Текст книги "Наперекор судьбе. Озарение (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Лебединский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Глава четырнадцатая. Идеи, обретшие форму.

Приятного чтения)

   В полдень следующего дня Вельмол вновь собрал всех своих подручных в катакомбах, за исключением отсутствующего Оросамила. Все расселись за столом, кроме Гапдумола, который был решительно против стула, предпочитая свой излюбленный ковёр на полу.

   Старик с улыбкой учтиво отговаривался:

   – Мне и так всё слышно, а если надо будет, я что-нибудь попозже тебе дельное нашепчу. Может тебе даже что-нибудь из предложенного понравится. – кудесник предпочитал вначале выслушать проблему до конца, прежде чем начать решать её раньше времени.

   – И вновь мы здесь, друзья. – начал со вздохом Вельмол. – Для будущих намерений – нас мало. Нужно слегка расшириться. Я имею в виду найти тех, кто разделяет нашу идеологию и моральные принципы по достижению прекращения войны. Нужно заняться вербовкой в кротчайшие сроки, а ещё лучше перед следующем набегом уже всё завершить, чтобы вновь не было потерь у простого люда. У кого-то из вас точно должна быть идея, как начать вербовку, и при этом аккуратно – не слишком вникать человека в настоящую суть раньше времени. Хорошо, что с нами нет Оросамила, в нём уже трое сомневаются, хотя оно и неудивительно. Ну что, идеи есть? – спросил Вельмол оглядывая каждого.

   – С прохожими поговорить и... предложить нечто завлекательное? – Сури дала ответ первой.

   – Слишком много возможных проблем. – ответил Вельмол, – В таком варианте, если человек даст отказ, он может ляпнуть чего лишнего, кому не надо, и тут уж придётся его скорее всего прикончить, а я против этого. Нет. Нужно что-то другое и более надёжное.

   – Спросить об участии в нашем замысле соратников, тех, с кем мы были тесно связаны?– предложил Ронэмил.

   – Вот в этом-то и проблема, с ними уж точно нельзя иметь никаких дел хотя бы потому, что они знают кто мы такие, и могут подсказать, как лучше сделать нам побольнее – к примеру пригрозив смертью близких. В общем – нет. Ещё варианты?

   – Я мог бы надёжно проверить каждого из простолюдин на честность... – пробормотал Гапдумол.

   – Таверны. – звучно щёлкнув пальцами, уверенно проговорил Экстэр. – Только там собираются самые угнетённые люди. Поверьте, много недовольных там ошиваются и меж собой хулят Мистамина. Я не хотел бы хвастаться, но только так выйдет собрать ярых, решительных, негативно настроенных против короны людей.

  – А вот это вариант неплохой, но надо действовать аккуратно, словно каждый из них станет претендентом в нашем деле. – улыбнулся Вельмол, – Таверн как раз достаточно по городу раскидано, как и людей, обитающих и снующих в поисках работы. Это верный вариант. Хорошо, я доволен. Особо рассиживаться не будем, вот листки, имена я подписал, берите и займитесь своими поручениями поскорее.

   Трое взяли со стола лист с заданиями предназначенных себе и ушли на поверхность. Остался только Вельмол и Гапдумол.

   Они молча сидели, по-разному думали о будущем, и до второго дошло:

   – Вельмол, ты же ещё не так стар как я, да и семья у тебя есть. Зачем тебе возможная скорая смерть от новобранцев, которые скоро примкнут? Не думай, что среди них будут лишь добрые люди. Давай я стану не всамделишным лидером всего этого, пока они потоком не навалили? Ты ничего не теряешь, ну подумай сам. Я буду в полном твоём подчинении на счёт приказов. Поверь мне, так будет лучше – я знаю, я видел! – взывал к Вельмолу старик.

   – Но ты же слишком стар – и вообще несолидно выглядишь, если честно.

   – Я накапливаю силы пока сижу. Веришь, нет, но я могу пол дня быть почти таким же сильным, как и в младые годы.

   – Ладно, я обдумаю предложенное.

–

   Старик ушёл спать в отдельную комнату, а Вельмол в одиночестве, заперев входную дверь, обдумывал все предложенные планы, взвешивая с улыбкой вероятность успеха и краха, сильно страшась последнего. Ему сильно мешал раздумывать тот факт, что он, как некстати, недавно расстался со своей женой. Филити не понимала, почему он стал слишком часто отсутствовать дома, не навещая днями родных, а он не мог выдать истину, потому как был полностью прогружён в заговорщические идеи. Потаённо он беспокоился, что его замыслы могут в как-то дальнейшем навредить ей и остальным.

   Откинувшись на стуле, разглядывая трещины в стенах катакомб, он мыслил:

   «Но уже поздно отступать, и если уж выбирать будущее народа и моей семьи, я, хоть это и не легко, выберу судьбы тысяч, вместо пятерых». – подумал он с ненавистью, чувствуя хлынувшие гнетущие мысли.

   На нём висел тяжкий груз ответственности как перед будущим двух враждующих сторон, так и перед сотоварищами. Тупо и бессмысленно он метался по центральной, самой большой комнате среди извилистых катакомб, слабо освещённой одним лишь настенным факелом.

   На его взгляд попались три бутылки вина Экстэра. Недолго думая он метнулся к шкафу, покопался и нашёл штопор. Быстрым шагом он направился к бутылкам и откупорил первую. От вина пахло смородиной и пряностями, Вельмол сразу же сделав три больших глотка. Желанный эффект не наступил, и он сделал ещё столько же.

   Без как таковых устойчивых мыслей он начал выжидать спокойствия в голове. Мысли крутились, путались, безобразно сливаясь, тем самым превращаясь во что-то мерзкое, неправильное. Факел на стене еле слышно потрескивал, отражая на стену крупную тень Вельмола. И всё же он думал, что нужно обязательно помериться с милой Филити. Без неё и детей ему будет одиноко, сложно и неприятно жить.

   Спустя несколько минут он уже был навеселе, угрюмое выражение лица спало, сменившись на лёгкую победоносную, переполненную решительности улыбку. Он стал пить не настолько большими глотками, медленно, но верно принялся за вторую бутылку.

   Нечаянно Вельмол посмотрев на плакат, призывающий всех граждан быть бдительными и не стать соучастниками проходимцев. Он рассмеялся на всю комнату, почти было разбудил старика за стенкой, посмотрел на смехотворный заголовок с текстом, и ещё громче захохотал, отложил бутыль на стол. Чернобородый поднялся, слегка пошатываясь и порвал плакат на несколько частей, распинав все обрывки с пола, будто бы в этом была хоть какая-то доля победы.

   Он сильно раздосадовался, когда понял, что вторая бутылка кончилась. Всё ещё не веря в это, он попытался в последний раз испить из неё, но увы, она действительно была пуста. Откинув её в сторону, она полетела и разбилась о стену в дребезги. Гапдумол что-то недовольно, громко пробубнил сквозь сон, но Вельмол не обратил внимания. Не теряя мгновения, он начал открывать последнюю.

   Всё это время его развлекала музыкальная шкатулка и он, увлёкшись прослушиванием тихого, приятного и успокаивающего звона иногда подпевал то, что приходило на ум. Музыка буквально заполонила всё его сознание, словно бы существовала только она и более ничего.

   Вельмол позабыл о плакате, его воздействии на массы, заготовленных, но неоконченных планах, союзниках и их долге, а также о родне, которую необходимо переселить за пределы Горбри, куда-нибудь на нейтральную территорию. Но самое важное, он забыл о том, зачем и для какой цели остался в этой комнате и закрылся один на один.

   Он встал и начал неуклюже подходить к уборной, чтобы справить нужду в углу в глиняный горшок. Закончив необходимое дело, он в точности, как и до этого начал направляться обратно к своему столу с бутылкой. Пока он шёл сквозь балки и подпорки, он посмотрел на клочок бумаги валяющийся на полу, который заинтересовал его внимание. Подняв клочок, он направился обратно к своему столу, глотнул слегка вина и увидев часть печати с текстом. Не сразу, но до него начало доходить, почему он здесь. В одно мгновение его ладони и спина вспотели – Вельмол всё вспомнил.

   Он первым делом захлопнул шкатулку; это назойливое звучание теперь его раздражало до головной боли. Нужно было сосредоточиться и найти все клочки плаката, чтобы вспомнить имя подписавшего плакат и отыскать его в найденной книжке, «Биографии достопочтимых личностей». Для этого он здесь. То, что он поручил Оросамилу – было бессмыслицей, отвлечением. Вельмол начал рыскать глазами в поисках последнего, среднего клочка и наткнулся взглядом на овальное зеркало. Ему на мгновение привиделось, что в них отразились внимательные змеиные глаза.

   Чернобородый вглядывался в своё лицо, уставшее, чем-то измученное. Ему стало стыдно и тоскливо смотреть и разглядывать себя. Он поник и ослаб телом, уперев руки в стену и приблизив лицо почти вплотную к зеркалу.

   Обозлённый Вельмол постоял так некоторое время и возненавидел себя и то, что впустую потратил всё это время. Набравшись сил, он отошёл назад и не глядя с размаху нанёс кулаком удар по стеклу. Оно не выдержало и раскололось, осыпавшись на пол на мелкие части.

   – Проклятый дурак! – крикнул он на удивление более трезвым голосом, чем могло бы показаться по его виду.

   Нет, он не мог подвести тех, кто в него верит. Нужный же клочок плаката валялся как раз под его стулом. Яростно прикрепив его ко всем остальным, он стал вчитываться в текст и опьяневшими мозгами пытаться узреть ранее неуловимую суть. Вроде бы всё получалось, смысл до него дошёл, и он начал на черновике чиркать пером набросок плана, одновременно сверяясь с картой города и биографией зажиточных особ. Он желал непременно в первую же очередь переманить на свою сторону любыми способами графа Фроцилуна, который состоит в парламенте и руководит какой-то частью войск.

   Он сам не знал как, но желал чтобы:

   «К моим людям добавлялись приверженцы, скрытно, понимая и принимая суть этой несправедливой войны и рабского гнёта. Также необходимо во что бы то ни стало положить конец культу Сумеречной звезды, из-за которых на противоположной стороне баррикады воинствующие против Горбри думают, что наш народ – безжалостные нелюди».

   Сверяясь с росписями высших особ в книге «Биографии достопочтимых личностей», он нашёл схожую подпись того, кто отметился в плакате с призывом против заговорщиков. Вельмол широко улыбнулся тому, что ему удалось разузнать среди многочисленных особ именно того самого, кто так старательно и изящно расписывается и вкладывается в слова с головой.

   Сосредоточившись, Вельмол в своём дневнике сделал пометку:

   «Похоже, плакат подписал Творец слов Краус, он-то и нашёл зацепку среди моих листовок, раскиданных Экстэром во время Праздника Урожая. Но что именно ему стало известно, и более того – как? Надо узнать. Судя по биографии графа Фроцилуна, у него давний раздор с четой Ршавских, и этим можно воспользоваться. Нужно также постараться убедить жителей Горбри, что за её пределами, на полях боя, и на нейтральной территории, нет бесчеловечных бесчинств с телами погибших».

   Благодаря написанному плану, которому он намерен придерживаться, чернобородый думал, что война должна хоть на чуть-чуть замедлиться, и воины обеих сторон не будут идти с таким рвением и презрением на противников – и тем самым удастся поменять их мнение хоть немного в лучшую сторону.

    Вельмол был рад тому, что наскоро придумал – он видел в этом долю победы, но этого было мало. Дальше, будучи в полудрёме, он не соображал, что писал в дневнике, так и чиркал до тех пор, пока бумага не кончилась. Тут-то он и заснул, весь довольный собой, сном младенца прямо за столом.

–

   На следующий день, утром, Экстэр, Сури и Ронэмил несколько минут пытались через закрытую дверь докричаться до Вельмола. Попытки были тщетными, но одноглазый всё же смог выбить дверь с помощью коренастого так, что она слетела с петель. На полу валялись три бутылки и бумаги расписанные как попало, но смысл в них можно было уловить.

   – Змеюка, отстань от меня! – твердил Вельмол лёжа на полу. – И без тебя знаю, как лучше искоренить зло!  – крикнул он напоследок.

   – Прекрати нести чушь и приди в себя! – крикнул Ронэмил. – После всех тех громких речей ты – о как! опустился за один какой-то вечер! Как ты можешь называться лидером, посмотри на себя. – Ронэмил с лёгкостью поднял Вельмола, подтащил его обмякшее сонное тело к зеркалу, которое оказалось невредимым.

   Вельмол глянул на себя и ужаснулся до крайности – это был он, и одновременно не он. Почти было выпав из рук поднявшего его, он сам встал и начал всматриваться в зеркало. Волосы на его бороде, усах и голове приобрели лёгкую проседь, лицо покрылось морщинами и несколько исхудало.

   Вельмол, указывая на себя в зеркале, прокричал полупьяным, еле понятным голосом:

   – Но я же разбил это зеркало... – это было последнее что он сказал перед потерей сознания.

   – Вы только посмотрите сколько он написал и начертил всякой чуши! – подивилась Сури, взяв часть листков с пола в руки. Пробежавшись по тексту, она хотела была что-то сказать, да не успела; Ронэмил небрежно вырвал их из её рук, и начал читать вдумчиво.

   После шестого листка он произнёс на всю комнату с удовольствием:

   – Ты, девка, просто ничего не понимаешь в том, что он затеял. Может даже тебе и не дано. Нужно читать лишь то, что обрисовано в кавычках – это, похоже, и есть подлинные дальнейшие действия. Я не понимаю, он всё это придумал будучи навеселе?

   «Много разнообразных заметок и даже несколько цельных, твёрдых планов».  – удивлённо подумал Экстэр, разглядывая текст мутными глазами.

   Гапдумол, ясное дело, проснулся от таких криков далеко не в лучшем настроении. Он оглядел сонными глазами на полу Вельмола, скептически спросил:

   – И это-то и есть надежда Горбри?..

   – Уложи его спать, пусть проспится. – порекомендовал Экстэр, видящий бутылки и прикинув, что тому сон будет единственным средством для восстановления рассудка. – Нас так мало, а у него во-о-о-н сколько планов! Надеюсь только на то, что хоть несколько из них не пагубны для того, кто будет стараться.

   – У нас всё получится, вот увидите, – ответил одноглазый уверенно.

   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)

Глава пятнадцатая. Чем живёт кудесник?

   Приятного чтения)

   Вельмол проснулся аж на следующий день, проспав тем самым целые сутки. В логове никого не было, кроме медитирующего на полу Гапдумола. Чернобородый не стал тревожить старика, и зачем-то направился домой.

   Он бесцельно побродил по городу, заглянул в Бронзовый квартал чувствуя, что слегка пошатывается, что его поступь нетверда. Чернобородый был рад тому, что некоторые моменты его раздумий позади и разрешились благодаря хитро-спланированным идеям, которые должны изменить положение войны и людской настрой. Он за одну ночь создал более десятка планов и обходов возможных проблем, которые непременно будут, и даже должны быть. Дальше, как он сейчас понимал, многое будет сочетаться с вынужденным обманом, возможно это также коснётся и команду.

   Глядя на разношёрстный люд и купцов, живо торгующихся, он думал:

   «Может я зря всё это начал? Не слишком ли безумная затея вскружила мне голову, тем самым заманив? Эх, опозорился перед единомышленниками, больше ни капли в рот – решено! Здорово, мало того, что начал сомневаться в себе, так ещё и вошло в привычку разговаривать с самим собой». – Вельмол с силой откинул неудовлетворение к себе, вняв и сосредоточившись на остатках целеустремлённости.

   И только пройдя половину дороги до дома он вспомнил, что дома его никак не ждут – там он более нелюбим. Чтобы хоть как-то разнообразить свой день, он впустую прогулялся по городу, а затем зашёл к себе в кузню, где изготовил несколько арбалетных болтов – просто так, для поддержания навыка и лёгкой прибыли.

–

   Гапдумол раздумывал о будущем всего этого замысла и переваривал полученную информацию, которой раньше было меньше – так как он почти ни с кем не разговаривал. Он прочитал всё то, что придумал Вельмол. Эти же люди приняли его почти что с лёгкостью, понимая, насколько хило он выглядит.

   Старик помнил, что Ронэмил день назад его предупредил:

   «Одно движение в сторону от дела и всё для тебя закончится, обещаю».

   Но это высказывание его не испугало. Ему нравилось то, чем они занимаются – это было что-то совершенно новое, даже правильное и завлекающее.

   Кудесник был одиночкой по жизни, который при этом на это старался не обращать внимание, особо не придавая этому значения. Встав с ковра, он посмотрелся в зеркало и узрел; мешки под огромными разноцветными ясными глазами, мясистый нос, мизерные, еле видные уши, всклоченные волосы на голове и широкую бороду с усами длинными, разведённые в стороны, и всё это вдобавок к нестандартному крупному черепу.

   Этот пожилой человек не хотел построить семью, это помешало бы его делу и мастерству – так он считал. Лишние хлопоты и заботы не то, что хотел его внутренний пыл – нет, его натуре была необходима широта свободы, без каких либо оков.

   Гапдумол часто зажигал принесённые им благовонии, запаливал по нескольку штук сразу и начинал что-то бубнить с закрытыми глаза; эти ароматы благополучно воздействовали на него, помогали концентрировать разум в нужное направление и не сбиваться с верного мысленного пути. Но, всё логово катакомб, каждый лист бумаги и книги с одеждой – пропах ими уже на второй день. Экстэру категорически не нравился этот аромат и он последними словами бранил старика, но толку не было, кудесник был словно глух и нем в такие моменты.

   Кудесник предложил каждому особенный напиток, который, как он изъяснялся:

   «Хорошенько подбадривает на весь день».

   Первым его попробовал Ивралий и, оценив утончённый вкус, кивнул всем с новым приливом жизненных сил, сравнив его с красным мёдом Безымянных. Остальные тоже опробовали его, но слегка побаиваясь.

   Периодически старик давал советы Вельмолу на счёт того, как лучше было бы провернуть то, или иное дело более тонко и успешно. Но первое время тот на него посматривал с подозрением.

   Спустя неделю недоверчивости, чернобородый начал оттаивать по отношению к кудеснику, а через месяц принимал почти всё сказанное им и вносил существенные изменения в планы. Все мельчайшие детали начали срабатывать безупречно, и лидер понял, что они подобрали с улицы не какого-нибудь проходимца или жулика, нет – в нём действительно был некий, недоступный его пониманию талант. Сказанное им – попросту сбывалось и воплощалось.

   Гапдумол истинно радовался тому, что мог наконец-то помочь хоть кому-то с помощью своих навыков предсказания. Но над одним делом ему пришлось хорошенько потрудиться, максимально напрячь мозги и углубиться в дело, рассказанное Вельмолом особенно подробно. Заключалось всё в проникновении ночью в самое охраняемое поместье, к графу Фроцилуну. Старика окончательно добивали мелочи и те, или иные погрешности, которые могут встать на пути у его напарников в этом приключении. Но он всё продумал за три запутанных дня, до последней крохи всё разъяснил Вельмолу как именно нужно действовать, чтобы задуманное сработало. Тот, принял сказанное и чтобы не позабыть все детали записал их в дневнике и запрятал туда же, куда и добытое богатство – в гроб.

   Кудесник прочувствовал поведение всех участников этой затеи и настоял не брать на задание Оросамила, но не ответил почему. Именно в этом человеке он чувствовал неопределённость с жаждой наживы, которые пытался скрыть от остальных. Также кудесник порекомендовал не брать Экстэра, огласив это как:

   «Вероятный крах».

–

   Оросамил, прохаживаясь по катакомбам, чувствовал на себе скрытный, оценивающий взгляд кудесника, который совсем был ему не по душе.

   «То же самое, что и ограбление под зорким присмотром». – так он думал в эти неловкие моменты.

   Бледноликий Оросамил пытался вести и наводить на себя такой вид, что он делает всё возможное и невозможное для данного предприятия; он почти никогда не сидел без дела и из-за этого выматывался физически. Он выполнял разного рода поручения, вроде; отнеси это тому-то тогда-то, убеди этого вот в этом, добейся от неё того-то. Оросамил с каждым, кроме кудесника, поддерживал оживлённый диалог, шутил как мог, с Сури же пытался заигрывать – и это получалось с каждым днём лучше и продуктивнее – при его-то красноречии. Она приятно скрашивала его унылые, безрадостные деньки.

   Вельмол видя его тяготу к Сури и приказал ей поддаться, проникнуться к нему, попытаться выпытать хоть какую-нибудь информацию о том, кто же он на самом деле.

   Оросамилу в чём-то нравилось общаться именно с ней; по его мнению, за ними скрепилась прочная связь, и он сам того не замечая стал уделять ей больше времени, чем нужно было бы. Это было из-за того, что она, как ему казалось, далеко неглупая, при хорошей фигуре – как раз той, которая ему нравилась, стройная, слегка мускулистая и гибкая. Сильнее всего Оросамил опасался что его раскусят раньше нужного ему времени, и потому, во время мимолётных расспросов Сури, он сбивал тему разговора о своей личности, незаметно подменяя её другой, более интересной для неё.

   Кудесник, уловив в Оросамиле возможную опасность для остальных, переговорил с глазу на глаз с Вельмолом и Ронэмилом. Он предупредил их, что тот не так-то прост, как кажется и то, что его показушная и наигранная помощь в определённый момент обернётся для них крахом.

   Ронэмил отмахнулся рукой и что-то пробурчал на счёт:

   «Всё стойко держится. Он на нас пашет – что ещё надо?»

   Вельмол же отнёсся к этому заявлению с большей серьёзностью, чем его друг. После услышанного он решил, что стоит продолжать относиться к нему также, но более осторожно, сдержанно. При этом человеке он более ничего существенного ни с кем не обсуждал. Чернобородый прикинул, что Оросамил очень даже может пригодиться на балу-маскараде – там-то он и проявит себя в полную силу, и пока что лидер не хотел принимать на его счёт решительных, крайних мер.

   Сури обычно брезгливо поглядывала как на нового финтикультяпистого старика, так и на то, чем он занимается; особенно ей не нравились крысиные кости и безобразные манипуляции с их помощью. Он же на неё поначалу вообще не обращал внимание, потому как занимался более важной проверкой персон этих катакомб. Но позже, устремив в неё свой взор, он узрел в ней сироту, которая проживала на улице благодаря сплочённости точно таким же, как и она – в этом Гапдумол увидел совпадение с собой и прошлым Ронэмила, грустно подумав:

   «Впрочем, неудивительно – нищета в Горбри повсюду. Стремление жить и бороться с напастями – вот что похвально».

   Жила Сури и эти беспризорники только благодаря воровству; действовали сплочённо, прикрывая друг дружку. У них, в малом возрасте, был уговор – даже при поимке, никогда не выдавать остальных. Этому старинному и мрачному городу было наплевать на оборванцев без опеки – у людей и власти были дела и поважнее – всласть поразвлечься и нажиться любыми путями. В основном из таких детей ничего, кроме воров, разбойников и попрошаек в дальнейшем не выходило, но Сури была исключением. Сами эти люди, став в дальнейшем чем-то на подобии слаженной команды, не желали изменяться, потому что попросту привыкли быть такими. Так они и действовали, таким образом и выросли. Сури не знала, как и многие из её бывших друзей, кто её родители – да и не интересовалась особо. Она стала несгибаемой и не ломаемой по характеру, каждый день проживала только ради того, чтобы прожить потом ещё один в надежде, что что-то изменится.

   Повзрослев до совершеннолетия, Сури начала подрабатывать танцовщицей, где и была поймана на воровстве и позорно клеймирована. Конечно же, танцевать за деньги ради какого-то посетителя тоже было дело не очень приятное, но на неё был хороший спрос, так как в её в репертуаре были разного вида танцы. Она сама их придумывала буквально на ходу и получалось действительно завораживающе зрелище – глаз нельзя было оторвать, сложно было спокойно смотреть даже женщинам. Но перемен в её жизни особых не было, но это изменилось со встречей с Вельмолом. Тут уж начались приключения и интригующий, но опасный план. К счастью, у них имелась в изобилии еда, которая была необходима ей и её сыну; одежда на любой выбор, и разношёрстная компания, не дающая заскучать.

   Была в ней странная изюминка: она из жалости к самым ничтожным мужам давалась почувствовать тепло своего тела, тем самым она думала, что хоть на мгновение даст им себя почувствовать менее покинутыми и ущербными.

   Старик, отойдя от проверки девушки, хорошенько взболтнул головой чтобы прийти в нормальное состояние. Он внимательно посмотрел на Сури и слегка улыбнулся ей, покачивая головой, радуясь её переменам.

–

   Во время своих медитаций кудесник слышал голоса многих погибших, и искал среди них лишь один – своего учителя. Сейчас было то же самое, но из-за идолов и подземных мертвецов в гробах ему было гораздо сложнее найти нужный потусторонний голос.

   «Одна отрицательная энергия, которая не даёт мне дальше пробиться. Нет, их множество, и всё это из-за этого захоронения. Кто-то не потрудился в прошлые времена всё сделать должным образом, и теперь у меня проблемы. Пробиться через этот рой будет проблематично…». – подумал он.

   Наскоро упокоенные души, кричащие, вопящие, пытающиеся сбить Гапдумола с поиска, но не в состоянии из-за слабой воли, такие духи силились помешать ему в намеренном. Он глядел в их измученные лица, истерзанные тяготами жизни души со спокойствием и точно также проходил сквозь них, лишь бы побыстрее настичь свою цель. Среди этой тёмной пустоты были тысячи душ с разной, поломанной судьбой; некоторых он пережил, то были его соученики. Дабы ускорить поиск в этом ином мире, Гапдумол максимально напряг мысли в сторону желанного, да так, что в реальном мире, в катакомбах под собором, на его лбу и висках вздулись вены от усердия. Но оно стоило потраченных сил.

   – Всё-таки отыскал... – проговорил приближающийся глубокий голос. – И вновь ты изводишь мою душу, не даёшь ей покоя. Стыд-то хоть остался, или же улетучился как и твоё материальное богатство? – от далёкого могучего голоса Гапдумол чувствовал властность и убеждённое, оправданное превосходство.

   – В этом мире давно стёрли понятие души, учитель.

   – Ну а здесь же всё как обычно, мрачно и спокойно. Не поздороваться же ты меня вызвал, так? Выкладывай. – чуть строже и деловито отозвался Анфолиус. – Между тем, ты же знаешь, что твои годы подходят к концу? Отсюда это видно невооружённым глазом. Над тобой нависла опасность из-за нового пути.

   – Конечно знаю, вы же меня учили. Но мне не хотелось бы в этом направлении вести беседу. Только с вашей помощью и верным советом я смогу сделать задуманное. Мне нужно как-то на некоторый срок заставить мертвеца рассказать правду. В скором времени это пригодится моим новым друзьям, и я хочу быть подготовлен.

   – Да... – скрипуче протянул тот. – Задачка не из лёгких. Этому я не успел тебя обучить, но сам помню, что к чему. Скажи, разве только ради этого ты меня разыскал и связался? Не хочешь ли просто поболтать, раз уж пробудил так неожиданно?

   – Извините Анфолиус, люди просят мою помощь и нет сейчас времени для бесед. Они ничего не поймут из содеянного мной. Максимум что они знают, так это то, что я – на что-то «такое особенное» способен.

   – Отказываешь, значит, своему учителю? Тому, кто взял тебя беспризорником и принял как правую руку... – разочарованным эхом проговорил тот. – А впрочем я сейчас сам узнаю как и чем ты живёшь, и с какой целью тебе это нужно.

   Гапдумол почувствовал чужое, холодное проникновение в свой разум, но нервничать и сопротивляться не стал, зная нрав своего учителя – тот был разумен и гуманен, он не станет копаться там, где не подобает.

   – Ну, это занятие уж точно лучше того, чем ты занимался после моей смерти. Вижу, что твоя поддержка в роковой момент иссяк... Впрочем, неважно. Хорошо, я помогу тебе. Для оживления мёртвого пригодится пепел твоей самой любимой птицы; её убей тем самым тонким ножом, что я тебе даровал на совершеннолетие. Пусть эти молодцы сходят в лес за растениями, пригодится утзин, самую малость мальзина и шеезала. Сожги, растолки, пепел высыпь на череп мертвеца, вылей чужую кровь в горло. При завершении этих действий надо будет проговорить слова из Книги Заката, думаю, ты сам отыщешь нужный текст. Он будет на некоторое время... "жив", но малость злым – это из-за того, что его побеспокоили. Думаю, ты и сам понимаешь, что, если существо сладко дремлет, и если его резко разбудили и начали о чём-то расспрашивать – уж точно никому это не понравится, верно? Прими это к сведению.

   – Вы не против того, что они, все вместе, хотят участвовать в ритуале?

   – Раньше бы я этого уж точно не одобрил, но я давно уже не властен как над тобой, так и над ходом событий в твоём мире. Твори что хочешь, но помни о логике и том, что на каждое действие приходят последствия. Прощай Гапдумол, надеюсь в следующий раз ты вызовешь меня не по делу, а для дружеской беседы. В конце концов, здесь не такой уж и разнообразный "народ", и ты меня понимаешь… как никто другой. С тобой хотя бы есть о чём вдумчиво можно побеседовать. – голос Анфолиуса ослаб... – Но видать не в этот раз. Ещё раз прощай.

   Гапдумол, вернувшись в материальный мир, попытался очухаться, прийти в нормальное состояние, отдышаться. Но это не помогло, и он решил прибегнуть к решительному методу – зачерпнуть энергию из иного мира, где существуют падшие души. Гапдумол поднял обе руки ввысь, расставил пальцы вширь и не глядя поднял голову ввысь. Он черпал энергию худших душ, бывших людей, которые творили только зло и потому застряли в том мире.

   На него смотрели все соучастники в недопонимании, переговаривающиеся друг с другом в догадках, пока сквозь них и через верх потолка катакомб проникала в руки старика таинственная радужная энергия, невидимая остальными.

   Закончив черпать силу, кудесник очнулся переполненный сил для дальнейших действий. Гапдумол улыбнулся каждому из смотрящих.

   – Да. – только и произнёс он.

   – Ну, старик, что там тебе причудилось? Рассказывай. – недоверчиво проговорил Экстэр.

   – Вельмол, мне с тобой нужно поговорить один на один. Уж извините, друзья, я вам доверяю, и даже очень, но это касается лично его. – отозвался кудесник.

–

   Час спустя, переговорив с лидер с глазу на глаз, вновь сидя в странноватой позе на ковре, старик выжидал явления будущего. Ничего не выходило, но он не злился, а знал, что так и должно быть.

   «Всё равно я дождусь нужного, так было и будет всегда». – думал он, когда внезапно в голову ударило видение битвы Ронэмила с каким-то бывалым воином.