Текст книги "Любовницы по наследству"

Автор книги: Вячеслав Школьный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

– С тобою все в порядке? – Виктор на секунду повернул ко мне лицо.

– Лучше не бывает, – бодро ответил я. – Придержи пока этих.

Череп к тому времени начал потихоньку выпрямляться. Хоть маты и продолжали один за одним сыпаться из его уст, все же, увидав перед собой человека с пистолетом и услыхав, что тот из милиции, парень резко перестал ощущать боль. Я не дал ему возможности опомниться окончательно. Отставив на пол свой дипломат, крепко схватил подростка за шиворот, выволок его из подвала на мороз и грубо потащил по ледяным ступенькам наверх.

– Эй, дядя, что ты делаешь?! – с определенной ноткой в голосе завопил брыкающийся Череп.

– Заткнись, урод! – Для острастки я наотмашь врезал ему ладонью по лицу. – Прикуси язык и слушай меня! Я не посмотрю, что ты – малолетка, мне плевать на всю твою братву и на то, что меня за такое дерьмо, как ты, могут посадить. Если ты, ублюдок, сейчас же мне не скажешь, где ошивается в данный момент Шева со своей телкой, – закопаю живьем прямо здесь, на этом месте!

В доказательство своих слов я оттащил парня к ближайшему сугробу и бесцеремонно погрузил его голову в снег. Череп затрепыхался в моих руках, как утка, которой только что перерезали шею, но сопротивляться был не в силах. Я схватил левой рукой его за волосы и потянул на себя, при этом не забыв сделать ногой удачную подсечку и снова поставить парня на колени. Рот подростка был полностью забит снегом, – он закашлялся и принялся громко отхаркиваться.

Проходивший мимо нас прохожий, толстый мужчина средних лет с маленькой собачкой, со страхом посмотрел в нашу сторону и молча поспешил ускорить шаг. Кому постороннему хотелось вмешиваться в чужой конфликт?

– Никто тебе, тварь, не поможет! – Моя рука крепко сжала парню шею, второй я ловко выкрутил его запястье за спину. – Шева сдал тебя с потрохами, свалил на тебя всю свою вину и заставил отвечать одного!

– За что? – наконец-то отдышавшись, завопил Череп. – Я ничего не знаю! Ровным счетом ничего! Он только попросил никому не говорить, где они будут!

– Где они?! – перебивая его, выкрикнул я. – Говори, сука, а то убью!

– На даче у Вадика, – вместе с очередной порцией снега выдавил из себя Череп.

– Адрес дачи? – Я еще крепче скрутил парню руку, так, что даже внутри ее раздалось легкое потрескивание косточек.

– Не знаю… – глухо застонал Череп, и тут же его голова снова оказалась в сугробе.

– Заешь, падла, по глазам вижу, что знаешь.

Я опять схватил его за волосы и повернул к себе.

– Так какой адрес у дачи Шевчука?

– Нижние Сады, западный сектор, домик триста шестнадцать… – довольно охрипшим голосом ответил он.

– Видишь, а говорил, что не знаешь. – Я отпустил парня, и его обмякшее тело сразу же небрежно плюхнулось в сугроб. – Оказывается, с тобой еще можно и по-человечески общаться. А теперь запомни, друг, – в твоих же интересах о нашей встрече забыть и помалкивать в трубочку. Все понятно?..

Виктор озабочено выбежал из подвала, на ходу пряча оружие за пазуху.

– Ну, как тут у тебя? – спросил, бросив презрительный взгляд на пытающегося неуклюже подняться подростка. – Хоть не покалечил сдуру?

– Да вроде бы цел, – пожал плечами я.

– Смотри, а то ведь потом хлопот не оберешься. Тех двоих я слегка их ремнями к топчанам привязал, послушные оказались, как зайчики.

– Ничего, Череп развяжет, – усмехнулся я, слегка пиная ногой лежащего. – И мой тебе совет, кореш, – не пытайся никогда строить из себя блатного, иначе и вправду пострадаешь за чужую вину. Иди лучше домой и учи уроки. Небось, в училище своем в отличниках не числишься…

– Возьми, забыл в подвале. – Виктор протянул мне слегка припавший пылью дипломат.

– Спасибо, что забрал, – благодарно сказал я. – Видишь, а ты говорил, – оставь в машине. Помог ведь и в этот раз. Иногда мне кажется, что в нем душа Юркина поселилась. В который раз спасает.

– Чудак ты, Андрюха, – усмехнулся Харченко. – И, наверное, до конца жизни своей таким останешься.

…Нужный нам дачный кооператив пришлось искать очень долго. Больше двух часов мы с Виктором блуждали по Нижним Садам, прежде, чем приехали на тот участок, где находился домик Шевчуков. Бензин у «Жигуленка» был уже на исходе, – на то, что его хватит до ближайшей заправочной станции, мы даже и не рассчитывали. Как мы и предполагали, топливо в баке закончилось в аккурат перед самым въездом в ворота кооператива.

– Черт! – ругнулся Харченко. – Вот так всегда, в самый нужный момент эта колымага подводит. Толкай теперь ее до самой трассы.

С надеждой в глазах он посмотрел на соответствующее показание щитка приборов. Как и следовало ожидать, стрелка находилась на нуле.

– Ну, и что теперь делать? – нервно спросил Виктор.

– Оставайся здесь, – спокойно ответил я, – может, кто подъедет, поможет. Все равно к ним в гости мне нужно идти одному, иначе, сам понимаешь, улики придется из пальца высасывать. Не с дураками дело имеем.

– Я пойду с тобой и спрячусь за домом, – мне обязательно нужно быть рядом.

– Никаких рядом, – категорически возразил я, – их нельзя ни в коем случае спугнуть. Да не бойся, ничего со мной не случится. Это же дети.

– Хорошенькие детки, – насмешливо хмыкнул Харченко, – без малого троих человек на тот свет отправили…

– Ну это еще доказать нужно, – покачал головой я и решительно вышел из автомобиля.

Кругом были сплошные сугробы, – занесенная снегом дорога ничем не отличалась от таких же покрытых белым покрывалом огородных участков. Подбежавшему к нам сторожу, невысокому красноносому старичку в длинном желтом тулупе вышедший вслед за мной из машины Виктор ткнул чуть ли не прямо в лицо свое раскрытое удостоверение. При свете фар я отчетливо видел, как пьяный мужик испугался настолько, что тут же по идиотски отдал честь, хотя на нем даже не было никакого головного убора.

– К пустой голове руки не прикладывают, – с ноткой укоризны заметил Харченко, дружески обнимая его за плечи и отводя в сторону.

Для меня это было своеобразным знаком, – сторожа Виктор брал на себя.

Я вбежал в открытые настежь ворота и очутился в кромешной тьме. Тускло освещенная фонарем будка охранника осталась где-то позади. Территория же самого дачного кооператива зимой не освещалась, – зачем, если хозяевами участков были не партийные боссы и не административная верхушка предприятий, а обычные честные труженики, для которых дача являлась не средством роскоши, а лишь территорией для кропотливого рабского труда в летний период времени с целью выживания в современных экономических условиях.

Несмотря на темноту, найти домик Шевчуков среди сотни ему подобных оказалось довольно просто, – он оказался единственным, в окнах которого горел свет. Ведь если хорошо подумать, кто из простых смертных ездит зимой на дачу? Разве только психически ненормальные люди. Вадик Шевчук, по моему изменившемуся о нем мнению, относился именно к такой категории людей.

Я быстро нашел тропинку, ведущему к нужному мне домику, – ее четко выдавали две пары глубоких следов в снегу. Калитка оказалась запертой с противоположной стороны, поэтому мне пришлось влезть на крышку находившегося рядом колодца и перепрыгнуть через невысокий деревянный заборчик. На первый взгляд одноэтажная постройка из белого кирпича на участке Шевчуков показалась мне неказистой, но все же по сравнению с другими уродливыми горе-домиками она выглядела довольно сносно, можно даже сказать, даже впечатляюще. Все-таки чувствовалось, что Алла не особо ощущает финансовые затруднения в жизни, в отличии от своих соседей по даче.

Взойдя на трехступенчатый каменный порог, я бесцеремонно и требовательно постучал в окрашенную голубым цветом деревянную дверь.

– Сейчас открою, – после недолгой тишины раздался изнутри недовольный голос.

Понятие «сейчас» для Вадика растянулось на целых две минуты. Чтобы его поторопить, я небрежно ударил носком ботинка по нижней части двери так, что громко зазвенела внутренняя щеколда, после чего сразу послышались торопливые шаги.

– Кому там неймется? – грубым голосом взрослого мужчины спросил Вадик. – Петрович, ты, что ли?

Над моей головой зажглась небольшая лампочка, осветившая дачный участок почти целиком. Теперь я имел возможность лучше разглядеть домик. Маленькие окошки были окрашены, как и дверь, в голубой цвет, что неплохо сочеталось с белым кирпичом и красной черепичной крышей. На очищенной от снега, прямой тропинке от дома к калитке в нескольких местах просматривался гладкий серый асфальт.

В ближайшем к двери окне показалось хмурое лицо Вадика. Узнав меня, оно вытянулось в порыве сильного удивления и слегка закачалось.

– Что смотришь? – Я снова ударил ногой в дверь, только на этот раз немного послабее. – Открывай! Заснули там, что ли? Так спать вроде бы рановато еще.

– Андрей Николаевич? – Вадик поспешил открыть дверь и впустить меня внутрь. Маска удивления все еще продолжала оставаться на его лице. – Вы?.. Какими судьбами?..

Я бесцеремонно вошел в дом и поставил дипломат на один из трех находящихся в передней комнате старых побитых стульев.

– Какими, какими?.. Занятие с тобой пришел проводить. Вчера ведь пропустили.

– Но мы ведь, помнится, договорились, что вы больше к нам не придете.

– Удивлен? – демонстративно развел руками я. – Думал, что вообще меня больше не увидишь? А я как назло оказался жив. Так что, давай, вытаскивай свои учебники, конспекты, – к поступлению в ВУЗ будем готовиться.

– Какие учебники, Андрей Николаевич? – Вадик понемногу начинал приходить в себя после первого шока. – Они ведь у меня дома лежат.

– Да не может быть! А Черновские, по пиротехнике, тоже дома, или все-таки здесь?

Парень еще шире раскрыл рот. Благо, был не сезон, а то бы несколько мух точно туда залетело в поисках счастья.

– Короче, малыш, – не давая ему сказать ни единого слова, скороговоркой затараторил я, – давай, не будем терять своего драгоценного времени, – собирайся, пойдем в милицию сдаваться. Ведь спать еще и впрямь пока рано ложиться.

Вадик был одет лишь в полосатую майку и легкие спортивные брюки, – судя по температуре в домике, ему было ничуть не холодно. В маленьком самодельном камине приветливо потрескивали дрова, и этого «отопления» вполне хватало, чтобы обогреть все пространство вокруг. В комнатке, где мы находились, был полнейший беспорядок: краска на стенах слегка облезла, коврики чуть ли не полностью забились мусором и опилками, а единственной вешалки, видать, не совсем хватало для всех, находящихся здесь, старых тряпок. Потому часть одежды висела на ней, а часть была растыкана по разным углам – что покоилось на спинках стульев, что просто оказалось сваленным в огромную кучу на полу.

– Спать, может быть, и рано, – в такт мне ответил немного пришедший в себя парень, – а вот для занятий любовью самое время. Так что не вовремя вы явились, Андрей Николаевич, – тактичнее надо быть…

По глазам Вадика стало видно, – он понял настоящую цель моего визита, и потому застать врасплох мне его не удалось.

Дверь в соседнюю комнату резко распахнулась, и передо мной как из-под земли появилась слегка разморенная Вероника, кутающаяся в надетую наверняка на голое тело пушистую черную шубку.

– Вы?! – Степень удивления девушки оказалась во много раз сильнее степени удивления ее возлюбленного. – Здрасьте. А я слышу, какой-то знакомый голос вроде бы. Сначала даже не поверила своим ушам. Как это, думаю, Андрей Николаевич мог здесь очутиться?

– Получается, что мог, – вместо приветствия покачал головой я. – Вы бы, мадемуазель, привели себя в надлежащий вид, все-таки учитель перед вами.

– Ради Бога, я не стесняюсь. – Вероника демонстративно распахнула полы своей шубки и тут же запахнула их обратно. Все прелести девушки я уже видел раньше, поэтому особого восторга от подобного лицезрения не ощутил.

– Пойди, в самом деле, оденься, – серьезным тоном приказал ей Вадик. Девушка сразу же послушно исчезла в другой комнате. – Как вы нас нашли, Андрей Николаевич?

– Очень просто, – ответил я, – друг твой все рассказал.

– Это, который Череп? – недовольно фыркнул парень. – Ну, трепло, ну, скотина недоношенная, – стоило его раз сюда свозить – уже все разляпал.

– Перестань кипятиться. – Я подошел к нему и дружески похлопал по плечу. – Не ментам ведь рассказал, а мне – своему человеку. Да и не мог он не сказать… Уж больно желал я с вами сегодня встретиться.

– Что с вашим лицом, Андрей Николаевич? – Вадик как бы невзначай ткнул пальцем на кусок лейкопластыря, украшающий мой лоб.

– А то ты не знаешь? – усмехнулся я. – Небось, рассчитывал на большее, а добился всего лишь легкой контузии. Ну, ничего, думаю, через несколько дней и она пройдет.

– С вами действительно все в порядке? – сочувственно спросил парень. – Вы все время какой-то несусветный бред несете.

– Бред, говоришь? Моли Бога, дружок, чтобы это все было бредом.

– А на дачу как пробрались? Тут ведь закрыто.

– Как-как, так как и ты, – дал Петровичу бутылку и прошел, – нагловато ответил я. По реакции парня сразу понял, что и здесь попал в точку.

Из соседней комнаты снова вышла Вероника. На этот раз она была одета в ярко зеленый свитер с розовыми полосами и немного полинявшие джинсы.

– Так я вас не смущаю? – издевательски произнесла девушка.

– Вполне, – похвалил ее я, – если бы ты только всегда была такой лапочкой.

– Что же привело вас к нам, Андрей Николаевич? – умело прикидываясь дурочкой, спросила она.

– Соскучился я по вам, золотые вы мои. – Я приблизился к девушке, ласково погладил ее по распущенным локонам золотистых волос и кивнул в сторону двери. – Туда мне можно пройти?

Вадик не успел ничего ответить, как я уже переступил порог…

По площади соседняя так же освещенная тусклой лампочкой комнатка оказалась заметно меньшей, чем предыдущая, но бардака, творившегося в ней, хватило бы на целый огромный спортзал. Две лежанки у стены выглядели так, словно по ним пробежало стадо диких бизонов, – перевернутые далеко не первой свежести постели уж никак не ассоциировались со сложившимся у меня впечатлением о порядочности молодого хозяина дачи. То же самое можно было сказать и о столе, – он оказался заваленным всевозможным хламом до такой степени, что сразу невозможно было определить – лакирован он вообще или нет. Чего здесь только не было: разнообразные микросхемы, металлические и пластмассовые детали, порошки почти всех цветов радуги в стеклянных баночках с надписями, рассыпанные порошки на развернутых бумажных листах, какие-то сборочные узлы и все такое в подобном роде вперемешку с раскрытыми книгами, конспектами и грязными чертежами.

– Приехали. Это, значит, и есть все богатство мысли Глеба Семеновича Чернова, которое мне пришлось так долго искать? – поинтересовался я, поднимая одну из книг и рассматривая изображенный в ней рисунок взрывного устройства.

Вошедший вслед за мной Вадик только лишь молча закусил губу. Я внимательно наблюдал за его руками, чтобы, не дай Бог, они не ухватили никакой железяки и не врезали ею мне по башке. Но парень даже и не пытался сделать что-либо подобное, – видно, такие «приемы» были никак не в его стиле.

– Знаешь, Вадик, – не дожидаясь ответа, произнес я, – почему-то впечатление от твоего рабочего кабинета у меня складывается не очень приятное. Я, признаться, ожидал лучшего.

– А чего еще можно было ожидать? – пожал плечами Вадик. – Я ведь не профессионал, а только любитель.

– Прибедняешься, родной мой, прибедняешься. Даже Чернов считает, что ты лучший профессионал, чем он. Так что гордись, тебя специалисты оценили должным образом. Твои изобретения постоянно совершенствуются, старания учителей физики и химии не прошли даром. Книги и конспекты тебе дала Любовь Васильевна?

– Зачем спрашиваете, если знаете?

– Просто пытаюсь понять, – задумчиво ответил я, – почему эта женщина пошла на такой рискованный шаг. Ей ведь от смертей других не было никакого проку.

– Она не знала, для чего я беру у нее книги, – сказал Вадик, – только после смерти Батуриной стала догадываться…

– Ну конечно, – согласно кивнул я. – Стала догадываться, так ты и ее за компанию отправил туда же. Две лучших подруги твоей матери, как только не стыдно… Выходит, здесь ты по выходным и работал? И что мы сейчас разрабатываем, если не секрет?

– Обычную новую модель, – без всякого смущения произнес подросток, – сила взрыва должна быть намного большей, а сама бомба – намного меньшей.

– Боюсь только, что использовать ее ты не успеешь, – укоризненно заявил я. – Ладно, пошли отсюда от греха подальше. Внешний вид этих страшилищ меня, признаться, слишком уж пугает…

Мы вышли из комнаты и приблизились к камину, где уже сидела на стуле Вероника, старательно грея у огня руки.

– Ты хоть знаешь, Вадик, кто тебя выдал? – поинтересовался я.

Парень в мою сторону даже не глянул, а лишь молча обнял девушку за плечи и заботливо поцеловал ее в щеку.

– Даже не поверишь. – Я отошел в другой конец комнаты и демонстративно скрестил руки на груди. – Генерал Пироцкий… Или кто он там был по званию, я не знаю, – у Чернова забыл спросить. В общем-то, это не столь важно. Важно то, что если ты уж занялся таким серьезным делом, то не стоило вешать его огромный портрет у себя в комнате на самом видном месте. Любой бы, увидев его, сразу понял, что ты – фанатик этого человека. А определить, кто он такой – дело техники. Этот же портрет, только немного поменьше размером, я обнаружил в аккурат перед взрывом у Чернова в столе… Знал ведь наверняка, что он у него есть, и не подумал, не забрал… Теперь вот приходится поневоле мои скучные нотации выслушивать. Хотите, я расскажу, как ловко вы все обставили?

Дети обнялись еще крепче и взглянули на мою персону с таким равнодушием, что у меня пробежал по коже легкий холодок. Охвативший их обоих при моем внезапном появлении шок уже почему-то полностью прошел, – мои глаза встретились с глазами настоящих маленьких монстров, готовых уничтожить любого, кто станет для них помехой. Но я не побоялся этого взгляда и постарался ответить им тем же.

– Маленький Вадик считал себя в детстве не совсем полноценным мальчиком. – Мои слова звучали тихо и непринужденно. – Отца у него никогда не было, – тот бросил маму еще до его рождения. Он узнал, что папа его имеет другую семью, и что жена его настоящего отца – лучшая мамина подруга. Еще у папы была дочь почти одного с ним возраста. И вот он решил: почему это одним должно доставаться от жизни все, а другим – ничего, почему дочь должна иметь богатого отца и богатое наследство, а сын не должен? Это ведь несправедливо. Вот Вадик и решил заграбастать эти денежки себе…

Яркие голубые глаза Вероники внезапно расширились, и она внимательно посмотрела на своего парня.

– Вадик, что он говорит? Ты понимаешь?

– Пускай треплется, – небрежно махнул рукой тот, – все равно в этом нет ни одного слова правды.

– Нет, ты уж объясни! – Девушка резко спрыгнула со стула и цепко ухватила его за майку. – Мой папа и вправду твой отец?

– Вероника, успокойся. Внешнее сходство еще ни о чем не говорит. Это лишь только догадки человека, получившего травму головы. У меня ведь отчество – Алексеевич, и в свидетельстве о рождении совсем другой человек записан.

– Пусть будет так, – согласился я, совершенно не желая, чтобы они спорили, – доказать твое родство с Батуриным довольно сложно, хотя сейчас уже и возможно. Да и неизвестно, существовал ли тот человек, что записан в твоем свидетельстве, вообще, или его твоя мама просто выдумала. Как раз за девять месяцев до твоего рождения у нее с Николаем Федоровичем была небольшая любовная интрижка, так, что он вполне может быть твоим отцом…

– Это ложь! – резко вскрикнул Вадик. – Я не позволю клеветать на себя и на свою мать! Она – честная женщина!

– Ну, конечно, конечно, – усмехнулся я, – позови еще сюда своего адвоката… Впрочем, отец тебе Батурин или не отец, какая сейчас разница? Главное – ты положил глаз на его деньги и соблазнил его дочь.

– Тоже неправда! Мы с Вероникой любим друг друга!

– Конечно, любим, – подтвердила девушка, довольно падая к Вадику на колени, – и мы все сделали для того, чтобы быть вместе.

– Даже упекли за решетку родного отца, – недовольно фыркнул я. – А ведь папа любит тебя настолько, что даже вину твою на себя согласился взять. Ведь газовую плиту кроме вас двоих никто не мог заминировать. Он это прекрасно понимал, потому и решил выгородить любимую доченьку. Как только этому юному подонку удалось уговорить тебя на такое?.. Все деньги отца ведь и так доставались тебе. Но нет же, он свел тебя с ума и подбил на убийство. Появившийся у Елены Павловны молодой любовник оказался отличным поводом для вашего коварного плана. Бедный Юрий Колесников и догадаться не мог, какая участь ему уготована… Тебе, Вероника, удалось снять Елену Павловну с Колесниковым в компрометирующих обстоятельствах, чтобы налицо был явный повод для ревности…

– Если бы вы знали, чего мне это стоило? – гордо задрала носик девушка. – Я восемь раз оставляла фотоаппарат на полке на «автомате», пока не получился нужный мне снимок. После занятий с этим несносным сексуальным вымогателем я специально уходила из дома, чтобы оставить их вдвоем. Постоянно время выставляла то меньше, то больше положенного, поэтому на пленке и оставались одни пустые диваны.

– И тебе не было жалко совершенно постороннего человека?

– Если бы вы знали, что это был за человек? Впрочем, что объяснять, вы ведь были его лучшим другом. Когда вы при первой встрече отказались со мной пофлиртовать, мне сразу стало ясно, что вы – человек сдержанный, не такой падкий на женщин, как он. Колесников в подобной ситуации на меня набросился сразу, как настоящая голодная собака, я даже раздеться толком не успела, как он меня чуть не изнасиловал. Еле смогла отвязаться. Разве к подобному существу может быть какая-либо жалость?

– Но ты ведь сама начала с ним заигрывать, – возразил я, – причем заигрывать – это мягко сказано…

– Мужчина должен всегда оставаться мужчиной, – грозно нахмурил брови Вадик. – Это была наша маленькая проверка на вшивость. Я специально ее придумал. Колесников ведь со всеми спал, и с моею матерью тоже. Думаете, я этого не знаю?.. А в вас сомневаться не приходилось, – вы оказались куда более стойким.

– Спасибо за комплимент. – Я был даже в некоторой степени доволен, что парень ничего не знает о моей связи с Аллой. Все-таки уважение ко мне у него кое-какое еще оставалось. – Но комплиментами вы меня, ребята, особо не задобрите. Я все равно выведу вас на чистую воду… Итак, Вадик позвонил к Юрию Ивановичу домой и стал угрожать несколько искаженным голосом от имени обманутого мужа. Делалось это с тем расчетом, что Колесников начнет паниковать и кому-нибудь об этих звонках обязательно расскажет. Он рассказал мне, и я пошел, как собака, по следу, ища убийцу среди обманутых мужей.

– А вот это уже точно неправда, – резво спохватился парень, – никому я не звонил, еще чего не хватало?

– Хорошо, хорошо, пускай не звонил, – снова великодушно согласился я, – сам по себе звонок ведь никакого криминала не несет. Только взорвал то ты! Выбрал момент, когда он заедет на своем «Опеле» в неосвещенный двор, где никто тебя не мог бы увидеть, и пристроил ему мину под капот. Это и был твой решающий экзамен по пиротехнике. Причем сдал ты его на «отлично».

– По-другому и быть не могло, – не без гордости сказал Вадик. – А этого хмыря мне ни на ноготь не жалко, – пускай не лезет к чужим женщинам.

– Ну, наконец-то, признался, – с облегчением выдохнул я. – Значит, первую часть своего плана вы выполнили. Следующим этапом была мачеха, которую Вероника хронически не переваривала. Девушка спрятала фотографию в одну из книг, куда вряд ли кто-то другой кроме нее мог полезть, и стала выжидать удобного момента. Кстати, должен заметить, – это ведь не я, а ты, Вадик, уговорил ее примириться с Еленой Павловной перед самым убийством, чтобы при расследовании, не дай Бог, не возникло никаких лишних версий. Ты, малышка, стала такой послушной только ведь ради дела. Потому, что знала – дни мачехи сочтены, пускай перед смертью глупая потешится. Оставалось лишь дождаться дня, когда появится отец. Мину в газовую плиту вы пристроили заранее. В нужный момент Веронике оставалось лишь просунуть руку внутрь плиты и привести механизм в боевую готовность, и тогда при включении любой из конфорок она должна была сработать. Случай представился идеальный: отец спешил на работу, а Елена Павловна имела привычку всегда заваривать себе кофе ровно в восемь ноль ноль. Ты, девочка, ведь специально позвонила мне с утра и попросила приехать, – тебе нужен был лишний свидетель, доказавший, что Николай Федорович вышел из квартиры позже тебя…

Вероника ничего не ответила, лишь молча склонила голову.

– Потому ты так и переживала тогда, – продолжал я. – А твой любящий отец, который, судя по твоим словам, так жаждал меня увидеть, почему-то отнесся к нашей встрече совершенно равнодушно. Как ты только обрадовалась, когда увидела, что он вышел из дома без десяти восемь. Даже попросила провести меня тебя в школу, а потом отправила к себе домой, чтобы я стал еще и свидетелем взрыва. Хитро задумано, Вероника, какой талантливый психологический расчет. Ну, прямо до последней секунды. Небось, это тоже Вадика идея?

– Ну почему же? – пожал плечами парень. – Мы это вместе придумали. А вы просто появились как нельзя более кстати к данному случаю.

– А ведь поднимись я тогда на этаж на лифте, а не пойди пешком, – мог бы лежать сейчас на кладбище рядом с Еленой Павловной.

– Но ведь не лежите же. Значит, вам повезло…

– Как ты только хладнокровно ко всему относишься, – недовольно скривил губы я. – Впрочем, чему удивляться? Жестокости тебе не занимать. А ведь сразу казался таким паинькой, прямо и мухи не обидит. Неужели, Вероника, этот человек значит для тебя больше, чем родной отец? Больше, чем человек, вырастивший тебя, вложивший в тебя всю свою душу, взявший на свое доброе имя твой ужасный грех…

– Что вы меня все время отцом добиваете?! – нервно вскочила девушка. – В школе – учителя, во дворе – соседи, все подряд! Как все надоело – отец и отец, отец и отец! Я – нормальный взрослый человек, и зависеть от его не желаю! Когда только мама умерла, я просила его, умоляла, – не женись на этой стерве, она плохая. И что он мне тогда ответил? Ты еще мала, глупа, ничего не понимаешь. Елена Павловна – хороший человек, душевный. А этот душевный человек с первого же дня за его спиной налево пошел, причем, совершенно меня не стесняясь. Думала, Вероника маленькая, ничего не понимает. А я все отлично видела, все понимала!.. Все! А отец так ударился в свою чертову политику, что на меня совершенно никакого внимания не обращал. У него была только одна дочь – его партия! Прямо, будто с ума сошел. Любит он меня! Как же! Еще бы год-другой, – и все свои деньги бы этим нищим отдал на свою предвыборную кампанию… Я хотела лишь обычной родительской ласки, хотела, чтобы он заметил меня, обратил внимание на мое существование.

– И потому сделала ему такой сюрприз?

– И поделом! – Вероника грозно топнула по полу ногой. – Пусть посидит за решеткой, подумает над своим поведением. А я выйду замуж и использую все его сбережения с пользой для себя, а не отдам в фонд помощи неблагодарным трудящимся. Благо, я осталась единственной наследницей, – с Еленой они ребенка не успели завести. Хотя планы такие у них и имелись.

– Вот оно как? – задумчиво улыбнулся я. – Еще один веский мотив для убийства. А я то, дурак, голову ломаю… Кстати, девочка, а ты уверена, что в аккурат после вашей свадьбы Вадим Николаевич, или, пардон, Алексеевич, не организует еще один несчастный случай и не загребет все твои денежки в свой карман? Он ведь мастер создавать подобные ситуации.

– Вадик никогда ничего подобного не сделает! Он меня любит! – уверенно сказала девушка. – И не смейте ничего подобного о нем говорить!

– Ого, как приручил! – Я даже слегка присвистнул от неожиданности. – Чувствую, спорить с вами, молодая леди, совершенно бессмысленно. Вы за него готовы идти куда угодно. Даже на костер, как Жанна Дарк.

– Представьте себе – готова! – утвердительно кивнула головой Вероника. – И на костер, и на гильотину, и куда угодно.

– И даже в тюрьму, – с легкой иронией добавил я.

– А вот насчет этого сомневаюсь, – самоуверенно покачала указательным пальцем юная собеседница, – тут уж вы ничего не сможете доказать. На столе у нас завтра будет чисто, портрет Пироцкого в два счета исчезнет со стены, и что у вас останется? Обычная дырка от бублика.

– Это уж точно, – согласился я, – может быть, потому Чернова и не решалась никому ничего сказать, – боялась, что ей все равно никто не поверит. Но вы на всякий случай и тут решили перестраховаться. Вадик отлично знал, что Любовь Васильевна увлекается танцами, потому и решил спрятать «машинку» в самое надежное место – в музыкальный центр. И глубоко плевать ему было на то, что включить музыку могли Гена или Артем. А ведь такое могло случиться.

– Не могло, – уверенно покачал головой парень, – позавчера утром Чернова позвонила матери и сказала, что с обеда отпроситься на работе и будет у себя дома репетировать танец, пока детей нет дома. Я случайно подслушал их разговор по спаренному телефону. Пришлось немного опоздать в школу, подождать у ее дома, пока она уедет, пробраться в квартиру и сделать свое дело. Мне повезло, – соседи меня не увидели. Здесь тоже помог случай…

– Смотри, какие мы с тобою везучие! – восторженно воскликнул я, – Прямо как родные братья Корлеоне. Может, создадим с тобой на пару террористическую группировку? Думаю, у нас с тобой все отлично получится.

– Зря смеетесь, – совершенно серьезно сказал Вадик, – у меня подобная мысль уже не раз проскакивала. Идея неплохая. Вы бы искали для нас клиентов, а я бы занялся технической стороной вопроса.

– О, да ты, парень, и вправду болен. – От подобных размышлений молодого человека мне стало несколько страшно. – Тебя во что бы то ни стало нужно как можно скорее изолировать от общества.

– Я так и знал, что вы не воспримете мое предложение всерьез. – Вадик недовольно пожал плечами. – Что ж, в таком случае, как говорят американцы, бай-бай, господин репетитор, с вами у нас больше нет ничего общего.

– Думаю, ты прав. – Я, наконец, отошел от стены и привычно одернул куртку. – Наверное, мне действительно пора отсюда уходить. Что-то у вас здесь уж слишком жарко, по мне пот ручьями течет.

– Нужно было раздеться, – безразличным тоном промолвил парень, – кто вам доктор? А в милицию можете не ходить, все равно никто вам не поверит, – Николай Федорович создал нам отличную «крышу». Признаться, именно на это мы и рассчитывали.