Текст книги "Зита и Гита"

Автор книги: Владимир Яцкевич

Соавторы: Владимир Андреев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Наконец-то! – тихо проговорил сообщник Раки и подал ему длинный и тонкий бамбуковый шест. Встав на плечи акробата, он взял шест и, ловко поддев им «кошку», снял веревку с окна, быстро смотал ее и спрятал в сумку.

– Все! Пора смываться!

– Естественно! – весело ответил Рака.

И отважная троица исчезла в темноте ночи.

Когда Рака, его друг и Гита подошли к дому, небольшая тень отделилась от ствола акации.

– Хозяин! Зиту надо спасать, Зиту! – подпрыгивая на месте, взволнованно твердил Чино.

– Чино, ты? Рад тебя видеть, мой великий артист, мой дружище! – обрадовался Рака.

– Гита! Сестра! Нашлась! – радостно бросился к ней Чино.

Гита прижала мальчишку к себе и почувствовала, что его сердечко стучит, как у пойманной птицы.

– Скорее, Рака! Надо бежать! – торопил Раку друг.

– Не надо бежать. У меня есть деньги, – сказал Чино.

Все четверо быстро направились к шоссе.

В такси Гита спросила:

– Рака объясни, что произошло?

– Некогда, Гита, сейчас нет времени для объяснений, – ответил Рака.

– Но я хочу извиниться перед тобой за то, что на свадьбе накричал на тебя. Но тогда мы еще ничего не знали, – сказал он, помолчав.

– А теперь ты все знаешь?

– Да! Вы с Зитой – сестры-близнецы! – торжественно сообщил он.

– Мы с Зитой сестры?

– Да, милая Гита, да!

Гита была потрясена. Через несколько минут, немного успокоившись, она поняла, что преграды, возникшие на ее пути к счастью, рухнули. Сердце девушки учащенно забилось от сложного чувства тревоги и радости.

«Рави! Мой милый Рави! Любовь моя!» – повторяла она про себя, и крупная слеза, как драгоценный перл, дрогнула на ее длинных ресницах.

– Откуда ты узнал? – смогла, наконец, спросить Гита.

– Тетушка Лила все нам рассказала.

– Кому «нам»?

– Всем, кто был на свадьбе.

– И Рави слышал?

– Да, и твой Рави! – Рака понимающе посмотрел на нее.

– Хозяин, люди Ранджита охраняют храм, но твой «отшельник» сидит у входа. Доктор уже там и «брахман» твой тоже, – по-деловому объяснял Чино обстановку.

– Все, значит, идет по плану, Чино! – и Рака наградил младшего друга легким подзатыльником.

– Доктор сказал, что он позвонит в полицию, но теперь уже, наверное, не сможет! Ранджит наверняка узнал его! Ну и что нам Ранджит? – грозно сказал артист, обращаясь к Гите.

– Чтобы спасти свою родную сестру, я готова сразиться хоть с самим дьяволом, – бесстрашно ответила та.

Кирки подвел Рави «пред светлые очи» Ранджита.

– Вот доктор, – сказал он и толкнул Рави.

– Нельзя ли поосторожнее! – заметил Рави, брезгливо отворачиваясь от него.

– Спокойно, доктор! – властно скомандовал Ранджит.

– Кто больной? – произнес доктор привычную фразу и посмотрел на него в упор.

– Не туда смотришь! Вон она, – рявкнул Ранджит и указал налево.

– Лечи! И никаких вопросов, понял? – надменно приказал он.

– Хорошо, – мягко ответил Рави и подошел к больной.

– Зита? – удивился он. – Вот оно что!..

– Да… Эти люди заперли меня здесь!

– Паршивый осел! – набросился Ранджит на Кирки. – Что, в целом городе не нашлось другого доктора, что ты привел этого?!

Рави, побледневший и возмущенный до глубины души, подошел к Ранджиту и сурово сказал:

– Ранджит! Я разгадал твои намерения. Подлец! – и, размахнувшись, доктор хотел влепить тому пощечину, но Ранджит мягко уклонился, и рука Рави, не найдя объекта, описала полукруг и опустилась.

Зита вскрикнула.

– Не надо, доктор, – саркастически улыбаясь, начал Ранджит, – все это суета. Мы пригласили вас сюда для дела, вот и делайте его, а в наши дела вам соваться не стоит. Ладно? – издевательски закончил он.

Оборванный бродяга, видимо, один из завербованных Ранджитом, поднес ему тонкое белое платье.

– Давай! – он резко выхватил платье из рук оборванца.

– Зита, – грубо обратился он к ней, – наденешь это свадебное платье и придешь ко мне сюда.

– Так, доктор! Перевяжете ей голову, а потом вас запрут по соседству, – бросил он Рави.

– Смотри за ним внимательно! – велел он Кирки.

Уголовник кивнул в знак согласия лысой головой на короткой шее, и в его круглых и красных, как у рыбы, глазах блеснул злобный огонь.

Ранджит нетерпеливо расхаживал вокруг изваяния трехликого Шивы.

– Сколько времени займет церемония? – громко и отрывисто спросил он у священника.

– Всего несколько минут.

– Это долго. Зачем ты привел такого старика?! – отчитал он Кирки.

– Все остальные сегодня заняты! – огрызнулся тот.

Зита сидела на грубо отесанном камне у стены. Сложив руки лодочкой у подбородка, она шептала молитвы.

– Скажи, о Боже, что со мною будет? – в ее голосе звучали боль, безнадежность и отчаяние. – И сколько же мне можно мучаться на свете, Боже? Мама и папа, родные мои, придется мне всю жизнь страдать! Господи, милостивый, помоги мне!

– Бог милосерден! – раздался негромкий, но твердый девичий голос.

Зита вздрогнула и с удивлением посмотрела на гостью в ярком платье.

– Для твоего спасения, сестра, он выбрал меня! – победоносно и уверенно закончила Гита.

– Вы? Кто вы, девушка? – тихо спросила Зита.

– Ты что, думаешь, я чужая? Неужели и ты не знала, что у тебя есть родная сестра? Мы ведь сестры-близнецы! Я – Гита, твоя сестра.

– Мы близнецы? Я не знала, – робко ответила Зита с мягкой улыбкой, и в ее мозгу кое-что стало проясняться.

– Я потом тебе все объясню, сестренка! А пока мне хочется наказать того негодяя, который причинил тебе столько зла, – резко и решительно проговорила Гита.

– Ранджит хочет насильно сделать меня своей женой.

– Ну и плевать на то, что он хочет! Доверься мне, Зита! Я помогу тебе. Я научу тебя, что делать! Только слушайся меня, ладно? – и она весело посмотрела на Зиту.

Человек, смутно напоминающий священника в пыльном измазанном дхоти, поддерживал разгоревшийся огонь и с вдохновением провозглашал мантры и языческие заклинания высоким тенором.

Важно было семь раз обвести молодую пару вокруг огня, и они – муж и жена.

Но Ранджит, не подозревая, что перед ним не священник, с раздражением в голосе сказал:

– Полчаса прошло, а он еще копается!

Священник бросил в огонь сухие зерна пшеницы, риса, благовонные палочки сандала и брызнул масла.

– Все готово, мой господин! Нет только невесты, – смиренно сообщил «брахман».

– Кирки! – позвал Ранджит.

– Да, хозяин! – выкрикнул тот из-за колонны.

– Зиту сюда, быстро! – отрезал Ранджит.

Кирки пошел за Зитой.

– А ты пока начинай! – велел жених священнику.

Тот взвыл с потрясающей силой и плеснул в огонь так много масла, что клубы дыма и искры от сандаловых углей ударили в лицо Ранджита.

Кирки, грозный, как сам дьявол, подошел к девушке в белом свадебном платье, которая сидела к нему спиной. У нее на голове красовался венок из цветов.

– Готова? – рявкнул он. – Иди за мной!

– Нет, не надо! Пожалейте меня, умоляю вас! – жалобным голосом запричитала девушка.

– Извини, детка, – жуя бетель, прорычал уголовник, – но я не знаю, что такое жалость! Идем быстрей! – и он резко схватил невесту за руку.

Кирки и невеста вошли под высокий свод центрального храма. «Священник», не умолкая, продолжал бормотать нараспев мантры.

Искры огня, дым, жженый сандал вперемешку с копотью масла и зерен создавали атмосферу, далекую от благовония.

Ранджит бросил в огонь цветы.

Рака, как тень, осторожно подошел к Рави, привязанному к столбу, и двумя быстрыми движениями ножа обрезал веревку.

– Рака, ты? – обрадовался Рави.

– Он самый! – ответил артист.

– Рака! – позвала его Зита.

– Зита! Наконец-то! Пойдемте со мной! – и он подвел их к глубокой нише с колодцем.

– Стойте здесь. Я дам вам знать, что и когда нужно делать. Только тихо! – бросил Рака и исчез в темноте с железным прутом в правой руке.

Кирки подвел невесту к Ранджиту и отошел к колонне. «Жених» взял ее за руку, чтобы подвести к огню, но «невеста» резко вырвала руку.

– Что это с тобой? – недовольно спросил Ранджит.

– Тигрица никогда не станет женой шакала! Ты понял? – вызывающе бросила ему «невеста».

Ранджит несколько опешил, услышав такое, но тут же взорвался:

– За эти слова ты мне сейчас заплатишь!

В этот момент «невеста», разорвав на себе свадебное платье с отвращением бросила его в огонь. Пламя вспыхнуло, и незадачливый «служитель культа» опрокинулся на спину. Запах горелой ткани защекотал ноздри. Священник быстро пришел в себя и незаметно бросил в огонь кусок битума. Клубы черного дыма повалили из пламени.

Перед Ранджитом стояла цыганка Гита в ярком платье.

– Ты?! Что за наваждение?! – и Ранджит, потеряв дар логического мышления, глупо спросил:

– А где же Зита?

– Она здесь! – раздался возглас Рави.

Ранджит обернулся и увидел Рави и Зиту.

– Ах, и ты! – прищурив глаза презрительно процедил Ранджит.

– Да, как видишь, и я! – многозначительно ответил Рави.

Ранджит бросился на доктора, но тот нанес ему сокрушительный удар ногой в живот, и Ранджит, согнувшись, упал на пыльный каменный пол.

Целая нищая орава по команде Кирки бросилась на Рави. Их было человек десять. Гита, как пантера, вскочила на невысокую широкую ступу и железным прутом нанесла разительный удар по голому, как колено, черепу Кирки. Тот рухнул, как подкошенный, ударившись спиной о каменный фаллос – шивалингам.

Гита спрыгнула со ступы и, применяя всевозможные приемы китайского «ушу», разносила ранджитовскую рвань направо и налево.

Рави дрался как лев. Его кулаки сворачивали челюсти, потрясали скулы.

Двое хилых «священников», подосланные Ракой, развели в храме неимоверный дым и смрад. На всех четырех ступах для светильников пылала смола, наполняя воздух удушьем и клочьями сажи.

Ранджит, с трудом поднявшись, бросился к Рави, но не смог прорваться к нему из-за беспорядочной беготни оборванных бродяг, которые преданно, но явно не профессионально, отрабатывали жалкие гроши.

Он схватил первую попавшуюся ему на глаза палку и, настигнув Рави, нанес ему удар по плечу, но тут же был сбит своим же наемником. Оба дружно свалились в яму для хранения воды.

Шла своеобразная оргия жертвоприношения, как в сомавар, в понедельник, день бога Шивы, оплодотворителя и разрушителя.

Кирки, опершись на каменный хобот слоноголового Ганешу, сына бога Шивы, готовился к страшному поединку, поводя глазами разъяренного быка.

Навстречу Рави бежал тощий человек.

– Стой! – приказал Рави бродяге, и тот остановился.

– Дыши глубже! Да… С такой, как у тебя астмой, надо лежать дома, в постели. Иди, приляг и отдохни, – шутливо приказал он и, развернув доходягу, дал ему мощный пинок под зад. Астматик живописно растянулся на полу.

Справа на доктора надвигался невысокий человек с выпуклым животом. У него в руках была палка.

– Что с тобой? – с улыбкой спросил Рави.

– Живот болит, доктор! – в тон ему отвечал незадачливый боец.

Рави быстро задрал на его животе рубаху и сильно ударил кулаком.

– Спасибо, доктор, – падая, пролепетал пациент.

– А вы на что жалуетесь? – спросил Рави надвигавшихся на него Ранджита и уголовника Кирки.

– Сейчас, доктор, мы полечим и тебя, и твою девчонку. У нас есть очень хорошие средства! Увидишь! – с этими словами Кирки молниеносно набросил на Рави аркан и, резко дернув, туго затянул вокруг его туловища петлю. Затем с силой потащил Рави по камням и через несколько метров остановился.

– Возьмите Зиту, быстро, – распорядился Ранджит.

Зиту схватили двое безобразных бродяг, широкие улыбки которых обнажали гнилые зубы.

– Доктора увести и запереть! Эту – тоже! – кивнул он в сторону Зиты.

Гита, спрятавшись за колонной, переводила дыхание, стараясь как можно точнее оценить ситуацию.

Рака, выскочив из засады, эффектным прыжком приземлился в центре храма, у высокого изваяния Шивы.

– Так кто же здесь тигр? – сжимая в руке железный прут, спросил он. – Я гляжу, тут все больше шакалы! А этого шакала, – и он указал пальцем на Ранджита, – я помню.

– И я помню! – вызывающе ответил тот. – А ну, поймайте-ка мне этого героя! – громко распорядился он.

Изрядно потрепанная и теперь уже немногочисленная армия Ранджита кинулась к Раке.

Рака бросил на противников все свое умение бойца и атлета, всю измученную годами гордость и презрение к подлецам, негодяям и мерзавцам.

Это была вспышка бенгальского огня, львиный рык и праведный гнев божества.

Первым на Раку бросился, как озверевший бык, Кирки, «не знающий, что такое жалость». Но от мощного удара в адамово яблоко, который ему нанес ногой Рака, он, глотнув порцию дыма, рухнул.

В следующее мгновение Ранджит получил удар железного прута по ребрам.

Гита, тоже выскочив из укрытия, разносила в пух и прах озверевших бродяг.

– Сестра! – закричала Зита, привязанная к каменному столбу.

– Гита? Ты? – удивился Чино и быстро перерезал кинжалом веревку.

– Господин Рави, это вы? – великолепный барабанщик освободил доктора.

Его глаза сияли. Он герой. Он освободитель.

– Чино, будь другом, останься здесь с Зитой.

– С Зитой? – озадаченно переспросил мальчик.

– Да. А я пойду на помощь Гите и Раке! – и он медленно и осторожно направился к «театру военных действий». По пути он встретил знакомого доходягу.

– А, дружище! Постой! Таблетки принял?

– Да, доктор, две достались!

– Получи третью! – и Рави «врезал» ему правым боковым в челюсть.

Дым, чад и пыль веков стояли в воздухе. Пламя на ступах вспыхивало как зловещие языки демонов. Лишь статуя Шивы безмолвно взирала на суету этого грешного мира.

Ранджит, увидев «освободившегося» Рави, закричал:

– Сейчас ты у меня получишь, – и он замахнулся на него железным прутом.

Но Гита ловко и сильно стукнула по его руке бамбуковым посохом. Рука Ранджита повисла, как плеть.

– Не спеши! Ха-ха-ха! Не спеши раньше времени! Я не дерусь с безоружными, – и она бросила ему железный прут.

– Бери! И теперь можешь доказывать, что ты – тигр. Ну что же ты молчишь, родственничек? У-у!.. – воскликнула она, приближаясь к Ранджиту, как легендарная правительница Ахмаднагара Чанд Биби.

– Ты не Акбар и не Ранджит Сингх, ты шакал, подлый человек и мерзавец! – внушительно и властно сказала она.

Армия Ранджита вдруг опешила на несколько мгновений, послышался ропот, и некоторые из мелких жуликов стали тесниться к выходу.

Рави, несмотря на все ушибы и царапины, любовался Гитой. Ему казалось, что перед ним действительно Чанд Биби – прекрасная дочь Индии.

Рака стоял наготове, поглядывал на шевелящегося Кирки.

Ранджиту ничего не оставалось, как принять вызов девушки.

Он взмахнул прутом, но Гита легко отразила его удар бамбуковой палкой, легким прыжком ушла в сторону и молниеносно нанесла противнику удар посохом поперек лба.

Раздался оглушительный вой: это Кирки, подняв огромный камень, как боевой слон, шел на Раку. Набрав скорость, он швырнул камень на манер гомеровского циклопа в том направлении, где стоял артист, но тот отскочил в сторону, и камень рухнул в тлеющие угли недавнего свадебного огня, как гром, потрясая своды храма.

Собрав все силы, Рака нанес уголовнику мощнейший «хуг» правой в живот. Кирки упал, скорчившись. Его стошнило. Содержимое его желудка своим запахом внесло немалую лепту в общий смрад от жженой резины, смолы и тряпок…

– Шакал! – дразнила, то наступая, то отступая, Гита.

Издалека донесся слабый звук сирены.

– Полиция! – воскликнул «отшельник».

По мере приближения звук сирены нарастал. Было ясно, что едет несколько полицейских машин. Вся армия Ранджита, почуяв опасность, стала двигаться к выходу.

Буквально через минуту в пещерный храм ворвался отряд полицейских.

Высокий офицер в форменной фуражке властно пробасил:

– Что здесь за богослужение? И какие жертвоприношения? Где главный «жрец» этого храма?

Эти фразы, отчеканенные с иронией среди мертвой тишины, произвели внушительное впечатление на присутствующих.

К офицеру подошел Гупта.

– По-моему, господин офицер, вон тот! – указал он на испуганного Ранджита.

– Подойдите, милейший, ко мне, – приказал офицер, качнув дубинкой.

Ранджит повиновался.

– Взять его! – резко скомандовал офицер.

Двое полицейских подошли к Ранджиту. Замки наручников жалобно щелкнули.

– Это не жрец, а жених! – бросила, усмехнувшись, Гита.

– Жених? – удивился офицер и, помолчав, добавил: – Тогда наденьте ему, браслеты.

– А это что за лысый боров? – громко спросил полицейский. – A-а!.. старый знакомый! Любезный Кирки, вы сами подойдете ко мне или вам помочь?

– Я сам подойду, – промычал боров и, поднявшись, подошел к офицеру.

– Придется взять и тебя на отдых!

Зита подошла к Гите.

– О? Сестры-беглянки, прелестные близнецы! Вы живы и здоровы? Прекрасно! – весело проговорил офицер.

Гупта изумился, увидев здесь Рави. Он быстро подошел к другу.

– И ты здесь, Рави, дорогой, а я тебя ждал в полиции. Теперь понятно, почему ты не звонил.

Друзья крепко обнялись.

Рака, Гупта и Рави, Зита и Гита и вездесущий Чино, усталые, измученные, избитые, но счастливые вышли из пещеры.

Красный шар солнца медленно поднимался из-за кромки гор.

Полицейские со знанием дела быстро погрузили в фургон разношерстную толпу «ранджитовских героев» и ждали приказа начальства.

Гупта, Зита, Гита и Чино уселись в роскошный «Форд», и Рави, как ему велел офицер, неспеша направил автомобиль в сторону окружного полицейского участка.

– Всем вам, мои дорогие дамы и господа, и вам, прелестный отрок, необходимо написать в полиции объяснения, – сказал Гупта, посмотрев на измученные и возбужденные лица своих друзей.

В душе у Гиты, как, вероятно, и у всех сидевших с ней соратников, родных и друзей, разрасталось одно-единственное, ясное, четко вызревшее чувство сознания того, что правда, как горная река, пробиваясь через бесконечные препятствия горных ущелий и скал, наконец-то обретает свободный выход к морю, морю торжества справедливости и истины; сознания священной законности возмездия и той беспощадности, с которой в свой срок зло карается. Это чувство есть не что иное, как жажда Бога, вера в него.

И в эти минуты, минуты торжества добра над злом, торжества промысла Божьего, сердца их были переполнены сладким трепетом, переходящим в бурный восторг, несколько злорадный, но который на самом деле является мощным всплеском любви человека к Богу и ближним своим, страдающим от несправедливости, зла, невежества и насилия…

Сестры-близнецы, наконец-то сведенные вместе промыслом судьбы, никак не могли успокоиться после всех событий, которые обрушились на них.

Они были не в состоянии сосредоточиться, чтобы написать объяснения.

Рави и Гупта, увидев, что перед сестрами лежат чистые листы, сразу пришли им на помощь.

Спустя десять минут все три объяснения лежали перед офицером полиции.

– Так, так! – барабаня по столу тонким длинным пальцем узкой кисти руки, произнес полицейский.

– Хорошо! А где ваше? – обратился он к Чино.

– Господин офицер! Напишите от меня, а я подпишу: «Добро победило зло, и восторжествовала справедливость!»

Все улыбнулись находчивому мальчишке.

– Умный парнишка! Ничего не скажешь, – заключил офицер.

В это время вошел сержант. Он сразу устремил свой опытный взгляд на Гиту в ярком платье и сказал густым трескучим басом:

– Ну что, красавица Таваиф? Хоть мы и приняли тебя за Зиту, все же ошибки большой не совершили, ты действительно оказалась племянницей господина Бадринатха! Хороша! Нечего сказать! – добавил он, слегка помрачнев.

– Господин инспектор! Я прошу прощения за вентилятор, да и за все остальное. Но ведь я привела жулика, а вы пытались меня задержать!

– Все! Уже все ясно! Лишние разговоры – в сторону! – прервал их офицер и обратился к присутствующим:

– Ты, Чино, и вы, господа, можете быть свободны. Вас, госпожа Гита и господин Рави, я поздравляю с победой и вашей свадьбой, – добавил он, проявляя воспитанность, присущую истинным стражам порядка.

Рави и Гита поклонились ему и пригласили принять участие в торжествах, которые продолжались в роскошном саду усадьбы Гиты и Зиты.

Откланявшись, они вышли из мрачного помещения участка и сели в машину. Гупта попросил Рави высадить его у конторы.

– До вечера, милые сестры! Надеюсь увидеть вас вечером прекрасными, как богини. Но прошу, – спохватился он, – постарайтесь, чтобы я мог вас различить.

– До вечера, господин Гупта, хранитель наш! – весело ответила Гита.

– До свидания, господин опекун! – улыбнулась Зита и покраснела.

«Форд» подкатил к дому тетушки Лилы.

– Боже милостивый! Я все глаза проглядела! Гита, доченька моя, это ты? И Зита!.. Какое счастье! Я этого, кажется, не переживу! – И она, опершись о ствол зонтичной акации и прижав руки к сердцу, неподвижно застыла… Через несколько мгновений из ее затуманившихся глаз брызнули неудержимые крупные слезы. Рыдания сотрясали ее.

Гита и Зита бросились к ней и, обнимая с двух сторон ее располневшую и одряхлевшую с годами фигуру, тоже залились слезами, приговаривая ласковые и нежные слова…

Рави и Рака стояли в стороне и ждали, пока женские сердца обменивались и объяснялись в чувствах на своем, только им известном языке.

– Мама, мама, успокойся, – говорили сестры поочередно.

– Вы не оставите меня? Нет?.. – и Лила вновь зарыдала. Слезы теперь уже тихо текли по ее смуглым, тронутым морщинами щекам.

Наконец все они вошли в дом. Инициативу взял на себя Рави:

– Итак, время для сентиментальностей у нас еще будет позднее. А сейчас всем нам нужно немного отдохнуть и прийти в себя, – это во-первых. А во-вторых, свадьба наша с Гитой продолжается. Гупта, вероятно, уже связался с моими родителями и с господином Бадринатхом.

Рака! Вы теперь мой ближайший друг и родственник. Во всяком случае, я так считаю. Мы с вами вместе сражались. Вы отважный и мужественный человек.

– Вы – тоже мой родственник и друг, господин! – начал Рака, но комок, сдавивший горло, не дал ему договорить. Он встал и отошел в сторону.

«Никого у меня не было, а теперь есть друг и брат!.. Нет, стоп! Рака, возьми себя в руки!» – пронеслось у него в голове, и он вернулся к Рави и сестрам, расположившимся на циновках.

Рави продолжал:

– Так вот, Рака, ты говорил, что у вас с Зитой, как и у нас с Гитой, была назначена свадьба тоже на восемнадцатое число. Так ведь, Рака? Зита, так?

– Да, да, господин Рави, – обрадовался Рака и посмотрел на Зиту, которая, опустив глаза, с тихим восторгом произнесла:

– Да.

– Вот и хорошо! Мое предложение состоит в следующем: ты, Рака, разыщи священника, с которым договаривался, и объясни ему причины, помешавшие тебе исполнить свое намерение. А теперь, – он извлек из кармана кошелек, – возьми вот эти деньги, – но увидев, что Рака гордо выпрямился, добавил: – в долг, разумеется, и купи себе необходимую одежду для церемонии.

– А Зите ничего не надо покупать! У нее все есть! Да, сестричка? – весело сообщила Гита. – Я ведь надевала наряд, который дядя заказывал для нее, для Зиты, а не для меня.

Все повеселели.

– Да, конечно! – согласился Рави. – Но в этом вопросе вы разберетесь с сестрой. Я в этих делах ничего не смыслю. Единственное… Гита, подойди поближе.

Гиту упрашивать не пришлось. Ее изящное ушко, похожее на небольшую перламутровую раковину, моментально приготовилось к принятию тайной информации.

– Не обижайся, Гита, но Лиле надо прислать в подарок дорогое и нарядное сари, – сказал он шепотом.

– Об этом, милый, я уже подумала. Как только мы вернемся домой, Зита сразу же пришлет ей сари с Раму.

– Хорошо! Все! Время не терпит! – громко и торопливо сказал Рави.

– Госпожа Лила и господин Рака, сейчас я отвезу Зиту и Гиту в их родной дом. А тебя с тетушкой мы все ждем вечером, – закончил доктор.

– Да, мама, до свидания! Вечером мы с Гитой обязательно заедем, – заверила Зита, взглянув на Лилу сверкающими от счастья глазами.

Сестры в сопровождении мужчин направились к автомобилю.

Рака приветливо помахал рукой вслед удалявшемуся «Форду», который оставил после себя запах выхлопных газов, и, немного постояв, круто повернулся и быстрыми шагами направился вдоль улиц к дому священника.

Вечером следующего дня на белом арабском скакуне с плюмажем, в наборной раззолоченной сбруе ехал молодой раджа в свадебной короне. Это был Рака.

Перед ним в седле сидел сияющий счастьем «великий барабанщик» Чино в расшитой серебром рубашке, с гладко зачесанными и блестящими, как смоль, волосами.

Шумная толпа со всех дворов, прилегавших к дому, где обитал жених, под звуки музыки и ритмические постукивания барабанов весело кружилась в танце.

У Рави в руках был меч – символ того, что он возьмет невесту с боем, победив всю ее мужскую родню.

Бадринатх от прилива радости обрел второе дыхание, он был неутомим. Еще бы! Богатый дядя обогатился вдвойне – он обрел случайно обнаруженный клад – дочь своего умершего брата, племянницу Гиту. А если учесть, что род его увеличился на двух прекрасных молодых мужчин, отважных, умеющих постоять за себя и своих близких, то счастью Бадринатха можно было только позавидовать, пожелав ему многие лета.

И вот Бадринатх вместе с Рави и Гитой, блистающей в свадебном одеянии, и многочисленными родственниками встречал жениха Зиты, въезжающего во двор на белом коне.

Рака в полном смысле этого слова был на коне. Ему казалось, что все это сон. И он время от времени, чтобы убедиться, что все это происходит наяву, то похлопывал коня по крутой шее, то прижимал к себе худенького Чино.

Но Чино воспринимал все, что произошло, как должное. Он всегда знал, что его хозяин Рака – великий человек. И вот они с ним едут по красивой набережной Бомбея к роскошному сверкающему дому к невесте.

Бадринатх с многочисленной родней ввели жениха в дом.

Бывший собутыльник Раки, отец четверых детей, торжественно и старательно держал над Ракой зонт на длинном бамбуковом шесте.

Жениха подвели к невесте.

Зита в свадебном наряде и блестящих украшениях и казалась каким-то мифическим существом.

Можно только диву даваться, как это человек – слабое и грешное создание в своей быстротекущей жизни среди невежества, зла, грязи, подлости, убожества и бесчисленных пороков – может подняться, воспарить, создать вокруг себя такие рукотворные чудеса, такое прекрасное видение мира, которые воистину угодны Богу и природе.

В душе человека, созерцающего великолепное явление жениха и невесты, возникает чувство свободы, отсутствия смерти, «ибо века человеческой жизни блистают своим присутствием во всех символах и таинствах одежды и обряда».

– Да, русские говорят, что красота спасет мир. Это верно. Она уже его спасает, – задумчиво произнес Чаудхури, глядя на молодых.

И вот Зита и Рака под навесом пандала, как недавно были под ним Гита и Рави.

На них устремлены сияющие счастьем глаза Гиты, Рави, Гупты, родных, друзей и гостей, и конечно же, Индиры. Все радостны и свободны от суеты и смерти. Идет свадьба. Головы жениха и невесты украшают бумажно-фольгово-цветочные короны, вдоль щек свешиваются гроздья цветов, на шеях – цветочные гирлянды, бусы и подвески. Лоб Зиты смазан красным, а над линией бровей до самых ушей идет, как принято, серебряная полоска. В нос уже вдето украшение замужней женщины – довольно массивная серьга, а шею обвивает традиционная «мангал-сутрам» – нитка черных и золотых мелких бусинок с двумя золотыми полушариями посередине – это брачное ожерелье^[3]. К краю сари Зиты привязан шелковый белый шарф, перекинутый через плечо Раки. На второй палец каждой ноги невесты надеты гладкие серебряные кольца. Все это говорит о том, что невеста отдана мужу и принадлежит ему до гробовой доски…

«Вы, европейцы, любите и женитесь, а мы, индийцы, женимся и любим».

Так оно и есть. Да будет так. Аминь!

После свадьбы молодые жены ждали своих мужей в специально приготовленных для них спальнях: Зита – своего возлюбленного Раку, а Гита, естественно, – Рави.

Рака, счастливый и немного растерянный, шел по коридору мимо комнат, нервно трогая рукой мраморную балюстраду.

– Да, доктор, клянусь, ничего в жизни не боялся, а вот тут дрожу, – признался Рака другу, который шел рядом с ним, в надежде на его поддержку и совет.

– Доктор, что нужно говорить в этот ответственный момент? – спустя минуту спросил он.

– И у меня это тоже первая свадьба! Разберемся! – ответил Рави, ибо и сам был растерян и испытывал то же, что и его друг и свояк Рака.

– Но в какой комнате твоя, ты, конечно, знаешь? – решил уточнить Рака.

– Вот этого-то я и не узнал, – улыбнулся Рави. – В одной из этих, наверное! – и он показал на две двери, расположенные рядом.

– А как же быть?.. – совершенно опешил Рака и засмеялся.

– Если в этой не твоя, – указал Рави на одну из дверей, – то ты мне скажешь, хорошо? – закончил Рави свою шутку.

– Так и быть! – в тон ему ответил Рака. Он набрал в легкие воздух, расправил плечи и дернул за фигурную ручку тяжелой двери. Войдя, он остановился.

На широкой нарядно украшенной кровати, под балдахином, с пологом из прозрачной ткани, вышитой яркими цветами, лежала полуприкрытая легким шелковым покрывалом, как ему показалось, Зита.

Он сделал шаг по направлению к кровати, но вдруг резко остановился, пораженный. Его «Зита», лукаво улыбаясь, указывала пальцем на соседнюю комнату. В глубоком смущении, Рака вихрем выскочил в коридор и столкнулся с Рави. Они расхохотались. Истина была установлена. Каждый из них достиг желанного берега счастья.

«Если не грех соединение глаза с образом, уха со звуком, то разве грех соединение тела мужчины с телом женщины?»

Глава девятая

Тропическая жара доставляет индийцам много неприятностей, но особенно – европейцам.

«Индийское солнце действует на европейца гибельно», – писал князь А.Салтыков. Но все же тропическое солнце – благодетель. Разве не оно в бурном слиянии с тропическими дождями позволяет крестьянину собирать по два и три урожая в год, а чайный лист – свыше шестнадцати раз. И не зря одна из молитв индийцев начинается со слов: «Сурья, намаскар!» – «Здравствуй, солнце!»

До живительного муссона оставалось не более полумесяца.

Первый раскаленный луч солнца, блеснув, как стрела, выпущенная из пенджабского лука, упал на набережную и яркой полосой задрожал на невысоком мраморном столе, за которым Бадринатх читал свежий номер «Хиндустан таймс». Он отложил газету и погрузился в размышления:

«Конечно, за последние годы я отошел от дел, доверяя администраторам и директорам все управление недвижимостью и двумя текстильными фабриками, маслоперерабатывающим заводом, плантациями арахиса, рапса и хлопчатника… Да, пусть-ка теперь мои зятья вникнут во все эти дела…»

С минуты на минуту все они должны были собраться в холле и в присутствии Гупты рассмотреть протоколы отчетов и ревизий.

– Господин, чай готов, – сказал Раму, подходя к нему с букетом прекрасных, только что срезанных роз.

– Отлично, Раму! – с улыбкой ответил Бадринатх.

Раму удалился легкой и бесшумной походкой.

Рави и Рака в светлых ширвани стояли на террасе, поджидая Гупту.

– Дорогой мой Рака, я прошу меня простить, но можно дать тебе один совет?

– Конечно, Рави, ты теперь учитель в моей новой жизни.