Текст книги "Экономика: куда мы пришли и куда пойдем дальше(СИ)"

Автор книги: Вячеслав Новицкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Опять вспоминаем формулу:

Прибыль = Доходы – Затраты.

Видим, что снижение отпускной цены есть уменьшение доходов, а повышение качества есть увеличение затрат: электрический чайник гораздо лучше обыкновенного жестяного, но стоит его произвести гораздо дороже [Оговорка про удешевление по мере технологического развития – через несколько абзацев, здесь этот процесс пока опустим, чтобы не растекаться мыслью по древу. Общее правило: подобное удешевление очень быстро начинают применять все конкуренты, поэтому оно не дает реальных конкурентных преимуществ.]. Так конкуренция заставляет предпринимателя делать противоположное тому, что лежит в его природе: уменьшать прибыль вместо того, чтобы всеми силами ее увеличивать. Но наш предприниматель не в обиде: за счет победы в конкурентной борьбе он надеется захватить больший рынок сбыта, продать больше продукции и получить прибыль большую, чем была бы у него, если бы он в рамках конкуренции никаких действий не совершал.

Рассмотрим это на конкретном примере. Допустим, предприниматель продавал 10 чайников, произвести которые ему стоило каждый по 50 рублей, за 100 рублей. Он получал прибыль 500 рублей. Приделав к чайнику какую-нибудь оригинальную ненагревающуюся ручку, он увеличил стоимость производства каждого чайника на 20 рублей, и они стали ему обходиться по 70 рублей. Но теперь он продает не 10, а 20 чайников, и получает общую прибыль не 500, а 600 рублей (20х70=1400 – себестоимость, 20х100=2000 – полученная выручка от продажи, 2000-1400=600 рублей – прибыль).

Естественно, конкурент не дремлет и так просто не сдается: он тоже как-нибудь усовершенствует свою продукцию – не только делает ненагревающуюся ручку, как у конкурента, но и наносит на чайник антипригарное покрытие. Ему производство чайников теперь обходится не в 70, а в 90 рублей. Продав те же 20 чайников, которые мы определили, как емкость рынка, он получает... всего лишь 200 рублей, то есть меньше, чем он получал в самом начале конкурентной борьбы, когда рынок был поделен между ним и его конкурентом. (20х90=1800 – себестоимость, 20х100=2000 – полученная выручка от продажи, 2000-1800=200 рублей – прибыль).

На этом месте мы пока остановимся. В жизни, конечно, все совсем не так просто: с сообщением нового качества продукту его цена поднимается, и чайник с антипригарным покрытием и ненагревающейся ручкой стоит уже не 100, а 120 рублей, и его все равно берут, так как он лучше. Есть возможность расширять рынок географически и еще множество различных факторов, участвующих в процессе, в том числе и оговоренная ранее недобросовестная конкуренция, и появление новых более совершенных и дешевых в производстве продуктов, вытесняющих старые. Пример приведен только с целью показать, как это работает в общем. Тем не менее, пример отражает происходящее в экономике принципиально верно: как бы ни росла продажная цена, ее рост всегда медленнее, чем рост издержек, связанных с конкуренцией. Никто не будет спорить, что Генри Форд расширил свой бизнес за счет продажи одного, произведенного в сарае автомобиля, а нынешние автомобильные гиганты разоряются, если их продажи снижаются меньше десятков тысяч автомобилей в месяц.

Что же происходит, когда вдруг меняется спрос, и вместо 20 чайников продать можно только 5 или возрастает себестоимость за счет удорожания материалов? Наступает кризис. Капиталист начинает производить себе в убыток, его доходы становятся меньше затрат, и прибыль становится отрицательной. Как восполняется это отрицательное значение? Только одним способом: за счет капитала. Капитал, таким образом, в кризис сгорает. Если он сгорает совсем, капиталист разоряется и становится обычным наемным работником (либо кончает жизнь самоубийством, если он не в силах пережить свое «падение»). Иногда бывает, что капитал просто перетекает туда, где прибыль больше. В общем, это неважно, а важно то, что после этого сгорания опять появляются возможности для роста капитала, производство восстанавливается, конкуренция тоже – и так до следующего кризиса, когда конкуренция вновь вызовет кризис, называемый еще некоторыми «кризисом перепроизводства». Это в теории.

«Рынок цикличен» – говорят нам современные экономисты.

4. Великая Депрессия и мистер Кейнс.

В реальности все не так однозначно. И если о мелких циклах в отдельных сферах можно говорить уверенно, в глобальном плане человечество еще пока не имело возможности убедиться в цикличности рынка – все время что-то вмешивалось и нарушало цикл. Если, конечно, относиться к циклам как к экономической, а не мистической категории, подразумевая, что за «автоматическим», не связанным с влиянием форс-мажорных факторов, падением следует такой же «автоматический», не связанный с влиянием форс-мажорных факторов, рост. То есть, как в академической ситуации, когда капитал сгорает, конкуренты уходят, освобождая рынок для остающихся, и остающиеся начинают новый виток роста, а не когда, например, внезапно извергается вулкан Йеллоустон или падает метеорит, уничтожая все живое, и начинается совсем новый экономический процесс, предположить который было невозможно, да и незачем.

Проблема с циклами в глобальной экономике впервые проявилась, когда наступила Великая Депрессия 1929-1939 гг. – кризис перепроизводства во всех отраслях экономики, «мировой экономический кризис». Несмотря на разорение ряда капиталистов, улучшения предпринимательского климата не наступало: вместе с уменьшением капитала падала и покупательская способность населения. Люди становились безработными и не могли себе позволить те продукты, которые им предлагал капитал. Рынок уменьшался пропорционально уменьшению капиталов, капиталы уменьшались пропорционально «схлопыванию» рынка: получался заколдованный круг, из которого без полной ликвидации капиталов и возврата к натуральному хозяйству, казалось, уже не выбраться. Коммунисты в СССР радостно потирали руки, предвкушая предсказанный Лениным полный крах капитализма. И только один человек сохранял хладнокровие, потому что знал, как спасти человечество. Имя этого героя – Джон Мейнард Кейнс. Вот что пишет Википедия по этому поводу:

Появление экономической теории Кейнса называют «кейнсианской революцией». С 40-х до первой половины 70-х годов XX века концепция Дж. М. Кейнса занимала доминирующие позиции в правительственных и академических кругах наиболее развитых индустриальных стран Запада[5]. В 1950-е и 1960-е многие положения кейнсианства были поставлены под сомнение представителями неоклассической школы. Появление монетаризма прервало господство кейнсианства, тем не менее, монетаризм использовал концепцию денежного регулирования, разработанную Дж. М. Кейнсом. Именно Кейнсу принадлежит идея создания МВФ. Развитие теории последователями Кейнса называют неокейнсианством (новокейнсианством, посткейнсианством).

В чем же гениальность теории Кейнса? Неужели он смог как-нибудь заново осмыслить формулу «Прибыль = Доходы – Затраты»? Ввел в нее новые переменные? Поменял знаки минус на плюс? Нет же! Сегодня Кейнса назвали бы «читером», но тогда этого слова еще не существовало. Кейнс просто внес в каждую переменную данной формулы дополнительное звено – государство. Идея простая: раз предприниматель больше не в состоянии держать отношение между доходами и затратами так, чтобы прибыль имела положительное значение, государство должно помочь ему в этом деле. Как помочь? Также, как читер вводит код бессмертия в компьютерной игре – «IDDQD».

Помощь государства предпринимателям велась в трех направлениях. Первое направление самое простое: раз никто не покупает у предпринимателей их товары и услуги, это будет делать государство. Само, либо давая деньги еще кому-нибудь – безработным гражданам, например. Вот как об этом виде помощи пишет Википедия:

В январе 1932 года Конгресс США создал Финансовую корпорацию реконструкции (RFC). Эта организация была призвана оказывать финансовую помощь железным дорогам, финансовым институтам и корпорациям. В июле её роль была расширена для оказания помощи сельскому хозяйству и финансирования государственных и местных общественных работ...

Конгресс разрешил создать Федеральную корпорацию страхования вкладов и Федеральную администрацию чрезвычайной помощи (ФАЧП), создание которой предписывалось Законом о восстановлении национальной экономики от 16 июля 1933 года. В задачи ФАЧП входило: а) строительство, ремонт и улучшение шоссе и магистралей, общественных зданий и любых других государственных предприятий и коммунальных удобств; б) сохранение естественных богатств и развитие их добычи, включая сюда контроль, использование и очищение вод, предотвращение почвенной и береговой эрозии, развитие водной энергетики, передачу электрической энергии, строительство различных речных и портовых сооружений и предотвращение наводнений.

Безработные активно привлекались к общественным работам. В общей сложности в 1933-1939 годах на общественных работах под эгидой Администрации общественных работ (PWA) и администрации гражданских работ Civil Works Administration – СВА (это строительство каналов, дорог, мостов зачастую в необжитых и болотистых малярийных районах) численность занятых на общественных работах достигала 4 миллиона человек.

Добавим сюда же:

Государство решительно вторглось в сферу образования, здравоохранения, гарантировало прожиточный минимум, взяло на себя обязательство по обеспечению престарелых, инвалидов, неимущих. Расходы федерального правительства в 1932-1940 годах выросли более чем вдвое.

Составители Википедии, очевидно, благородные последователи мистера Кейнса или как минимум, его ценители, относят эти мероприятия к неким «социальным мерам». Они скромничают! Как можно понимать фразу «государство решительно вторглось в сферу образования, здравоохранения»? Только одним способом: государство стало тратить больше денег на образование и здравоохранение, создавая для капиталистов возможность заниматься предпринимательством и в этих сферах человеческого существования.

Такая государственная помощь, как видим, увеличивает переменную доходы. Другой тип помощи делает противоположное: уменьшает затраты. Известно, что часть затрат обычно составляют налоги и отчисления в госбюджет. Здесь также была проведена глобальная чистка: прибыль, пускаемая на увеличение капитала (инвестиции) была полностью освобождена от налогов, в то же время прибыль, которую предприниматель выводит для собственного употребления, облагалась дополнительным огромным налогом. Обратимся опять к Википедии:

Максимальная ставка подоходного налога была повышена с 25 до 63 %

И опять Википедия наивничает! Она объясняет это действие правительства так:

Было признано необходимым активизировать бюджетное перераспределение доходов от богатых к бедным, чтобы стимулировать потребление.

Какие богатые, какие бедные? Капитал спасался таким образом, точнее, его возможность производить новый капитал! Не сметь выводить прибыль из бизнеса! Все в дело! Капиталиста буквально заставляли делать все, чтобы его капитал работал!

Третий вид государственной помощи сложно отнести к какой-нибудь из переменных в формуле прибыли. Пожалуй, только если в результат «прибыль». Было запущено перекредитование бизнеса на постоянной основе. Опять Википедия:

Был принят закон о Федеральном жилищном банке, который должен предоставлять кредиты организациям, занимающимся ипотечным кредитованием

Через Конгресс были проведены также несколько законопроектов, регулирующих финансовую сферу: чрезвычайный банковской закон, Закон Гласса – Стиголла (1933 года) о разграничении инвестиционных и коммерческих банков, закон о кредитовании сельского хозяйства, закон о комиссии по ценным бумагам.

В сфере сельского хозяйства принятый 12 мая 1933 года закон о регулировании, который реструктурировал 12-миллиардный фермерский долг, сократил проценты по ипотечной задолженности и удлинил срок погашения всех долгов. Правительство получило возможность предоставить фермерам заем, и в течение последующих четырёх лет аграрные банки выдали полумиллиону земельных владельцев ссуды на общую сумму 2,2 млрд долларов на очень льготных условиях

Суть перекредитования в том, что для погашения старых кредитов предприятие берет кредиты новые – и так постоянно, пока общий размер кредита не становится совсем уж безобразным. Тогда государство проделывает то же самое, что США проделали 12 мая 1933 года в сельском хозяйстве: реструктурирует долги либо дает дополнительные гарантии, либо выкупает предприятие, чтобы рассчитаться с долгами и потом снова найти на него «инвестора». Один из источников такого перекредитования – организации типа Федеральной Резервной Системы США, выдающей вновь выпускаемые деньги в кредит коммерческим банкам по ставке рефинансирования, а коммерческие банки уже кредитуют конкретных капиталистов-производителей. Расплата за такие проделки – постоянная инфляция, но, как считают специалисты, дело того стоит.

***

Итак, давайте подытожим, что произошло в Великую Депрессию.

Начался конец света: капитал перестал производить капитал. Из скромности такие явления называют «идеальным штормом», но они вполне заслуживают звания Великого Потопа, так как ничего живого после них не остается. В Великом Потопе уцелел только один человек – Ной и «каждой твари по паре». Возникший новый бог экономики – государство спасло бизнесменской твари чуть больше, чем по паре. Ангелом выступил Брюс Виллис 30-х годов 20-го века Великий Кейнс, вернувший способность производить капитал на капитал, подставив капитализму костыль в виде государственной помощи. Слава Кейнсу, Слава Капитализму!

Может быть, если бы Кейнс не вмешался со своим государством – мы бы увидели подъем после падения, то есть пресловутую цикличность, как нас учат любители экономических абстракций? Может быть, но история нам этого шанса не оставила. По вполне обоснованной причине: экономика – это прежде всего люди. Люди делают экономику! А люди очень не хотели окончательно терять те блага цивилизации, которые они имели, и придумали способ как сохранить свое с наименьшими затратами энергии и ресурса. Этот «человеческий фактор» не то, чтобы учитывать надо – его надо ставить во главу всех происходящих процессов, если мы конечно хотим эти процессы понимать. Если же абстрагироваться до математических порядков, то, конечно, пока люди живы – они и производить будут, и обмениваться. То есть, какой-то подъем рано или поздно бы начался. Первый человек, который после ядерного апокалипсиса сошьет первую одежду из козьих шкур – создаст экономический рост 100%, а если выменяет эту одежду на банку тушенки – то и 100% рост предпринимательской активности. Но нужны ли такие абстракции в гуманитарных науках, одной их которых экономика, безусловно, является?

На мой взгляд, такие абстракции искажают познание и дают ошибочные результаты. В случае с Великой Депрессией отношения не стали развиваться по абстрактной математической формуле, а «перетекли» туда, где им находиться было удобнее всего. Именно это «перетекание», а не абстрактные формулы, и должно быть предметом познания экономики как науки. Только оно есть экономический факт, а не случайность, внешнее событие, слегка вмешавшееся в естественное течение дел, каковое течение дел потом якобы полностью восстановилось – как принято интерпретировать меры, принятые в соответствии с теорией Кейнса. Наименьшие потери были при состоявшемся решении – значит, никаких других вариантов не существовало. Государство прочно влезло в экономику и приняло участие в ней в виде Демиурга, восполняющего нехватку прибыли. Этим оно сохранило рынок и капитализм, если, конечно, можно считать рынком и капитализмом «читерский» рынок и «читерский» капитализм, и породило совершенно новые отношения между людьми, которые и станут предметом данной книги.

Никакого цикла, таким образом, не вышло, налицо были обычные стадии любого процесса, происходящего во Вселенной: зарождение-развитие-расцвет-упадок-смерть. Правда, процесс смерти искусственно затянулся, так как больному вовремя были оказаны реанимационные мероприятия – и с тех пор он в состоянии клинической смерти находится на аппаратах, поддерживающих его существование.

5. Может ли быть Нечто из Ничто?

Думаю, предыдущая глава, даже со всеми оговорками, встречена читателем с большим недоверием. Недоверие вполне естественно, оно основано на том факте, что государство – это не бездонная бочка, из которой можно черпать сколько угодно, а вполне себе наполняемая емкость. Причем наполняется емкость как раз за счет налогов участников экономического процесса. Если же государство начнет поддерживать бизнес – откуда возьмутся средства на эту поддержку? Одним существованием организаций типа ФРС здесь не отговоришься: денежная масса, все-таки, должна иметь наполнение товарами, иначе она превращается в простые бумажки, то есть возникает банальная гиперинфляция.

Действительно – все так. Однако мы должны понимать, что общественные процессы, к которым относятся и экономические, весьма многообразны и, если подходить к ним строго отмечая каждый элемент этого многообразия, мы запутаемся и не получим ничего, хоть сколько-нибудь годного для понимания общей картины и развития ситуации. Поэтому в общественных процессах важно то, что доминирует и динамика, по которой процесс развивается. Почему мы, например, сложившийся общественно-экономический строй называем капитализмом, хотя наверняка где-то сохранилось и натуральное производство, да и рабский труд еще кое-где используется? Потому что основная, доминирующая форма производства и обмена здесь рынок, разделение труда, частное предпринимательство – а то, что где-то существуют плохо сохранившиеся реликты, никак на общую ситуацию не влияет, наоборот, вынуждено подчиняться тому же рынку. При этом абстрактные количественные показатели, взятые вне контекста общественных отношений, не имеют большого значения: феодальная система отношений была обречена, когда появилась первая мануфактура, хотя если сравнить, сколько производилось с помощью феодального способа производства, а сколько на этой мануфактуре – не было бы никаких сомнений в «преимуществе» первого над вторым. В этом случае мы смотрим динамику развития процесса во времени и пространстве.

Такой подход следует использовать, рассматривая и государственное экономическое читерство. Ясно, что убытки в разных сферах были разными, как разным был уровень конкуренции, уровень капиталоемкости (количества затрат) производства. Были также и предприятия-локомотивы, активность которых порождала активность в смежных сферах экономики (тот самый кейнсианский мультипликатор). Были и другие факторы, влияющие на размер прибыли и экономическую активность. Кроме того, никто не отменял возможности заимствования государством. Какой там сегодня госдолг у развитых стран? Уже не в миллиардах считают, а в процентах ВВП!

Все это вместе давало возможность для нахождения т.н. реперных точек воздействия, приносящих максимальный эффект при минимуме такого воздействия. Как конкретно технически была проделана эта операция, хорошо описано и тщательно разобрано в экономической литературе. Рекомендую, например, французского экономиста Томаса Пикетти и его книгу «Капитал в XXI» веке (Москва, 2015 г.). Книга бесценна с точки зрения фактического материала по вопросам, нами здесь рассматриваемым, в дальнейшем на нее будет довольно много ссылок. Правда, не всегда стоит некритически принимать выводы, которые сам автор из этого материала делает: надо понимать, что при написании книги, он ставил перед собой несколько иные задачи, чем мы сейчас. Тем не менее, сказанное нами в этой главе можно проследить хотя бы на примере послевоенной истории Франции, приводимом Пикетти в третьей главе «Метаморфозы капитала», в разделе с весьма говорящим названием «Франция: послевоенный капитализм без капиталистов». Там речь идет как раз о массовой национализации промышленности в 50-е годы XX-го века и возникшем затем т.н. Славном тридцатилетии – периоде наиболее быстрого экономического роста Франции чуть ли не за все время ее существования. Правда, впоследствии, по словам самого Пикетти, в 80-90-е годы XX-го века -

Из страны государственного капитализма в 1950-е годы Франция превратилась в землю обетованную нового частного имущественного капитализма XXI века. (за счет приватизации, либерализации экономики и дерегулирования финансовых рынков и потока капиталов – прим. мое)...

...Когда восстановление и быстрый рост Славного тридцатилетия подошли к концу, процесс неограниченного расширения роли государства и увеличения налогов, имевший место в 1950-1970-е годы, был поставлен под вопрос, что выглядело вполне естественно.

Абсолютно «естественно»! Ведь если зарабатывает государство, то... не зарабатывает частник! С «естественностью» такой постановки вопроса мы еще не раз столкнемся в этом небольшом исследовании. Можно даже сказать, что этот естественный вопрос – центральное звено современных экономических отношений. Общепризнанная экономическая мысль не может разрешить противоречия между государственным вмешательством, которого требуется все больше и больше, и либеральным рынком, который этим государственным вмешательством убивается. Чиновник «убивает» бизнесмена, но сам все время мечтает стать бизнесменом.

Сейчас, когда я редактирую эту книгу, прошло несколько недель с момента объявления Премьер-министром «земли обетованной» Франсуа Олландом «чрезвычайного экономического положения», в рамках которого он собрался «пересмотреть экономическую и социальную модель Франции, что в свою очередь должно привести к устойчивому росту экономики страны, а также искоренить безработицу. На последнее будет потрачено 2 млрд евро.» [http://hosted.ap.org/dynamic/stories/E/EU_FRANCE_ECONOMY?SITE=AP&SECTION=HOME&TEMPLATE=DEFAULT]

Как говорят математики – что и требовалось доказать. Не получается экономический рост у «нового частного имущественного капитализма XXI века» без 2 миллиардов евро, любезно предоставляемых государством! Лично я глубоко убежден, что двумя миллиардами дело там уже давно не обходится.

Франция, конечно, не исключение. Весь т.н. Западный мир развивался примерно одинаково и пришел к одинаковым результатам.

***

Экономический результат, получившийся после государственных манипуляций с рынком, называемых «кейнсианством», представлял собой экономический рост, который опережал рост инфляции. На тот момент принятых мер и объективно сложившихся обстоятельств оказалось достаточно, чтобы преодолеть Великую Депрессию, и чтобы после введения государством кодов бессмертия, бизнес начал работать в плюс, а не в минус.

Это говорит о том, что на 1950-й год от Рождества Христова конкуренция загнала предпринимателей в убытки всего лишь настолько, что государственных вливаний оказалось достаточно, чтобы эти убытки компенсировать через централизованное перераспределение ресурса из государственной казны [Также здесь невозможно переоценить роль Второй Мировой Войны, разрушившей значительную часть европейской экономики, и заставившей строить эту экономику «заново».].

Впрочем, были и другие «добрые люди», помимо государственных чиновников, которые пришли на помощь капитализму и отношениям собственности.

6. Азиатские тигры.

В 60-х годах XX-го века, аккурат, когда практическое применение теории Кейнса, слегка разошедшееся с его теоретической частью, вывело экономику Запада из Великой Депрессии, мир внезапно узнал, что бурный экономический рост возможен отнюдь не только в т.н. «развитых странах». «Кейс» создали Южная Корея, Сингапур и Тайвань, объединенные впоследствии под общим названием «Азиатские Тигры». Я бы лично добавил сюда заодно и Японию – по схожести происходивших процессов.

Азиатское «экономическое чудо» объясняют по-разному – от удачного расположения звезд на небе и страшного везения с умным начальством до трудолюбия и усердия населения. А еще говорят про какое-то «удачное стечение обстоятельств», куда запихивают каждый чих и каждую бухгалтерскую ошибку, случившуюся в мировой экономике. Мол, все это – от чиха до ошибки бухгалтера – вместе так идеально сложилось, что дало возможность родиться «тигриному чуду». То есть, опять мы видим любимый многими современными экономистами «идеальный шторм», способный снимать любые противоречия и объяснять, что угодно.

На самом деле, если не подгонять обстоятельства под получившийся результат, вопрос намного сложнее, чем даже он выглядит на первый взгляд. «Тиграм» пришлось вступить в жесточайшую конкуренцию с самыми прогрессивными экономиками т.н. «развитых стран», имеющих самые передовые технологии, уже внедренные в производство, давно сделанные основные капитальные затраты (все заводы уже построены, земля под них куплена и т.п.), профессиональные кадры и культуру производства, которая также весьма важный фактор борьбы за качество продукции и ее себестоимость.

Как только-только вышедшие из соломенных хижин натурального крестьянского хозяйства азиаты смогли за короткое время занять достойное место в этом мире и потеснить мастодонтов?

Опять вспоминаем нашу формулу «Прибыль = Доходы – Затраты». Мы так и будем вокруг нее вертеться все наше повествование, также как вертится вокруг нее мировая рыночная экономика. И хоть навешано на нее огромное множество подробностей и следствий, да еще в специфической терминологии, придуманной теми, кто получает деньги за то, что запутывает и так сложные вещи, эта формула по-прежнему стоит впереди всего. Принцип следующий: сначала эта формула, а потом – все остальное. «Биржевые котировки», «отложенный спрос», «фьючерсы», «волатильность» – все это имеет значение, только если первоначальная формула сошлась. Соответственно, любой процесс, который только может начаться в рыночной экономике, сначала должен выдержать проверку этой формулой [Если мы, конечно, говорим о настоящем рынке, а не его суррогатах – см. дальше].

Следовательно, и «тигриное чудо» объясняется тем, что «тигры» смогли каким-то образом на новом уровне воздействовать на одну или обе переменных формулы.

Увеличили ли «тигры» прибыль по сравнению со своими конкурентами из развитых стран? Вряд ли. Нового продукта, который не смогли бы качественнее и быстрее освоить «развитые страны», они не создали, все, что они могли применить для этого – «развитые страны» уже применяли.

Азиатские тигры уменьшили затраты.

Одна из самых существенных затрат предпринимателя – заработная плата. А вот, например, марксисты считают, что все ровно наоборот: наличие предпринимателя есть существенная затрата тех, кто на самом деле производит продукт, то есть рабочих, поскольку прибыль предпринимателя и есть та часть заработка, которую предприниматель у рабочего удержал (украл, присвоил). В силу исторических причин, во многом благодаря марксистам и наличию у них таких взглядов, заработная плата рабочих в развитых странах стала величиной довольно высокой. Плюс немаленькие налоги на доходы физических лиц и страхование – надо же было чем-то обеспечивать «вторжение в сферу образования, здравоохранения, гарантии прожиточного минимума, обязательство по обеспечению престарелых, инвалидов, неимущих». Ну, а азиатские тигры могли позволить платить своим рабочим копейки, поскольку мобилизовали их из крестьянства, живущего почти полностью натуральным хозяйством: 150 долларов зарплаты стали для таких крестьян существенным повышением их благосостояния, поскольку раньше у них было 0 долларов и огород.

Естественно, капиталы из развитых стран хлынули в азиатские тигры, где они превратились в конкретные заводы и объединяющие их корпорации с мировым именем. Профит! Капитал опять смог создавать капитал, а мир получил из этого обстоятельства еще один виток развития технологий – в области электроники.

Поспособствовал и прогресс: логистические возможности развились достаточно для того, чтобы можно было продавать продукцию, произведенную в одном месте, по всему миру. Более того: прогресс прямо толкал предпринимателя к организации бизнеса в форме крупной транснациональной корпорации. Как мы это видели в главе «Как оно работает», с усложнением технологии норма прибыли, то есть отношение полученной прибыли к вложенному капиталу (затратам) становится ниже. Помните, сначала прибыль от продажи 10 чайников была 500 рублей, а когда к ним приделали ненагревающуюся ручку и стали продавать 20 чайников, то есть в два раза больше – получили только 600 рублей? Именно поэтому в азиатских тиграх бурно развивались, в основном, передовые на тот момент производства электроники и компьютеров, и развивались они именно в виде транснациональных корпораций. Сочетание потребности в концентрации сложнейшего производства в одном месте и того, что рынком сбыта этого производства должен быть весь мир, и обусловило такое бурное развитие.

7. Социалистический Китай спешит на помощь мировому капитализму.

«Тигриное экономическое чудо» просуществовало, как пишет Википедия, «до финансового кризиса 90-х годов XX века». Жили-жили, не тужили, но финансовый кризис все испортил. Очевидно, случился очередной «идеальный шторм» и судьба, доселе благоприятствующая тиграм, повернулась к ним спиной.

Но свято место пусто не бывает, и на смену азиатским тиграм явилось новое экономическое чудо – китайское. В этом прекрасно проглядывается цикличность экономики, если, конечно, абстрагировать и Китай, и тигров, да и вообще все, до состояния, в котором находятся числа в математике. Китай=1, тигры=1, -1 кризисных тигров и +1 Китая сложились вместе, что составило в сумме 0 и подтвердило Вечное Равновесие капиталистической (рыночной) экономики и ее цикличность.

Мы, однако, уже имели возможность убедиться, что так просто это не делается. Есть причины, помимо мистических из серии «все проходит и это пройдет», и у того, что азиатские тигры передали эстафету экономического чудачества в Китай. И причины эти – уже очень хорошо нам известны.

За время своего процветания азиатские тигры набрались жира, установили у себя «прозрачное» законодательство, завели пенсионное и медицинское страхование, а уровень зарплат подняли почти до того, который был в развитых странах. Естественно, все свое конкурентное преимущество они утратили, и, в конце концов, доконкурировались до очередного кризиса, о котором нам и сообщает Википедия. То есть, у них, как и у их предшественников во времена Великой депрессии, затраты превысили доходы, и вместо прибыли они начали получать убыток. Что вполне естественно, если учесть, что уже к началу бегства передового промышленного производства в Азию с этим делом были огромные проблемы, более-менее нейтрализовать которые смогло только государство прямой читерской раздачей денег!