Текст книги "Туманная река 4 (СИ)"

Автор книги: Владислав Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Глава 1

Если честно и откровенно признаться, никогда ещё раньше не гонял шайбу на искусственном льду под открытым небом. И вообще, после переноса своего сознания в май 1960 год в тело шестнадцатилетнего подростка, ни разу не стоял на коньках. Всё как-то ноги не доходили. То школу нужно было как-то закончить, то с группой своей «Синими гитарами» нужно было как-то устроиться под «небом» местного Советского шоу-бизнеса, то на Олимпиаду в Рим съездить со сборной СССР по баскетболу. Так что на хоккейную площадку, которую в Европе почему-то сделали размером 60 на 30 метров, я выкатился сегодня в субботу, 8 октября 1960 года, в первый раз.

А между тем в той жизни, в начале нулевых, я даже успел поиграть в НХЛ. Ну, не в той профессиональной североамериканской, а в нашей любительской ночной хоккейной лиге. Была у нас с друзьями команда, в которой, с такими же как мы пузанчиками, гоняли шайбу по ночам. Имея левый хват клюшки, это когда левая рука держит черенок внизу, я играл обычно правого нападающего, либо левого защитника. Вообще, какая разница, где играть, когда главный принцип был не победа, а участие.

Я осторожно сделал первый шаг на лёд и медленно покатил против часовой стрелки вдоль борта по круглогодичному «Катку «Сокольники». Погода, кстати, стояла замечательная, плюс пять градусов.

– Всегда знал, что ты псих, – ухмыльнулся Юрий Корнеев, мой друг и партнёр по баскетбольной сборной, который свободно скользил спиной вперёд рядом. – Но не до такой же степени! Ты же как корова на льду! Как ты собрался играть против чемпионов страны?

– Погоди, не говори под ногу, – успел пробубнить я, перед тем как растянуться на искусственном ледяном покрытии. – Запомни, Корней, цыплят по осени считают!

– А сейчас итак осень, – хохотнул он.

Юра поднял со льда мою клюшку и ещё раз внимательно посмотрел на загнутый крюк, который я к тому же предварительно ошкурил, убрал напильником все острые углы и обмотал хлопчатобумажной изолентой.

– Ты зачем новенький инвентарь испортил? – Корней покрутил клюшку в руках. – «Смолен», – прочитал он надпись латинскими буквами на черенке, – польская, рублей сто, наверное, отдал?

– Пять, – я поднялся со льда.

– Пять? Не пиз…! – Юра выпучил глаза.

– Купил пять штук, за каждую отдал двести рублей, – я снова медленно поехал вдоль борта. – Ещё за мотоциклетный шлем заплатил сто пятьдесят.

Я постучал себя крагой по макушке, которую защищала карболитовая каска, изготовленная в городе Рига. В таком шлеме снимался Евгений Моргунов в «Кавказской пленнице», после чего в народе подобный головной убор мотоциклистов прозвали «моргуновкой». Правда, мой шлем был обычного серого цвета с чёрной окантовкой по окружности.

– Если боишься головку повредить, то нечего было выделываться, – Корней вернул мне клюшку. – Как ты собираешься обыграть Тарасовский ЦСКА?! – Юра поднял указательный палец вверх. – Через неделю!

– Спокойно, у меня всё продумано, – я неловко выполнил поворот и вновь растянулся на льду.

«Ну, чё пристал, – выругался я про себя. – Ведь в новом теле, которое гораздо сильнее, быстрее и более координированнее, чем было у меня в той прошлой жизни, я первый раз встал на скользкую дорогу. Нельзя же сразу с запорожца пересесть на мерседес!»

– Я даже не знаю, на что с тобой поспорить, – улыбнулся Корнеев. – Но шанс у тебя «сохранить лицо» один, если армейцы сами снимутся с турнира этого, на приз газеты «Советский спорт».

Однако после второго падения я всё более увереннее покатил по хоккейной коробке. Народищу, правда, на ней было видимо-невидимо. И фигуристы, и влюблённые парочки и просто пацаны с клюшками и шайбой.

– Догоняй! – Крикнул я, немного прифигевшему Корнею.

Вдоль закруглённого борта я выполнил разворот, положив корпус на левую сторону, и припустил уже в обратном направлении. По ходу движения я резко развернулся и погнал уже вперёд спиной, сместив центр тяжести ближе к носкам. И наконец, за счёт перебежки заложил небольшую дугу и резко затормозил на внешнем ребре, выбросив из-под лезвия невысокую волну брызг ледяной крошки. Выглядело со стороны это очень эффектно и неожиданно для окружающих.

– Мама! – Взвизгнула, мимо проезжающая девушка.

– Ха-ха-ха! – Засмеялись её подруги.

– Спокойно барышни, вашей жизни ничего не угрожает! – успел выкрикнуть я до того, как в меня на всём ходу въехал здоровенный баскетболист сборной страны. И мы с Корнеем хряпнулись под ноги московских спортсменок и комсомолок.

– Так вот вам зачем мотоциклетный шлем! – Весело заголосили девчонки, кроме той, что больше всех испугалась. – Вы, видать, пока не разобьетесь, не успокоитесь!

– Первый день на коньках, ещё не стоится, как следует, – пробормотал я.

«Хорошо, что на рынке купил полный комплект хоккейной защитной амуниции», – мелькнуло в голове.

– Ты чего так резко тормозишь? – пробурчал вставая и отряхиваясь Корнеев.

– Ой, а я вас знаю! – вскликнула курносенькая со смешным круглым личиком девушка. – Вы баскетболист из «Динамо».

– Поехали, Настя, – дёрнула её за руку самая пугливая и недовольная из всех подруг. – Мы здесь не для этого!

И девушки в потешных толстых шерстяных шароварах покатили дальше по искусственному льду катка под открытым небом в Сокольниках.

– Командирша, – высказался коротко Юра.

– Председатель комсомольской ячейки, – поддакнул я.

«Да, в том моём времени, девчонки бы такое не надели, – хохотнул я уже про себя, – скорее всего стройные ножки обтягивали бы легинсы, а сверху красовалась короткая яркая курточка. Вмиг забудешь, для чего пришёл на каток!»

– Ты не забыл, зачем мы здесь? – толкнул меня в бок Корней.

– Поехали, покажу, как моя клюшка стреляет, – сказал я и покатил к трибунам, где у меня в сумке была припрятана одна самопальная, но очень полезная для всех вратарей вещь.

И тут в радиорубке «Катка «Сокольники» что-то громко чафкнуло, прохрипелось и зазвучала приятная ретро-мелодия, а потом сквозь потрескивания голосом Майи Кристалинской полилась песня:

Ночь была с ливнями,

И трава в росе,

Про меня «счастливая»

Говорили все…

– Чё-то здесь ваше творчество не в почёте, – поддел меня Юра.

– Отстаёт пока общество от научно-технического прогресса, – отшутился я, хотя некоторые старые песни о главном и уважал. – Я пока всё это дело покупал у спекулянтов, – я постучал себя рукой по свитеру и хоккейным шортам. – Наткнулся на нашу пластику.

– Ну? – насмешливо глянул на меня Корней.

– Пятьсот рублей просили, вражины, – важно ответил я. – Я им говорю – это моя музыка! Скиньте рублей сто! Ни е…ёт.

Я ждала и верила,

Сердцу вопреки:

Мы с тобой два берега…

– продолжала рассказывать в песне свою интимную историю на весь каток Кристалинская.

– Совсем берега попутали, – пробухтел Юра Корнеев.

На трибунах, где бабушки кормили совсем юных фигуристов холодными пирожками и горячим чаем из термоса, я раскрыл свой баул. Вынул из него ещё один мотоциклетный шлем, жёлтого цвета и сваренную решётку из толстой проволоки. В том моём мире эту маску назвали «кошачий глаз». Именно в ней, на супер серии с канадскими профессионалами, в 1972 году появился Владислав Третьяк. Как назовут «кошачий глаз» в этом 1960, лично меня не волновало, лишь бы вратари были целы. А то я в своё время читал, что в 1962 году травму глаза получит Анатолий Рагулин вратарь «Химика», а позднее ЦСКА. И когда он первым в стране вышёл на лед после травмы в маске, некоторые не умные болельщики ему кричали, что он «трус». Я помню, что ту защитную конструкцию для лица ему сделали из металлического бюста товарища Жданова, революционера и государственного деятеля. Теперь надеюсь, после хоккейного турнира памятник не пострадает, да и глаз останется целым.

– Что за хреновина? – Корней повертел в руках «кошачий глаз».

– Это чтобы не повредить шайбой морду лица, – я показал, как надеть маску. – Чтобы незнакомые девушки на коньках продолжали ахать. Ой, а я вас знаю, вы баскетболист Московского «Динамо»!

– Ерунда, – Юра сунул мне в руки хоккейный лайфхак, – все вратари в мире стоят без масок. А полевые игроки катаются без мотоциклетных шлемов, – Корнеев брякнул рукой по моей «моргуновке».

– Аха, в хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей! – Хохотнул я, – пошли сейчас увидишь, что ждёт вратарей, когда все будут играть такими клюшками.

Мы прокатились на ту половину поля, где на одни ворота гоняли шайбу пионеры без красных галстуков.

– Я – «Альметов»! Разойдись! – орал один шкодный худой парень, который ловко обыграл защитника и низом катнул шайбу мимо вратаря в сетку. – Вынимай «Пучков»!

– Мужики, – обратился я к пацанам, – дайте нам с «Дядей Стёпой – милиционером», пять минут по воротам побросать.

– Это, Корнеев из «Динамо», – услышал я перешёптывания юных спортсменов. – Аха, Олимпийский чемпион!

– Если хотите, я могу постоять, – пискнул «Пучков» с вратарской клюшкой, выточенной из толстой фанеры.

– Вот стоять здесь, как раз и не стоит, – хохотнул я.

Я откатился примерно на восемнадцать метров от ворот, почти к самой синей линии и вывалил на лёд четыре новенькие черные резиновые шайбы.

– Юра, отведи юных строителей коммунизма в сторону! – Крикнул я. – А то в светлое будущее попадут не все! И сам отойди от греха!

Я немного поёрзал на коньках и так как имел левый хват клюшки, медленно подкатился к первой шайбе с правой стороны, потом пару раз переложил её на крюке с одной стороны на другую. И наконец, кистевым броском как из пращи, зашвырнул хоккейный снаряд в сторону ворот.

– Шух! – Разрезал воздух резиновый диск. – Дзяу! – Брякнула перекладина, от которой шайба влетела в сетку.

Я тут же запустил следом вторую шайбу, она также камнем просвистела по воздуху и, зацепив уже штангу, с громким бряцаньем попала в цель. Третий резиновый диск ушёл чуть выше и врезался в сетку-рабицу, которая крепилась к бортику хоккейной коробки и защищала зрителей на трибунах от таких стрелков, как я. Последней четвёртой шайбой я опять, вскользь зацепив перекладину ворот, забил гол.

– Ни ху, – чуть было не высказался Корней при детях, которые стояли, разинув рты. – Повтори! – Потребовал он и вернул шайбы мне на синюю линию.

– Бросаю в левый верхний от себя угол ворот! – Показал я рукой, куда полетят черные резиновые диски.

Затем на секунду замер и максимально в высоком темпе бросил все четыре шайбы одну за другой.

– Бзау! Бзау! Дзинь! – Три диска влетели, куда следует, а четвёртый вновь «усвистел в космос за первым искусственным спутником Земли».

В принципе, в этом не было ничего удивительного, ведь после того крайне неприятного для меня заседания в спортивном комитете, я уже тренировался несколько дней. «Расстреливал» шайбой ящики из-под стеклотары на заднем дворе своей избушки.

* * *

А всё начиналось вполне невинно. В прошедший понедельник меня пригласил в свой кабинет руководитель Советских физкультурников Николай Николаевич Романов. Естественно сделал он это не по своему желанию, а по просьбе вышестоящих товарищей. А такие просьбы, как в армии обсуждению не подлежат.

– Как ты мне Крутов надоел, – доверительно пожаловался Николай Николаевич, – ещё там на Олимпиаде. Хуже горькой редьки.

– Ещё бы, чтобы быть лучше сладкой морковки, нужно же быть как минимум членом ЦК, а я кто? – я тоже попытался держать доверительный тон. – С горы хрен, который редьки не слаще.

– Давай рассказывай про свою баскетбольную Евролигу, с чем её едят? – грустно посмотрел на меня Романов.

Я развернул перед председателем школьную тетрадку в клеточку, где подробно было написано, какие команды должны принять участие в соревновании и система самого турнира. В первом розыгрыше Евролиги, который представил я, восемнадцать команд были разбиты на две группы. В Северную конференцию попали: команды из Варшавы, Берлина, Праги и Братиславы, плюс наши московские ЦСКА и «Динамо», а так же три прибалтийских клуба, «Калев», ВЭФ и «Жальгирис». Южную конференцию составили: команды из Софии, Бухареста, Будапешта и два баскетбольных клуба из Югославии, белградский «Партизан» и загребская «Цибона». Из наших в эту группу вошли: киевский «Сокол», минский «Буревестник», тбилисское «Динамо» и ленинградский «Спартак». Все команды в своих конференциях должны были сыграть друг с другом по четыре раза и ещё дважды с каждой командой из соседней конференции. Всего за гладкий чемпионат каждый баскетбольный клуб должен был провести восемьдесят две игры.

– Да, Крутов, – хмыкнул Николай Николаевич, – плохо у тебя с географией. Как Ленинград у тебя попал в Южную конференцию?

– Ерунда, – отмахнулся я. – Проведём пару чемпионатов и добавим в турнир одну команду из Афин и одну из Стамбула. И тогда Ленинград переведём в Северную конференцию. А пока питерцы пусть погреются на Адриатическом побережье.

– Кто? – удивился Романов.

– Я хотел сказать петроградцы, то есть ленинградцы, – я вновь ткнул пальцем в тетрадь. – После гладкого чемпионата шестнадцать сильнейших команд начнут игры плей-офф до четырех побед, каждая исключительно в своей конференции. И лишь в финале сыграют чемпионы севера и юга.

Николай Романов ещё полистал мою тетрадку, затем встал и закурил, открыв форточку в кабинете.

– А на хрена всё это нужно? – выпалил он, после минутной паузы. – Мы же чемпионаты Европы выигрываем, и Олимпийские игры тоже. На хрена козе баян?

– Сейчас, – начал я в сотый раз объяснять очевидные вещи, – наши баскетболисты – это нахлебники на шее трудового народа, которые играют чуть больше месяца в году. А после создания Евролиги и строительства инфраструктуры, крытых стадионов на двадцать тысяч мест, спортсмены и сами будут получать достойные деньги и для народного хозяйства их зарабатывать. Потом что как не спорт может по-настоящему объединить людей всех социалистических стран?

– Да подожди ты с агитацией! – Психанул председатель спорткомитета. – А кто поедет на Олимпиаду, на чемпионат Европы и Мира, ведь там могут принимать участие только любители? Ведь наши лучшие спортсмены станут профессионалами!

– Подумаешь, – я махнул рукой, – мы организуем свой чемпионат Европы и Мира, но среди профессионалов. У нас только пятнадцать команд из союзных республик будет, плюс все страны соцлагеря. И ещё пригласим профессионалов из НБА. Статус нашего соревнования будет несоизмеримо выше! Сейчас штаб-квартира ФИБА находится в Женеве. А штаб-квартиру ФИБА среди профессионалов мы учредим в Москве. Сейчас есть уникальная возможность стать номер один в баскетбольном Мире, пока европейцы в своих любительских «тараканах ковыряются». Для этого нужно суетиться прямо сейчас!

Николай Николаевич тяжело вздохнул и ответил:

– С первого ноября начнём первый розыгрыш Евролиги твоей. Уже там, – он показал на потолок, – переговоры ведутся с секретарями социалистических стран. И многим идея нравится. Но если что пойдёт не так, шею намылят мне.

– Так я пошёл? – я встал из-за стола. – Кстати, мыло сейчас хорошее – дефицит!

– Подожди, – Романов пару раз глубоко затянулся и погасил окурок сигареты в пепельнице. – Завтра заседание, на котором буду обсуждать формулу розыгрыша чемпионата СССР по хоккею. Есть мнение в правительстве, что в хоккее тоже нужно сделать свою Евролигу.

Николай Николаевич постучал пальцем по моей тетрадке и добавил:

– К завтрашнему дню распиши всё так же и для хоккея. Послушаем, что скажут тебе ведущие отечественные специалисты.

– Ничего, я тоже могу им кое-что сказать, – пробурчал я.

Глава 2

На «Катке «Сокольники» после того как я показал, что клюшка с загнутым крюком – это совсем не хухры-мухры. Баскетболист «Динамо» и сборной СССР Юрий Корнеев решил сам встать на ворота и проверить на себе, так ли моя клюшка хороша. Он надел на себя жёлтый мотоциклетный шлем и прикрутил к нему за счёт зажимов маску «кошачий глаз». Кстати, за новинку пришлось проставиться мужикам на автобазе, три бутылки коньяка за одну и столько же за вторую. Потому что я решил: «Не дело это подвергать опасности, как своего вратаря, так и голкипера противоборствующей команды. То, что шайба может засветить в голову полевому игроку, я тоже подумал. Но мотоциклетные шлемы покупать на всех не спешил. Итак потратился – будь здоров».

Вратарскую клюшку Корней позаимствовал у паренька по прозвищу «Пучков». Правда в его здоровенных руках она смотрелась как игрушка из «Детского мира».

– Разойдись пацаны! – Прикрикнул он на пионеров.

– Угол держи, дядя Юра! – Подсказал «вратарскую хитрость» Корнееву «Пучков».

Я посмотрел по сторонам, зрителей на нашей половине хоккейной коробки добавилось. К ребятишкам присоединились две влюблённые парочки и уже знакомые комсомолки спортсменки. Я поднял правую руку, давая понять Корнею, что будь готов. Юра тоже знаком мне ответил, всегда готов. И я покатил на ворота, перекатывая клюшкой шайбу с лева на право. В канадском хоккее такое "рандеву с вратарём" называют – хоккейный буллит.

Между прочим, слово буллит пришло в хоккейную терминологию из латышского bullītis, то есть «бычок», якобы вратарь-тореадор встречает на своём пути разъярённого быка. Ведь в канадский хоккей, как тогда называли хоккей с шайбой, первыми нас учили играть именно латыши, которые ещё успели поучаствовать на зимней Олимпиаде 1936 года. Правда на той Олимпиаде латышские стрелки проиграли все три матча с общим счётом 27:3, но правила кроме них никто в СССР до 1946 года не знал.

Итак, я медленно сблизился с Корнеем на воротах, затем резко показал, что пойду обыгрывать вправо, но ушёл влево. Юра на такой простой финт не поддался, сказалась наша баскетбольная закалка. Но всё равно я с двух метров крюком подбросил шайбу так, что она влетела под самую перекладину.

– Ого! – Выдохнули мальчишки.

– Епическая сила! – Высказался Корнеев.

Я резко затормозил, осыпав ледяной крошкой опешивших пионеров.

– Ну вот, а кто-то не хотел маску надевать, – улыбнулся я Корнею.

– Так даже в сборной СССР никто не может! – Пискнул парень по прозвищу «Альметов».

Паренёк на самом деле был прав, с теми клюшками, которыми играли и в Европе и в Северной Америке, подкинуть шайбу кистевым броском было практически не возможно. А вот щелчком направить верхом, примерно на уровне колена, резиновый диск удавалось часто. Но и клюшки от такого удара разваливались быстро. Но поднять шайбу вертикально вверх – это было пока немыслимо.

– Давай ещё, да помедленней! – Потребовал Юра.

Я откатился на синюю линию, зрителей опять прибавилось. Сказался синдром очередей, если народ где-то скопился, значит, продают что-то хорошее. И я вновь покатил на ворота, перекладывая шайбу с одной стороны крюка на другую. А когда до ворот оставалось четыре метра, я резко ушел вправо и подкинул шайбу уже с неудобной руки. Точно так же в притирочку с перекладиной. Корней хоть и уронил своё здоровенное тело на лёд, перекрывая мне весь низ, гол пропустил.

– Как видишь, даже нерабочей стороной крюка можно цеплять шайбу не хуже, – я показал крюк клюшки. – Главное грамотно подкрутить резиновый диск. И полетит как родненький.

– Давай ещё, – пробурчал Корнеев.

– Нужно ловушкой шайбу отбивать! – Выкрикнул «Пучков».

– Напиши письмо в «Пионерскую правду», – отмахнулся Юра, – в школу юных вратарей!

На третьем буллите я решил схитрить. До ворот я катил так же как и обычно, перекладывая шайбу слева направо. И когда оставалось три метра, я резко пошёл в левую сторону, махнув клюшкой мимо шайбы. Из-за чего Корнеев тоже двинулся на защиту левого угла ворот, и шайба незаметно проскользнула прямо в сетку. В моём времени так исполнял буллиты Никита Кучеров, так называемый гол без броска. И пока незадачливый вратарь искал резиновый диск своими глазами, народ по бокам дружно захохотал.

– Дядя Юра, – пищал «Альметов», – хоккей вам не баскетбол.

– Что Корней, ещё? – Спросил я партнёра по сборной.

– Хватит, посмеялись, – пробормотал динамовец, – завтра сделаешь мне такую же клюшку, вместе тренироваться начнём. Я может быть, тоже хочу против ЦСКА сыграть.

Мы освободили игровую площадку для хоккеистов пионеров и покатили в подтрибунное помещение, где находились раздевалки.

– Я смотрю, ты новым модным плащом обзавёлся? – Юра взял в руки мою обновку. – Что-то я не припомню, что в Риме ты что-то такое покупал.

– Это из «Мосторга», – улыбнулся я. – Правда, пришлось все распороть и перешить. Главное материал хороший.

– И почему у нас в стране не могут сразу сделать хорошо, без перешивания? – Корнеев вернул мне плащ.

– Потому что план выполнять надо, для перевыполнения на три процента, – хохотнул я.

– Чё сейчас по пиву? – усмехнулся Корней.

– Сейчас у меня репетиция, а потом…, – я задумался.

– А потом? – переспросил баскетболист.

– А потом я не пью, – я стал стягивать хоккейную броню и укладывать в баул щитки, наколенники с налокотниками, коньки, которые лично я бы переделал, нарастив высоту ботинка. Но пока не до того. Ведь не хотел влезать в это «хоккейное болото!» Но вот пришлось.

– Ты хоть расскажи, как влип в такой переплёт? – Юра взял мою клюшку и покрутил её в руках. – Даже с такой штуковиной тебе ЦСКА не одолеть. В лучшем случае ты им кровушки попьёшь, в худшем народ посмешишь.

– На какие только жертвы не пойдешь ради спортивного прогресса, – пробурчал я. – Поехали по дороге расскажу.

– Стой! – Корней ткнул пальцем в расписание работы катка. – Сегодня с восьми вечера до девяти здесь хоккей. Может, тоже сыграем с любителями?

– Подумать мы уже сами – профессионалы, – улыбнулся я.

* * *

В прошедший вторник, как и обещал Николаю Романову, я вновь появился в здании ВЦСПС на Ленинском проспекте, на заседании ведущих хоккейных специалистов страны. Официальное название организации было такое – Федерация хоккея с шайбой и хоккея с мячом. Если коротко – ФХ СССР. Председательствовал на заседании президиума Хомуськов Василий Кириллович, главный редактор журнала «Спортивная жизнь». Мужчина лет сорока интеллигентного вида, но с очень громким командным голосом.

Кроме незнакомых мне чиновников на заседании присутствовали и ведущие хоккейные тренеры. Это и Анатолий Владимирович Тарасов наставник сборной СССР и ЦСКА. Кстати, ещё год назад клуб назывался ЦСК МО, а ещё раньше ЦДСА, а первое название вообще – ЦДКА. Был так же Аркадий Чернышёв – тренер динамовцев Москвы. Тренер Воскресенского «Химика» Николай Эпштейн. Владимир Егоров, наставник «Крыльев Советов» и второй тренер сборной. И, пожалуй, знакомых лиц для меня больше здесь не было.

После пятнадцати минутного галдежа, в котором мужчины в пиджаках, переходя на личности, пытались обсудить новую формулу розыгрыша чемпионата СССР, слово взял председатель всех физкультурников Николай Романов:

– Все мы с вами знаем, что система розыгрыша прошлого чемпионата в классе «А» признана не удачной…

– Особенно «Спартаком», который занял семнадцатое место! – Выкрикнул с места и громко засмеялся Анатолий Тарасов.

– Да, чья бы корова мычала! – «Вспыхнул» по всей видимости, наставник спартаковцев. – Вы с Горьким должны были по регламенту играть две игры на выезде, так? А как первую игру им просрали, так сразу жаловаться побежали товарищу Гречко! И матч перенесли в Москву!

– У меня игроки только из сборной приехали! – Гаркнул, вскочив с места Тарасов.

– Ясное дело, – хохотнул Николай Эпштейн, щёлкнув себе пальцем по горлу, – расслабились!

И народ в кабинете дружно заржал.

– Прекратите товарищи! Прекратите! – потребовал тишины Василий Хомуськов, и постучал чайной ложечкой по графину с водой.

– Поэтому я продолжу, – продолжил Романов. – Есть пожелание партии и правительства следующий чемпионат провести вместе с командами других социалистических стран. В формате хоккейной Евролиги.

– А с кем там играть! – Крикнул с места самый горластый наставник ЦСКА.

– А хотя бы и с чехами! – Поддержал идею Эпштейн. – Мысль хорошая!

– Гавно идея! – крикнул кто-то с места.

И ещё пятнадцать минут хоккейные специалисты «поливали» друг друга сотней самых разных претензий.

– Нужно результат чемпионата прошлого сезона аннулировать! – Настаивал на своём спартаковец. – Да! Из-за нарушения регламента!

– Накося выкуси! – Ревел как раненый медведь, Анатолий Тарасов.

– Вопрос о хоккейной Евролиге почти решён! – Закончил свою речь председатель комитета по культуре и спорту. – Предлагаю послушать молодого человека.

Я «словил на себе» несколько десятков насмешливых взглядов. «Хорошо, – подумал я, – вот она привычная «дружелюбная» обстановка». И спокойно вышел на трибуну.

– Товарищи хоккейные функционеры и тренеры команд мастеров, – начал я. – В это непростое время, когда каждый рубль народного хозяйства на счету, пора и хоккеистам немножко поднапрячься и начать денежки зарабатывать, а не тратить.

– Это кто тратит! – Вскочил Тарасов. – Мы пашем как проклятые на тренировках! Да мы пот проливаем как шахтёры в забое! «Мозгляк»!

– И сколько пахота на тренировках добавляет денег в государственную казну? – Спокойно ответил я, пропустив мимо ушей «мозгляка». – Между прочим, женщины, которые хотят себе красивую фигуру, тоже немало пота проливают. Но за свои деньги, а не за государственные. И циркачи вкалывают, и музыканты, и танцоры. А вы хорошо устроились, хоккеисты!

– Пошёл ты на хер! – Кто-то послал меня из-за спин.

И вновь началась массовая ругань. Но через десять минут напор спорщиков стал стихать и я продолжил:

– Если кому-то не нравится играть в профессиональной Евролиге, во-первых будут организованы региональные полулюбительские лиги, а так же студенческая лига. Во-вторых, никто никого не держит. Если партия приказала коммерческому спорту быть! – Я долбанул кулаком по трибуне. – Значит нехер галдеть! Впредь никаких перетягиваний лучших хоккеистов в свои команды не будет. Все переходы должны быть согласованы с дирекцией лиги. Все контракты с хоккеистами так же согласовываются с единым руководством. Лучшие спортсмены или звёзды, на которых пойдёт на стадион народ, будут зарабатывать больше остальных. Все команды должны попадать под единый потолок зарплат, что уравняет силу соперников.

– А не попахивает ли это преклонением перед западным образом жизни! – Вскочил с места какой-то функционер. – Это, между прочим, подсудное дело!

– Это кто тут смелый против линии нашей Родной Ленинской партии? – Гаркнул я. – Люди до сих пор в подвалах с крысами живут! Собрались тут куркули, понимаешь! Небось, квартируетесь в генеральских домах? Отовариваетесь в отдельных столах заказа?

Я посмотрел на притихших функционеров, которым партбилет был ой как дорог. Николай Романов удовлетворённо кивнул головой.

– Сейчас по существу, – я раскрыл школьную тетрадку. – Все команды буду поделены на четыре дивизиона. Западный дивизион составят команды из Берлина, Варшавы, Риги, Таллина, Минска и Киева. Южный дивизион: команды из Бухареста, Будапешта, Праги, Братиславы, Белграда и Софии. Восточный дивизион: Горький, Казань, Уфа, Свердловск, Пермь, Челябинск. И наконец, Центральный дивизион: ЦСКА, «Динамо» Москва, «Спартак» Москва, «Крылья Советов» Москва, «Химик» Воскресенск, СКА Ленинград. Внутри дивизиона, допустим ЦСКА и «Динамо» сыграют друг с другом девять раз, плюс ещё одна игра с кем-то по жеребьёвке. С командами из других дивизионов каждый проведет две встречи: одну дома, другую на выезде. Всё это сделано, чтобы сократить расходы на транспорт и проживание. После гладкого чемпионата, который составит 82 игры, будет серия игр плей-офф среди шестнадцати лучших команд до четырёх побед…

Дальше мне договорить не дали. Сначала на меня налетели руководители двух Ленинградских команд «Кировца» и ЛИИЖТ, затем тренер с начальником команды московского «Локомотива», которые в Евролигу не попадали. Последним, схватив меня за грудки и вытащив из-за трибуны, был Анатолий Тарасов:

– Восемьдесят две игры! – Ревел он как медведь. – А когда тренироваться?! Ты, «мозгляк», вообще соображаешь?! А когда готовится к Олимпийским играм и чемпионатам Мира?!

Пришлось сильно сжать хоккейному мэтру запястья рук, чтобы он немного остыл и отцепился.

– На Олимпиаду поедут играть любители! – Заорал я. – А чемпионат Мира среди профессионалов мы организуем свой и пригласим на него сборные профессионалов из Канады и США! А когда в международном Олимпийском комитете появятся умные люди, они сами к нам придут на поклон и попросят, чтобы мы отпустили своих хоккейных профи играть у них. Заставим их платить. Так что международный хоккей ещё и выиграет.

– Знаете, а мне идея нравится, – поддержал меня интеллигентный наставник Московского «Динамо» Аркадий Чернышёв.

– Толково придумано! – Ухмыльнулся тренер «Химика» Николай Эпштейн. – В том смысле, что касается воровства хоккеистов.

После чего хитро посмотрел на Анталия Тарасова, который плотно сжав губы от злости, со всей силы вновь меня схватил за грудки и загудел:

– А что ты сделал для хоккея!!! Что ты сделал для хоккея!!

– Ну хватит, Анатолий Владимирович, – вмешался Николай Романов. – Правительство идею одобряет.

– Одобряет, – грустно промычал Тарасов. – А кто он такой? – Ткнул пальцем в меня наставник московских армейцев.

И тут меня переклинило. Держался, держался и психанул.

– Хорош тыкать! – Гаркнул я в лицо Тарасову. – Кто прошлую Олимпиаду в Скво-Вэлли просрал? Я, между прочим, свою Олимпиаду в Риме выиграл! Для хоккея я, значит, ничего не сделал? Хорошо! В середине октября будет турнир на приз «Советского спорта», там встретимся!

И чтобы больше ни на кого не наорать, и не наговорить глупостей, я отдал тетрадку с подробной информацией по хоккейной Евролиге в руки председателя спортивного комитета и вышел проч.