Текст книги "Экономика: куда мы пришли и куда пойдем дальше(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Новицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

В противоположность ведомственной переписке, которой уделяется слишком много внимания, некоторые важные принципиальные моменты в «Гибели Империи» освещены вскользь. Так, на страницах 137-138 есть слова:

На XXV11 съезде КПСС была поставлена задача удвоения экономического потенциала в СССР к 2000 г. Программа ускорения предусматривала, что развитие машиностроения будет в 1,7 раза опережать общие темпы промышленного роста, качество машиностроительной продукции к началу 1990-х годов достигнет мирового уровня.

Набор методологических манипуляций позволил статистическим органам СССР засвидетельствовать увеличение темпов роста советской экономики в 1985-1986 гг. В результате исключения из расчетов национального дохода реализации алкогольной продукции, темпы его роста в эти годы были завышены примерно вдвое (далее идет ссылка на Кудрова В. М. «Советская экономика в ретроспективе» – прим. мое)

Для объективности повествования этот момент увеличения темпов роста (мнимого или нет) следовало бы разобрать более подробно, чем это делает Гайдар, поскольку он прямо противоречит всему, что книгой доказывается. Я лично знаком с людьми, уверенными, что все проблемы экономики СССР поставленной на XXVII съезде задачей и предпринимаемыми в рамках выполнения этой задачи мерами, решались полностью. Они приводят в доказательство своей версии именно это увеличение темпов роста, о котором упоминает Гайдар. Рыночные реформы Горбачева (хозрасчет, кооперативное движение) они расценивают как неожиданное и трагическое вмешательство, перечеркнувшее открывшиеся блестящие возможности.

«Нефтяное проклятие» – еще один спорный момент в книге Гайдара. Логика здесь также выстроена в духе «Капитана Очевидности»: когда появляются «шальные» нефтяные деньги, возникает соблазн их потратить, а потом, когда шальные деньги пропадают, поскольку они шальные, возникает дисбаланс в бюджете и экономика рушится. Мне одному кажется, что это вовсе не про «нефтяное проклятие», а про цикличность экономического развития в целом? Рынок насыщается, цены падают, возникает дисбаланс между доходами и расходами – а за ним спад, рецессия и т.п.? Опять же: «нефтяного проклятия» по тому же Гайдару избежали Норвегия и США. Ну, допустим, это страны демократические – тогда предлагаю самые недемократические на свете Кувейт и Саудовскую Аравию с намытыми островами, шестизвездочными отелями и наиболее захватывающими на сегодня перспективами инвестирования. Получается, нет никакого «проклятия», а есть просто способность или неспособность распорядиться внезапно возникшим богатством. «Нефтяной шанс» звучит нисколько не хуже «нефтяного проклятия».

Момент, который меня всегда во всех этих «проклятиях» смущал – это как одно направление может помешать другому. Как наличие возможности торговать нефтью ограничивает возможность торговать станками? Пресловутыми высокими технологиями? Да хотя бы просто – одежду шить? У Робинсона и Асемоглу мешает элита, получающая сверхприбыли и ограничивающая развитие ради того, чтобы вновь появившиеся выгодоприобретатели этого развития не ликвидировали ее и сами не стали новой элитой. Довольно идеалистично, конечно, звучит – но это хоть какое-то объяснение, какая-то логика. Какую логику можно обнаружить применительно к СССР, где частная собственность на средства производства преследовалась по закону – мне не очень понятно. Гайдар пишет о некоем контракте власти и народа:

На смену прежним формам легитимации режима приходит новый контракт власти и общества. Его никто не подписывал. Но суть дела понятна: вы – власть, обещаете нам – народу, что не будете отменять введенные социальные программы, даже когда они будут более дорогостоящими, гарантируете стабильность розничных цен на важнейшие товары народного потребления. За это общество готово вас (власть) терпеть, воспринимать как данность, неизбежное зло.

Почему бы в рамках этого «контракта» советской власти не организовать дополнительные источники стоимости и благополучия?

Часто, когда описывают неудачи, особенно в области государственного строительства, дело сводят к неэффективности конкретных персон, каким-то образом, несмотря на свою неэффективность, пробравшихся в верхние эшелоны власти. Об этом в «Гибели Империи» довольно много – причем, почему-то, в конце, когда описывается последний этап катастрофы, то есть когда меньше всего возможности что-либо исправить и вообще сделать хоть что-нибудь полезное. Наверное, здесь повлияло то, что именно в этот период автор книги начинает активную общественную деятельность и непосредственно сталкивается со своими идеологическими противниками. Так или иначе, ругать начальство, дело хоть и приятное, но не самое перспективное с точки зрения выяснения истины, тем более, когда речь идет о претензии на объективность и научность. Давно известно, что «победителей не судят», а проигравших, наоборот, судят тщательно и предвзято.

***

Если сказанное выше обобщить, остается только согласиться с К. Сониным, что от чтения «Гибели Империи» оторваться невозможно, оно и вправду захватывает, прямо как какой-то детектив, но сумбурность и идеологическая предвзятость, неудачно обоснованные в виде претендующей на научность теории «взлетов и падений империй», оставляют после прочтения впечатление недосказанности.

Как ни странно, желательная степень глубины, стройности изложения и научного значения достигается довольно просто: надо всего лишь вспомнить о главной причине экономических проблем СССР, о которой говорю я в этой книге – нехватке людей для реализации ими тех экономических отношений, на которые они претендовали. Сам Гайдар постоянно «натыкается» на эту причину, но всеми силами старается ее игнорировать, «замять».

Стр. 83-84:

Прирост трудовых ресурсов сокращается. Его невозможно компенсировать наращиванием капитальных вложений. Заместитель Председателя Госплана СССР Л. Воронин пишет в Совет Министров СССР 23 февраля 1984 г., что недостаток рабочей силы, вызванный устойчивым превышением числа рабочих мест по сравнению с имеющимися в наличии трудовыми ресурсами, приводит к снижению эффективности труда. Невозможность в рамках существующей системы компенсировать сокращение притока рабочей силы капитальными вложениями (жирный шрифт – мой) С. Фишер и У. Уэстерли сочли главным фактором краха советской экономики.

Далее следует «возражение» Е. Гайдара:

Эти проблемы реальны, но они растянуты по времени, трудности нарастают на протяжении десятилетий. Экстраполяция подобной тенденции позволяет предсказать падение темпов экономического роста, его остановку, но не крах.

Остановка экономического роста – это полное отсутствие развития, прогресса, то есть того, что представляет собой основу существования Вселенной – движения. Это и есть самый настоящий крах, особенно на фоне соревнования двух систем! Сегодня экономисты-рыночники в один голос твердят, что 1-2% экономического роста – прекрасный показатель, что ничего лучшего не существует. Тогда «лучшее» существовало: это была рыночная модель, сдобренная кейнсианским читерством – Славное тридцатилетие. Ну, а то, что трудности нарастают в данном случае именно «на протяжении десятилетий», прекрасно видно, хотя бы и из «Гибели Империи» Е. Гайдара.

Стр. 80:

М. Горбачев в докладе на Пленуме Центрального Комитета КПСС 16 июня 1986 г. говорит: «Каждая единица прироста национального дохода, промышленной и сельскохозяйственной продукции в сложившихся условиях требует от нас больше ресурсов. [...] В настоящее время только в промышленности насчитывается около 700 тыс. незанятых рабочих мест. И это практически при односменной работе оборудования. При выходе на коэффициент сменности 1,7 число пустующих рабочих мест в промышленности превысит 4 млн. На их создание израсходовано десятки миллиардов рублей».

Вывод Гайдара:

Идеи осуществления крупномасштабных, амбициозных и экономически не просчитанных проектов в сознании советских лидеров возникают регулярно. В 1963 г., когда страна уже начала закупать зерно за границей, Н. Хрущев предлагает вернуться к проекту строительства дороги из Комсомольска-на-Амуре на Сахалин.

Многие проекты, в которые вкладывались значительные ресурсы, оказывались либо малоэффективными, либо бессмысленными. Характерный пример – мелиоративное строительство.

Возможно ли было обойтись без амбициозных проектов, требовавших огромного количества ресурсов и рабочих рук? Не было бы амбициозных проектов – власть не выполнила бы «контракта» с обществом, то есть, если избежать умозрительных идеологических конструкций, отставание от капитализма по качеству и уровню жизни было бы еще более значительным.

Стр. 88:

В Советском Союзе при действующих ограничениях всегда существовали каналы миграции из деревни в город. Но состав тех, кто оставался в деревне и уезжал из нее, был иным, чем в странах, не прошедших социалистическую индустриализацию. Социалистическая модель развития создавала мотивы, подталкивающие наиболее грамотных, энергичных крестьянских детей найти способ любой ценой переехать в город.

Проблемы развития сельского хозяйства, порожденные миграцией нз деревни, существовали и в странах, не прошедших путь социалистической индустриализации. Но их масштабы были несопоставимыми с теми, которые сформировались в СССР к началу 1950 г.

В конце 1940-х годов бегство крестьян из деревни усиливается. Закон 1932 г., запрещавший крестьянам покидать деревню без специального разрешения, действовал, но способы обойти его были известны. Промышленность, строительство нуждались в рабочей силе. Мобилизовать ее можно было лишь в деревне.

Идеологически подкованный человек увидит здесь вечную и бессмысленную борьбу Власти с населением. Экономист – трагическую картину нехватки рабочих рук и сложный выбор между обеспечением этими руками сельского хозяйства, чтобы питаться, и промышленности, чтобы обеспечивать иные потребности, но в том числе и сельское хозяйство.

***

Какие же причины, по мнению самого Е. Гайдара, легли в основу краха советской системы? Он перечисляет их на стр. 144:

Он (крах советской системы – прим. мое) был предопределен базовыми характеристиками советской экономико-политической системы: сформированные в конце 1920 – начале 1930-х годов институты были слишком ригидными, не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX в. Наследие социалистической индустриализации, аномальная оборонная нагрузка, тяжелый кризис сельского хозяйства, не конкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение режима неизбежным.

Под «наследием социалистической индустриализации» и «тяжелым кризисом сельского хозяйства» Гайдар понимает то, что за счет сельского хозяйства, за счет колхозов и продажи на экспорт их продукции, решался вопрос промышленного развития. В дальнейшем ситуация, по мнению Гайдара, усугубилась: было принято решение об экстенсивном пути развития, то есть развитии за счет увеличения количества используемых площадей (поднятая целина) вместо того, чтобы увеличивать его интенсивность за счет применения новейших достижений науки и техники.

Данный вопрос требует внимательного и непредвзятого анализа. Напомню читателю, что к моменту начала коллективизации сельское хозяйство велось самым близким либеральному экономисту путем: крестьянам просто была роздана земля, кто сколько смог взять, и они вели на ней свое хозяйство, как хотели. Абсолютная свобода предпринимательства! Увы: к началу колхозных реформ крестьянские хозяйства едва-едва обеспечивали продуктами себя, на т.н. «товарный хлеб» сил уже не оставалось. Тоталитарное государство, уж конечно, нашло бы способ как обобрать крестьянина (тоталитарные государства всегда так делают), но отбирать у него было попросту нечего. Сталин лично ездил по Сибири и, вернувшись, сделал большой доклад о том, что мелкое хозяйство, ведущееся средневековыми примитивными методами, в принципе не способно обеспечить страну, и даже приводил в пример помещичьи усадьбы, которые просто в силу концентрации давали при отсталом и экстенсивном феодальном способе хозяйствования «товарного хлеба» намного больше, чем свободный крестьянин при Советской Власти. Только применение современных достижений – тракторов, комбайнов, молотилок, удобрений могло изменить ситуацию. По одиночке крестьянам приобретение этого всего было не потянуть, да и наделы их были настолько мелкими, что той же технике не было места развернуться. Именно данные обстоятельства и легли в основу крайней примитивности методов хозяйствования, а не, например, узколобость русского (украинского, белорусского) мужика. Таким образом, колхоз – это не просто «чудовищный бесчеловечный социальный эксперимент», это попытка накормить того же мужика, уже загибавшегося от голода, хоть и при наличии у него земли. СССР – территория так называемого «рискованного земледелия», то есть суровых климатических условий, что требует гораздо большего вложения труда на единицу продукции в сравнении с любой другой страной мира; в одиночку здесь справляться, по крайней мере в то время и теми средствами, было невозможно. Коллективизация, собственно, и есть интенсификация сельского хозяйства, отсутствие которой Гайдар ставит в упрек Советской власти.

Конечно, было бы неплохо и дальше наращивать интенсивность хозяйства, внедряя в него все новые и новые достижения промышленности. Да вот беда: «не хватало» промышленности! Сколько нужно было еще взять из деревни кадров, чтобы заполнить ими «амбициозные» промышленные проекты развития сельского хозяйства? Выше мы уже читали, как Гайдар ругал мелиоративное строительство за «грандиозность» и неэффективность получаемого результата. Промышленность СССР и так захлебывалась в кадровом голоде и, конечно, еще больше «отвлекаться» на сельское хозяйство не могла. Экстенсивный путь развития и импорт недостающих продуктов в обмен на сырье – единственное, что в таких условиях оставалось Советской власти [Любимое возражение «рыночников» здесь – «А как же сегодня Россия зерно и прочую с/х продукцию экспортирует?» Очень просто: по количественным показателям производства сельскохозяйственной продукции мы и близко не стоим с СССР, наши современные показатели находятся на уровне 70-80-х годов XX века. Просто мы меньше теперь «кормим» республик и больше такой же сельскохозяйственной продукции импортируем из-за границы. Слово «кормим» здесь употребляется в ироничном смысле, поскольку в СССР, объединяющем экономики разных республик, старались по максимуму использовать их природные преимущества. На Кубани выращивали хлеб, а в Грузии – южные фрукты. Сегодня же говорят, что «Кубань кормила Грузию», что есть, конечно, крайне недобросовестная спекуляция.].

Аномальная оборонная нагрузка. Понятие «аномальный» предполагает сравнение с чем-либо. Была ли оборонная нагрузка СССР «аномальной» с точки зрения такой же нагрузки наиболее вероятного противника – НАТО? Нет, не была – военного паритета СССР с НАТО достиг только к 80-м годам прошлого века. Аномальной она была только в одном отношении: отношении к экономике Советского Союза. И причина «аномальности» – все та же нехватка кадров. Больше людей построило бы еще больше военных заводов, но сначала интенсифицировало бы сельское хозяйство, развило промышленность и сделало бы много других полезных вещей в экономике. Увы: людей было много меньше количества, необходимого для соревнования с «капиталистическим лагерем».

Неконкурентоспособность обрабатывающих отраслей. Эта проблема сама по себе, абстрактно, не требует никаких объяснений. Она требует решений, и эти решения легко находятся в любой системе: надо просто конкурировать, соревноваться, стремиться к победе и побеждать – было бы кому все это делать и был бы ресурс, из которого делать. Кадровый дефицит, безусловно, фатально ограничивает и возможности, и ресурс. Есть определенная зависимость: качество продукции СССР падает по мере развития – от начала строительства социализма к его концу. Корреляция между этим ухудшением качества и нарастанием кадрового голода прослеживается объективно. Обычно в этом случае говорят об общей неэффективности социалистической системы и нарастании противоречий по мере ее развития. Я говорю, что неэффективность – это не причина, а следствие, имеющее свою собственную причину в кадровом голоде. Обобщать до уровня порочности или перспективности системы в целом нет никаких оснований, поскольку, пока мировая капиталистическая экономика не глобализировалась, сконцентрировав трудовые ресурсы всего мира, а отдельные экономики разных государств имели примерно схожее количество трудовых ресурсов, социализм демонстрировал гораздо лучший экономический рост, чем капитализм, вынуждая последний вводить элементы планирования и огосударствления рыночной экономики под видом «кейнсианства». Никто же не делает из этого факта выводов о «порочности» капитализма!

****

Общий вывод можно сделать следующий. «Гибель Империи» – интересная книга, тщательно описывающая процесс развала СССР, но причины этого развала она называет лишь вскользь, не оспаривая их, но и не соглашаясь с ними. То, что в книге называется причинами, на самом деле есть следствия кадрового голода социалистического лагеря. Как только мы принимаем эту истинную причину, отбрасывая идеологию и предвзятость – книга складывается в стройное и обоснованное повествование с однозначными и понятными выводами из него. Нарастание кризиса и последующий крах создают единую причинно-следственную связь.

Исследование Егора Гайдара, сделанное в «Гибели Империи» нисколько не противоречит сказанному мной в этой книге, оно только добавляет богатую фактуру и подтверждает мои выводы. Также в «Гибели Империи» можно найти подтверждение и некоторым другим тезисам, мною выдвинутым: «неоднозначности», мягко говоря, кооперативного движения, инициированного правительством Горбачева, невозможности совместного существования социализма и капитализма, раскрытой на примере псевдосоциалистических государств Югославии и Польши.

7. Что выросло на развалинах.

Идеологи нового капиталистического курса, принятые на постсоветском пространстве с большой симпатией и ожиданием (Егор Гайдар – среди них), начали реформы, долженствующие привести это пространство в сонм процветающих развитых рыночных держав. В рамках реформ была оформлена приватизация, приняты самые лучшие законы, обеспечивающие частной собственности, рынку, предпринимательству, конкуренции, самые благоприятные условия.

Однако ничего из этих начинаний не вышло. Страны бывшего соцлагеря, ликвидировав социализм, пришли не на пустое место, они влились в мировую экономику, а мировая экономика находилась уже на таком этапе, когда производить в развитых странах с более-менее приличной оплатой труда было невозможно. Уже вовсю действовали азиатские тигры, «облегчая» развитые страны от промышленности. Страны же социализма к моменту своей интеграции в мировую экономику имели определенный уровень жизни, значительно превосходящий уровень жизни крестьян из Азии.

Есть еще один важный фактор, делающий глобальную конкуренцию для стран бывшего соцлагеря затруднительной – это климат. Чем в худших климатических условиях находится страна, тем больше затрат требуется и на производство, и на воспроизводство рабочей силы. Азиатскому крестьянину, образно говоря, достаточно рубахи и штанов, жителю Словакии нужна еще зимняя куртка, а жителю России – еще и шуба. Азиатский крестьянин не думает об отоплении вообще и строит хижину из соломы, житель Словакии должен думать об отоплении 3 месяца в году, отопительный сезон в России – 7 месяцев в году. В Азии тепло круглый год и производство можно разместить под навесом, в Словакии требуются хотя бы стены, а в России – теплое, отапливаемое те же 7 месяцев в году, помещение.

В результате, все, что смогли из себя выдавать страны бывшего соцлагеря – дешевую рабочую силу для Европы и хиленькую сферу услуг (такие низкие цены! – а куда им расти, если покупательская способность низкая?). Когда набрали популярность потребительские кредиты, население бывших соцстран создало еще и некоторую дополнительную емкость рынка для «мировых производителей», чем усугубило то, что сегодня называют «финансовым кризисом».

Можно, конечно, обвинить в случившемся экстрактивные политические режимы, пришедшие к власти после развала социалистического лагеря в большинстве постсоветских стран. Так обычно и делают – точка зрения эта считается общепринятой. Мол, власть захватили элиты, которые обрубают технический прогресс из опасения, что они им будут потеснены и установив собственную монополию на экономическую деятельность, обогащаются. Действительно: в Таджикистане, где режим показательно экстрактивный, уровень жизни намного хуже, чем где-нибудь в Польше или Венгрии, где институты считаются инклюзивными. Однако показатели экономического роста и роста промышленного производства и там, и там одинаково нулевые, и, что логично вытекает из показателей промышленного роста, одинаково шокирующие показатели миграции. В столице Латвии Риге по вечерам безлюдно: вся молодежь уехала на заработки в другие, более развитые, страны, несмотря на вхождение Латвии в зону евро и то, что все дороги для развития предпринимательства в ней были открыты настолько же, насколько они открыты в самых развитых европейских странах – Германии, Франции.

Изложенные в этой книге факторы экономического развития оказывают несравнимо большее влияние на экономики постсоветских стран, чем факторы, связанные с инклюзивностью или экстрактностью политических и экономических институтов. Настолько большее и принципиальное, что последними можно даже пренебречь. В этом логика краха капитализма: то, что при нем прекрасно работало и служило надежными показателями изменений в рамках системы, отходит на второй план и теряет свое решающее значение, как только начинает «лихорадить» саму систему.

Часть третья. А что сейчас?

1. Как Россия стала «Великой Сырьевой Империей».

Всем известно понятие «мировая экономика». Его любят использовать, восхищаясь как здорово интегрировались мировые производство и обмен. Или – проклиная глобализацию, на которую списывается многое из несовершенств этого мира.

Однако, как выясняется, никто не верит в то, что говорит. Решения в экономической сфере принимаются, по-прежнему, исходя из регионального деления, как будто никакой мировой экономики нет и в помине. Статистические показатели так и рассматриваются отдельно по каждой стране, почти без всякой попытки понять, что же там есть в общем. Мировая статистика – это такое ничего не значащее развлечение из серии «сколько селедок понадобиться чтобы выложить дорожку от Лондона до Рима». Очень непредусмотрительно! Потому что мировая экономика есть, а внутригосударственные экономики на фоне этой мировой экономики – просто ничего не значащий территориальный пережиток. Рассмотрим ситуацию на некоторых конкретных примерах.

Китай заявляет, что он собрался ориентироваться на внутреннее потребление. В рамках Китая это вполне себе прекрасная и многообещающая задача – повысить благосостояние граждан и увеличить покупательскую способность. В рамках мировой экономики, в которой Китай выполняет роль мирового промышленного производителя за счет именно низкой покупательской способности, то есть низких доходов граждан, она имеет ровно тот же смысл, который находится в рубке сука, на котором сидишь.

США, в пылу борьбы с коррупцией, заставляют Швейцарию сообщить обо всех счетах, открытых у них американскими гражданами. В рамках интересов государства США вне мирового пространства явление понятное и логичное – заставить американцев платить налоги в Америке. В рамках мировой экономики, в которой конкуренция чудовищна, возможность не платить налоги в США есть важное условие выживания и сохранения независимости американского капитала. То же самое – рубят сук, на котором сидят.

Швейцария не отстает: гордясь собой, данные о счетах граждан США (а заодно и всех остальных) предоставляет. Прекрасный этап построения правового государства и «обеления» экономических процессов! Единственная загвоздка – Швейцария в мировой экономике специализируется именно на респектабельных и супернадежных офшорах, а офшоры как раз и придуманы для того, чтобы налоги у себя на родине не платить. Опять мы видим, как совершаются действия, с точки зрения местечковых экономических конструкций правильные и своевременные, а с точки зрения экономики глобальной – это просто потеря своего практически единственного места на рынке.

В общем и целом, мировой экономикой пока принято только гордиться, но иметь дело с ее наличием принято не особо. Попробуем хоть немного исправить этот пробел и сформулируем для себя, что же есть такое мировая экономика.

Мировая экономика сегодня – это совокупность участников рынка, по форме представленных в виде отдельных государств, предлагающих продукт или группу продуктов, производство которых связано с исключительными природными и историческими возможностями этих государств в мировой конкуренции.

Иными словами – в мировой экономике участвуют государства, и участвуют они за счет уникальных конкурентных возможностей, имеющихся у них в силу географических или исторических причин.

Так, Китай является мировым промышленным производителем в силу исторических причин – уникально дешевой рабочей силы. США участвует в мировой экономике капиталами, также исторически накопленными за время, пока США были флагманом промышленного производства и высокими технологиями, возникшими тогда же [В последнее время США также взялись за добычу нефти и газа. Читателям предоставляется возможность самим сделать умозаключение, почему именно нефть и газ, а не, например, так здорово получавшиеся еще недавно автомобили.]. То же самое можно сказать о некоторых других развитых странах – Германии, Франции, Канаде. Арабские Эмираты продают на мировой рынок нефть – просто в силу того, что они располагаются на территориях, где эта нефть есть и ее легко добывать. То есть – географические причины. Алмазы идут, в основном, из ЮАР – тоже география. Мясо продают Новая Зеландия и Бразилия – места, где издержки на выращивание крупного рогатого скота меньше всего.

Понятно, в чем заключается уникальность: в наибольшей дешевизне, позволяющей снижать на самый низкий уровень по сравнению с конкурентами переменную «Затраты» в формуле «Прибыль = Доходы – Затраты». Капиталы в США и развитых странах – самые дешевые. Рабочая сила в Китае – самая дешевая. Нефть в Арабских Эмиратах – самая дешевая. Алмазы в ЮАР – самые легко извлекаемые. И так далее, и тому подобное – на выходе имеем мировой рынок, где торгуются уже не отдельные предприятия, а государства, являющиеся по факту агентами своих отдельных национальных предприятий, производящих определенный продукт или группу продуктов. Плюс Китай как рабочая сила для неуникальных производств.

Почему мы говорим не просто про совокупность национальных предприятий, а особо выделяем надстройку в виде государства над ними в качестве «агента»? Так сложились международные отношения. Государства имеют несравнимо большие возможности по своему представлению на международной арене, как внутренние (экономическая политика), так и внешние (дипломатия, участие в союзах и объединениях, банальную военную силу также не следует списывать со счетов). Встраиваются в мировой рынок и процветают те совокупности национальных производителей, которых качественно «представляет» их государство. Напротив, государство может иметь вполне сопоставимые с удачливыми соседями природные и исторические возможности, но не верно осознавая свою роль, вредить национальным производителям и лишать их возможности развернуться в мировой глобальной экономике. Яркий пример – Иран, не смотря на большие запасы и легкую извлекаемость нефти, выходящий на мировой рынок только в настоящее время, после длительного перерыва на «развлечения», связанные с собственной национальной и религиозной уникальностью. Еще один характерный пример – Украина, изо всех сил желающая встроиться в мировой рынок, но делающая это по устаревшим инструкциям либеральных экономистов, то есть занимающаяся не конкретными потенциально конкурентоспособными направлениями, а развитием абстрактного регионального рынка «в целом», да еще и с максимальным самоустранением из него государства.

***

А что Россия, ведь главу мы назвали в честь нее? В России нет легко извлекаемых запасов нефти и газа, нет легко извлекаемых запасов алмазов и других ископаемых. Чтобы добыть в России нефть и газ и довезти их до покупателя в «развитые страны» – надо построить в ледяной пустыне, куда даже электричество тянуть тысячи километров, инфраструктуру, построить нефте– и газопроводы, тоже на тысячи километров, обеспечить их работу. Все это – огромные капитальные затраты, которые никогда не окупятся, хоть нефть и стоила бы 300 долларов за баррель! Именно поэтому нет трубопроводов из Арабских Эмиратов и Кувейта. Однако там можно возить танкерами, теплое море рядом, а из Западной Сибири, где в России и находятся практически все запасы ископаемых, никаким танкером ничего не вывезешь, только по суше – железной дорогой или трубопроводом.

России чудовищно повезло, что все необходимое уже было создано во времена СССР и социализма, когда решающим двигателем экономики была не прибыль, а потребность граждан в продукте производства. Нужны были гражданам социалистического лагеря нефть и газ – были построены газо– и нефтепроводы, оживлена ледяная пустыня Западной Сибири, в ней возведено десятки городов, электростанции, проложена железная дорога.

Россия пришла в мировую экономику с месторождениями, инфраструктурой, газопроводом и нефтепроводом, и капитальные затраты на добычу и транспортировку углеводородов составили для нее 0 долларов 0 центов.

В жанре фантастики известен сюжет: некая отсталая космическая цивилизация вдруг встречает в космосе звездолет Древних, где находит Технологии и становится самой могущественной. Этот сюжет очень любили в России в 90-е годы, как и вообще жанр фантастики.

Почему я считаю уместным данное сравнение с фантастикой, а не говорю о преемственности нынешней Россией экономики СССР? Потому что такой преемственности нет. То, что возможно было построить при социализме, при капитализме невозможно. Россия сегодня изо всех сил строит капитализм, отрекаясь от социализма и даже в страшном сне не допуская мысли о нем. Значит – Технологии Древних и есть.