Текст книги "Нф-100: Шутки Георга Дебича (СИ)"

Автор книги: Владислав Чупрасов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

Все было совершенно другим. И Питер тоже был совершенно другим.

– Ну? – он скрестил руки на груди и подпер плечом стену поблизости от двери.

– Нам нужно поговорить о нас, – выдохнула Никки.

– О нас? – Питер поднял брови. Его подбородок дрогнул, уголки губ опустились вниз. Никки с легкостью прочитала это выражение: разочарование.

Она такое уже видела.

– Смеешься?

– Ч-что? Нет, ты не понял, – Никки закусила щеку изнутри, отчего ее лицо перекосило. – Я говорила о нас, о нашей группе.

Оставалось только бесконечно врать.

– Можно ли обедать в своих комнатах, а не в столовой?

– Можно, – Питер пожал плечами. – Это все?

– Все, – Никки опустила голову и выскользнула в коридор.

Все, в общем-то, было понятно и совершенно естественно. Никки заглянула в общую комнату, которая была пуста, затем подошла к единственной комнате, из которой доносились голоса. В комнате, которую занимал Гарж, было так много людей и так мало место, что все, что оставалось Никки, это шепотом спросить у Крыса, потрогав его за плечо, потому что она отчаялась вспомнить его настоящее имя:

– Что там такое?

Говорить шепотом было проще – в горле все еще стояли слезы.

Рядовой пожал плечами.

– Кажется, у Алана крыша поехала. Или не у него. Я не понял.

– Выйдите отсюда нахрен все! – раздался голос капитана Донни.

Никки и Крыс прижались к стене, поэтому смогли пронаблюдать за всеми выходящими. Мэри и Дари вели, поддерживая под руки, светловолосого молодого человека, которого Никки никогда не видела. Все лицо незнакомца было залито кровью. Следом за ними семенил парень со станции, испуганно поглядывая по сторонам. Явно неохотно из комнаты вышел и старлей, мрачно шикнул на всех и остался у двери, которая закрылась. Больше никто не вышел.

– Помощь нужна? – Никки протянула руку в сторону Мэри, который повернул голову сначала к Дари, кивнул и только потом – к лейтенанту.

– Не думаю, что ты сильно поможешь, – пояснила Дари. – Но все равно пойдем, постоишь на входе, мало ли, что еще вашему рядовому в голову придет.

Никки вопросительно подняла брови, но Дари только махнула рукой, приглашая ее в их с Мэри комнату.

Удивительные дела, оказывается, творятся, пока Никки решает свои личные проблемы.

– С ним нам не о чем разговаривать, – Гарж кивнул на Боргера, смотрящего на него зло и возмущенно. – Попроси брата, чтобы вывел его и последил, чтобы ничего не случилось.

– Погоди, – осадил его Донни. – Если ты все знаешь, это не значит, что мне знать не нужно.

Гарж мрачно кивнул и плюхнулся на кровать. На светлых простынях кое-где подсыхали красные пятна.

Ничего хорошего все случившееся не значило. А самым паршивым было то, что он, Гарж, не единственный искуссный манипулятор на всю планету. Впрочем, он это знал и так.

Но констатация оказалась не лишней. Как будто красные мигающие буквы над входом: не расслабляйся, Гарж.

Не расслабляюсь, ответил сам себе Гарж, и уставился на полицейских.

– Рядовой, доложи обстановку. Спокойно, без эмоций.

Алан поднял голову.

– Сэр. Этот человек виноват в том, что моя сестра сейчас в медотсеке. И я шел, чтобы попросить вас, – он дернул головой в сторону Гаржа, – осмотреть ее и сказать мне, как обстоят дела. На станции нет медиков.

Гарж поднял брови.

– Осмотрю, – он щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание капитана. – Это не так.

– Что не так?! – вспылил Боргер, но практически тут же успокоился. Он потер сбитые костяшки пальцев.

– Заткнись и слушай. Я очень хорошо знаю этого человека и знаю, что он не мог никого ранить. Только если это была случайность, а случайность на этой станции может быть связана только с двумя людьми.

– Ты псих, – прицедил Алан.

– Что ты имеешь в виду?

– Давай поговорим.

Донни смерил его тяжелым взглядом, но все-таки выглянул в коридор и перекинулся парой слов с братом. Махнул рукой Боргеру, тот неохотно поднялся, мрачно глянул на Гаржа и вышел.

– Ну, – Донни сел на стул, который до того занимал рядовой, и вопросительно поднял брови. – Как ты это все объяснишь?

– Довольно просто. Предлагаю рассмотреть ситуацию на реальных примерах. Я – главный в медотсеке. У меня есть раненый. Это – твой брат. Ты приходишь ко мне, видишь своего брата и задаешь мне логичный вопрос: что случилось, Гарж? Я объясняю, что он был ранен, ну, скажем, в перестрелке. Кем, Гарж? – спрашиваешь ты. Допустим, я знаю, кто это сделал. У меня два пути. Первый: сказать тебе правду, независимо от того, как я отношусь к человеку, который это сделал. Второй: назвать того человека, который лично мне неприятен, из расчета, что ты обязательно будешь мстить человеку, ранившему твоего брата. Оба варианта одинаково возможны и зависят, пожалуй, только от того, зол я на кого-то в этот момент, насколько я ненавижу этого кого-то или же моя совесть сильнее. Аллюзия понятна?

Донни задумчиво кивнул, но ничего не ответил. Видимо, переваривал полученную информацию.

– То есть ты хочешь сказать, что это подтасовка фактов?

Гарж кивнул.

– И на основании чего ты сделал такой вывод? Ты сказал, что оба варианта одинаково возможны.

– Дело в том, что, – Гарж несколько мгновений поразмыслил, как бы построить свой ответ и что стоит говорить, а что нет, – я бывал на этой станции и неплохо знаком с этими людьми. И с Седриком, и с тем, кто вложил неправильную информацию в голову вашего рядового. Он, оказывается, охотно ведется на провокации. Разве вас не кодируют от этого?

– Не твое дело, – буркнул капитан. – Ты думаешь, что кто-то, и мне кажется, ты даже скажешь, кто, потравливает нас друг на друга?

– Либо обманом решает свои проблемы.

– Назови имя, хватит загадок.

– На станции осталось очень мало людей, – неспешно начал Гарж, загибая пальцы. – Больше всего пострадала сестра Боргера, Ванесса. Она, насколько я понимаю, без сознания. Персон слегка тронулся умом. Он не опасен, но может делать совершенно непонятные вещи. Не могу сказать, что Седрик чувствует себя лучше. Он боится всех и каждого и критически истощен. Хотя, вроде бы, нормально ест. Значит, это не связано с долгим голоданием, хотя похоже на то. Плюс человек, который погиб при встрече с нашим техником, вашим... сержантом? Кем он был?

Донни не ответил, но Гарж, в принципе, и не нуждался в ответе. Статус мертвого Троя его уже не касался.

– Если исключить наличие на планете еще каких-нибудь секретов, остаются двое человек, которые за все пять лет, прошедшие с момента аварии здесь, совершенно не пострадали. Не могу сказать, что они выиграли, но я уверен, что дело обстоит именно так. Скажите, капитан, а сколько лет полагается за расхищение государственной собственности и покушение на убийство?

– Зависит от того, было ли все-таки убийство, – мрачно ответил Донни. Судя по всему, просветление, направленное Гаржем, почти случилось, хотя полицейская въедливость и мешала поверить сразу и до конца.

– И сколько человек.

Гарж понимающе кивнул.

– Дело в том, что я знаю, кто виноват в аварии на этой станции. Не совсем понимаю, как и что случилось с генераторами, но, думаю, смогу это узнать, если поговорю с Ванессой.

– То есть ты сейчас убеждаешь меня в том, что Хампус и Дебай виноваты в этой аварии? В том, что несколько человек погибло только за время нашего здесь присутствия? А сможешь предоставить доказательства?

Донни, кажется, озадачился. Но и приободрился.

Гарж с интересом наблюдал за ним. Пусть капитан сам решит, кого посвящать в тонкости их нового дела.

– Да, смогу. Если хочешь, можешь посвятить своих парней в то, что происходит, после чего я пойду и все-таки осмотрю Ванессу, и ты пойдешь со мной. На месте сориентируемся, где тебе дальше быть.

– Только брату, – Донни побарабанил пальцами по столешнице. Он уже рассмотрел все варинаты – что лично с ним будет в лучшем случае, а что в худшем. Но "лучший" вариант, казалось, разом решал все проблемы.

– А тебе что со всего этого дела?

Гарж помолчал немного, задумчиво потирая подбородок.

– Чувство справедливости. Вы здесь оказались случайно, а нас привел договор купли-продажи, который заключил Волк. И, кажется... – Гарж чертыхнулся. Как он не понял сразу?

– И, кажется, я понял, зачем это все было. Зачем авария, зачем эти годы в изоляции. Я принесу документы.

Гарж поднялся со своей кровати. В груди бурлило что-то среднее между предвкушением и мандражом. Очень сильные эмоции, стоит заметить.

– Через полчаса встречаемся здесь.

Донни кивнул.

Гарж вышел из комнаты, кивнул старлею на дверь и рванул к выходу. Полчаса на то, чтобы достичь "Неу" и выдрать оттуда последние договора. Можно было бы спросить с Дьюлы, который должен был заниматься перенесением информации на внешний носитель, но дополнительные звенья всегда усложняли процесс.

Дьюла не встретился ему на пути до капитанской рубки, и Гарж даже обрадовался этому. Он был бы слишком рад видеть друга, особенно, если Ружевич уже скормил ему лекарство, и время могло бы быть протрачено впустую.

Краткий осмотр базы договоров дал результат несколько неприятный. Все документы лежали нераспакованными и давно не изменялись. Значит, Дьюла ничего не перенес на внешние диски, будь он неладен.

Вздохнув, чтобы успокоиться, Гарж открыл нужный договор. Пробежался по нему глазами и уважительно хмыкнул. Александр Хампус не был дураком, но и скромностью не страдал. За прошедшие пять лет энергии, вымученной с загибающейся станции, набежало столько, что сумма оплаты выходила поистине космической. Уважение, невольно проснувшееся, пришлось немедленно задушить.

На свои часы Гарж отправил один договор, а все остальные переслал Дьюле. Судя по тому, что загрузка пошла, Эссенжи увидел и нажал на соответствующую кнопку, открывающую канал приема. Живой – и ладно.

Договор загрузился, пока Гарж искал капитанский планшет. Для того, чтобы что-то продемонстрировать, Волку обычно нужен был экран побольше, чем тот, которым были оснащены часы.

Некоторые на корабле, правда, пользовались браслетами, которые проецировали изображение на любые поверхности, хоть на подставленную ладонь, но они тянули еще больше заряда и сдохли первыми.

К счастью, Волк хранил свое капитанское барахло там, где ему и было положено, так что скоро в руках Гаржа оказался планшет с полным зарядом – капитан, вечная ему память в космосе, попользовавшись, исправно ставил технику в гнездо, чтобы она подзаряжалась.

Какой у них, оказывается, был замечательный капитан когда-то.

Гарж выключил планшет и принялся выбираться из корабля, все еще надеясь, что никого не встретит.

Никого и не встретил, с головой окунувшись в сухой колкий ветер, трепавший волосы и одежду. Прикрыв глаза, Гарж довольно быстро добежал до станции, хотя песок в легкие набиться все же успел. Прокашлявшись, Гарж поднялся на второй этаж и заглянул в комнату. Оба Донни его уже ждали и тут же поднялись, стоило махнуть им планшетом.

– Прошу, – Гарж загрузил договор. Капитан Донни взял из его рук планшет, задумчиво пролистнул несколько страниц и совсем неожиданно просветлел лицом.

– Вам это нравится?

Капитан кивнул. Ему это более чем нравилось. Договор, заключенный между Александром Хампусом и капитаном корабля "Неустрашимый", подразумевал передачу чистой энергии в соотношении баррель/столько-то условных единиц. Джеймс ничерта не понимал в контрабандистских ценниках, но даже на его взгляд сумма была внушительная.

– А откуда он взял энергию? Ее же здесь нет.

– Ее здесь нет, потому что он взял ее, – пояснил Гарж, забирая планшет.

Братья переглянулись.

– А устное признание получим?

– Получим.

Гарж махнул рукой и первым вышел в коридор, за ним потянулись полицейские. Оба – преисполненные чувства собственного достоинства. Наверное, так они должны были выглядеть по уставу, но зрелище было откровенно дурацкое. Как будто дети играют в военных, надев форму своего отца, простого сортировщика фруктов с производительной планеты.

Они вошли в медотсек, и первое, что сделал Гарж, это подошел к кровати, на которой лежала Ванесса. Она сильно изменилась с их последней встречи – конечно, не без помощи ранения, сделавшего ее лицо сероватым и осунувшимся. По датчикам на экранах выходило, что Гарж еще плохо знал Александра. Тот, оказывается, мог пойти и на такое.

– А это, – шепотом заметил Гарж, показывая на датчики, – еще одна статья дохода.

Полицейские посмотрели на экран, но ничего не поняли.

– Как она? – поинтересовался Джонатан.

– Теперь, – Гарж нащупал тонкие проводки, идущие до сгиба локтей девушки, и выдернул иглы. – Теперь нормально. Точнее, будет нормально.

Графики на экране по левую руку пошли волной и наконец-то нашли нужное направление. Ванесса что-то тихо пробормотала, вытянулась и наклонила голову. Гарж закрыл ее одеялом, положив проводки так, чтобы не было видно, что они откреплены.

– Она поправится, – пояснил Гарж.

– Надеюсь, – все так же шепотом ответил Джонатан и отошел к кровати, на которой лежал лейтенант. Тот только что проснулся и теперь с интересом наблюдал за ними.

Старший лейтенант приложил палец к губам, показывая, что Маю стоит быть потише. Тот недовольно заерзал и сел ровно.

– Как ты? – Старлей присел у кровати, наклоняясь ближе.

– Нормально, – негромко ответил Ружевич. – Но я дико хочу уйти отсюда. Можно?

Джонатан обернулся к Гаржу, который тоже подошел ближе

– Тошнит? Голова кружится? Жарко, холодно?

– Ничего, – Май даже козырнул, как будто Гарж был его командиром. – Здоров, как в шестнадцать, готов выполнять приказы.

– Тогда иди вниз, только тихо. Одежду возьми у кого-нибудь из станционных, наверняка подберут тебе что-нибудь по росту.

Ружевич откинул одеяло, свесил ноги с кровати, потянулся. Уходить прямо сейчас он не собирался – и вряд ли дело было в том, что на нем была только футболка и трусы.

– А что происходит? Капитан? – он наклонился, заглядывая за плечо Гаржа. Капитан Донни отмахнулся.

– Иди, Ружевич, иди.

– Есть, – Май козырнул и все-таки встал. С интересом огляделся по сторонам, и на его лице читалось – был бы одет, хрен бы его кто отсюда выкурил.

Когда лейтенант вышел, Джонатан с сомнением покачал головой:

– Может, он мог бы пригодиться?

– Вряд ли, – ответил Гарж. – И хорошо бы, чтобы девицу унесли.

Джонатан кивнул, поднялся и отошел к кровати Ванессы. Спустя мгновение, подхватив девушку на руки, он уже вышел в коридор.

– А он не мог быть нам полезен? – как бы невзначай копируя брата, поинтересовался капитан Донни.

– Нет, – Гарж указал на противоположную коридору дверь. – Я туда. Вы оба ждите в коридоре.

И, не дожидаясь ответа, направился к двери в кабинет Хампуса. Когда-то это, вообще-то, был его кабинет.

Гарж решительно постучал.

– Александр?

Александр появился так же быстро, как будто ждал этого момента. Посмотрев через плечо, он вышел из кабинета и аккуратно прикрыл за собой дверь. Гарж повертел головой: отсюда не было видно, есть ли кто-то на кроватях – плотный полукруг из техники и отделяющих пациентов друг от друга стенок способствовал этому.

– По поводу договора, – Гарж разблокировал планшет и показал его Хампусу. Тот кивнул, видимо, рассмотрев свое имя, и отошел в сторону, к пункту управления всеми приборами в отсеке, у которого стояло несколько стульев. На один он сел сам, другой предложил Гаржу.

Тот тоже сел, наклонив голову так, что волосы мешали смотреть. Принялся листать договор туда-сюда.

– Я и.о. капитана Майерса, который, к сожалению, погиб. Но наш договор все еще в силе, так как он был заключен не с человеком, а с должностью. Мой вопрос – сколько ее у вас?

Гарж поднял глаза, глядя сквозь волосы.

Александр шевелил губами и с интересом смотрел в ответ.

Сделав вывод, что с Маем не случится ничего хуже того, что уже произошло (то есть, маловероятно, что у него могут появиться еще родственники, так же, как и кузен, его не любящие), Макс посмотрел на время и вышел со станции, на которой его ничего не держало.

Ветер немного утих, и можно было осмотреться. Все-таки Макс никогда раньше не видел планеты такого класса: если верить Волку, который когда-то о ней говорил, здесь постоянно чередуется песок и зелень, в основном – цветущие маки. Ну, и литопсы, куда уж без них. Множество камней росло и вокруг первой станции, но они давно уже не цвели, так что не представляли никакой пользы. В противном случае Макс разбогател бы так, что мог бы никогда больше не работать – как только доберется до цивилизованной планеты, конечно. Но и того, что осталось от сыворотки, приготовленной для Дьюлы, хватит на то, чтобы значительно поправить свой бюджет.

Одним словом, Макс больше выиграл, чем потерял, в этом сомнительном мероприятии. Правда, нужно было еще выбраться отсюда – а для этого нужно было предоставить Гаржу результат.

И все же некоторое время Макс стоял неподалеку от корабля, вертя головой. По одну руку тянулись километры песка с торчащими то тут, то там камнями, а по другую руку – целое зеленое поле с сочными красными бутонами, странно смотрящимися на длинных широких стеблях. И яркое рыжее солнце на оранжево-мутном небе.

Макс почесал затылок и запутался пальцами в волосах: местный ветер напополам с песком сделал так, что на голове образовалась гнездо.

Ну к черту эту планету, подумал Макс. Подумал еще, что если когда-нибудь будет выбирать себе планету для отдыха, ни за что не согласится лететь туда, где небо не синее, или, хотя бы, не серое. Хватит, насмотрелся уже.

На корабле было тихо и прохладно. А главное, на нем не было ветра, который бросал бы в лицо песок.

В столовой никого не было, а портативная лаборатория не так давно перестала работать и теперь остывала. Вот только емкости для синтеза почему-то не наблюдалось.

Так. Макс сжал пальцами переносицу и потер ее. Вполне возможно, что перенервничавший Дьюла просто ухватил емкость и унес ее к себе, чтобы остывать вместе с ней. Хотелось верить, что ему хватило мозгов послушаться того, что было сказано, и не употребить то, что получилось, горячим.

Да нет, вряд ли. В смысле, раз уж емкости нет, значит, Эссенжи совершил ту самую глупость, которую Макс просил его не делать. А если так, то что? Значит, сам виноват. Впрочем, что Гарж будет орать и топать ногами именно на Макса – сомневаться не приходилось. Все огребут из-за того, что у кого-то не хватило терпения.

Макс решительным жестом нажал на вызов в видеофоне. Дверь открылась почти сразу же.

Дьюла лежал на кровати, уставившись в потолок. На столе, и без того захламленном, стояла еще и емкость – пустая. По полу растекалась черно-белая мутная жижа, на которую было наброшено одеяло, неспешно пропитывающееся черным.

– Ты не дал ему остыть, да? – спрашивать было бессмысленно, но нужно было хоть что-то сказать.

Дьюла зашевелился на кровати, положил руки за голову и положил ногу на ногу, пытаясь выглядеть независимым. Что глупо было не слушаться прямого указания, он, видимо, уже понял.

– Обжегся?

Если бы только обжегся, это полбеды. Конечно, нет ничего приятного в обширном ожоге пищевода, но и с этим как-то живут. Человек – такая псина, на нем все заживает рано или поздно, особенно если поместить его в медицинскую или рекреационную капсулу. А уж если до Гаржа донести, что его другу лучше бы прямо сейчас оказаться в госпитале, тот немедленно придумает, как им там оказаться. Всем бы таких товарищей, как Гарж.

– Да нет, не очень, – судя по тому, что Дьюла отвечал хрипло, все же обожгло. Вероятнее всего, горло сначало ободрало сывороткой, а потом уже тем, что рвалось наружу.

– Ну, все вышло?

Макс бы подошел поближе, если бы между кроватью и ним не было препятствия типа "мокрая мина, накрытая одеялом". Не хотелось влезать в то, что еще было потенциально опасно, тем более когда тонкое одеяло пропитывалось так быстро.

– А что, не видишь? – Дьюла махнул рукой на пол.

Макс аккуратно обошел одеяло и сел на стул, отодвинув его от стола. Стулья вообще были немногими предметами, не встроенными в комнату: все-таки грузовой корабль, не пассажирский лайнер. Тут то тряхнет, то поворот какой-нибудь резкий.

– Я-то вижу, – у Макса отлегло от сердца, когда он понял, что ничего страшного с Дьюлой не случилось. Хуже не стало, по крайней мере.

– А ты видишь?

Дьюла что-то безрадостно булькнул. И беспокойство тут же вернулось к Максу: если бы все было в порядке, Эссенжи вел бы себя совершенно иначе.

И дело было даже не в переживании о жизни совершенно незнакомого человека, а в том, что перфекционизм Макса требовал идеального результата. Идеальный результат, похоже, не случился.

– Так, что случилось?

Дьюла перекатился на бок, сел, свесив ноги, и посмотрел на Макса. Тот тяжело вздохнул.

– Я говорил тебе, что нельзя трогать сыворотку, пока она не остынет? Я говорил?

– Говорил, – Дьюла мрачно кивнул.

– А ты что?

– Сглупил.

Они помолчали немного, потом Эссенжи, видимо, подумав о том же, о чем думал и Макс, протянул:

– Гарж с нас шкуру снимет.

– Вот здорово! – наигранно обрадовался Макс. – То есть я рисковал свой жизнью и пыхтел над лабораторией для того, чтобы из-за идиотизма больного получить по мозгам от заказчика? Это идеально, Дьюла. Нет, правда, всегда мечтал.

Дьюла покивал. Почувствовав, что можно свалить собственную вину на другого, он несколько приободрился.

– Я так подумал, может, он не будет сильно бить инвалида?

– Будет, – приободрил его Ружевич. – И, похоже, ногами.

Дьюла кисло хмыкнул.

Макс тяжело вздохнул и еще раз посмотрел на пациента. Дьюла, как будто почувствовав его взгляд на себе, поднял голову и уставился в ответ.

Ни зрачков, ни радужки не было видно, только белки. Совершенно пустые глаза, не затянутые светлой пеленой, а именно пустые.

Ничуть не лучше, чем раньше, когда его глаза были полностью черными.

Макс отвернулся.

– И как, совсем ничего не видишь?

– Не-а, вообще ничего, – Дьюла помахал рукой у себя перед носом.

Макс облокотился на стол и подпер щеку кулаком.

– Столько ресурсов потрачено, и нихрена результата нет.

– Эй-эй, – возмутился Дьюла, – здравствуйте! Как нет результата? Вообще-то я жив, а то, что не вижу, так это фигня. Зато жив. Меня это, знаешь, очень даже устраивает.

– Ну, главное, чтобы клиент был доволен.

Глава 17

Гарж не очень понимал, как можно не волноваться, когда сейчас, именно в этот момент, происходит самый важный разговор в его жизни. И вот – все-таки получалось. Он был совершенно спокоен.

Во взгляде Хампуса тоже не читалось ничего такого, что могло бы его выдать.

В самом деле не узнал или что-то выжидает? Черт его разберет.

– Капитан погиб внезапно и даже не передал вам всю информацию по договорам? – ехидно поинтересовался Хампус.

Гарж принялся экстренно вспоминать все условия договора. Хоть одна цифра, одна-единственная цифра. Там было хоть что-то важное?

– К сожалению, именно так. Никто не ожидал, что капитан погибнет от подцепленной на какой-то планете болезни. А что касается информации, то я ознакомился с договором. Ни слова о количестве товара там нет, только коэффициен вычисления суммы, которую вы за него получите. Собственно, количество товара меня и интересует, чтобы посчитать, сколько мы вам заплатим.

Гарж поднял голову.

– Для начала – как вас зовут?

– Гарж.

– А полное как?

– Сойдет и так.

Хампус выразительно поднял бровь.

– Я привык знать имена тех, с кем работаю, а не их собачьи клички.

Гарж сцепил зубы, чтобы не сказать ничего лишнего.

– Если вы решили придерживаться такого тона в разговоре со мной, мистер Хампус, то вы можете остаться без денег вообще. Я не подписывал этот договор, и мы можем улететь немедленно.

– Вы не можете улететь, – заметил Хампус.

– Это вам так кажется, – парировал Гарж. Он предпочитал и думать, и делать вид, что контролирует ситуацию целиком и полностью и что знает куда больше, чем все остальные. Больше, чем Александр. Хотя никто не знает, какая информация есть у него.

Гарж, до того рассматривающий что угодно, чтобы не смотреть в глаза Хампусу, наконец-то поднял взгляд. Вцепился в его холодные серо-голубоватые глаза и сосредоточился. Зрачок задрожал, расползся по радужке и тут же схлопнулся в точку. Гарж непонимающе моргнул.

– Мистер Гарж, у вас, мне кажется, нервный тик.

– Благодарю, я в курсе, – Гарж потер глаза, и когда он открыл их, зрачок встал на место. – Предлагаю миновать стадию оскорблений и сразу перейти к вопросам оплаты. Итак, вы мне не ответили: сколько у вас товара?

Хампус запрокинул голову, смотря вверх – это был очень знакомый жест. Зашевелил губами, что-то подсчитывая, а затем назвал такую сумму, что у Гаржа глаза стали размером с тарелку каждая.

– Извините?

Хампус терпеливо повторил, хотя Гарж мог поклясться – он немного улыбается, вздергивая уголки губ. Надменно так улыбается, зло, радуясь смятению другого.

Гарж состроил уважительную мину.

– Впечатляющий результат для пяти лет, – и тут же продолжил, понимая, что сморозил очень опасную глупость. – Даже не представляю, как мы это все в таможенных декларациях пропишем. Но, впрочем, это уже только наши проблемы.Ну, я думаю, что этим вечером я вернусь на корабль, все рассчитаю, подготовлю перевод, и уже завтра произойдет обмен. Вас это устраивает?

– Более чем, – Хампус кивнул. – Хотя, конечно, хотелось бы закончить все сегодня. Зачем тянуть?

– А куда торопиться, мистер Хампус? – Гарж легкомысленно покрутил рукой в воздухе, сдерживаясь, чтобы не выдохнуть с облегчением. Если Хампус и заметил, то не придал значения, а если и придал, что через некоторое время это будет уже не важно.

– Впрочем, я соглашусь, чем раньше мы со всем этим расправимся, тем быстрее получим желаемое. Правильно?

– Абсолютно правильное слово: расправимся.

Гарж вздохнул.

– Тогда мне нужно около часа на все рассчеты.

Гарж, как и многие люди, ожидающие чего-то долгое время, моделировал эту встречу в уме множество раз. В какой-то раз Хампус узнавал его сразу, в какой-то – не узнавал до самого конца, или вообще не узнавал никогда. За три года в тюрьме, да и потом, позже, сам план менялся множество раз, а из-за этого и всевозможные пафосные речи в конце тоже варьировались. Гарж перебрал множество слов и предложений, которые могли бы выразить все, что он думает о сложившейся ситуации. Но выходило либо куце и бессмысленно, либо цветисто и нецензурно. Ни то, ни другое Гаржа не устраивало.

Когда (пять с хвостиком лет назад) Гаржа арестовали, он вообще испытывал массу совершенно разнообразных чувств. Он довольно быстро понял, кто все это устроил, еще в первый год разобрал ситуацию и осознал все свои недочеты, которые привели к тому, что ему вот так вот невежливо дали пинка с должности руководителя первой станции. Но бесило – другое. Не то, что его так просто сделали, будто ему всего пять лет, и даже не то, что тюремного заключения ему дали всего три года – так, как намек, что ему стоит ненадолго убраться из поля зрения.

Его страшно раздражало то, как ко всему этому отнесся экипаж станции. Ни один человек, даже если и допустил мысль о том, что Гарж может быть прав, не сказал об этом вслух. Никто не высказался в поддержку, да ладно, в поддержку, никто даже не предположил, что у ситуации всего две стороны. Но обида на того же Персона и Седрика перекипела, сошла на нет, да и не заслужила человеческая трусость такого уж сурового наказания. Ну, а что они могли? Только потешить самолюбие Гаржа.

Они свое уже получили, оказавшись на станции под ведомством Хампуса и ближайших товарищей. Не просто на станции, а при полностью исчезнувшей электроэнергии. Которая теперь хранилась в специальных контейнерах где-то на станции. Вот только где? Договор, который Гарж держал в руках, сама электроэнергия и пособничество Донни – пожалуй, все это привело бы к очень долгому тюремному сроку для Хампуса. А уж если бы еще удалось доказать несколько (да что там несколько, множества человек из исследовательских групп) убийств... Ну, а что касается смерти самого Хампуса, то это случилось уже столько раз в мыслях Гаржа, что ему уже даже не было интересно его убивать. Нет, хотелось чего-то совершенно другого.

Но только вот почти никогда в жизни не получается так, как представляешь себе. Потому что предугадать свою-то реакцию практически невозможно, что уж говорить о том, как поступит в той или иной ситуации совершенно другой человек. Тем более, когда прошло столько лет. Все меняется – этого Гарж не учел.

Но тщательно разработанные планы редко дают осечки. Так что он был спокоен. Да, странно для такой ситуации спокоен.

Как, кстати, и Хампус.

– Хочу заметить, – начал он, – что маскировка отличная.

Гарж чуть отодвинулся вместе со стулом. Хампус закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на колене.

– Что за шутки, Дебич? Ты серьезно думаешь, что я не узнаю своего старого друга Георга? – он выразительно помолчал и добавил. – Какая встреча.

В голосе Хампуса звучала сталь. Он был зол – не на Гаржа, а на самого себя. Видимо, он и вправду не узнал его сразу, чем был чрезвычайно раздражен.

Вот оно. Тот самый переломный момент, который определит успех всего дела, ну, или его провал. Провал? Да нет, такого просто не может быть. В себе и в результате своих действий Гарж был уверен на все сто процентов.

– Не могу сказать, что тоже рад тебя видеть, Александр. Очень жаль, что твое самолюбие привело к смерти такого количества людей.

Хампус отмахнулся. Атмосфера накалялась, еще немного – и начнут обгорать брови и легкая щетина.

– Нашел людей. Ты их сам не особенно-то и ценил, Георг. Разве нет? О том, под каким соусом ты предпочитаешь употреблять экипаж станции, не знал только глухой и слепой. А я смог их использовать с пользой для дела. Ну, для себя. Не все, правда, были так уж полезны.

На удивление Хампус стал словоохотлив. Должно быть, ему просто захотелось похвастаться – ведь мало кто его поймет так, как Гарж.

– Я сделал то, что не смог сделать ты. Понял, как можно добывать энергию, когда ее нет.

– Из людей, черт бы тебя побрал!

– Не из всех. И не делай вид, как будто сам бы не попробовал, случись тебе додуматься до этого раньше. Так вот, не из всех. От Ванессы толку вообще никакого нет, что она по станции бегает, что лежит здесь. Из Седрика можно было вытянуть еще больше, если бы этот уродец не сбежал. Или вот этот ваш парень, единственный из вас, между прочим, который полыхнул на входе. Если бы его разделать, можно было бы оставшиеся контейнеры просто под завязку накачать.

Гарж вспомнил яркую неожиданную вспышку света, которую спровоцировал, как оказалось, именно Мэри.

– Что-то типа растяжки-индикатора?

– Ну, а ты как думаешь, я должен был всех перепробовать, чтобы понять, от кого есть толк, а от кого нет?

Гарж покивал. Недурно. Хампус пусть и редкостный урод, но дело свое знает. Особенно, если дело его – извлечение собственной выгоды.