Текст книги "Зеркальное время"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Хайке Хольбайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Я понимаю. – Франк вздохнул. – Ты боишься, что, сам того не желая, наведешь их на его след?

– Ты мне хочешь помочь или нет? – с раздражением спросил Юлиан.

– Ну ладно, ладно, не сердись. Я только хотел сказать, что ты мог бы вести себя осмотрительнее, вот и все.

– Да? Это как же, например?

Франк подошел к холодильнику и достал новую банку пива.

– Остался бы в больнице, а потом вернулся в интернат.

– Все так просто, да?

– Да, просто, – подтвердил Франк. – Пусть бы все забылось, быльем поросло. Может, хватило бы одной-двух недель.

– Одна-две недели! – ахнул Юлиан. – А в это время...

– ...уж я не сидел бы сложа руки, – перебил его Франк. – Мой коллега еще не позвонил, но я не сомневаюсь, что он мне что-нибудь сообщит. А если нет, я сам поеду в Англию и все там разузнаю. Поверь мне, это хоть не так бросается в глаза. А ты, если и найдешь своего отца, выведешь их прямиком на него.

– Для этого им надо сперва разыскать меня, – упрямо сказал Юлиан.

Франк фыркнул:

– Неужто ты думаешь, что сможешь далеко уехать один? По крайней мере, не в Англию. Полиция не настолько глупа, как ее показывают по телевизору.

Но ведь Юлиан боялся вовсе не полиции. Он опять задумался. Почему бы ему не рассказать Франку все, что случилось с ним за прошедшие несколько часов? Но вслух он сказал:

– Но у меня не так много времени. Неужели ты думаешь, что это случайность, что они одновременно побывали у тебя и в отеле?

Этот вопрос переключил внимание Франка на осколок.

– Что же такого ценного в этом осколке?

– Идем со мной, – сказал Юлиан и направился в ванную с осколком в руке. Франк с интересом последовал за ним.

Юлиан подошел к раковине и протянул осколок к зеркалу. Он не знал, произойдет ли то, чего он ожидал.

Но все получилось.

Его пальцы погрузились в мерцающую поверхность зеркала, не ощутив ни малейшего сопротивления. Позади зеркала был бестелесный, колющий холод, уже хорошо ему знакомый.

Нижняя челюсть Франка отвисла вниз.

– Что это? – прохрипел он.

Юлиан упивался его видом. Потом переложил осколок в другую руку и точно так же погрузил ее в зеркало по плечо.

– Теперь понимаешь, что они искали? Неужто ты думаешь, что они оставят меня в покое, пока не получат эту штуку?

Франк все еще смотрел на кусок стекла в руке Юлиана.

– Кажется, я схожу с ума!

– Вполне возможно, – ухмыльнулся Юлиан.

– Откуда он у тебя? – спросил Франк.

– Все это время он был у нас под носом, – ответил Юлиан и в нескольких словах рассказал Франку о визите Алисы и о том, как он нашел осколок, но и на сей раз опустил все, что касалось Кожаного и его троллей.

– И это срабатывает всегда? – наконец пролепетал Франк. – У любого? Или только у тебя?

– Понятия не имею, – признался Юлиан. – Хочешь – попробуй!

– Я? – Франк испуганно поднял руки и отступил на шаг. – Избави Бог! Я не хочу связываться со всем этим колдовским хламом!

– Это не колдовство, – сказал Юлиан.

– Мне все равно, как это ни назови, – ответил Франк, но подошел ближе и зачарованно смотрел, как Юлиан снова погрузил руку в зеркало.

– Ты что-нибудь чувствуешь? —спросил он.

– Нет. Только что-то наподобие холода. Но в этом нет ничего неприятного. А как ты думаешь, я смогу войти туда весь?

Франк ничего не ответил, а вместо этого поднял руку и коснулся зеркала.

Но стекло отказалось принять его. Правда, лишь на одно мгновение, потому что потом Франк сделал то, что, собственно говоря, напрашивалось. Он коснулся одной рукой Юлиана, а другую опять протянул к зеркалу. На сей раз его пальцы погрузились в стекло так же беспрепятственно, как и пальцы Юлиана.

– Ты прав, – вполголоса сказал Франк. – Нет ничего неприятного. Только чуть пощипывает. – Он ненадолго задумался. – Не прихватить ли нам что-нибудь с собой?

Не дожидаясь ответа, он схватил свою зубную щетку, зажал ее двумя пальцами и опять погрузил руку в зеркало.

– Можно, опля!

Он ошеломленно выдернул руку назад. Она была пуста.

– А где же щетка? – спросил Юлиан.

– Понятия не имею, – сказал Франк. – Наверное, я ее выронил. – Однако это прозвучало не очень убедительно.

Юлиан тоже вдруг почувствовал себя не вполне уверенно. Он задумчиво смотрел на зеркало:

– Хотел бы я знать, что там, за ним. Как ты думаешь, если мы одним глазком...

Исчезнувшая зубная щетка, похоже, чуть приглушила у Франка жажду приключений.

– Может быть. Только я не знаю... Погоди минутку! Я сейчас вернусь.

Франк, чертыхаясь, рылся в комнате и что-то искал, потом, взволнованный, прибежал назад с «поляроидом».

– Через две минуты узнаем, какой там вид!

Юлиан зажал в одной руке осколок, а другой взял Франка за локоть, следя, как он погружает фотоаппарат в зеркало —осторожно, чтобы руки остались снаружи. И очень быстро вынул фотоаппарат, как только нажал на спуск.

Из аппарата с жужжанием выполз снимок. Юлиан и Франк завороженно уставились на дымчатый прямоугольник, который начал постепенно темнеть. Прошла долгая минута, прежде чем снимок полностью проявился.

– Захватывающе, – сказал Франк, даже не стараясь скрыть свое разочарование.

– И в самом деле, – подтвердил Юлиан в таком же саркастическом тоне.

Снимок был пуст. Во всяком случае, почти. На первый взгляд там не было ничего, кроме черной стены. Но если внимательно приглядеться, можно было заметить, что камера все же что-то сняла. Это могла быть штольня, уходящая в черную глубину, пещера или ни то, ни другое. Одно Юлиан знал доподлинно: что у него нет желания снова вступать в этот зловещий мир позади зеркала.

– Что-то я не знаю, стоит ли нам туда идти, – сказал Франк.

– Вот именно, – согласился с ним Юлиан.

Они вышли из ванной, и Франк небрежно сунул фото в нагрудный карман рубашки. Юлиан расчистил себе место на кровати, чтобы сесть, а Франк опять направился к холодильнику за пивом.

– Ну хорошо, давай обобщать, – начал он. – История, которую тебе рассказала Алиса, верна, хотя бы частично. Этот кусок стекла действительно нечто особенное.

– Это ключ! – взволнованно сказал Юлиан. – Ключ в другой мир...

– ...в котором всякий раз оказываешься в смертельной опасности, как только сунешь туда нос, – досказал за него Франк. – Вряд ли твой отец хотел, чтобы ты этим ключом воспользовался —особенно после того, как он дважды возвращал тебя оттуда еле живым. И я не уверен, что он сделал бы это еще раз. Если бы он мог произвольно странствовать во времени, вряд ли он стал бы работать фокусником в варьете.

– Может быть, ему это нравилось?

– Я с ходу могу назвать тебе сотню вещей, которые доставили бы мне гораздо больше удовольствия, если бы я владел такими приемами.

– А кто говорит, что он может произвольно странствовать во времени? – возразил Юлиан. – Я тоже дважды делал это и всякий раз оказывался в одном и том же времени и на одном и том же месте. Может, путь через зеркало ведет только туда.

Франк кивнул:

– Я тоже об этом думал. И после того, что рассказала тебе Алиса, это даже имеет свою логику. Но если это так, то осколок для нас вещь бесполезная. Твоего отца там больше нет. – Он вздохнул, посмотрел в окно и снова принялся за свое пиво. Он казался чем-то обеспокоенным.

– Я должен отнести ему осколок, – упрямо сказал Юлиан.

– Но ты же не знаешь, где он.

– Я буду его искать. – Юлиан указал на зеркало в ванной: – Если у меня не будет выбора, я рискну этим путем.

– Я бы на твоем месте подумал, – сказал Франк. Немного помявшись, он снова посмотрел в окно. Начинался рассвет. – Знаешь, я тебе не сказал... Как раз когда мы проводили эксперимент с зубной щеткой... ну, помнишь? Я ее не уронил, понимаешь? – Он сделал небольшую паузу, чтобы слова его подействовали как следует, и извлек из кармана фото «поляроида». – Что-то вырвало ее у меня из рук, – сказал Франк и протянул Юлиану фото. – Хотя я ума не приложу, зачем ему понадобилась моя зубная щетка.

Фото уже не было пустым. Юлиан и теперь не смог бы сказать, что на нем изображено, по сути, он видел только что-то черное, состоящее из тонких щупалец, шипов и когтей и бесконечно длинного завивающегося тела. И зубов. Бесчисленного множества длинных, острых зубов, которыми была усыпана чудовищная раскрытая пасть.

Он не заметил глаз или каких-нибудь других органов чувств, но он и не думал, что такое создание нуждается в каких бы то ни было органах чувств, потому что если его существование и имело цель, то только одну – пожирать. И еще. Хоть это и была всего лишь фотография, казалось, что чудище движется, словно черная, опасная рыба, которая с распахнутой пастью натыкается на стенку аквариума, бросаясь на зрителя по ту сторону стекла.

– Что это? —прошептал Юлиан.

– Ты знаешь их под именем Повелителей Сумерек, – сказал Франк. – Так что прими мои поздравления. Ты первый человек, который выдержал их вид. Да здравствует современная техника.

– Но почему я не увидел его раньше? Почему его не было на снимке?

– Оно было, – ответил Франк. – Только мне казалось, что будет лучше, если ты увидишь его не сразу.

Юлиан повернул голову —и вскрикнул.

Глаза Франка окрасились красным цветом. Зрачки и радужная оболочка исчезли, и Юлиану показалось, что он заглянул в два пылающих огненных озера. С криком ужаса он отпрянул и беспомощно опрокинулся на кровати навзничь.

Франк засмеялся. Но это был скорее не смех, а блеянье, от которого у Юлиана мурашки побежали по спине.

– Собственно, мне следовало бы тебя поблагодарить, – сказал Франк. – Ты представить себе не можешь, как долго мы его искали. Без тебя мы бы его, наверное, никогда не нашли. – Он поднял с пола полотенце, осторожно взял из рук Юлиана осколок, чтобы не прикасаться к нему голыми руками, и завернул его. – При этом он все время был у нас под носом. Прямо-таки вырвал у нас его твой старик, в этом ему нельзя отказать.

Кто-то постучал в дверь. Франк бросил на Юлиана предупреждающий взгляд, пошел к двери и нажал на ручку, даже не взглянув, кто пришел. Почти бесшумно вошли трое парней в черной коже.

– Он у тебя? – спросил Кожаный.

– Да. – Франк торжественно поднял вверх зеркальный осколок. – Он был настолько любезен, что сам его принес.

Кожаный удостоил этот осколок лишь беглым взглядом и шагнул к Юлиану. На лице его появилась злорадная усмешка.

– Ну, так его и поблагодарим, – сказал он.

Юлиан встал – и со сдавленным криком снова рухнул на кровать, когда Кожаный неожиданно ударил его в лицо. В голове у Юлиана загудело. С трудом приподнявшись на локте, он тряхнул головой, чтобы освободиться от боли, и пригнулся, потому что Кожаный замахнулся снова.

Но второй раз он не ударил. Несколько секунд смотрел на Юлиана мрачным взглядом, наслаждаясь его страхом, и потом опустил руку.

– Не бойся, – сказал он презрительно. – Я не стану марать об тебя руки. А ту оплеуху я просто тебе задолжал.

– Что... что вы сделали с Франком?

Кожаный взглянул на тролля в облике Франка и хохотнул:

– Не бойся. Ничего с ним не случится. Мы только... взяли напрокат одну его часть. Но мы ему ничего не сделаем, если ты будешь вести себя благоразумно. Точно так же, как и тебе. – Он резко развернулся и подал своим сопровождающим повелительный знак: – Стерегите его, пока мы не доберемся до места.

– Теперь вы оставите меня в покое? —недоверчиво спросил Юлиан.

Кожаный презрительно фыркнул:

– Ты слишком высоко себя ценишь, тупица.

Не говоря больше ни слова, он вышел из квартиры в сопровождении двойника Франка. Юлиан остался с двумя троллями.

Он смотрел на этих существ со смешанным чувством любопытства и страха. Они были не совсем тролли. Как и сам Кожаный, они представляли собой ужасную смесь человека и тролля, как будто попытались превратиться из одного образа в другой, но застряли где-то на середине превращения. Лица у них были широкие, носы – приплюснутые, как у обезьян, вместо глаз – страшные красные провалы. Их массивные фигуры казались теперь гораздо короче, чем в тот момент, когда они вошли сюда. И от Юлиана не укрылось, что оба эти существа очень нервничали. Что же с ними творилось?

Теперь зловещее превращение происходило отчетливее. Фигуры обоих человеко-троллей, казалось, пребывали в неустойчивом равновесии. То они больше напоминали людей, то троллей, но так и не становились окончательно ни теми, ни другими.

Зрелище это было и жутким, и одновременно завораживающим.

Обе твари начали жалобно постанывать. Их тела менялись теперь все быстрее, но с каждым разом превращение становилось все менее завершенным, как будто со следующей попыткой принять какой-либо облик они теряли часть силы.

Один все еще стоял на ногах, а второй упал на колени и начал хрипеть. Казалось, он истаивал, потому что его тело постепенно теряло массу и уже не могло принять какую-либо форму.

Теперь и второй тролль упал на колени, исторгнув жалобный, измученный стон.

Юлиан осторожно приблизился к этим существам. От того страха, которым его наполняло одно их присутствие, теперь не осталось и следа. Ужасное превращение, происходившее с ними, внушало ему омерзение и жалость. Он хотел коснуться руки тролля, чтобы хоть как-то утешить, раз уж не в силах помочь. Но рука тролля уже перестала быть рукой. На ней появлялось то пять пальцев, то три, а то и все восемь, а потом она превратилась в бесформенный комок, причем под кожей продолжалось какое-то шевеление, как будто там копошились муравьи. И Юлиан не смог переступить через отвращение. Но он ощутил жар, исходящий от этой лапы.

Внезапно запахло жженой бумагой, и там, где тролль стоял на коленях, в воздух поднимался серый дымок. Но тут же жар исчез, а в следующую секунду в комнате стало так холодно, что дыхание Юлиана превращалось в пар. Огненные глаза тролля смотрели на Юлиана почти с мольбой, он пытался что-то сказать, но исторгал лишь нечленораздельный стон.

– Время, – заикалось существо, – чужое... время... здесь нельзя... жить... ушел... бросил... солнце... убивает.

Юлиан внезапно понял, что произошло. Оба тролля умирали, и от такой же точно гибели он сам был недавно на волосок. Рогер и Алиса благоразумно умолчали, а ведь с ним произошло бы именно это, задержись он на ночной ярмарочной площади дольше. Тролли оказались в чужом времени. Кожаный, оставляя их до утра, обрекал на гибель. Они не могли жить в солнечном свете. В облике троллей они не могли существовать здесь, так же как и Юлиан не мог бы существовать в человеческом облике в зловещем зазеркальном мире. Неужто такая же судьба постигла и его отца, и Гордона, когда они убежали в прошлое?

Тела обоих троллей постепенно начали растворяться. Они теряли массу, становясь прозрачнее, как будто все вещество, из которого они состояли, постепенно перетекало из этого мира в какой-то другой, пока наконец совсем не исчезли, оставив на ковре только два прожженных пятна. Все это время Юлиан неподвижно сидел рядом. У него было такое чувство, будто он перед ними в чем-то виноват.

Ему стоило громадных усилий подняться, взять свою куртку и шагнуть к двери.

Он был совершенно подавлен и разбит. Все кончилось. Кожаный вернулся в свой промежуточный мир с осколком зеркала, и у Юлиана не было никакой возможности последовать за ним туда. Он проиграл.

Но больнее всего для него была мысль, что он помог им своими руками. Как он мог вообразить себя великим героем, который в одиночку справится с целой армией этих омерзительных созданий? На самом деле они только играли с ним. И всякий раз давали ему уйти, чтобы он привел их к тайнику, где был спрятан осколок магического зеркала.

Наверное, Кожаный загибался со смеху, когда Юлиан носился по городу вдоль и поперек, воображая, что ускользнул от своих преследователей!

Он услышал позади себя шаги, а когда обернулся, увидел в комнате Рогера. Он казался очень печальным, но Юлиан напрасно искал в его глазах хоть какой-нибудь след упрека.

– Они... – начал Юлиан.

– Я знаю, что произошло, – перебил его Рогер.

– Теперь все кончено, да? – спросил Юлиан. Голос его дрожал. – Я все сделал... не так.

– Да, – спокойно сказал Рогер. – Все не так. Но ты не виноват.

– Не виноват?! – Юлиан хотел рассмеяться, но всхлипнул.

– Никто бы не смог одолеть Майка и его троллей, – серьезно ответил Рогер. – Ты даже представить себе не можешь, какие это хитрые создания. У них все было запланировано с первого момента. У тебя не было шансов.

– Я знаю, – сказал Юлиан. И вдруг его охватил гнев: – Теперь я это знаю. Но вы-то знали это с самого начала. Ты и... Алиса! Почему же вы меня не предупредили?

– Потому что нам нельзя было, – перебил его Рогер.

– Почему? – с упреком сказал Юлиан. – От страха перед троллями?

– И от страха тоже, – признался Рогер. Юлиан посмотрел на него с большим сомнением, и тогда Рогер добавил: – Мы не такие сильные, как ты думаешь, Юлиан. Они могут нас уничтожить, стоит им только захотеть. И их много. Гораздо больше, чем нас.

– Если это так, почему же они до сих пор не сделали этого?

На сей раз Рогер ответил не сразу, стараясь подобрать точные слова:

– Их мир и наш не так уж отличаются. Они сильнее и хорошо это знают. Но вместе с тем они нас боятся. Они знают, что могут нас уничтожить, если захотят, но не знают, какую цену им придется за это заплатить. Ведь мы не сдались бы так просто. Они сильные и хитрые, но трусливые. А кроме того, помнишь, что я рассказывал тебе про себя и про Майка? Мы враги, но мы нужны друг другу. Они оставляют нас в покое лишь потому, что мы их не трогаем. Но они не дали бы нам предупредить тебя. Ведь речь шла об их существовании.

– А о вашем разве нет? – спросил Юлиан. – Они победили, Рогер. Окончательно!

– Я знаю, – сказал Рогер.

Спокойствие Рогера еще больше разозлило Юлиана.

– И это все, что ты можешь сказать? – возмутился он. – У вас больше нет никаких надежд, Рогер! Это... это никогда не прекратится! Вы теперь на все времена пленники ваших проклятых зеркал!

– Не так уж там и плохо, – сказал Рогер и снова улыбнулся. – Ты ведь совсем не знаешь нашего мира, Юлиан. Как ты можешь судить о нем? Разве я остался бы в нем добровольно, если бы там все было так плохо?

– Этого я не знаю, – ответил Юлиан. – Да и знать не хочу! Зачем ты пришел? Чтобы помучить меня?

– Чтобы забрать тебя, – сказал он.

– И что мне там делать? – недоверчиво спросил Юлиан.

– А что тебе делать здесь? Твой отец исчез. Друзей у тебя нет. И никаких близких. Никого, кто бы ждал тебя. А там у тебя будут друзья. Ты будешь наш. И Алиса...

Юлиан вздрогнул при звуке этого имени. За исключением отца, она была единственным человеком, расположенным к нему без всякой корысти, единственным человеком, к которому он испытывал настоящую привязанность. И хотя он знал, что Рогер произнес ее имя только для того, чтобы уговорить его, оно все решило. Рогер прав. Вместе с осколком магического зеркала он навсегда лишился возможности когда-нибудь разыскать своего отца. А там, куда приведет Рогер, его ждет Алиса.

– Идем, – сказал он.

Рогер кивнул, и Юлиан, не говоря больше ни слова, отправился за ним в зазеркальный мир.

Глава одиннадцатая ПО ТУ СТОРОНУ

И опять все было так же, как тогда в отеле и в городском архиве: они вышли из квартиры и свернули в коридоре налево, а коридор все тянулся и тянулся без конца. Каждый шаг уводил их все дальше в прошлое, пока они не вышли на ярмарочную площадь четвертого августа 1908 года.

Небо висело низко над головой, было холодно, в воздухе пахло дождем. И он подумал, каково это будет – всегда видеть только это небо, ощущать только этот холод, вдыхать запах дождя и никогда больше не видеть солнца.

Рогер заметил его взгляд, но истолковал его неправильно.

– Не беспокойся. Еще не скоро. У нас еще много времени.

– Много времени? Что ты понимаешь под этим? – с горечью спросил Юлиан. – Четыре часа? Пять?

– Чуть больше четырех, – признался Рогер.

– Это и есть твой рай? Четыре часа до светопреставления? И так каждую ночь?

– Мы вне опасности, – сказал Рогер. И добавил с легким укором: – Мне не так уж часто приходится выходить в этот хаос, чтобы не дать какому-нибудь идиоту забраться в самое пекло.

Юлиан не обратил внимания на этот укор.

– Четыре часа, – пробормотал он. – Тогда они сейчас, должно быть...

– ...где-то у палатки ясновидящей, – сказал Рогер. – Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Мы пробовали и это, поверь мне. Но прошлого не изменишь.

– Откуда ты знаешь? – спросил Юлиан.

– Мы уже пробовали, – терпеливо вздохнул Рогер. – Неужели ты думаешь, что мы могли спокойно взирать на весь этот ужас? Мы пытались много раз. Некоторые из наших погибли при этом. И никто ничего не смог, понимаешь? Время защищает себя. Если ты попытаешься сделать это, что-нибудь случится.

Юлиан молча кивнул. Он хорошо помнил слова Гордона в вагончике. Но только теперь понял их значение.

– И это даже хорошо, – продолжал Рогер.

– Почему же?

– Если бы можно было произвольно вмешиваться в ход времени, это означало бы конец мира.

– Можно было бы предотвратить много бед, – с сомнением размышлял Юлиан. – Остановить войны, предостеречь людей от катастроф...

– И учинить таким образом невообразимый хаос, – перебил Рогер и улыбнулся. – Давай разберем один пример: ты отправляешься в прошлое и предостерегаешь людей. Скажем, ты предупреждаешь их об извержении вулкана, во время которого должны погибнуть десять тысяч человек.

– Как же можно против этого возразить? – спросил Юлиан.

– Дай мне договорить. Скажем, мы тебе поверили и перебрались в безопасное место. Никто не погиб. Катастрофа не состоялась, значит, ты никогда не узнаешь о ней, потому что эти десять тысяч людей не погибли. И поэтому у тебя не окажется никаких причин отправляться в прошлое, чтобы предостеречь этих людей. Юлиан начал понимать.

– Но ведь я... изменил прошлое, Рогер! – сказал он. – Ты только подумай! Я побежал к будке этого старика и задержал там Гордона и отца, хоть и ненадолго! Я сломал Гордону колено! Должно быть, ты ошибаешься! Прошлое можно изменить! Я сам сделал это!

– Нет, – серьезно сказал Рогер. – Ты этого не сделал.

Юлиан остановился и с удивлением посмотрел на него.

– Я тоже сперва так думал, Юлиан, – тихо продолжал Рогер. – Но ты не изменил прошлое. Ты его создал. Ответь мне на один вопрос. Ты сказал, что ты сломал колено Гордону, так?

Юлиан кивнул.

– А как давно он хромал? – спросил Рогер.

– Сколько я его знаю, – ответил Юлиан.

– Значит, не со времени твоего путешествия в прошлое?

– Нет, – ответил Юлиан. – Ведь я его с тех пор и не... – Голос его пресекся. Он в ужасе посмотрел на Рогера.

Ты побывал в прошлом, Юлиан, вовсе не для того, чтобы изменить его. Ты его создал! Ты сделал возможными некоторые вещи.

– Ты... хочешь сказать, что все произошло только потому, что вмешался я? – ошеломленно спросил Юлиан.

– Ты сам это сказал. Гордон никогда не рассказывал тебе, отчего он хромает, но колено у него было повреждено и до тебя. С тех пор, как ты с ним боролся.

Юлиан испытующе взглянул на Рогера. Итак, Рогер знал это с самого начала, но не мог объяснить, потому что тогда Юлиан не сумел бы его понять.

– Значит, во всем виноват я, получается так? – прошептал он, ища глаза Рогера, но тот, похоже, не мог выдержать его взгляда и смотрел мимо. Юлиан дрожащим голосом продолжал: – Если бы я не вмешался, ничего бы этого не случилось, так? Мой отец и Гордон украли бы зеркало и спокойно скрылись, а на следующий день старик отдал бы им деньги, из-за которых они его шантажировали. И ничего бы не произошло. Но вмешался я, они задержались и... и, когда я боролся с Гордоном, упала свеча, от которой начался пожар. – Он устало замолк и подождал. Но Рогер не произнес ни слова. – Тогда во всем виноват я. Без меня бы ничего не случилось. Зеркало не разбилось бы, и...

– ...никогда бы не разразилась магическая буря, – досказал за него Рогер.

– Значит, я во всем виноват!– Из груди Юлиана вырвался сухой всхлип. И тогда Рогер все же повернулся к нему:

– Нет, Юлиан. Ты это сделал, но это не значит, что ты виноват. Случилось то, что должно было случиться. С таким же успехом можно было во всем обвинить меня, ведь это я втянул тебя во всю эту историю. Или Алису – за то, что она спасла тебе жизнь. Или даже твою мать, за то, что она родила тебя на свет! Но все мы были только инструментами судьбы.

Юлиан в отчаянии сжал кулаки.

– Тогда бессмысленно все, что было, и все, что будет. Для чего тогда мы вообще существуем, Рогер? Зачем мы живем? Чтобы передвигаться, как фигуры на шахматной доске, которые даже не замечают, что их двигают?

– Еще спроси меня, есть ли Бог и для чего он нас создал! – с раздражением ответил Рогер. – Я понимаю, что тебе больно и что ты зол на весь мир, но ты путаешь некоторые вещи! Мы ведем речь лишь о логической проблеме, и ни о чем другом. Мы говорим единственно о том факте, что нельзя изменить того, что уже произошло!

– Но я это уже сделал! – Юлиан от волнения начал дрожать всем телом. – Называй это как хочешь, но это моя вина, а не отца или Гордона или кого-нибудь еще! Я один отвечаю за все, и я постараюсь это исправить, хотя еще не знаю как!

И Юлиан повернулся и зашагал прочь, быстро затерявшись в ярмарочной толпе!

Он опомнился, когда кто-то коснулся его плеча. Это была Алиса, и Юлиан ничуть не удивился ее появлению.

– Пора, – сказал он.

Алиса кивнула и быстро отдернула руку. Уже не в первый раз Юлиан замечал, что она боится прикосновений.

– Тебя послал Рогер?

– Да, – ответила Алиса. – Он решил, что будет лучше, если я тебя догоню.

Оказалось, что он, сам того не заметив, дошел до колеса обозрения и очутился на темной стороне этого сооружения.

Он глянул вверх, но врата ада еще не раскрылись, чтобы извергнуть на землю огонь.

Алиса молча повернулась, и Юлиан так же молча последовал за ней. Он сомневался, что сможет теперь когда-нибудь улыбаться и радоваться.

До зеркального кабинета они дошли молча. В помещении царила темнота. Юлиан ждал, что Алиса включит прожекторы, которые превратят стекла в зеркала. Но вместо щелчка выключателя услышал чирканье спички. Загорелась керосиновая лампа. Только теперь он сообразил, что очутился во времени, когда такие предметы, как выключатель, еще не вошли в обиход.

Алиса держала лампу так, чтобы свет не слепил его, и сама в этом мягком свете казалась еще прекраснее и нежнее, чем прежде. Свет превращал стекла в полупрозрачные зеркала, но за ними, казалось, было совсем не то, чего хотел бы Юлиан...

– Что там? —спросил он.

– Место, о котором тебе рассказывал Рогер. – Алиса печально улыбнулась. – Где ты можешь стать всем, чем захочешь.

– А если я уже есть то, что хочу? – неуверенно спросил он. Ему совершенно расхотелось идти туда. Впрочем, и никогда не хотелось.

– Ты будешь там счастлив, правда.

Но если это так, почему в глазах Алисы вдруг заблестели слезы? Он подошел к ней, чтобы обнять ее и успокоить, но она и на сей раз уклонилась от его прикосновения.

И тогда он наконец понял.

– А ты не там! – не спросил, а скорее ответил Юлиан. – Мы никогда больше не увидимся!

Алиса улыбнулась сквозь слезы:

– Увидимся. Будем видеться сколько захочешь. А теперь идем. Скоро придут остальные, а я хочу спокойно показать тебе все.

– А Рогер не пойдет с нами?

– Он уже там. Он ждет нас.

Она шагнула к зеркалу-стеклу и поманила за собой Юлиана.

На сей раз он тоже ничего не почувствовал, но это было иначе, чем раньше, когда ему приходилось идти сквозь зеркало. Это не длилось так долго, и не было видений огня или каких-нибудь пожирающих существ, Юлиан просто прошел сквозь стекло, будто его вообще не было, и очутился на другой стороне.

Но нет, это было не совсем так! Юлиан понял, что он вышел на ту же сторону. Он очутился перед той же дверью, и в окружающей обстановке не изменилось ничего.

Алиса потушила лампу и вывела Юлиана наружу.

Перед ними простиралась покинутая, затихшая ярмарочная площадь. Лишь кое-где светился одинокий огонек, но эти островки света лишь подчеркивали окружающую темноту.

– Что это? – спросил он.

– Место, которое исцеляет боль, – загадочно сказала Алиса. – Идем, я все тебе покажу.

Юлиан коснулся ее руки и почувствовал, что за зеркалом Алиса избавилась от страха прикосновений.

Алиса водила его так же, как водил Рогер там, по другой, обреченной на гибель ярмарке в мире перед зеркалом, и, по сути, Юлиан не увидел ничего нового. Но если та ярмарка шумела, сияла и бурлила, здесь царили тьма и тишина. Большинство заведений было закрыто. Лишь изредка кто-нибудь попадался им навстречу, и это были только дети и подростки. Многие им улыбались и поднимали руку для приветствия, но одна девочка лет восьми остановилась.

– Это он? – спросила она у Алисы.

– Да. Только дай ему немного времени. Вы еще успеете засыпать его вопросами.

– Похоже, меня здесь уже заждались, – задумчиво сказал Юлиан. – Ах да, ведь я был вашей последней надеждой.

Алиса промолчала, а Юлиан заметил одну странность: горечи в его словах стало намного меньше, чем еще несколько минут назад. Чувство одиночества и потери все еще оставалось, но это было скорее воспоминание о боли, чем настоящая мука. Что там сказала Алиса? Место, которое исцеляет боль?

Они шли дальше, и он спросил:

– Здесь всегда так тихо?

– О нет. – Она засмеялась. – Ты сам увидишь, здесь иногда даже слишком шумно и слишком весело. Многие наши пока еще там, снаружи.

– Откуда они здесь?

– Сюда ведет не единственный путь, – уклончиво сказала Алиса и вздохнула: – Кто знает, может, и место это тоже не единственное...

– Но ты не ответила на мой вопрос, – сказал Юлиан.

Алиса сделала извиняющийся жест.

– Многие сами находили сюда дорогу. Или их забрали, как Рогер тогда хотел забрать тебя. Ты должен простить Рогера, Юлиан. Он не знал, кто ты, когда вы встретились в первый раз. Он принял тебя просто за мальчика, которому плохо и одиноко и который ищет место, где бы он был счастлив. Должно быть, он почувствовал по тебе, что ты наш. Если бы он мог предположить, кто ты такой, он бы не заговорил с тобой. Когда я это заметила и попыталась тебя предупредить, было уже поздно.

Юлиану не понравилось, что она так горячо бросилась защищать Рогера.

– Но ведь Рогер сказал, что вы с ним единственные, кто...

– ...попал сюда по ошибке, случайно, да, – перебила его Алиса. – Это правда. Но твой отец... – Она вздохнула и некоторое время смотрела мимо Юлиана куда-то в пустоту, подбирая точные слова. – Видишь ли, – начала она изменившимся тоном, – он неплохой человек. Он никогда не забывал о том, что здесь произошло, и всю свою жизнь страдал из-за этого. Он пытался все исправить, искал исчезнувший осколок и заботился обо всех оставшихся, о сиротах и покалеченных, а когда он обнаружил это место, то понял, что здесь могут найти убежище те, кто в мире лишние. Некоторых он привел сюда. Детей, которых били и мучили родители, которые все потеряли или хотели сбежать. Он никогда не уводил сюда многих сразу, чтобы не привлекать внимания, но со временем...