Текст книги "Зеркальное время"

Автор книги: Вольфганг Хольбайн

Соавторы: Хайке Хольбайн
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Уже треть всех мальчиков и девочек исчезла, другие все поспешнее входили в стеклянный лабиринт, Алиса еще оставалась в вестибюле. Она стояла слишком далеко от Юлиана, чтобы он смог заговорить с ней, да Рогер и не позволил бы ему этого. Но она подняла на него взгляд, полный тоски и жалости.

И он сразу понял, что ему нельзя входить в лабиринт. Ни за что на свете! Что бы ни ожидало его там, за этим заколдованным зеркалом, он знал, что это будет хуже смерти, хуже, чем все, что могло произойти с ним здесь.

– Нет! – крикнул он. – Я не пойду туда! Ни за что!

– Хочешь умереть, дурак? – спросил Рогер, сердито дернувшись. – Но отсюда ты уже не уйдешь! Через несколько минут здесь все обратится в пепел! У тебя больше нет выбора!

Но Юлиан не мог войти туда! Если он сделает это, все погибнут! Не только он, Алиса, Рогер и все остальные здесь, но и его отец, и Гордон, и все люди там, снаружи. Он не мог знать, откуда к нему пришло это внезапное понимание, но оно было настолько ясно и непоколебимо, что он не сомневался в его истинности. Если только он вступит в неведомый мир позади зеркала, возврата уже не будет!

Надо бежать отсюда —но как? Рогер и Майк загораживают выход, и ему не справиться даже с одним из них, не то что с обоими!

Кроме Алисы и еще двоих-троих ребят, все уже исчезли в лабиринте Рогера. Оставались считанные секунды до того, как наступит его черед, – и Рогер и Майк, если потребуется, силой затолкнут его в стеклянный лабиринт.

Чудовищный грохот сотряс стеклянный лабиринт до основания. Стекла зазвенели и задребезжали, готовые лопнуть. Рогер и Кожаный испуганно вздрогнули. На это короткое мгновение они отвлеклись, и хватка Рогера ослабла. Юлиан вырвался, оттолкнул Кожаного и метнулся к двери.

– Стой! – кричал Рогер. – Пропадешь!

Юлиан вырвался наружу и побежал. Перед ним бушевало море огня. Ветер ударил ему в лицо, словно раскаленный кулак.

Позади него кричал Майк. Юлиан бежал, заслоняя лицо руками, к единственному просвету в стене огня. Пламя лизало его одежду и лицо. Юлиан не надеялся, что Майк отстанет, поэтому бежал что было мочи. Да он и не смог бы остановиться: он бы сразу сгорел.

Жар становился нестерпимым, пламя, казалось, набросилось на него сразу со всех сторон. Даже земля была раскалена так, что каждый шаг вызывал у него стон. Уже несколько раз ему приходилось прыгать прямо в огонь, и он далеко не всегда знал, что его ждет по ту сторону прыжка.

Иногда сквозь пламя маячило колесо обозрения. На нем уже горели две кабины, распорки стальной конструкции кое-где раскалились докрасна. Времени у Юлиана оставалось мало.

Но куда ему бежать? Даже если бы ему удалось выбраться с ярмарочной площади, куда идти потом? Его отец и Гордон давно уже едут в поезде в сторону Англии, а больше в этом городе – в этом времени! – у него нет ни души! Может, ему все-таки лучше было послушаться Рогера и Майка...

При этой мысли, как по волшебству, за спиной Юлиана вдруг послышался знакомый звук —треск мотоцикла! Он обернулся и стал смотреть во все глаза.

Треск мотоцикла раздавался все ближе. Юлиан различил в сердцевине огня смутную тень, и очень скоро она приобрела очертания мотоциклиста в черной кожаной куртке.

Горела не только машина Майка, но и его одежда. Низко нагнувшись к рулю, он гнал свой мотоцикл сквозь огонь и был похож уже не на человека, а на демона, явившегося сюда прямиком из другого мира, не принадлежащего этой земле...

Из царства не от мира сего! И как он мог забыть? Иди в Абаддон, написал ему отец. И теперь-то он знал, что эти слова означают!

Юлиан очнулся от оцепенения и сделал то, на что ему никогда не хватило бы мужества по трезвом размышлении. Вместо того чтобы повернуться и бежать от Кожаного, он, наоборот, прыгнул ему навстречу и нанес ему такой удар кулаком, что чуть не сломал руку.

Кожаный слетел с мотоцикла. Но еще до того, как он ударился о землю, Юлиан мощными прыжками понесся прочь. Он находил в огне прорехи, проскакивал их, задерживая дыхание, и мчался дальше. Его как будто гнали палками сквозь ад, и Юлиан сам не знал, как он добрался до той части площади, где находилась черная палатка Абаддона.

Темное нечто опустилось перед ним с неба, вонзилось, словно меч, в размягченную почву и, дрожа, замерло. То был один из осколков заколдованного зеркала! Юлиан с криком отпрянул, опрокинулся навзничь и взглянул в зеркало. В первый момент он не увидел ничего, кроме отблесков пламени, затем в мерцающем стекле появились очертания, возникая прямо из Ничего и со страшной быстротой приобретая формы. И одновременно с этим Юлиан почувствовал, как сам он как бы исчезает. Это было чувство, которое невозможно описать словами. Чем-то оно напоминало то высасывание, какое он ощущал вблизи Повелителей Сумерек. Как будто все его тело растворялось, теряя в массе столько же, сколько тролль в зеркале наращивал, как будто эта жуткая тварь отнимала его жизненную силу, чтобы пробудить к жизни свою злую и темную сущность. И вместе с тем он чувствовал, как в нем появляется и нарастает что-то новое, неописуемо темное и мрачное. И вдруг он понял: он превращается в тролля. Секунда – и его больше не будет, а на его месте появится еще одно темное существо, исполненное злобы, ненависти и зависти ко всему человеческому.

Но тут зеркало внезапно треснуло, и среди его разлетающихся Осколков появился горящий ярким пламенем мотоцикл с пригнувшимся к рулю Кожаным. Одежда его тлела, волосы и лицо почернели от копоти, и он обессилел до того, что еле удерживал машину. Беспомощно виляя, он направил ее к Юлиану, но вдруг опрокинулся набок и тяжело упал на землю.

Юлиан быстро вскочил. Первым его импульсом было бежать прочь, но он все же остановился и нерешительно посмотрел в сторону Майка. Как бы то ни было, а Майк сейчас вторично спас ему жизнь, более того, он уберег его от судьбы, которая была бы хуже смерти.

Юлиан посмотрел в сторону колеса обозрения. Одна молния за другой били в эту могучую конструкцию, которая раскалилась уже во многих местах. Потрескивающие электрические искры метались над опорами и креплениями, и Юлиану почудилось, что он слышит нечеловеческие стоны и стенания. Как будто колесо кричало от боли, словно живое существо. Уже скоро, подумал он, может быть, через минуту оно рухнет и подомнет под себя все, что еще уцелело.

Но вместо того, чтобы воспользоваться, может быть, последним шансом на спасение и убежать, он повернулся к Кожаному.

Правую ногу Майка придавило горящим мотоциклом. Он отчаянно пытался высвободиться, но у него уже не хватало сил. Скорее всего, нога была сломана. Сердце Юлиана подпрыгнуло, когда он увидел, что пламя уже добралось до бензобака и лижет его бока. Сейчас машина взорвется, как бомба, и разнесет Майка на куски! Как, впрочем, и самого Юлиана, поскольку он все еще был здесь.

Он подхватил Майка под мышки и изо всех сил дернул на себя. Кожаная куртка тлела, и кожа была так горяча, что Юлиан обжег себе пальцы. Но не отступился, пока не вытащил Майка из-под мотоцикла. Сам при этом упал навзничь, и тут мотоцикл взорвался, извергая во все стороны пламя, раскаленные обломки и горящий бензин.

Юлиан видел, как горящий бензин облил правую ногу Майка. Одним прыжком он очутился возле него, голыми руками сбивая огонь, и опять подхватил его, чтобы оттащить подальше от огня.

– Боже мой, Майк! – задыхаясь, прохрипел он. – Да ты...

Он осекся на полуслове. Лицо Кожаного было черным. Но Юлиан ошибался, принимая эту черноту за копоть. И вдруг он понял, почему куртка Майка была такой раскаленной, что он обжег о нее руки. Он понял это, когда Майк поднял голову и посмотрел на него пылающими адскими глазами.

В отчаянном прыжке Юлиан отскочил, и когти Кожаного цапнули его вдогонку за ногу, но вырвали лишь клок ткани из его штанины. Острая боль окончательно вернула Юлиана к действительности. Тролль уже поднимался со свирепым шипением, но Юлиана как ветром сдуло.

Кожаный погнался за ним, но уж тут Юлиан превосходил этих тварей – он бежал, тогда как Кожаный в лучшем случае мог передвигаться неловкими прыжками, подволакивая ноги.

К сожалению, он забыл, что Кожаный был здесь не единственный тролль. К тому же не просто тролль, а предводитель троллей!

Предводитель издал резкий, пронзительный крик, как призывный сигнал, и со всех сторон из пламени стали появляться мохнатые чудовища.

Огонь не причинял им вреда, некоторые выбегали прямо из пламени, даже горели. Юлиан делал безумные прыжки вправо, влево, вперед и назад, уворачиваясь от когтей, но их сбегалось все больше. Скоро за ним гналась целая дюжина этих тварей.

Но он уже увидел перед собой то, к чему стремился.

Черный балаган чудом остался цел. Горела только вывеска над входом. Полог был откинут, из глубины виднелся свет керосиновой лампы, но люди, населявшие палатку, видимо, сбежали. Юлиан оглянулся и сделал последний рывок. Он был всего метрах в пяти от палатки, как вдруг оттуда вышел тролль. Он со злорадной ухмылкой. шагнул навстречу Юлиану и поднял руки в знак приветствия. Значит, он специально поджидал его там!

Юлиан разогнался так, что уже не успевал остановиться. Да и куда бы он мог свернуть? И тогда он поставил на карту все.

Он побежал еще быстрее, оттолкнулся и полетел на тролля в мощном прыжке, какие он видел в фильмах из серии кун-фу. В кино бы, пожалуй, все удалось как надо, но тролль не был столь любезен, чтобы, не двигаясь, ждать, когда Юлиан въедет ему ногами в челюсть. Вместо этого он почти не спеша сделал шаг в сторону, дождался, когда Юлиан с криком будет пролетать мимо, и вдогонку поддал ему в шею. Юлиан рухнул на посыпанный опилками пол, вскочил и увидел расплывчатый силуэт ковыляющего к нему тролля.

Он быстро оглянулся, не зная, что делать. Иди в Абаддон! – написал ему отец. Но что дальше?

Он узнал этот балаганчик. Он, конечно, понимал, что так не бывает, но ему была знакома здесь каждая пядь. Он очутился в том самом фрек-шоу, где уже побывал однажды —сто лет спустя!

И тут же догадался, куда ему бежать.

Палатка была пуста, как он и думал. Все «монстры» разбежались кто куда, ища спасения.

Юлиан добежал до последнего бокса, где видел в прошлый раз старика в шрамах, и остановился, тяжело дыша. Старика тоже не было, но зеркало осталось на своем месте.

Только это было уже не зеркало.

Резная рама зияла пустотой. За ней в глубину уходил темный, узкий лаз. Что это, подземный ход? Или очередная смертельная ловушка? И хотя каждая секунда была на счету, он помедлил. Он знал, что этот путь выведет на свободу или, по крайней мере, подальше отсюда, но он еще не забыл, что произошло в последний раз, когда они с Франком пытались вернуться в свое время таким путем.

И он никак не мог решиться.

Он услышал треск разрываемой ткани и, обернувшись, увидел нескольких троллей, прокладывающих себе дорогу прямо сквозь стенку балагана. Их все прибывало, они разрывали когтями палаточный брезент и вламывались внутрь.

Внезапно снаружи ударил гром невообразимой силы. Земля встала на дыбы. Юлиан отпрянул назад, ударился спиной о пустую зеркальную раму и ухватился за нее, чтобы удержаться. Сквозь разорванный брезент он увидел колесо обозрения. Оно раскалилось добела. Молнии били по нему как из пулемета, пока вся конструкция не рухнула. Тонны раскаленной стали падали с неба на горящие павильоны.

Даже троллей охватила паника, они ринулись в сторону магического зеркала, и Юлиану некуда было деваться, кроме как в глубь темного хода.

Мир по ту сторону двери времени погибал. Только двое из троллей успели сделать свой спасительный прыжок. Раскаленный обломок колеса обозрения обрушился на палатку и вмял в землю все, что в ней находилось.

Юлиан бежал, за ним ковылял тролль. Но не это представляло собой самую большую опасность. Они были здесь. Юлиан ощущал присутствие чего-то темного, злого, оно сгущалось из Ничего, не достигая, однако, окончательной реальности. Оно надвигалось и подползало, жадно трепеща. Повелители Сумерек. Он снова вторгся в их царство, и они вышли на его след.

Но Юлиан чувствовал также присутствие какой-то другой силы, противостоящей им. Что-то охраняло его. И он догадался, что это было. Кто это был. Беги, Юлиан! Беги!

И Юлиан побежал. Он бежал по черному коридору, не оглядываясь. Оно надвигалось, но он знал, что у него есть шанс спастись. Если только он убежит от тролля, то у него будет шанс. Коридор перестал быть просто черной дырой и начал меняться. Перед глазами Юлиана разворачивались те же таинственные превращения, какие он видел на пути сюда, только в обратном порядке. Из окаменевшей темноты стала проступать скалистая порода, потом осыпающийся кирпич, и вот он бежал по узкому коридору из древних стеллажей с пыльными папками.

Он чувствовал, как постепенно иссякает невидимая сила, оберегавшая его, но он был почти у цели, в конце коридора уже маячила железная дверь. Юлиан бежал наперегонки со смертью и выиграл эту гонку только на волосок. В последнем отчаянном броске он прыгнул на дверь, распахнул ее плечом и выпал на другую сторону. Обернувшись, он явственно ощутил дыхание ада из тьмы за распахнутой дверью.

Там сквозь пламя с воплем ужаса бежал измученный тролль. Он убегал вовсе не от огня, а от чего-то несравнимо более страшного.

И убежать ему не удалось.

Голова и плечи тролля уже показались в дверном проеме, когда что-то схватило его и увлекло назад. Вопль тролля оборвался, и Юлиан опять услышал жуткий хруст костей.

Когда Юлиан, шатаясь, подошел к Франку, тот, не отрываясь от бумаг, только поднял руку и помахал ему.

– Где ты пропадал? Папку принес? Хотя, сдается мне, я уже и так знаю, что тогда произошло...

Он поднял голову и осекся.

– Я тоже, – прошептал Юлиан.

Это было последнее, что он успел сказать, прежде чем рухнул без сознания на пол.

Глава девятая ОСКОЛОК

– Говорю же тебе, это был мой отец! – Он хлопнул ладонью по одеялу и тут же пожалел об этом: руку пронзила жгучая боль, хотя она была перебинтована так, что пальцы едва шевелились. На его теле почти не оставалось живого места, которое не было бы забинтовано, заклеено пластырем или смазано мазью. – Я так отчетливо слышал его голос, будто он стоял рядом.

– Но это же невозможно, Юлиан! – Франк глубоко вздохнул. – Ты ведь сам слышал разговор в вагончике. К тому времени, когда ты бежал оттуда, они давно уже ехали в поезде на Амстердам. А одновременно в двух местах не может находиться даже твой отец.

– Я не знаю. Но он послал мне сообщение, чтобы я шел к этой палатке. И он охранял меня там от этих... штук.

Юлиан встал и дохромал до окна. Он чувствовал себя уже намного лучше, чем три дня назад, когда снова очутился на больничной койке. Его многочисленные раны и ожоги заживали с такой быстротой, что удивлялись не только врачи, но и он сам. Но при этом Юлиан находился в состоянии такого глубокого нервного истощения, что лишь постепенно приходил в себя. Все три дня, проведенные здесь, он почти непрерывно проспал.

Но ему не пришлось жалеть об этом. Франк рассказал обо всем, что случилось за это время. Разумеется, оба полицейских уже с нетерпением поджидали, когда он откроет глаза. Адвокату пришлось проявить чудеса, чтобы они оставили мальчика в покое. Он добился судебного постановления на сей счет, при условии, что Юлиан отправится в интернат, как только его выпишут из больницы.

– Я сам знаю, что это звучит безумно, – сказал Юлиан, глядя в окно на безоблачное небо. – Но это был отец. Я не только слышал его голос, понимаешь? Я чувствовал, что он рядом. И потом письмо, которое лежало в сейфе. Ведь он велел мне идти к той палатке. А этому есть только одно объяснение: он знал, что произойдет.

Франк подошел к Юлиану и тоже выглянул в окно.

– Они снялись и уехали, – сказал он без всякой связи с предыдущим. – Я был сегодня утром на ярмарочной площади. Там все опустело. – Он вздохнул. – Да... Ну, хоть погода установилась. Я навел справки в метеослужбе. Непогода в эти дни была только здесь. Только в нашем городе. Странно, правда?

Юлиан понимающе кивнул. Ведь и в ночь, когда случилась катастрофа, над городом тоже бушевала гроза. Каким-то образом одно зависело от другого. После возвращения Юлиану казалось, что он уже почти держит в руках разгадку всех тайн. Словно он стоит перед ворохом элементов пазл-мозаики, и осталось лишь правильно сложить их. Беда только в том, что он не знал, как должна выглядеть готовая картинка...

– Говоришь, они переехали?

Он размышлял, не связано ли с этим переездом то, что последние два дня его не мучили ни кошмары, ни тролли, ни монстры из зеркал.

– Да. Но я тут не дремал, пока ты валялся в зимней спячке. Я кое-что разузнал, хотя это было не так-то просто. Почему-то люди очень неохотно говорят о том, что тогда произошло в городе. Кроме того, прошло почти девяносто лет. Живых свидетелей не осталось. И есть в этом деле загадка: город постигла величайшая катастрофа, а все делают вид, будто ничего не случилось.

– Кому же охота вспоминать о несчастье? – сказал Юлиан.

– Ты ошибаешься, мой мальчик. Люди с удовольствием вспоминают о бедах и катастрофах. Поспрашивай стариков, которые пережили войну, – они помнят каждую бомбежку, каждый налет, каждый пожар. А в нашей редакции никто не знал об этой катастрофе, хотя тогда погибло около пятисот человек.

Юлиан был поражен. Судя по тому, что он видел своими глазами, жертв должно было насчитываться гораздо больше.

– И что самое странное, – продолжал Франк после паузы, – почти сто из них исчезли бесследно. Ни трупов, ни других следов.

И это тоже поразило Юлиана. Он-то знал, куда они исчезли, но число их испугало его. Значит, он один противостоял целой сотне троллей...

– Мне надо идти, – сказал Франк. – Я жду звонка от одного моего коллеги из Англии.

– Из Англии? – Юлиан насторожился.

– Из Кильмарнока. Такое местечко действительно существует. И я попросил одного друга немножко там осмотреться.

От этого сообщения Юлиану почему-то стало не по себе.

– Тебе все это еще не надоело? —спросил он.

– Да ты что! Это же для меня история жизни!

– И ты готов ради этой истории рисковать самой жизнью?

– Другие журналисты рискуют гораздо большим ради того, чтобы раздобыть менее ценные сведения. Но разве ты сам не хочешь узнать, что было потом с твоим отцом и Гордоном?

– Хочу, – ответил Юлиан. – Но лучше я все разузнаю сам. Лучше для тебя.

– Ничего не выйдет, малыш. – Франк усмехнулся. – Я же тебе сказал, от меня не избавишься. Но я буду держать тебя в курсе дел.

Он направился к двери. Юлиан проводил его тревожным взглядом, а потом снова лег в постель.

Он долго лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, и старался не допускать себе в голову эту настойчивую мысль, но она все же пробивалась: он потерял всякую связь со своим отцом, ярмарочная площадь опустела, волшебство кончилось.

Должно быть, он заснул, потому что, когда очнулся, палата тонула в сумерках, а на ночном столике стоял стакан молока, принесенный медсестрой, которая не стала его будить.

И он был не один.

Юлиан сел в постели и вздрогнул. У его кровати стояла девочка с темными волосами до плеч и ангельским лицом.

– Алиса!

Она прижала к губам указательный палец и испуганно оглянулась на дверь.

– Я только хотела узнать, как ты, – сказала она и подошла поближе, но остановилась, как только он протянул руку.

Юлиан спустил с кровати ноги, чтобы продемонстрировать ей свое хорошее самочувствие. Конечно, у него сразу же закружилась голова, но он не дал ей этого заметить.

– Пустяки, – сказал он с хвастливой небрежностью. – Несколько царапин. А как дела у тебя? И у Рогера и остальных? С ними все в порядке?

– Конечно, в порядке, – ответила Алиса таким тоном, будто он задал совершенно глупый вопрос. – Нам никогда ничего не бывает. Ведь когда... это случилось, нас там не было. – Она осеклась и несколько секунд смотрела на Юлиана молча. – Мне очень жаль, Юлиан, что ты все это увидел. И зачем только Рогер втянул тебя в эту историю!

– Это не он. Если уж на то пошло, это мой отец и Гордон втянули меня во всю эту историю, но никак не Рогер. – Он глубоко вздохнул. – Что тогда случилось, Алиса?

– Ты же сам видел, – ответила Алиса, не глядя на него.

– Но я ничего не понял, – пролепетал Юлиан. – Огонь и... обломки зеркала... Что это было?

– Магия, – ответила Алиса, помолчав.

– Что-что? – в смятении переспросил Юлиан. – Ты имеешь в виду колдовство?

– Я знаю, ты не веришь в это. Я тоже не верила. Но оно есть, Юлиан. По крайней мере, когда-то было. Все эти легенды о ведьмах и волшебниках, о колдунах и драконах не выдумка, понимаешь? Были времена, когда колдовство и магия были для человека так же естественны, как сегодня наука и техника.

– Ага, – соображал Юлиан.

Но голос отчетливо выдал все его сомнения, и поэтому Алиса продолжила:

– А ты никогда не задавал себе вопрос, почему, собственно, мы так любим слушать все эти сказки о ведьмах, волшебниках и драконах? Потому что все это когда-то было, и мы в глубине души помним об этом.

– А как же это было связано с... катастрофой?

– Так и связано, – сказала Алиса. – Зеркало, которое разбил твой отец, было, может быть, последним по-настоящему магическим предметом или одним из последних. Это был прибор невообразимой магической силы. Зеркалу было несколько тысяч лет, понимаешь, и все эти тысячи лет оно собирало и накапливало в себе силу. И когда его разбили, вся эта магическая энергия разом высвободилась. Это как взрыв атомной бомбы.

– Но я всегда думал, что волшебство – это что-то доброе.

– Оно ни доброе, ни злое, – улыбнулась Алиса. – Так же как и наука и техника. Ученые открыли пенициллин, электрический ток и многие другие вещи, которые облегчают нашу жизнь и иногда даже спасают ее. Но электричество может и убивать. Все зависит от того, что с этими вещами делать.

– И мой отец сделал...

– Он не виноват, – перебила его Алиса. – Если бы он знал или хотя бы догадывался, что произойдет! Он сам был этим сокрушен, Юлиан.

– Ты знала моего отца?

– Я была первой, кого он послал сквозь зеркало.

– А почему?

Она вздохнула, хотела подойти поближе, но так и не подошла. Только оглянулась еще раз на дверь.

– Я для того и пришла, чтобы объяснить тебе это. Боюсь, что у меня больше нет выбора.

– После такого вступления хорошего ждать не приходится, – сказал Юлиан.

Алиса оставалась серьезной.

– Ты видел, что произошло, когда зеркало было разбито, – сказала она. – Но самого худшего ты еще не знаешь.

Самого худшего? Что же могло быть хуже?

Это происходит снова и снова, – сказала Алиса.

– То есть? – не понял Юлиан.

– Это происходит заново каждую ночь, – повторила Алиса. – То, что ты видел, возобновляется из вечера в вечер, каждую ночь, с тех самых пор.

– Ты... хочешь сказать...

– С тех пор катастрофа повторяется каждую ночь, – сказала Алиса. – В этом и состоит истинное проклятие магического зеркала.

Юлиан попытался сосчитать в уме, сколько ночей миновало с тех пор. То, что он пережил, чуть не лишило его рассудка, а ведь он пережил это всего лишь один раз.

– И это никогда не прекратится?

– Это началось, когда разбилось зеркало, – сказала Алиса вместо прямого ответа на вопрос– И это не кончится до тех пор, пока зеркало не будет полностью собрано из осколков.

– Тогда почему же вы этого не сделаете? – спросил Юлиан.

– Ты думаешь, мы не пытались? – тихо отозвалась Алиса. – Мы разыскали все осколочки, даже самые мелкие. Но одного не хватает. И пока мы его не найдем, Юлиан, это не кончится. – Она сделала паузу, посмотрела на мальчика, как будто оценивая, выдержит ли он то, что она сейчас скажет, и вздохнула: – Вся надежда у нас осталась только на тебя.

– Ты думаешь, я смогу его найти? – удивился Юлиан.

– Твой отец искал его всю свою жизнь, – ответила Алиса. – И не нашел, хотя перепробовал все средства. Поэтому он изобрел волшебное зеркало и послал сквозь него меня и всех остальных. Ради одной-единственной цели: разыскать исчезнувший осколок.

– Но он его не нашел.

– Нет, – печально подтвердила Алиса.

– Почему же вы решили, что я смог бы его найти? – спросил Юлиан.

– Ты все-таки его сын, – ответила Алиса. – Может быть, что-то из его магической силы передалось тебе. Я знаю, как мала эта надежда, но она – последнее, что у нас осталось. Если мы не найдем осколок, это никогда не кончится. На все времена.

– Тогда зачем же... зачем они охотятся за мной? – спросил он. – Майк и его тролли?

– Не Майк, – сказала Алиса. – Я знаю, это трудно понять, как и все, что связано с этим временем. Майк, мальчик с мотоциклом, он на нашей стороне. Он хотя и не наш друг, но он не тролль. Тот же, кто охотится за тобой, тролль, в которого он превратился после того, как взглянул в осколок зеркала.

– Ты хочешь сказать, после того, как он из-за меня упал в осколок зеркала? —мрачно уточнил Юлиан.

– Что случилось, то случилось, – уклончиво сказала Алиса, не опровергая его вины. Юлиана это больно задело. – И он охотится за тобой потому, что боится тебя, как и все тролли.

– Меня? – недоверчиво спросил Юлиан.

– Ты, может быть, единственный человек – кроме твоего отца и его друга, – кого он по-настоящему боится, – объяснила она. – Потому что ты можешь их уничтожить.

– Каким же образом?

– Если мы отыщем пропавший осколок и вставим его в зеркало, кончится смерть и страдание, а мир троллей прекратит свое существование. Я здесь, Юлиан, чтобы предостеречь тебя.

– О, я тронут, – с иронией сказал мальчик. – Очень любезно с твоей стороны.

– Я серьезно, Юлиан, – сказала Алиса. – Они знают, кто ты. – Она снова бросила беспокойный взгляд в сторону двери. – И больше не оставят тебя в покое. Нет такого места в мире, где ты был бы от них защищен.

Значение ее слов постепенно просочилось в его сознание.

– Но тогда... тогда у меня просто нет шансов?

– Шанс у нас только один, – сказала Алиса. – Надо найти осколок раньше, чем тролли найдут тебя.

Легко сказать! Где и как он должен его искать?

– Может, отец что-нибудь говорил? – подсказывала Алиса. – Какое-нибудь замечание вскользь, которому ты даже не придал значения... Какое-нибудь слово, намек... Я знаю, что требую от тебя невозможного. Но у меня нет другого выхода. А сейчас... мне надо идти. Но я еще приду, вместе с Рогером.

– А если они явятся раньше? —спросил Юлиан. – Или если мне что-нибудь придет в голову? Как мне на вас выйти?

– Какое-то время мы будем еще в силах тебя защитить. Я еще приду, – сказала Алиса и вышла.

Юлиан знал, насколько бессмысленно было бы гнаться за ней. Ведь там, в коридоре, так много зеркал.

Глубоко удрученный, он снова опустился на кровать. Как он сможет им помочь, если даже не знает точно, что именно должен искать...

И вдруг он отчетливо представил магическое зеркало своего отца, собранное из тысячи осколков, в котором одна-единственная часть, казалось, не вполне подходила: она была чуть толще остального стекла!

Юлиан так разволновался, что больше не мог оставаться в постели. Но выйти из больницы при свете дня он, перебинтованный, как мумия, не мог. Оставалось ждать ночи.

Это был самый длинный день в его жизни. Казалось, что к тому моменту, когда дежурная сестра выключила в коридоре свет, он пролежал в постели год.

Он выждал еще полчаса, встал с постели и переоделся. Большую часть повязок он просто сорвал; стиснув зубы, и через несколько минут был уже на улице.

Прохожие оглядывались на него, ему следовало немедленно переодеться. Исчезновение из больницы не могло долго оставаться незамеченным, а разгуливать в таком виде было все равно что повесить на шею табличку: «Разыскивается!» И хотя он понимал, насколько это опасно, все же решил заехать в отель.

Шофер такси окинул его подозрительным взглядом, но когда Юлиан назвал адрес отеля, без комментариев завел машину. Мальчик нервничал. Он хорошо помнил свою последнюю поездку на такси и озирался, нет ли за ними погони.

Войдя в отель, он пересек вестибюль самым извилистым путем, чтобы не привлекать к себе внимания персонала. Добравшись до своего номера незамеченным, он достал из кармана пластиковую карточку, которая открывала электронный замок.

Но она больше не действовала.

Все это время она была при нем, и ей пришлось перенести те же испытания, что и ему. Возможно, была нарушена кодировка узкой магнитной полоски.

– Она больше не действует, – услышал Юлиан за спиной. Он обернулся и увидел улыбающегося молодого человека из персонала отеля.

– Я вижу, – вздохнул Юлиан. – Мне следовало бережней с ней обращаться.

– Дело не в этом, – сказал служащий отеля. – Просто изменили кодировку.

– Мой отец заплатил за две недели вперед, – нахмурился Юлиан. – И там мои вещи. Вы же видите, мне надо переодеться.

– Об этом можешь не беспокоиться, твои вещи внизу, в кабинете директора. Он сам тебе все объяснит, сейчас мы спустимся к нему. – Юноша секунду помедлил. – Я думаю, нам лучше воспользоваться служебным лифтом.

– Но мой вид может нанести урон престижу вашего отеля, – зло заметил Юлиан.

– Это да. К тому же в холле слоняются репортеры, а я считаю, тебе сейчас лучше не попадаться им на глаза.

– Репортеры?

– Они уже три дня тебя здесь подкарауливают. Мы их гоним, но они являются снова. – Они вместе дошли до служебного лифта, и служащий открыл его своим ключом. – Директор уже ждет тебя. И... могу я попросить тебя об одной любезности?

– О какой? – спросил Юлиан.

Его собеседник смутился:

– У меня было специальное задание смотреть внизу, когда ты появишься. Не мог бы ты...

– ...скрыть, что я от вас улизнул? Нет проблем.

– Молодой человек вздохнул с облегчением:

– Спасибо. Я для тебя тоже что-нибудь сделаю, а наш босс – настоящий дракон, ты знаешь. Стоит допустить самый крохотный промах и...

Юлиан понял. Однако заботы молодого служащего интересовали его меньше всего, ему и своих хватало. Вот и на сей раз что-то опять случилось.

– А что это с тобой произошло? – спросил молодой человек, указывая на разорванную одежду Юлиана. – Ты что, попал в аварию?

– Все было не так страшно, как кажется, – уклончиво сказал Юлиан.

– Я надеюсь. Потому что кажется очень страшно.

Юлиан промолчал, обдумывая свое положение. Похоже, он оказал полиции замечательную услугу. Судебное постановление, запрещающее им приставать к нему, не поможет, если они накроют его здесь. Ведь никакой суд на свете не сможет запретить полицейским разыскивать пропавшего из больницы четырнадцатилетнего подростка.

Директор жестом указал ему на стул, закрыл дверь, а потом сел сам.

– Почему я не могу войти в свой номер? – спросил Юлиан, так же, как и директор, не утруждая себя любезностью.

Директор отеля надолго задумался, стоит ли ему вообще снисходить до ответа. Но потом он слегка скривил губы, что, видимо, следовало принять за улыбку.