Текст книги "Партизанство"

Автор книги: Вячеслав Боярский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 50 страниц)

Большое внимание подготовке к ведению партизанских действий уделял Ф.Э.Дзержинский. Так, 26 мая 1925 г. в служебной записке своему заместителю он указывал: «Комиссия обороны П/бюро (Политического бюро ЦК ВКП(б). – Авт.) вчера постановила поручить РВСР и ОГПУ в месячный срок разработать и доложить об организации и необходимых мерах по партизанской борьбе с противником на случай нападения на нас – в тылу у него. Я этой подготовке придаю первостепенное значение. Надо заняться... Прошу дать указания и снестись с РВСР (т. Уншлихтом)».

В последующие годы ознакомление в необходимом объеме с тактикой партизанских действий стало обязательным для командного и политического состава Красной Армии. Осмысление теории и практики партизанской борьбы после Гражданской войны вылилось в ряд конкретных работ. Среди них обращает на себя внимание ранее упоминавшийся труд П.Каратыгина «Партизанство. Начальный опыт тактического исследования», увидевший свет в 1924 г. как издание штаба Украинского военного округа, что, на наш взгляд, характерно. В нем на основе анализа социальной природы будущих военных конфликтов, условий будущих театров военных действий автор обосновывает применение противником партизанства войскового типа в тылу нашей армии, а также необходимость применения партизанства с нашей стороны во все периоды будущей войны.

В общем комплексе мер подготовки своих вооруженных сил к войне для обеспечения своих войск от партизанских действий противника и нанесения партизанских ударов в тылу его войск намечалось еще в мирное время определить будущие районы партизанских действий в тылу у противника, в своей приграничной полосе, в тылу своих войск по периодам. В будущих районах действий партизан предлагалось насаждать сеть партизанских ячеек со всем необходимым для будущей боевой работы, обеспечив для этого материальную базу. Предлагалось вести подготовку партизанских кадров в организационном, политическом и тактико-специальном отношении. Аналогичная подготовка планировалась во всей армии и на флоте, особенно среди комсостава, чтобы каждый командир знал существо партизанских действий, на практике умел им и противодействовать, и самостоятельно осуществлять в ходе решения задач, поставленных ему как партизану. Об этом уже шла речь выше.

В предвоенные годы возобладала доктрина о войне на чужой территории, о войне малой кровью. Напомним, что уже в 1935 г. нарком обороны К.Е.Ворошилов говорил: «Я лично думаю, что мы должны победить врага, если он осмелится на нас напасть, малой кровью, с затратой минимальных средств и возможно меньшего количества жизней наших славных бойцов». Через год Ворошилов утверждал, что «мы не только не пустим врага за пределы нашей Родины, но будем бить его на территории, откуда он пришел».

Сама по себе, абстрагированная от конкретно-исторической обстановки, эта доктрина не вызывала никаких возражений, имела ярко выраженный наступательный характер. Однако проверку реальной действительностью она не выдержала и провалилась уже в первые дни Великой Отечественной войны: сыграла свою негативную роль уверенность в легкой победе над противником и без партизанской войны. Не совсем правильно, как подчеркивается в современных исследованиях, учитывались изменившиеся условия начального периода войны и способы отражения внезапного нападения агрессора. Как в теоретическом, так и в практическом плане недооценивались вопросы обороны в оперативно-стратегическом масштабе. В сложившейся перед войной обстановке требовалось не только формальное признание правомерности обороны, а основательная разработка способов ее ведения и, главное, практическая подготовка оборонительных операций в приграничных военных округах.

Речь, как минимум, должна идти о том, что в тогдашней военной доктрине не нашлось места такому понятию, как «малая война». В результате накануне Великой Отечественной войны Советский Союз в целом оказался недостаточно подготовленным к ведению партизанской борьбы, несмотря на накопленный значительный теоретический и практический опыт.

Часть вторая
Партизанство как военный метод

Глава 3
Советские герильерос против фашистов в Испании (1936 – 1939)

«Ты славный малый, но ты зря вздумал учить нас, как нам быть потом, когда ты сделаешь свое дело... И на что ты будешь похож, или, точнее сказать, на что ты будешь годен, когда окончится твоя служба Республике, предвидеть довольно трудно...»

Э.Хемингуэй,

«По ком звонит колокол»

События в республиканской Испании в 1936 – 1939 гг. явились очередным этапом развития форм и способов партизанской войны. Напомним. Военный переворот, совершенный в 1923 г., завершился разгоном парламента (кортесов), отменой буржуазных свобод и конституционных гарантий (личной неприкосновенности), роспуском политических партий, переходом власти в руки военной хунты.

Военному перевороту помогла колониальная авантюра Испании в Марокко. Поражения испанской армии в борьбе против рифских племен, сражавшихся под руководством Абд-эль Керима, усилили общее недовольство «грязной» войной, а заодно и правительством, которое ее вело. В январе 1930 г. за крахом диктатуры последовало свержение монархии (апрель 1931 г.).

События разворачивались быстро. В антимонархическом движении сплотились самые разные силы – от рабочих и крестьян до левобуржуазных партий и социалистов. Монархия пыталась спасти себя частичными уступками, но безрезультатно. В апреле 1931 г. республиканцы одержали блестящие победы на муниципальных выборах. Вслед за тем они образовали республиканские правительства – сначала в Барселоне, а затем в Мадриде. Король Альфонс бежал во Францию.

В 1931 г. Учредительным собранием утверждена конституция Испанской республики. Законодательная власть вручалась парламенту, избранному на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Каталония сделалась автономной областью в рамках единой Испанской Республики. Конституция объявляла ликвидированными феодальные отношения и обещала аграрную реформу. Учредительное собрание приняло законы о 8-часовом рабочем дне и социальном страховании. Всему этому не суждено было претвориться в жизнь.

В обстановке всеобщего недовольства исходом революции явилось размежевание сил. Социал-демократический лагерь был расколот, а компартия не имела достаточной силы. В это время реакция объединилась в так называемой Испанской конфедерации автономных правых. На выборах 1933 г. ей удается одержать крупную победу и составить правительство.

Реакционный курс правых партий, их откровенный отказ от завоеваний революции вызвали знаменитое восстание астурийских шахтеров, поддержанное восстанием в Каталонии и всеобщей забастовкой в Мадриде, Севилье и других городах. С помощью марокканских войск и иностранного легиона правительство подавило восстание: 2 тысячи шахтеров были убиты и не менее 30 тысяч приговорены к заключению. Автономия Каталонии была ликвидирована.

В период «черного двухлетия», как были названы особо мрачные 1934 –1935 гг., реакции удалось ликвидировать все основные социальные завоевания: крестьяне сгонялись с земли, рабочие подвергались контрреволюционному террору. Компартия вынуждена была уйти в подполье.

В стране возник Народный фронт в составе коммунистов, социалистов, республиканцев, членов Всеобщего рабочего союза и др. На выборах, происходивших в феврале 1936 г., партии Народного фронта получили 268 мест в парламенте из 473. Были выпущены из тюрем политические заключенные, восстановлена автономия Каталонии, приняты законы, улучшавшие положение рабочих, началось осуществление аграрной реформы.

Победа Народного фронта активизировала испанский фашизм, группировавшийся в партии «Фаланга» и вокруг нее. В середине июля 1936 г. в испанском Марокко, а вслед за тем – во многих городах самой Испании начался военно-фашистский мятеж, который возглавил генерал Франко. Мятежники получили щедрую помощь военными материалами и людьми со стороны Германии и Италии. На их стороне оказались правительства Англии и Франции.

На помощь республиканской Испании пришли тысячи интернационалистов из всех стран мира. Они создали интернациональную бригаду. В конце 1938 г. наступило ухудшение военного положения Испанской республики. В январе 1939 г. пала Барселона. В конце марта испанский фашизм торжествовал победу. Спустя несколько месяцев генерал Франко стал единоличным диктатором Испании. Его режим надолго пережил войну, сохранившись до ноября 1975 г., то есть до смерти диктатора.

Мятеж начался 18 июля 1936 г. В первые недели мятежников не поддержали ни военный, ни гражданский флот республики. В Африке застряли главные силы, на которые рассчитывал Франко, – иностранный легион наемников и марокканская конница: их не на чем было переправить через Гибралтар. Сторонники Франко, в том числе военные, заявили, что без помощи Германии и Италии заговор обречен на провал. И поддержка пошла.

Из Африки на германских транспортных самолетах стали перебрасывать в Испанию марокканский 18-тысячный конный корпус. Немецкий легион «Кондор» насчитывал более 50 тысяч солдат и офицеров, оснащенных самым современным по тем временам оружием. Из Италии поступило почти 200 тысяч человек, около 2000 орудий, до 1000 самолетов, транспорты с пулеметами, ружьями и боеприпасами. Был сформирован карательный «иностранный легион». Активно формировалась «пятая колонна» – диверсионно-разведывательные формирования франкистов, которые предназначались для совершения диверсий и террористических актов против интернациональных бригад. Именно тогда родился этот термин как нарицательное наименование вражеской агентуры внутри государства или политического движения, ведущих подрывные действия в интересах внешнего противника.

Как известно, во время гражданской войны в Испании на Мадрид наступали четыре колонны войск генерала Франко, а его агентура внутри города – та самая «пятая колонна» – должна была нанести удар с тыла.

К началу гражданской войны республиканская армия являла собой разрозненные воинские части, которые не всегда подчинялись общему командованию. Почти каждая политическая партия, входящая в Народный фронт, стремилась иметь собственные воинские формирования со своими красными, черно-красными, бело-розовыми и другими флагами. На стороне республиканцев воевало формирование анархистов.

Советский Союз снабжал республиканскую Испанию оружием, а советские добровольцы, главным образом танкисты и летчики, принимали непосредственное участие в боях с фашистскими армиями. Активно участвовали в этой войне в качестве советников и инструкторов советские диверсанты и разведчики. Именно благодаря использованию их опыта испанские партизаны наносили противнику существенный урон с малыми потерями для себя, а часто и вовсе без потерь, заставляя его расходовать значительные силы на охрану своего тыла и тем самым ослабляя фашистские войска на фронте.

Советские специалисты обучали испанских партизан и вместе с ними участвовали в операциях и в тылу врага. В составе партизанских групп и отрядов оказалось достаточное количество первоклассных водителей. Были там и радисты, оружейники, армейские и гражданские подрывники, были люди, знающие топографию, но совершенно не было имевших представление об основах организации и тактики партизанской борьбы, технике и тактике диверсий.

Испанские республиканские партизанские формирования с помощью советников и инструкторов осваивали советский опыт и наносили противнику существенный урон. Мятежникам не удалось предохранить пути сообщения и другие объекты, имеющие большое военное значение, от воздействия партизан и особенно спецгрупп (отрядов).

Партизанам нужны были противопоездные, противоавтомобильные, объектные мины, мины-сюрпризы, в том числе замедленного действия, взрывчатые вещества. Все это приходилось изготовлять в мастерских спецшкол. Две мастерские, созданные при партизанских школах, снабжали минами не только спецбатальон, но и впоследствии партизанскую бригаду и все диверсионные группы и отряды.

Советник обязан был не только наладить производство взрывных средств, но и быть способным во главе групп действовать в тылу противника на незнакомой территории, даже не зная языка. Обучение в школе продолжалось три-четыре недели, затем обучаемые участвовали в нескольких вылазках в тыл врага. Если возникала необходимость, вновь занимались в школе еще несколько дней дополнительно.

К лету 1937 г. весь состав преподавателей – командиров школьных подразделений – имел на своем личном счету не менее двух подорванных поездов или несколько автомашин. Всего же, по воспоминаниям И.Г.Старинова, кавалера 11 орденов, признанного наставника тысяч партизан, минеров и диверсантов, за первые 10 месяцев в партизанских школах было обучено около 600 человек. За это же время один воспитанник школы, Доминго Унгрия, из командира группы вырос в командира знаменитого XIV партизанского корпуса, а большинство участников первых диверсий стали командирами подразделений, рот, батальонов, двое – командирами бригад.

Железнодорожные линии были разбиты на участки. Через каждые 4-6 дней на один из них высылался партизанский отряд или группа, которые с помощью местного населения разрушали мосты, телеграфные линии, разбирали строения железной дороги, совершали нападения на поезда, разъезды и т.д.

Другие группы с помощью местного населения предпринимали налеты на отдельные команды и далее на опорные пункты, добывали разведданные.

Так, в июле 1937 г. под руководством советского разведчика Х.Д.Мамсурова (Ксанти), в будущем Героя Советского Союза, была разработана операция по выводу из строя на 5 суток участка железной дороги, соединяющей Мадрид с Южным фронтом противника, и нарушению автомобильного движения на параллельной автомагистрали. Она предусматривала массовое применение противопоездных и объектных мин замедленного действия. Операция прошла успешно. Партизанский батальон был преобразован в бригаду специального назначения.

После уничтожения штаба итало-фашистской авиационной дивизии под Кордова в результате крушения поезда республиканское командование убедилось в эффективности действий партизан, их способности малыми силами наносить большой урон противнику.

Проявилась высокая эффективность засад против механизированных колонн. Уже к лету 1937 г. на многих участках партизаны полностью парализовали ночное движение автотранспорта. Оказалось, что автомобильные колонны, даже сопровождаемые танками, были весьма уязвимы от партизанских засад. В горах они не могли высылать бокового охранения, а охранять дороги у мятежников не было сил. Нанеся огневой удар по колонне, партизаны, если это было им по силам, добивали ее или отходили по местности, где преследование по следу было исключено.

Партизанские силы частично базировались в горно-лесных районах в тылу противника, а наиболее активно действующие отряды имели основные базы в тылу республиканских войск. Иногда они организовывали промежуточные базы в тылу мятежников. Это было вызвано тем, что партизаны остро нуждались в оружии, боеприпасах, особенно в специальных минно-взрывных и зажигательных средствах, которыми наносили противнику основной урон в материальных средствах и живой силе. Эти средства без наличия радиосвязи авиация не могла доставлять в тыл противника, и партизанские войсковые формирования через линию фронта совершали глубокие рейды в тыл мятежников.

Часть мин войсковые партизанские подразделения передавали партизанам-подпольщикам, которые имели возможность устанавливать их незаметно для противника на различных объектах: цистернах с горючим, подвижном составе с боеприпасами, автотранспорте и даже на самолетах.

В городах партизанская борьба велась только одиночными подпольщиками и небольшими группами с обязательным применением минно-взрывных устройств замедленного действия, так как боевые столкновения в условиях комендантского часа в большинстве случаев приводили к гибели партизан.

Главным военным советником республиканской армии был корпусной комиссар Я.К.Берзин, бывший начальник Разведупра РККА (Гришин). В числе других партизанской деятельностью в тылу франкистов тогда занимались «белорусские партизаны» Станислав Ваупшасов и Александр Рабцевич, оперативники НКВД Кирилл Орловский и Николай Прокопюк, Артур Спрогис и другие. Так, Мамсуров был направлен советником к лидеру анархистов Буэнавентуре Дуррути. Спрогис, бывший сотрудник Спецбюро НКВД, занимавшийся ранее в Белоруссии подготовкой приграничных районов к будущей партизанской войне, был назначен советником командира диверсионно-подрывного отряда в тылу врага при 11-й интернациональной бригаде.

На деятельности Спрогиса остановимся более подробно.

Самого спецотряда тогда еще не существовало. Его ядро Спрогису удалось сколотить в первые же дни в Малаге. Командиром назначили бывшего военнослужащего сержанта Хосе Муньоса Гарсиа. Однако по указанию В.И.Киселева (Кремнева), военного советника штаба Южного сектора, командира полка в годы Гражданской войны, а в Испании – советника командующего малагским участком, командиром отряда стал Спрогис.

Следует заметить, что состояние республиканской армии было удручающим. Она не имела ни четкой структуры, ни единого командования, ни разведки. Не было и сплошной линии фронта, что важно, если работать во вражеском тылу, совершая там рейды.

Киселев поставил Спрогису задачу: в связи с тем, что к противнику начали прибывать новые части из Италии, расстроить систему их подвоза.

Бойцов в отряд Спрогис подбирал сам из андалузских шахтеров и крестьян. Одни хорошо знали горные подрывные работы, другие – будущий район действий и могли быть проводниками. Оставалось только научить их обращаться с оружием и специальным методам работы. Однажды, когда они тренировались в минировании реальных железнодорожных рельсов (закладывались, естественно, учебные мины; петарды взрывались, вызывая обеспокоенность машинистов), их заметили с проходящего поезда. Поезд остановили. Оттуда выскочили люди и, пока разобрались, что к чему, будущим герильерос досталось по первое число. Не тронули только Спрогиса и переводчицу. Недоразумение удалось уладить.

Перед отрядом Спрогиса была поставлена задача глубоко проникнуть в тыл противника, организовать диверсии, вывод из строя, по возможности, командного состава, захват «языков» и штабных документов, уничтожение линий связи. Его отряд действовал на гренадском направлении, северо-западнее Малаги (район глубиной в 30-40 и 400-600 километров по фронту). Местность здесь была гористая и лесистая. Много садов, которые тянулись от Эстепона до Картахены.

Военный советник испанских герильерос в тех условиях был вынужден придерживаться единственно возможного метода и обучения, руководства боем – «Делай, как я!» Связано это было не столько с тем, что в ряде случаев необходимо было воздействовать на партизан личным примером – такие ситуации у командира возникали сплошь и рядом. К этому приходилось прибегать еще из-за незнания испанского языка. Переводчиков-мужчин практически не было, да и не каждый мог выдержать суровые условия диверсионной работы. Первая переводчица Спрогиса выдержала недолго. Некоторое время он работал вообще без переводчика, а потом появилась Хосефа Перес Орера – Елизавета Александровна Паршина. В середине тридцатых годов она окончила Московский институт иностранных языков и с группой добровольцев отправилась в Испанию. После возвращения оттуда училась в Военной академии имени М.В.Фрунзе. Занималась минированием Москвы на случай захвата ее немцами. Работала в «Смерше» на Центральном и Северо-Кавказском фронтах. Готовила добровольцев-подрывников для заброски за линию фронта. За боевые заслуги была награждена орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Паршина – автор книги «Динамит для сеньориты», изданной в 1989 г.

К активным действиям партизанский отряд андалузских шахтеров приступил в конце 1936 г. С 27 декабря 1936 по 26 января 1937 г. на участках железной дороги Альхисерас – Ронда – Антекерра группой Спрогиса было взорвано 8 поездов. Почти каждый выход в тыл врага оканчивался крушением поезда. Цель преследовалась одна – нарушить военное обеспечение частей противника. Взрывы обычно производились на поворотах, высоких насыпях, найти которые в горах не составляло труда. Результаты крушений всегда выглядели эффектно: составы сваливались с насыпи, вагоны разбивались в щепки, от взрывов паровозных котлов возникали пожары.

Так, состав, который следовал из Альхисерас в Гранаду, оказался с боеприпасами. В результате диверсии возник пожар, продолжавшийся около суток. Это место находилось недалеко от линии фронта. Пожар был хорошо виден с обеих сторон. Противник сразу же ответил на диверсию продолжительным массированным артобстрелом, который пришелся по передовым позициям республиканцев. Некоторые начальники колонн, не позаботившиеся своевременно об укрытиях для своих бойцов, потом упрекали Спрогиса, что не предупредил заранее, хотя предупреждать о готовящейся акции они никого, конечно, не могли.

В некоторых штабах республиканцев находились командиры, не склонные к активным боевым действиям. Донесения о крушениях поездов ими воспринимались в высшей степени сдержанно. Иногда заводились разговоры о том, нужно ли вообще пускать под откос поезда. Хоть и находятся они, дескать, в руках фашистов, но это, мол, народное достояние. И после победы над фашизмом оно-де останется у народа.

Спрогис не без основания полагал, что здесь действует агентура врага. Однажды во время бомбежки Малаги несколько бомб легло рядом с домом, где размещалась группа Спрогиса. Никто не пострадал, но тут же распространился слух, что бомбежка произведена исключительно для того, чтобы уничтожить его людей. Это, естественно, нервировало бойцов.

Подрывная работа заставила противника принять все возможные контрмеры. Спрогис даже предполагал, что в его подразделение, несмотря на тщательный отбор и проверку, мог проникнуть враг. Отныне он ставил задачу группе только перед посадкой в машины. Тогда же объявлял и состав группы. Даже шоферу Спрогис никогда не говорил конечную цель маршрута. Только командовал: прямо, налево. Все вопросы, связанные с работой в тылу врага, он обсуждал только с командующим фронтом. В результате за все время пребывания под Малагой у Спрогиса не было ни одного провала. Обошлось и без жертв.

На первый взгляд, техническая сторона операции выглядела предельно просто и однообразно: выход на место, закладка взрывчатки, возвращение. Все это так, если не считать, что постоянно не хватало взрывчатки, капсюлей. Если не считать, что подрывные устройства изготовляли вручную из подсобных материалов и усовершенствовали их сами, учась на своих же промахах. Если не считать, что каждому выходу предшествовало тщательное изучение передовых позиций противника, местности, на которой нужно было действовать. А еще важно было предугадать, какие контрмеры противник предпримет в том или ином случае.

Обычно, перейдя линию фронта, группа за 4-5 часов добиралась до железнодорожного полотна. Заложив заряд, бойцы немедленно возвращались. Часто возвращение совпадало со взрывом поезда. После первых же крушений противник усилил охрану железнодорожного полотна. Группа начала ставить заряды только тогда, когда часовой был под ее контролем.

Однажды группа в составе 7 человек во главе со Спрогисом вышла на задание. Выследив патрулирующего часового, поставили заряд в нескольких метрах от небольшого мостика на насыпи высотой в 5-6 метров, вблизи передовых позиций республиканцев. Движение поездов оттуда не только хорошо было слышно, но и видно. Спустя час, находясь в пути, группа услышала, что там, где только что они заложили мину, прошел поезд, но взрыва почему-то не последовало. Предположили, что заряд обнаружен и извлечен часовым. Вернулись домой. Решили ночью на этом же месте заложить новый заряд. Но когда на следующую ночь пришли, оказалось, что поезд все же подорвался, и это произошло примерно спустя 2 часа после ухода группы. На рассвете взрыв хорошо был виден с передовых позиций республиканцев. Так как состав целиком свалился с насыпи, противнику не составляло труда восстановить путь, и к вечеру движение возобновилось.

Подойдя снова к железнодорожному полотну, партизаны Спрогиса выследили двух часовых и вновь заложили заряд. Спустя 3 часа прогремел оглушительный взрыв. Так в течение суток на одном и том же месте было взорвано 2 состава противника. Случай довольно редкий.

Как правило, возвратившись с задания, Спрогис составлял отчет. В его личном архиве сохранилось несколько копий отчетов, которые он представил командованию после возвращения из заграничной командировки. Автору посчастливилось встречаться со Спрогисом, вести с ним длительные беседы. Сохранились и копии этих отчетов. Некоторые из них сегодня можно привести в качестве иллюстраций партизанской деятельности с комментариями и выводами самого А.К.Спрогиса. Тем они и ценны.

Операция в районе Толедо – Талавера-де-ла-Рейна

«...Когда фронт установился в районе Алмерия, в ближайшем тылу противника подходящих объектов для диверсионной работы не осталось, вследствие чего, по приказанию главного штаба, группа была переброшена на участок Толедо – Талавера. Здесь фронт проходил по р. Тахо, за которой на расстоянии от 2-12 км проходила железная дорога, которой противник пользовался для снабжения своих войск, находящихся под Мадридом. Ежесуточно здесь проходило шесть-восемь поездов.

Фронт разделяла р. Тахо, в зимний период очень многоводная и, как горная река, в высшей степени быстрая. По ширине доходящая до 300-400 м. По справкам местных рыбаков, переправа через р. Тахо в это время года считалась невозможной. Через месяца два ожидался спад воды, после чего переправа считалась обычным явлением.

Согласиться ждать было нельзя, и приступили к форсированию реки. Но все попытки кончались неудачами, несмотря на то, что в нашем распоряжении имелись резиновые и деревянные лодки, применялись надувные камеры и другие приспособления, результаты всегда получались те же. После преодоления первых 20-30 м от берега любая лодка подхватывалась сильным течением, не поддающимся никакому управлению веслами, и через несколько минут лодка, все еще находясь на расстоянии 30-40 м от нашего берега, в то же время оказывалась отнесенной вниз по течению на полкилометра. Все попытки переправы по обыкновению кончались затоплением лодки или ударом о какое-либо высунувшееся из реки дерево.

Только заблаговременно предусмотренными спасательными мерами удавалось всех очутившихся в воде людей вовремя спасти. Трудности в переправе еще усложнялись тем, что работать приходилось только ночью и не исключалась возможность быть обнаруженным с другого берега часовыми противника.

Местом переправы всегда выбирался изгиб реки в нашу сторону. В течение 15 суток работа по переправе была безрезультатной. Использовались все средства, которые могли дать хоть малейшую надежду на осуществление переправы. Все оказалось бесполезным.

За это время кончился февраль, а с наступлением марта прекратились проливные дожди. Наблюдением было установлено, что вода начинает спадать. Немного уменьшилась быстрота течения. Через несколько дней была предпринята следующая попытка переправиться, которая, наконец, удалась. Река была освоена.

Но оказалось, что все попытки на разных участках (на протяжении 20 км) после переправы через реку пройти линию фронта к железной дороге противника не удавались. На первом же километре от реки группа всегда наталкивалась на заставы противника. Предполагаю, что такая бдительность может быть вызвана имеющимися у противника агентурными данными о существовании нашей группы на данном участке, а также о том, что данная железная дорога имеет важное значение для снабжения мадридского фронта.

Во время шестой попытки пройти линию фронта группа понесла потери в количестве одного убитого и одного раненого.

Трудности, связанные с переправой, плохие материальные условия (недостаток продовольствия), отсутствие теплой одежды, что болезненно отражалось на личном составе группы, который преимущественно состоял из уроженцев юга (50% состава группы были простужены), плюс целая серия неудачных попыток перейти линию фронта и потери людей – все это сильно повлияло на моральное состояние группы. Угас энтузиазм, люди все более настойчиво стали обращаться с просьбой отправить их в любую часть, находящуюся на фронте.

Группа была подобрана на добровольных началах, поэтому отказать им – значит лишить принципа добровольности, что было крайне нежелательно, удовлетворить – значит потерять людей, уже имеющих некоторый опыт работы в тылу. Кроме того, судя по существующей тяжелой обстановке, можно было предполагать, что после этого количество желающих уйти увеличится.

Положение для существования группы создалось катастрофическое. Необходимо было срочно поднять престиж работы, доказать, что работать можно. Это нужно было сделать немедленно. Поэтому мною было решено, несмотря на запрещения главного руководства самому участвовать в операциях, связанных с переходом фронта, все же повести группу самому. Отобрал пять самых стойких, надежных бойцов. К ним присоединилась переводчица, настойчиво выражающая желание принять участие в операции как боец, уже раньше показавшая себя с положительной стороны. Кроме того, ее присутствие в группе влияло на самолюбие мужчин.

С наступлением темноты переправились через реку. У лодки в кустах оставили двух бойцов и переводчицу, которые должны были ожидать нашего возвращения, и в составе четырех человек двинулись в тыл. Расстояние до железной дороги до трех километров, так что времени в нашем распоряжении было достаточно.

Двигались медленно, очень осторожно. Ночь была темная и благоприятствовала нам. Руководствуясь опытом, путь выбрали исключительно по ровному открытому полю. Как правило, в таких местах часовых противника меньше всего можно встретить, по обыкновению они устраиваются у какого-либо дерева, кустика, в лощине и т.д.

Несмотря на всю осторожность, через километр все же натолкнулись на заставу, которая без предупреждения с расстояния, видимо, обнаружив нас, открыла пулеметный огонь. Согласно приказа, никто из группы не имел права начинать стрелять без моего приказания, т.е. пока не начну стрелять я. На выстрелы отвечать не стали.

Противник, выпустив несколько пулеметных очередей, как будто успокоился. Застава, судя по выстрелам, находилась впереди нас, немножко левее. Справа от нас, метрах в 300, тоже было дано несколько винтовочных выстрелов. Создалось впечатление, что на каждые 300-400 м по всей линии фронта расставлены часовые.