Текст книги "Странник. Американская рулетка СИ"

Автор книги: Владимир Гржонко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Ого, – весело изумился «полковник», – да тут просто идеальное место для наших игр!

Он потянул щеколду и вошел в клетку. Внутри стояло большое кресло, и «полковник» тут же в нем развалился. Фелисия услышала, как тяжело скрипнули пружины под его сильным телом, и подумала, что сейчас самое время закрыть дверцу этой клетки и таким образом исправить ошибку, сделанную ими в подвале. Потому что теперь она не сомневалась: «полковник» – человек безжалостный и опасный. Она догадывалась, что он сделал с той несчастной женщиной в чадре, которая гнала их отсюда... Но Фелисия быстро поняла, что из ее затеи ничего не выйдет: рядом стоял второй русский. Чего можно было ждать от него, она не знала.

– Итак, – потягиваясь, заявил «полковник», – приступим к делу? А для начала поговорим по душам. Мистер Триммер, если я не ошибаюсь?

Он делано кивнул Весли:

– Я имел удовольствие слышать ваши... э-э... ваши мучения в камере.

Весли вздрогнул, но Фелисия видела, что взгляд у него остался холодным.

– А я полагаю, что вы работаете на русскую разведку. По крайней мере, Майер с удовольствием ухватится за такую версию, – перебил его Весли, и Фелисия удивилась его самообладанию.

Быстрым, почти незаметным движением русский выскочил из клетки и схватил Весли за горло, усадив его на покрытый толстым ковром пол, прямо под ноги Фелисии.

– Дерьмо твой Майер, – прорычал он, – и все эти ваши игры – тоже полное дерьмо! Давай уж говорить откровенно. Так вот, чтобы ты знал: у меня свои собственные игры. Я вашим говеным Центром уже давно интересуюсь. А что касается тебя, приятель… если Майер устроил тебе небольшое приключение, а потом отпустил побегать, то это еще не говорит о ценности твоей особы для меня. Ты мне нужен только потому, что мне кое-что требуется от Триммера-старшего. Это понятно?

«Полковник» убрал руку и разогнулся. Фелисия видела, что Весли почему-то совсем не испугался, только с недовольным видом потер шею рукой и вскинул на русского злые глаза. Но Фелисии было очень страшно. Этот безжалостный убийца не остановится ни перед чем! А они – маленький хрупкий Весли и сама она, беззащитная женщина, – оказались в полной его власти. Кроме того, существовал еще и второй русский, с равнодушным видом сидевший на кровати и не принимавший участие в разговоре. Вряд ли от него можно ждать помощи, подумала Фелисия.

– Значит, вы собираетесь шантажировать деда? – Весли странно усмехнулся, как будто намеренно провоцировал «полковника» на насилие. – Боюсь, это пустая затея. Мой дед совсем не тот человек, который позволит себя шантажировать. Особенно жизнью внука. Если вы так осведомлены, как пытаетесь изобразить, то знаете, что я прав.

– Я осведомлен, – русский как-то внезапно успокоился и уселся на ковер рядом с Весли. Фелисия опустилась рядом, судорожно размышляя, что же теперь делать. – Я очень даже осведомлен. Обо всем осведомлен. Вплоть до здешних увлечений кинематографом. Это ведь именно я подсунул Майеру блондиночку … ну, Мэрилин… Кстати о женщинах. Вот вы, мисси, – он развернулся к Фелисии, грубо толкнув ее локтем, – вы, должно быть, совсем ничего не понимаете. Со стороны такого благородного джентльмена, как мистер Триммер-младший, держать вас в неведении просто даже невежливо. Старинный приятель, и вдруг такое неуважение к даме...

Фелисия уловила в тоне русского глумливые нотки и заметила, как напрягся Весли, нервно сжимая и разжимая кулаки. Не обращая на него никакого внимания, «полковник» смерил Фелисию взглядом и продолжил.

– Вы думаете, что стали жертвой похищения, что вас обманули вместе с приятелем, запутавшимся в делах какой-то неведомой конторы? Нет, все значительно хитрее! Ну что, устроим разоблачение, дорогой мистер Триммер? Этот замечательный молодой человек вполне осознанно выманил вас из Нью-Йорка. Возможно, он не знал, для чего вы были нужны его деду, но, согласитесь, это уже не столь принципиально. Спросите, зачем он хотел увезти вас в пустыню, в этот самый Центр? Надо думать, ему хотелось, с одной стороны, спасти вас от последствий всего того, что затевает в Нью-Йорке его дед, а с другой... Впрочем, для начала было бы правильнее ответить на вопрос, что же такое ужасное должно произойти в Нью-Йорке? А ведь, заметьте, он точно знал, что для вас было бы безопаснее переждать операцию здесь, в Неваде, вдали от суеты и паники. Я не ошибаюсь, молодой человек?

Фелисия была уверена, что Весли сейчас ответит русскому какой-нибудь грубостью. Но он только молча кусал губы. Заметив взгляд Фелисии, он дернул плечом и отвернулся. Этот мальчишеский жест почему-то умилил Фелисию. Действительно, Весли всего лишь старался ее от чего-то спасти. В этом нет ничего дурного, даже если ему и пришлось для этого ее обмануть. Только вот она совершенно не понимала, какая опасность могла грозить ей дома, в Нью-Йорке, под охраной мисс Фиби и ее людей.

– Да, так вот… – «полковник» расслабленно откинулся на ковер. – Вернемся ко второй причине. Кому-то она, конечно, могла бы показаться мелкой, но для нашего с вами приятеля это вполне серьезно. Дело в том, что в какой-то момент он поругался со своим любовником и, насколько я понимаю, пообещал себе ему отомстить – заставить ревновать, что ли. Вероятно, он подумал, что, как говорят русские, одним выстрелом убьет сразу двух зайцев. То есть сначала увезет вас из Нью-Йорка, где вам угрожала опасность, а потом уже здесь, в Центре, попытается изобразить пылкую страсть. Наверное, для этой цели он мог бы найти и мужика, но... Чужая душа – потемки. Русские писатели давно говорили об этом …

– Чего вы от меня хотите? – тоненьким голосом закричал Весли. – Я ничего не боюсь!

– А с чего это ты взял, что я тебе угрожаю? – «полковник» окончательно развеселился и даже хлопнул себя по колену. – Пугать пытками и прочими глупостями – это не в моем стиле. Скорее, в стиле старого мясника Майера.

Он оборвал смех, и от его благодушия не осталось и следа.

– Если бы я решил тебя пытать, ты бы уже пел как соловей, поверь мне. А я пока что всего лишь рассказываю твоей подружке о том, что мне известно. Мы ведь теперь почти одна семья, ха-ха! А известно мне, как видишь, немало. Так вот, мисси, получилось не совсем так, как предполагал ваш приятель. Не клюнул его любовник на такую глупую приманку. Или, может быть, не очень-то он и любил нашего дорогого Весли, а всего лишь использовал его в своих целях. Да, это очень даже может быть. Потому что приказ Триммера он исполнил в точности. Я имею в виду то, что он без всяких колебаний доставил вас обоих в Центр, и уже здесь...

«Полковник» замолчал и оценивающе взглянул на Фелисию. Чтобы не встречаться с ним взглядом, она повернулась к Весли и поразилась тому, что увидела: это был совсем другой – чужой – человек. Вместо лица – бледная застывшая маска со злыми ненавидящими глазами. Ничего не понимая, Фелисия дотронулась до его плеча, но Весли сбросил ее руку и оскалился, словно дикое животное. Да что это с ним?! Неужели на него так подействовали те проклятые наркотики? Другого объяснения перепуганная Фелисия найти не могла. Ей стало страшно – значительно страшнее, чем в камере. Весли был единственным живым существом среди всего этого ужасного хаоса, которое она любила и жалела, которому доверяла полностью, как самой себе...

– А еще, мисси, – вот ведь проклятая забывчивость! – я так и не сказал вам, кто же этот таинственный любовник вашего дружка. Хотя вы девушка сообразительная, наверное, уже и сами догадались.

Фелисия вздрогнула, хотя еще раньше начала понимать, к чему клонит этот русский. На Весли она даже не взглянула. Мысли заметались у нее в голове, не давая сосредоточиться. Весли, ее смешной добродушный Весли... Фелисия невольно представила себе то, о чем упорно не хотела думать с того самого момента, когда заметила Весли в баре в обнимку с каким-то мужиком... Ну почему все так, почему?! И для чего этот русский рассказывает об этом ей? Впрочем, тут же сообразила Фелисия, дело вовсе не в ней. Скорее всего, русский сейчас обрабатывает Весли. Хочет сломить его, поразить своей осведомленностью.

– Но и это еще не все, – как будто в подтверждение ее мыслей заговорил «полковник». – Есть у меня такое странное подозрение, что ваши сексуальные приключения в камере – отнюдь не плод безумной фантазии Триммера-старшего и даже не злая воля негодяя Майера. Скажите, что я неправ, дорогой Триммер-младший…

– Плевать я хотел на то, прав ты или нет! – прошипел Весли.

Его трясло, в уголках губ скопилась слюна, а тонкие пальцы были согнуты, как будто он собирался выцарапать «полковнику» глаза.

– Думаешь, я сам распорядился добавить этот возбудитель в наркотик? И ей, и себе? Да что ты понимаешь, тварь, чтобы рассуждать об этом? А ты, – Весли повернулся к Фелисии, – ну что ты так на меня смотришь? Я ведь спасал тебя, Рыжка! Поверь, тебе действительно нельзя было оставаться в Нью-Йорке...

И тут же, словно забыв про Фелисию, Весли снова со злостью обратился к «полковнику»:

– Ну что, ты рад, сволочь? Только учти: такие, как ты, долго не живут. Чем больше ты болтаешь, тем короче твой срок! И то, что ты успел вынюхать, ерунда по сравнению с тем, чего ты не знаешь – и уже никогда не узнаешь. Потому, что не успеешь! Ты просто ничего не понял…

Весли вскочил, и только усилием воли Фелисия удержала себя на месте. Ей хотелось бежать, спрятаться от всех, ничего не видеть и не слышать. Но разве убежишь... Похоже, Весли добровольно отправился в эту ловушку, чтобы наказать своего деда, заставить его сломаться. А она, подумал ли Весли о ней?.. Фелисия не заметила, как «полковник» оказался на ногах. Он лениво без размаха ударил Весли ногой в лицо.

– Это ты меня не понял, парень!

Весли опрокинулся на спину, и у него тут же потекла по лицу кровь, расплываясь на майке бурыми бесформенными пятнами. Фелисии было ужасно жаль его, но она как будто одеревенела и только молча наблюдала, как Весли осторожно притрагивается пальцем к рассеченной верхней губе.

– То, что тебе кажется – твое дело. Но я знаю больше, чем ты можешь себе представить. Есть у меня тут свои людишки. А уж чего я умею... – «полковник» рассмеялся и выразительно покрутил кулаком. – Два старых пердуна, которые мутят здесь воду, даже не догадываются, в каких они тисках... Впрочем, это сейчас неважно. А важно вот что: мне потребуется вертолет, чтобы убраться отсюда подальше. Сегодня я, как видишь, удачлив до удивления. Так что надеюсь, фортуна не подведет меня и дальше.

«Полковник» вытащил из кармана сотовый телефон и вопросительно посмотрел на Весли.

– Кстати, – сказал он с издевкой, – не подскажешь ли, как позвонить твоему деду? А то сам-то я плохо запоминаю телефонные номера. Ну, не ломайся. Надо же сообщить мистеру Триммеру радостное известие о том, что его внук в надежных руках. Мало того, никто и никогда не вычислит, где мы находимся. Из того, что я знаю об этой мышеловке, им потребуется рота солдат и несколько дней, чтобы прочесать все помещения и переходы Центра. Только у них не будет этих нескольких дней!

Весли нервно двинул плечом и промокнул кровь грязной майкой.

– А попутно, – сладенько протянул «полковник», – было бы неплохо выяснить, что здесь делает мой приятель, – он указал на второго русского, – который, вообще говоря, темная лошадка: бродяга без роду и племени, мелкий карманник, аферист. Да и в Америке находится нелегально. Интересно, для чего он нужен мистеру Триммеру? Ну, разве что ему позарез понадобился человек, про которого известно только одно – что он русский. Догадываешься теперь, куда я клоню?..

Русский снова прозвучал вполне дружелюбно. Так, словно не он только что бил Весли.

– Зачем тебе все это? – Весли тоже говорил внешне спокойно, но Фелисия видела, как у него на шее часто-часто бьется выпуклая жилка. «Полковник» зло рассмеялся и сел прямо на пол, скрестив ноги.

– А затем, – произнес он, и лицо его снова сделалось отталкивающе-злым, – что времена давно изменились, и теперь всё касается всех. Политика! В каком-нибудь задрипанном Заире чихнет местная обезьяна-диктатор, съест на обед чего-нибудь не то, и уже весь мир на ушах: тут же засылает агентов влияния, разведки всех стран затылки чешут, просчитывают, что из этого получиться может... А в Нью-Йорке твой дед что-то совсем уж нехорошее готовит, а теперь еще и русского хочет привлечь к этому делу. К чему бы это, а? Не говоря уже о том, что ваша контора – это самое Бюро – давно уже стоит у всех поперек горла. Хитро работает, ничего не скажешь: через третьи руки. Идет на любые затраты. А ходы просчитать почти невозможно, потому как логика отсутствует. То носами всех сталкивает, то мирит, то пугает всемирными катастрофами, вроде глобального потепления, а то успокаивает: живите, мол, людишки, на ваш век всего вдосталь хватит. Вот тут-то и возникает старый вопросик: кому это выгодно? А ответа нет... Даже Майер, хотя и невеликого ума, но и тот занервничал. Если что, твой дед его, как и предшественника, подставит – и все, нету больше Майера. Да-а, никогда нельзя любовь с делом путать...

– Козел ты вонючий, за что и поплатишься! – выплевывая эти слова, Весли мельком взглянул на Фелисию, и ей показалось, что в его глазах промелькнуло что-то хорошо знакомое и родное. – Зря думаешь, что в России тебя не достанут. Ну да ладно, что толку тебе грозить, все равно по тупости не испугаешься. Давай сделаем так: ты звонишь моему деду и объясняешь, что держишь меня заложником. А дальше... Или он сломается и будет с тобой разговаривать, или нет. А вот представь себе, что не будет. Отдаст тебе внука. И что тогда?!

«Полковник» задумчиво рассматривал кончик своего тяжелого ботинка. Потом поднял глаза на Весли. У него было лицо человека, который сосредоточенно обдумывает, купить ли ему выставленный в витрине товар или пройти мимо.

– Интересно получается… – процедил он сквозь зубы, – значит, если я скажу твоему деду, что ты у меня, он может отдать тебя на съедение? То есть, рискнет потерять внука и наследника, но не позволит диктовать ему условия? Ну-ну, все может получиться очень занятно! Надеюсь, – обратился «полковник» к Весли, – номер личного телефона мистера Триммера ты помнишь наизусть? Пожалуй, я с ним все-таки побеседую.

Весли усмехнулся, опять многозначительно покосился на Фелисию и продиктовал русскому десять цифр. Фелисия вдруг вспомнила сухое бесстрастное лицо Триммера-старшего и подумала, что ни в какие переговоры с бандитом он вступать не будет. Даже если этот русский начнет их пытать... Она постаралась поскорее отогнать от себя эту мысль. От Весли исходила какая-то бешенная веселая уверенность, и, несмотря на всю ее неуместность, Фелисия старалась уцепиться хотя бы за это. Просто для того, чтобы не скатиться в истерику, не превратиться в размякшее от ужаса бездумное желе...

– Мистер Триммер! – после паузы сказал в телефон «полковник», – какая приятная неожиданность! В прошлый раз у меня не было возможности засвидетельствовать вам свое почтение: ваши люди оказались слишком скоры на руку... Да-да, именно я. Вы удивительно догадливы, сэр! У нас тут собралась занятная компания… Весли и его подружка передают вам привет. Да, он рядом со мной. Может, хотите с ним побеседовать?.. Ну, как хотите... Кстати, я готов сообщить вам любопытный факт, имеющий прямое отношение к вашему внуку и еще одному хорошо известному вам лицу. Можете считать это подарком от меня лично...

Под взглядами всех троих «полковник», продолжая непринужденно болтать с Триммером, вышел из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь. На секунду Фелисии показалось, будто она только что участвовала в жутком спектакле, который уже закончился, и теперь актерам самое время снимать грим и пожимать друг другу руки. Но, к сожалению, ничего на самом деле не кончилось. Фелисия поняла это, когда «полковник» вернулся и торжествующе посмотрел на Весли.

– Ну вот и все! – он прошелся по спальне. – Интересно, для чего хозяину этой халабуды потребовалась клетка? – «Полковник» оглянулся на Весли. – Не знаешь? Ну и ладно... Так вот, как это там говорится, в нашем распоряжении тридцать минут. Если в течение получаса твой дед умудрится достать вертолет, как он и обещал, то вы проводите меня до него, и мы, всплакнув друг у друга на плече, мирно расстанемся. Если же нет... Ну, давайте пока не будем рассматривать такой вариант, а то мисси того и гляди хлопнется в обморок.

– И как ты, интересно, собираешься добраться до этого вертолета? – Весли брезгливо дотронулся до все еще кровоточащей губы.

– А вот это уж мои проблемы, как любят говорить у вас в Америке. Есть несколько хитростей, в которые мне бы не хотелось посвящать тебя заранее. Увидишь, дружок, все увидишь. Ведь мы пойдем туда вместе.

После разговора с Триммером-старшим «полковник» слегка расслабился. Фелисия поняла это по тому, что его тяжелый настороженный взгляд перестал бегать от одной стены к другой. Но расслабился он совершенно напрасно. Фелисии показалось, что тяжелая портьера, сдвинутая «полковником» к самой стене, слегка шевельнулась. Фелисия старательно отвела глаза в сторону. И тут у них над головой что-то глухо стукнуло, потолок чуть ушел в сторону, и сверху прямо на «полковника» упала большая густая сеть. Из образовавшегося проема вылетело несколько черных размытых теней, и еще через секунду «полковник», а вместе с ним и второй русский, уже лежали на полу туго спеленутыми.

Весли раздраженно стукнул кулаком по ковру и горько рассмеялся, глядя, как быстро и аккуратно выносят русских.

– Ну вот, – сказал он, – так всегда! Зато ты у меня молодец, Рыжка! Ну, иди сюда... – холодной рукой Весли попытался приобнять Фелисию, но она неожиданно вырвалась, вскочила и сделала два неуверенных шага назад. – Я же так на тебя рассчитывал, Рыжка! И ты всю дорогу держалась как надо. А теперь вот... Ну, давай-давай, приходи в себя побыстрее!

– Браво! Я восхищен! Вы оба, в каком-то смысле, превзошли мои ожидания…

Они одновременно повернулись на голос. Фелисия пошатнулась и вынуждена была опереться на дрогнувшую руку Весли. Перед ними стоял сам мистер Триммер– старший, сохраняя на лице обычное невозмутимое выражение.

– А теперь, если вы не возражаете, присядем и поговорим.

Старик сделал рукой приглашающий жест. Точно таким же жестом он предлагал Фелисии располагаться в своем кабинете. Они плюхнулись обратно на ковер. Триммер неторопливо осмотрел спальню, потом опустился на кровать и сложил руки на коленях. Кажется, подумала Фелисия, появление деда поразило Весли куда больше, чем ее саму. Он нервно ерзал на мягком ковре, как будто никак не мог отыскать удобное положение, и поглядывал на старика виновато и с вызовом одновременно.

– Так вот, дорогие мои. Прежде всего, я должен принести свои извинения за... – Триммер коротко развел руками и снова положил их на колени, – за все это. Помните популярный когда-то фильм «Крестный отец»? Глупость, конечно, кино, но там были и стоящие мысли. Например, о том, что не следует доверять даже брату, если он человек слабый и не очень умный. Иначе его потом придется убить. Могу сказать, что в каком-то смысле ты, Весли, выдержал проверку боем. Кстати, милая Фелисия, если можете, простите моего внука. Вы, конечно, оказались впутанной в наши семейные дела, но так уж получилось. Впрочем, теперь это уже и не важно. Я не захватил с собой фотографии ваших похорон, но, поверьте мне на слово, все было очень торжественно. Ваш отец держался на удивление хорошо. По всей вероятности, ваша мужественность и выдержка, дорогая моя девочка, это фамильные качества…

Триммер пытливо вгляделся в лицо Фелисии, но не заметил на нем ни малейшего движения. Что ж, она могла предположить нечто подобное и даже немного корила себя за то мстительное чувство, которое охватывало ее при мысли, что ни папан, ни мисс Фиби больше никогда не станут надоедать ей.

– Но это я отвлекся, – старик перевел взгляд на внука. – Так вот, в любом самом продуманном плане всегда кроется элемент неожиданности. Приказав Майеру отпустить вас, я был уверен, что вам пойдут на пользу блуждания по Центру, как когда-то древним евреям – блуждания по пустыне. Помните, Моисей говорил, что Ханаан завоюют только свободные люди. Рабы должны были умереть... Вы, конечно, выжили бы, но, в каком-то смысле, переродились. Так красиво у нас не получилось: этот русский шпион решил, что сможет обмануть всех. – Триммер печально покачал головой. – Признаюсь, он заставили меня поволноваться. Но как только я понял, какой телефон был использован для переговоров со мной, все решилось довольно просто. Дело в том, что этот русский сделал расчет на то, что мы найдем его не скоро. Он не мог знать, что в телефон вмонтирована одна маленькая, но очень полезная деталь – радиомаячок. Ну а дальше все было просто…

Триммер мягко взмахнул руками и, снова сложив их на коленях, умолк.

Весли нервно покусывал разбитую губу. Молчание затягивалось, но Фелисия чувствовала, что старик сказал далеко не все из того, что намеревался. И оказалась права. Триммер поднял голову и, как ни в чем не бывало, продолжил, обращаясь к внуку.

– Только что этот русский шпион подтвердил по телефону мои начинающие зарождаться подозрения. Теперь я должен спросить у тебя, Весли, правда ли это... Молчишь?.. Конечно, мне следовало догадаться и раньше... Кроме того, хочу, чтобы ты понимал: речь идет о том, могу ли я доверить тебе в будущем все наше дело...

Триммер продолжал сверлить Весли взглядом, а Фелисия подумала, что он явно готовит Весли какой-то неприятный сюрприз. Она чувствовала это почти физически. Возможно, сказывались до предела натянутые нервы. Весли тоже заметно нервничал.

– Да, так вот, я хотел продолжить о Майере, – старик обращался теперь только к Фелисии, словно не замечая внука. – Буду с вами откровенен: он был никудышным помощником и неприятным человеком. Разумеется, последнее – это только мое личное мнение. А как думаешь ты, Весли?

Триммер-старший сурово смотрел на внука. Весли тяжело дышал, лицо его было зеленоватого оттенка, кровь из разбитой губы уже лилась на футболку, а по лбу стекали крупные капли пота. Фелисия совершенно потерялась: она поняла, почему Триммер говорит о Майере в прошедшем времени, и напряглась, догадываясь, что сейчас произойдет что-то ужасное. А старик, не отрываясь, смотрел на внука. Наконец Весли медленно и молча, как будто боясь кого-то спугнуть, склонил голову.

– Вот и прекрасно! Я знал, дорогой внук, что ты со мной согласишься, – заявил Триммер. – Думаю, теперь самое время заняться настоящим делом.

Весли медленно поднимался, и Фелисия видела его бешенные, какие-то словно отключенные от реальности глаза. Но старик, похоже, не обратил на это никакого внимания.

– Вас, Фелисия, – мягко сказал он, – я считаю членом нашей семьи, и поэтому вы имеете право знать, чем занимаюсь я, а теперь и мой внук и приемник. А чтобы вы представляли себе направление и масштабы нашей деятельности, могу вам сообщить, что сегодня я спас Соединенные Штаты Америки от возможных терактов – куда более страшных, чем трагедия во Всемирном торговом центре. Скоро у нас все будет совсем по-другому. Правда, предстоит трудная работа, нам придется пожертвовать многим, но, поверьте, результат стоит того...

Фелисия с изумлением и ужасом смотрела на Триммера. Она была уверена, что у старика начался бред. Триммер поймал ее взгляд и улыбнулся.

– Милая моя Фелисия! Не торопитесь списывать меня в маразматики... Кстати, вот что я действительно не сделал, так это не представил вас хозяину дома, в котором мы сейчас находимся, – Триммер со значением кивнул. – Нехорошо заставлять хозяина ждать…

Старик не спеша открыл дверь и пропустил вперед высокого худого улыбающегося человека. У Фелисии закружилась голова: ей было достаточно одного взгляда, чтобы узнать его даже в европейском костюме. Тонкое интеллигентное семитское лицо с большим носом и мягкими губами, характерный жест, которым он поглаживал седеющую бороду... Фелисия перехватила торжествующую улыбку Триммера и поняла, что у нее больше нет выбора. Она невольно оказалась посвященной в страшную тайну – смертельную, как взгляд Медузы Горгоны. Потому что перед ней стоял тот самый человек, которого вся планета называла террористом номер один.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

ДЖОАН

Сегодня она и не должна была сидеть за прилавком. Но когда за завтраком отец, глядя на нее больными глазами, сказал, что Джоан может поваляться дома еще хоть недельку, она вдруг решила, что в магазине, на людях ей станет значительно лучше. Потому что все то время, которое прошло с момента ее возвращения из Нью-Йорка, Джоан преследовало необычное мучительное ощущение… Как будто она подсознательно пыталась что-то вспомнить – и никак не могла. Ей снились странные сны, в которых не было никакого действия, людей или предметов, а только вот это непонятное ощущение. Джоан просыпалась с головной болью и целый день, глядя из окна своей старой спальни на неопрятный отцовский дворик, пыталась что-то вытащить из памяти и сама не понимала, что именно: то ли виденное во сне, то ли наяву.

Три дня назад она приехала на автобусе из Нью-Йорка сначала в Бостон, а потом и в Сейлем. Увидев ее, отец не очень удивился. Он сидел на привычном месте за кухонным столом с привычной банкой пива в руке. Отец ничего не сказал Джоан, только кивнул головой, потер щетину на щеках и снова уставился в орущий телевизор, примостившийся на посудной мойке. В общем, дома было все как всегда. Джоан вздохнула, погладила отца по плечу и пошла по скрипящей лестнице наверх, в свою спальню. Она понимала, что означает отцовское молчание. Не получилось – ну что ж, значит, не получилось. Главное было попробовать, чтобы потом не ругать себя всю оставшуюся жизнь за неиспользованный шанс. Теперь можно было спокойно и неторопливо жить, работать вместе с отцом в магазине, принимать ухаживания местных работяг…

Наверное, отец был уверен, что странное состояние Джоан объясняется разочарованием от крушения надежд, необходимостью вернуться в родной захолустный городишко, отказом от головокружительной карьеры актрисы. И потому не лез с расспросами. Но на самом деле Джоан совсем не жалела о своей несостоявшейся карьере. И вообще, если бы не томящее ее странное ощущение и непонятные сны, она была бы вполне довольна своей жизнью дома. Здесь было так тихо, а при мысли о Нью-Йорке Джоан отчего-то охватывало болезненное беспокойство. Хотя ничего плохого с ней там не случилось. Просто в какой-то момент до отвращения надоела суетливая работа в баре, где мужики постоянно цепляли ее жадными взглядами, а все надежды на то, что ее заметят и оценят как актрису, оказывались пустыми, понапрасну изматывающими душу иллюзиями. Нет, Джоан была уверена: пришла пора плюнуть на все эти несбыточные мечтания, спуститься на землю, стать такой, как все...

Тихо звякнул колокольчик над дверью, и Джоан подняла голову. По проходу, заставленному стеллажами с инструментами, неторопливо шел довольно молодой мужчина, не очень-то похожий на их обычных посетителей. Хотя одет он был в простые джинсы и байковую рубаха навыпуск. Джоан почему-то напряглась. Поток основных покупателей давно схлынул, и в этот обеденный час в небольшом, пропахшем запахами металла и клеенки помещении Джоан была одна. Отец, с утра возившийся в подвале, где у него был склад, уехал в Бостон договариваться с поставщиком. Так он сказал Джоан. Хотя у нее появилось подозрение, что отцу просто до смерти надоел этот душный магазинчик, и что он рад появившейся возможности хоть ненадолго вырваться на свободу – подальше от всех этих гвоздей, дрелей, горелок и гаечных ключей.

Посетитель потоптался у стеллажа с молотками, взвесил один в руке, но тут же положил его на место и неторопливо двинулся дальше. Джоан не боялась грабителей: какие в их городке могут быть грабители! Да и кто-нибудь из постоянных покупателей может зайти в магазин в любую минуту. Но все равно, что-то в этом человеке показалось ей необычным и даже опасным. Только она никак не могла понять, что именно. Как будто этот парень каким-то чудом выскочил из ее мутного сна, хотя Джоан была уверена, что никогда в жизни с ним не встречалась. На всякий случай она нащупала лежащую прямо под кассовым аппаратом старую бейсбольную биту.

– Скажите, пожалуйста, нет ли у вас баллончиков со сжатым воздухом? – вежливо и вполне обыденно спросил парень, приблизившись к Джоан и положив руку на прилавок. Но смотрел он на нее с каким-то странным выражением – так, словно только что произнес пароль, на который она обязательно должна была правильно ответить, и тогда он сообщит ей что-то важное, не предназначенное для посторонних ушей. Усилием воли Джоан отогнала от себя эту глупую мысль и, не глядя в глаза посетителю, сказала, что таких баллончиков у них нет: они продаются только в специализированных магазинах.

– Жаль, – промолвил парень, и Джоан снова показалось, что она ответила совсем не так, как он ожидал. – Знаете, у меня такое ощущение, что мы с вами уже где-то встречались…

Ну вот, подумала Джоан, оказывается, все значительно проще: это всего лишь очередной неловкий ухажер. Мог бы придумать что-нибудь пооригинальней. За этим должно было последовать приглашение в бар. Джоан отрицательно покачала головой и, чтобы не обидеть покупателя, холодно улыбнулась.

– Странно, – задумчиво произнес ухажер, облокотившись на прилавок. – А скажите, не мог ли я видеть вас совсем недавно в Лас-Вегасе? Ну, в том, который в штате Невада?

О том, что Лас-Вегас находится в Неваде, знает каждый школьник. Но почему-то эта глупая фраза вызвала у Джоан тревожное, почти болезненное беспокойство. Она внимательно посмотрела на стоящего к ней боком парня, но по выражению его лица ничего не смогла понять. Ей вдруг захотелось без церемоний вытолкать из магазина этого вежливого, но разговорчивого человека, чтобы избавиться от ноющего, мучительного ощущения….

– …А баллончик мне нужен был для газового пистолета. Конечно, это не настоящее оружие, но стреляет довольно неплохо. Как-то в пустыне я даже подстрелил из него редкую ящерицу, – парень повернул к Джоан голову и выжидательно улыбнулся. – Представляете, есть, оказывается, такой вид ящериц – «президент». Он живет глубоко в песке и поэтому невидим; казалось, что он давно вымер, но...

В этот момент колокольчик у дверей снова звякнул, и на пороге появилась грузная фигура Рона – старого отцовского приятеля и хозяина кафетерия, расположенного по соседству. В руках у Рона был картонный подносик со стаканчиком кофе и завернутым в бумагу бутербродом.