Текст книги "Любовницы по наследству"

Автор книги: Вячеслав Школьный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Тамара Михайловна резко остановила свои действия и осенила меня немного удивлённым взглядом. Мои кривляния она наверняка истолковала не иначе, как камешек в свой огород. Я понял, что это ей не совсем понравилось, и сразу же попытался сменить пластинку.

– Извините, это ваш предмет утвари? – В моих руках ловко возник как из цилиндра фокусника нож-бабочка.

– Наш, – с широко открытыми глазами ответила женщина и тут же прикрыла ладонью рот. Я не мог не полюбоваться её красочно пылающим лицом, – в момент своей растерянности она была просто прекрасна, хоть портрет пиши. – Боже мой, Паша, неужели ты опять…

Договорить она не успела. Насупленный супруг, словно ужаленный со стороны сидения стула сорвался с табуретки и, схватив стоящую на столе бутылку за горлышко, подскочил ко мне.

– Отдай, сука, сюда! – завопил на весь голос. – Убью гада!

Подобный поворот событий уже не носил для меня неожиданного характера. Я вовремя отклонился в сторону. Бутылка просвистела совсем рядом с головой и громко звякнула о косяк находящейся за спиной двери. Осколки разлетелись в разные стороны, к счастью никого из нас не задев.

– Паша, что ты делаешь?! – в глазах несчастной женщины возник вполне естественный испуг. Она стояла на одном месте, не в силах пошевелиться, и дрожала как осенний лист.

На этот раз я решил противника не жалеть. Два резких удара, – один в солнечное сплетение, второй – боковой в шею, заставили его быстро потерять равновесие и принять горизонтальное положение на полу.

– Сука!.. – Поверженный Паша с огромным трудом смог процедить из себя последнее слово.

– Молчи, гад! – злостно рявкнул я, потирая забитые костяшки на правом кулаке. – Ещё что вякнешь, – заткну навечно!

– Пожалуйста, не надо! Не трогайте его! – Женщина бросилась ко мне и ухватила меня за руку. – Он больше не будет такого делать, он пьяный – сейчас заснёт и вас не тронет. Только, пожалуйста, не бейте его.

Я посмотрел на слёзы, образовавшиеся в её глазах. Чисто по-человечески мне было Тамару Михайловну искренне жаль. Не укладывалось только одно в голове, – как такая симпатичная, как говориться, в полном соку женщина могла жить с подобным пьяницей и дебоширом? Хотя, если разобраться, то с мужиками подобного типа половина женщин всей нашей страны живет.

– Хорошо, пусть лежит, – согласно кивнул я, не сводя глаз с распластавшегося на полу человека. Его глаза были покорно закрыты, словно у трупа, но отдающий синевою нос продолжал прерывисто сопеть. Незначительные колебания груди и живота также подтверждали тот факт, что он все-таки дышит. Последние полстакана оказались решающими в его судьбе на остаток нынешнего вечера.

Разве я мог предположить хотя бы полчаса назад, что попаду сегодня в такую пикантную ситуацию? Нет, явно мой прыжок под подъездом в грязь явился далеко не добрым знаком.

– Это я виновата, – опустила голову стоящая рядом женщина. Она немного отошла от шока и теперь вытирала слёзы. – Ведь Антонина предупреждала меня, что вы сегодня придёте. Почему я не освободилась раньше? Могла хотя бы его с утра предупредить, что опоздаю… Хотя зачем предупреждать? Он что, позавчера родился? Не знает, какая у меня работа?

Тамара Михайловна прощупала у мужа пульс, после чего, переступив через пьяное тело, отошла к умывальнику и с жадностью выпила стакан воды.

– А кем вы работаете? – спокойно спросил я, пытаясь привести раздражённую женщину в нормальное состояние.

– Директором школы, – без каких-либо эмоций ответила она, заставив меня немного опешить. Случай сожительства в этой семье был просто уникальный. – Да, да, не удивляйтесь, молодой человек. Я действительно директор семьдесят девятой школы Ишаченко Тамара Михайловна. Преподаю также историю.

Последнюю фразу она сказала с особой гордостью. По всей видимости, её предмет был для этой учительницы важнейшим делом жизни.

– Ну почему же, я вам вполне верю. Вы только ничего не подумайте плохого. – Мне пришлось отставить дипломат, снять куртку и помочь ей убрать с пола остатки разбитой бутылки. – Просто странно, что вы, такая дама, можно сказать, из высшего общества, живёте с таким… Даже язык не поворачивается назвать его мужчиной.

– Какая там дама, какое там высшее общество? – отрешённо произнесла женщина, аккуратно сметая осколки на совок. – Вот оно лежит посреди кухни, моё высшее общество. Сама не знаю, зачем с ним живу. Скорее всего, из-за работы. Ведь я нахожусь на руководящей должности, а высшее начальство не очень то любит, когда мы разводимся.

– Ну, сейчас уже далеко не то время, – возразил я, – жесткой партийной требовательности уже нет, так что любому из нас можно разводиться хоть восемь раз.

– В нашей сфере образования ещё некоторые стереотипы прошлого остались, – тяжело вздохнула она, – я ведь с детьми работаю, а не где-нибудь на производстве. Директор школы должен быть во всех отношениях безупречен.

– Кстати, о детях. – Я оглянулся по сторонам и остановил свой взгляд на почти полностью приведённом в порядок столе. – Что-то не наблюдаю в доме своего подопечного, или подопечную. Я думал, у мамы-учительницы должен быть ребёнок прилежный, который послушно должен ждать дядю-репетитора в своём доме и никуда в это время не выходить. Ваш муж вообще нагородил спьяну, что никаких детей тут нет и быть не может.

Тамара Михайловна высыпала мусор в стоящее в углу ведро и бросила на меня очередной вопросительный взгляд.

– Вам что, разве Юрий Колесников не говорил о моём особом случае?

– Что именно? – я совершенно не понял сути её вопроса.

– Значит, не говорил. – Женщина отложила совок в сторону и села на грубый неотёсанный кухонный стул. – Видите ли, у нас с Павлом Константиновичем, – мужчина, вроде бы услышав о своей персоне, издал громкий душераздирающий храп, – никогда не было детей. Причин я вам объяснять не хочу, – они вам не нужны. В общем, не было, и всё… Потому, наверное, всю себя я и посвящаю работе. А по работе мне необходимо в совершенстве знать хотя бы один иностранный язык. И вот, когда я узнала от подруг, что их детей начал готовить к поступлению в высшие учебные заведения соответствующий репетитор, я тоже попросила, чтобы он поучил немного и меня… Бедный Юрий Иванович. – Тамара Михайловна тяжело вздохнула. – Какое только время жестокое…

– Вы правы, время сейчас опасное донельзя, – с грустью в голосе согласился я. – Ну да ладно, не стоит вешать нос. Юрия все равно не вернёшь. Пока что я займусь вашим обучением, если не возражаете.

– Почему это я должна возражать? – недвусмысленно улыбнулась женщина. Видимо, слово «обучение» ею, так же, как и остальными женщинами, воспринималось по-своему. – Рекомендации у вас хорошие, тем более, что вы близкий друг покойного господина Колесникова, – думаю, мы с вами сработаемся.

Мне надоело стоять посреди комнаты как истукану, и я решил присесть не низкую покрашенную половой краской табуретку у газовой плиты.

– Признаться, необычно видеть перед собой такого взрослого ученика.

– А вы не обращайте внимания на это. Представьте, что перед вами Вероника Батурина, взбалмошная шестнадцатилетняя девочка, которую надо любой ценой заставить выучить урок.

– Да уж, – еле заметно усмехнулся я. – Как раз тот пример, которому нужно подражать. Мне только ещё одной такой ученицы и не хватало.

– Я вас отлично понимаю. – Ишаченко пришла в норму и теперь вела уже лёгкую непринуждённую беседу. Чувствовалось, что руководящая работа научила её легко перестраивать своё настроение. – Специально назвала ее имя, – хотела увидеть вашу реакцию. Девочка очень избалована, самолюбива и далеко не хватает с неба звёзд на поприще науки. Поверьте, я, в отличии от нее, буду ученицей послушной и старательной. Мне очень нужен иностранный язык. У нас ведь знаете, какая сейчас сумасшедшая конкуренция на кресла директоров школ. Все нюансы учитываются. Поэтому знание языков является далеко не последним условием сохранения за мной рабочего места.

– Тогда, дорогая Тамара Михайловна…

– Тамара, – вежливо поправила меня женщина. – Называйте просто Тамарой, ведь я – ваша ученица. А официальность мне и на работе надоела.

– Хорошо, Тамара, – согласился я. Подобный поворот разговора за последние дни возникал далеко не впервые, поэтому ничего удивительного в данных начинаниях не было, – начнём занятие прямо сейчас. Мы и так уже целый час времени потеряли.

– Вы думаете, сейчас как раз подходящие для этого условия? – Женщина бросила очередной брезгливый взгляд на бесстыдно захрапевшего на полу Павла Константиновича.

– А у вас разве нет другой комнаты?

– Ну почему же, есть. Именно там мы с Юрием и занимались… – На последнем слове она почему-то сделала особое ударение. – Просто я хотела сказать, что для сегодняшнего вечера, пожалуй, острых ощущений достаточно. Да и на работе я, признаться, несколько устала. А тут еще и с ним проблема..

– Конечно, конечно. – Я был искренне рад её предложению, так как имел огромное желание поскорее убраться из этого сумасшедшего дома. – Вы получили такой шок, вам крайне необходимо отдохнуть.

– Именно, – утвердительно кивнула женщина. – Давайте будем считать сегодняшнее занятие ознакомительным, а язык начнём изучать со следующей пятницы.

– Как хотите. – Я не смог сдержать на своём лице слегка ехидной улыбки. – Думаю, ознакомительное, как вы сказали, занятие у нас прошло удачно. Особенно хорошо я «ознакомился» с вашим драгоценным супругом.

– Ну, первый блин всегда комом, – в такт мне подшутила женщина. – Кстати, не окажете ли вы мне ещё одну услугу? Помогите перенести его на кровать.

– Без проблем.

Я поднялся, приблизился к лежащему на полу мужчине и резко дёрнул его за плечи. Мертвецки пьяное тело поднятию с пола практически не поддавалось. Создавалось впечатление, что я пытаюсь потянуть на себя не человека, а плотно упакованный мешок с навозом. Жена подхватила своё «сокровище» сзади за плечи и подтолкнула на меня. Вместе нам кое-как удалось поставить «Павлика» на ноги. Он был похож в этот момент на небритую куклу-неваляшку, которая сквозь сон ещё и пыталась что-то невнятное говорить.

– Куда кантуете, суки? – Из его бормотанья я смог разобрать только одну фразу, наверняка вычитанную им не из собрания сочинений древних философов.

– Павлик, тише, не ворчи, – ласково пролепетала Тамара, хватая мужа под руку с правой стороны. – Сейчас пойдём в постельку, только тише, не дёргайся. Пошли, пошли…

С горем пополам мы затащили его в соседнюю неосвещенную комнату и взвалили на высокую двуспальную кровать прямо в обуви.

– А ты кто такой? – В последний момент Павел раскрыл глаза и уставился на меня как баран на новые ворота. – Что ты здесь делаешь?

– Павлик, успокойся, это Андрей Николаевич, мой новый репетитор. – Тамара ласково погладила мужа, пытаясь примостить его голову на подушку.

– Нового хахаля нашла, стерва?! – неожиданно громко завопил мужчина. – Не успел сдохнуть один, как уже второго в дом привела?! Мразь, гадюка, подлая твоя морда!..

Он неуклюже замахнулся, пытаясь наотмашь ударить жену по лицу, но я вовремя перехватил его руку и крепко пережал кисть. Мужчина завопил от боли и покорно упал головой на подложенную подушку.

– Вот и всё, – с облегчением сказал я. – Теперь, думаю, он быстро у вас уснёт. Вот только надолго ли?

Павел всё ещё продолжал бормотать какой-то несусветный бред себе под нос, но понемногу уже начинал засыпать. Мы вышли снова на кухню, где я спешно стал одеваться.

– Спасибо вам, Андрей. – Тамара схватила меня за обе руки и прижала их к своей груди, которая за плотной шерстяной тканью жакета совершенно не ощущалась. – За всё спасибо. И извините за его состояние, ради Бога. Я постараюсь, чтобы в следующий раз ничего подобного не повторилось.

– Не стоит извиняться, ничего страшного. – Я снова вытащил из кармана нож Павла. – Спрячьте от него подальше эту игрушку, а то ведь еще ненароком зарежет кого-нибудь. Потом горя не оберетесь.

– Вряд ли, – женщина взяла протянутую вещь из моей руки, – он совсем не такой, он только угрожать может. А убить… Убить – нет. Не потому, что добрый, – просто кишка у него на этот счет тонковата.

– Я бы так не сказал. Если б не дипломат – пришлось бы мне в животе дырку латать… Впрочем, вы жена, вам виднее.

Тамара молча вывела меня на крыльцо. Во дворе снова начала неистово лаять собака, словно провоцируя своими действиями очередную драку между людьми.

– Не обращайте внимания, – сказала женщина, когда мы дошли до калитки и остановились под фонарём, – она на всех подряд лает.

– Я это понял. – В моих руках появилась записная книжка Юрия, из которой я вырвал чистый листочек и написал на нём номер своего домашнего телефона. – Возьмите на всякий случай. Если вдруг Павел Константинович начнёт буянить – звоните. Я приеду – помогу.

– Хорошо, позвоню. – Лицо женщины озарила благодарная улыбка. – А теперь идите, а то простудитесь.

Я охотно подчинился ее требованию и легкой непринужденной походкой зашагал вдоль улицы в нужном мне направлении. Признаться, мне еще с самого утра, вернее, с обеда очень уж хотелось, чтобы сегодняшнему занятию что-то помешало, и это что-то, пускай не в лучшем виде, но все же стало у меня на пути, а значит, моим желаниям хоть иногда, но все же суждено было осуществляться.

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ

Почти всю ночь с пятницы на субботу я не мог уснуть. Из головы всё никак не выходил ужасный образ Павла Ишаченко. Не приведи, Господи, увидеть кому такого страшного человека во сне. Пускай он был не умеющим контролировать свои поступки алкоголиком, пускай его мозг работал далеко не так как работает мозг нормального человека, но всё же он отлично знал, что его жена изменяет ему с Юрием Колесниковым. Поэтому он вполне мог быть той таинственной личностью, которая угрожала моему другу по телефону. Но только вот взрыв машины к нему почему-то не особо вязался. Подложить взрывчатку под капот такой человек сам вряд ли был в состоянии, – багаж технических знаний у него наверняка был не выше уровня учащегося первого курса ПТУ, а чтобы он кого-либо нанял, – такая версия казалась вообще более, чем смехотворной. Откуда у подобного пропойцы могут быть деньги на киллера? Да и стиль был совсем не его. Если он всё же решился лишить Колесникова жизни, то почему не провести данное «мероприятие» при помощи того же ножа-бабочки, или пустой бутылки? Да, Ишаченко был настоящим уркой, – всадить жертве в живот заточку он мог вполне, но организовать то, что произошло…

Если это сделал не он, тогда кто же? Может, милиция и в самом деле права, и моя версия о смерти Юрия от рук ревнивого мужа не имеет под собой никаких оснований? Может быть, и правда, что всё это было лишь результатом обычной жестокой ошибки, – баловница-судьба просто-напросто поиграла в преферанс человеческими жизнями.

Но что-то внутри меня крепко держало, не позволяя верить официальной версии. Душа была просто убеждена, что Колесникова убил именно кто-то из моих новых знакомых. Но кто? Ответ на данный вопрос найти было не так-то просто.

Я в который раз перебирал в голове их образы и анализировал впечатления, полученные от общения с данными людьми. У одной из Юркиных любовниц вообще не было мужа, поэтому подозреваемых оставалось четверо. Муж Антонины Лесницкой был гражданином Соединённых Штатов; почему-то с большим трудом верилось, что он стал бы действовать против любовника своей жены подобными методами. Он бы наверняка сначала попробовал решить проблему более мирным способом, – такой уж у них, иностранцев, склад характера. Любовь Чернова вообще ухаживала за инвалидом, хотя не стоит забывать, что он был профессиональным пиротехником и вполне мог вступить в сговор с кем-либо из своих бывших коллег. Поэтому сбрасывать данного человека со счетов не стоило, как и бывшего преступника, мужа Тамары Ишаченко, в большой степени зависимого от водки. В принципе, они ведь могли и скооперироваться между собой. Чернов смонтировал бомбу, подробно объяснил Ишаченко, что с ней нужно делать, а тому осталось лишь выполнить обезьянью работу – подключить механизм к стартеру автомобиля. Хотя такой вариант мало реален, – Павел Константинович скорее бы себя взорвал, выполняя столь тонкую работу дрожащими руками среди кромешной темноты. Тут я уже что-то перемудрил. В деле, наверняка, действовал настоящий специалист со стороны.

Наиболее реальным кандидатом на роль заказчика убийства по-прежнему оставался Николай Фёдорович Батурин. Это был единственный человек, с которым мне не удалось встретиться на протяжении этой недели и посмотреть в его глаза. Быть может, подобный взгляд и смог бы дать мне какую-то подсказку в моих размышлениях.

В голове, что называется, творился полный кавардак…

Проспав под утро всего лишь каких-то пару часов, я неохотно выбрался из постели и лениво потянулся. Сразу же вспомнил, что на сегодняшний день у меня была запланирована встреча с Половником.

Часы показывали всего начало восьмого, но увидеться с Жорой мне было уж ох как невтерпёж. На скорую руку собравшись и даже не соизволив позавтракать привычным кофе с бутербродом, я как угорелый выбежал из своей квартиры и устремился по лестнице вниз. Как обычно это делал по субботам, по пути заглянул в свой почтовый ящик, но кроме парочки дохлых тараканов, трёх запыленных окурков и окутавшей почти все пространство ящика сизоватой сетки паутины не обнаружил там ничего существенного. Писем мне почему-то никто не хотел писать…

На всю дорогу до Жориного дома ушло не меньше получаса. Он, как и предполагалось, меня так рано не ждал. И тут я его вполне понимал: как и любому нормальному человеку, ему хотелось подольше понежиться в постели и забыть обо всех рабочих проблемах хотя бы в выходной день. Нажимая на кнопку звонка, я злорадно представил, как недовольно он ворчит, покидая тёплые объятия своей супруги Надежды, как гневно нервничает, наспех одеваясь и приближаясь к двери. Наверняка, та трель соловья, которой громко разливался звонок, произвела на Жору не более приятное воздействие, чем карканье старого одинокого ворона за городом на пустыре.

Из-за двери показалось его заспанное помятое лицо и взъерошенные, словно после урагана, рыжие волосы.

– А, это ты? Привет, заходи. – С недовольным ворчанием Половник пропустил меня к себе в прихожую.

Своим убранством квартира Жоры мало чем отличалась от моей. Такие же неказистые обои, дешёвая мебель и простая безвкусная обстановка. Даже стёртый запах воздуха внутри помещения был чем-то подобен.

Из соседней комнаты выглянула ещё больше опухшая ото сна Надежда – невысокая белокурая Жорина супруга, особа, которая вечно была недовольна моими появлениями в их скромной обители. Я не имел ни малейшего понятия, чем мотивировалась подобная ее неприязнь, – мы ведь никогда не пили безбожно водку, не бродяжничали по ночам по городу до самой утренней зари, – обычно просто сидели на кухне, пили кофе и общались. Наверное, Надежда относилась как раз к тем немногим женщинам, которым я просто хронически не нравился, как мужчина. Что тут можно было еще придумать?

– Привет, Андрей, – неприветливо выдавила из себя она и, не дождавшись от меня ответа, снова скрылась в комнате.

Обои супруги были одеты в одинаковые голубые махровые халаты, которые кто-то из гостей подарил им ещё в день их свадьбы. После того всегда в те редкие моменты, когда я по какой-либо причине посещал Жору на дому, он был одет именно в этот халат, – видно, в данном обычае, как и в некоторых других, достаточно ярко проявлялась прихоть его жены.

Я разулся, снял кепку и зашёл следом за товарищем на кухню, где он уже ставил чайник на газовую конфорку.

– Почему так рано? – всё ещё продолжая зевать спросил Жора. – Я думал, ты только к обеду подойдёшь.

– Кто рано встает, тому Бог нальет, – перекрутил я известную пословицу. – Иногда приходиться спешить, – как говорится, труба зовёт.

– Ты извини, тогда в редакции нам нормально побеседовать не удалось.

– Пустое. – Я присел на мягкий низенький стульчик и вальяжно облокотился спиной об стену. – Работа есть работа. Это ты меня прости, что так рано пришёл. Просто побоялся, что позже могу тебя не застать дома, – мало ли, куда еще тебя вызовут. Ведь твоё же время, насколько мне известно, тебе не принадлежит. Ты собрал, что я просил, или мне ещё подождать пару дней?

– Обижаешь. – Жора демонстративно воткнул в рот сигарету и поднёс к ней пламя зажигалку. – Конечно же, всё собрал. Когда это такое было, чтобы я что-то пообещал и не выполнил? А ты курить так и не начал?

– Да нет, Бог миловал, – улыбнулся я.

– Ну и молодец. Посмотри за чайником, я сейчас…

Он аккуратно положил дымящуюся сигарету поверх пепельницы и спешно вышел из кухни. Оставшись один, я немного поёрзал на стуле, встал и приблизился к выходящему во двор окну. С высоты восьмого этажа люди, суетливо шныряющие по укрытому белой пеленой широкому пространству, казались маленькими беззащитными амёбами под микроскопом. Страшно было представить, что любого из них могли буквально в следующую же минуту ни с того, ни с сего обидеть, – избить, ограбить, и даже вполне реально лишить жизни. Навязчивая мысль о смерти предательской змеёй снова насильно вползла мне в голову…

Чайник требовательно засвистел, отвлекая меня от раздумий. Я поспешил снять его с газовой конфорки и отставил в сторону. Жора вернулся на кухню буквально через пару минут, держа в руках несколько скрепленных между собой распечатанных на компьютере листов бумаги.

– Вот это и есть досье на нужного тебе человека, – не без излишней гордости заявил он, ложа листы передо мной на стол. – Может, хоть сейчас объяснишь, зачем они тебе вдруг так срочно понадобились?

– Вообще-то, объяснить могу, – ответил я. – Только, если можно, не буду. Во всяком случае, не сейчас. Пройдет некоторое время, и ты обязательно все узнаешь. Не обижайся, просто моё дело чересчур уж конфиденциальное. Я не хочу, чтобы человеку, если он окажется ни в чём ни перед кем не виновен, был принесён вред.

– Ты думаешь, я смогу его принести?

– Не я так думаю, а так ведь оно есть на самом деле. Работа у тебя такая, уж извини за прямолинейность.

– В принципе, ты прав, – без малейшей капли обиды задумчиво сказал Жора. – Сам себя за это не люблю иногда. Но что поделать, – хлеб журналиста не каждому по вкусу. Если вдруг что раскопаю, – то спасения не будет никому. Распеку по полной программе, не взирая на личности. А вообще-то формулировка «ни в чём ни перед кем не виновен» к политикам нашим подходит меньше всего. У каждого из них рыльце в пушку, так что жалеть их особо не стоит. Да что тебе объяснять, небось, знаешь насчет этих дел куда больше, чем я.

– Толком мне ещё, Жора, ничего не известно, – с некоторым смешком в голосе заявил я, – потому и приходится скрывать от тебя кое-какую информацию. Но обещаю, как только проясниться в моей затее что-то конкретное, – ты об этом узнаешь первым.

– Не сомневаюсь, – тактично заметил Жора. – Думаешь, будь оно иначе, я бы тебе помог? Черта с два! Потому и иду навстречу, что уверен в твоей порядочности и честности. Только один единственный совет, – слишком уж там не зарывайся. С этими людьми играть довольно опасно. Правила у них слишком уж жесткие, – можно сильно пострадать, если не думать о своей безопасности.

– Постараюсь быть бдительным. – Я сгрёб бумаги со стола и, аккуратно сложив их, сунул себе за пазуху. – Конечно, лучше всего было бы, чтобы я ошибался, и никакой сенсации ты от меня не получил.

– Скорее всего, оно так и будет, – не глядя в мою сторону, уверенно произнёс Жора. – Чайку с нами попьёшь?

– Нет, спасибо, сейчас как-то неохота. Лучше пойду домой.

Распивать чаи в одной компанией с его супругой у меня никогда не было большого желания. Одного ее зловещего взгляда из дверей комнаты оказалось достаточно для того, чтобы я почувствовал себя здесь нежеланным гостем.

– Вот так всегда, встретишься с другом, и, кроме как о делах, больше с ним и поговорить не о чем, – несколько разочаровано сказал Жора.

– Как-нибудь в следующий раз, – подзадорил его я. – Придём вместе с Татьяной и коньячком, пообщаемся вечером.

– От тебя дождёшься! Уже, почитай, полгода коньяками поишь, никак напиться не получается!

– Ну, если сказал, приду, значит приду, – убеждённо произнёс я и, сделав виноватое выражение лица, добавил гнусавым голосом из известного кинофильма:– Честное благородное слово.

Жора провёл меня до самой двери и протянул руку на прощание. Я крепко её пожал и уже с лестницы громко крикнул:

– До свидания, Надя!

Ответа из глубины квартиры не последовало, из чего следовало, что женщина наверняка была увлечена чем-то более серьёзным, чем внимание к моей отвратительной персоне…

Добравшись на метро домой, я спешно разделся, на скорую руку сварил себе кофе и лихорадочно разложил в кухне на столе принесённые от Жоры бумаги. К сожалению, прочитать не удалось ни единой строки.

Неожиданный звонок в дверь застал меня, если можно так сказать, врасплох. Если это Татьяна пришла мириться, в чем я, естественно, очень сомневался, то визит её был как нельзя не кстати. Будь за дверью она или кто-то иной, – видеть этого человека мне в равной степени не хотелось. В душе появилось желание на несколько минут затаить дыхание и дождаться, когда посетитель еще дважды или трижды позвонит, поймет, что никого дома нет, и, не солоно хлебавши, уберётся восвояси. Мои глаза несколько растерянно блуждали по стенам и потолку, будто бы выискивая там след от замурованного клада.

В дверь позвонили повторно, причём звонок звучал так настойчиво, что мне пришлось трепетно дёрнуться и неуклюже перекинуть табуретку. Грохот наверняка был услышан по ту сторону двери. Ещё раз оглянувшись по сторонам, я наспех сложил бумаги в одну стопку, набросил на них висевшее на спинке стула кухонное полотенце и галопом помчался в прихожую открывать.

На пороге собственной персоной стоял ни кто иной, как капитан Виктор Иванович Харченко. Как обычно, он был без головного убора, одетый в неизменное кожаное пальто и закутанный в длинный шерстяной шарф.

– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – любезно поприветствовал меня он несколько охрипшим голосом.

– Доброе утро. – Ничуть не скрывая своего удивления, я отошёл в сторону и жестом пригласил его в квартиру. – Давненько что-то мы с вами не виделись. Уже как-то и соскучиться успел.

– Опять иронизируете. Ну, что ж, валяйте, – это даже в некоторой степени интересно. – Харченко дружелюбно улыбнулся и, слегка закашлявшись, снял со своей шеи шарф. – Что-то простуда-злодейка одолела, просто спасу от неё нет.

– Это, наверное, от того, что вы простоволосым ходите. Неужели десять гривен на кепку из зарплаты тяжело выделить?

– Вполне возможно, – согласно кивнул капитан, вешая пальто. – Да и кепка у меня в наличии имеется, только вот никак не могу себя заставить ее на себя одеть. Жена ругается, а я всё равно её на заднем сидении в машине всегда оставляю. Привычка, знаете ли.

– Непослушный вы муж, – издевательски констатировал я.

– Если разобраться, то по большому счету все мы непослушны, Андрей Николаевич, а вы, так особенно.

– Ну почему же? Я то как раз слушаю добрые советы умных людей, – всегда хожу по улице в головном уборе.

Харченко усмехнулся и без приглашения прошёл на кухню.

– Не угостите ли вы меня горячим чаем, Андрей Николаевич? – бесцеремонно попросил он.

– Могу предложить кофе, если не возражаете?

– Ради бога, кофе даже лучше.

Я ловко разлил по маленьким узорчатым чашкам крепко заваренную тёмную жидкость. Харченко присел за стол, пододвинул один из приборов к себе и принялся старательно греть об него свои замерзшие ладони.

– Какими судьбами объявились в наших краях, товарищ капитан? – несколько обнаглевшим тоном спросил я.

– Знаете ли, удивительное стечение обстоятельств получилось. Проезжал случайно мимо вашего дома, гляжу, – вы быстро двигаетесь от станции метрополитена к своему дому, озабоченный такой, весь в делах, ни на что вокруг никакого внимания не обращаете. Дай, думаю, зайду в гости, узнаю, может, чем помочь человеку нужно. Заодно и кофейку выпью, если предложат.

– Спасибо за заботу, но должен вас разочаровать, – помощи от вас пока что никакой не требуется. А то, что я быстро шёл, так это я всегда так хожу. Ездил, знаете ли, к другу, договаривался о нашей будущей встрече в узком семейном кругу, если вас это интересует. Он у меня известный журналист, – его, кроме как утром в выходной, дома поймать никогда невозможно.

Я сел за стол напротив капитана и положил руки прямо на полотенце, которым были накрыты бумаги.

– Вы совсем не обязаны передо мной ни в чём отчитываться, – дружелюбно заявил Харченко. – Я ведь спросил об этом просто так, ради приличия. Неужели мы, работники уголовного розыска, не можем в свое свободное время нанести нашим подопечным простой визит вежливости?

– Ну, слава Богу, я вашим подопечным пока ещё не являюсь, так что проявлять особой заботы обо мне не стоит, а насчёт визита вежливости… – Я искренне боялся, как бы не взмахнуть руками и не сдвинуть находящееся под ними полотенце хоть на сантиметр в сторону. – Вы ведь пришли не просто так. Признайтесь, капитан. Ведь по глазам вижу, что есть у вас ко мне какой-то серьёзный разговор.

Харченко заулыбался, отхлебнул из своей чашки первый глоток и блаженно расслабился, как только кофе разлилось по горлу. Это у себя в кабинете пускай он строит погоду, а сейчас, в своей собственной квартире, хозяином положения являлся я, что вполне наглядно давал понять собеседнику, чтобы особо не расслаблялся.

– Как приятно, – не без удовольствия произнёс он, – отлично заварили кофе, как раз по моему вкусу… Разговор, говорите? Да, конечно, как же без этого? Только он не настолько серьёзный, как вы себе представляете. Скажем, это просто дружеская беседа. Мы ведь с вами практически одного возраста, – мне всего тридцать лет, – почему, в таком случае, мы не можем быть друзьями?

– Иметь друзей в милиции?.. – насмешливо заявил я. – Да чтобы они сами подобное предлагали?.. Это уже что-то новенькое.

– А почему бы и нет? В наше время все люди, наоборот, только и стараются с нами подружиться. Подобное положение дел удобно для всех – и для них, и для нас. Не все менты такие уж плохие, Андрей Николаевич, поверьте. И дружить с нами вам все же придётся, хотите вы того или нет. Думаю, лучше для вас будет поддерживать приятельские отношения со мною, чем с кем-то другим.

– В этом вы правы, – охотно согласился я, – культурный и воспитанный человек в вашей системе – большая редкость.

– Вот видите, все то вы понимаете. – Харченко встал из-за стола и приблизился к окну. – Стало быть, контакт между нами можно считать налаженным. Поверьте, я могу завести подобного рода дружбу с любым человеком. С вами это сделать легче; мы – люди одного типа, хотя и специализируемся по разному профилю. Такие, как вы и я, понимают друг друга с полуслова и полувзгляда. Мне было достаточно одной беседы с вами, чтобы понять, – вы никак не можете быть преступником, и вообще ничего общего с преступностью не имеете. Приятелей такого рода мне как раз и не хватает, – просто не хватает общения с внешним кругом людей. Иногда хочется побыть в своей тарелке, почувствовать себя не зубастой овчаркой готовой перегрызть любому подонку горло по первому же приказу, а образованным и культурным человеком. Я думаю, вы эту ситуацию понимаете, небось, сами подобное испытывали.