Текст книги "Партизанство"

Автор книги: Вячеслав Боярский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 50 страниц)

Хочу кратко охарактеризовать известную мне часть работы «Д», которая требует, с моей точки зрения, серьезного улучшения. Говоря об этой работе, я имею в виду два учреждения, организующих ее, а именно НКВД (до 1937 г. особый отдел, а потом 3-й отдел) и 5-й отдел РККА (Разведупр). Как работавшему по линии и одного, и другого управлений, мне в этой части постановка ее довольно хорошо известна. Коснусь только ряда вопросов.

В начале 1930 г. небольшая группа слушателей Высшей пограничной школы (ВПШ) ОГПУ (в том числе и я) была вызвана в особый отдел центра, где имела соответствующий разговор с руководящими лицами. В частности, я хорошо помню товарища Гендина (Гендин – начальник Главного разведывательного управления РККА. В ноябре 1937 г. арестован как «враг народа». – Авт.). Его я знал и раньше. Из нашей группы было отобрано 30 человек, в том числе и я. После прохождения месячных специальных курсов нас направили в три пограничных округа – Ленинградский, Украинский и Белорусский для организации и подготовки диверсионно-партизанской работы.

Установка была такова, что к весне ожидается война.

Война не началась, но все группы по округам, соответствующие отделения в составе округов продолжали начатую подготовительную работу. Я находился в БССР, но был в курсе работы всех округов. В результате неудобств, неувязок, нечуткого (если не сказать хуже) отношения руководителей... все представители этих отделений старались уйти с этой работы. В том числе и назначенные начальниками отделений Алексеев, а потом Иванов-Ханин. В течение небольшого промежутка времени с этой работы ушло 75 процентов состава, хотя пришли все на добровольных началах, охотно. В БССР всякими правдами и неправдами ушли такие работники, как Гринвальд – Муха, Орлов – Аршинов, Ваупшасов – Смольский, люди, которые имели богатый партизанский опыт в прошлом. Именно они руководили такой идеально проведенной операцией, как налет на город и станцию Столбцы (Западная Белоруссия). Тогда 60 человек за ночь разгромили полицию, жандармерию, казармы пехотного полка, тюрьму, освободили арестованных, на рассвете за городом приняли бой с кавалерийским полком и прорвались через границу к своим.

Эти люди ушли не потому, что они выдохлись или переродились. О противном говорит тот факт, что как только в 1936 г. стало известно, что для работы «Д» есть возможность уехать в страну «X» (Испанию. – Авт.), они стали рваться туда добровольцами. О том, как они себя там проявили, можно судить по тем наградам, которыми их награждали партия и правительство.

Я на этой работе оставался до последнего момента, ибо верил в ее целесообразность, но в конце концов ушел, обещая себе вернуться к ней тогда, когда начнутся активные действия. Так и получилось. Через три месяца я опять вернулся на эту работу и уехал в страну «X», а по возвращении пишу эту докладную записку.

Ответить на вопрос, почему так происходит, в высшей степени трудно. Причина кроется в существующей обстановке, а также в отношении высшего руководящего состава к работникам этой отрасли. Отношение, которое трудно поддается критике, но в то же время имеет огромное значение. Пояснить свою мысль я постараюсь на личном примере.

Мы привыкли, что наш труд ценим. Я не ошибусь, если скажу, что этого не было не только в БССР, но и на Украине, и в Ленинграде. Наша работа стала считаться второстепенной. Наши работники использовались не по прямому назначению: производство обысков, арест, конвоирование арестованных, нагрузка дежурствами и т.д. и т.п. Это была система, продолжавшаяся из года в год. Нетрудно понять, что это отражалось в аттестации по присвоению званий.

В 1936 г., во время моего разговора с бывшим начальником особого отдела Карелиным, последний заявил, что моя работа с 1930 по 1936 г. в качестве помощника, а потом уполномоченного особого отдела по работе «Д» – это не оперативная работа. И вот результат. Хотя я в рядах РККА и ВЧК-ОГПУ-НКВД беспрерывно с начала 1919 г. и имею соответствующую подготовку: военную школу ВЦИК и ВПШ ОГПУ, я был аттестован с присвоением звания младший лейтенант госбезопасности.

Мои рапорты о пересмотре остались без каких-либо последствий. Кроме того, имелся и другой момент, который отразился на нашей работе. До 1937 г. систематически из года в год уменьшались средства, отпускаемые на работу «Д». Она свертывалась. Не знаю, как обстояло дело в 1937 г., так как я находился в это время за пределами СССР. Ответ здесь прост. Центром утверждено столько-то и столько-то, и все вопросы снимаются».

Только поступление Спрогиса накануне войны в Академию им. М.В.Фрунзе по личной рекомендации наркома обороны К.Е.Ворошилова, да счастливая случайность, как вспоминал не раз в беседах автор докладной записки, отвели от него угрозу репрессии.

Сталин уничтожал партизанские кадры потому, что опасался наличия в стране специалистов, владеющих тактикой и техникой диверсий, отлично зная по собственному опыту об их потенциальных возможностях. После убийства С.М.Кирова (1886 – 1934) понятие «советский диверсант» исчезло, остался только «вражеский диверсант».

Тема просчетов и ошибок руководства страны и командования Красной Армии во Второй мировой войне, и особенно на момент нападения гитлеровской военной машины на СССР, непроста. Она до сих пор является предметом горячих дискуссий. Мы ее не будем касаться. Применительно же к рассматриваемой проблеме хотелось заметить следующее. Не совсем правильно, как подчеркивается в современных исследованиях, учитывались предвоенная обстановка, условия начального периода войны и способы отражения внезапного нападения агрессора. Как в теоретическом, так и в практическом плане недооценивались вопросы обороны в оперативно-стратегическом масштабе.

В сложившейся перед войной обстановке требовалось не только формальное признание правомерности обороны, а основательная разработка способов ее ведения, и главное – практическая подготовка оборонительных операций в приграничных военных округах.

Речь, как минимум, должна идти о том, что в тогдашней военной доктрине не нашлось места таким понятиям, как «малая война» и «партизанство». Руководство страны не верило в свой народ, боялось удара в спину. В результате накануне Великой Отечественной войны страна оказалась слабо подготовленной к ведению партизанской борьбы, несмотря на громадный исторический, теоретический и практический опыт.

Пришлось с оглядкой организовывать партизанскую борьбу в тылу врага уже в ходе развернувшихся боевых действий ценой огромных жертв и материальных затрат.

С началом Великой Отечественной войны многие подразделения и части военных и пограничных округов, в силу вынужденных обстоятельств очутившиеся в тылу противника, оказались неспособны перейти к партизанским действиям и выполнению специальных задач в интересах оборонительных операций объединений Красной Армии.

Проведенные исследования позволяют сформулировать следующие принципиальные положения, без уяснения которых не представляется возможным дать анализ содержания исторического опыта партизанской борьбы периода Великой Отечественной войны.

Партизанская борьба – сложный общественно-социальный процесс, обусловленный рядом объективных и субъективных факторов, имеющий закономерности и стадии своего развития, составная часть вооруженной борьбы, направляемой на оказание всесторонней помощи армии в целях быстрейшего разгрома врага, при отсутствии армии – протекающий самостоятельно, способствующий созданию регулярных формирований в последующем.

Партизанская борьба возникает как организованно, так и стихийно, подразделяется на взаимосвязанные партизанство войскового типа и партизанство-повстанчество. Последнее при отсутствии организации и организованности нередко вырождается в партизанщину, бандитизм.

В числе основных условий возникновения и развития партизанства можно назвать: неуспех боевых действий регулярных войск; отсутствие собственной армии; ведение войны на значительном пространстве страны достаточно продолжительное время; благоприятные физико-географические условия местности; благоприятное морально-психологическое состояние населения и др.

Партизанство в своем развитии проходит присущие ему закономерные стадии развития. Назовем лишь главные: партизанство войскового типа способствует созданию иррегулярных партизанских формирований; организуется переход к организованным партизанским действиям, плановости партизанских операций; иррегулярное партизанство сливается с армейскими действиями и подчинено им.

Формы организации и принципы управления партизанскими формированиями определяются задачами и способами их боевой деятельности. Они также зависят от разных факторов: политической обстановки; экономики соответствующего района; наличия экономических и административных центров; характера и результативности действий регулярной армии на фронте; применяемых средств вооруженной борьбы, классового и национального состава населения.

Партизанская борьба предполагает создание территориальных опорных пунктов, территориальной системы партизанских сил, взаимодействующих между собой. Пагубно придавать партизанским силам единую организационную структуру. Решая этот вопрос, каждый раз приходилось исходить из конкретных объективных условий. Естественная тяга партизанских формирований к войсковой организации не означает обязательного копирования армейских структур.

Центр тяжести партизанской борьбы лежит не в пассивной обороне занимаемой территории, а в активных действиях, наступательной тактике. Только в этом случае недостатки вооружения партизан при ведении огневого боя компенсируются обстоятельным знанием и умелым использованием местных условий, маневренностью, ударной тактикой (ночной бой, налет, засада, диверсия). При этом целью является: измор, деморализация противника, действия, направленные на истощение и деморализацию его тыла (не уничтожать во что бы то ни стало и любой ценой живую силу противника, а лишать его источников сил и средств и др.).

Основным фактором успешного развертывания партизанской борьбы в тылу врага выступает заблаговременная разработка ее плана и создание всех условий, обеспечивающих успех ее широкого развития.

Первостепенным условием успешной партизанской борьбы следует считать обеспечение тесной связи войсковых партизанских формирований, предназначенных для диверсионно-разведывательной деятельности во вражеском тылу, с местными партизанскими силами, не обособление, а опора их на партизанское движение.

Партизанская борьба невозможна без подготовительной фазы, в ходе которой ведется политическая пропаганда среди населения, закладывается материальная и продовольственная база, готовятся кадры руководителей и специалистов, создается разветвленная сеть агентуры.

Партизанская борьба может быть успешной только в том случае, если партизаны имеют полную поддержку со стороны населения оккупированной территории.

Анализ состояния партизанской борьбы накануне Великой Отечественной войны позволяет с полным основанием утверждать, что в этот период имела место общепризнанная, достаточно четко сформулированная концепция использования партизанских сил в войне.

Партизанские действия учитывались в планах командования регулярной армии. Основные усилия партизан нацеливались на коммуникации, которые могли быть использованы противником в случае развязывания военных действий на нашей территории при вынужденном отступлении Красной Армии, а также в тылу войск агрессора, развязавшего войну, с момента начала военных действий – на территории противника.

Работа по подготовке к партизанской войне на случай вражеской агрессии проводилась в весьма сложных условиях, связанных с насильственной коллективизацией и последовавшим голодом. Были случаи «раскулачивания» подготовленных партизанских кадров – рассекречивания партизанских баз и складов оружия и продовольствия, особенно будущих партизан-подпольщиков.

Были арестованы иммигранты из западных государств, подготовленные для партизанской войны на территории агрессора.

На дальнейший ход подготовки к партизанской войне существенное влияние оказало то обстоятельство, что активными участниками всех планов и мероприятий в этой области оказались «враги народа» – крупные военачальники В.К.Блюхер, И.Э.Якир, И.П.Уборевич, В.М.Примаков, Я.К.Берзин, А.И.Егоров и многие другие.

Прекращение широкой подготовки войск к ведению партизанской войны объяснялось тем, что в Красной Армии достаточно командиров и политработников всех уровней, которые в случае необходимости могут организовать переход войск к организованным и управляемым партизанским действиям. Однако и этого не случилось.

Поскольку теоретики и практики партизанской войны были истреблены, обратились к боевому опыту партии большевиков периода Гражданской войны. Между тем российский военный опыт убеждал, что революционная практика не годится для новых военных условий, да и сам подход однобок. Войсковое и революционное партизанство в нормальной обстановке – антиподы, отрицающие друг друга. Лишь при определенных условиях они переливаются одно в другое. Только там, где устремления народа и армии совпадают, можно говорить о сложении векторов. В реальности речь может идти лишь о единстве и взаимопроникновении противоположностей. Именно к нему и привела практика партизанской борьбы в третьем периоде Великой Отечественной войны, но достигнуто это было ценой проб и ошибок, неисчислимых человеческих жертв.

Как все начиналось

Один из отечественных специалистов в области истории и теории партизанской войны В.Н.Андрианов писал: «В начале войны многие наши военные специалисты не могли оказать помощи партийным организациям в развертывании партизанского движения, поскольку сами не были знакомы с основами организации и тактики партизанской борьбы. Некоторые наши части, попавшие в окружение, часто из-за отсутствия знаний тактики партизанской борьбы гибли или в массовом порядке попадали в плен. Только в Славутинском, Шепетовском и Проскуровском лагерях военнопленных погибло 255 876 советских военнослужащих».

Позднее он же сказал: «Участие подразделений и частей регулярных войск в партизанской борьбе, как показывает исторический опыт, обуславливается либо их специальным назначением, либо теми условиями, в которых они вынуждены переходить к партизанским действиям». От себя добавим, что вынужденный переход к партизанским действиям, т.е. условия, естественно, никак не должны отражаться на уровне специальной, профессиональной готовности к ним.

Суть идеи в том, что нельзя отрывать действия войсковых партизан, спецподразделений от партизанской борьбы, развития и становления партизанского движения, ибо они – органическая часть этого явления. Всякое игнорирование данного тезиса и преувеличение роли войск спецназначения при затяжном характере войны (как и преувеличение в партизанстве народного, стихийного его характера) может привести лишь к просчетам и неоправданным потерям в будущем. Нужно следить за этим процессом, участвовать в нем, предвосхищая события, возглавлять его, направляя в нужное русло. Только при этом можно рассчитывать на успех.

Весь опыт партизанской войны 1941 – 1945 гг. говорит о том, что специальные войсковые формирования, действующие партизанскими методами, совместно с местными партизанами, превышающими их по численности, опирающиеся на всемерную помощь и поддержку народа, – вот суть партизанской борьбы. В плане организации и реализации поставленных задач она предстает как планомерное развертывание на базе войсковых спецподразделений партизанских структур и последовательное их преобразование в войсковые специальные подразделения. В этом – диалектика партизанской войны.

Рассматривая характер того или иного социального явления, исследователи, как правило, стараются взять по возможности наибольшую совокупность данных, как прямых, так и косвенных, позволяющих получить без явных искажений картину, адекватную явлению. Если судить, скажем, о каком-либо движении по количеству участников только организованных форм, то все движение сведется лишь к этим формам. При таком подходе вместо изучения истории движения исследователь получил бы только историю этих организаций. Заметим, что в мемуарной литературе опыт партизанской борьбы периода Великой Отечественной войны освещается преимущественно на примере боевых операций соединений, в действиях которых решение задач боем занимает центральное место. Это, несомненно, налагает отпечаток на общее представление о партизанской борьбе, которая подается как боевые действия общевойскового характера.

Нельзя сводить исследование только к боевым действиям партизанских формирований. В этом случае получается не история партизанской борьбы, а история ее организованных форм. Неорганизованные же формы, которые в сотни раз обширнее организованных, при этом остаются в стороне. Действительной картины при таком подходе не получается. К сожалению, именно такой подход преобладает в советских исследованиях о партизанской борьбе в годы Великой Отечественной войны.

Считая теоретический уровень осмысления проблемы явно недостаточным, автор ранее предпринял экскурс в область не только истории, но и теории партизанской войны. Это позволило восполнить пробел, который сложился в силу целого ряда идеологических установок, охвативших в советский период практически все области общественного сознания, в том числе и историю.

Не менее существен следующий аспект. Исследование такого явления, как партизанская война периода Великой Отечественной войны, ранее носило преимущественно односторонний характер. Изучался главным образом позитивный опыт, что объективно не могло не привести к искажению общей картины, препятствовало познанию действующих закономерностей.

В данной работе выделены роль и место разведорганов, органов и войск государственной безопасности и внутренних дел в организации и развертывании партизанской борьбы. К сожалению, в литературе нет обобщающих материалов, освещающих эту проблему.

Было бы неправильно, рассматривая проблему в историческом плане, обойти молчанием общетеоретические установки, в которых отмечается, что без широких и активных действий войсковых партизанских формирований не может быть и партизанского движения, что партизанские действия, как форма вооруженной борьбы, играют в войнах и главную, и вспомогательную роли. Главную – когда нет армии, и вспомогательную – когда армия есть. Вполне очевидно, что эти положения выходят за рамки тактики и оперативного искусства и приобретают стратегический смысл. В то же время правомерно вести речь о стратегическом использовании партизанских форм борьбы в интересах операций и кампаний, проводимых регулярными армиями.

Анализируя положения теории партизанской борьбы советского периода, нельзя не видеть явную тенденцию отчуждения партизан от армии и преувеличения роли революционного партизанства, рассматриваемого как классовый заказ. Это наложило своеобразный отпечаток на теорию партизанской войны довоенного и военного периодов, выразившийся в том, что из двух диалектически связанных начал партизанства – войскового и народного (революционного) – получило гипертрофированное развитие революционное в ущерб войсковому. Этим и объясняется тот факт, что в исторической литературе практически отсутствовали исследования о войсковых партизанских формированиях. А между тем это – составная часть партизанства, без учета действий которой не представляется возможным вести речь о развертывании партизанского движения в интересах обеспечения обороноспособности государства.

И дело не в том, что в работах советских авторов постановления партии и правительства во время войны в ряде трудов подавались как судьбоносные. Настораживает другое – почти полное отсутствие критического анализа приводимых документов, их соответствия теоретической сути проблемы, а без этого невозможно говорить об объективности, закономерности приращения исторических знаний. Нельзя не видеть, что и в историографии партизанской борьбы периода Великой Отечественной войны преобладает описательно-фактологический подход к изложению событий. Слабо разрабатывались вопросы теоретического обоснования выдвигаемых положений, принимавшихся решений, обобщения фактов в единстве их позитивных и негативных сторон.

Анализ литературы по партизанской тематике убедительно показывает, что партизанское движение, каковы бы ни были его особенности на различных этапах истории, какие бы оттенки оно ни имело в силу социально-классовых, этнографических, географических и других условий, есть прежде всего вооруженная борьба.

В этой связи было бы неправильно отказывать в здравом смысле зарубежным историкам, занимающимся проблемами партизанской борьбы периода Второй мировой войны, на том основании, что они якобы стремятся фальсифицировать историю советского партизанского движения на волне антисоветизма. Между тем в трудах зарубежных историков, появившихся в последние десятилетия, таких, как Х.Ренч– «Партизанская война. Опыт и уроки» (ФРГ), Р.Табер – «Теория и практика партизанской войны» (ФРГ), Р.Ашенауэр – «Война без границ: партизанская борьба против Германии. 1939 – 1945» (ФРГ), А.Кэмпбелл– «Партизанская борьба: история и анализ» (Англия), Е.Хессе – «Советская партизанская война в зеркале немецких боевых донесений и приказов» (ФРГ), авторы коллективной монографии «Советские партизаны во Второй мировой войне» (США) и многих других, с полным основанием указывалось на определяющую роль войсковых формирований в организации партизанского движения и партизанской борьбы.

Чем же на самом деле был вызван значительный размах советского партизанского движения и его высокая эффективность? Явилось ли оно традиционным проявлением патриотизма народа русского и других народов СССР, вставших на борьбу против иноземных завоевателей? Было ли это обусловлено крайне близорукой и жестокой политикой немецких властей в отношении населения оккупированных земель или же в определяющей мере направлялось и обеспечивалось военно-политическим руководством Советского Союза в лице таких структур, как органы безопасности, Главное разведывательное управление Генштаба РККА и др.?

Вот что пишет по этому поводу российский историк А.С.Орлов в работе «Партизаны в Великой Отечественной», опубликованной в 1995 г.: «Как свидетельствуют факты и документы, все перечисленные факторы имели место, причем на различных этапах партизанского движения и в различных регионах тот или иной из них выходил на передний план. Зависело это от военно-политической обстановки, экономического состояния района, характера и результатов деятельности Красной Армии на фронтах, физико-географических условий, политики оккупационных властей, соотношения противоборствующих сторон».

На первый взгляд, это – взвешенная и объективная оценка. Однако, с нашей точки зрения, она не выдерживает критики, ибо игнорирует само содержание теории партизанской борьбы и сводит на нет важность и обязательность управления этим процессом.

Анализируя зарубежную литературу по проблеме партизанского движения, партизанской борьбы, нельзя не отметить прагматического подхода авторов. Так, одно из крупных коллективных исследований было предпринято американским историком Армстронгом и его коллегами по заказу ВВС США. Книга вышла в свет под названием «Советские партизаны во Второй мировой войне». В специальном разделе «Война против партизан» анализируется и обобщается опыт контрпартизанских действий гитлеровцев. Об этом же писали англичане Ч.О.Диксон и О.Гейльбрунн в своем труде «Коммунистические партизанские действия», переведенном в нашей стране еще в 1957 г.: «Наша собственная армия должна быть обучена методам борьбы с партизанами. Мы видим, как дорого заплатили немцы за то, что заблаговременно не создали организацию для борьбы с партизанами. Нам нет необходимости проходить через все это вновь. Что нам нужно, так это устав по ведению антипартизанской войны, а также соответствующая подготовка солдат и офицеров. Мы должны учиться на ошибках немцев и извлекать пользу из их опыта». Заметим, что такие уставы к настоящему времени разработаны и действуют во многих армиях, за исключением нашей, российской.

Характерно, что в том же 1957 г. группа прославленных командиров партизанских соединений и организаторов партизанской борьбы – А.Н.Асмолов, П.П.Вершигора, П.Е.Брайко, С.А.Ковпак, М.И.Наумов, А.Н.Сабуров, Т.А.Строкач, И.Г.Старинов, А.Ф.Федоров – обратились к Н.С.Хрущеву и Г.К.Жукову с запиской «О значении партизанской борьбы в условиях современной войны, о мероприятиях по использованию наших возможностей по организации партизанской борьбы в тылу врага и о некоторых мерах защиты нашего тыла от вражеской диверсии». Есть в этой записке и такие строки: «Несмотря на то, что уроки минувшей войны говорят о необходимости тщательной, всесторонней и заблаговременной подготовке к развертыванию партизанской борьбы, а также несмотря на то, что партизанское движение показало себя в войне как мощный оперативно-стратегический фактор, у нас в настоящее время почти ничего не делается для практической подготовки к широкому развертыванию партизанской борьбы в тылу противника в случае развязывания им новой мировой войны. У нас не разрабатывается теория партизанской борьбы, не обобщается в должной мере ценнейший опыт партизанского движения во время Великой Отечественной войны. У нас нет ни наставлений, ни пособий по организации и тактике партизанской борьбы». Этот призыв так и не был услышан.

«На базе», «под крышей», «под флагом» партизан

С первых дней Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. организаторская и массово-политическая работа руководства страны была нацелена на развертывание партизанского движения, обеспечение роста партизанских сил, расширение сети антифашистского подполья. Об этом свидетельствуют самостоятельные и совместные партийные и правительственные решения, указы, директивы, постановления. Их всегда приводят в качестве неоспоримого аргумента и первопричины, чтобы никто не сомневался, откуда все пошло. Речь идет о закрытой директиве ЦК ВКП(б) от 29 июня, речи И.В.Сталина по радио 3 июля и секретной инструкции, в последующем названной в печати постановлением ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу немецких войск» от 18 июля 1941 г.

Это к вопросу о том, что делать.

Но, как известно, путь от идеи до ее реализации неблизок и тернист. Сложности начинались тогда, когда возникал вопрос – как делать? А здесь, оказывается, нужны постоянно расходуемые и восполняемые вооружение, боеприпасы, продовольствие, снаряжение, средства связи с центром и периферией, специалисты-профессионалы – командиры, разведчики, минеры, радисты, медики и многое, многое другое. Агентурная сеть, например, в том районе, где будут действовать партизаны, контрразведывательное обеспечение. Но как раз об этом в директивах и постановлениях не было ни слова. И специалистов не было. Их репрессировали перед войной, опасаясь партизанской войны в тылу своих собственных войск.

Вчерашний председатель сельского совета или колхоза, еще совсем недавно нацеленный на поставки продовольствия, посевную и уборочную, решением партийного органа поставленный во главе партизанского формирования, не годился для этого. Он не был знаком с азами военного и партизанского дела, разведки и контрразведки. Этому так сразу не научишься. И если даже он был истинным партийцем, патриотически и по-боевому настроен и семи пядей во лбу, такое решение нельзя было считать верным. Скорее, преступным. Таким некомпетентным исполнителям в силу известных причин и руководить-то нельзя. Это залог, в первую очередь, ничем не оправданных потерь при первом же соприкосновении с противником. В лучшем случае это приведет к пассивности партизанского формирования, окопавшегося в глубоком лесу без средств связи, месяцами ничего не предпринимающего ни для разведки противника, ни для диверсий. А кормить его будут реквизированными последними продуктами местные жители, посылая в спину проклятия. И это – в лучшем случае.

На основании известных директив и постановлений в развертывании партизанского движения принимали участие партийные, государственные, военные органы. Из-за отсутствия до мая 1942 г. единого централизованного руководства они подчинялись штабам партизанского движения, созданным при территориальных партийных органах и фронтовом командовании, военным советам фронтов и армий, Народному комиссариату внутренних дел, Главному разведывательному управлению Генерального штаба, обкомам партии, т.е. тем, кем они создавались.

В докладной записке НКВД УССР в Военный совет Юго-Западного направления о работе НКВД СССР по организации и руководству оперативной деятельностью партизанских формирований в тылу противника от 6 марта 1942 г., например, отмечалось, что «партизанскими формированиями занимаются НКВД УССР, политотделы, разведотделы и особые отделы армий, оперативные группы ЦК КП(б)У. На линии фронта имеется большое скопление различных представителей от всех указанных организаций, которые работают вразнобой и мешают друг другу».

Не касаясь пока качественной стороны дела, некомпетентности руководителей при организации и заброске в тыл врага партизанских отрядов и групп, издержек из-за отсутствия централизованного руководства партизанскими силами, обратимся к той роли, которую играл в развертывании партизанского движения Народный комиссариат внутренних дел. А эту роль поистине сразу же следует определить как ключевую. К сожалению, ранее так, напрямую, говорить было не принято. Во-первых, именно это утверждала немецкая пропаганда. Согласиться с противником было просто невозможно. И вообще дико звучит, ведь идет война народная! Признавать ведущую роль НКВД в партизанском движении никто не соглашался ни во время войны, ни тем более после, ни сейчас. Все лавры было принято отдавать партии. А крупных ошибок она на себя никогда не брала.

Напомним, что после начала Великой Отечественной войны Указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 июля 1941 г. НКВД и НКГБ были объединены в единый Народный комиссариат внутренних дел под руководством Л.П.Берии. Позднее, 14 апреля 1943 г., по решению Президиума Верховного Совета СССР был вновь образован НКГБ во главе с В.Н.Меркуловым.

Представляет интерес организационная структура войск НКВД. В начале войны существовали самостоятельные войсковые управления НКВД: Главное управление пограничных войск, Управление оперативных войск, Управление конвойных войск и объединенное Главное управление войск НКВД по охране железнодорожных сооружений и особо важных предприятий промышленности. Составной частью войск НКВД были пограничные и внутренние войска. Последние включали в себя части оперативного назначения, конвойные части, части по охране железных дорог, зенитно-артиллерийские и зенитно-пулеметные подразделения и части ПВО. Единого центрального органа управления войсками не было. Руководящие указания все войсковые управления получали от заместителя наркома внутренних дел СССР по войскам. Через него шли все доклады, донесения, исходящие от управлений войскам. В годы войны на этой должности находились генерал армии И.И.Масленников и генерал-полковник А.Н.Аполлонов.