Текст книги "Крестная дочь великого инквизитора (СИ)"
Автор книги: Яна Черненькая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)
Я не хочу вылезать из окон по ночам без особой надобности. Более того, ты недавно говорил, что я могу попросить тебя замолчать? – Так вот, просто замолчи и не утомляй меня советами. Когда они понадобятся, я к тебе обращусь. А пока ты – слуга, я – твоя хозяйка. История с переодеванием в платье, так и быть, пусть остается, в ней есть свой резон, но никаких окон, никаких ночных прогулок. Приедем, снимем комнаты и ляжем спать. Утром проснемся и пойдем выяснять, что у них там в селе происходит. Кстати… как само село называется? Тебе известно? Кассарийское урочище – это название местности, но не села.
– Село называется Грасс, сеньорита, – Чар невозмутимо жевал еду, явно не собираясь ни о чем спорить и ничего доказывать. Отрезал себе еще кусок сала, откусил корочку, легко и с удовольствием разгрыз ее.
– Что было на месте Грасса? Крестный написал, что само село появилось около полувека назад. Если урочище, значит, на том месте некогда уже было что-то обитаемое.
– Хороший вопрос, сеньорита, – слуга качнул головой, отхлебнул еще вина. – Там действительно некогда было поместье. И небольшая деревенька. Больше века тому назад. Идальго умер, не оставив наследников, поэтому его имя едва ли вам что-то даст. Деревня исчезла примерно в то же время. Почему? – Вопрос хороший. Но в дошедших до нас церковных книгах ничего об этом нет.
– В церковных книгах нет, но крестный пишет, что в селе побывал следователь. Он ведь расспрашивал местных? Неужели ему никто ничего не рассказал о том, что там было раньше? Даже в виде легенд? Почему-то я в это не верю. Может быть, записей и не осталось, но в то, что не осталось легенд...
– Умница! – Чар махнул рукой с зажатым в ней хлебом. – Наконец-то вы, сеньорита, начинаете задавать правильные вопросы. Следователь, разумеется, кое-что раскопал.
– И?
– Доедайте, поедем дальше. Скоро опять дождь зарядит.
– Чар! Я тебе вопрос задала! Отвечай.
– Ну откуда простому слуге знать, что пишет следователь в своем отчете? Раз монсеньор не написал, стало быть, ничего интересного, – пожал плечами Чар. – На месте все разведаете… сеньорита хозяйка.
Тяжелые походные сумки вновь были приторочены к седлу Тано. Пышущая злостью Кара перебирала в уме все возможные и невозможные способы возмездия, но пока ни один не подошел да и глупо это было – мстить. Однако при этом не было ни малейших сомнений в том, что Чар отлично знал текст отчета.
Едва ли он замалчивал сведения назло именно Каре. Не ребенок – делать мелкие пакости, и не в детские игры они сейчас играют. Следовательно, либо крестный велел помалкивать, либо сам Чар что-то в целях обучения затеял. За эти два дня Кара успела составить мнение о своем спутнике и кое-что для себя прояснила.
Было похоже, что крестный затеял очередную игру в загадки. Оставил подсказки, раскидал вопросы, ответив на которые, можно продвинуться дальше. Все как в детстве. Только вместо тарелки с марципановыми пирожными – разгадка тайны.
Глава 2. Кассарийское урочище
Селение Грасс находилось по ту сторону Альрауны, в самых предгорьях Пиларийских хребтов. Через бурную реку можно было перебраться по старому мосту, что, конечно же, к счастью, потому что продрогшая к этому времени Кара не хотела даже представлять себе переправу на лодке. Оно и на мосту пришлось несладко – ветер хлестал наотмашь, от воды веяло холодом, дождь бил по лицу и затекал за ворот. Вьенто фыркал и отворачивал голову от ветра, хотя, казалось бы, ему ли бояться? *viento – ветер. Прим. авт. Кара была с ним полностью солидарна.
Миновав мост, путники выехали на продуваемую пустошь – сильный северо-западный ветер дул с гор в сторону реки. В Альвароссе этот ветер носил имя Мистраль и по свирепости он ничем не уступал своему северному брату Трамонтана. Дышать приходилось через раз, а, что еще хуже, капюшон на голове не держался – его моментально сдувало. У Кары замерз нос, из которого теперь непрерывно текло, отчего она то и дело им шмыгала. К селу они подъехали лишь поздним вечером.
Измученная девушка к этому моменту мечтала только об одном: поскорей бы на постоялый двор к камину. Глядя на своего слугу, она испытывала легкую зависть – Чар ехал с таким благодушным видом, будто на дворе стояла теплая летняя погода. Да и его Тано тоже не проявлял ни малейшего беспокойства.
Село оказалось довольно большим. К счастью, Чар то ли был уже здесь, то ли просто носом чуял, где находится постоялый двор. Во всяком случае, блуждать по улицам им не пришлось – слуга уверенно направил коня в сторону, где виднелся темный шпиль костела. Искомое располагалось недалеко от храма. Кара кое-как сползла с коня на землю – ноги ее уже не держали. Бросив поводья Чару, девушка, как могла быстро, поднялась по скрипучим деревянным ступеням на крыльцо, а оттуда сразу зашла в помещение. В лицо дохнуло теплом. Голова сразу закружилась. Из носа потекло еще сильнее. Кутаясь в походный плащ – Чар сжалился и разрешил Каре не переодеваться в платье до приезда в село – слишком уж холодно и мокро, – девушка прошла к стойке. Привычную охотничью шляпку она еще в дороге заменила на шелковое головное покрывало, скрепленное скромным серебряным венцом, так что, если не распахивать плащ, своей легенде она полностью соответствовала. И выражение на лице имела очень жалкое и растерянное, приличествующее благородной сеньорите, утомленной долгой дорогой и ненастьем. Чар был бы доволен.
В темном помещении харчевни с низким потолком и неистребимым запахом кислой капусты, жареного мяса и браги, не было посетителей – кому в своем уме захочется выходить из дома в такую непогоду? По этой причине Кару тотчас заметили. Хозяин постоялого двора устремился навстречу гостье, охая и ахая по поводу ее плачевного состояния. Услышав просьбу согреть вина, он тотчас помчался ее выполнять, а Кара устроилась за столом рядом с огромным камином, в котором, по случаю непогоды, жарко полыхал огонь.
Стукнула входная дверь и явился Чар с дорожными сумками в руках. С его плаща на пол стекала вода.
Удивленный хозяин, в этот момент делавший вино для гостьи, заполошно поднял голову. Судя по всему и одна-то Кара казалась ему подарком богов, а чтобы сразу двое посетителей в такую непогоду… Чуть ли не чеканя шаг, Чар подошел к стойке, кинул сумки на пол и ударил по столешнице кулаком.
– Ну и мерзкая же у вас погода, – заявил он громогласно. – Подготовь две комнаты для меня и сеньориты. Как вы, донна Кара? – вопрос этот прозвучал довольно равнодушно и, очевидно, был задан для проформы.
– Благодарю вас, сеньор инквизитор, – тихо ответила девушка, добавив мягкости и застенчивости в свой обыкновенно звонкий и уверенный голос. Ей вовремя вспомнилась лекция Чара по “правилам поведения трепетной особы благородного происхождения”, прочитанная ей по дороге.
Трактирщик засуетился, поставил перед гостьей благоухающее корицей теплое вино, свечу в глиняном подсвечнике, а потом, подхватив брошенные Чаром сумки, ринулся готовить комнаты. Кара отхлебнула поданный ей напиток. Своеобразно. Хозяин в сухое вино добавил меда и корицы. Вкус получился странный, но зато стало теплее и дрожь потихоньку начала проходить. Чар опустился на стул рядом с девушкой.
– Погодка как с цепи сорвалась, – заметил он, вытирая рукой капли с лица. – Вы у меня не расхвораетесь, сеньорита?
– Уж постараюсь не доставить тебе этого удовольствия, – ответила Кара вполголоса. – Ну что, мне ждать сегодня стука в окно или все же удовольствуемся сном в мягких кроватях? – она посмотрела по сторонам и добавила. – От души надеюсь, что клопов в них не будет.
– По-хорошему вам бы и впрямь выспаться и отогреться... – Чар задумался ненадолго, нахмурил брови, потом решил. – Ладно, отдыхайте. Я сегодня сам схожу, погляжу, что и как. А вы просто постарайтесь не простыть. Иначе просидим тут не одну неделю.
– Приложу все усилия, – пообещала Кара.
От вина у нее начала кружиться голова. Стало немного грустно – вспомнился отец и их возвращения домой после длительных вылазок в Романьонский лес. Они приезжали голодные и уставшие, слуги накрывали на стол, ей, Каре, сразу приносили теплый мед. А потом, пообедав, она забиралась в кровать и засыпала, зная, что вскоре увидит самые чудесные сны на свете.
Пока был жив, отец часто возил ее в Романьонский лес к западу от их имения в Орте. Не на охоту – просто в путешествие. На несколько дней. Вместе они добирались до самых Марисмас де Ньяхо – гиблых болот между двумя реками – величественной Саркоссой и ее притоком Эстрой. Кара любила Романьонский лес не меньше, чем ее отец. Там, среди огромных буков и раскидистых дубов, она чувствовала себя жительницей волшебной страны. Тихо шуршала под ногами трава, в вышине шептались листья. Вечером поднимался густой туман. В это время Кара особенно любила забираться на деревья и представлять себя шаной – сказочной обитательницей леса. Сидя в ветвях дерева, она пела отцу песни, а он грустно улыбался, глядя на нее, и слушал. Кара представляла, что песни обязательно принесут удачу единственному ее родному человеку. Увы, это не помогало – с каждым годом отец становился все грустней и все больше замыкался в себе. Ничем не болея, он терял силы. А два года назад, когда Каре исполнилось семнадцать, его не стало. Сеньора Альберто де Кардона нашли мертвым в кабинете за столом. Врач сказал – удар.
Воспоминания Кары были нарушены хозяином постоялого двора, явившимся доложить, что комнаты готовы.
– Идите спать, сеньорита, – велел ей Чар. – Вы сильно устали. Доброй ночи!
Кивнув ему, Кара направилась вверх по лестнице в отведенную ей комнату. Вопреки опасениям, та оказалась вполне чистой и уютной. Кара сняла насквозь мокрый плащ. С него все еще капала вода. Как смогла, отжала плащ над тазом для умывания, а потом расстелила его по стоящему около кровати сундуку.
В дверь постучали.
– Кто там? – спросила девушка.
– Переодеться не желаете, сеньорита? Ваши вещи отнесли ко мне в комнату, – услышала она голос Чара. Открыв дверь, она с благодарностью взяла у “сеньора инквизитора” сумку со своими вещами. Сейчас это было как нельзя более кстати. Надев сухое и теплое шерстяное платье Кара почувствовала себя почти счастливой. Ужасно хотелось спать, но было очевидно, что сейчас Чар пойдет общаться с хозяином постоялого двора и если она сама не послушает их разговор, то потом половина информации пройдет мимо нее. Так называемый слуга, которого прислал крестный, уже показал свой нрав и продемонстрировал свое нежелание делиться полезной информацией. Причиной тому могли быть как указания крестного, так и просто обычное “это женщина, пусть сидит дома и занимается женскими делами”. Кару такое уже даже не злило. Единственными мужчинами в ее жизни, которые относились к ней серьезно, были только отец и крестный. Слуги не в счет – им приходилось считаться с волей своей молодой хозяйки.
Очень осторожно Кара выглянула из комнаты и прислушалась. Негромкие голоса доносились снизу, стало быть, мужчины уже общались. На цыпочках девушка подошла к лестнице и замерла, прислушиваясь.
– …так почему же он не у вас остановился? – донесся до нее голос Чара.
– В тот день у нас народа было много. В Маракассе ярмарку затеяли, так что все комнаты заняли.
– И кто его направил в приют святого Ансельма?
– Да я и направил. Тут другой гостиницы нет. У меня был чулан свободен, я ему предложил, но сеньор инквизитор уступил его паре с ребенком, они тоже про ночлег спрашивали. Тогда я и подумал про приют. Все же лучше, чем в поле ночевать. Вот почему он не попросился на постой к кому-нибудь из жителей – про то не знаю.
– А ты, кстати, один здесь на хозяйстве? Жены нет что ли?
– Есть. И двое сыновей. Но они к теще поехали погостить. Вот, пока сам кручусь. После ярмарки посетителей немного.
– А в каком настроении был преподобный Максимилиан?
– В хорошем. Я бы сказал, благодушном. Пропустил пару кружек браги, пообщался с местными, а потом к вечеру пошел в приют. Больше я его не видел.
– А соседи что-нибудь говорят? Версии имеются? Только не рассказывай мне, что об исчезновении инквизитора не судачит все село, – Кара удивилась тому, насколько жестким и требовательным сейчас был голос Чара. Вот уж действительно – дознаватель инквизиции. Допрос по всей форме.
– Не буду, – в голосе хозяина постоялого двора послышались тревожные нотки. – Судачат.
– И что говорят?
– Да что только не говорят.
– Выкладывай, у меня есть время.
– Ну, на разбойников валят. Говорят, будто у преподобного с собой был увесистый кошель с золотом. Будто приютские его тихо пристукнули и схоронили на заднем дворе.
– Сам что думаешь?
– Видел я его кошель, когда он за еду и выпивку расплачивался. На увесистый похож не был. Если только второй где припрятал…
– С тех пор кто-нибудь из местных вел себя странно? Тратил много денег? Уехал неожиданно?
– Нет, тихо все было. Я бы знал, если что.
– Еще что говорят?
– Ох, сеньор… Говорят… – хозяин постоялого двора понизил голос так, что Кара теперь с трудом его слышала. – Будто в ночь его исчезновения возле церкви видели гуэрку. (Гуэрку – мифическое существо, предвещает скорую смерть. Появляется в образе собаки, птицы или недавно умершего человека. Прим. авт.).
– Собаку, поди, видели. У страха глаза велики. Но даже если гуэрку, то тело где? Одно дело – смерть напророчить, другое – труп спрятать. Еще слухи?
– Да все, вроде…
Судя по интонации, трактирщик хотел еще что-то сказать, но не решался.
– Говори, что хотел, – Чар тоже это заметил.
– Сеньор, я… кажется, я сам видел гуэрку.
– Почему следователю не сказал? Он же беседовал с тобой.
– Это было после того, как он уехал.
– Рассказывай.
Некоторое время было тихо, но потом хозяин гостиницы неохотно заговорил.
– Его многие с тех пор видели. Есть у нас один кузнец. Храбрый он человек. Сидел у меня как-то. И компания была. А там один начал про гуэрку рассказывать. Мол, видел у церкви. Кузнец как вы сказал: “Собака это была”. А тот ни в какую. Упирается. Слово за слово, они порешили к церкви ночью идти. Меня как свидетеля пригласили.
– И ты пошел? – в голосе Чара звучало явственное недоверие.
– Пошел. С такой-то компанией чего ж не пойти. Карлито, воля ваша, кузнец наш, он как бы не больше вас будет. За ним как за стеной…
– Что дальше? – “подбодрил” его Чар, когда пауза затянулась.
– Ну мы и пришли. Полночь пробило – тихо все. Мы туда-сюда. Тихо. Карлито и говорит: “Точно собака. Убежала уже. Идем, Санчо проставляется”... Санчо – это тот, с кем он поспорил. Мы уже уходить, как слышим – рычание. Карлито палку перехватил и пошел. А там, у могильной ограды, он… гуэрку. Лохматый, огромный, глаза как огонь горят и глухо так рычит. И клыки белые. Острые. Даже Карлито того… струхнул. Санчо и вовсе с криком бросился наутек. А меня будто к земле приморозило. Эта тварь к нам идет, бежать надо, а я ни с места. Но Карлито – не промах. Карлито как даст этой гадине палкой по морде и мы уж тогда побежали.
– И давно это было?
– Да дня четыре тому. Я жену-то с детишками отправил подальше. А сам вот… хозяйство веду. Можете не верить, но вот вам истинный крест – видел я потустороннюю тварь. Если людям верить, то скоро нам всем троим к праотцам отправляться. Кто гуэрку увидел, тот долго не проживет.
– Но на четыре дня тебя хватило, – хмыкнул Чар.
– Так бог рассудил, однако ж, как стемнеет, у нас никто на улицу не выходит. Страшно.
– А пропадал ли кто после преподобного Максимилиана? Или погибал?
– Нет пока. Бог милостив.
– Хорошо. Можешь быть свободен. Доброй ночи.
– Спасибо, сеньор Себастьян.
Заслышав тихие шаги на лестнице, Кара юркнула в свою комнату. Только закрыла щеколду, как тотчас услышала тихий стук. Помедлив, подошла к двери и спросила:
– Кто?
– Я, – голос узнать было немудрено.
Стоило только открыть дверь, как в комнату тотчас вошел Чар и сразу же закрыл за собой дверь.
– Лучше и быть не может. Комната трактирщика внизу, из постояльцев только мы вдвоем, а потому мне сегодня не придется лазить по окнам, – с весьма довольным видом сообщил он Каре. – Вы уже решили, о чем и как будете говорить с местными завтра после церкви?
– Я об этом еще не думала. Потом подумаю, ближе к делу. Смотря с кем смогу разговориться.
– Надеюсь, вам не придет в голову спрашивать о гуэрку сразу в лоб?
– О гуэрку? – растерялась Кара.
– Да полноте, неужели вы думаете, что я не услышал ваши шаги? – Чар укоризненно посмотрел на нее. – Но вы умница. Я опасался, что в зал спуститесь. Это могло помешать нашему разговору с трактирщиком. Вы правильно действовали, сеньорита.
Кара покраснела. Ей все равно было неловко за то, что она подслушивала чужие разговоры. Словно услышав ее мысли, Чар сказал:
– Монсеньор доверил вам дело инквизиции. Вам. Не мне и не кому-то другому. Если бы вы остались в своей комнате, я ни слова не сказал бы об этом разговоре. Потому что я здесь не только как телохранитель. В мою задачу входит также научить вас принимать правильные решения. И сейчас было принято правильное решение. Если у вас есть спутник или подчиненный, которого вы недостаточно хорошо знаете, нужно стараться, хотя бы на первых порах, полностью контролировать его действия. Желательно незаметно. Он может что-то не понять, забыть, неправильно услышать, в конце концов, он может специально сделать что-то не так. И вы должны об этом узнать как можно быстрее. Я специально ничего не рассказал вам об отчете следователя. Хотел посмотреть, что вы будете делать, – он улыбнулся одними глазами, а потом опять спросил. – Так что ответите на мой вопрос? Как вы будете узнавать у местных, что они знают о гуэрку?
– Честно говоря, я и не собиралась задавать им этот вопрос, как вы говорите, “в лоб”... Ты говоришь… Вы… – растерялась Кара, сообразив, что только что перешла на “вы” со слугой, тем самым будто признав равенство между ними. – Чар, а почему трактирщик обратился к тебе “сеньор Себастьян”?
– Потому что таково мое имя, согласно церковным записям.
– Тогда почему Чар?
– Потому что теперь меня зовут Чар. Так короче и удобней.
– Не понимаю, – сокрушенно покачала головой Кара.
– Да вам и не надо. Лучше поговорим о том, с чего вы будете начинать разговор с местными, – сбить Чара с темы было просто невозможно.
– Пока не решила, я же говорю. На месте разберусь, – нахмурилась Кара. – По обстоятельствам. Но, скорее всего, пожалуюсь, что ночью под окном бегала собака и выла. Просто мороз по коже. Думаю, если все так напуганы, то после этого на меня вывалят все, что знают про гуэрку и даже кое-что добавят от себя.
– Неплохо. Все выглядит очень неплохо. Кажется, теперь я начинаю понимать, почему монсеньор так восторженно о вас отзывается. Посмотрим, что будет дальше, но пока вы демонстрируете удивительное для своего пола здравомыслие.
– Чар, – подняв глаза к потолку, Кара сосчитала до десяти, как учил ее отец, и лишь потом продолжила. – Я теперь уже не знаю, кто ты – слуга или нет, но очень тебя прошу, пока мы вынужденно общаемся, забудь про свое отношение к женщинам. Точнее, не надо его при мне демонстрировать. Мне все равно, что ты думаешь на этот счет, но я не желаю слышать от тебя ничего подобного. Хвалишь – хвали, делаешь замечание – делай, но не надо никаких “неплохо для женщины”, потому что тогда непонятно, как к этому относиться. То ли это “спасибо, что вовсе не испортила”, то ли действительно неплохо.
– Я услышал вас, сеньорита, – Чар поклонился, скрывая улыбку.
– А теперь, может быть, ты что-нибудь расскажешь о себе? Меня не покидает ощущение, что, вопреки письму монсеньора, ты вовсе не слуга и никогда им не был.
– Это лишь ощущение, – отозвался Чар. – В настоящее время я слуга. И телохранитель.
– … а также наставник и инквизитор, ведущий расследование. Не перебор?
– Самую малость. Но я справлюсь, не переживайте. Вам теплого вина принести? Перед сном выпьете.
– Нет, спасибо, хватит с меня... вина. Так что написал следователь в отчете? Чар, я жду. Коль скоро “простой слуга” все же читал отчет, стало быть, пусть рассказывает теперь его содержание.
– Сами почитаете перед сном – у меня копия с собой. Вот вам еще один урок, сеньорита: когда кто-нибудь отказывается сообщать вам сведения, попробуйте задать вопрос при других обстоятельствах. Богу угодно число три. Трижды спросив, вы сможете сделать вывод, а так ли уж твердо настроен тот человек, который молчит. Очень часто так случается, что молчание продиктовано плохим настроением или иными преходящими соображениями. Тогда задав вопрос через некоторое время, вы имеете неплохие шансы получить на него ответ. Вот если после третьего раза ничего не изменяется, тогда приходится думать, как иначе получить нужную информацию. Итак, сеньорита Кара, позвольте удалиться. Дверь пока не закрывайте – передам вам текст отчета. Увидимся на утренней мессе. Позволите сопроводить вас?
Не дожидаясь ответа, Чар вышел из комнаты, но вскоре вернулся и передал Каре несколько сложенных вчетверо листов бумаги – отчет следователя. Поклонившись, он велел закрыть дверь и ушел к себе.
Глава 3. Гуэрку
Просыпаться категорически не хотелось. Еще и за окном опять лил дождь. Кара провалялась в теплой кровати почти полчаса до тех пор, пока в дверь не постучал Чар с вопросом:
– Сеньорита, вы идете на утреннюю мессу?
Сонным голосом Кара сказала, что вскоре спустится вниз. Вытащив сумку, покопалась в ней. В самом низу обнаружила аккуратно сложенные еще одно выходное платье, мантилью, пейнету (*Пейнета – гребень, который вкалывают в прическу, а сверху надевается мантилья. Прим. авт.) и даже пару туфель. Разложив все это на кровати, она быстро умылась, оделась, заплела косу. Довольно много времени провозилась, закрепляя пейнету, а потом – мантилью. Обычно ей с этим помогала служанка, но на сей раз пришлось все делать самой. Еще раз посмотрела в окно, вздохнула – дождь не утихал. Утешало одно – до храма было недалеко.
Чар ждал ее в зале. Бодрый, полный сил и энергии, он с аппетитом поедал за столом хлеб с сыром, запивая все разбавленным вином. Кара вздохнула – хотела б она в такую рань чувствовать себя хоть вполовину так хорошо. Сейчас на еду она даже смотреть не могла.
– Садитесь завтракать, сеньорита, у нас совсем мало времени.
– Спасибо, сеньор инквизитор, – Кара вежливо поклонилась, не забывая смотреть в пол, – но мне пока не хочется есть.
– Не хочется, но обязательно покушайте. Голод придет посередине мессы и, право слово, бурчащий в храме желудок – не лучший гимн, которым вы можете восславить Господа.
Кара послушно опустилась на стул, отрезала себе крохотный кусочек холодного мяса. Оно было вполне сносным. Отпила глоток вина. Захотелось еще мяса. И сыра. И хлеба. В общем, несмотря на раннее утро, завтрак в итоге удался на славу. Достав кошель, Чар расплатился с трактирщиком, подал Каре руку, и они вышли на улицу.
– Кстати, а мой крестный выдал тебе деньги на дорожные расходы? – спохватилась Кара. – Ты же не из своих, надеюсь, платишь?
– Об этом не волнуйтесь, сеньорита. Монсеньор все предусмотрел.
– Хорошо. Чар, я обратила внимание на то, что гуэрку, по словам трактирщика, появился после отъезда следователя. А из отчета видно, что жители уже тогда боялись выходить по ночам на улицу. Одно с другим не стыкуется. То ли хозяин постоялого двора врет, что собаку увидели недавно, то ли дело не в ней.
– Мы поговорим об этом за обедом или после него. А сейчас поменьше деловитости, побольше доброжелательности. Хотя… – Чар посмотрел потом по сторонам. По улице к храму с обеих сторон стекались на мессу прихожане. – Сейчас мы повысим вашу притягательность для местного люда, – сказав это, Чар потянул Кару за руку, заставив девушку повернуться к нему, а потом демонстративно поцеловал кончики ее пальцев.
– Ну вот, спорим, им будет непросто удержаться до конца мессы? – шепотом спросил он, наклоняясь почти к уху своей спутницы. – Стоит только святому отцу закончить церковную службу, так к вам тотчас все кумушки слетятся. Вам останется только направлять поток их мыслей в нужную сторону.
– Чар, ты не много себе позволяешь?! – яростно зашептала ему Кара. – А моя репутация?!
– Кого она волнует? – невозмутимо ответил ей Чар. – Вы выполняете задание инквизиции. Или, вы полагаете, монсеньор будет прислушиваться к мнению крестьян? – он протянул Каре руку и проводил ее в храм.
Девушка просто физически чувствовала направленные на нее взгляды и слышала тихий шепот местных сплетниц. Еще бы, какой повод! В город приезжает инквизитор, сопровождающий благородную сеньориту, и вот он на глазах у всего села целует ее руку! Что бы это значило? Уж не в любовной ли они связи? Уж не скрываются ли от родных девушки? Это же скандал! А что может быть интересней в тусклой сельской жизни, чем громкий скандал?
– После мессы я схожу на исповедь, – тихо сказал Чар, склонив голову к Каре. Месса началась, но они сидели рядом. Это действие также не укрылось от глаз местных жительниц. – Потом пообщаюсь со священником. А вас на выходе будут поджидать любительницы сплетен. Не теряйтесь. Начнут спрашивать, что между нами происходит, скажите, что ничего, и дальше по легенде. Помните ее?
– Да.
– Это подстегнет их интерес, при этом они не будут вас опасаться. Только обязательно создайте впечатление, что я вам категорически не нравлюсь. Тогда они будут думать, что вы мне ничего не расскажете и сделаются более откровенными. Все понятно?
– Да.
– Отлично, действуйте. Встретимся за обедом.
Заиграл орган, Чар замолчал. Кара открыла небольшой дорожный бревиарий* (*Бревиарий – книга с текстами молитв, в том числе и молитвословных распевов) в бархатном переплете – подарок крестного. Вообще-то большую часть псалмов она помнила наизусть, но иногда подглядывала. Как оказалось, в отличие от нее, Чар в своих знаниях не сомневался. Он пел хорошо поставленным низким голосом и ни разу не запнулся. Хорошо, должно быть, их учили в Ордене святого Себастьяна.
Когда месса закончилась, Чар помог своей спутнице подняться, поклонился и ушел. А Кара медленно пошла к выходу, осторожно поглядывая по сторонам.
– Доброго вам дня, сеньорита, – поприветствовала ее незнакомая девушка. Выглядела он простовато, но несложно было догадаться, что это одна из главных сплетниц Грасса – было в ее лице что-то лукавое, эдакая сельская хитринка. Простое платье, но добротные, пожалуй, даже красивые туфли, кремовая мантилья и пейнета. Припомнив уроки отца, Кара пришла к выводу, что перед нею, возможно, дочь сапожника – об этом говорила ее обувь – с виду слишком добротная и красивая, в отличие от всего остального. Девушка явно жила неподалеку – ее платье и туфли оставались почти чистыми, меж тем на улице была грязь. Ну а о том, что она незамужняя, ясно говорили цвет мантильи и гребня. Кое-что о характере удалось понять, присмотревшись к лицу и манере говорить: ямочки на щеках и постоянная полуулыбка – смешливая, оценивающий взгляд, постоянно “шарит” по окрестностям и явно запоминает, кто, куда и зачем – любопытная, большой рот, широкий подбородок – явно слишком общительная и добродушная, но в сочетании с высоким лбом получается, что себе на уме. С такими обязательно следить за своим языком. Заняло это всего несколько мгновений.
– Здравствуйте, – ответила Кара, закончив оценивать собеседницу и тотчас приступив к мысленному повторению первого пришедшего в голову псалма.
– Вы вчера приехали, да?
– Да.
– Вы уж простите, что я так запросто к вам подошла, только нравы у нас тут сельские… Меня Летиция зовут, кстати.
– Кара.
– Очень приятно. Ой, как здорово, дождик закончился, – сказала она, выходя из храма. – Вы вчера, наверное, сильно замерзли.
– Очень. Еще и ветер был сильный, – выдавила из себя Кара. Обычно она от таких деревенских болтушек держалась как можно дальше. Сейчас же приходилось самой поддерживать беседу.
– А вы вместе с сеньором инквизитором приехали?
– Да, он сопровождает меня от самой Эйриссы. Я выехала со служанкой, но она в дороге заболела. А сеньор Себастьян тоже направляется в Прего, вот и предложил мне с ним поехать. Одной-то страшно.
– Вы смелая, не боитесь ездить с инквизитором, – заметила девушка.
– А что его бояться? Разбойники страшнее.
– И давно вы знакомы?.. Ой, простите, это не мое дело, просто я очень любопытная, – смутилась новая Карина знакомая.
Слово за слово, девушки разговорились. В какой-то момент Кара даже начала входить во вкус. Перемывать кости Чару оказалось увлекательно, правда, приходилось следить за языком, чтобы лишнего не сболтнуть. Обсудив во всех подробностях личность “сеньора инквизитора”, девушки постепенно перешли к последним новостям в Грассе. Здесь Летиция раскрылась во всей красе, полностью оправдав возложенные на “сельских сплетниц” надежды. Они немного погуляли по селу, а потом расстались, довольные друг другом. Кара поспешила обратно в гостиницу. Ей не терпелось поделиться с Чаром добытыми сведениями.
Внизу в зале сидели и пили мужчины. Явно местные, пришедшие сюда после мессы. Чара среди них не было. Подниматься наверх к нему Кара не стала – могли увидеть посторонние, а лишние сплетни были ни к чему. Подойдя к хозяину, она попросила накрыть для нее обед и спросила между делом, у себя ли сеньор инквизитор. Выяснилось, что Чар до сих пор не вернулся. Девушка села обедать. Местные вели себя вполне корректно, хотя и бросали порой заинтересованные взгляды на приезжую сеньориту, но никто не подходил и не мешал. Жаркое из курицы оказалось вполне вкусным, и Кара воздала ему должное, одновременно обдумывая полученную информацию. Она так задумалась, что вздрогнула от неожиданности, когда кто-то уселся за ее столик. Опомнившись, Кара сообразила, что это Чар.
– Как настроение сеньорита? – спросил он и тихо добавил. – Оставьте свою привычку задумываться в местах, где много людей. Много людей – большие шансы, что они вами заинтересуются, значит, нужно постоянно следить за обстановкой, чтобы не оказаться в непростой ситуации. Вы даже не заметили, что я довольно долго стоял рядом с вами и смотрел. Взгляд не ощутили?
– Нет, – покраснела Кара.
– То-то и оно. Ничего, со временем научитесь. Как успехи? – мужчина поблагодарил трактирщика, который поставил перед ним миску с жареным мясом и овощным рагу.
– Наткнулась на кое-что интересное. Вы были правы, познакомилась с местной “сорокой”, – ответила Кара, когда хозяин постоялого двора отошел от их столика.
– Рассказывайте.
– Уже около двух месяцев у них в селе творится что-то непонятное. Из приюта пропало шесть человек.
Как Летиция сказала, “самые негодные”. Их никто бы и не хватился, если б накануне каждой пропажи возле стен приюта не крутился… большой черный пес. Он жутко выл, поэтому местные и заметили. Выходит, наш гуэрку здесь уже давненько. Кстати, Чар, а ты действительно веришь в эти сказки?
