиана представляли собой образчики братьев креста – мощные, поджарые, с суровыми, очень похожими друг на друга лицами, плюс-минус ровесники Чара. Все трое смотрели на Кару с недоверием и иронией.
– Сеньорита Кара, мое почтение. Чар считает, что вы не просто так проделали утомительный путь из замка барона Скорси в Грасс. Он поручился, что у вас есть важные и срочные сведения, так как полагает сеньориту достаточно разумной и не склонной рисковать без особых причин. Что скажете? – он скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула и внимательно уставился на девушку.
– Да. У меня действительно есть сведения. Я случайно узнала, где находится сеньор Максимилиан и прочие пропавшие люди. Пока они все живы, но находятся в серьезной опасности. Я готова отвести вас, но с двумя условиями…
– Условия? – Фабиан с любопытством окинул девушку взглядом. – Вы хотите поставить нам условия?
– Да. Я хочу поставить вам условия и поставлю, – Кара с вызовом посмотрела на командира креста.
– Интересно. А ты говорил, что она с головой дружит, – обратился Фабиан к Чару.
– Кара, хватит дурака валять, – вмешался оборотень. Во взгляде его сквозила тревога. – Здесь никто не ставит условия. Говори, где все.
– Нет. У меня есть условия. И либо вы их выполните, либо последствия будут на вашей совести.
– Или мы просто заставим вас все нам рассказать. Сеньорита, вы, вероятно, не очень хорошо понимаете, с кем имеете дело.
– А может это вы не понимаете? Я крестная дочь монсеньора…
– Вы видите здесь монсеньора?
– Фабиан, мы сейчас с ней поговорим и все уладим, – Чар поспешно схватил девушку за руку, но командир креста его остановил.
– Нет. Отчего же. Я тоже хочу выслушать сеньориту Кару. Так какие же у вас условия, крестная дочь монсеньора? – в голосе Фабиана слышалась откровенная издевка. – Чего вам не хватает для счастья?
– Мне нужна полная индульгенция и гарантия неприкосновенности для одного человека, а также обещание, что вы дадите мне время.
– Время на что?
– Я слышала ваш разговор с Чаром.
– Кара!..
– Себастьян, сядь и не вмешивайся, – повелительно осадил Чара Фабиан.
– Стены тонкие, я не виновата, что проснулась. Клянусь, подслушивать не хотела. Но это не меняет дела. Вы дадите мне год на то, чтобы найти другое решение. Я придумаю, как снять проклятье, не убивая Чара.
– Милая сеньорита, – Фабиан прикрыл глаза, лицо его было расслабленным и благостным, но Кара знала – это обманчивое впечатление. – Возможно, прежде чем ставить подобное условие, вам следовало сначала поинтересоваться мнением самого Чара?
– Мне все равно, что он думает. Я знаю, его можно спасти, и я придумаю, как это сделать, – хотела бы Кара действительно иметь такую уверенность.
– А чем именно вызвана подобная настойчивость?
– Он мне жизнь спас. И не один раз. Этого мало?
– Как мило. Роберто, сходи, проведи с девушкой воспитательную работу, только лицо не трогай.
– Роберто, стоять, – Чар встал между инквизитором и Карой. – Я сам с ней поговорю. Вы останетесь здесь. А потом она все расскажет.
Глаза Фабиана по-прежнему были безмятежны, но напряжение так и витало в воздухе. Наконец, командир креста кивнул Чару, позволяя ему поговорить с Карой.
Схватив девушку за руку, Чар потащил девушку по лестнице наверх, затолкнул в одну из комнат и запер дверь на ключ.
– Кара, ты что творишь, а?! – яростно зашептал он, взяв ее за плечи и как следует встряхнув. – Или ты думаешь, что в инквизиции все белые и пушистые? Знаешь, что будет, если начнешь настаивать?
– Мне это даже не интересно, – девушке было страшно, она не была настолько наивна и прекрасно понимала, чем заканчивается “воспитательная работа”. Но отступать было немыслимо.
– А я все равно расскажу…
– Чар, мне не интересен твой рассказ. Я не позволю им убить тебя. И тебе не позволю… самому. А если они вздумают на меня руку поднять, я…
– Ты ничего им не сделаешь, потому что просто пропадешь. И монсеньор никогда не узнает, в каком болоте утопят твое тело. Пропала и все. А меня уже не будет, чтоб ему рассказать.
– Ты не позволишь им меня убить.
– С чего ты взяла? Я тоже служил в кресте. И тоже выполнял приказы. И далеко не все из них были безобидными. Или ты решила, что я кабальеро без страха и упрека только потому, что веду себя так с тобой? Если хочешь знать, мне доводилось бить женщин. И убивать тоже приходилось. И пытать. И женщин, и мужчин.
– Но меня ты им убить не позволишь, – Кара сжала кулаки, понимая, что ведет себя глупо, и Чар прав – она практически ничего о нем не знает. С равным успехом Себастьян может оказаться ничем не лучше того же Фабиана. Крестный велел ему защищать Кару, вот он и выполнял приказ. Будет другой приказ – выполнит его. Но сердце говорило иначе.
– А если позволю? Ты так боишься за меня, но что, если я отойду с дороги? Если я позволю им сделать то, что должно? Где-то ждут спасения семеро человек. Их жизни против одной твоей. Ты уверена в моем выборе? Ты понимаешь, что ставишь свою жизнь на то, какой именно выбор я сделаю? – каждое его слово, вопреки всему, убеждало Кару в правильности принятого решения.
– Понятия не имею. Правда. Но я боюсь за тебя и не могу позволить, чтоб ты умер так… так глупо.
Чар ударил кулаком по спинке кровати.
– У тебя было два условия. Первое – явно не для меня нужно. А для кого? Лоренсо? Я прав? На свете не так уж много тех, из-за кого ты станешь так рисковать.
– Чар, он просто сделал неправильный выбор. Он боялся за брата.
– И ты не учишься на его ошибках? Только на своих, да, Кара? Можно я сам скажу, о чем идет речь, а ты поправь, если где-то ошибусь. Антуан де Скорси вернулся из Венгрии уже не человеком. Вампиром. И вернулся не один. С ним была женщина. Брукса. Днем бруксы выглядят как самые обыкновенные люди. Они не боятся света. Это та самая служанка. Я знаю, как отзываются о баронах Скорси их подданные. Саградо-Корасон не зря так назван* (*Sagrado Corazon – переводится как священное (святое) сердце. Прим. авт.). Думаю, даже став вампиром, Антуан пытался как-то справляться и выживать, не убивая людей. Отсюда взялась та собака, да? Понимая, что нужна кровь, он попытался пить кровь животных. И собаку он тоже пожалел. Не выпил досуха. Оставил в живых. Потому она потом и превратилась в дипа. Ох уж мне эти праведники, пытающиеся усидеть сразу на двух стульях... Поняв, что идея с животными обречена на провал, он решил, что можно пить кровь недостойных людей. Можно использовать их как… в общем, как пищу, которая сама возобновляется. Сам придумал или брукса подсказала?
– Брукса.
– Ну конечно, ей нужно было повязать братьев круговой порукой. Макс попался случайно. Брукса вряд ли хотела проблем с инквизицией. Он ведь там, с остальными?
– Да, – потупилась Кара.
– Отбор… пищи выполнял Лоренсо, так? И когда Антуан приезжал в Прего, это тоже был Лоренсо. Я пока нигде не ошибся?
– Чар…
– Далее. Собака вырвалась из-под контроля? Ее где-то держали, но она сбежала.
– Лоренсо убил ее…
– Только так вампиров не убивают. Голову отрезал, но колом сердце не пронзил или что-то в этом роде. Труп не сожгли, похоронили или выбросили.
– Похоронили. Он ее кинжалом в сердце ударил, – тихо прошептала Кара.
– Идиот. А собака возьми и в ту же ночь восстань. Что там дальше случилось? Были жертвы, о которых нам не сказали?
– Нет. Не знаю. Лоренсо ничего об этом не говорил.
– Если и были, то кто-то не семейный, иначе семья захотела бы отомстить. Крестьяне знали о том, кто такой Антуан?
– Нет. Может быть, догадывались, что с ним что-то не так, но не знали и все равно защищали.
– С Антуаном что случилось? Он пошел спасать мир от собаки, но у той были свои представления о прекрасном?
– Да. Только не понимаю, почему… ну, ты же сказал, что кол в сердце надо воткнуть. А у него только горло было разорвано. Так почему…
– Кол воткнули. Я это сделал. В тот же вечер, когда тело поместили в склеп. Поэтому и был так спокоен. Собаку нашел, вампира убрал, Лоренсо проверил. Вот с бруксой облажался. Думал, это все. Про служанку на тот момент не знал. Ты нравишься барону, а он – тебе. Я бы ничего не написал о нем в отчете. Вот только с пленными теперь… Почему было не поговорить сначала со мной? Кара, Кара… – Чар сел на кровать и провел руками по лицу. – Постараюсь что-нибудь придумать, но теперь все стало сложнее.
– А с тобой что придумаем?
– Ничего. Идем, расскажешь Фабиану, где держат пленников.
– Не расскажу, если не пообещаешь, что дашь мне год времени.
– Если ты будешь упорствовать, обо всем расскажет сам Лоренсо и это сильно ухудшит его положение. Уверена, что стоит упрямиться? Я не буду покрывать его глупости, если ты немедленно не исправишь свои.
– Чар, я все равно не дам тебе…
– Какое тебе дело до меня? – раздраженно произнес Чар. – Это моя жизнь, мне и решать. Ты не имеешь права лезть в мой личный выбор. Лоренсо – достойный человек, любит тебя. Ты будешь с ним счастлива. А наши с тобой пути все равно бы разошлись после этого дела. Просто представь, что я уехал в Кастель-Риву и по-прежнему служу монсеньору.
– Ты говоришь, Лоренсо меня любит, я буду с ним счастлива, а если… – Кара прикусила губу, сжала руку в кулак и тихо произнесла. – А если я люблю не Лоренсо?
– Это не имеет никакого значения, Кара, – Чар встал с кровати. – Идем к Фабиану, а потом подумаем, что делать с Лоренсо.
– Для тебя, может, и не имеет, а я никуда не пойду и никому ничего не расскажу. Даже так.
– Жаль, я думал, ты умнее. Монсеньор говорил, что вы умеете логически мыслить, сеньорита, – Чар подошел к девушке и ей пришлось задрать голову вверх, чтобы видеть его лицо. – А теперь давайте я расскажу вам про варианты вашего радужного будущего. В первом случае вы становитесь баронессой. Живете в замке. Не могу сказать, что купаетесь в роскоши, но уж точно не бедствуете. Супруг вас любит. Носит на руках. Он хороший человек. Храбрый, верный, добрый. Подданные будут молиться на вас обоих. Вы будете прекрасной баронессой, Кара. А теперь второй случай… – он закрыл глаза, помолчал немного. – Допустим, я люблю вас, а вы – меня. Только я простолюдин, а вы – благородная сеньорита. Ваш крестный никогда нас не благословит. Но и это ерунда по сравнению с тем, что я проклятый оборотень. Вы как-то прошли мимо того, что означают эти слова. А означают они, дорогая моя Кара, простите за такую подробность, что мы с вами никогда не сможем жить вместе как муж и жена, потому что брак предполагает потомство. Какими вы видите наших детей? Такими же проклятыми оборотнями, как я? Или, может, вовсе медвежатами? Или в ваших грезах предполагаются только поцелуи под луной? Поверьте, вам же самой это вскоре надоест, потому что по ночам будут кусать комары, земля станет холодной, темы для бесед закончатся, а вместе с ними пройдет и ваша, Кара, любовь. И тогда вы поймете, что сделали неправильный выбор, но будет поздно. И вы обвините в этом выборе меня. О, постойте, я еще забыл такую малость, как то, что давал обет безбрачия. Хотя об этом, пожалуй, можно забыть вовсе – у нас есть куда более серьезные причины не совершать подобную глупость.
– Я сниму с тебя проклятье…
– Вот только не надо мне этого обещать, – грубо оборвал ее Чар. – И клясться не надо. Этим уже больше двух лет занимаются наши ученые братья – ты и я им не ровня. Если бы был хоть какой-то шанс меня исцелить, они бы это сделали. Монсеньор делал все возможное и невозможное, чтобы проклятье хотя бы не смогло перейти после моей гибели на другого человека. Брат Максимилиан приехал сюда не только долги выколачивать. Грасс был последней надеждой узнать хоть что-то. Какая ирония в том, что это “что-то” нашлось тогда, когда мы приехали искать самого Макса. Я бесконечно благодарен вам, Кара, за рассказанную легенду об охотнике. Теперь мы хотя бы имеем представление о том, что делать дальше.
– Ты убил медведя, да?
– Убил. И еще раз убил бы, даже если бы знал, чем все закончится. Вы не представляете, скольких он растерзал в лесной деревеньке под Дарачей.
– А почему ты не людоед?
– Долгая история, а нас Фабиан ждет. Идемте, Кара.
Девушка двумя руками обхватила его ладонь, прижала ее к сердцу. Ей стало страшно – как может женщина говорить первой о своих чувствах? Но как еще можно было заставить Чара передумать?
– Тано… я… я люблю тебя. Все равно люблю и придумаю… Что-нибудь обязательно придумаю, – она попыталась обнять мужчину, но тот отстранил ее и сухо сказал:
– Зато я не люблю тебя, Кара. Поэтому забудь об этой глупости. Идем. Хотя нет. Стой, – он остановил девушку. – Тебе будут задавать вопросы. Нужно подготовиться. Дай подумать.
Чар сел на кровать и уставился в стену. Кара молчала. От жгучего стыда у нее горели щеки и уши. Хотелось сбежать. Оседлать Вьенто и умчаться куда глаза глядят. Как можно дальше отсюда. Чтоб никаких баронов, оборотней, никакой инквизиции, никаких брукс. Тихая жизнь. Такая, какой она была до последних двух недель.
– Кара, сядь, – Чар хлопнул рукой по кровати рядом с собой.
Заставить себя подойти оказалось непросто. Теперь даже оставаться с ним в одной комнате стало тяжелой задачей. Девушка сосчитала до десяти и все-таки выполнила просьбу, правда, села как можно дальше.
– Ближе, не бойся, – приказал Чар тоном, не допускающим возражений. На мгновение их взгляды встретились, но оборотень тотчас опустил глаза. Склонившись к самому уху Кары, он зашептал. – Пленников держат далеко от замка барона?
Девушка покачала головой.
– Тогда скажешь, что во время прогулки вы с бароном заметили подозрительную девушку рядом с… в общем, где там их держат. Говорю в общих чертах, потом сама доработаешь. Скажем, девушка была одета только в камизу. Барон обещал прислать слуг проверить, что там и как, а ты, поскольку я объяснил, с кем мы имеем дело, все поняла и без ведома Лоренсо рванула звать нас на помощь. Когда спросят, для кого тебе нужна защита, ответишь, что тоже для меня, – он задумался. – История будет такая: ты полагала, что барон знал о вампире-брате и покрывал его злодеяния. На самом же деле в первый день, когда мы встретились, Лоренсо попросил меня о помощи. Просто ты об этом не знала. Именно поэтому я пошел проверять тело его брата и успел вовремя пронзить его сердце осиновым колом. Барон оказал содействие и карать его не за что. Об этом я сам скажу.
– А что делать с показаниями пленников? – спросила Кара.
– Лоренсо держи от них подальше. Пусть родинку на щеке нарисует. Теперь с родинкой будет он. Дворня его любит и не выдаст. Остальным займусь я.
– Но если узнают, что все это вранье…
– Мне нечего терять. А тебя монсеньор в обиду не даст. Свалишь все на меня. И потом со свадьбой не торопитесь. Пусть время пройдет. Успеете еще.
– Чар…
– Что, Кара?
– Ты не любишь меня? – Отлично, – яростно зашептала Кара. Ей очень хотелось накричать на Чара в полный голос, но нужно было остерегаться Фабиана и его подручных. – В таком случае, даже не пытайся вмешиваться в мою жизнь. Я сама решу, за кого выходить замуж, а за кого нет. Даже если захочу уйти в монастырь, это все равно тебя не касается Понял? Ты мой слуга? – Так и будь слугой.
– Я не твой слуга, Кара. И никогда им не был. Я служу только церкви, – Чар до боли сжал плечо девушки. – Выходи хоть за нечистого, но сейчас просто возьми себя в руки и действуй. Только сначала скажи – мне нужно вытаскивать из-под удара шкуру твоего драгоценного Лоренцо или просто постоять в сторонке и не вмешиваться в происходящее? До костра ты барона и сама легко доведешь. Без моей помощи.
– Отпусти, – дернулась девушка. – Я ненавижу тебя!
– Уже лучше, – Чар убрал руку. – Только разум включи. Слишком сильные чувства мешают думать. Отомстишь мне потом. Если сможешь. А пока мы будем действовать вместе. Да, Кара?
– Да, – еле слышно ответила девушка. – А как мы предупредим Лоренсо?
– Письмо напиши. Я прикажу трактирщику голубя отправить в замок.
– Нечем. У меня ни бумаги, ни чернил, ни пера.
– Закончим разговор, я добуду тебе все это, напишешь. Все поняла?
– Да.
– Вот и умница. Иди за мной.
Увидев Кару и Чара, Фабиан потер руки и устроился поудобней на стуле.
– Так что у нас с условиями? – спросил он. – По-прежнему настаиваем на них или готовы идти на сотрудничество?
– Кара слегка погорячилась, – вместо девушки ответил Чар. – Второе условие снимается, а первое не имеет смысла. Ей взбрело в голову спасать барона де Скорси.
– А его от чего спасать?
– Дело в том, что первым вампиром, обращенным бруксой, был его брат – Антуан де Скорси. Кара, узнав об этом, решила, что Лоренсо причастен к сокрытию этой тайны. На деле же барон сразу по прибытию обратился ко мне с просьбой проверить тело брата и принять меры.
– Почему же об этом не знала сеньорита Кара?
– Дело в том, что в первый же день с сеньоритой случилось несчастье. Она упала и сильно ударилась головой. Поэтому пару дней пролежала без сознания. Переговоры с бароном обошлись без ее участия.
– Какая она… защитница. А за тебя как рьяно вступилась, – хмыкнул Фабиан. – Наш Себастиан взялся покорять девичьи сердца? – он так пристально посмотрел на Кару, что у той покраснели щеки и уши. Увидев, должно быть, подтверждение своим словам, Фабиан кивнул и уже более благожелательно сказал. – Что ж, это объясняет глупость сеньориты. Будем считать проблему исчерпанной. Никто из нас не хочет расстраивать монсеньора. Итак, сеньорита, расскажите мне, где же держат пленников и в каком они состоянии?
– Честно говоря, про их состояние мне ничего не известно, – ответила Кара. – Дело было так: сегодня утром мы с бароном де Скорси совершали верховую прогулку и увидели женщину, идущую по тропинке неподалеку от скалы Де-ла-Мано. Само по себе уже странно, потому что без лошади до того места далековато. Но, что еще более странно, женщина была одета в одну камизу. В руках она держала корзину. Судя по виду, тяжелую. Увидев нас, женщина ускорилась и вскоре скрылась в руинах старой мельницы. Сеньор Себастьян предупреждал меня о том, что, возможно, в деле замешана брукса. Он же рассказал мне и о ее способностях. А дальше я сама вычислила, зачем бы бруксе таскать корзины к разрушенным зданиям, где наверняка есть еще и подвалы. Вот почему она ходит в таком виде – не знаю… Но понятно, что она пытается избежать внимания инквизиции. Наверняка держит пленников в подвале как скот. Боюсь за это поручиться, но, вроде бы, все лежит на поверхности. Барон, кажется, не обратил внимания на эту странную особу. Мы вернулись в замок, я сказала, что поеду в монастырь. А сама поскакала к вам.
Поджав губы, Фабиан окинул Кару взглядом, в котором читалось уже уважение.
– Я понимаю, о чем ты говорил, убеждая меня, что сеньорита дружит с головой. Во всяком случае, похоже, она сделала правильные выводы. А как реагировал барон, когда увидел эту женщину?
– Никак, – пожала плечами Кара. – Посмотрел на нее, похоже, слегка удивился. И все.
– Вы предлагали ему осмотреть развалины?
– Я что, с ума сошла? Мне Чар рассказывал про брукс. Спасибо, но так рисковать мне не нравится. Более того, я еще и барону ничего не рассказала, чтоб он своих людей посылать не вздумал. Зачем нам лишние жертвы? Барон храбрый человек, но не уверена, что осмотрительный.
Чар поднял голову, услышав Карино изменение в его версии произошедшего, но это была единственная реакция.
– Разумная девушка, – одобрительно кивнул Фабиан, глядя на Чара. – Потрясающее здравомыслие для женщины.
Оборотень не ответил, только кивнул, мол, я же говорил.
– Собирайтесь, выезжаем, – велел Фабиан своим подчиненным. – Вы тоже, – сказал он, посмотрев на Чара и Кару.
Не прошло и получаса, как отряд быстрой рысью направился в сторону Прего, но еще перед этим Себастьян скрытно передал девушке тонкую бумагу для голубиной почты и перо с чернилами. Трактирщик получил письмо и клятвенно заверил, что отправит его тотчас после отъезда инквизиторов.
Глава 11. Поход в логово бруксы
Всю дорогу Кара молчала и думала обо всем, что происходит. Из головы не выходил разговор с Чаром. При каждом воспоминании о нем девушка краснела и ругала себя всеми словами за сделанное признание. Ни отец, ни крестный не одобрили бы подобное бесстыдство и тем страшней было услышать отказ Чара. Она, благородная сеньорита, владелица собственного поместья, дочь идальго, призналась в любви простому отщепенцу, а тот взял и отверг ее. Но правда ли ее чувства были безответными? Кара находила аргументы и за, и против, путалась в них. То успокаивалась, полагая, что Чар просто соврал, желая пощадить ее, то вновь злилась, уверовав в равнодушие оборотня.
Во время раздумий под руками неизменно оказывалась новая фибула. Кара постоянно вертела ее в руках. Украшение хотелось трогать, гладить, прикасаться к нему. Сначала девушка не обращала на это внимание, но потом задалась вопросом, а что, собственно, происходит.
Дело в том, что у Кары с детства был один секрет. Она улавливала, кто и с какими чувствами дарил ей те или иные подарки. Об этом никто, кроме отца, не знал, да и тот выяснил случайно, когда дочь потребовала немедленно выбросить золотой медальон. Украшение подарила Каре дальняя родственница. Получив его и подержав немного в руках, девушка позвала слугу и попросила выбросить вещицу, а лучше переплавить. Тогда сеньор Альберто и узнал, что его дочь видит, с добром или худом подарена та или иная вещь. Он никому об этом не сказал. Взял с Кары слово, что и она не проболтается. Но от самой способности девушка отказываться не планировала, поэтому коллекционировала мелкие приятные вещицы, подаренные отцом и крестным. Держа их в руках, она ощущала заботу близких людей и их любовь. От этого становилось тепло. Увы, после смерти сеньора Альберто подаренные вещи стали постепенно терять свои свойства. Медленно они превращались в простые серые безделушки. Вещи от крестного свойства свои сохраняли. И Кара хорошо помнила ощущения от них.
Фибула в форме лилии определенно была хорошая. Подаренная с добром. И не просто с добром. От нее веяло такой заботой и любовью, которой не веяло ни от отцовских подарков, ни от подарков крестного. Что-то похожее шло от кольца, подаренного Лоренсо. Но там все было намного сложнее. К любви примешивались нотки страха и странного желания навязать свою волю, что, в сочетании с золотом, скорее отпугивало, чем привлекало. С золотом у Кары сложились непростые отношения – она не любила этот металл. Серебряная же фибула понравилась девушке сразу. Ее приятно было держать в руках. Человек, подаривший украшение и выбравший его, вложил свою душу в подарок. Он бескорыстно любил ее, Кару. Любил глубоко и сильно, при этом ни на что не претендуя.
Крестный? – Нет, ощущение совсем другое. Но уловить разницу никак не получалось. Девушка вертела шпильку в руках, трогала фибулу, сравнивала одно с другим. По всему выходило, что дарили подарки разные люди. Кара дотронулась до приклада своего нового арбалета и вовсе растерялась – оружие было подарено еще кем-то третьим. И тоже с добром. Девушка взяла арбалет, отпустив поводья, обхватила его обеими руками и попыталась почувствовать все нюансы отношения дарителя к ней. Не сразу, но пришло понимание, что это не еще один человек. Просто выбор делали сразу двое – крестный и тот, второй.
Стоило ли гадать о том, кто был тем загадочным дарителем фибулы? У Кары не было ни малейших сомнений. Раз так, то правильной была первая версия: Чар просто ее жалеет.
– Ну хорошо, Тано, в эту игру можно поиграть и вдвоем, – мрачно улыбнулась Кара. – И посмотрим, кто выиграет.
Обратная дорога далась девушке тяжело. Она не отдохнула от предыдущей безумной скачки, а тут еще одна. К концу пути, уже в темноте, Кара настолько вымоталась, что заснула в седле и чуть не упала. Ее подхватил Чар, все время державшийся поблизости и пересадил к себе. Великан Тано даже не заметил второго седока. Как шел ровной рысью, так и продолжил. С прежней скоростью. Оказавшись на руках у Чара, девушка тотчас заснула, уткнувшись носом ему в грудь, забыв и думать о каких-то обидах и счетах.
Проснулась только ранним утром, еще до рассвета, и с удивлением обнаружила себя в спальне замка барона де Скорси. Быстро оделась и в ужасе сбежала вниз, ожидая увидеть… да что угодно – от прилюдного избиения Лоренсо во дворе, до его немедленного сожжения там же. Вместо этого застала инквизиторов уже в седлах.
