Текст книги "Любовницы по наследству"

Автор книги: Вячеслав Школьный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)

– Ну почему же, – возразил я, – люди его любят, идут за ним. Значит не так уж и бессмысленны все предпринимаемые им действия.

– Люди-то идут, – неохотно согласился Маклайн, – и причем, большими толпами. Его популярность среди народа за последние несколько месяцев возросла ужасно. Только ведь народ у вас какой? Криком его не очень-то и возьмешь. Ему ведь надо что-то и покушать дать. На одних идеалах, как говориться, далеко не уедешь. А финансовой поддержки за спиной Батурина как раз и нет. Вернее, до недавнего времени она была, – он сам далеко не бедный человек, имеет две больших квартиры, дачу, несколько машин, счета в зарубежных банках на себя и на каждого из членов своей семьи. Только вот его политические взгляды со всем этим как-то не вяжутся. Они отпугнули от него всех имущих партнеров по бизнесу, и Николай Федорович теперь остался только лишь со своей партией и своим электоратом, у которого за душою нет ни гроша. Думаю, что в скором будущем все его личные сбережения пойдут на нужды партии, а это все равно, что на ветер. Придется дорогому правдолюбцу пойти по миру с протянутой рукой.

– Я так не думаю. Все-таки поддержка трудовых масс много что значит.

– И вы туда же, Андрей Николаевич. Ну что вы заладили, какие трудовые массы, где они? И вообще, что ваши трудовые массы при себе имеют? Клочок земли, комната три на четыре да куча голодных детишек. Чем они его смогут поддержать, если у них даже былого энтузиазма не осталось? Покричат еще пару месяцев и успокоятся. Поэтому, молодой человек, прежде, чем принимать в своей жизни какое-то важное решение, рекомендую прежде всегда хорошо подумать. Я не хочу вам навязывать свою точку зрения, ни в коем случае, – вы вольны в своих взглядах. Но если вдруг вам понадобится моя помощь, – всегда милости прошу, приходите, буду очень рад вам помочь. Только не откладывайте свое решение в долгий ящик.

– Спасибо за заботу. – Я понял из его слов, что мне пора отсюда уходить, и поднялся со стула. – Вы – довольно интересный собеседник, с вами приятно поговорить, но мне, к сожалению, надо идти домой.

– Да и я, признаться, засиделся с вами. – Маклайн проследовал из кухни вместе со мной. – Нужно еще сегодня дописать кое-какие отчеты. Завтра я вылетаю в Штаты, вернусь ориентировочно только дней через десять. Так что в следующий понедельник мы с вами, наверное, вряд ли увидимся. Кстати, как вам моя новая методика обучения Лесеньки английскому языку?

– По правде сказать, для меня это было полнейшей неожиданностью, – несколько смущенно признался я. – Почему вы меня только в прошлый раз не предупредили об этом? Я чуть было сегодня не попал впросак.

– Мне хотелось, чтобы подобное занятие было для вас сюрпризом, – напыщенно улыбнулся американец.

– Еще одна проверка профессионального уровня?

– Что-то в этом роде, – ответил Питер и, дружелюбно попрощавшись со мной, удалился в свой кабинет.

Почти одновременно с его уходом из комнаты дочери вышла Антонина Петровна.

– Как, вы уже уходите? – удивленно спросила она.

– Да, время позднее, нужно идти. – Я решительно принялся одеваться, чтобы у нее не возникло даже малейшего желания задержать меня хотя бы на минуту.

– А я так хотела с вами поговорить еще, – недовольно сказала женщина. – Лесенька как раз только-только легла спать. Кстати, она была очень довольна вашим сегодняшним проведением урока. Она подобрала для вас специально наиболее сложные вопросы, – и вы на все их смогли ответить.

– То есть, маленькая плутовка решила со мною просто побаловаться?

– Что-то вроде того. Они с Питером любят проделывать подобные фокусы. Я, в общем-то, очень рада, что они нашли общий язык. Вы не представляете, насколько это облегчает отношения в семье…

Я не захотел слушать, что там она стала говорить дальше, – сославшись на катастрофическую нехватку времени, вежливо попрощался и спешно выбежал за дверь. При желании беседовать с этой женщиной можно было хоть до утра, но последние диалоги с ее дочерью и ее мужем выучили меня сегодня до такой степени, что я просто таки боялся, – вдруг моя несчастная головушка не выдержит подобного на себя натиска, да возьмет ни с того, ни с сего, и разорвется. Что тогда мне делать, чем думать в будущем? Так что продолжение всех типов бесед с этой семьей следовало оставить на потом, – на нынешний день всякого рода эмоций было вполне достаточно.

Вечерняя улица встретила меня прохладным морозным воздухом, достаточно ясно сообщившим своим наличием мне о том, что, начиная с нынешней ночи, в Киеве снова наступит похолодание.

ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ

Разговор с Маклаком произвел на меня не слишком лестное впечатление. Все члены его семьи после вчерашнего общения показались мне до такой степени неприятными людьми, что я даже несколько начал сомневаться, – стоит ли мне идти к ним в гости в следующий понедельник? Все они, включая даже маленькую Лесю, открыто пытались сделать из меня самого настоящего дурака, а себя показать в лучшем свете, утверждая тем самым свою принадлежность к высшей расе, для которой судьба остальных людей не играла особой роли, – они для них были обыкновенным мусором, ненужным отребьем, второсортным товаром.

Я почему-то был даже рад тому обстоятельству, что через неделю мне не придется лицезреть личность этого неприятного человека у него на квартире, – особого желания снова вести с ним новые споры у меня не было, а соглашаться, пусть даже наигранно, с его точкой зрения я решительно не собирался. Мог ли Маклайн убить Юрия Колесникова? Этот вопрос всю ночь не давал мне покоя. Судя по болтливости Антонины Лесницкой можно было предположить, что проговориться о своем романе с репетитором дочери она могла постороннему человеку легко и просто, а следовательно, эти сведения вполне могли дойти и до мужа.

Но неужели такой образованный и интеллигентный человек как Питер Маклайн решился на столь жестокий и безжалостный поступок? Конечно, нанять убийцу по заказу для него не составляло особого труда, – человек подобного финансового положения мог себе это позволить. Но не проще бы было крутому американскому бизнесмену наказать свою жену, чем кого-то убивать? Вообще, не понятно, зачем такому человеку нужна болтливая украинская «клуша», да еще и с чужим ребенком? Неужели женщины такого типа представляют какой-то интерес для иностранцев? Я, конечно, о подобных случаях слышал, но как-то раньше в них не особо верил. Теперь налицо был живой пример подобного брачного союза, и мне почему-то казалось, что он является полнейшим блефом, организованным обеими сторонами чисто формально, ради какой-то общей выгоды.

А что, если связь Колесникова с Антониной была лишь поводом для его убийства. Ведь если судить по разговору с Маклаком, Юрий просил у того помощи для переезда на постоянное место жительства в Соединенные Штаты. Маклайн не скрывает, что был готов оказать ему эту помощь. Но Питер ведь вряд ли относится к тем людям, которые помогают другим задаром. Может быть, Юрий собирал для него какую-нибудь секретную информацию? Или выполнял другие поручения, о которых ни в коем случае не следовало трепаться?

Нет, это исключалось. Кроме соблазна женщин и обучения детей, Колесников больше ни на что не был способен. У Юрия полностью отсутствовало такое качество, как хитрость, – при общении со слабым полом оно практически им не использовалось, – парень всегда лез напролом, как бык-рекордсмен в коровий загон, он был искренним и честным. Может быть, именно потому у него все всегда так красиво получалось.

Чем дальше я размышлял, тем больше возникало у меня в голове сомнений насчет причастности Маклайна к смерти моего друга. Не мог же он и вправду бояться, что Юрий уведет у него из-под носа такое «драгоценное сокровище» как Антонина Петровна? Глупость.

Я откинул голову на подушку и попытался выбросить глупые мысли из головы. Почему-то очень уж не хотелось, чтобы преступником оказался именно Маклайн. Этот человек был для меня недосягаем для меня ничуть не меньше, чем Николай Батурин.

Ненароком вспомнив о Батурине, я взглянул на часы и понял, – мне пора собираться…

За прошедшую неделю Елена ни единого раза мне не позвонила. Создавалось впечатление, будто бы между нами ничего особенного и не произошло. А может быть, и правда ее ночное пребывание в моей квартире было всего лишь сладким сном?

Я ткнул носом в подушку и глубоко вдохнул в себя до сих пор сохранявшийся там запах дорогих французских духов. Нет, это был не сон. Елена Батурина и вправду возлежала на этом диване неделю назад. Как же мне вести себя при новой встрече с ней, да еще при условии, что рядом будет находиться ее муж, – один из самых известных украинских политиков? Этого я не знал. Потому и собирался долго и неохотно, будто бы шел на собственную казнь…

К многоэтажному дому, в котором проживали Батурины, на этот раз я доехал на такси. Выглядеть бедным перед вечно выглядывающими в окна соседками как-то не очень хотелось. Они-то наверняка знали, к кому именно прибыл симпатичный молодой человек. Гулявшие у подъезда старушки окинули меня любопытными взглядами и проводили ими прямо до входа.

Я поднялся лифтом на нужный этаж, и, выйдя на лестничную площадку, недовольно взглянул на свой дипломат. Пробитая ножом дырочка была на нем еле заметной, но я все равно постарался тщательно прикрыть ее ногой, чтобы даже такая незначительная деталь не выдала моего настоящего образа при встрече с высокопоставленной личностью.

Как только Елена открыла дверь, по выражению ее лица я понял, – мужа дома нет. Глаза женщины развратно сверкали, пронзая меня чуть ли не насквозь, а тоненькие губки расплылись в лучезарной улыбке. На этот раз она была одета в длинный черный свитер с закатанным воротником, который плотно облегал ее тело, демонстративно подчеркивая фигуру и грудь, и практически не скрывал стройные ноги в черных блестящих колготках.

– Наконец-то, нашлась пропажа! – Елена быстро пропустила меня внутрь квартиры и, не сдержавшись, любезно чмокнула в щеку.

– Ты что, увидят ведь, – несмело прошептал я.

– Кто увидит, глупый? – открыто засмеялась женщина. – Николая нет дома уже несколько дней, все ездит по избирателям, а Вероничка заперлась в своей комнате, как монашка, и не выходит оттуда уже часа два.

– Она хоть не догадывается о том, что между нами было? – с некоторым испугом поинтересовался я, снимая ботинки и послушно вступая в подсунутые мне хозяйкой квартиры комнатные тапочки.

– Думаю, что нет. Мы с ней никогда не докладываем друг другу, кто куда уходит. Ни днем, ни ночью.

– И часто ты так ночами исчезаешь из дому?

– Иногда бывает, – игриво сверкнула глазками Елена. – Все-таки женщина я или «почему»? Что мне остается делать, если мужа дома практически не бывает? Здесь ведь от тоски и умереть можно.

– Смотри, можешь ведь попасться. Насколько я знаю, за Батуриным идет сейчас такая журналистская охота, что каждый его шаг становится известным общественности еще раньше, чем он его сделает. – Я укоризненно посмотрел на женщину. Мне совершенно безразлично было то, с кем и где она загуливает по ночам, – я не считал ее своей законной любовницей и для себя конкретно решил, что та ночь, которую мы провели вместе неделю назад, была первой и последней. Обзаводиться лишними проблемами на свою голову у меня не было особого желания.

– Его шаги – да, но только не мои, – решительно заявила женщина, проходя вместе со мной в комнату. Вся обстановка здесь оставалась прежней, – никаких изменений не наблюдалось. Хотелось, правда, забраться в один из томов Булгакова, находящийся среди множества книг, и проверить, на месте ли находится компрометирующий фотоснимок, но в присутствии хозяйки этого делать было никак нельзя.

– Ты за меня не переживай, Андрюша, – перейдя на более тихий тон, сказала Елена, – я контролирую постоянно, чтобы за мной не было никакой слежки. Особенно после смерти Юрия. Уж очень, мне кажется, что именно я виновата в его гибели, хотя, если честно, не вижу никакой связи данного инцидента с моей персоной.

– Почему же тогда ты так думаешь? – поинтересовался я.

– Просто какое-то шестое чувство подсказывает. У меня вообще в последнее время началась какая-то мания преследования. Все знакомые, подруги, и даже Николай, кажется, смотрят на меня волком и готовы растерзать на части при первой же представившейся возможности. Я уже не говорю о Веронике, – с девочкой вообще нельзя найти общего языка. В последнюю неделю она полностью объявила мне бойкот, – не знаю, с чем это связано. Может, ты с ней поговоришь?

– Попытаюсь, – пожал плечами я, – но думаю, из этого ничего положительного не получиться. Знаешь, Лена, а почему бы Николаю Федоровичу самому не попытаться наладить отношения между двумя своими любимыми женщинами. Ему бы это сделать было куда проще, чем кому-то постороннему.

– Ты прав, – грустно согласилась Елена. – Он-то как раз и мог бы заставить нас сдружиться между собой. Знаешь, в былые годы он ведь постоянно так и делал, и, кстати, неплохо получалось, но сейчас он так «часто» бывает дома, что мне кажется, – мы с ним не муж и жена, а просто какие-то дальние родственники. Я понимаю, материально мы с Вероникой обеспечены выше крыши, – деньги берем в банке большими порциями, покупаем в магазинах, что хотим, на машинах дорогих разъезжаем, но ведь не это в жизни главное. Вольная птичка, даже если посадить ее в золотую клетку и хорошо кормить, долго не проживет. Каждой самке нужен свой самец, мужская, так сказать, ласка, а мой благоверный «летает» где попало, когда он уже налетается?

– Поэтому-то ты и ищешь ласки у других «самцов»? – язвительно сострил я, слегка усмехнувшись.

– Ну, если ты меня за это осуждаешь, что тогда о других людях говорить…

Женщина небрежно плюхнулась в кресло, демонстративно закинув ногу за ногу. От ее изящных ног, конечно, нельзя было отвести взгляда. Я жадно впился в них своими глазами и почувствовал, как во рту поневоле начинает накапливаться слюна.

– Что, нравиться? – заметив мою заинтересованность ее выставленными напоказ конечностями, игриво заявила Елена. – Я знаю, что нравиться. Это нравиться всем вам, мальчики. Только сюда и заглядываетесь.

Она непринужденным движением широко развела ноги в стороны, давая возможность мне заметить, что под колготками у нее отсутствует даже намек на какое бы то ни было нижнее белье.

– А что ты скажешь теперь? – В глазах Елены снова засверкали солнечные зайчики.

– Что скажу? – ничуть не смутившись, улыбнулся в ответ я. – Лучше бы конечно было избавиться и от колготок. А так резкость несколько слабовата. Не все видно хорошо, что хотелось бы увидеть.

– Мы подумаем над вашим предложением, уважаемый. – Она снова скрестила ноги в исходном положении. – Но только немного попозже. А сейчас вам бы не мешало наведаться к более молодой леди, думаю, она обрадуется вашему появлению ничуть не меньше, чем я.

Действительно, увлеченно заговорившись с Еленой, я чуть было не забыл о настоящей цели моего визита в этот дом.

Перед тем, как войти к Веронике в комнату, мне пришлось негромко постучать в дверь. Я хорошо помнил, что девочка – особа довольно своенравная, поэтому и подход к ней нужен был более тонкий, чем к другим дамам ее возраста.

– Да, войдите, – раздался из-за двери резкий недовольный голос.

Я бросил взгляд в сторону продолжающей сидеть в кресле Елены, пожал плечами и слегка толкнул дверь.

Вероника небрежно валялась на своей кровати к одной золотистой шелковой комбинации, скрывающей только незначительную часть тела, и разглядывала какой-то красочный журнал на иностранном языке.

– Привет, – изображая, что мне совершенно не интересен ее несколько экстравагантный внешний вид, с сущим равнодушием в голосе сказал я. – Ждали, не ждали?

– Может быть, и ждали, да только не вас, – еще менее дружелюбно ответила девушка, небрежно отбрасывая журнал в сторону и даже не пытаясь подняться с постели.

Не совсем приятная музыка, состоявшая из какой-то смеси репа, попсы и тяжелого рока, звучала из колонок магнитофона не слишком громко, поэтому она совершенно не мешала нам общаться.

– Может быть, ты все-таки соизволишь встать с кровати и займешься серьезным делом? – с определенной строгостью в голосе предложил я.

– Как вы все мне только осточертели со своими бесконечными делами. – Девушка резко спрыгнула с постели, при этом комбинация ее слегка задралась, почти полностью обнажив пышные аппетитные ягодицы.

– А теперь, дорогая моя, было бы хорошо, если бы ты оделась. – Мой голос набирал все больше и больше строгой официальности. – Не надо повторять той ошибки, которую ты совершила в прошлый раз. Придумай, пожалуйста, что-то новое, если тебя это не затруднит.

Я вытащил из дипломата пустую тетрадь, полученную от Вероники неделю назад, и бесцеремонно в раскрытом состоянии бросил ее на стол.

– Твоя работа, девочка, выполнена довольно небрежно, с большим количеством грамматических ошибок и помарок, так что, думаю, было бы неплохо тебе ее еще раз переделать. Я пока что дядя добрый, поэтому даю тебе еще один шанс. Думаю, на этот раз ты его не упустишь.

– Почему вы со мной разговариваете в подобном тоне? – Девушка нахально уселась на стол и демонстративно выключила магнитофон.

– А ты что, разве заслужила другого к себе обращения? – не давая маленькому чудовищу возможности опомниться, деловито сказал я. – Мое любимое правило – обращаться с людьми так, как они обращаются со мной. Пользуйся им, и никогда не ошибешься. Поэтому давай договоримся, родная, – если ты хочешь, чтобы мы были с тобою друзьями, – постарайся, пожалуйста, стать вежливой и послушной. Поверь – я в долгу не останусь, и ты об этом не пожалеешь. Договорились?

Ничего конкретного не ответив, девочка только фыркнула и брезгливо отвернула от меня свою симпатичную мордашку.

– Пойми, Вероника, я ведь желаю тебе только добра, я не хочу, чтобы ты выросла чем-то непутевым типа царицы Екатерины Второй. – В моих словах появилась легкая нотка искренности и дружелюбия.

– Откуда вы знаете, какой она была – царица Екатерина? – более вежливым тоном ответила девушка. – Может, она была самой порядочной женщиной в мире, а современные историки нарисовали ее, как развратную и падшую шлюху.

– Ну, об этом лучше тебе спросить у своего родного папаши. Он ведь специалист по истории отечества, – ему и карты в руки. Я, слава Богу, занимаюсь несколько другими дисциплинами, посему, в частности, сюда и заявился. И мне как-то до фонаря, ждала ты меня сегодня, или не ждала, готовилась к занятию, или не готовилась, – это моя работа, – и я обязан ее выполнять. Так что, девочка, не красуйся передо мной в своем красивом шелке, а одень-ка что-нибудь приличнее. Все-таки перед тобою стоит не Вадик Шевчук, а более взрослый мужчина, к тому же совершенно чужой.

– Какой же вы мужчина, если вам не нравится такое мое одеяние? – насмешливо произнесла девушка, спрыгнув со стола и, словно юла, резво развернувшись посреди комнаты.

Ее комбинация действительно была последним писком молодежной моды. Я для себя мысленно решил, – как только помирюсь с Татьяной, обязательно куплю ей такую же, чего бы мне этого не стоило, возможно, даже за свои деньги.

– Одеяние твое мне нравиться, – пытаясь изобразить на лице равнодушие, сказал я, – только в данном случае оно никак не по теме. Мы же договорились с тобой о дружбе и взаимоуважении.

– Ни о чем мы с вами не договаривались. – На лице девушки возникла злорадная улыбка. – Ну да ладно, будь по-вашему, так уж и быть, уступлю.

Она резко сбросила бретельки с плеч, и комбинация в долю секунды упала к ее ногам, открыв моему очарованному взору все прелести обнаженного женского тела. Я тут же постарался отвести свой взгляд в сторону.

– Да ладно вам, – снова ехидно усмехнулась она, – можно подумать, вы меня впервые в таком виде видите. – Совершенно не стесняясь, маленькая бестия вытащила из шкафа наполовину разорванные джинсовые шорты и полосатую майку, и быстро облачилась в них. – Так пойдет?

– Ну, вообще-то можно было бы одеться и несколько «потеплее», – небрежно скривил губы я. – Но по сравнению с предыдущим вариантом и так будет неплохо.

– Итак, с чего начнем наш урок, господин учитель? – Вероника резко схватила со стола тетрадь и ручку, и уселась передо мной на стул, как прилежная ученица, сведя свои трепетные коленки вместе.

Я вынул из дипломата несколько учебников и понемногу начал перестраивать свой организм в «рабочее состояние»…

Дочь Батурина по уровню своих знаний оказалась далеко не отличницей. Во всяком случае, из всех детей, с которыми я столкнулся во время своего репетиторства, она была подготовлена к занятиям наиболее плохо. Ни на Вадика Шевчука, ни на близнецов Черновых, ни тем более на Лесю Лесницкую я в этом плане пожаловаться не мог, – все ученики, как на подбор, попались старательные, можно даже было сказать, в некотором роде талантливые. К Веронике же подобная формулировка уж никак не подходила. Не знаю, что с ней делал на занятиях Юра Колесников, но французский язык эта девушка знала еле-еле на три балла в размере школьной программы для пятого или шестого класса. Для того, чтобы она могла поступить летом в университет, с ней необходимо было работать не один, а как минимум три раза в неделю по три часа в день вплоть до самого июля месяца. И то я не мог бы дать стопроцентного результата, что из этого сможет хоть что-то удачное выйти…

Промучившись с горе-ученицей до половины девятого, я радостно закрыл учебник и с облегчением сказал:

– Все, на сегодня достаточно!

С этими словами у меня словно выросли крылья, я четко почувствовал, как какой-то тяжелый груз резко сваливается с моих плеч.

– Наконец-то! – так же не без удовольствия выдохнула Вероника, откладывая в сторону ненавистную ручку и потирая уставшие ладони. – А то я с вами, думала, через полчаса с ума сойду. Вы что, столько писать? Юрий Николаевич никогда меня до такой степени не нагружал.

– Как же так? Вадика, значит, нагружал, а тебя нет?

– Ну, видите ли, Вадик у нас вообще вундеркинд. Он учится в школе, где директриса – хорошая мамина подруга. Она помогает ему практически во всем. Он многими предметами увлекается, – и историей, и химией, и физикой, и биологией. Теперь вот на французский перешел, решил во что бы то не стало поступить на иняз. Говорит, сейчас это самое престижное. Вот и меня решил за собою потащить.

– Почему же вы тогда занимаетесь не вместе, а по отдельности? – поинтересовался я. – Ведь так и репетитору легче работать, и вам меньше денег платить.

– Разве в деньгах дело? – как бы насмехаясь над сказанной мною фразой, скептически произнесла девушка. – Мы в состоянии заплатить хоть за десять таких репетиторов, как вы. Сколько раз я убеждала отца в том, что мне это обучение не нужно. Так нет, эта выдра, его ненаглядная Леночка все-таки убедила его, чтобы нанял учителя, чтобы, видите ли, Вероничка не гуляла, а хоть иногда была чем-то занята. А зачем? Кому это нужно, кроме нее? Не спорю, Вадику, конечно, надо учиться. Он своим умом будет в университет поступать. Для меня же место в престижном высшем учебном заведении уже заранее забронировано. Я ведь не дочь токаря или тракториста какого-нибудь. Моему отцу достаточно одного движения пальца, чтобы его дочь прошла по конкурсу туда, куда ей заблагорассудится.

– Да, самоуверенности в тебе хоть отбавляй, – невзначай заметил я.

– А почему бы мне и не быть такой самоуверенной? – восторженно воскликнула Вероника. – Почему? Если достойный подражания пример сидит вон рядом, за стенкой. Пока отец отсутствует, она, совершенно меня не стесняясь, улетучивается куда-то каждую ночь, словно ночной мотылек. Что, думаете, я не понимаю, куда она бегает? Думает, что Вероника еще маленькая и глупая. Нет, мне уже, слава Богу, шестнадцать, я все понимаю. Ее счастье, что я пока не знаю, с кем эта стерва трахается, и не могу ничего доказать. А отец мой – просто олух, если допускает подобное! На все смотрит сквозь пальцы и верит каждому ее слову. Все ему Леночка-Леночка! Души в ней, дряни паршивой, не чает. Пускай только дома появится, – я молчать не стану – все ему расскажу про эту суку!

– Ну, успокойся, успокойся. – Я несмело попытался утихомирить не на шутку распалившуюся девушку. Ее мачеха вполне могла слышать наш громкий разговор, что для меня было бы крайне нежелательно. – Ты же сама говоришь, что у себя дома она этим не занимается. Значит, может быть, и вообще это неправда. Может быть, она уходит по ночам по каким-то иным делам. Допустим, играет на деньги где-нибудь в казино, или просто катается на машине по городу.

– Какие там иные дела! – На глазах Вероники появились маленькие слезинки. – Все соседки только о ней и судачат. У отца и так отношения с нашей доблестной прессой чересчур накаленные. Не хватало еще, чтобы ее любовные похождения в газеты попали. Не то, чтобы поддержать мужа в трудную минуту, так она еще и специально ему палки в колеса ставит.

– Перестань, не плачь. – Я присел рядом с девушкой на кровать и нежно обнял ее за плечи, как свою родную сестру. – Ведь пока все в порядке, – вы обе здесь, никто никуда не уехал. А соседки мало ли что наговорят своими злыми языками. Вы с Еленой Павловной должны непременно подружиться. Мало ли чего случиться может, – живете ведь под одной крышей, почему же такая друг к другу неприязнь? Небось, ревнуешь ее к своему отцу? Но ты ведь – большая девочка, должна уже понимать, что каждый мужчина должен иметь рядом с собой женщину, которая бы ждала его всегда дома, готовила ужин, давала ему свои ласки. На этом ведь вся человеческая жизнь построена.

– Эта стерва как раз такая. – Вероника резко отстранила мою руку в сторону. – Вы не знаете, какая она на самом деле, – она очень, очень плохой человек. Она Юрия Ивановича до смерти довела, и отца моего может довести, если он ее вовремя не выгонит из своего дома.

– При чем тут Юрий Иванович? – заинтересовано спросил я.

– А все при том же. Они каждый день после того, как он был у нас, садились вместе в его машину и уезжали куда-то на целую ночь. Неужели я не могла понять, какие именно у них между собой отношения? Боже мой, зачем моя мама умерла? Если бы она жила, ничего бы подобного не произошло.

Не сдерживая себя, девушка открыто залилась слезами. Я не стал на этот раз ее останавливать и молча дождался, пока она вдоволь выплачется. Шок у Вероники прошел довольно быстро, – уже минут через десять она полностью перестала плакать, достала из шкафа носовой платок и аккуратно вытерла слезы.

– Знаешь, Вероника, – дружелюбно сказал я, – Елена Павловна ведь совсем не виновата в том, что произошло с твоей мамой. Нельзя ни в коем случае связывать одно с другим.

– Она желала маме смерти уже давно, еще с того самого момента, как они с папой познакомились, – уже более спокойно произнесла девушка. – Я помню, не такая уже и маленькая тогда была, как она под всевозможными предлогами в то время старалась постоянно придти к нам в гости. Подарки мне все время дарила, по головке гладила, в щечку целовала. Если бы вы знали, как я ее все это время ненавидела. Причем, ненавидела всей душой.

– А вот подобных чувств, моя дорогая, я тебе проявлять ни в коем случае не рекомендую. Насколько мне известно, ненависть никогда еще никого не украшала и ни к чему положительному людей не приводила. Мой тебе совет, – воспринимай жизнь такой, как она есть. Ты вбила себе в голову Бог весть что. А ведь на самом деле Елена Павловна совсем не плохая, – на самом деле она чуткий и отзывчивый человек, она желает тебе только добра, – поверь ей, и ты сама в этом убедишься. Тебе не хватает материнской ласки, ей – чувства материнства. Вы с ней не то, что можете, – вы просто обязаны друг другу помочь. Она – довольно опытная в жизни женщина, многому сможет тебя научить. А на их отношениях с Юрием Ивановичем постарайся не заострять своего внимания. Я лично не верю, чтобы между ними было что-либо серьезное. А если даже и так, – это все уже далеко в прошлом. Юрия Ивановича больше нет, а вам необходимо жить дальше. И чем дружнее вы сейчас будете жить, тем в дальнейшем вам обеим будет легче. Сделай первый шаг, – и ты увидишь, как быстро она пойдет тебе навстречу. Не держи зла в душе, будь умницей.

Красные от слез глаза девушки внимательно посмотрели на меня. Ее лицо неожиданно озарилось легкой, еле уловимой улыбкой.

– Вы вправду так думаете? – несмело поинтересовалась она.

– Вправду, Вероника, вправду. У вас с ней ведь общий интерес, – вы обе любите папу, только каждая своей, особой любовью, поэтому вы обе должны его поддерживать и быть помощницами в его нелегком деле.

– Вы считаете, что то, чем занимается мой папа, все-таки имеет какой-то смысл? – снова задала вопрос девушка. По всей видимости, с предвыборной программой своего отца она была знакома далеко не понаслышке.

– Думаю, имеет, – уверенно ответил я, хотя, если честно признаться, совсем так не думал. – Он старается ведь не только для себя и своей семьи, а в целом для всего народа. Он пытается сделать так, чтобы все люди жили лучше, чтобы по возможности меньше было несправедливости. Ведь ты дружишь с другими детьми и ясно видишь, что далеко не все они живут так хорошо, как ты. У некоторых людей в наше время не хватает денег даже на хлеб, и происходит это не потому, что они ленивые и не хотят работать, – просто условия жизни такие создало наше правительство.

– Это правда, – как-то несколько виновато усмехнулась Вероника. – Обычно, если мы с Вадиком идем куда-то в кафе или на дискотеку, то за все плачу я. Не хочу сказать, что он у меня совсем нищий, просто обыкновенный. А я живу побогаче, – почему бы в таком случае мне за него и не заплатить? Знаете, Андрей Иванович, вам непременно нужно встретиться с моим отцом и поговорить с ним. Думаю, как собеседники, вы бы были очень интересны друг другу.

– Ты, Вероничка, просто читаешь мои мысли, – в такт словам девушки сказал я, довольный тем, что мне ее все-таки хоть немного удалось успокоить. – У меня, признаться, тоже подобное желание возникло, еще во время нашей первой встречи. Только ведь твоего отца поймать дома никак невозможно.

– А я позвоню вам, как только он здесь появится, – неожиданно предложила Вероника, – вы только оставьте мне свой номер телефона.

– Ради Бога. – Я охотно вытащил из кармана свою записную книжку, черкнул в ней несколько цифр и, вырвав листок, протянул его девушке. – Только, пожалуйста, звони по возможности в первой половине дня, потому что по вечерам, сама понимаешь, я практически всегда занят.

– Договорились! – весело воскликнула моя юная собеседница. – Спасибо вам за моральную поддержку. У меня до вашего прихода была такая страшная депрессия, а сейчас почувствовалось какое-то облегчение.