Текст книги "Северная война или блицкриг по-русски"
Автор книги: Вячеслав Красиков
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)
КАМПАНИЯ 1719 г.Последние военные усилия Карла XII окончательно подорвали все шведские ресурсы. Численность населения бывшей «Владычицы севера» упала ниже отметки 1,3 млн. человек (в России по переписи 1718 г. проживало 15,5 млн.). Швеция начала скатываться к экономическому краху. Все это в равной мере относилось и к тем сторонам жизни страны, которые соприкасались с морем. Например, из 775 торговых судов, приписанных к подвластным Стокгольму портам в 1697 г., спустя 20 лет осталось только 209. Соответственно все ниже падала и мощь шведского военного флота. К кампании 1719 г. он состоял всего из 11 линейных и 4 бомбардирских кораблей, 8 фрегатов, 2 бригантин. Причем эскадра из самых боеспособных кораблей (5 линкоров и фрегат), наиболее полно укомплектованных вооружением и экипажами, ушла патрулировать район датских проливов.
Русский флот к весне мог выйти в море в составе 21 линкора, 6 фрегатов и 6 шняв (1670 пушек, 10 000 матросов). Армейские флотилии имели 3 прама, 2 бомбардирских корабля, около 10 небольших парусников, 132 галеры и скампавеи, а также свыше 100 гребных судов других типов. Их вооружение составляли до 1000 пушек, а экипажи вместе с десантниками насчитывали около 30 000 человек.
Так как после смерти Карла XII перспективы мира со Швецией вновь обрели туманные очертания, Петр I приказал флоту возобновить активные боевые действия. Исполняя этот приказ, 11 мая из Ревеля вышел отряд из 7 кораблей под началом командора фон Гофта. Он хотел высадить небольшой десант на остров Эланд, но, заметив в море шведские корабли, отказался от своих намерений.
26 мая для крейсерства в центральной части Балтийского моря из Ревеля вышли 6 линкоров и шнява, которыми командовал капитан 2-го ранга Наум Сенявин. 4 июня у острова Эзель русские суда встретили неприятельский отряд, состоявший из линейного корабля, фрегата и бригантины. Сенявин приказал поднять шведские флаги, введя этим противника в заблуждение, подошел на близкое расстояние и затем неожиданно атаковал.
* * *
БОЙ у острова Эзель. 4 июня
Русские (капитан 2-го ранга Сенявин) – шесть 52-пу-шенных линейных кораблей («Портсмут», «Девоншир», «Ягудиил», «Уриил», «Рафаил», «Варахаил»), 18-пушечная шнява «Наталья». Всего 330 пушек, 1930 человек.
Шведы (командор Врангель) – 52-пушечный линейный корабль «Вахмейстер», 32-пушечный фрегат «Карлскрон-Вапен», 12-пушечная бригантина «Бернгардус». Всего 96 пушек, 387человек.
Бой длился около 7 часов.. На его исход повлиял счастливый для русских случай. Корабль Сенявина во время перестрелки был поврежден и вынужденно повернул в сторону врага, прорезав его строй. В результате отряд противника оказался разделенным, и появилась возможность вести мощный продольный огонь по шведскому фрегату, после чего тот спустил флаг. Видя, что ей не хватает скорости для бегства, сдалась и бригантина. Оставшийся в одиночестве скандинавский линкор не смог выдержать дуэли с численно превосходящей погоней и тоже капитулировал.
Потери:
Русские —поврежден линкор «Портсмут», 9 человек убито, 9 ранено.
Шведы —сдались все три вымпела, 50 человек убито, 337 попало в плен (из них 14 ранено) [96]96
В начале XVIII в. крупным морским сражением считалось то, в котором участвовало несколько десятков линейных кораблей (порой до сотни с каждой стороны), а стычка с одним линкором противника являлась незначительным событием и обычно упоминалась лишь в самых подробных хрониках. Но поскольку других побед у русского флота в открытом море во время Северной войны нет, ей в отечественной историографии по сей день уделяется непропорционально огромное внимание. Причем без всяких объяснений, что этот успех если и имел какое-то значение, то только как воодушевляющий пример способности петровских моряков добиваться успеха хотя бы при численном большинстве.
[Закрыть].
Убедившись, что у шведов для крупномасштабной морской войны нет сил, Петр I приказал своим морякам смелее действовать против торгового судоходства неприятеля и готовиться к высадке десантной армии на территорию Скандинавии. В конце весны – начале лета русские крейсера сумели захватить в центральной Балтике 19 шведских купеческих кораблей. Тем временем основная часть русских военно-морских сил начала выдвигаться к Аландскому архипелагу в район острова Лемланд, откуда и планировалось совершить вторжение в Швецию. Парусным флотом (21 линкор, 5 фрегатов, 14 более мелких кораблей) командовал Петр I, а гребным (до 230 судов с 26 000 десантниками) руководил генерал-адмирал Апраксин.
В этот момент в Балтийское море вошла британская эскадра адмирала Норриса в составе 14 вымпелов (по два 70– и 80-пушечных, по три 50– и 60-пушечных линкора, 40-пушечный фрегат, 3 малых судна). Окончание войны за испанское наследство позволило англичанам уделять северному региону больше внимания. Начиная с 1715 г., британские корабли все время присутствовали на Балтике в качестве враждебной Швеции силы. Но в 1719 г. цель их визита кардинально изменилась. Россия уже настолько усилилась, что вскоре могла значительно осложнить выгодную торговлю со странами Балтии. В Лондоне же самым эффективным инструментом борьбы за свои интересы всегда считали политику противовесов. И после ослабления скандинавов решили их поддержать, ориентируясь на потенциальный союз со Стокгольмом.
Появление англичан резко меняло ситуацию. Неопытные русские моряки, конечно же, не могли противостоять лучшему флоту мира. Поэтому высадку большой армии в Скандинавии с целью ее оккупации Петру I пришлось отменить. Пока не выяснилось, вступят ли британцы в открытую войну против России, царь решил ограничиться коротким набегом на побережье к северу и югу от неприятельской столицы. Кроме того, он был вынужден пойти еще на одну откровенную уступку – гарантировать коммерческие интересы всех великих морских держав. 9 июля вышла декларация, где объявлялось, что Россия больше не препятствует морской торговле со Швецией.
20 июля на острове Лемланд состоялся военный совет главного руководства русской армии и флота, где окончательно решили предпринять только ограниченный рейд силами армейского флота вдоль побережья центральной части Скандинавского полуострова, по возможности разрушив все промышленные предприятия, которые попадутся по дороге. Однако в крупные сражения русским морякам и десантникам приказывалось не вступать.
Шведы свои основные силы (около 17 000 солдат) сосредоточили вокруг Скагарда – залива, соединявшего Стокгольм с открытым морем. Шхерные острова на подходе к столице укрепили артиллерией, которая усиливалась старыми кораблями, превращенными в плавучие батареи. Командовал этой группировкой принц Гессен-Кассельский. Еще несколько тысяч человек прикрывали юг Швеции и побережье Ботнического залива.
22 июля русские галеры подошли к первым островам Скагарда. Здесь от армейского флота Апраксина отделился отряд генерал-майора Ласси (33 гребных судна, 3500 солдат), направившийся вдоль северных берегов. Основная масса (156 кораблей, свыше 20 000 человек) двинулась южными шхерами, стараясь не выходить на глубокие фарватеры. Пять недель русские десантники, почти не встречая сопротивления, крушили и жгли все, что встречалось на берегах (разрушено 8 городков и 21 завод). Однако несколько попыток приблизиться к Стокгольму шведы легко отбили.
Апраксин предлагал план штурма Скагарда, но Петр, видя, что берега и островки залива хорошо укреплены, приказал заканчивать операцию и отходить назад. 27 августа отряд Ласси вернулся к Лемланду. Через три дня туда же подошли и другие эскадры армейского флота.
На этом кампания практически закончилась. Желаемых результатов Петру достигнуть не удалось. Швеция не приняла русских условий мира. К тому же в конце лета скандинавы заключили предварительный союзный договор с Англией. Британия явно не желала, чтобы на Балтике вновь появился единоличный хозяин. И потому в пику Петербургу пообещала шведам оказать прямую военную помощь. 27 августа эскадра Норриса официально присоединилась к флоту Швеции.
Обстановка для Петра I складывалась тревожная. Соперничать с англичанами русские моряки явно не могли. Поэтому 1 сентября царь приказал оставить Аландские острова и отойти на восточный берег Балтийского моря в ливонские и финские базы. Все приморские крепости, включая еще недавно тыловой Кроншлот, начали спешно укрепляться. Надстраивались стены, возводились новые батареи, гавани ограждались бонами, организовывалась противодесантная оборона опасных участков.
Хотя серьезных сражений на море в эту кампанию не было, петровский флот все же понес потери. Кроме некоторого количества легковосстановимого «поголовья» гребных судов, русские моряки потеряли (разбившиеся на мели около Котлина) 54-пушечные линкоры «Лондон» и «Портсмут». Сгнил всего за пять лет службы и 32-пушечный фрегат «Святой Илья». На замену им петербургские верфи сдали всего два корабля. Козенц завершил 4-летнюю постройку 90-пушечного «Гангута», а Най – 3-годичные работы над 66-пушечным «Исаак-Викторией». Козенц и Пангало заложили три новых 66-пушечных линкора. Осенью очень остро почувствовалась нехватка фрегатов. Восполнить ее требовалось быстро, поэтому три 32-пушечных судна заказали в Голландии. К следующему лету они уже вошли в строй. Но вопрос пополнения флота для России по своей актуальности уступил место проблеме взаимоотношений с Англией. Решив ее, можно уже было не волноваться за исход войны.
НОВЫЙ ПРОТИВНИК
КАМПАНИЯ 1720 г.Тем временем лондонские дипломаты окончательно похоронили Северный союз. Впрочем, для этого не потребовалось много труда. Как уже упоминалось, коалиция начала разваливаться изнутри еще несколько лет назад. Слишком много обид и претензий друг к другу накопилось у противников Швеции за долгую войну. Зимой мир со Стокгольмом заключили Польша, Саксония, Пруссия, а в начале лета и Дания. Кроме того, 1 февраля англичане и шведы подписали официальный военный союз. Британия обязалась направить з Балтийское море более сильную эскадру, чем прежде.
Шведы к весне вновь могли вывести в море только 11 линейных кораблей (678 пушек) [97]97
Весьма красноречивой иллюстрацией разности потенциалов враждующих сторон являются суммы бюджетов, израсходованных противниками на флот в 1720 г. Россия – около 1 000 000 рублей, Швеция – 99 679 далеров серебром, что в пересчете на русские деньги того времени составляет примерно 50 000 рублей.
[Закрыть]. Поэтому до подхода англичан суровая реальность обрекала их на пассивное ожидание помощи. Этим решил воспользоваться Петр. 25 апреля он послал из Ревеля командора фон Гофта с 7 линкорами и фрегатом к острову Готланд, где, по данным разведки, зимовали 4 шведских корабля, с заданием захватить их.
5 мая из Або вышли два отряда гребного флота. Один, которым командовал генерал Михаил Голицын (223 гребных судна, 24 119 человек десанта), направился к Аландскому архипелагу. Там ему предписывалось соединиться с возвращающимися кораблями фон Гофта и готовиться к совместной операции. Второй отряд галер, под началом бригадного генерала Менгдена (35 судов, 6282 десантника), отправлялся на север, через Ботнический залив, с задачей совершить набег на район города Умео.
Однако фон Гофт опоздал и не застал шведских кораблей в месте зимовки. К тому же он узнал, что 27 апреля английская эскадра (21 линкор и 10 фрегатов) отправилась из Британии в Балтику. Поэтому русские парусные суда поспешили обратно в Ревель под прикрытие береговых батарей. Голицын, не дождавшись фон Гофта, тоже получил известие об англичанах и 20 мая отошел в Гельсингфорс.
Только Менгден, находившийся на безопасном от британцев расстоянии, выполнил задачу до конца. Вышел к назначенной цели, высадил десант, разорил окрестную территорию и быстро вернулся к восточному берегу Ботнического залива. 19 мая отряд его галер укрылся в Васа. На этом первая часть кампании закончилась, поскольку английская эскадра адмирала Норриса 23 мая соединилась со шведским флотом. Узнав об этом, Петр I приказал всем своим военно-морским силам прекратить активные действия и затаиться.
Теперь все зависело от той линии поведения, которую англичане посчитали бы для себя самой выгодной. Ведь Британия, хотя и заключила союз со скандинавами, официально в войну с Россией ввязываться явно не спешила, надеясь добиться нужного результата лишь демонстрацией морской мощи. Даже официальную причину визита своей эскадры в Балтийское море в Лондоне предпочли сформулировать, как попытку способствовать заключению мира между Петербургом и Стокгольмом. Дело в том, что, не желая чьего-либо единоличного господства над Балтикой (в данном случае русского), британцы в тоже время не хотели терять выгодной торговли ни с одной из стран региона. В том числе и с Россией.
Петр I все это прекрасно понимал и потому еще в апреле опубликовал манифест, в котором заверял европейскую общественность, что не стремится к продолжению войны, и приглашал английских купцов торговать в России. Поэтому, когда пришла эскадра Норриса, царь прекратил активные действия и стал ждать, что будет дальше делать «Владычица морей».
Всю первую половину лета англичане плавали вместе со шведами около русских берегов, но к огорчению Стокгольма не только ни разу не выстрелили в сторону петровских солдат, но даже не предприняли ни одной откровенно враждебной демонстрации. Самое лучшее летнее время безвозвратно уходило и становилось все очевиднее, что воевать с Россией англичане не будут.
Больше двух месяцев царь терпеливо наблюдал, чем обернется для него эта запутанная ситуация. А затем решил поторопить события. В начале августа он приказал одному из отрядов своего армейского флота совершить рейд к Аландскому архипелагу и посмотреть, как на подобную вылазку отреагируют англичане. Быстроходные британские линкоры могли легко отрезать русские галеры от берега, застигнуть в открытом море и огнем крупнокалиберных пушек в короткое время превратить их в мелкую стружку. Однако, как и надеялся Петр, Норрис предпочел не вмешиваться, предоставив шведам и русским решать свои старые проблемы самим.
В реальности события развивались так. 4 августа русская галерная флотилия (90 гребных судов, более 300 пушек, 10 941 десантник) под командованием генерала Михаила Голицына вышла из Або к Аландским островам, около которых крейсировали несколько отрядов шведского флота. Один из них, заметив галеры на подходе к архипелагу (часть отряда Голицына в количестве 66 судов), попытался их атаковать.
* * *
БОЙ у острова Гренгам. 7 августа
Русские (генерал Голицын) – 90 гребных судов, более 300 пушек, 10 941 десантник.
Шведы (вице-адмирал Шеблад) – 1 линкор, 4 фрегата, 9 малых судов, около 1000 человек, около 200 орудий.
Русские галеры успели уйти от шведских кораблей под прикрытие берега – на мелководье, однако скандинавы пытались продолжить погоню и там. В результате все их фрегаты в проливе между островами сели на мель. Увидев, что неприятель сам лезет в ловушку, Голицын контратаковал противника. Шеблад с частью кораблей сумел вырваться из шхер в открытое море. Но неподвижные фрегаты после ожесточенного боя русские взяли на абордаж:. Правда, победа досталась дорого. Половина участвовавших в сражении судов получила настолько серьезные повреждения, что их пришлось сжечь.
Потери:
Русские —85 человек убито, 246 ранено, 43 галеры.
Шведы —103 человека убито, 407 пленных, большинство из которых ранено, 4 фрегата: 34-пушечный «Стор-Феникс», 30-пушечный «Венкер», 22-пушечный «Кискен», 18-пушечный «Данск-Эрн».
После боя остатки русской флотилии быстро отошли обратно к финскому берегу. На этом кампания практически закончилась. Больше ни одна из действующих сторон активности проявлять не пыталась. Английская эскадра оставалась в Балтийском море до глубокой осени, однако никто уже не сомневался, что ее присутствие дополнительного импульса Северной войне не придаст. Таким образом, Швеция лишилась последних иллюзий. Скандинавы постепенно начали свыкаться с мыслью о том, что большинство из потерянного за последние 20 лет им вернуть не удастся. Петр I, довольный тем, что «английский нарыв» благополучно рассосался, вновь свое основное внимание стал уделять флоту. Ведь только завладев морем, можно было принудить Швецию к невыгодному ей миру.
В этой кампании российский флот снова понес потери в крупных кораблях. «Эндрахт» – один из фрегатов, заказанных предыдущей осенью в Голландии, на переходе в Россию захватили шведы. Поэтому отправку других – «Амстердам-Галей» и «Декронделиве» – задержали. Голландцам же заказали еще два 50-пушечных линкора. Однако все эти корабли пополнили русский флот уже после заключения мира.
В Петербурге новых крупных кораблей не закладывали. Слишком уж большое количество старых многолетних «долгостроев» накопилось на царских верфях. Весной на стапелях стояло целых 11 линкоров. Из них до конца года на воду удалось спустить только четыре. Броун закончил 90-пушечный «Фридрихштадт», Рамз и Козенц – 80-пушечные «Норд-Адлер» и «Святой Петр», а Най – 66-пушечную «Астрахань». Изготовили и новую партию галер – на замену потерянным и вышедшим из строя по ветхости. В целом и парусному, и галерному флотам было обеспечено подавляющее преимущество над военно-морскими силами Швеции, при условии противостояния один на один (российские затраты на флот в 1721 г. составили более 1 100 000 рублей).
ДОЛГОЖДАННЫЙ МИР
КАМПАНИЯ 1721 г.Несмотря на достаточно обоснованную уверенность в том, что Швеция в предстоящем году не станет дожидаться начала боевых действий, а еще весной вступит в переговоры о мире, Петр I не успокаивался. Зимой приложили массу усилий, чтобы достроить еще несколько линкоров. Для спуска кораблей на воду в феврале-марте во льду делали огромные проруби. Таким способом Рамз и Скляев ввели в строй (находившиеся на стапелях по пять лет!) 80-пушечные «Фридемакер» и «Святой Андрей», а Броун —.70-пушечную «Святую Екатерину». После чего численность русского флота открытого моря составила 29 линкоров и 6 более мелких кораблей (2128 орудий, 16121 человек).
Десантная армия, собранная в Финляндии для вторжения в Скандинавию, насчитывала 40 000 солдат и при нужде в любой момент могла быть значительно увеличена. Перебросить ее через Балтику готовился армейский флот – 171 галера, способная принять 22 870 десантников. Количество гребных судов в транспортных флотилиях легко обеспечивало снабжение экспедиционных сил.
Шведы имели в своем распоряжении около 20 000 солдат, которые в основном сосредотачивались вокруг Стокгольма. Шведский флот мог выставить всего 11 линкоров (752 орудия), 3 фрегата и немногим более 30 галер. Но все корабли имели малочисленные и к тому же плохо обученные экипажи. Продолжать войну при таком соотношении – явно бессмысленно. Даже тот факт, что 24 апреля английская эскадра адмирала Норриса (25 линкоров, 4 фрегата) вновь отправилась из Британии в Балтийское море, не вдохнул в скандинавов каких-либо надежд. Слишком хорошо они помнили прошлое лето. Поэтому 5 мая шведская делегация прибыла в финский город Ништадт с официальной просьбой прекратить военные действия и вступить в переговоры о мире.
Дипломатический диалог предстоял тяжелый, и Петр на всякий случай решил не останавливать совсем боевые операции, а подкрепить словесные аргументы своих уполномоченных демонстрацией военной силы. В конце весны он отправил в Ботнический залив одну из эскадр армейского флота. Возглавил рейд генерал Ласси.
14 мая отряд (73 гребных судна, 5500 солдат десанта) вышел из Гельсингфорса и ровно через две недели подошел к шведским берегам в районе города Евле. В течение месяца русские галеры прошли вдоль западного побережья Ботники, высадив за это время 17 десантов. Практически не встречая сопротивления, они разрушили в тех местах все, что представляло собой хоть какую-то ценность. 28 июня Ласси благополучно пересек залив в обратном направлении и прибыл в Васа. На этом боевые действия Северной войны фактически завершились.
Все лето в Ништадте шли переговоры, которые, как и ожидалось, получились нелегкими. В конце концов, русскому армейскому флоту пришлось совершить еще одну демонстрацию. 10 августа генерал Голицын получил приказ двинуть весь наличный галерный флот к Аландским островам и начать разведку предполагаемых мест высадки. Выполняя его, 124 гребных судна под Андреевскими флагами подошли к архипелагу. Но на этот раз все закончилось без выстрелов – 10 сентября в Ништадте наконец-то подписали долгожданный мир.
Некоторые итоги
Если отбросить ритуальное бахвальство и патриотическую трескотню о подвигах чудо-богатырей и величии родины, то непосредственные итоги боевой деятельности русских моряков в Северной войне 1700—1721 гг. при ближайшем рассмотрении оказываются более чем скромными. Флот вообще стал, наверное, самым противоречивым достижением первого российского императора. Практически в течение всей сознательной жизни корабли оставались для Петра наиболее сильной страстью, зачастую заглушавшей все доводы разума и здравого расчета. К парусам и веслам он испытывал, мягко говоря, странное чувство («корабли – дети мои»). Но по большому счету морские эскадры в его руках являлись все же не инструментом внешней политики (или способом приобретения денежной прибыли), а очень напоминали огромную, чрезвычайно дорогую игрушку (стоимостью от четверти до трети госбюджета), изготовленную и работающую только ради прихоти венценосного романтика. Судите сами – Азовский флот сгнил, так ни разу и не вступив в бой с неприятелем. Прорыв в Средиземное – или хотя бы в Черное – море остался пустой мечтой. А эскадры Балтийского флота нанесли противнику столь непропорционально малый ущерб в сравнении с усилиями, потребовавшимися для обзаведения ими, что отечественная историография по сию пору стесняется этой статистики. За весь период боевых действий петровские моряки сумели вырвать из рядов врага всего один (!) линкор, да и то в самом конце войны. В то время как, например, союзный русскому датский флот только лишь в одном 1715 г. захватил четыре таких судна.
Впрочем, иного результата ожидать и не приходилось. В отличие от армии, идеи и цели которой были понятны и близки большинству россиян, флот не мог найти в традиционно сухопутной стране никакой опоры ни в умах, ни на практике. Морское мышление нации выковывается многими поколениями широких групп населения, чьи деловые и финансово-экономические интересы напрямую зависят от мореплавания. Создать такой слой искусственно в лесостепном государстве не удавалось еще никому. И потому выглядит вполне закономерным то, что со смертью Петра мало кому понятная «игрушка» сразу же захирела. После 1724 г. (Петр умер в феврале 1725 г.) из всех огромных 70—90-пушечных линкоров, во множестве построенных «царем-шхипером» на выколачиваемые из нищих мужиков последние копейки, в море из базы всего несколько раз выходил только один. Остальные сгнили, простояв у причалов без всякой пользы. И превратившись, таким образом, видимо, в самый дорогой в мире (и самый недолговечный) памятник ограниченности власти даже великих самодержцев. Грезы о «царстве» над океанами так и остались грезами. Правда, за последующие 300 лет идею морского величия петербургские и московские правители не единожды пытались реанимировать. Потуги эти каждый раз неизменно заканчивались очередным крахом. Однако желающих побаловаться широкомасштабными экспериментами с предрешенным банкротством в финале меньше не становится. Во всяком случае, споры на тему «нужен ли большой флот России» продолжаются в нашей стране и сегодня.
Единственной частью петровской военно-морской организации, все же худо-бедно прижившейся как в структуре вооруженных сил государства, так и в головах личного состава, стал армейский флот, не способный к самостоятельной борьбе за не прибрежные коммуникации [98]98
Хотя и в данном случае можно говорить лишь об относительном успехе – только в сравнении с достижениями своего же флота открытого моря. И уж тем более не о национальном достижении, поскольку даже когда Северная война закончилась, Петр был вынужден сохранять в армейском флоте высокооплачиваемую интеллектуальную элиту – группу иностранцев – старших и средних офицеров, игравших роль главных управленцев-организаторов. В 1723 г. из числившихся на галерной службе вице-адмирала, 2 командоров, 6 капитанов 2-го ранга, 1 капитана 3-го ранга и 1 капитан-поручика все были иноземцами. Из 7 поручиков русским являлся лишь 1. Только на уровне младших командиров – подпоручиков, комитов и подкомитов русские начинали превалировать, занимая соответственно из 21, 36 и 51 вакансий – 18, 17 и 40 штатных единиц.
[Закрыть]. Поэтому даже после Полтавы вместо решительного броска на Скандинавский полуостров через Балтику (или на крайний случай относительно дешевой и не требовавшей большой крови блокады тех шведских провинций, что располагались на южном и восточном побережье Балтийского моря и из-за которых, в сущности, шла война) к победе пришлось идти куда более долгим и тернистым путем.
Говоря проще, российские вооруженные силы, несмотря на титанические усилия Петра в течение всего его царствования, смогли освоить (да и то с оговорками) на «большой воде» только давно устаревший инструмент, которым продуктивно работать в ту эпоху было уже нельзя. Отчего и боевые действия затянулись после коренного перелома у Полтавы на целых 12 лет. И великодержавный триумф пришлось добывать в традиционном отечественном стиле – перерасходуя огромные материальные средства и неся совершенно неоправданные гигантские потери в людях.
