Текст книги "Экономика: куда мы пришли и куда пойдем дальше(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Новицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Лавры очередного Спасителя Капитализма в этот раз мы без всяких рассуждений отдаем Лидеру Коммунистической Партии Китая Дэн Сяопину. Как раз, когда азиатские тигры собирались свалиться в свой кризис 90-х годов, Дэн Сяопин начинает знаменитую Пекинскую Весну (на самом деле чуть раньше, но первые результаты проявились именно в начале 90-х). Он, правда, тоже не придумал ничего оригинального: то, что уже потеряли азиатские тигры, отмобилизовав крестьян, живущих почти одним натуральным хозяйством и готовых работать за копейки и сделав из них белые воротнички, в обилии в это время наличествует в Китае. Плюс – более-менее развитая инфраструктура, выстроенная во времена социализма.

Дело опять пошло самыми бурными темпами, и мир услышал про новое – Китайское экономическое чудо. Сегодня абсолютное большинство продукции массового потребления производится в Китае. Обратим на это внимание, здесь прослеживается явное отличие от азиатских тигров. Китай на первых порах заваливает мир именно ширпотребом – и только значительно позднее подбирается к электронике и другим высоким технологиям. Это еще один тревожный сигнал: проблема кризиса рентабельности, убийцы капитализма, «спустилась» из высоких капиталоемких сфер в самые низкие. То, что сегодня экономически выгоднее сделать гвозди в Китае и привозить их во все страны мира, чем производить их на местах и экономить на доставке, прямо указывает: разница между доходами и затратами в нашей формуле стала еще хуже. Фактически, проблема убыточности охватила промышленное производство от начала и до конца.

****

У изложенного здесь взгляда на Китай и его развитие есть противники. Они говорят, что нет решающих преимуществ у Китая перед другими странами по части зарплаты, что средняя зарплата там – 600 долларов и постоянно растет, и что при таком ее уровне китайское чудо должно возникать, например, в странах Восточной Европы, но этого не происходит. Они забывают, сколько населения в Китае и сколько – в Восточной Европе, и что средняя зарплата вычисляется как из самых высоких, так и из самых низких показателей. То количество китайцев, которые работают за низкие зарплаты – и создает мировую экономику, то есть производство. Ну, а белые воротнички – распределяют произведенное. Нет ничего удивительно в том, что за 25 лет «экономического чуда» Китай сумел наплодить некоторое количество белых воротничков, мелких, средних и крупных бизнесменов, создающих верхнюю границу для вычисления средних китайских доходов. Есть такое понятие – «медианный доход», т.е. доход, меньше которого получает половина населения страны, он обычно на 20-30% ниже среднего. В Китае, с его населением, составляющим 20% населения всего мира, пожалуй, было бы правильно вычислять еще и медианный от медианного дохода.

Тем не менее, конечно, зарплата за время китайского доминирования в промышленном производстве, выросла, и это стало причиной того, что началось отмеченное многими аналитиками бегство капиталов уже из Китая, теперь во Вьетнам и Камбоджу.

Как плохо осознают многие современные экономисты происходящие процессы, очень красноречиво видно на примере китайского руководства: именно в момент, когда капитал побежал от высоких зарплат, оно решило взять курс на... внутреннее потребление, для чего собирается еще больше повысить покупательскую способность населения, то есть его доходы! Бедные! Они совершенно искренне поверили, что именно так кейнсианство перебарывало Великую Депрессию!

8. А что делает весь остальной мир, пока Китай работает?

Многие сидят на вэлфере. Кое-кто воюет, им не до ерунды. Кое-кто строит государства на светлых началах феодализма и рабовладения, памятуя, что давеча было не то, что нынеча. Но этих мы вообще не рассматриваем, они – потенциальные «тигры» на смену ныне действующим. Чем до большей нищеты и безнадеги доведет себя население, чем прочнее оно привыкнет к тому, что огород единственное средство пропитания, надо только как следует очистить его от мин и неразорвавшихся снарядов, тем чуднее будет чудо, которое опять внезапно произойдет. Впрочем, до всех желающих очередь, может, и не дойдет – об этом чуть позже.

Пока вернемся к развитым странам. Здесь основных занятий, поскольку промышленного производства почти не осталось, два: либо управление капиталами, размещенными в чудесных тиграх, либо оказание разнообразнейших услуг в качестве утилизации доходов от этих размещенных капиталов и государственных бюджетов.

Пойдем по порядку. Первое – обслуживание капиталов. От того, что капиталы убежали в Китай, они собственника не сменили. Конечно, к существующим собственникам добавились и новые, те же китайцы, но, в принципе, мы можем говорить о географической составляющей собственности вполне традиционно. Основной потребитель также остался в развитых странах. Это все требует большого количества обслуживающего персонала.

Второе – сфера услуг. Услуги – это потребности как бы второго, «верхнего» порядка. Они нужны тому, у кого есть деньги, у кого же денег нет – обходится без них. Сфера услуг – абсолютно некапиталоемкая, в ней востребованы качества специалистов, а не количество оборудования. Соответственно, там, где промышленный капитал уже не может создавать прибыль, так как затраты превышают доходы, сфера услуг прекрасно себя ощущает и развивается. Еще лучше она себя ощущает, когда имеет дело с государственными бюджетами на здравоохранение и образование.

Также необходимо отметить еще одну сферу занятости населения развитого мира – высокие технологии. Здесь, где нет погони за рентабельностью, поскольку государства опекают эту сферу самым трепетным образом, наравне с военной, фантазия и творческий потенциал жителя развитого мира востребованы и высоко оплачиваются. Но возможно ли сохранить высокие технологии, растеряв обычные?

Вообще, понятие «высокие технологии» слишком широкое, и вмещает в себя много того, что дальше технологий информационных не идет. Например, мы много слышим про т.н. «нанотехнологии». Обратимся опять к Википедии.

Нанотехноло́гии – область фундаментальной и прикладной науки и техники, имеющая дело с совокупностью теоретического обоснования, практических методов исследования, анализа и синтеза, а также методов производства и применения продуктов с заданной атомной структурой путём контролируемого манипулирования отдельными атомами и молекулами.

Здорово, правда? Атомами и молекулами! Однако, читаем дальше:

На сегодняшний день (август 2015 года) в мире нет единого стандарта, описывающего, что такое нанотехнологии и нанопродукция.

И еще немного ниже:

Практический аспект нанотехнологий включает в себя производство устройств и их компонентов, необходимых для создания, обработки и манипуляции атомами, молекулами и наночастицами.

Добавились какие-то наночастицы. Зачем? Ответ простой: потому что с атомами и молекулами работать так и не научились. Но чтобы не пропадал ПиАр и деньги, запущенные в «отрасль», решили заняться пока чем-нибудь покрупнее атомов и молекул. В России аж целую государственную корпорацию создали с многомиллиардным оборотом, правда так и непонятно, вокруг чего они там эти миллиарды оборачивают.

А что стало с овечкой Долли, предшественницей нанотехнологий, предыдущим «локомотивом» надежд на технологический прорыв? Тихо померла, бедняжка? Ну, хотя бы последние ее дни не были обременены излишним вниманием публики, утратившей интерес к технологиям клонирования ради еще более головокружительных технологий.

За примерами с нанотехнологиями и овечкой Долли, мы можем разглядеть совершенно новое явление в экономике – бизнес не ради удовлетворения потребностей, а бизнес как самоценность. Если посмотреть, какие огромные деньги вертятся, точнее не вертятся, а выделяются, выдаются в «высоких технологиях», и сколько «бизнесменов» растаскивают эти деньги по своим личным кладовым, то, конечно, за дело мистера Кейнса можно только порадоваться. Однако, можем ли мы вести речь о рыночной экономике и капитализме в данном сегменте? Здесь нет не только производства капитала капиталом, но даже и просто продукта, если, конечно, не считать продуктом тысячестраничные проекты, аналитику и опытные образцы, так и не получающие широкого коммерческого использования. «Не надо бояться ошибиться!» – говорят посредники, управляющие фондами, занимающимися распределением бюджетных средств на развитие высоких технологий «бизнесменам», которым они эти деньги раздают. «Надо торопиться выделять еще больше денег на высокие технологии, чтобы не отстать от других государств!» – говорят они чиновникам, выделяющим деньги. Идея отсутствия прямой связи между инвестициями и конкретным результатом этих инвестиций не только не скрывается, но вполне официально легла в основу многочисленных организаций по развитию «высоких технологий», открыто дискутируется и преподносится как бетонное обоснование отсутствия чего-нибудь хоть сколько годного для коммерческого использования. Мол, валите все в кучу, платите за все – глядишь, путем перебора многочисленных вариантов, на выходе какой-нибудь Google и возникнет!

9. Капиталистический рай и как туда попасть.

Капиталистический рай в представлении людей выглядит следующим образом. Человек заканчивает учебное заведение и устраивается наемным работником в маленькую фирмочку составом не более 3-15 человек, включая 2-3 акционера. Он много и плодотворно работает в этой фирмочке, обзаводясь опытом и нарабатывая клиентскую базу. Потом он, в компании еще пары человек, также набравшихся опыта и клиентской базы, открывает свою собственную маленькую фирмочку. Они с партнерами какое-то время работают сами, а потом, по мере развития фирмы, обзаводятся своими наемными работниками, которые также набравшись опыта, в конце концов, уйдут и создадут свою фирмочку. И так до бесконечности. И всем хватает работы, клиентов и денег, и все счастливы, много работают, но и отдыхают, путешествуют по всему миру, растят детей – короче, такое обывательское счастье, не раз описанное в современных романах и показанное в современных фильмах.

Прекрасная картина эта особенно характерна для IT-технологий. Что такое IT-технологи? Это совершено уникальная сфера экономики. Промышленные монстры транснациональные корпорации создали персональный компьютер и возникла необходимость наполнять этот компьютер «контентом». Делать это оказалось очень просто: ничего, кроме компьютера и программиста для этого не нужно, а продавать «контент» можно по всему миру.

Так IT-сфера стала настоящим капиталистическим раем, где законы рыночной экономики работают самым идеальным образом. Здесь безграничный рынок – условие для т.н. «идеальной конкуренции». Здесь минимальная капиталоемкость – чтобы открыть бизнес, достаточно старенького ноутбука родителей. Здесь полнейший простор для творчества и идей, которые щедро вознаграждаются. Здесь любой может стать миллиардером, написав на стареньком ноутбуке родителей какие-нибудь Angry Birds или программку для общения типа WhatsApp. Здесь неудачи не имеют таких страшных и необратимых последствий, как в промышленном бизнесе. Здесь прекрасные перспективы личностного роста. Здесь нет сложившейся иерархии, никто не встречает по одежке, а ценится только один человеческий параметр – ум.

Но давайте проанализируем этот бизнес немного поглубже, взяв его не в определенный произвольно выбранный момент времени и пространства, а на всем протяжении его становления и развития: так мы поймем, что рай этот существует только в нашем воображении. Это не отменяет того, что IT-бизнес перспективное направление, на котором можно быстро и хорошо заработать, но это не панацея, не спасение, и, тем более, не новая эпоха. Мало того, что это пузырь, который просуществует какое-то время, а потом сам себя и сожрет, но это еще и один из основных и самых грозных признаков краха капитализма!

Когда первые персональные компьютеры только появились, написать программу для них было делом нескольких часов. Так программы и писались, а потом расходились по всему миру. Молодежь не знает, но когда-то на каждую дискетку с информацией объемом 1,2 мегабайта копировался антивирус Касперского – на всякий случай. Сама дискетка могла содержать кучу компьютерных игр, а уж просто программ для работы – и подавно. Потом появился Windows, он помещался уже на шести или восьми, точно не помню, 1,2-мегабайтных дискетах. Это казалось чем-то невероятно огромным! А кто не читал знаменитую фразу из российского учебника Кренкеля Т. Э., Когана А. Г., Тараторина А. М. «Персональные ЭВМ в инженерной практике» (Москва, 1992 г.):

"...Одним из примеров громоздкой и, по мнению авторов, бесполезной надстройки является интегрированная система WINDOWS фирмы Microsoft. Эта система занимает почти 1 Мбайт дисковой памяти и рассчитана на преимущественное использование совместно с устройством типа «мышь»...

...Таким образом, читатель уже понял, что среди надстроек над ДОС бывают довольно бесполезные системы, которые только выглядят красиво, а на самом деле отнимают время пользователя, память на дисках и оперативную память ЭВМ. Обманчивая красота таких систем, однако, сильно воздействует на неискушенных пользователей, которые не имели практики работы на машине. Инерция мышления бывает столь сильна, что авторам приходилось наблюдать, как люди, начавшие работать с подобной настройкой, впоследствии с трудом заставляют себя изучать команды ДОС... Хочется предостеречь от этой ошибки читателей... "

Вот ведь беда: пользователь таки предпочел «обманчивую красоту»! Сейчас все смеются над этим российским учебником, а когда-то смеялись над Windows.

Происходит то, что уже описано нами: конкуренция толкает производителя программного обеспечения усложнять свой товар, тратить все больше и больше ресурсов на его производство. И – захватывать все больший рынок, вытесняя конкурентов, чтобы компенсировать свои издержки, связанные с этим усложнением. А учитывая, что производители «железа» на месте не стоят, а тоже конкурируют между собой, их технологический прогресс в свою очередь, открывает новые возможности для производителей программного обеспечения. То есть, по сути, открывают широкие возможности для новых затрат.

В конце концов, в IT-сфере произошло то же самое, что и в промышленности: ее прочно «держат» несколько огромных транснациональных корпораций, имеющих подразделения по всему миру, занимающихся производством, обслуживанием и поддержкой программного продукта. И это несмотря на то, что издержки IT-бизнеса и промышленности не сравнить! IT-сфера прошла свой путь от Форда в сарае до транснациональной корпорации «Форд» намного быстрее – за каких-нибудь 20-30 лет.

И наблюдали бы мы сейчас в этой сфере то же самое, что происходит и в промышленности, а, может, и в еще больших масштабах, если бы... не появились смартфоны! Эти устройства за счет своих размеров и пока слабых возможностей опять сильно понизили требования к программному обеспечению, вернув возможность принять участие в данном бизнесе фирмочкам с 3-15 сотрудниками и захватывающими перспективами роста. Но и здесь, если внимательно приглядеться, можно рассмотреть, как фирмочки стремятся к увеличению и как их становится все меньше, а бизнес обрастает различными условностями и усложнениями, поднимающими планку для тех, кто желает в нем поучаствовать. Скупка удачных продуктов фирмочек старыми IT-монстрами – принципиально тот же самый процесс.

Так что, если кто-то хочет в капиталистический рай – самое время поторопиться и заложить свою будущую транснациональную IT-корпорацию! Поезд уже отходит, но на подножку запрыгнуть еще можно. Дерзайте, господа бизнесмены! Правда, можно еще попробовать дождаться чего-то более мелкого, чем смартфон, но риски велики: производители «железа», тех же смартфонов, работают уже на последнем вздохе, много раз перекредитованы и опутаны со всех сторон обязательствами перед государствами, за счет которых они решают свои проблемы отсутствия прибыли.

***

Одним из побочных последствий уникального развития IT-сферы стало то, что люди начали верить в инновации. Ведь как было дело: промышленный бизнес выдыхался, азиатские тигры добивали производство в развитых странах, но вдруг появилась IT-сфера – и тут же появились работа и широкие возможности! Опять тот самый мистический цикл, который лежит вне сферы экономики как науки, да и вообще такого понятия, как наука. Именно это «раз – и появилось!» и было положено в основу научных прогнозов на будущее. Мол, всегда будут инновации, то есть принципиально новый продукт, рынки к которому абсолютно свободны для заполнения этим продуктом. Вся возня вокруг «высоких технологий», упомянутая нами выше, как раз на этом «научном» предположении выстроена.

Боюсь, господа не учитывают одного важного обстоятельства: продукт должен иметь потенциал технологического развития в рамках рыночной конкуренции. Только в этом случае он станет вожделенной инновацией, то есть тем, что востребовано рынком. С IT-технологиями так и было: дело пошло не потому что новое и рынок еще «пуст» (это важное, но недостаточное условие), а потому что минимальные затраты на производство позволили формуле «Прибыль = Доходы – Затраты» работать так, как она должна работать при рыночной экономике. Космический туризм тоже дело новое и рынок здесь тоже никем не освоен – но что-то наплыва инвестиций в этот бизнес пока не видать, как не видать в нем и мелких фирмешек на 3-15 сотрудников [Имеется ввиду фирмы, выпускающие законченный продукт от начала и до конца. То, что корпорации стали прибегать к т.н. «приватизации прибылей и национализации убытков», передавая часть работ на т.н. «аутсорсинг», мы обсудим дальше.].

Но не только необходимость потенциала технологического развития в рамках рыночной конкуренции не учитывают господа-экономисты, уверовавшие в инновации. История человечества ярко демонстрирует, что прогресс идет от простого к сложному, и что новое всегда сложнее, то есть, в конечном итоге, дороже, чем старое. И IT-бизнес этого правила тоже не нарушил. Потому что IT-бизнес – это, скорее, не производство, а услуги, надстройка над производством компьютеров и комплектующих к ним. Не может существовать компьютерная программа без самого компьютера! А в производстве компьютеров и комплектующих – те же суперзакредитованные, убыточные по сути, зависимые от государств и эксплуатирующие детский труд в странах третьего мира [См. например – http://inright.ru/news/economy/20100227/id_305/ «Apple эксплуатирует детей»] ради снижения затрат транснациональные корпорации с неясными рыночными перспективами. Получилась этакая «оптимизация»: убытки остались производителям «железа», а прибыли – производителям «контента».

***

Опять предвижу возражение: мол, мелкие фирмешки на 3-15 сотрудников явление повсеместное и не только в IT-сфере. Есть они в юриспруденции, консалтинге, оценке, проектировании – много где. Действительно такие фирмешки есть много где. И даже работают они в таких сферах, которые никак не назовешь малозатратными. Мелкие фирмешки проектируют отдельные узлы для Боинга, делают отдельные вещи для других транснациональных корпораций, выполняют заказы правительства и т.п. Весьма распространенный способ ведения бизнеса, если взять количественные показатели. И эти фирмешки относительно неплохо процветают, и развитие, когда наемный работник уходит создавать свой бизнес, здесь также можно наблюдать.

Фирмешки есть, и работают они на корпорации и правительство. Только, вот, их наличие противоречит одному из главных законов рыночной экономики. Ведь в чем состоит основное последствие конкуренции и то, что в общем называют рыночной стихией и иногда презрительно анархией [А еще – Невидимой Рукой Рынка]? В том, что в результате столкновения равнодействующих сил, возникает наиболее рациональное распределение ресурсов. Рыночная экономика по своему главному определению, данному ее сторонниками – это наиболее оптимальный способ распределения ресурсов в условиях их дефицита.

Найм корпорациями и государством мелких фирмешек – это не рациональное распределение ресурса. Фактически, это то же повторение ситуации в IT: из крупного бизнеса выделяются отдельные высокоприбыльные части для получения прибыли частными лицами, а часть убыточная как бы «скидывается» на государство. В нашей формуле «Прибыль = Доходы – Затраты» они выделяют доходы в отдельные юридические лица, а затраты – в отдельные. Так получается средний и мелкий бизнес, за которым, как говорят, будущее.

В конечном итоге, если бы вместо того, чтобы отдавать заказы фирмешкам, корпорации и правительство заводили собственные подразделения, занимающиеся тем же самым – это обходилось бы им гораздо дешевле: в размер оплаты труда, которую бы они платили сотрудникам, решающим те же вопросы, что решают сотрудники фирмешек. Разговоры про то, что, мол, иногда к стороннему разработчику обратиться дешевле, чем собственное подразделение заводить – это разговоры менеджеров, обосновывающих свою потребность иметь частного партнера, которому они перечисляют деньги и от которого получают свой процент за это. Они были бы правы, если бы речь шла о разовых поручениях, но, как правило, и для корпораций, занимающихся чем-то конкретным, разовые поручения редки, и фирмешки плодятся и размножаются исключительно постоянством отношений с корпорациями.

Лучшей иллюстрацией происходящему является модное словечко – «мультипликатор». Его употребляют уже вовсе не в классическом смысле, в котором его предложил употреблять Кейнс: как коэффициент, показывающий зависимость изменения валового продукта от изменений инвестиций. Говорят так: "Мультипликационный эффект от разорения предприятия "А" с оборотом сто тысяч долларов составит несколько миллионов долларов, которые потеряют его партнеры «по цепочке»".

IT-шники и прочий мелкий и средний «бизнес», со своим раем, здорово маскируют проблемы, острейшим образом стоящие в сфере современного производства и распределения. Но если копнуть чуть глубже глянцевой обложки современных офисов нового поколения, открывается их обратная сторона: они представляют собой «локализацию» капитализма в весьма ограниченную и зависимую сферу человеческих отношений, объективная потребность в самостоятельном существовании которой отсутствует.

10. Кто деньги дает – тот и девочку танцует

Перед тем как обратиться мысленным взором к азиатским тиграм и IT-раю, мы говорили, что государство стало поддерживать бизнес, давая ему деньги, чтобы компенсировать разницу между доходами и расходами. Как видим по примеру с высокими технологиями, государственная поддержка никуда не делась и активно продолжает оказываться. Это новое в рыночной экономике явление не могло остаться без последствий. И последствия не заставили себя ждать.

Первое и главное последствие – государственный чиновник, пролетарий-наемник, как говорили в СССР «наемник капитала», стал для бизнеса богом. Теперь от него зависит, будет существовать тот или иной бизнес или нет. Сделают реструктуризацию долга под госгарантии? Выступят соинвестором по новому направлению, соответствующему госпрограмме? Дадут ли щедрый государственный заказ? Найдут ли под свои гарантии нового частного владельца, готового инвестировать?..

И это тоже мы себе представляли по-другому! Мы думали – бизнес захватит власть и подчинит ее себе. Ан нет – у кого деньги, тот и «банкует». Именно поэтому американские бизнесмены идут в американские президенты, а американские президенты в американские бизнесмены не идут.

Тесные отношения государственных чиновников и бизнеса не могли не породить также и новые финансовые отношения. Они хорошо известны под понятием «откат», более широкое понятие – коррупция. Если у государственного чиновника есть возможность принимать решения о том, как потратить государственный бюджет – конечно же, умный человек потратит его не без пользы для себя! А в чиновники идут только очень умные люди. Это нам, обывателям, они кажутся «тупыми», и то только потому, что как раз не забывают себя – от этого, собственно, нам их действия и видятся недостаточно эффективными. Нет, с эффективностью там абсолютный порядок, просто надо понимать, в каком месте эту эффективность искать!

Еще одно, можно даже сказать курьезное последствие государственной опеки частного предпринимательства – философия «движение – все, цель – ничто». Оборот доминирует над прибылью. Менеджер корпорации – это тот же государственный чиновник, только расположенный с другой стороны процесса взаимодействия. Он такой же наемник и также заинтересован в том, чтобы управлять как можно большим «бюджетом». Кроме того, именно менеджер на уровне практической реализации совместных проектов взаимодействует с государственным чиновником, в том числе и по щекотливым вопросам.

Круг замкнулся: правящий класс капиталистов побежден классом наемных работников-пролетариев и переходит в подчинение им. Вот бы порадовался Маркс, если бы вообще мог вообразить такое!

Но и это еще не все! На данной почве происходят еще более забавные вещи: уже не государство помогает бизнесу выживать, а государственный чиновник и менеджер инициируют бизнес как некую техническую составляющую схемы по «освоению» государственных бюджетов, выделяемых на поддержку предпринимательства. Бизнес создается не для того, чтобы удовлетворять потребности населения и через это обогащать своего создателя, а для того, чтобы грамотно выводить государственные, то есть общественные, богатства в частную собственность. То, чем капитализм «оправдывался» на начальной стадии своего существования – мол, он наилучшим образом распределяет ресурсы в условиях их дефицита, при первой же весьма сомнительной возможности, отброшено как ненужный мусор. Если есть возможность получать прибыль без производства и распределения ресурсов – зачем тратить время и средства? Роль бизнесмена здесь еще более плачевна: он – техническая фигура, зиц-председатель, существующий в интересах чиновника. Перемена ролей стопроцентная: в прошлом нанимали подставного директора, теперь «директора» создают подставного бизнесмена.

***

Проблема победивших пролетариев-чиновников и пролетариев-менеджеров в том, что они никак не могут в рамках рыночного законодательства узаконить свою деятельность по присвоению доходов. Если же они как-нибудь отказались бы от рынка – исчез бы и источник дохода, возникающий из того, что государству непременно надо этот рынок поддерживать. Коррупция постоянно порождает борьбу с коррупцией, на которой также умудряются зарабатывать коррупционеры и которая прекрасно встроилась в новую систему отношений присвоения, став доминирующим средством этого присвоения. Это ни в коем случае не значит, что борьба с коррупцией – фикция. Нет, ведется она на серьезном уровне, и кто угодил под пресс – тот понесет всю тяжесть возмездия. Другое дело, что коррупции меньше не становится, так как порождают ее не асоциальные маргиналы, случайно оказавшиеся в обществе как паршивая овца в стаде, а вполне себе встроенные в общество элементы, считающиеся элитой. Коррупция стала наиболее эффективным способом «заработать» из всех возможных на текущем уровне развития экономики, иногда – единственным. Коррупция перестала быть сопутствующим отрицательным явлением, выходящим за рамки норм поведения, она – способ существования. Представьте себе государство, в котором естественным, ненаказуемым деянием считалось бы воровство или убийство!

По мнению многих, коррупция – явление случайное, внешнее для экономических отношений. Они рассуждают так: есть формула, например, та же наша любимая – «Прибыль=Доход-Затраты». И в эту формулу вдруг («вдруг» – часто звучащее в современной экономической мысли выражение, оно прекрасно сочетается с понятием «идеальный шторм») вплетается коррупция, отягощая собой какой-нибудь из элементов этой формулы. В результате экономика начинает сбоить, наступает «системный кризис» и прочий негатив. Вывод из этого рассуждения, по мнению сторонников данных взглядов, вполне логичен: необходимо избавиться от коррупции, и тогда формула опять заработает как раньше, и начнется вожделенный экономический рост. А как избавиться от коррупции? Например, в России предлагают исключить государственного чиновника из экономических отношений. Забавно, что эти же люди самым активным образом ратуют за государственную поддержку бизнеса, стартапов и инноваций. Государственный чиновник, по их мнению, должен просто давать деньги и на этом его роль заканчивается.

Беспомощно и наивно выглядят подобные рассуждения про борьбу с коррупцией и об ограничении чиновничества, если вспомнить, что экономика – это наука об отношении людей, а не набор абстрактных формул. Они сродни рассуждениям, что, если все люди в мире возьмутся за руки и перестанут делать друг другу зло, наступит рай на земле. Мы знаем, что реальность устраивается совершенно не так. В реальности человек подстраивает свои отношения к прогрессу производительных сил, выбирая тот вариант развития событий, который принесет наименьшее количество потерь. Когда, вследствие кризиса рентабельности, обычная схема присвоения прибыли работать перестала, потому что сама прибыль перестала существовать или превратилась в величину незначительную, ей на смену пришла новая схема – коррупционная. Коррупция, таким образом, это не внешнее зло, а неотъемлемый элемент действующих сегодня экономических отношений, и искоренить ее без искоренения самих этих отношений, невозможно.

Нужно ли вообще бороться с коррупцией? Других вариантов жизнь не оставляет: коррупцию невозможно формализовать, узаконить никаким образом, то есть общество не может нормально существовать при коррупции в принципе, не разрушаясь и не деградируя. Однако вариант «все возьмемся за руки» или еще более смешной «назначим пламенного демократа, и он нам коррупцию искоренит, посадив пару своих самых близких друзей» или смешные разговоры, что где-то этого демократа уже назначили и он там коррупцию искоренил – это для бульварной прессы и желтых журналов. «Серьезные» люди, которые «в теме», то есть примерно вся мировая бизнес-элита, предприниматели и чиновники, чей оборот начинается с 0,5 миллионов долларов в месяц, не исключая уроженцев самых «инклюзивных» на свете стран, слыша о таком только усмехаются, потому что прекрасно знают: если говорят, что коррупция где-то искоренена, значит там просто коррупция настолько традиционна, что даже незаметна или устроена на уровне офшоров, «не заходит» в страну. «Серьезные» люди закрывают журналы и газеты, рассказывающие про коррупцию и борьбу с ней, и идут на деловую встречу, где обсуждают схемы в рамках этой самой коррупции. Все осуждают коррупцию, но все ею же и занимаются. Выработались специальные нормы поведения: говорить о коррупции абстрактно, в общем, не касаясь лично себя и своих конкретных дел. В отношении коррупции выступают так, будто все люди на земле – стартаперы из Силиконовой Долины, где, за счет особых условий, разобранных нами выше, коррупция минимальна и маргинальна (если не касаться государственных фондов, конечно). Такое лицемерие – это интуитивный поиск возможности ужиться с тем, с чем уживаться нельзя, способ закрыть глаза на проблему, но ни в коем случае не решить ее. Потому что решить коррупционную проблему – отказаться от присвоения, все просто.