Текст книги "Любовницы по наследству"

Автор книги: Вячеслав Школьный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

– А вот и мама пришла! – радостный Вадик, словно пятилетний ребенок, резво вскочил с табурета и бросился в прихожую.

Я тоже вышел вслед за ним и не без удовольствия стал свидетелем того, как любящий сын бережно помогает матери снять пальто и аккуратно вешает его на тремпель.

– Здравствуйте, Андрей Николаевич, – дружелюбно улыбнулась Алла, – а я уж думала, что вы до сих пор ушли. Спешила, конечно, как могла, – спасибо, сотрудники на машине подкинули.

– Ладно, я вас великодушно оставлю наедине, – посмотрев по очереди на каждого из нас, деликатно сказал Вадик, – мне еще нужно кое-что сделать.

Не говоря ничего лишнего, он быстро исчез в своей комнате. Мы с Аллой молча прошли на кухню и закрыли за собой дверь.

– Ну, и какое у тебя очередное впечатление после общения с моим сыном? – поинтересовалась женщина, облегченно присаживаясь на стул и одергивая низ своего строгого сиреневого платья.

– Знаешь, – он у тебя не совсем обычный ребенок, – несколько задумчиво сказал я. – В прошлый раз о нем у меня сложилось гораздо худшее мнение.

– А сегодня он просто таки завоевал твою симпатию, – не без определенного удовольствия добавила Алла. – Я же тебе говорила, что он мальчик очень хороший. Конечно, не для всех, а только для тех людей, которые ему нравятся. Судя по его настроению, вы сегодня с ним общий язык нашли.

– Нашли, – согласился я, – и поговорили достаточно. С ним беседовать довольно приятно, вот только в некоторой степени утомительно.

– Никак устал, бедненький, – скептически усмехнулась женщина. – Уморил тебя мой грамотный ребенок.

– И даже очень. Сегодняшнее занятие по французскому оказалось чересчур уж насыщенным. Вадик сказал, ты о чем-то со мной хотела поговорить.

– Вообще-то не только поговорить, – игриво сверкнула глазами собеседница, – но поскольку ты говоришь, что очень устал, значит, особого интереса ты для меня можешь сегодня не представить.

– Перестань паясничать! – недовольно фыркнул я. – Вы что, одурели все подряд на почве секса? На уме у каждой только одно. Слава Богу, не по двадцать лет уже, пора и головой научиться думать, а не только… – Я резко осекся.

– Ох, как ты разошелся! – ничуть не обидевшись на произнесенные мною слова, спокойно надула губки Алла. – Скажи еще, что тебе не нравится спать с нами! Или может не со всеми, а с кем-то одним конкретным? Так ты только скажи, с кем именно, – мы ее сразу же вычеркнем из списка.

– Оказывается, у вас уже и расписание на меня составлено! – Я снова открыто выразил свое негодование. – Объясни, пожалуйста, какого черта вы вовсю трезвоните друг другу, как назойливые сороки, кто, с кем и когда переспал? Что в этом за удовольствие? До моего мозга это просто не доходит. Может я настолько глуп?

– Такое, как ты выразился, удовольствие называется довольно просто – круговая порука. Ты заменил Юрия Колесникова в качестве репетитора для наших детей, почему бы тебе, в таком случае, не заменить его и во всем остальном? – Женщина поднялась с табурета, грациозно прошлась по кухне и остановилась у окна. Нити ее платья приятно отдавали золотисто-сиреневыми отблесками при свете лампы. – Думаешь, Андрей, мне очень приятно делить тебя с кем-то другим? Но что поделаешь, – ты ведь не мой законный супруг, и любая другая женщина на тебя имеет такие же права как я. Согласись, никто из нас тебя силой в постель не тащил, – сам скакал как голодный бешеный жеребец. Мы лишь поделились друг с другом личными впечатлениями, только и всего. Какие тут могут быть еще претензии?

Я промолчал, понимая, что в некоторой степени она права.

– У меня совсем нет желания из-за тебя конфликтовать с подругами. – Алла резко развернулась ко мне лицом и нежно дотронулась еще сохраняющей уличную морозную свежесть ладонью до моей щеки. – Мы с ними ведь никогда друг другу не врем, с самого детства. Ну, переспала я с тобой, ну сказала, что нам вместе было хорошо. Неужели и похвастаться ничем подобным нельзя? Если они, замужние, мне все о своих любовных похождениях рассказывают, то почему я, холостая, должна что-то от них скрывать? Скажи, что ты хочешь быть только со мною, что ты согласен быть только моим, – и никто из них тебя даже пальцем не тронет. Мы ведь не звери – простые женщины со своими естественными слабостями, причем, самые обычные женщины.

– Да уж, – тяжело вздохнул я в ответ, – сказал бы тебе пару ласковых выражений насчет вашей обычности.

Руки Аллы, словно две узкие змейки, нежно обвились вокруг моей шеи.

– Ну, Андрюша, – слегка нахмурившись, промурлыкала она, – ну не стоит обижаться. Все ведь в порядке, – неужели кто-то из нас над тобой издевался? Тебе ведь было хорошо с нами. А для нас это просто своего рода соревнование, каждой хочется другим доказать, что именно она лучше. Понимаешь?

– Ладно, – согласно кивнул я, забравшись носом в теплую мякоть ее груди, – обижаться, по правде говоря, не на кого. Сам виноват, что такое по отношению к себе допустил. Не дай Бог, моя Татьяна узнает, – в жизни ведь никогда не простит. Извини, но сегодня действительно у нас с тобой вряд ли что получится. – Я аккуратно отстранил женщину от себя.

– А я на сегодня и не рассчитывала, – покачала головой собеседница. – Во-первых, я сама чертовски устала на работе, а во-вторых – Вадик ведь остался дома. При нем я никогда себе подобных удовольствий не позволяю. Разве что только можно поехать к тебе, но опять же, говоришь, – там можно засветиться. Остается один выход – упасть одиноко каждому на свою постель и уснуть крепким сном.

– Наши желания вполне идентичны, – деликатно заметил я. – Поэтому думаю, общения на сегодня для меня предостаточно, – лучше будет пойти домой, пока метро еще не закрылось.

– Пожалуйста, дорогой, твое желание для меня – закон. – Женщина дружелюбно усмехнулась. – Никто тебя здесь не задерживает. Просто хочу, чтобы ты знал одно, – мой дом всегда для тебя открыт, с Вадиком ты уже подружился, так что в случае чего – приезжай, мы оба будем очень рады тебя видеть. Только желательно предварительно созвониться.

– Буду иметь в виду. – Я прошел в прихожую и спешно начал обуваться.

– Вы уже уходите, Андрей Николаевич? – Услышав шум, Вадик выбежал из своей комнаты и протянул мне на прощание руку. – До свидания, приходите к нам еще, мне с вами очень интересно.

Я дружелюбно подмигнул ему и спешно вышел из квартиры. На это раз Алла не соизволила провести меня даже до лестничной клетки, что явно позволяло мне надеяться на довольно скорое завершение наших так бурно начавшихся интимных отношений.

ДЕНЬ ПЯТНАДЦАТЫЙ

Утро пятницы началось с того, что меня поднял прямо с постели протяжный назойливый телефонный звонок. С помятым заспанным видом я неохотно вылез из-под одеяла и, вспоминая все те нецензурные проклятия, которые только знал, медленно поковылял к аппарату.

– Алло, Андрей Николаевич? – совершенно неожиданно раздался в трубке ангельский голосок Вероники Батуриной. – Простите, что так рано разбудила вас.

Стрелки на моих настенных часах показывали лишь половину седьмого.

– Андрей Николаевич! – еще громче закричала девушка. – Вы говорили, что хотели повидаться с моим отцом? Приезжайте прямо сейчас сюда к нам. Он как раз этой ночью приехал домой. Только, пожалуйста, приезжайте побыстрее, – на восемь у папы назначено какое-то важное заседание, так что он скоро опять исчезнет неизвестно на какой промежуток времени.

– Ладно, сейчас буду, – неохотно пробормотал я, протирая заспанные глаза, хотя, признаться, о встрече с кем-либо в данный момент мечтал меньше всего.

– Только побыстрее, – еще раз настойчиво повторила девушка, – я буду вас ждать и постараюсь его задержать хотя бы на несколько минут.

Девушка бросила трубку, оставив мои органы слуха наедине с короткими прерывистыми гудками…

Собраться «побыстрее» у меня не очень-то удачно получилось. Несколько лишних минут пришлось по выработанной годами привычке поваляться в постели, чтобы хоть немного прийти в себя после приятного сна. Утренний душ, бритье и чашечка кофе с бутербродом заняли еще полчаса моего драгоценного времени. Так что из дома мне удалось выйти только в начале восьмого…

На улице как назло был час пик, поэтому все автобусы и маршрутные такси, естественно, оказались переполненными до отказа. Несколько из них пронеслись мимо меня, вообще не останавливаясь, и я уже было начал жалеть, что не захотел тратить лишних минут на долгий спуск по эскалатору метро, чем только проиграл во времени. Наконец мне все-таки с трудом удалось втиснуться в прохладный салон одного из «Икарусов», все отопление которого состояло лишь из многочисленных клубов пара, выходивших из ртов пассажиров.

На дороге был гололед, поэтому водитель ехал очень медленно и по несколько драгоценных минут простаивал на каждой из остановок, где с шумом и беспрерывным трепанием нервов в автобус решительно пыталась ворваться очередная громогласная партия спешащих на работу людей.

Меня прижали к одной из боковых стенок салона так крепко, что невозможно было сделать нормального легкого вздоха, не причинив неудобства кому-нибудь из окружающих. Создавалось впечатление, что если я проеду в этом транспортном средстве еще хотя бы полчаса, меня можно будет соскребать острым совочком или мастерком с покрытого морозными узорами стекла.

Остановки водитель почему-то не объявлял, поэтому мне пришлось подышать на замерзшее окно и, примитивно протерши рукою на нем пространство размером с ладонь, определять их с помощью знакомых ориентиров на местности. Благо, я хорошо знал Киев, а то бы точно проехал нужную…

Впрочем, я ее проехал и так. Напор ворвавшихся в салон людей не дал мне возможности выйти из автобуса в нужный момент. Мой крик недовольства беззвучно затерялся среди многоликого звучания сотни идентичных голосов.

Старательно орудуя локтями, я, в конце концов, пробрался к выходу и выпрыгнул из автобуса на следующей остановке как раз в тот момент, когда двери уже начали закрываться. Хоть мои ноги при этом и вошли по колено в наваленный прямо перед выходом высокий сугроб, я был очень рад тому обстоятельству, что мне все-таки удалось вырваться из этой сумасшедшей давки и не проехать поневоле еще пару лишних километров.

Минутная стрелка часов показывала уже на семерку. Я решительно собрал все свои силы и легким бегом последовал в нужном мне направлении. На ходу почему-то сам задал себе вопрос – а зачем я, в принципе, спешу? Неужели настолько важной для меня была встреча с папочкой-депутатом? Я сам не понимал логики своих действий, но все равно бежать почему-то продолжал…

У нужного мне подъезда я появился без пятнадцати восемь. Одетая в свою оригинальную белую шубку Вероника уже ждала меня здесь. Головного убора на ней не было, – по всей видимости, девушка совершенно не собиралась прятать от окружающих свои красивые золотистые волосы.

– Наконец-то! – облегченно вздохнула она, увидев меня рядом с собой. – А я уже начала за вас волноваться. Вы что, бежали?

Сам мой слегка помятый запыхавшийся вид являлся наилучшим ответом на ее вопрос.

Кроме Вероники около подъезда стоял молодой широкоскулый парень приблизительно моих лет в черном драповом пальто и начищенных до блеска ботинках. Он то и дело внимательно поглядывал своим безрассудным взглядом на новенький цвета морской волны «Мерседес», сверкающий под солнечными лучами в нескольких десятках метров от дома.

– Папа сейчас выйдет, – он почему-то задерживается, – деловитым тоном сказала девушка. – А это его водитель.

Парень небрежно поприветствовал меня легким кивком головы и неторопливо последовал к своему автомобилю.

Батурин вышел из подъезда через какую-то минуту. Спутать этого человека с кем-либо другим было невозможно. Я неоднократно видел его по телевизору, да если бы и не видел, то в том, что это отец Вероники, не было никакого сомнения, – те же светлые волосы, пробивающиеся из под огромной меховой шапки, и искрящиеся голубые глаза открыто говорили сами за себя. Одет Николай Федорович был в дорогую коричневую дубленку, делающую его не в меру солидным.

– Вот и папа, – радостно защебетала девушка, подбегая к отцу и хватая его за руку. – Папа, я тебя хотела познакомить с Андреем Николаевичем, моим новым репетитором по французскому языку.

– Ты почему еще до сих пор не пошла в школу? – крайне недовольно рыкнул отец в сторону дочери. По всей видимости, знакомство со мной совсем не входило в его сегодняшние планы.

– Ну, папа, – капризно скривила наивную мордашку Вероника, – Андрей Николаевич так хотел с тобой познакомиться, – правда ведь, Андрей Николаевич?

Мне ничего не оставалось, как только учащенно моргать глазами и утвердительно кивать головой.

– Он специально ради этого спешил сюда. Проехал чуть ли не через полгорода, чтобы с тобою увидеться, – жалобно проговорила девушка.

Батурин ласково погладил ее по голове и шагнул в мою сторону.

– Очень приятно с вами познакомиться, молодой человек, – сказал он, протягивая руку, – Николай Федорович.

– Лозицкий, – несмело пробормотал я, отвечая на рукопожатие, – Андрей Николаевич.

– Вы простите меня, конечно, я бы с вами охотно сейчас поговорил, – в более спокойном тоне произнес он. – Но, понимаете, я и так очень опаздываю. Приходите к нам как-нибудь в другой раз. Тогда и пообщаемся ближе.

Он дружески похлопал меня по плечу и чинной походкой торопливо последовал к своему автомобилю. Водитель «Мерседеса» сидел уже за рулем и старательно прогревал двигатель.

– Вероника! – Открывая дверцу, Батурин на секунду резко обернулся. – Может, тебя довезти до школы?

– Спасибо, папа! – весело крикнула девушка. – Мне здесь недалеко.

– Быстро иди, а то опоздаешь. – Николай Федорович сел в машину, которая тут же, как угорелая, сорвалась с места и в одно мгновенье исчезла за домом.

– Стоило меня ради этого сюда вызывать… – насмешливо фыркнул я, как только мы с Вероникой остались одни.

– Ничего не понимаю, – пожала плечами девушка. – Ночью, когда он приехал, и я о вас ему рассказала, он сам попросил меня познакомить его с вами как можно скорее. А теперь вот ни с того, ни с сего так срочно выбежал и уехал.

– Наверное, это просто я поздно явился?

– Вполне может быть, – несколько разочаровано ответила Вероника. – Извините, что все так некрасиво получилось… Вы не проводите меня до школы? Здесь недалеко, всего пять минут ходьбы.

– Ну, если пять минут, – лукаво улыбнулся я, – тогда конечно провожу.

Мы быстрым шагом прошли через двор и сразу же очутились на соседней улице.

– Знаешь, Вероничка, – как бы между прочим сказал я, – по-моему, твой отец не очень-то отличается особой нежностью и ласкою. Может, это мне показалось, но в нем просматривается какая-то то ли жестокость, то ли просто пренебрежительность к окружающим людям.

– Это только первое впечатление такое создается, – ничуть не обижаясь, весело ответила девушка, – на самом деле он далеко не такой, а очень даже ласковый и сочувственный.

– Сочувствующий, – поправил ее я.

– Хорошо, пусть будет сочувствующий, – суть от этого абсолютно не меняется. Он всегда пойдет навстречу человеку, которого любит или уважает. Во всяком случае, за меня он готов броситься и в огонь и в воду. Но если уж кто-то его хоть немного обидит, то просить пощады в таком случае у него бесполезно. Тогда он резко превращается в злого и кровожадного хищника. Как бешеный лев он нападает на обидчика и может безжалостно того растерзать. Кстати, он Лев и по гороскопу.

– Удивительное совпадение, я тоже.

– Ну, вот и отлично, – довольно усмехнулась Вероника, – значит, вы с ним непременно подружитесь. Вот приходите к нам как-нибудь, когда он будет дома, – увидите, – у вас с ним много общего, вы ему обязательно понравитесь и он вам тоже. Помните, у нас ведь с вами на прошлой неделе отношения тоже не очень-то сладились, а теперь мы разговариваем, как лучшие в мире друзья. Кстати, совсем забыла отблагодарить вас за тот дельный совет, спасибо. Теперь мы с Еленой Павловной живем, как две кильки в одной консервной банке, – никаких проблем не возникает.

– Вадик меня вчера насчет этого уже ввел в курс дела. Молодец, что смогла пойти на этот шаг. Вот видишь, ты делаешь определенные успехи, все у тебя хорошо получается. – Меня в очередной раз посетило необычное чувство гордости за свою способность уметь убеждать людей.

– В общем-то, в этом заслуга больше не моя, а Елены Павловны, – с определенной долей скромности заметила девушка, – она тоже хотела наладить со мною отношения, и потому сразу же пошла навстречу. И она так же, как и я, считает, что все обошлось не без вашей помощи. Если хотите – можете сейчас сходить к нам и поговорить с ней на этот счет. Она очень рада будет встрече с вами. Сходите, Андрей Николаевич, пожалуйста, ведь вы все равно уже приехали сюда.

– Да как-то неудобно, – стеснительно пожал плечами я, – может быть, она еще спит.

– Не спит, – отрицательно замотала головой девушка. – Сейчас как раз без пяти восемь. Она встает всегда в одно и то же время и ровно в восемь начинает варить себе кофе. Так что, даже если вы ее ненароком и разбудите, она за это вам будет только благодарна.

– Странный распорядок дня, – загадочно усмехнулся я.

– Мы тоже с папой этого не понимаем, почему именно в восемь, а не раньше и не позже? Ну да ладно, вреда этим она никому не приносит. Так вы сходите к ней или нет?

– Да схожу, схожу, – не совсем охотно пообещал я приставшей, словно липучка для мух, девушке. – Беги уже в школу, а то и вправду опоздаешь.

– Спасибо. – Вероника радостно подпрыгнула и по-детски чмокнула меня в щеку.

Длинное четырехэтажное здание школы находилось прямо перед нами. На высокое крыльцо со всех сторон, как муравьи на муравейник, спешно всходили озабоченные насущными проблемами дети и учителя. Скептически на них взглянув, девушка попрощалась со мной и тоже побежала туда. Удаляясь от меня, несколько раз обернулась и дружелюбно помахала рукой.

Я дождался, пока она скроется за дверью, молча развернулся и неторопливым шагом двинулся в сторону дома Батуриных. Может быть, я и не зашел бы к Елене, но просто было интересно узнать, о чем она говорила со своим благоверным этой ночью. Не проболталась ли она случайно о наших отношениях? Или может, наоборот, Батурин сказал ей в расслабленном состоянии кое-что такое, что могло бы представить для меня интерес? Короче, как там не крути, а поговорить с Еленой мне было сейчас необходимо, хотя бы для своего личного спокойствия.

Невдалеке за моей спиной раздался долгий требовательный звонок на урок. Я представил, с каким довольным выражением лица ученица одиннадцатого класса Вероника Батурина садится за парту. Она должна в этот момент сиять радостью, ведь у нее все отлично получилось в отношениях с близкими людьми, все образовалось, и на данный момент оставалась лишь одна проблема – удачно закончить школу.

Входя в знакомый мне подъезд, я снова посмотрел на часы. Они показывали три минуты девятого. Наверное, как раз сейчас полусонная взлохмаченная Елена Батурина в накинутом непременно на голое тело голубом китайском халате неторопливо подходит к газовой плите и неуклюже поджигает конфорку, периодически роняя зажигалку из расслабленной после сна ладони. Мне почему-то очень захотелось увидеть именно это зрелище, которое могло бы несколько улучшить мое настроение.

Лифт в подъезде завис где-то между верхними этажами, поэтому мне пришлось поневоле медленно зашагать по ступенькам…

Взрыв раздался в тот момент, когда я находился на марше между пятым и шестым. Сначала совершенно внезапно задребезжала шахта лифта, после чего сразу же через мгновение откуда-то из-за стены послышался громкий разрывающий барабанные перепонки удар. Я на секунду остановился, инстинктивно резко пригнулся и еле удержал равновесие, импульсивно дрогнув вместе со всем огромным панельным домом Наверняка, в это мгновение мою физиономию ужасно перекосил несдержанный испуг, а сердце в груди несколько раз перекрутилось вокруг собственной оси. Перед глазами все резко потемнело и поплыло в медленном вальсе.

Лишь только когда раздался громкий шум жильцов окружающих квартир, до меня понемногу начала доходить суть всего происходящего. Одна из дверей на лестничной площадке шестого этажа резко раскрылась, и из нее навстречу мне сразу же пулей вылетел толстый лысоватый мужичок в семейных трусах и длинной майке.

– Боже, что у них там случилось?! – перепуганным чуть ли не на смерть голосом прокричал он.

Стараясь не обращать внимания на нарастающий в ушах противный звон, я раньше него преодолел два оставшихся лестничных марша и забежал на седьмой этаж. Из дверей квартиры, находившейся напротив жилья Батуриных, испуганно выглядывала дрожащая старушка с выпадающими наружу из орбит глазами и стоящими почти вертикально седыми волосами. Ее губы лихорадочно тряслись в страхе, не в силах вымолвить хотя бы слово. С верхнего этажа сбегало еще несколько испуганных человек. Я не стал обращать на них никакого внимания, так как моим глазам открылось зрелище куда более интересное.

Двойная деревянная входная дверь квартиры Батуриных была грубо вырвана вместе с петлями и висела на каких-то чисто символических обломках штукатурки. Еще мгновение, и она должна была непременно небрежно свалиться прямо на лестничную площадку. Из образовавшегося узкого проема наружу из квартиры рвались огромные серые клубы дыма.

Ни на секунду не задумываясь, я набрал в легкие побольше воздуха и стремительно бросился внутрь. Человеку, никогда в этой квартире ранее не бывавшему, тяжеловато было бы сориентироваться в подобной едкой полупрозрачной обстановке. Видимость была практически нулевой, – дым беспощадно резал глаза, заставляя крупные слезы накатываться на щеки.

Добраться до кухни оказалось делом не таким уж простым. Почти все двери были сорваны с петель, обломки полок и табуретов валялись по всей площади коридора. Я о что-то неуклюже споткнулся, не удержал равновесия и больно ударился коленом об плинтус. Боль от ноги прокатилась резкой волной по всему телу. Правая рука уперлась во что-то ужасно горячее и тут же инстинктивно одернулась назад.

Мне с большим трудом удалось подняться снова на ноги и, еще сильнее прищурив глаза, медленно двинуться дальше.

На кухне, вопреки моим ожиданиям, оказалось значительно светлее, чем в мрачноватом полутемном коридоре. Дым отсюда успел уже немного рассеяться через вылетевшее на улицу вместе с рамой окно. Газовая плита оказалась развороченной полностью, – из сломанной колонки с неприятным шипением бил легкий фонтан газа, насыщено заполняя собой все пространство вокруг. На меня он пока не воздействовал, поскольку я предусмотрительно задержал дыхание.

Тело Елены лежало посреди кухни на полу в окружении сорванных со стен разбитых шкафов и осколков фарфоровой посуды. То, что от нее осталось, можно было назвать человеком только чисто условно. Вывернутые из разорванного живота внутренности, свернутая набок в неестественном положении почти полностью обгоревшая голова, переломанные в нескольких местах руки и ноги, – все это вызывало не только отвращение, но даже заставляло меня, – сравнительно стойкого мужественного человека, чуть ли не захлебываться собственной рвотой. Помочь ей уже не могли не то что мы с соседями, а даже все известнейшие светила отечественной и зарубежной медицины. Прогоревший во многих местах дорогой махровый халат на глазах превращался в обычный пепел.

Я постоял над трупом всего несколько мгновений. Воздух в легких был на исходе, поэтому немедленно требовалось отсюда уходить, да и газ, наполнявший квартиру, мог взорваться в любую секунду. Из всего увиденного можно было сделать лишь один интересующий меня вывод, – взрывное устройство было вмонтировано в газовую плиту, хотя именно в данный момент особой важности сей факт уже не имел.

Ноги сами понесли меня назад, туда, где от всего этого ужаса меня могла оградить широкая и надежная капитальная стена. Уже через пару секунд мое тело уверенно подхватили руки собравшихся на лестничной площадке людей.

– Ну что там? – заинтересованно спросил испуганный мужик с шестого этажа.

– Лучше не ходите, – немного переведя дыхание, произнес я, – и поскорее вызовите пожарников, скорую и милицию. Хотя… скорая, думаю, уже не понадобится.

– Уже вызвали, – уверенно сказал кто-то из толпы.

Люди начали лихорадочно метаться как в какой-то ужасной всеобщей агонии. Одни из них испуганно поразбежались по своим квартирам, другие остались на лестничной площадке, я же, воспользовавшись панической суматохой, не спеша начал спускаться вниз по лестнице.

Встреча с милицией совершенно не входила в мои планы. Пускай лучше другие объясняют, что именно здесь произошло, мне же лучше было поскорее уйти. А впрочем, я особо ни о чем и не думал, – в голове возникло какое-то глупое, совершенно непонятное опустошение, а тело покорно подчинялось только лишь одному инстинкту самосохранения.

Выйдя на улицу, я сразу же услышал где-то невдалеке душераздирающий вой знакомых сирен, поэтому сразу же поспешил забежать от греха подальше за угол дома. Что происходило потом, для меня уже не представляло абсолютно никакого интереса, – ноги с большой скоростью несли меня как можно дальше от этого ужасного злополучного строения, – через дворы и улицы, через кварталы и проспекты, но все равно вид разорванного чуть ли не в клочья тела Елены Батуриной упрямо продолжал стоять перед моими глазами…

Окончательно я пришел в себя, когда был достаточно далеко от места происшествия. Ориентиры вокруг давали ясно понять, что в шоке мне удалось поставить своеобразный рекорд – пробежать чуть ли не половину города с восточной его части в западную. Я остановился на одной из почти безлюдных маленьких улочек – перевел дыхание и пристально оценил свой не совсем идеальный внешний вид. Пришлось снять с себя куртку и старательно выкачать ее в ближайшем сугробе, чтобы хоть как-то убрать с гладкой коричневой кожи предательские следы пепла и пыли. Потом я немного подержал в снегу свою слегка обожженную ладонь, – она практически не пострадала, но все равно небольшое красное пятно и назойливый зуд отчетливо давали о себе знать. А вот в колене боль после такой серьезной разминки, как бег на длинную дистанцию, почти прошла, – идти дальше было легко, нога даже не прихрамывала.

Но мозг все еще соображал слабовато, – я был в полнейшей растерянности. Мимо стоящих на остановках автобусов и троллейбусов проходил бездумно, в какую сторону едет какой транспорт, мне было абсолютно все равно. Я шел только туда, куда вел меня мой звериный нюх, куда несдержанно несли ноги…

Почему они привели меня именно к зданию школы, в которой работала директором Тамара, я не мог понять никак. С какой стати меня занесло именно сюда? Как я здесь очутился? Наверняка этот вопрос мне придется задавать самому себе до конца жизни, и ответ на него вряд ли когда-нибудь будет найден.

Молчаливо остановившись у высокого крыльца мрачного серого трехэтажного здания, я бездумным взглядом внимательно принялся рассматривать его окна. Стоял, вытаращившись, долго, и наверняка разглядывал бы еще дольше, если бы неожиданно не прозвенел звонок, и веселая озорная стайка детишек первоклассников не выбежала с громкими криками и визгом на перемену. Они увлеченно начали бросать друг в друга снежками, самопроизвольно обступив меня плотным полукольцом. Я как-то сразу вышел из состояния оцепенения и постарался как можно скорее покинуть пределы «поля боя». Жизнь продолжалась, и особо стопорить свое внимание на чем-то одном плохом и страшном уж никак не стоило.

Поднявшись по ступенькам, я вошел в школу. Первым, кто встретил меня прямо за дверью, была старенькая седая вахтерша, что-то увлеченно вязавшая у себя за столом. Она четко и популярно растолковала мне, где именно находится кабинет директора и каким путем к нему лучше дойти. Придирчиво осмотрев себя в зеркало и оставшись относительно довольным немного «остывшей» после длительной перебежки внешностью, я спешно поднялся на второй этаж и прошел по узкому светлому коридору до самого его конца. Пробегающие мимо дети не обращали на меня абсолютно никакого внимания. Они носились со стороны в сторону по одиночке или шумными звонкоголосыми толпами, прыгали, визжали, смеялись, плакали и издавали другие звуки, от которых моя голова загудела, словно медный колокол.

Оббитая черной плотной кожей дверь кабинета директора возвышалась чуть ли не до самого потолка. Ее нельзя было спутать со входом в какое-либо другое помещение. Не обременяя себя излишним стуком, я уверенно вошел внутрь.

Тамара Михайловна Ишаченко в деловом черном костюме и широких роговых очках важно сидела за своим высоким столом и с кем-то увлеченно разговаривала по телефону. Рядом с ней, вольготно облокотившись о спинку мягкого стула и небрежно забросив ногу за ногу, располагался интересный молодой человек, с которым мне приходилось общаться буквально не далее, как минувшим вечером.

– О, Андрей Николаевич! – радостно воскликнул Вадик Шевчук, срываясь с места и делая пару шагов мне навстречу. – Здравствуйте! А мы с Тамарой Михайловной как раз о вас только что говорили. Я делился своими приятными впечатлениями.

– Привет, Вадик, – грустным тоном ответил я, с трудом переводя дыхание. – Ты не мог бы выйти на минутку? Мне с Тамарой Михайловной нужно пообщаться наедине. Тоже, так сказать, поделиться кое-какими впечатлениями.

Парень недоуменно посмотрел на меня, после чего перевел вопросительный взгляд на директрису.

– Выйди, Вадик, – после небольшой паузы сказала она, откладывая на рычаг телефонную трубку, – договорим на следующей перемене.

– Нет проблем, – пожал плечами слегка обиженный парень. – Если вы недолго, то я вас подожду в коридоре, Андрей Николаевич.

– Иди на урок! – строгим тоном произнесла Тамара. – Я так поняла, что мы с Андреем Николаевичем будем разговаривать долго.

Вадик немного покрутил носом и послушно вышел из кабинета.

– Ну, и что же привело сюда такого обаятельного мужчину? – Лицо Тамары резко преобразилось, озарившись приятной нежной улыбкой. – Проходи, садись. Почему вдруг такой грустный?

Я не знал, с чего должен начать, поэтому продолжал молча стоять как истукан и моргать глазами.

– Ты что, приревновал меня к этому ребенку? Так он мой ученик, часто сюда приходит просто поболтать. Я ведь даже в душе завидую Алке, тому, какой развитый и грамотный у нее сынок… – Женщина на секунду замолчала и снова сменила выражение лица. Стала какой-то испуганной, словно увидела перед собой не меня, а настоящее привидение. – Да что с тобой, в конце концов? Не стой как мумия, говори! Боже мой, да ты бледнее смерти!