Текст книги "Северная война или блицкриг по-русски"
Автор книги: Вячеслав Красиков
Жанр:
Военная история
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)
КАМПАНИЯ 1714 г.Общая ситуация на всех театрах Северной войны за предыдущие месяцы заметно изменилась. Потенциал шведской сухопутной армии упал до минимума. Ее вытеснили из северной Германии, лишив последних плацдармов в центральной Европе. Поэтому основной для Стокгольма теперь становилась задача предотвращения десанта союзников непосредственно на Скандинавский полуостров. Другими словами, на первый план окончательно выходила борьба за контроль над Балтийским морем.
Почти 15 лет войны привели экономику Швеции к плачевному состоянию. Если в 1700 г. доходы государства составляли 6,5 млн. далеров, то в 1714 г. в казну поступило всего 3,1 млн. Еще 1,4 млн. далеров принесли чрезвычайные налоги. Однако расходы превысили эти две суммы на 7,2 млн. Естественно, что столь отчаянное положение сказалось не только на армии. Флот тоже терял боеспособность. К началу кампании он насчитывал уже не 38 линейных кораблей, как 4 года назад, а всего 29. Причем меньших размеров. Их совокупное вооружение составляло 1924 пушки.
Имелось также 5 фрегатов (142 пушки), 4 бригантины (44 пушки), несколько шняв, бомбардирских судов и флотилия каперов, действовавшая за счет частных вложений. Горький опыт последних лет заставил-таки и шведов приступить к постройке галер. Правда, дефицит бюджета не позволил им придать этому мероприятию сколько-нибудь крупные масштабы. И численность армейского флота ограничилась парой прамов, 6 большими и 5 малыми галерами. Им придали 16 шхерботов – маленьких гребных суденышек, имевших по 30 человек экипажа и по 4– 5 малокалиберных пушек.
При общем неблагоприятном положении дел некоторые надежды на лучшее будущее Стокгольм мог питать только потому, что его основной морской противник – Дания – тоже был сильно изнурен. У адмиралов Фредерика IV также не хватило денег, чтобы подготовить к кампании все имевшиеся в их распоряжении корабли. Датчане смогли вывести в море всего 22 линкора. А значит у шведов появлялась возможность сосредоточиться на борьбе с русскими.
Петр I, в отличие от всех других участников Северной войны, сумел значительно укрепить свои вооруженные силы. Мощи его армии к этому времени вполне хватало для победы, даже без помощи союзников. Но как попасть на Скандинавский полуостров без содействия флота? А русский флот, несмотря на титанические усилия царя, все еще «не дорос» до того, чтобы осуществить успешный десант. Поэтому Петр потратил максимум энергии, уговаривая Фредерика организовать совместную операцию. В ответ датчане просили деньги для исправления и снаряжения кораблей. Однако лишних рублей в русской казне не было. Все средства вкладывались в собственный флот.
К концу весны 1714 г. военно-морские силы царя на Балтике существенно возросли. К открытию кампании в Ревель перешли все построенные в Архангельске и купленные в Европе линкоры. В Петербурге ввели в строй 32-пушечный фрегат «Святой Илья» и большую 20-пушечную шняву «Принцесса». Общая численность эскадры открытого моря достигла 17 линейных кораблей (890 пушек, 3600 матросов), 8 фрегатов (274 пушки, 1540 матросов) и 3 шняв (56 пушек, 280 матросов).
Значительно усилился и армейский флот, объединивший в своем составе около 10 небольших парусных кораблей и 223 гребных судна, из которых 186 (870 пушек) принадлежали к разным типам галер.
Боевые действия начались сразу после того, как центральная часть Балтийского моря очистилась ото льда. Эскадра адмирала Ватранга (примерно половина всех боеспособных шведских кораблей) в начале мая подошла к устью Финского залива и заняла позицию у полуострова Гангут – там же, где скандинавы так удачно оборонялись год назад. Новорожденная армейская флотилия шведов под командованием шаутбенахта Таубе расположилась северо-западнее – ближе к Аландским островам.
Лед в Финском заливе в том году стоял до июня. Лишь 31 мая русский армейский флот (несколько бомбардирских судов, 99 галер, 500-600 пушек, 16 000 десантников) под командованием генерал-адмирала Апраксина в сопровождении большого числа транспортов наконец отошел от Котлина и взял курс на Гельсингфорс, где зимовала часть его флотилий. К устью залива, чтобы прикрыть этот караван, отправилась и эскадра открытого моря. Руководство ею принял на себя сам царь. 22 июня она прибыла в Ревель, соединившись там с пришедшими ранее из западной Балтики новыми линкорами. В тот же день добрался до своей цели и армейский флот.
Русский план на кампанию 1714 г. ставил перед моряками старую задачу – отрезать Швецию от Финляндии, овладев берегами Ботнического залива и Аландскими островами, а затем приступить к высадке десантов на Скандинавский полуостров. Но, чтобы заняться всем вышеперечисленным, сначала надо было вырваться из Финского залива. Для этого требовалось разгромить или хотя бы вынудить отойти от Гангута линкоры эскадры адмирала Ватранга.
Напомнили они о себе вскоре после прибытия Петра в Ревель. 28 июня разведывательный отряд из 6 вымпелов появился перед гаванью этого города, высматривая русскую эскадру. Царь немедленно приказал выводить в море все боеготовые на тот момент корабли (11 линкоров, 5 фрегатов, 3 шнявы, 16 галер). Шведы, заметив опасность, начали отход. Погоня продолжалась 16 часов. По концевым судам противника уже открыли огонь, когда Петр I вдруг приказал возвращаться обратно в Ревель. Мотивы этого решения царя до сих пор не ясны. Скорее всего, Петр просто понял, что его парусникам все еще не под силу даже самые простые операции. Увы, и в период перехода от Котлина в Ревель, и во время погони русские корабли повторили весь набор недостатков, предопределивших конфуз годом ранее. Они плохо держали строй – расползались в стороны, растягивались, наезжали друг на друга, грозя проломить борта и изорвать такелаж. Мастерство приходит к морякам только после многих лет дальних океанских походов. Сидя в невском устье, его не приобретешь. Вступать с такой эскадрой в бой значило обрекать ее на поражение.
Правда, в те дни еще оставалась надежда на датчан. При поддержке опытного союзника (и солидном численном превосходстве) имело смысл рискнуть. Ведь имелся реальный шанс победно завершить войну еще до конца года, продиктовав шведам условия мира на их территории. Но Дания рисковать отказалась. Это стало ясно к концу июля. Тогда Петр оставил линкоры и фрегаты под прикрытием мощных береговых батарей Ревеля и поспешил на северный берег залива – в финские шхеры – к своему армейскому флоту.
Ситуация там сложилась критическая. Разгрузив в Гельсингфоргсе транспорты, Апраксин отправил их обратно, а сам с галерами и бомбардирскими кораблями 2 июля пошел к Гангуту, после чего события до мелочей повторили прошлогодний сценарий. У полуострова шведские линкоры преградили ему дорогу. Русские войска, подошедшие к Ботническому заливу по суше, остались без снабжения и пополнений. Им вскоре пришлось отойти к месту вынужденной остановки галер. Казалось, что операция снова зашла в тупик.
В этот момент – 31 июля к Гангуту и прибыл царь, что сразу же изменило характер боевых действий. Мгновенно ожив, русский армейский флот начал проявлять столь несвойственные старомосковским традициям энергию и предприимчивость. Сначала Петр хотел устроить переволоку через полуостров, намереваясь перетащить галеры за спину врага. Но обстоятельства неожиданно изменились.
В первых числах августа шведский флот имел следующее расположение: эскадра адмирала Ватранга (15 линейных кораблей, 2 фрегата, 2 бомбардирских корабля, прам, 6 галер, 3 шхербота) занимала позицию у Гангута, а армейская флотилия шаутбенахта Таубе (прам, 5 галер, 6 шхерботов) находилась у Аландских островов. Узнав, что русские строят переволоку, Ватранг перегруппировал свои силы. Он послал на север, к окончанию возводимой противником дороги, отряд шаутбенахта Эреншельда (прам, 6 галер, 3 шхербота), а к югу, где начиналась просека, эскадру вице-адмирала Лиллье (8 линейных и 2 бомбардирских корабля) с задачей не дать неприятелю перетаскивать галеры. Сам Ватранг с 7 линкорами и 2 фрегатами остался на месте и вызвал на подмогу суда армейского флота Таубе.
Увидев, что силы неприятеля разделились, Петр отказался от переволоки. И не прогадал. Спустя некоторое время установилось полное безветрие. Шведские корабли беспомощно замерли. А царь воспользовался подарком судьбы, бросив флотилии своих галер мимо тех вымпелов Ватранга, которые оставались у оконечности полуострова.
* * *
БОЙ у Гангута. 6-7 августа
Русские (Петр I) – 99 галер, около 500 пушек, 16 000 моряков и десантников.
Шведы (шаутбенахт Эреншельд) – 10 кораблей (18-пушечный прам «Элефант», 16-пушечные галеры «Грипен»,«Трана», «Эрн», 14-пушечные галеры «Вальвиш», «Геден», «Лаксен», 3—4-пушечные шхерботы «Флюндра», «Симпан», «Мортан»), 116 пушек, 941 моряк.
Замысел удался. Только один русский корабль, загнанный шведским огнем на мель, попал в плен. Все остальные 98 галер проскочили на стратегический простор. Впереди опять лежали шхеры, пользуясь которыми можно было безнаказанно проникнуть в Ботнический залив. Кроме того, поскольку безветрие сохранялось, русский армейский флот получил отличную возможность поодиночке расправиться с небольшими отрядами шведов, находившимися в этом районе.
Правда, шедшую по открытому морю флотилию Таубе окружить не удалось и она ускользнула. Но вот небольшой отряд Эреншельда русские галеры загнали-таки в один из шхерных тупиков.
К середине дня 7 августа русский флот собрался вокруг обложенной добычи. Но так как узкое место не позволяло бросить в атаку больше 23 галер, то Петр предпринял наступление несколькими эшелонами. Бой шел около трех часов. Два натиска шведы отбили, однако в конце концов их задавили числом. Спастись не удалось никому. Все либо погибли, либо попали в плен. Царь провел бой, максимально приблизив его к привычной русским солдатам сухопутной операции – расписав полки по отрядам галер, и сведя их в дивизии. Таким образом, он управлял кораблями, словно пехотой на берегу. Посреди моря такая тактика, конечно же, закончилась бы печально, но в шхерах принесла отличный результат.
Потери:
Русские —несколько галер повреждено, 701 человек (127 убито, 342 ранено, 232 пленных – на потерянной при прорыве галере «Конфай»).
Шведы —все корабли достались русским, 911 человек (361 убитый, 580, по большинству раненых, попало в плен) [93]93
Здесь необходимо заметить, что в отечественной историографии к этому сражению сложилось трепетное и некритическое отношение, как к большой морской победе. Но если бой оценивать объективно, то нельзя не сказать, что с обеих сторон сражались не эскадры линкоров, а суда армейского флота. Искусство же управления такими принципиально разными соединениями отличается, как день и ночь. Из чего следует, что называть прибрежную стычку великим триумфом ВМФ можно лишь в сугубо пропагандистских целях. Не говоря уж о том, что торжество огромной армады над маленькой кучкой не вызывает интереса даже с точки зрения первобытно-примитивного военного искусства.
[Закрыть].
Потеря в бою нескольких небольших кораблей не имела принципиального значения для шведского флота. Но после прорыва русских галер из Финского в Ботнический залив позиция у Гангута потеряла смысл и адмирал Ватранг отступил к своим берегам. Денег на содержание большой линейной эскадры у скандинавов не осталось, поэтому до конца осени они занимались лишь пассивной обороной – 12 еще боеготовых линкоров прикрывали Стокгольм от датчан с юга, а небольшая армейская флотилия делала то же самое с севера, надеясь отбить ожидавшиеся атаки русских галер.
Но Петр не решился напасть на столицу Швеции. 14 августа он завез необходимые грузы в Або и спустя два дня занял Аландские острова, которые из-за нехватки сил противник уже оставил. Успех в Финляндии не вызывал сомнений, но стратегический десант в Скандинавию приходилось откладывать на неопределенное время – до той поры, пока не удастся завладеть морем. Поэтому 26 августа Петр уехал с трофеями в Петербург – праздновать победу при Гангуте.
Русский армейский флот после этого покинул Аланды, опасаясь зимовать вблизи от неприятеля; Основная часть галер ушла к центральной части Ботнического залива. Оттуда в середине осени и был проведен первый разведывательный набег на Скандинавию. Осуществлялся он на 11 гребных судах (50-60 пушек, 2000 солдат) и сначала шел успешно – в такой глуши шведы не держали войск. Но затем ударил шторм, и около половины кораблей погибло. Вообще, в ту осень русские гребные суда весьма убедительно доказали, что они «не совсем флот», продемонстрировав отвратительную мореходность. Всего до начала зимы в непогоду их затонуло не менее 16 штук.
А Петр, вернувшись в Петербург, не только отмечал успехи. До конца года он работал над усилением корабельного флота. К зиме Броун и Скляев сдали морякам два 60-пушечных линкора – «Шлиссельбург» и «Нарву». На их месте сразу же заложили еще большие суда: Броун взялся за 70-пушечный «Святой Александр», а проектом первого для России 90-пушечного корабля «Лесное» занялся сам царь.
Старательно трудились и в Архангельске. Несмотря на смерть Выбе Геренса, там продолжалась постройка начатых ранее кораблей и состоялась закладка еще двух таких же 52-пушечных линкоров. Вместо Геренса работы возглавил его сын Петер.
Но как обычно, наибольшее пополнение в течение года поступило из-за границы. В Англии приобрели 44-пушечный фрегат «Ричмонд» и линкоры: 50-пушечную «Британию» и 54-пушечный «Лондон». В Голландии заказали 52-пушечный «Девоншир», 54-пушечный «Портсмут» и 60-пушечный «Мальборо». Амстердамские корабелы приступили к работе в середине лета, а в ноябре все три линейных корабля уже вошли в строй.
НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ДЕСАНТ
КАМПАНИИ 1715-1718 гг.К началу зимы 1714-1715 гг. Карл XII неожиданно вернулся в пределы своего королевства из Турции. В короткий срок ему удалось реанимировать шведскую армию, и боевые действия на севере Германии вспыхнули с новой силой. Россия в этот момент снова оказалась в стороне от главных событий войны.
Петр I покончил с иллюзиями по поводу быстрого создания боеспособного флота открытого моря и перестал приобретать корабли за границей. Отчего количественный состав его эскадр уже не рос так быстро, как в прошлые годы. Основное внимание теперь уделялось профессиональной подготовке экипажей парусников.
Шведские каперы по-прежнему успешно мешали русской торговле с Западом в Балтийском море. Но их небольшие и слабо вооруженные суда были опасны лишь купеческим транспортам. При встрече с крупными военными кораблями «охотников за удачей» могло спасти только бегство. Поэтому первым морским делом (за пределами Финского залива) русского флота стал рейд к берегам Курляндии, где каперы противника появлялись наиболее часто. Именно в таких походах русские моряки могли без особого риска приобрести необходимый опыт.
* * *
РЕЙД к Курляндии. 20-30 апреля 1715 г.
Операция началась сразу после наступления весны – 20 апреля 1715 г. Осуществлял ее зимовавший в Ревеле отряд из 4 фрегатов и 3 шняв, командование над которым принял норвежец– командор Бредаль. Уже через два дня русским удалось захватить один из каперов– 16-пушечный «Единорог». На следующий день поймали 10-пушечный «Эсперанс». В последний раз удача улыбнулась крейсерам 27 апреля, когда они принудили к сдаче 12-пушечный «Стокгольм-Талей». На всех трех кораблях взяли 157 пленных.
Однако единичные экспедиции не могли решить проблему безопасности торговли. После ухода крейсеров каперы возвращались и продолжали свое дело, в связи с чем Англия и Голландия решили сами заняться обеспечением интересов купечества, направив для этой цели в Балтийское море эскадры адмирала Норриса (17 вымпелов) и шаутбенахта де Фета (9 вымпелов). Кстати, только одна Англия потеряла от действий стокгольмских корсаров 24 корабля в 1714 г. и еще 30 весной 1715-го.
30 июня англо-голландский флот пришел в Ревель, обеспечив безопасную проводку 50 торговых судов, а также кораблей, купленных русскими прошлым летом в Британии. А самостоятельные дальние плавания все еще не обходились у петровского флота без накладок. Пример тому – переход на Балтику достроенных в Архангельске сыном Геренса линкоров «Уриил», «Селафаил», «Вараха-ил», «Ягудиил» и большой 20-пушечной яхты «Транспорт-Роял» (подаренной Петру английским королем еще в 1698 г.). Только два первых корабля благополучно пришли в Данию. Яхта погибла, а «Варахаил» и «Ягудиил», потеряв из своих экипажей около 150 матросов умершими, с трудом добрались до норвежских портов. Оттуда они лишь на следующий год кое-как «приковыляли» в Копенгаген.
По этой же причине в 1715 г. русский флот крупных боевых операций не проводил. Линейная эскадра в основном крейсировала по Финскому заливу, а отряд фрегатов командора Бредаля, пока англо-голландская флотилия находилась в Балтийском море, под ее прикрытием 21 июля вышел из Ревеля и совершил набег на остров Готланд. Произведя небольшую демонстрацию, все русские корабли благополучно вернулись на базу. Этим собственно и исчерпывается перечень сколько-нибудь заметных событий кампании. Кстати, после того как англо-голландцы ушли, шведские каперы возобновили свои «проказы» на торговых коммуникациях.
Действия датского флота по меркам того времени тоже не отличались большой масштабностью, но по сравнению с русскими моряками корабли Фредерика IV были очень активны. Главным событием на юго-западе Балтики в 1715 г. стало сражение у острова Фемарн, в котором датчане наголову разгромили шведов, захватив множество их судов. Трофеем стал даже корабль самого главного флотоводца Стокгольма – генерал-адмирала Вахмейстера.
Петр I тем временем сосредоточился на переговорах с союзниками. Пытаясь организовать десант в южную Швецию, он стремился заручиться согласием сильных морских держав на совместную операцию, прося их выделить эскадры для прикрытия переброски солдат Северного союза на территорию Скандинавии. В конце концов, дипломатия Петра принесла плоды. Консенсуса достигли, и следующим летом у датских берегов начали собираться огромные для той эпохи морские и сухопутные силы.
Основу армии вторжения составили русско-датские войска, численностью более 50 000 солдат. Для их переправы и последующего снабжения датский король Фредерик IV реквизировал весь свой торговый флот – несколько сотен крупных судов. Часть купеческого флота собственной страны предоставил и прусский король Фридрих Вильгельм I. Для прикрытия бесперебойной работы этой транспортной армады создавался многонациональный флот. Он объединил эскадры Англии, Голландии, Дании и России, суммарной мощью около 90 боевых вымпелов (в том числе 22 русских корабля).
Одновременно с основной группировкой в южной Швеции со стороны Аландских островов на восточном берегу Скандинавии должен был произвести высадку русский вспомогательный корпус. В его задачу входило отвлечь как можно больше шведов с главного направления. Но даже около своих берегов прикрытие с моря опять-таки доверялось не российскому, а датскому флоту. Доставка войск и их снабжение возлагались на галерные флотилии генерал-адмирала Апраксина.
На всех театрах боевых действий союзники обладали громадным численным превосходством. Карл XII, несмотря на колоссальную работу по укреплению побережья и повышению боеспособности армии, мог противопоставить врагам только немногим более 20 000 солдат и около 20 военных кораблей. Поэтому большинству наблюдателей казалось, что кампания 1716 г. поставит точку в затянувшейся борьбе Швеции против Северной коалиции.
Союзники готовились все лето. Окончательная дата высадки была назначена на 21 сентября. Однако всего за 4 дня до начала царь вдруг потребовал перенести десант на следующий год.
Это заявление взорвало коалицию. Масса усилий и финансовых вложений, затраченных для подготовки экспедиции, «вылетали в трубу». В частности, датский король просто не мог два года подряд реквизировать весь свой торговый флот. Но на все аргументы партнеров Петр упрямо заявлял, что благоприятное время уже упущено. Начинать операцию в преддверии зимы – значит неоправданно рисковать армией и ставить под сомнение исход уже практически выигранной войны. Карл XII – опасный противник, он может превратить в свой успех малейшую ошибку союзников. Во всяком случае, именно так звучала официальная версия неожиданного русского отказа.
На самом деле трудно сказать, что послужило причиной такого решения Петра. Датчане прекрасно знали предстоящую арену вторжения. В прошлом они много раз вели там боевые действия зимой. А громадное численное преимущество являлось самым верным средством против всех военных талантов шведского короля. В результате десант сорвался. Однако война продолжалась, и Петр I не мог не понимать, что тот поворот событий, который возник по его инициативе, скорее всего, обернется развалом Северного союза. Во всяком случае, на скоординированные действия всех врагов Швеции надеяться после подобного шага не приходилось. Следовательно, окончание войны вновь отодвигалось на неопределенное время.
В этот период боевые действия на море между Данией и Швецией носили достаточно активный характер. Наиболее значительным событием стало сражение при Дюнекилне, где датский флот под командованием адмирала Торденшельда разгромил шведов, захватив при этом в плен целую эскадру в 40 вымпелов.
Русская экспедиционная армия и флот вернулись домой, но поскольку общая стратегическая ситуация не изменилась – петровские моряки все еще не могли завладеть господством на море, то и ход боевых действий в 1717 г. складывался по уже знакомому сценарию. Шведы не стремились к серьезным сражениям на суше, а русские уклонялись от таковых на море. Единственной заметной морской операцией кампании стал поход крупной русской эскадры (основу которой составляли 15 линейных кораблей с десантом в 900 человек) к шведскому острову Готланд, расположенному в центральной части Балтийского моря.
* * *
ЭКСПЕДИЦИИ фон Гофта. 15 июня – 31 августа 1717 г.
Поход начался 15 июня. Эскадра вышла из Ревеля. Хотя формально соединением командовал генерал-адмирал Апраксин, фактически в море кораблями распоряжался командор фон Гофт. Не встретив противника, русские высадили на Готланд десант, который разорил несколько селений и быстро отошел обратно на суда. Рейд закончился 27 июля, когда отряд вернулся в Ревель.
Через 2 недели эскадра Апраксина – фон Гофта вновь вышла в крейсерство, которое продолжалось до 31 августа. На этот раз в районе Аландского архипелага удалось захватить встреченную 24-пушечную шведскую шняву «Поллукс» с экипажем в 66 человек. Этим скромным трофеем достижения и исчерпываются.
Затем боевые действия, по сути, прекратились. В начале 1718 г. данное положение было зафиксировано не только «де-факто», но и «де-юре» – на Аландских островах между Россией и Швецией начались мирные переговоры.
То, что обе стороны посредством вооруженных сил не могли решить свои главные задачи (для Швеции таковой являлась проблема возвращения потерянных провинций, а для России – юридическое признание ее завоеваний), превращало дипломатические переговоры в очень сложный процесс. Аландский конгресс длился почти год, но согласовать окончательные условия так и не удалось.
Тем временем произошло событие, кардинально повлиявшее на развитие сложившейся ситуации. 11 декабря 1718 г. во время похода в датскую Норвегию погиб Карл XII. Наследники шведского короля тоже хотели найти выход из войны, но не посредством прямого договора с Россией, а путем урегулирования отношений с Англией. Шведское правительство надеялось, что при поддержке столь мощной державы удастся убедить царя в необходимости смягчения выдвинутых им условий мира. Эта ситуация спровоцировала новую вспышку боевых действий.
К тому времени русский флот открытого моря хотя и приобрел кое-какой опыт, но численно не возрос, а даже уменьшился. Как уже упоминалось, в 1715-1718 гг. корабли за границей не приобретались, собственными же силами суда строились долго и дорого. После смерти Выбе Геренса в Архангельске боевые единицы закладывать прекратили, и все российское военное кораблестроение сконцентрировалось в Петербурге. Здесь каждый год, взамен потерянных и сгнивших, собиралось большое количество разных гребных судов. Но это были небольшие примитивные конструкции, а вот с крупными парусниками дело обстояло сложнее.
В 1715 г. только Ричард Козенц сумел ввести в строй два линкора – 64-пушечные «Ингерманланд» и «Москву». На их месте этот же мастер заложил два очередных «младенца» – 70– и 90-пушечный линкоры. Осип Най сдал армейскому флоту бомбардирский корабль – 6-пушечный «Юпитер» и заложил еще одно аналогичное судно. На этом список пополнений заканчивался и начинался перечень потерь. В середине лета от удара молнии погибла совсем новенькая 60-пушечная «Нарва». Осень того же года стала последней в короткой (всего 5-летней) службе 50-пушечного «Пернова». Недостатки отечественной постройки больше не позволили линкору выходить в море. Так же, как и 32-пушечному фрегату «Святой Павел», разобранному на дрова из-за «худости» тоже всего через 5 лет после спуска на воду.
В 1716 г. в строй вообще не ввели ни одного крупного корабля [94]94
Только небольшой 24-пушечный пинк «Принц Александр», построенный Броуном. И Осип Най закончил работу над вторым 6-пушечным бомбардирским кораблем, названным «Дондер».
[Закрыть]. Правда, на стапелях заложили целых 7. Два 66-пушечных начал строить Най, два 80-пушечных – Рамз, еще по одному такому судну основали Козенц и Скляев. А 90-пушечный принялся собирать Броун. Эта кампания также не обошлась без потерь. В ревельской гавани во время шторма разбились 50-пушечные линкоры «Святой Антоний» и «Фортуна». Закончил свою недолгую службу еще один архангельский 32-пушечный фрегат «Святой Петр», всего через год повторивший судьбу соломбальского близнеца [95]95
В конце 1716 г. в боевом составе петровского флота насчитывалось 30 линкоров и фрегатов (не считая более мелких судов) с 1436 пушками и численностью команд в 10 185 человек. Но неспособность большинства российских офицеров и матросов быстро освоить чуждые им морские специальности заставила царя опять прибегнуть к массовому найму европейских профессионалов. В 1717 г. его агенты завербовали в Амстердаме порядка 1500 офицеров и матросов всех званий. Здесь еще можно заметить, что приток иностранных «спецов» в страну (и на флот в особенности) не прекращался весь период правления Петра. Наиболее крупные «призывы» приходятся на три года – 1698-й, 1702-й и 1717-й, из которых наиболее масштабным стал именно последний. Что весьма наглядно иллюстрирует итоговую тщетность по-пыток русского монарха соединить воедино слова «Россия» и «большой морской флот».
[Закрыть].
В 1717 г. Броун и Скляев наконец-то сдали флоту «долгострои» – 68-пушечный «Ревель» (свыше 5 лет постройки!) и 70-пушечный «Святой Александр» (3 года строительства). Новых судов в течение года не закладывали, а в потери пришлось занести 52-пушечный «Гавриил», прослуживший всего 4 года, но из-за качества российской сборки больше не имевший возможности выйти в море. Пришлось продать на слом и получивший в шторм серьезные повреждения 50-пушечный «Оксфорд». Кроме того, в конце лета на мель села 54-пушечная «Полтава». Линкор удалось спасти, но его ремонт оказался равен постройке нового судна и затянулся до самого конца войны. «По гнилости» расстались и с купленным 3 года назад по дешевке старым английским 44-пушечным фрегатом «Ричмонд».
В 1718 г. в строй опять ввели всего два корабля – 70-пушечный «Нептунус» и 90-пушечный «Лесное» (3 и 4 года постройки соответственно). Заложили тоже только два – 66– и 70-пушечный. Выбыли же из состава флота за эту кампанию 3 линкора – 50-пушечная «Рига» (8 лет службы), 52-пушечный «Михаил Архангел» (5 лет службы) и старик-англичанин 70-пушечный «Леферм». Впрочем, британец после ремонта прослужит еще более 15 лет, а вот «чадам» отечественных верфей помочь уже ничего не могло. Море они больше не бороздили.
Все это, безусловно, сказалось на потенциале русского флота. Тем не менее, к окончанию Аландского конгресса он без всяких сражений обрел подавляющее количественное преимущество над противником, поскольку экономическое напряжение вооруженной борьбы острее сказывалось на бедной ресурсами скандинавской стране. Шведы не только перестали строить новые корабли, но даже поддерживать боеспособность большинства старых вымпелов уже были не в силах.
