Текст книги "Партизанство"

Автор книги: Вячеслав Боярский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 50 страниц)

Глава 5
Партизаны ОУН-УПА и «лесные братья» Прибалтики: против нацистов или коммунистов?

«...Мы не ведем сегодня народ на баррикады, не идем в физический бой с новыми хозяевами Украины за завоевание территории. Нашим первым врагом является все-таки Москва».

Из воззвания оуновского Провода от 30 июня 1942 года, посвященного годовщине объявления «государственности Украины»

В период оккупации западных и северо-западных территорий СССР немецко-фашистскими войсками часть радикально настроенного населения Западной Украины, Белоруссии и Прибалтики именно в Германии увидела залог своей будущей государственности, пойдя на пособничество оккупантам. Их акции осуществлялись под флагом национально-освободительной борьбы. В движение включилась определенная часть населения областей, вошедших в состав СССР в 1939 – 1940 гг. Причины этого явления были разными – от угрозы окончательной утраты культурно-национальной самостоятельности до страха перед неизбежной национализацией частной собственности. Не в последнюю очередь это стало следствием непродуманной политики руководства страны по отношению к населению территорий, включенных в СССР перед войной. Огромную негативную роль сыграли массовые репрессии, насильственные депортации, ущемление прав и свобод граждан. Это, в частности, позволило националистическому подполью находить опору в широких слоях населения. С завершением Великой Отечественной войны началась быстрая консолидация этих сил на почве борьбы с «общим врагом». Используя эту тенденцию, страны, стремившиеся ограничить расширяющееся влияние СССР на восточно-европейские дела, с началом «холодной войны» пошли на прямую поддержку радикально-национального движения в западных и северо-западных областях Советского Союза. Значительное количество оружия, оставшегося в регионе после перемещения боев на запад, облегчало выполнение этой задачи. Борьба с незаконными вооруженными формированиями, быстро прошедшими путь от благородных лозунгов и агитации за национальную самостоятельность до бандитизма и уголовщины, растянулась на годы.

Наиболее мощным из таких антисоветских формирований была «Организация украинских националистов» (ОУН), которая под лозунгом «борьбы за независимую Украину» своей прямой целью ставила развертывание вооруженной борьбы против СССР через повстанчество.

ОУН была создана в 1929 г. одним из бывших петлюровских атаманов полковником австро-венгерской армии Е.Коновальцем. В 1938 г. он был убит агентом НКВД, а руководство ОУН перешло к петлюровцу А.Мельнику, который в 1938 году был завербован немецкой разведкой. Для консолидации борьбы с СССР по его инициативе в Берлине был создан отдел разведки ОУН.

Наиболее известной фигурой среди руководителей ОУН перед началом Великой Отечественной войны был С.Бандера. За организацию ряда жестоких террористических актов он в 1936 г. был арестован и осужден на пожизненное заключение. В сентябре 1939 г., во время известных событий, ему удалось бежать. Он вернулся во Львов. С этого момента в высших эшелонах власти ОУН началась борьба за власть, ставшая причиной раскола на мельниковцев и бандеровцев. Одно из направлений представляли бульбовцы – так называли себя отряды Украинской народно-революционной армии. Ее лидер, он же командующий, Тарас Боровец присвоил себе псевдоним «Тарас Бульба».

Украинские националисты, независимо от того, к каким политическим группировкам они принадлежали, активно помогали гитлеровцам в подготовке нападения на СССР. В разведывательно-диверсионных школах готовились кадры для ведения подрывной работы в тылу Красной Армии. Для маскировки они именовались «лагерями трудовой повинности». Обучаемые в них периодически занимались прокладкой дорог, выкорчевкой леса и другими работами. Так, в 1940 г. абверштелле «Краков» для подготовки к разведывательно-диверсионной деятельности на территории западных областей Украины создала в местечках Криница, Дукла, Каменица, Барвинок, Закопане (Польша) и Пишаны (Словакия) так называемые «учебные украинские лагеря». В них, при содействии актива ОУН-Б и ОУН-М, стали направлять для подготовки членов различных националистических группировок. В мае 1941 г. в лагерях Дукла, Каменица, Барвинек, Закопане одновременно обучалось 700-800 членов ОУН-Б, а в Кринице – 120-150 ОУН-М. Они проходили военную подготовку и разведывательно-диверсионное дело. Инструкторами были немцы из полка специального назначения «Брандербург-800».

Агентура ОУН составляла «черные списки» подлежащих уничтожению советских и партийных активистов, военнослужащих, работников правоохранительных органов, просто «нежелательных для рейха элементов». Активно собирала информацию о дислокации воинских частей, их вооружении, аэродромах, количестве и типах базирующихся на них боевых самолетов, местах расположения командных пунктов и системе их охраны, складах с оружием, боеприпасами, горюче-смазочными материалами, организации ПВО, подробные данные о командном составе, вплоть до домашних адресов, о морально-психологическом состоянии красноармейцев и командиров. Любыми путями оуновцы старались добыть топографические карты Красной Армии, боевые уставы и наставления, образцы документов красноармейцев и командиров.

После оккупации Западной Украины немецко-фашистскими войсками на ее территории была создана разветвленная сеть ОУН. Украинские националисты активно сотрудничали с немецким военным командованием, участвуя в карательных операциях против партизан и подпольных антифашистских организаций. Так, из членов ОУН были сформированы два батальона особого назначения. Один из них – «Нахтигаль» – отличился массовыми расстрелами поляков и евреев во Львове после захвата города немцами в июне 1941 г. Подразделения этого батальона активно использовались в качестве зондеркоманд на Украине и в Белоруссии. Одновременно оуновцы активизировали работу в тылу Красной Армии. Однако немцы предпочитали держать их под контролем, не давая ОУН политической самостоятельности. Более того, если украинские националисты пытались вести «свою игру», по отношению к ним принимались жесткие репрессивные меры.

Противоречия между задачами немецкого командования и украинских националистов снимались специальными соглашениями. Так, известно распоряжение бригаденфюрера СС генерал-майора Бреннера от 12 февраля 1944 г. В нем указывалось, что между руководством «Украинской повстанческой армии» (УПА) (таково ее официальное название с 1943 г. Отряды УПА являлись вооруженными организациями ОУН. Руководство ОУН определяло ей цели и ставило задачи. Поэтому не случайна прочно закрепившаяся в научной литературе аббревиатура ОУН-УПА) достигнуто соглашение, в силу которого участники не будут совершать нападений на немецкие военные части, зато обязуются передавать немцам задержанных ими советских военнослужащих и партизан, вести разведку в районах, занятых Красной Армией. В свою очередь немцы обязались беспрепятственно пропускать участников УПА в свое расположение, не отбирая у них оружия. В этом же распоряжении был установлен условный опознавательный знак для УПА – вытянутая левая рука перед лицом.

После изгнания немецко-фашистских войск с территории Украины ОУН-УПА перешла к ожесточенной вооруженной борьбе с Советской властью, что вполне соответствовало планам отступавшей Германии. Вооруженной силой ОУН опять же являлись формирования УПА численностью около 200 тысяч человек, организационно состоявшие из главного командования, непосредственно подчинявшегося руководителю главного «провода» ОУН, и военных округов, созданных по областному принципу деления (с февраля 1945 г. во главе УПА Роман Шухевич, псевдонимы – Роман Лозовский, Тарас Чупринка). В состав военного округа входило несколько так называемых групп УПА, состоявших из 5-8 куреней численностью до 200 человек в каждом. Курень разбивался на сотни, в каждую входило несколько взводов (чет). Взводы состояли из отделений (роев).

Как было установлено разведотделами Управления войск по охране тыла 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, на территории Волынской, Ровенской и Тернопольской областей еще до прихода советских войск были тоже созданы и всесторонне подготовлены подобные вооруженные формирования.

В основе действий националистического подполья и так называемых «повстанцев» лежали скрытность, внезапность, активность и высокая мобильность. Основными видами их деятельности являлись разведывательная и контрразведывательная, боевая, диверсионная, террористическая и идеологическая. Важнейшей составляющей считалось всестороннее материально-техническое обеспечение. Диапазон их деятельности – от террористических акций и диверсий до специальных операций, проводимых формированиями УПА на территории одной или нескольких областей Западной Украины, а также сопредельных районов Польши, Белоруссии и Чехословакии по единому замыслу, плану и под общим руководством.

Службы безопасности осуществляли специальные акции и операции. Например, ложные явки с повинной «раскаявшихся» боевиков, которые затем вступали в истребительные отряды с целью ликвидации их руководителей, склонения к уходу в лес колеблющихся и т.д.

ОУН-УПА отличали хорошо налаженный сбор информации о намечаемых правоохранительными органами и войсками операций против подпольной сети ОУН и ее вооруженных формирований. В качестве информаторов оуновцы использовали агентов, внедренных в местные органы управления, милицию, истребительные батальоны, отряды самообороны, завербованных работников телефонных станций, почты, телеграфа, железнодорожного транспорта, парикмахерских, предприятий общественного питания.

В населенных пунктах, где дислоцировались части и подразделения Советской Армии, пограничных и внутренних войск, создавалась разветвленная сеть осведомителей из числа местных жителей, родственники которых находились в боевках, а также сочувствующих идеям ОУН или обиженных новой властью. Кроме того, в тех случаях, когда за счет местных жителей не удавалось создать сеть осведомителей или существующая уничтожалась органами внутренних дел и госбезопасности, из леса выходили якобы с повинной боевики, которые восстанавливали агентурные возможности ОУН-УПА.

Информация собиралась путем подслушивания разговоров офицеров, посещающих общественные места, прослушивания телефонных переговоров, ведущихся по местным линиям связи. О том, какое значение придавалось разведке, наглядно говорит указание центрального провода, найденное у убитого надрайонного проводника: «Без изучения методов работы врага невозможно эффективно бороться. Мы должны знать причины наших неудач в прошлом, должны выяснить, что знает враг о нас, что угрожает нам, его планы и намерения».

После освобождения западных областей Украины отряды УПА развернули активную диверсионно-террористическую деятельность в тылу Красной Армии. Как отмечает исследователь Д.Николаев, согласно резолюции 3-го съезда бандеровского течения ОУН перед формированиями УПА были поставлены задачи: совершать нападения на штабы и формирования РККА, внутренних и пограничных войск НКВД; истреблять командный состав, сотрудников органов НКВД-НКГБ, партийно-советский актив; уничтожать транспорт, имущество, средства производства; готовиться к скоординированному удару в спину советским частям.

Разведка подразделений УПА помимо сбора информации изучала и обобщала методы и способы действий частей Советской Армии, пограничных и внутренних войск против организационной сети ОУН и ее вооруженных формирований. Так, например, осенью 1946 г., внимательно изучив последовательность выхода подразделений внутренних войск на задания, боевики УПА стали передвигаться исключительно мелкими группами и, главным образом, с наступлением сумерек, когда засады и секреты своих мест еще не успели занять. Или на рассвете, когда засады и секреты внутренних войск уже снимались и следовали в гарнизоны.

Основными способами боевых действий до 1946 г. являлись наступательные и оборонительные бои, налеты, засады, рейды. В них нередко принимали участие формирования УПА численностью более тысячи человек. Рейды представляли собой совокупность боев, диверсионных и террористических действий, пропагандистской деятельности, проводимых отрядами и боевками УПА по пути следования.

С 1947 г., в связи с успешными операциями государственных органов по ликвидации бандформирований, отряды УПА изменили тактику действий. Группами от 8 до 50 человек они устраивали преимущественно засады и осуществляли налеты на заранее разведанные объекты, стремясь захватить оружие, боеприпасы, военное имущество и продовольствие. В этот же период произошла децентрализация руководства подпольем ОУН и отрядами УПА. В то же самое время следует отметить, что, несмотря на это, националистическое движение сохраняло относительное организационное устройство и управляемость практически до последнего дня своего существования. После перехода к действиям мелкими группами большое внимание стало уделяться вопросам обеспечения безопасности.

Огромное значение придавалось идеологической и агитационно-массовой работе. ОУН-Б имела собственную полиграфическую базу, издавала несколько газет, журналов, различные сборники и листовки.

Активно использовались разнообразные приемы и способы психологического давления. Основными из них были распространение разнообразных печатных материалов, целенаправленных слухов устрашающего характера, высказывание угроз партийным и советским работникам, активистам о физической расправе над ними (по телефону, с помощью анонимных писем, надписей на стенах административных зданий и жилых домов).

Тактика диверсионных действий включала крушение поездов, подрыв железнодорожного полотна, мостов, линий электропередач, связи, поджог народнохозяйственных объектов, запасов зерна, отравление продуктов питания и воды.

Терроризм, особенно начиная с 1946 г., стал одной из основных форм вооруженного насилия для достижения политических целей. В качестве его средств боевики использовали: вооруженные нападения на партийные и государственные учреждения, квартиры руководящих работников, сотрудников правоохранительных органов, военнослужащих, журналистов, представителей творческой интеллигенции; убийства должностных лиц; захваты заложников; взрывы в общественных местах.

Необходимо отметить, что целью террористического насилия являлось не только физическое устранение неугодных людей, но и оказание таким образом психологического воздействия на население, создание паники, нагнетание в обществе страха перед всесилием бандитов, подрыв авторитета государственных органов. Одновременно с этим преследовалась цель обеспечения оуновскому движению широкой политической рекламы и придания ей политической значимости.

На первых порах такая тактика давала определенные результаты. Однако со временем именно она стала одной из причин резкого сужения социальной базы националистического движения и его неуклонного перерождения в бандитизм.

Банды УПА совершали рейды в форме военнослужащих Советской Армии, пограничных и внутренних войск, убивали активистов, забирали у населения продукты. Оуновцы грабили население, получали необходимую информацию у местных органов власти. В случае угрозы они рассыпались на мелкие группы и скрывались, собираясь затем в заранее установленных местах сбора. Во время прочесывания лесов, населенных пунктов члены боевок скрывались в искусно сделанных схронах.

Активно применялось внедрение информаторов (пособников) в местные органы власти для получения оперативных данных о планируемых правоохранительными органами и войсками мероприятиях. В некоторых случаях боевики включались в местную телефонную сеть, вызывали сотрудников правоохранительных органов и войск на место происшествия, где устраивали засады. Чтобы не оставлять следов подхода к схронам, передвижение осуществлялось на ходулях.

В ходе боестолкновений бандиты притворялись убитыми, некоторые наиболее физически развитые убегали в разные стороны, стараясь отвлечь основные силы войскового наряда, рассеять его на отдельные группы. Для охраны места стоянок и убежищ бандиты активно использовали специально обученных собак.

При выходах войсковых нарядов из гарнизона связники и информаторы банд на лошадях или велосипедах обгоняли их, устанавливая численность, состав и вооружение. Данные о нарядах передавались по цепочке связных для дальнейшего контроля за действиями войсковых подразделений и оповещения банд.

При возвращении нарядов в гарнизоны связники и информаторы вновь производили подсчет солдат, устанавливая, не оставлены ли нарядами засады в тех районах, где они действовали.

Бандиты орудовали на дорогах под видом милиции, нарядов внутренних или пограничных войск, грабя отдельные автомашины, добывая продовольствие, деньги, совершая террористические акты.

Двигаясь по дорогам в светлое время суток, боевики прятали оружие под одеждой. В руках они несли косы, лопаты, топоры, вилы, маскируясь под лесорубов, пастухов, заготовителей и др. В населенных пунктах назначались наблюдатели по секторам, предупреждавшие их условными сигналами о появлении войсковых нарядов. Для проведения диверсионных и террористических актов активно использовали детей. Создавали группы из боевиков, официально явившихся с повинной.

В летнее время бандиты устраивали схроны в глухих лесистых местах, на опушках леса, вблизи населенных пунктов, хуторов, у дорог, троп, просек, в посевах, на кладбищах. В лесисто-болотистой местности убежища устраивались на островах, иногда прямо в воде, на сваях.

Для своевременного оповещения о появлении войсковых нарядов создавалась система наблюдения. На дальних подступах в качестве наблюдателей использовались местные жители, которые под видом лесорубов, грибников, заготовителей сена несли службу в определенное им время. На ближних подступах выставляли непосредственное охранение.

В населенных пунктах боевики, как правило, укрывались зимой. Убежища они оборудовали глубоко под строениями, на чердаках домов, в двойных крышах, стенах, печках и дымоходах. В каждом обычно укрывалась группа из трех человек (тройка). Только старший тройки знал вышестоящего руководителя, но не знал, где находится схрон последнего. Для связи в большинстве случаев бандиты пользовались заранее оговоренными тайниками.

Если на первых порах так называемые «национальные партизанские отряды», созданные ОУН-УПА, пользовались поддержкой местного населения, то к лету 1945 г. националисты грабежами, массовыми убийствами настроили большинство селян против себя.

Член банды «Побратимы» А.Мороз по кличке «Байрака» показал на суде, что летом 1945 г. положение боевок было очень тяжелым. Население крайне враждебно относилось к ним. Крестьяне прятали от них продукты, вещи, скот. А главное – в каждом селе были созданы вооруженные отряды самообороны, активно действовали истребительные батальоны. Террор и запугивание уже не действовали так, как ранее.

В годы «холодной войны» к инспирированию националистической деятельности и попыткам реанимации оуновского подполья на территории Украины немало усилий приложили новые покровители украинских националистов – спецслужбы ряда западных стран, в первую очередь США и Великобритании.

Для этого в 1951 – 1952 гг. они осуществили заброску нескольких групп парашютистов – резидентов и радистов, прошедших специальную подготовку в разведывательных школах. Перед ними ставилась задача установить устойчивую связь с оуновским подпольем, а затем организовать массированную помощь оружием, техническими и материально-финансовыми средствами для развертывания вооруженной борьбы на Западной Украине.

Использование агентуры из участников зарубежных националистических центров практически не принесло пользы ни англичанам, ни американцам. Большинство оуновских боевиков были разоблачены, некоторые, так и не установив контакты с подпольем, вернулись на Запад. Как отмечают исследователи («Независимое военное обозрение», 2002), своей диверсионно-националистической деятельностью националисты нанесли серьезный ущерб народу и государству. Только согласно официальным данным, к моменту полной ликвидации оуновского подполья (1953 г.) в западных областях совершено: 14 424 вооруженных нападения, в том числе 5099 террористических и диверсионных актов; 1004 поджога коллективного имущества, налета на сельсоветы и клубы, вооруженных ограблений. Только в 1944 – 1946 гг. от рук боевиков приняли смерть: детей, домохозяек, стариков – 850; учителей и врачей – 1931; председателей сельсоветов – 1454; секретарей райкомов партии и комсомола – 30; председателей и зампредседателей райисполкомов – 32; секретарей обкомов партии и комсомола – 37; священнослужителей – 50. Бандеровцы убили более 22 тысяч военнослужащих Советской Армии, внутренних войск, пограничников, сотрудников органов госбезопасности и милиции.

Аналогично действовала националистическая эмиграция Прибалтики. Свергнутая в процессе советизации летом 1940 г., национальная верхушка Латвии, Литвы, Эстонии рассчитывала восстановить собственную государственность с помощью иностранной военной интервенции и в результате вполне закономерно попала в услужение к немецко-фашистским оккупантам. Так, Верховный комитет по освобождению Литвы, утвержденный с благословения гестапо 25 ноября 1943 г., после вступления Красной Армии в Литву развернул антисоветскую деятельность под непосредственной опекой американской разведки. К сотрудничеству с разведывательной службой Западной Германии, известной под названием «Служба Гелена», было привлечено несколько тысяч латышей, литовцев и эстонцев.

Националисты в годы войны явились активными пособниками гитлеровцев. Они жестоко расправлялись с представителями Советской власти, не успевшими эвакуироваться, военнослужащими Красной Армии, оказавшимися в окружении, военнопленными, участвовали в карательных операциях против партизан.

Из всех прибалтийских республик наиболее ожесточенно и продолжительно действовало вооруженное националистическое подполье на территории Литвы.

Так, созданная в годы войны литовскими националистами совместно с немецко-фашистской разведкой Армия освобождения Литвы имела четкую организацию: делилась на округа, отряды, роты и взводы. В приказе Верховного штаба от 4 ноября 1944 г. ей предписывалось: «Для успешной борьбы против НКВД, местной администрации и шпионов борьбу вести без жалости и щепетильности. Собирать точные данные о количестве частей НКВД, пограничных и внутренних войсках, их вооружении, постах охраны, бдительности и т.п. Составить планы, в основу которых положить хитрость, изобретательность, но не силу. Операции проводить только ночью, назначая для этого нужное количество людей. Операции производить смело, решительно и по возможности бесшумно. Для этой цели лучше всего играть роль милиции и НКВД, прибывшей из других уездов. По возможности надевать русские одежды и говорить по-русски. В случае опасности быть расшифрованными местными жителями носить маски, перекрашиваться и пользоваться вымышленными именами. Отдельных энкавэдистов и небольшие группы военнослужащих ликвидировать без всяких следов, чтобы создалось впечатление, что пропали без вести. Для обеспечения оружием и патронами забирать все вооружение у ликвидированных, покупать у красноармейцев за самогон, войти в контакт с немецкими парашютистами, с которыми и взаимодействовать при проведении операций».

Истоки литовского сопротивления, писал литовский историк Л.Труска, берут свое начало еще в годы войны. Весной 1944 г. немцы ликвидировали литовское военное ведомство, в которое входило около 12 тысяч человек. Из них 3,5 тысячи были вывезены в Германию, а остальные, взяв оружие, осенью объединились в различные партизанские отряды.

Уже осенью 1944 г. партизанские отряды начали сражаться с частями НКВД, причем в ряде мест проходили настоящие крупномасштабные бои с большими потерями с обеих сторон. В то время по всей Литве в лесах концентрировались крупные партизанские подразделения. Общая численность бойцов, по некоторым источникам, уже весной 1945 г. достигала 30 тысяч человек, а в отдельных отрядах число партизан доходило до нескольких сотен. В больших лесных массивах действовала даже кавалерия.

Литовская армия свободы (ЛЛА) в 1944 г. стала сотрудничать с вермахтом и послала в немецкие школы, готовившие разведчиков, радистов и диверсантов, несколько сотен человек. Уже в следующем году, зимой, они самолетами были заброшены в Литву и рассредоточены по обширной территории. Эти парашютисты стали наиболее мобильной и готовой к решительным действиям партизанской силой, хорошо вооруженной и подготовленной, и включились в партизанскую борьбу, выполняя в большей степени не приказы Берлина, а местного партизанского руководства. А с вермахтом сотрудничали постольку, поскольку это было выгодно партизанскому движению. Впоследствии они растворились в широком партизанском движении.

Состав отрядов, дислоцировавшихся в литовских лесах, не был постоянным. Одни уходили из леса, погибали, их арестовывали, другие приходили им на смену – словом, в среднем, как подсчитано, продолжительность пребывания в отряде составляла лишь около 2 лет. Немногие прошли весь 10-летний путь борьбы, однако в конечном итоге и они были схвачены, посажены в тюрьмы или расстреляны. В целом в послевоенные годы партизанило или скрывалось в лесах около 70-80 тысяч человек.

Социальный состав отрядов и соединений был самым пестрым: рабочие и крестьяне, служащие и офицеры Литовской армии, студенты и учащиеся. Были в отрядах и священники – капелланы. И все же главная кузница партизанских кадров находилась в крестьянской среде, которая составляла 4/5 всех жителей тогдашней Литвы. Причем настоящим партизанским краем стала южная Литва, Дзукия, где издавна проживали более бедные слои крестьянства, нежели, скажем, в средней и северной Литве, жившей зажиточно. Это обстоятельство подрывает тезис о том, что основная причина борьбы коренится в «черных кулацких замыслах», стремлении с оружием в руках отстоять свое добро, якобы нажитое путем эксплуатации чужого труда. Вот статистика: из 4800 крестьянских семей, высланных из Литвы в 1944 – 1947 гг. за то, что родственники их ушли в лес, 27% владели землей менее чем в 10 га, 30% – от 10 до 20 га и лишь 8% – более чем 50 га.

Партизанские отряды, как правило, были хорошо вооружены – оружием как немецкого, так и советского производства. Большинство бойцов, особенно в начальный период движения, носили военную форму Литовской армии, которая существовала в Литве при Сметоне. Поначалу в лесах преобладали крупные соединения со своими штабами, четкими границами боевых действий. Проходили партизанские совещания, сборы. Так, летом 1946 г. состоялось первое крупное совещание командиров партизанских округов Литвы. Был образован Главный штаб партизанских сил с центром в Вильнюсе. Он готовил различного рода инструкции, приказы, распоряжения, сотрудничал с Объединенным демократическим движением сопротивления (БДПС), которое ранее создали литовские интеллигенты, претендовавшие на руководство партизанским движением. Однако некоторое время спустя выяснилось, что один из активных членов БДПС является агентом МГБ, что скомпрометировало эту организацию.

В 1949 г. состоялось последнее совещание, на котором было решено реорганизовать БДПС в Движение борцов за свободу Литвы (КЛЛС), но это была формальная организация, которая, в сущности, ничем себя не проявила.

Вольно или невольно движение сопротивления все больше втягивалось в вооруженную борьбу и обретало характер насильственных действий. В конце 1944 г. были арестованы оставшиеся в Литве члены ВЛИКа, а в апреле 1945 г. – и ЛИТа, т.е. сторонники идей гражданского неповиновения и пассивного сопротивления. Без политического руководства, в изолированной от мира Литве «всем казалось, что вооруженный отпор – самый эффективный и самый почетный способ борьбы».

Ответственность за подобный сценарий, который стал раскручиваться по кровавой фабуле, ни в коем случае нельзя снимать с тех, кто железной сталинской рукой устанавливал в Литве советский строй. Зачастую людей насильственно лишали возможности выбора. Зачистки НКВД, расстрелы беглецов от мобилизации в армию, массовые высылки и аресты – все это заставляло многих жителей Литвы обращать свой взор в сторону леса.

А.Раманаускас, командир партизан Южного округа по кличке «Ванагас» (Ястреб), вспоминал: «Жил в курортном районе Алитуса – улице Вашкгантаса. Каждый день, идя по проспекту Басановичюса на работу и с работы, видел опутанные проволокой огромные подвалы, в которых содержались заключенные литовцы. На всех улицах города в частных домах наиболее вместительные подвалы также были превращены в тюрьмы... Ночью происходили допросы и заключенных куда-то тайно вывозили... Много раз видел, как окруженных отрядом МВД истребителей, с завязанными проволокой за спиной руками мужчин гнали по улице к этим подвалам... Все это и целый ряд других событий... на меня необыкновенно подействовало... Я стал непримиримым врагом коммунизма».

Выбор, как видим, был небогат: Сибирь, сотрудничество с НКВД или лес. К тому же Литва прошла урок сталинской «демократии» 14 июня 1941 г., за неделю до начала Великой Отечественной войны, когда состоялась первая массовая депортация населения республики. И первые же послевоенные высылки живо напомнили об этом уроке. Семь раз – в 1944 – 1948 гг. и дважды в 1949 г. – людей в массовом порядке высылали из Литвы. После каждой такой акции происходило столь же массовое пополнение партизанских рядов.

Любое недовольство форсированными темпами большевизации сразу же расценивалось как проявление национализма, клерикализма и буржуазного классового сознания. Под вывеской борьбы с этими «проявлениями» происходили аресты, высылки, расстрелы, сжигались «буржуазные» книги, разрушались памятники – символы независимой Литвы, закрывались костелы. Везде, куда бы ни ткнулся тот же крестьянин, он сталкивался с чужой властью, чужим языком, чужим духом.

Представитель американской разведки в Германии Г.Смит летом 1950 г. заявил руководителям ВЛИКа, к тому времени уже находившимся в эмиграции, что литовским партизанам не следует надеяться на помощь США. Подполью Литвы необходимо якобы ориентироваться не на текущий момент и вести заведомо проигрышную борьбу, а брать в расчет более перспективные цели. Поэтому будет лучше, если Литва обойдется без убийств. Таким образом, на более позднем этапе сопротивления Литва убедилась, что надежды на Запад беспочвенны. И все же она продолжала борьбу вплоть до середины 50-х годов.