Текст книги "Партизанство"

Автор книги: Вячеслав Боярский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 50 страниц)

Раздумывая над боевыми возможностями пограничных подразделений в тылу противника, Грабчак написал письмо в ЦК Украины, в котором изложил план создания в Олевских лесах крупного партизанского отряда. Вскоре его вызвал начальник Украинского штаба партизанского движения Т.А.Строкач. На вопрос, почему он предлагает создать партизанский отряд именно в Олевских лесах, Грабчак ответил: «Я там знаю каждую тропинку. С тридцатого года служил в Олевском погранотряде. Прошел путь от красноармейца до помощника начальника штаба комендатуры. Да и в селах знакомых много. Местные жители всегда нам помогали в охране границы».

Инициатива пограничника получила одобрение. Грабчак во главе 10 пограничников оказался в Олевских лесах. Организаторская группа быстро связалась с местными жителями, совершила несколько дерзких налетов на тыловые объекты противника, расстреляла конвой и освободила колонну советских женщин, которых гитлеровцы гнали в Германию. По всем окрестным селам разнеслась молва о том, что в Олевских лесах появились партизаны. К ним потянулись люди. Летом 1943 г. под командованием Грабчака было уже целое партизанское соединение, насчитывавшее более тысячи человек.

Партизаны Грабчака провели множество удачных диверсий на железных дорогах. Взрывчатку готовили своими силами. Характерен пример, когда, соорудив торпеду и погрузив ее на дрезину, они взорвали крупный железнодорожный мост на р. Убороть около Олевска и тем самым на пять суток вывели из строя важную железнодорожную магистраль Киев – Брест.

Пограничники вели борьбу с врагом и путем дезинформации, компрометации предателей. В партизанской практике А.М.Грабчака был случай, когда удалось настолько скомпрометировать старосту и полицейских одного из украинских сел под Олевском, что гитлеровцы для успокоения совести повесили услужливых помощников.

Успешной была, например, операция по дезинформации противника, проведенная под руководством Г.Л.Северского. Оперативными мероприятиями, организованными пограничниками, удавалось скомпрометировать не только отдельных бургомистров, старост, полицейских, но и целые так называемые добровольческие формирования, подразделения и части «Русской освободительной армии» и т.п. В результате многие из них снимались с фронта, разоружались, а особо «подозрительные», по мнению гитлеровцев, группы подвергались репрессиям, что, в свою очередь, вызывало повальное бегство из них.

В партизаны или в плен?

Следует заметить, что этот вопрос в годы войны был далеко не риторическим. Выбор всегда оставался. Особенно у тех, кто попадал в окружение. Объективных и субъективных факторов воздействия на личный состав Красной Армии морального, физического, психологического свойства и до начала войны, и с ее началом было предостаточно. Заметим, что архивы Министерства обороны и ныне не располагают точными данными о численности красноармейцев, оказавшихся в плену. Как едко замечено, действовала и действует «спасительная» графа «без вести пропавшие». По данным же немецких архивов, число советских военнопленных превышало 5,7 млн. человек.

С другой стороны, по данным зарубежных исследователей, около 1 млн. советских граждан служило в рядах вермахта. А кто считал, миллион или сколько их оказалось по самым разным причинам в полицейских формированиях, которые боролись с партизанами в первые годы войны и повально переходили в их ряды в 1944 г.? Что им не объяснили сначала и что они поняли потом?..

В этой связи особо следует сказать о переходе к партизанским действиям одиночек или мелких групп военнослужащих, в силу обстоятельств оказавшихся во вражеском тылу – после боев на линии границы или в ходе арьергардных боев, которые вели части и подразделения пограничных войск НКВД при отступлении летом и осенью 1941 г. Так, рядовой пархачской заставы 91-го пограничного отряда Филиппичев с группой бойцов 7-й резервной заставы в бою под Великими Мостами (вблизи границы) был отрезан от своей части. Как ни пытались пограничники соединиться с какой-либо частью Красной Армии, они так и не смогли этого сделать. Возглавив группу, рядовой Филиппичев объявил ее партизанским отрядом. По тылам врага отряд прошел от Великих Мостов на Львовщине до Новгорода. К нему присоединились оказавшиеся в окружении красноармейцы и местные жители. Отряд совершал диверсии на дорогах, истреблял врага из засад. На боевом счету самого Филиппичева – 157 уничтоженных гитлеровцев, 2 подорванных танка и 2 моста.

Количество подобных партизанских отрядов, созданных на базе мелких групп пограничников, исчислялось десятками. Многие из них быстро пополнялись советскими патриотами – местными жителями, перерастая в крупные партизанские отряды и соединения, которые успешно действовали на значительной по площади территории до ее освобождения войсками Красной Армии. Так создавались партизанские отряды, впоследствии переросшие в партизанские соединения, под руководством помощника начальника политотдела по комсомольской работе Ломжанского пограничного отряда младшего политрука В.Л.Никитина, начальника штаба пограничной комендатуры Липканского погранотряда капитана Н.А.Шестопалова и др.

Было и по-иному. Начальника 25-й заставы Лиепайского пограничного отряда А.Запорожца с тяжелым ранением в конце июня 1941 г. доставили в Лиепайский военно-морской госпиталь. При эвакуации госпиталь захватили фашисты. В августе немцы вывезли часть раненых в Восточную Пруссию. Как только Запорожец смог ходить, он сразу же вместе с четырьмя товарищами организовал побег из лагеря. Это было в сентябре 1942 г. В конце ноября Запорожец появился в Белорусских лесах. Там и начался его путь в партизаны.

О том, как воевал Запорожец, рассказывают документы архивов: «Запорожец Андрей Порфирьевич принимал участие в партизанском движении Белоруссии периода Великой Отечественной войны в составе бригады имени И.В.Сталина в Витебской области, затем в составе бригады имени Г.К.Жукова на Вилейщине с ноября 1942 г. по февраль 1944 г. В партизанах он занимал должности: с ноября 1942 г. – командира отряда, с марта 1943 г. – начальника штаба 4-го батальона имени И.В.Сталина, с 23 июня 1943 г. – начальника штаба бригады имени Г.К.Жукова, с 23 ноября 1943 г. – комиссара данной бригады».

Бригада имени Г.К.Жукова (командир – П.Я.Сыромахо, комиссар – П.П.Булойчик, начальник штаба – А.П.Запорожец) держала оборону западных рубежей северной партизанской зоны Вилейщины и контролировала Браславский район и смежные территории соседних районов. Она имела в своем составе 7 партизанских отрядов и вела боевые действия против оккупантов. Еще до прихода Красной Армии бригада штурмом овладела городским поселком Опса, разгромив там крупный вражеский гарнизон. Соединилась бригада с советскими частями 9 июля 1944 г., в тот же день совместно с ними овладела городом Браслав.

На Витебщине партизаном стал старший лейтенант М.Н.Кузьмин. В 1939 г. он окончил Ново-Петергофское военно-политическое училище и прибыл служить на границу. Войну встретил политруком Вентспилсской комендатуры Лиепайского погранотряда. 25 июня 1941 г. пограничные подразделения правого фланга Лиепайского пограничного отряда были стянуты в город Вентспилс и переданы в распоряжение командира 114-го стрелкового полка. 27 июня полк получил приказ форсированным маршем направиться к Риге. Вместе с ним шли и пограничные подразделения. 30 июня, пройдя к Риге, полк встретился со значительными силами противника. Заместитель коменданта по политчасти вентспилсского участка Кузьмин был дважды ранен, но не покинул поле боя. Командир полка распорядился выходить из окружения небольшими группами и в одиночку. Пограничники разделились на несколько групп. Одну из них возглавил Кузьмин. 30 суток группа шла по тылам врага. В районе Екабспилса Кузьмина схватили полицаи. Он попал в лагерь военнопленных для отправки в Германию. По пути совершил побег из эшелона и оказался в Белоруссии, где вскоре установил связь с подпольной организацией в Малашковском сельсовете Освейского района. Отсюда и начался его путь в партизанские леса.

Кузьмин был назначен командиром взвода, а в июле 1942 г. стал заместителем командира партизанской бригады имени М.В.Фрунзе по разведке. Вскоре его назначили командиром партизанского отряда имени Симацкого. В служебной характеристике Кузьмина отмечалось: «Во время пребывания в партизанской бригаде в должности командира отряда показал себя образцовым командиром. Отряд, которым он командовал, занимает первое место в бригаде. Пользуется заслуженным авторитетом среди личного состава».

За умелое руководство отрядом М.Н.Кузьмину было присвоено очередное воинское звание «капитан». Это было достаточно редкое явление для офицера, побывавшего в плену. Кузмин был назначен командиром партизанской бригады.

За боевые заслуги в партизанской борьбе он был награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени и многими медалями.

Бывший комендант Вентспилсской комендатуры Лиепайского пограничного отряда капитан И.К.Богодистый осенью 1941 г. создал подпольную антифашистскую организацию в Сеценской и Сунакстской волостях Латвии, которая затем переросла в партизанский отряд, действовавший в составе 3-й Латвийской партизанской бригады О.Ошкална. В октябре – ноябре 1944 г. в центре Курземе в Латвии был создан самый крупный и в военном отношении самый сильный партизанский отряд этого края – «Саркана Булта» («Красная стрела»). Его появление было результатом деятельности армейских разведчиков и местных патриотов. Базировался отряд в основном в Абавских лесах, на обоих берегах реки Абавы в районе Ренда и Злекас. Командиром отряда был Владимир Семенов, начальником штаба – Карлис Мачинь, комиссаром – Михаил Стрельников, бывший лектор политотдела Лиепайского пограничного отряда.

Или еще пример. В последний момент боя на границе 22 июня 1941 г. рядовой 4-й погранзаставы Таурагского пограничного отряда Н.Росляков был тяжело ранен, попал в плен. Прошел через пытки и ужас трех концлагерей. Трижды пытался бежать, но безуспешно. Наконец, в марте 1942 г., очередной побег удался. Вместе с товарищами-пограничниками прошел Германию, Польшу, дошел до Белоруссии. Здесь стал партизаном. В мае 1942 г. группа Рослякова объединилась с отрядом имени Котовского, а вскоре отряд был реорганизован в бригаду имени Ворошилова. Место дислокации – Копыльский и Узденский районы Минской области. Здесь Росляков вырос от командира группы до начальника разведки бригады. Войну закончил командиром партизанского отряда им. Фурманова. Был награжден 14 государственными наградами, в том числе орденами Красного Знамени и Красной Звезды.

Некоторых пограничников военная судьба забросила за пределы Родины, но и там они включались в активную борьбу местных сил движения Сопротивления. Старший лейтенант В.К.Таскин, например, в августе 1941 г. с небольшой группой бойцов оказался в тылу фашистских войск под Ригой. В неравном бою при попытке выйти из окружения он был ранен и захвачен гитлеровцами в плен. Находясь в лагере для военнопленных на севере Франции, Таскин с группой патриотов организовал побег, связался с бойцами французского Сопротивления и вскоре создал Центральный комитет советских военнопленных, который являлся своего рода штабом по организации советских партизанских отрядов и руководству их боевыми действиями на территории Франции. Позже он возглавил в городе Нанси штаб восточной зоны советских партизанских сил, которые к лету 1944 г. имели в своем составе 18 отрядов.

Начальником отделения штаба Сколенского пограничного отряда встретил войну капитан М.И.Наумов (1908 – 1974). Во время отступления был ранен, встретился с партизанами. Был избран командиром отряда, впоследствии назначен заместителем начальника штаба партизанского движения Сумщины. В период с 1 февраля по 6 апреля 1943 г. соединение М.И.Наумова на санях за 65 суток совершило 2400-километровый рейд по степным и лесостепным районам Украины (по территории Сумской, Полтавской, Кировоградской, Одесской, Винницкой и Житомирской областей). Соединение насчитывало 2800 бойцов. Выйдя в район Винницы, где располагалась ставка Гитлера, партизаны вызвали большой переполох в фашистском логове.

Западногерманский историк Вальтер Герлитц, характеризуя последний рейд соединения М.И.Наумова из Житомирской области в Западную Украину в начале 1944 г., отметил: «Длительное время эта группа наносила удары из лесов в районе истоков Буга и Стрыя по важнейшим железнодорожным коммуникациям немцев. Германским соединениям не удалось ее обезвредить. Этот рейд генерала М.И.Наумова является превосходным примером ведения оперативной партизанской войны».

В 1944 г. соединение М.И.Наумова успешно рейдировало на территории Польши.

Рассматривая переход к партизанским действиям одиночек или мелких групп пограничников, оказавшихся по тем или иным причинам во вражеском тылу, нельзя не отметить, что на этот счет не было единой установки. Именно поэтому большинство пограничников, оказавшихся в тылу врага, стремились любой ценой выйти на соединение с частями Красной Армии, считая это своей первостепенной задачей. К чему это зачастую приводило, видно из следующего примера.

В июне 1941 г. в результате неудачно сложившихся боев в районе Умани некоторые пограничные части совместно с частями 6-й и 12-й армий попали в окружение. Из окружения они выходили группами. Начальник штаба Черновицкого пограничного отряда майор Перекальский возглавил группу пограничников в составе 120 человек. В пути Перекальский подчиненных растерял, сам переоделся в гражданское платье. При облаве в одной из деревень был задержан немцами и отправлен в лагерь военнопленных. Там создал группу из трех офицеров и вместе с ними бежал. На пути движения на оккупированной территории офицеры прятались у местных жителей, были несколько раз у партизан, пользовались их услугами для переправы через Днепр. Лишь в январе 1942 г. в районе Обоянь – Солнцево группа Перекальского вышла к нашим войскам.

Может возникнуть вопрос, почему офицер-пограничник (такие примеры не единичны) 5 месяцев двигался по тылам врага, стремясь выйти к своим войскам, а не перешел к партизанским методам борьбы вместе со своими подчиненными? Одна из причин заключается в том, что до войны партизанские методы борьбы в пограничных войсках специально не изучались и на партизанские действия ни командиры, ни рядовой состав специально не нацеливались. В то же время нельзя не отметить, что высокие боевые качества партизанских формирований, в которых воевали пограничники, в значительной мере обусловливались той школой служебной деятельности, которую они прошли на границе до войны.

Пограничники хорошо владели методами изучения районов намечаемых боевых действий, умело выбирали места базирования партизанских отрядов, правильно организовывали боевое охранение, скрытное выдвижение к вражеским объектам, внезапное нападение на них, искусно устраивали засады и налеты, успешно руководили боевыми действиями ночью. Они были хорошо знакомы с основами разведывательной и диверсионной деятельности, хорошо организовывали ее в тылу врага. Им были известны формы привлечения местного населения к борьбе с противником, что обеспечивало широкую базу для активных действий. Знание военного дела позволяло пограничникам грамотно организовывать взаимодействие между партизанскими формированиями и подпольными организациями, между партизанскими формированиями и регулярными войсками.

Военнослужащие погранвойск, действовавшие в рядах партизан, активно помогали им в борьбе с вражеской агентурой, в освоении приемов конспирации и скрытой борьбы с противником в условиях жестокого оккупационного режима, срывали замыслы врага по разложению и удушению партизанского движения.

«И опыт, сын ошибок трудных...»

Штаб партизанского движения или штаб партизанских сил?

С первых дней войны обстановка на фронте оказалась настолько катастрофической для РККА, а продвижение вражеских войск в глубь страны столь стремительным, что руководство страны незамедлительно апеллировало к партизанскому движению. По опыту Гражданской войны, оно сочло его важным условием мобилизации народа на отпор врагу. Но для того, чтобы внести в это движение сознательность, организованность, централизацию и получить ощутимый эффект на фронте, потребовалось 2 года.

В отечественной исторической литературе начало партизанского движения обычно напрямую связывают с тремя документами:

а) директивой СНК СССР и ЦК ВКП(б) партийным организациям прифронтовых областей от 29 июня;

б) речью И.В.Сталина по радио 3 июля;

в) секретной инструкцией, в последующем названной в печати постановлением ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» от 18 июля 1941 г.

Рассмотрим эти документы.

В директиве «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 г. давалась общая оценка положения, сложившегося в первые дни после нападения врага на СССР. Перед партийными, советскими, комсомольскими и профсоюзными организациями ставились неотложные задачи по осуществлению мероприятий для перевода всей работы на военные рельсы и организации отпора вражескому нашествию.

«В занятых врагом районах, – предписывала директива, – создавать партизанские отряды и диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога складов и т.д. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия...»

Основные положения директивы, касающиеся партизанской борьбы, с некоторыми отступлениями И.В.Сталин повторил в своем выступлении по радио 3 июля: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны всюду и везде, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной и телеграфной связи, поджога лесов, складов и обозов. В захваченных районах создавать невыносимые условия для врага и всех его пособников, преследовать и уничтожать их на каждом шагу, срывать все их мероприятия».

При сравнении этих двух цитат видно, что они почти полностью совпадают как по содержанию, так и по форме.

Отдавая должное и упомянутой директиве, и речи Сталина как факторам мобилизующего значения, содержавшим программу всей «отечественной», «освободительной» войны, необходимо остановиться на отдельных их положениях, имеющих прямое отношение к проблематике нашего исследования.

Разумеется, в сложившейся в начале войны трагической обстановке призыв к советскому народу разжигать в оккупированных районах пламя партизанской войны был чрезвычайной (т.е. вынужденной) мерой. Вопрос состоял в том, как это делать, как выполнить сегодня то, что нужно было подготовить еще вчера?

При чтении директивы складывается представление, что ее авторы (директиву подписали И.В.Сталин и В.М.Молотов) совершенно не считались с теорией партизанской борьбы, сформулированной в начале 30-х годов. Возьмем на себя смелость утверждать, что составители директивы проявили некомпетентность в данных вопросах.

Там, где речь идет о задачах партизанских отрядов и диверсионных групп, упущена основная – отрезать вражеские войска от источников их снабжения.

Нацеливание слабо вооруженных , необученных партизанских формирований и диверсионных групп на борьбу с «частями вражеской армии» являлось неправильным. В 1941 г. и речи не могло быть об эффективности их действий на этом поприще.

Сомнителен также призыв к повсеместному поджогу лесов в тылу противника как к одному из способов борьбы. Надо заметить, что даже гитлеровцы в первый год войны не поджигали лесов, в которых базировались партизаны, и начали прибегать к этому приему лишь в 1943 г.

После речи Сталина началось скоропалительное формирование партизанских отрядов и диверсионных групп, их бессистемная переброска в тыл противника. В числе первых к выполнению директивы приступили пограничные войска. Так, начальник войск охраны тыла Северо-Западного фронта, бывший начальник войск Прибалтийского пограничного округа, генерал-майор К.И.Ракутин лично занимался отбором добровольцев.

«3 июля 1941 г., во время передачи обращения к народу И.В.Сталина, нас, пограничников-прибалтийцев, собрали на митинг в подвале штаба 9-го отряда в Пскове, – вспоминал бывший инструктор отдела политпропаганды 12-го пограничного отряда политрук С.Ф.Кузнецов. – Сразу же после митинга начался отбор добровольцев для работы во вражеском тылу.

Перейдя линию фронта, мы ступили на землю оккупированной Латвии. Поток машин, танков, артиллерии, пехоты противника днем и ночью шел и шел на восток, в сторону Пскова и Ленинграда. Остановить его было невозможно. Но мы делали все, что могли. Пускали под откос эшелоны, взрывали мосты, нередко вступали в бой с маршевыми ротами, взводами и командами фашистов с целью добыть себе еду и боеприпасы.

Удачи были, но и потерь было много. О нашей работе мало писали, мало кто знал о нас. Все держалось в строжайшей тайне. Порой некому было и сообщить о том, как завершились операции».

Если в мирное, довоенное время партизанских командиров и специалистов, при наличии у них общевойсковой подготовки, готовили от 3 до 6 месяцев, то теперь на это отводилось всего 5-7 дней.

Если в начале 30-х годов партизанскую войну в тылу агрессора планировалось начать в виде крупных внезапных операций партизанских сил, которые ошеломили бы противника, то после репрессий 1937–1938 гг., когда были почти полностью уничтожены подготовленные партизанские кадры и ликвидированы органы руководства партизанскими силами, осуществить нечто подобное (тем более в сжатые сроки) было просто невозможно. Патриотизм и мужество партизан не могли компенсировать отсутствие у них необходимых знаний и навыков.

Например, до 9 июля 1941 г. вопросами организации партизанского движения в полосе Северо-Западного фронта ведал разведывательный отдел, который фактически занимался засылкой в тыл противника одиночек. 9 июля при Политуправлении фронта был создан специальный 10-й отдел, который возглавил капитан госбезопасности А.Н.Асмолов. Из его доклада явствует, что «по состоянию на 23 июля 1941 г. в полосе Северо-Западного фронта организовано 32 партизанских отряда с общим количеством партизан 1600 человек».

Отряды были двух типов. Первый тип – 8 «боевых» отрядов в составе роты или взвода. Второй тип – 24 диверсионных отряда по 5-8 групп в каждом, численностью от 3 до 5 человек в группе. В руководстве отрядов преобладали политработники (18 человек) и местные коммунисты (41 человек).

Далее А.Н.Асмолов отмечал, что руководство местных (районных) партийно-советских органов не оказывало должного содействия в организации партизанских отрядов из-за непонимания важности развертывания массового партизанского движения. Истребительные отряды при приближении врага распускались. Положение стало несколько поправляться после выпуска инструкции по организации и действиям партизанских отрядов.

«Беда первых партизанских формирований, – писал бывший пограничник М.И.Наумов, – коренилась и в том, что их использовали для действий в прифронтовой полосе противника. Необученные, не оснащенные по-фронтовому, вообще не приспособленные ни в каком отношении к позиционному образу действий, партизаны зачастую гибли, не принося противнику существенного вреда, в то время как в глубоких тылах оккупантов господствовало спокойствие: там некому было ни тревожить врага, ни разрушать его коммуникаций. И там только укреплялись, пользуясь тишиной, административные органы оккупантов».

Через месяц после начала войны вышло закрытое постановление ЦК ВКП(б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» от 13 июля 1941 г. На этом основополагающем документе следует остановиться подробнее.

В постановлении отмечалось, что «в войне с фашистской Германией, захватившей часть советской территории, исключительное значение приобрела борьба в тылу германской армии. Задача заключается в том, чтобы создать невыносимые условия для германских интервентов, дезорганизовать их транспорт и сами воинские части, сорвать все их мероприятия, уничтожать захватчиков и их пособников, всемерно помогать созданию конных и пеших партизанских отрядов, диверсионных и истребительных групп, развернуть сеть наших большевистских подпольных организаций на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов».

Далее указывалось: «Чтобы придать всей этой борьбе в тылу германских войск самый широкий размах и боевую активность, необходимо взяться за организацию этого дела на месте самим руководителям республиканских, областных и районных партийных и советских организаций, которые должны в занятых немцами районах лично возглавить это дело».

Полный текст данного постановления впервые был опубликован в журнале «Известия ЦК КПСС» № 7 за 1990 г. Что же касается всех более ранних публикаций, то в них неизменно вычеркивались следующие два абзаца:

«Между тем все еще нередки случаи, когда руководители партийных и советских организаций в районах, подвергшихся угрозе захвата немецкими фашистами, позорно бросают свои боевые посты, отходят в глубокий тыл, на спокойные места, превращаются на деле в дезертиров и жалких трусов. При этом руководители республиканских и областных партийных организаций в ряде случаев не принимают меры к решительной борьбе с этими позорными фактами.

ЦК ВКП(б) требует от всех партийных и советских организаций, и прежде всего от руководителей, покончить с таким нетерпимым положением и предупреждает, что наша партия и правительство не остановятся перед самыми крутыми мерами в отношении шкурников и диверсантов и выражают уверенность в том, что партийные организации примут все меры к очистке парторганизаций от этих перерожденцев и к сплочению всех своих сил для разгрома врага на фронте и в тылу, для подготовки нашей победы над фашистскими бандами».

Факты отступления (попросту говоря, бегства в тыл) руководителей районного звена действительно имели место, и резкость тона как бы оправдывалась необходимостью принятия решительных мер. Вместе с тем страшные по своим последствиям обвинения в дезертирстве, перерожденчестве, трусости были явно несправедливы, ибо основной причиной ухода, как видится, была не трусость, а некомпетентность, неподготовленность председателей райкомов, райисполкомов, колхозов и других партийно-советских работников к специфическим действиям в экстремальной обстановке. Те же, кто оставался, действовали в большинстве случаев по наитию, на свой страх и риск.

ЦК ВКП(б) потребовал от ЦК национальных компартий, обкомов и райкомов в захваченных и находящихся под угрозой захвата врагом областях и районах проведения следующих мер:

«1. Для организации подпольных коммунистических ячеек и руководства партизанским движением и диверсионной борьбой в районы, захваченные противником, должны быть направлены наиболее стойкие руководящие партийные, советские и комсомольские работники, а также преданные Советской власти беспартийные товарищи, знакомые с условиями районов, в которые они направляются.

2. В районах, находящихся перед угрозой захвата противником, руководители партийных организаций должны немедля организовать подпольные ячейки.

Для обеспечения широкого развития партизанского движения в тылу противника партийные организации должны немедля организовать боевые дружины и диверсионные группы из числа участников Гражданской войны и из их товарищей, которые уже проявили себя в истребительных батальонах, в отрядах народного ополчения, а также из работников НКВД, НКГБ и др.

3. Партийные организации под личным руководством их первых секретарей должны выделить для сформирования и руководства партизанским движением опытных боевых и до конца проверенных товарищей.

4. ЦК ВКП(б) требует, чтобы руководители партийных организаций лично руководили всей этой борьбой в тылу немецких войск, чтобы они вдохновляли на эту борьбу преданных Советской власти людей личным примером, смелостью и самоотверженностью, чтобы вся эта борьба получила размах непосредственной, широкой и героической поддержки Красной Армии, сражающейся на фронте с германским фашизмом».

Как видим, это постановление практически не затрагивало вопросы организации, подготовки, связи, руководства и материального обеспечения партизанских формирований, привлечения к партизанской борьбе военнослужащих, оказавшихся в тылу врага в силу сложившейся обстановки. Перед партизанскими силами не ставилась конкретная задача отрезать вражеские войска от источников их снабжения, за исключением «дезорганизовать их транспорт и сами воинские части».

А главное – вместо хорошо отработанной в начале 30-х годов системы управления партизанскими силами предлагалось «развернуть сеть подпольных партийных органов на захваченной территории для руководства всеми действиями против фашистских оккупантов». Эта установка противоречила накопленному опыту и вскоре была опровергнута практикой.

Сеть подпольных органов для руководства партизанской борьбой в тылу оккупантов за всю войну так и не удалось создать из-за принятых врагом контрпартизанских мероприятий. В частности, гитлеровцы брали на учет либо сразу репрессировали всех советских граждан, переменивших место жительства после 22 июня 1941 г.

Рассмотренный выше теоретический и практический опыт убедительно показал, что в партизанской борьбе нельзя обойтись без военно-оперативных органов руководства, имеющих средства связи. Но в сложившейся ситуации такие органы не могли дислоцироваться на территории, контролируемой сильным противником, так как враг их быстро обнаруживал и легко уничтожал.

Это положение было частично исправлено в 1943 г. в «Полевом уставе» (ПУ-43), где сказано, что «общее руководство партизанскими отрядами осуществляют штабы партизанского движения» (ст. 854), а не подпольные организации. В 1943 г. Центральный штаб партизанского движения и другие штабы имели на связи партизанские отряды и соединения и непосредственно руководили ими, минуя подполье.

Постановление не требовало от партизанских руководителей ни военной, ни специальной подготовки, ограничиваясь «знакомством» с условиями тех районов, в которые они направляются.

Постановление не приостановило поспешного формирования и массовой переброски в тыл противника плохо подготовленных и слабо вооруженных партизанских отрядов и групп без средств радиосвязи. Последние чаще всего героически гибли, не принося ожидаемых результатов – дезорганизации тыла и вывода из строя коммуникаций противника.