Текст книги "Любовницы по наследству"

Автор книги: Вячеслав Школьный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Тамара резко встала из-за стола и спешно налила мне из графина воды.

– Не надо, – брезгливо отвернулся я от протянутого стакана. – Тамарочка, милая, ты только сильно не расстраивайся, возьми себя в руки. – Мои ладони тяжелым грузом легли ей на плечи и силой заставили женщину сесть на стул. – Тамара, случилось ужасное…

– Да что случилось? Не тяни резину!

– Лена Батурина погибла… – тихо выдавил из себя я.

– Что ты сказал?! – Глаза собеседницы неестественно расширились, стакан с водой выскользнул из ее руки и, упав на пол, звонко разбился. – То есть, как погибла?

– Я же говорю, не волнуйся, сиди спокойно. – Крепко прижав плечи, я не давал ей возможности встать. Это был лучший из придуманных мною только что способов избежать ненужной женской истерики. – В квартире Батуриных взорвалась газовая плита. Елена в этот момент как раз была на кухне.

– Ты… – заикнулась женщина. – Ты видел ее труп?

Я молча кивнул головой.

– Не может быть. Ленка… – Тамара слегка обмякла и расслаблено опустила голову. По всей видимости, она начинала понемногу понимать, что именно произошло, поэтому уже можно было ее отпустить.

Я прошел в другой конец кабинета и небрежно оперся спиной об громоздкий шкаф.

– Нет, я не верю, – после небольшой паузы замотала головой женщина. – Скажи, что это неправда. Скажи, что ты пошутил.

Слезы на ее глазах пока что не появлялись, – держалась она на удивление стойко и мужественно.

– Мне бы тоже не особо хотелось в это верить, – тяжело вздохнул я. – Но, тем не менее, это так…

– Как это произошло?

– Точно не знаю. С утра мне позвонила Вероника, попросила приехать, встретиться с ее отцом. Когда я приехал, она ждала меня у подъезда. Еще пару минут мы ждали Николая Федоровича. Он вышел, поздоровался со мной и умотал по своим делам. Я провел Веронику до школы, поговорили. Она попросила меня зайти в гости к Елене. Я так и сделал. И если бы пришел к ней хотя бы на минуту раньше, то наверняка и сам бы попал под раздачу. Благо, лифт в доме то ли не работал, то ли занят кем-то был.

– А откуда ты знаешь, что взорвалась именно газовая плита? – Тамара окончательно пришла в себя, хотя лицо ее продолжало оставаться белым как мел.

– Я заходил в квартиру после взрыва.

– Елена сразу умерла?

– Думаю, что да, – с определенной долей неприязни ответил я. – Жутковато вспоминать, как она выглядела. Лучше тебе этого не знать.

Неожиданно громко прозвенел звонок. Дверь кабинета открылась, и в ней возникла физиономия одного из учителей.

– Тамара Михайловна, можно? – учтиво спросил молодой мужчина.

– Закройте дверь! – грозно рявкнула Ишаченко. Пытавшийся войти сразу же исчез. Женщина раздраженно заскрежетала зубами и растерянно обхватила голову ладонями. – Ну как же это случилось?.. Как?..

– Спокойно, Тамара, – решительно сказал я, – ты должна быть сильной и не распускать слюни. Нельзя давать волю эмоциям.

– Боже, Ленка! – с тяжелым вздохом выдавила из себя женщина. – Какой черт тебя понес к этой неисправной газовой плите?

– Думаю, неисправность здесь не причем, – уверенно покачал головой я, – плита была разворочена на части, как распустившаяся лилия, да и в квартире стоял такой развал, словно землетрясение произошло. От обычной утечки газа ничего подобного не случается. Там была заложена взрывчатка.

– Что?!! – Удивленные глаза Тамары выкатились чуть ли не на лоб.

– Да, Томочка, да. – Я приблизился к женщине и нежно обнял ее за плечи. – Не знаю, что там решат эксперты, но, по-моему, там несчастным случаем даже и не пахнет.

– Ты хочешь сказать, что ее убили?

– Не знаю, Тамарочка, не знаю, – опустил голову я, – пока это все – только догадки. Ничего конкретного сказать пока не могу.

– Мне надо срочно поехать туда, – решительно заявила женщина. – Я должна быть около нее…

– А как же твоя работа?

– Какая может быть работа, когда такое случилось? К черту всю работу, – дам своим необходимые указания и поеду.

– Как хочешь, – пожал плечами я, – это твое право. Только, пожалуйста, Тамарочка, ничего там никому не говори обо мне. Я не совсем хочу фигурировать в этом деле, понимаешь?

– Хорошо, я буду молчать. – Тамара поднялась со стула, подошла к шкафу и достала свое серое пальто. – Может быть, Вадику следует сказать?

– Думаю, пока не стоит, – отрицательно покачал головой я, – мне не хотелось, чтобы он слышал сейчас наш разговор. Пусть парень все узнает несколько попозже от кого-то другого, а не от меня.

– Ты прав, Андрюша. Вадик – натура впечатлительная, так что не стоит его так вот сходу огорчать.

Она ловко набросила пальто на плечи и, не застегивая пуговиц, спешно выбежала из кабинета давать необходимые указания.

Оставшись один, я все же подошел к столу и сделал несколько глотков воды прямо из графина. Пожар внутри моей души они загасить, конечно же, не могли, но какое-то облегчение в ней все-таки почувствовалось. Мой взгляд остановился на висящем на стене стенде «Учителя-ветераны», на котором красовались фотографии пожилых людей, отдавших семьдесят девятой средней школе тридцать и более лет своей жизни. Некоторые из них были взяты в черные рамки, но «ныне здравствующих» пока что оставалось куда больше. Среди последних я увидел и знакомую по рассказам Тамары Суконникову Зинаиду Васильевну – старую седую женщину с мохнатыми бровями, грудь которой украшал орден, доказывающий принадлежность его обладательницы к числу Героев Социалистического Труда. Чуть ниже под каждым фотоснимком был красочно написан домашний адрес и номер телефона того или иного человека. Адрес Суконниковой я по инерции быстро записал себе в блокнот.

Тамара отсутствовала не более пяти минут.

– Все, – сказала она, молнией вбегая в кабинет, – можно идти…

Из школы мы вышли вместе, – провести женщину хотя бы до ближайшего маршрутного такси я считал если не своей обязанностью, то, по крайней мере, правилом хорошего тона.

– Андрей, – вежливым тоном произнесла Тамара, как только мы вышли из школьного двора, – я хочу попросить тебя об одном одолжении.

– Пожалуйста, – развел руками я, – для тебя – что угодно, кроме нарушения закона.

– Урок по английскому языку у нас, по всей видимости, сегодня опять не состоится. Не знаю, насколько мне придется задержаться у Батуриных, но что меня не будет дома до позднего вечера, это точно. Ты не мог бы сейчас поехать ко мне домой и посидеть хоть немного с моим оболтусом? Это чудо ведь не дождется меня вовремя с работы и опять приведет к себе в гости толпу алкоголиков.

– Хорошо, я съезжу. Передавать ему ничего не надо?

– Разве что по роже можешь лишний раз врезать, – небрежно ответила женщина. – Просто проконтролируй его поведение и дождись меня, если это возможно.

– Договорились, – согласно кивнул я, – все сделаю в лучшем виде. Кстати, как после того случая воскресного, не было больше проблем?

– Ты знаешь, как заколдовали, – удивленно сказала Тамара. – Как в вытрезвителе побывал, – три дня подряд не пил. А вчера, скотина, опять набрался, но никого из дружков, слава Богу, не приводил.

– А обо мне как, не вспоминал?

– Даже не заикнулся. – На лице женщины промелькнула еле уловимая маска удовольствия. – Он относится к той публике, которая постороннюю силу уважает. Думаю, если ты нанесешь моему Павлу еще один «визит вежливости», то ему для профилактики это не помешает.

Мы дошли до остановки, на которой долгим разноцветным рядом стояли покорно ожидающие своих пассажиров маршрутные такси. Я помог Тамаре войти в одно из них и, дружелюбно помахав рукой, провел взглядом отъехавший в следующий же момент микроавтобус до самого поворота.

Нужный мне троллейбус остановился на другой стороне улицы. Быстро перейдя через дорогу, я ловко прыгнул на его подножку и вошел в салон. Встреча с Павлом Ишаченко, конечно, не предвещала для меня ничего особо приятного, но обещание проследить за неконтролирующим себя «маленьким ребенком», который мог «натворить глупостей», было мною женщине уже дано, и потому теперь не оставалось ничего другого, как только ехать к нему…

Я вышел из троллейбуса на нужной остановке и, зайдя в ближайший гастроном, предусмотрительно купил бутылку водки. Что бы там Тамара не говорила, но идти к человеку «в гости с пустыми руками» было не в моих правилах. К дому Ишаченко я прошел самой короткой дорогой, через несколько петляющих узких переулков. В темное время суток здесь не мудрено было заблудиться, но сейчас стоял ясный день, все вокруг отлично было видно, морозный воздух приятно пощипывал кончик носа, а самое главное, – мне, как никогда ранее, очень хотелось выпить.

Хозяин дома предстал передо мною в совершенно необычном для него ракурсе. В старой потрепанной кроличьей шапке с небрежно откатанными в стороны ушами и новой серой фуфайке, с деревянной лопатой в руках, слегка небритый, но абсолютно трезвый Павел Константинович старательно разгребал снег около своего двора. Заметив меня, он резко выпрямился, наспех вытер рукавом выступивший на лбу пот и грубо воткнул лопату в ближний сугроб.

– Опять явился? – пробормотал недовольным хриплым голосом. – Чего еще надо? Томки сейчас дома нет.

– А зачем нам Томка? – усмехнулся я, лихо доставая из-за пояса бутылку. – Я что, к тебе в гости не могу придти? Или не хочешь мириться?

Увидев окутанную стеклянной тарой до боли знакомую и почти родную прозрачную жидкость, собеседник сглотнул слюну, слегка подался в мою сторону и чуть не потерял равновесие.

– Ну ладно, – сказал он, ни на секунду не отводя взгляда от «объекта своего поклонения», – если не со злом, тогда милости просим.

Он по-хозяйски вытащил из снега лопату и демонстративно открыл передо мной калитку.

Я заметил, что сегодня Павел, в отличии от предыдущих наших встреч, выглядел куда приятнее, – синяк под его правым глазом уже почти сошел, и вообще, он понемногу начинал быть похожим не на уродливое животное, а на нормального человека. На лаявшую в углу двора собаку я на этот раз не обратил вообще никакого внимания, даже не посмотрел в ее сторону.

– Ты поосторожнее, – настойчиво заявил хозяин, – с Пальмой шутки плохи. Ты не гляди, что она такая невзрачная, если вдруг близко подойдешь, – в ногу вцепится и с мясом оторвет.

– Потому-то ты ее подальше от дорожки и держишь? – дружелюбно сказал я.

– На ночь отпускаю, – хмуро взглянул на меня Павел, – мало ли кто здесь шатается.

– Неужели у тебя по вечерам еще имеется физическая возможность спустить собаку с цепи? – насмешливо уколол его я.

– Зря зубы скалишь, – обидчивым тоном заворчал он. – Когда-нибудь поймаешься – тогда посмотришь.

– Думаю, до этого у нас не дойдет.

Мы вошли в дом и последовали на знакомую мне кухню. Вопреки ожидаемому, на этот раз здесь был почти идеальный порядок. Стол оказался чистым, пол – вымытым, а вся посуда за стеклом серванта прямо таки сияла ослепительной белизной.

– Вот видишь, как хорошо, – сказал я, демонстративно водружая бутылку на самую середину стола, – приятно посмотреть. Ведь можешь вести себя, как человек.

Павел снова нахмурился и начал пристально заглядывать по кастрюлям.

– У меня закусить – только борщ с мясом, будешь? – монотонно спросил он.

– Борщ с мясом я люблю. А хлеб хотя бы в наличии имеется?

– Этого добра хватает.

Павел быстро разогрел борщ и спешно сервировал стол, не забыв даже протереть полотенцем стограммовые граненые стаканчики. В добавку к упомянутой им закуске нашлись еще соленые огурчики, свежее сало и чеснок. Трезвый Ишаченко оказался довольно неплохим хозяином, – все-то у него, к моему большому удивлению, получалось довольно ловко и умело.

Через каких-то десять минут мы уже сидели за столом друг напротив друга и держали наполненные водкой стаканчики в руках.

– Знаешь, парень, а ведь я не ожидал, что ты осмелишься придти ко мне пить мировую, – по-приятельски произнес Павел, – думал грешным делом, что ты – такое ЧМО, которое вообще к людям уважения не имеет. Хорошо, что я в тебе ошибся.

– Давай выпьем за то, чтобы мы никогда друг в друге не ошибались, – предложил я.

Первая стопка водки, спешно залитая сверху горячим борщом, приятно обожгла желудок. Я только теперь понял, как страшно хочу есть, поэтому, совершенно не стесняясь, принялся улепетывать содержимое своей тарелки с огромной скоростью.

– Куда ты так торопишься? – Хмурое настроение Павла немного повеселело. – Давай лучше по следующей. Как говорится, между первой и второй перерывчик небольшой.

Довольно покряхтев в предвкушении удовольствия процесса, он снова лихо наполнил стаканчики до краев.

– Я на тебя, парень, особо зла не держу. Набил мне рожу, – значит, заслужил. Вот только Федю ты зря обидел. Не стоило этого делать, Федя у нас – авторитет. Его и здесь и на зоне уважают. Хорошо, что он не помнит, кто именно и где именно его обидел, а то бы не миновать тебе беды. Благодари меня, – я сказал ему, что это менты его так, и Антона тоже. Взял грех на душу – соврал друзьям, пожалел тебя, шельмеца.

– Спасибо, Павел Константинович. – Я охотно принял из его рук очередную дозу алкоголя. – Но поверь, – вы ведь сами во всем были виноваты, у меня просто не было иного выхода. Ну да ладно, как говорят, кто старое помянет – тому глаз вон.

Мы демонстративно со звоном соприкоснулись стаканчиками и снова выпили.

– Как хоть тебя зовут, паренек? – поинтересовался Павел. – Тамара-то твое имя как-то называла, только я не запомнил, не в форме был.

– Андреем меня зовут, – насмешливо заявил я. – Знаешь, Пал Константинович, а ты мне начинаешь нравиться, когда трезвый – нормальный мужик.

– Не называй меня по имени-отчеству. – Собеседник укоризненно покачал указательным пальцем перед моим лицом. Судя по выражению глаз, его уже довольно хорошо разобрало. – Называй меня просто – Павел или Паша, или Сироп, так меня на зоне окрестили.

– Хорошо, буду Пашей называть, – согласился я, – Сироп мне как-то не очень нравится. Кстати, Паша, я забыл тебе сразу сказать, меня ведь Тамара специально просила придти к тебе, так сказать, проследить за тобой.

– Вот, стерва! – недовольно прошипел Ишаченко. – Так и норовит меня унизить перед людьми, змеюка!

– Ну, зачем же ты так на нее? – непринужденно сказал я, обгрызая кусок оставшегося в борще мяса. – Тамара твоя – хорошая женщина, переживает за тебя, заботится. Вот только сегодня у нее горе случилось.

– Какое горе? – с определенной долей равнодушия спросил Павел.

– Ленку Батурину знаешь? – Собеседник молча кивнул головою. – Умерла она.

– Да ты что? – Не разжеванный кусок сала небрежно вывалился у него изо рта прямо на стол. – Ленка умерла?

– Умерла, Паша, умерла, – с некоторой долей скорби подтвердил я, – сам лично труп видел. Взорвалась в доме газовая плита, и ее взрывом накрыло. Так что твоя Тамара сейчас там, у нее. А меня просила тебе передать, что придет поздно.

– Что же ты сразу не сказал, что Ленка умерла? – схватился за голову Павел. – Ну, уроды, ну сволочи!

– О ком это ты? – не понимая, поинтересовался я.

– Наверняка все это подстроено, – задумчиво произнес Ишаченко. – Говорила же Томка Ленке, – не выходи замуж за этого конченого бизнесмена. А теперь он вдобавок еще и политиком стал. Уверен – это его хотели грохнуть.

– Возможно, – пожал плечами я, – а может быть, просто несчастный случай.

– Может, – скептически кивнул Павел, – только вряд ли. Сейчас много мастеров развелось подобные несчастные случаи организовывать. Я ведь Ленку знал еще с самого малого возраста. Они все в нашем районе жили, и учились все в одной школе. Хорошая девчонка была.

Он снова потянулся за бутылкой и разлил остатки водки по стаканчикам.

– Давай, Андрюха, помянем с тобой шуструю бестию Леночку Возкову, по мужу Батурину, дочь Павлову. – Лицо хозяина дома приняло искренне грустный вид. – Я ведь и родителей ее знал, покойного дядю Пашу Возкова особенно, отличнейший, скажу тебе, был мужик, тезка мой. Мы с ним в былые времена очень в хороших отношениях были. Какая только жизнь – несправедливая штука. Жил хороший человек – красивая баба… И тут раз – больше нет ее.

Мы выпили по третьей, и я почувствовал, что понемногу начинаю пьянеть. Хоть доза алкоголя была и незначительной, но для моего не привыкшего к таким «нагрузкам» организма она оказалась вполне достаточной.

– Закусывай, Андрюха, хорошо. – Павел демонстративно раскусил зубами головку чеснока и слегка скривил физиономию. – Ешь, не стесняйся, на дворе скоро начнет темнеть, а Тамара, по всей видимости, придет не скоро.

Я не понял, что именно он хотел сказать данной фразой, да и не собирался этого понимать, – разве можно искать какую-то логику в рассуждениях пьяного мужика?

Павел хорошо закусил, решительно вышел из-за стола и, нагнувшись, достал из-за шкафа спрятанную бутылку самогона, горлышко которого было тщательно закупорено похабно свернутым куском газеты.

– Это, конечно, напиток немного похуже, – сказал он, снова наполняя стаканы, – но, думаю, ты им не побрезгуешь.

Мне было уже абсолютно все равно. Пить, так пить. На душе стало значительно легче, – нервное напряжение, возникшее после увиденных нынешним утром кошмаров, постепенно куда-то незаметно улетучилось. Я расслабился и довольно уставился в одну точку перед собой.

Павел заботливо вложил стаканчик с самогоном прямо мне в руку и, обняв меня по-дружески за плечи, резким рывком опрокинул в себя очередную дозу. Я охотно последовал его неблагопристойному примеру.

– Слушай, Андрюха, – тяжело ворочая языком, проворчал мой собеседник, – я давно хотел тебя спросить, что за шуры-муры ты крутишь с моей сучкой?

Переход разговора в данное русло оказался для меня совершенно неожиданным. Я чуть, было, не поперхнулся небольшим кусочком огурца, находившимся в это время во рту. Признаваться ему в том, что мы однажды спали с его женой, было как-то не очень-то удобно и даже совсем не тактично. Тамара ведь наверняка ни о чем подобном проговориться не могла.

– Глупости говоришь, Паша, – уверенно ответил я, – твои подозрения лишены всяких оснований. Я просто репетитор, который обучает твою супругу иностранному языку. Не знаю, почему это ты вбил себе в голову, что я с ней сплю.

– На кой черт ей этот иностранный, скажи?

– Как это на кой черт? – укоризненно посмотрел я на отошедшего в сторону собеседника. – Она же сейчас при должности, большой, как говорится, начальник. Ей по работе просто необходимо в совершенстве знать хоть один иностранный язык. Вот я и помогаю ей его изучить.

– А ну скажи что-нибудь по-немецки, – пьяным голосом попросил собеседник.

– Чего зря болтать, все равно ведь не поймешь.

– И то правда, – резко махнул рукой Павел, небрежно падая на свой стул. – Я хочу, чтобы ты, Андрюха, знал, – не дай Бог до меня дойдет, что между вами что-то такое было, – зарежу и одного и другую. Не пожалею никого.

В руке у пьяного мужчины неизвестно откуда появилась та самая «бабочка», которую я отнимал у него не далее, как неделю назад. Лезвие стремительно промелькнуло прямо перед моим лицом.

– Ты что, Паша, не шути так. – Я испуганно отклонился в сторону. – Спрячь эту игрушку подальше. Ты ею уже раз меня чуть не убил. В дипломате такую страшную дырку пробил, – людям показать страшно.

– Не боись, своих не трону! – Павел совершенно неожиданно скорчил глупую улыбку и спрятал сложенный нож в карман. – Человек, который пришел ко мне с добром, от меня добра и заслуживает. Запомни, Сироп никогда не был жлобом, он знает все законы и чтит уважение к себе.

Я старался даже слабым намеком не показать, что отлично знаю об истории их с Тамарой «супружеской жизни», а особенно о том, что явилось ее первопричиной. Сидеть за одним столом с подобным субъектом было не очень-то приятно, но я старался по возможности держать себя в руках.

– Ты даже не знаешь, Андрюха, – продолжал разошедшийся не на шутку Павел, – каким уважаемым парнем в свое время был Сироп. Меня вся местная братва боялась, еще даже до того, как я в первый раз попал на зону, со мною здесь все в этом районе считались. Паша Ишаченко держал в свое время в кулаке всю округу. Ты веришь мне, или нет?

– Верю, верю, – согласно закивал я, не желая вступать с ним в какой-либо спор.

– Вот так-то, – удовлетворенно икнул мой собеседник, – на зоне кого только не пришлось повидать. Там ведь, если не можешь за себя постоять, – пропадешь не за грош в первые же дни. Я, как видишь, остался целым и невредимым. Знаешь, у нас ведь были и такие, которые сидели почем зря.

– Как это? – прикинувшись дурачком, поинтересовался я.

– Очень просто – за чужую вину мужики гремели. Вот взять хотя бы Ваську Сморчка, дружка моего закадычного. Наши с ним нары рядом стояли. Отличный парень, в свое время был передовиком производства на заводе, имел в наличии всегда деньги, небольшие, правда, но ему на жизнь хватало. Так вот, решил, значит, Васька однажды жениться. Хорошую девчонку себе нашел, симпатичную, – работала она в цеху у них нарядчицей, – свадьбу сыграли, забрал он ее к себе в однокомнатную, все путем. Так нет же, нашлась такая сука, которой это было не по душе. Васька ведь парень хоть куда: собой красивый, высокий, стройный, сильный. Ну, конечно же, как любой нормальный мужик, до женитьбы по бабам шатался. Короче, трахал он несколько раз перед своим супружеством начальницу цеха. В общем, свой интерес у него там был. А когда женился, то и отказал ей во всем, сказал, мол, извини, Тимофеевна, я теперь – семейный человек, ищи себе другого бой-френда, или как там их сейчас называют. С работы она его, конечно, не выгнала, но зуб начала точить ох какой острый. То премии ни с того, ни с сего лишит, то докладную кадровикам на него накатает, что он вроде бы как с мужиками во время работы стопочку потянул. Особого вреда, правда, не приносила. Ждала, думала, небось, парень образумится, и все у них станет по-прежнему. Только Васька ведь ни в какую, – нет тебе, и все тут.

Я молча слушал монотонную историю Павла, потихоньку закрывая глаза. Его голос звучал, словно откуда-то издалека, но все равно слова ясно и четко различались, потому что говорил он довольно громко.

– А дальше эта стерва вот что придумала. Она завела себе молодого любовника на стороне, да такого, от которого бы ни одна другая баба не смогла отказаться. Парень тоже в ней души не чаял, – задаривала сучка деньгами, подарками и всем, чем только было можно. И вот в один прекрасный день подговорила она его соблазнить молодую Васькину жену. Как ему это удалось сделать, – одному Богу известно. Но баба есть баба, – слабое место у каждой можно найти. Короче, переспал он с ней, да не раз и не два, а приходить начал частенько. Начальница – добрая душа, уж постаралась, чтобы все окружающие об этом непременно узнали. Дошло естественно и до Васьки. Что ему оставалось делать? Отлупил жену хорошенько да и простил. Потом пришел в цех и при всем честном народе набил рожу ее хахалю, чтобы не повадно было. А через пару дней их обоих нашли на квартире у того паренька мертвыми с проломленными головами. Причем били по несколько раз, чтобы умертвить наверняка. Васькина жена лежала прямо в постели в чем мать родила, а любовничек у порога валялся в одних брюках. Свидетели подтвердили, что Васька за несколько дней до этого их обоих лупил, вдобавок, несколько дней не выходил из запоя в собственной квартире, – мало ли что за это время мог совершить. А когда менты нашли на месте преступления окровавленный молоток с Васькиными отпечатками пальцев, – им все стало ясно. Пришили убийство на почве ревности, дали десять лет. Не помогло и то, что он отпирался, утверждая, что оставил молоток у себя на рабочей тумбочке, и взять его мог любой работник цеха. Так Сморчка и посадили ни за что, а его начальница только молча потирала руки и злорадствовала на суде. Васька больше, чем уверен, что это именно она все организовала. Ну да ничего, срок ему немного скостили за примерное поведение, он уже почти три года как на свободе, наверняка уже успел отомстить за все свои страдания. Эй, Андрюха, ты что, заснул?

– Нет, Паша, – не открывая глаз, ответил я. – Ужасная история. Я внимательно тебя слушаю. И что же, не знаешь, как дальше обстояли дела?

– Кто его знает? – пожал плечами собеседник. – Он уехал к себе в Кривой Рог, да и все тут. Мы адресов друг другу не оставляем, – дурная примета.

Я просмотрел на часы и тяжело вздохнул, – еще была только половина четвертого.

– Давай выпьем с тобою по очередной? – предложил Павел. – Я знаю здесь рядом точку, можно будет сбегать купить еще…

К Тамариному приходу мы выпили с ним целых четыре бутылки. Они все стояли на столе, словно братья-близнецы, и наглядно демонстрировали свою пустоту. Я оттащил спящего Павла, замучившего меня до предела своими несвязными рассказами о зоне, на кровать, а сам быстро принялся убирать со стола.

Тамара вошла в свой дом, когда все уже было идеально чисто. Мое чересчур пьяное состояние не сразу бросилось ей в глаза.

– Как он тут? – тихо поинтересовалась женщина, не снимая пальто, а лишь устало плюхаясь на стул.

– В полном порядке, – стараясь стоять ровно, ответил я, – мы тут немного выпили за упокой Ленкиной души, и он лег спать.

Тамара подняла голову и укоризненно взглянула на меня.

– Так уж и немного, – сказала в меру равнодушно. – Да ладно, я и сама сейчас не совсем трезвая. Такое увидеть, – поневоле потянешься к бутылке.

В этот момент мы с ней как нельзя лучше понимали друг друга.

– Где она сейчас, в морге? – поинтересовался я.

– Да, – тяжело вздохнула Тамара, – обещали до завтрашнего утра привести тело в нормальное состояние. Завтра похороны. Николай вообще ни с кем не хочет разговаривать. Ходит бледный как смерть. Подумать только – вторую жену мужик потерял, – тут поневоле на луну завоешь.

– А Вероника как?

– Она ничего, пока нормально держится. Во всяком случае, обошлось без истерики. Ты извини меня, Андрей, я очень устала, хочу отдохнуть.

– Да, конечно, конечно, – монотонно протараторил я, – мне тоже хочется спать, причем уже давно. Как только в таком состоянии можно добраться домой?

Ноги меня абсолютно не держали, – я старательно опирал спиною стенку и периодически качал головой.

– Ложись спать здесь у меня, я тебе постелю, – предложила женщина.

– Думаю, это будет самым лучшим вариантом в нынешней ситуации, – без каких-либо колебаний согласился я.

Дождаться, пока она застелит диван, у меня не получилось. Все, на что хватило моих сил, – это только пройти в соседнюю комнату и небрежно рухнуть на него прямо во всей одежде, словно резко подкошенный сноп сена.