Текст книги "Гарик Потный и Оружие Пролетариата(СИ)"

Автор книги: Владимир Разумовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Это ты, нахуй, Брудзь? Давай поспешай, пора б уж и начать.

Гарик немного приободрился; если им предстоит поработать с Огромагом, может быть, все не так плохо. Должно быть, его чувства отразились у него на лице, потому что Брудзь процедил:

– Ты, видимо, думаешь, что вы будете валять дурака? Ошибаешься, парень – вы пойдете в радиоактивный лес и – поправьте меня, если я ошибаюсь – после воздействия радиации вам, ублюдком, уже не удастся размножиться и ваши бракованные гены будут навсегда потеряны для человечества.

Тут Незнайка громко застонал, а Малой остановился как вкопанный.

– В радиоактивный лес? – переспросил он, причем голос его звучал отнюдь не так равнодушно, как обычно, – Нам туда ночью нельзя – там бродят всякие мутанты, маньяки там сексуальные...

Незнайка вцепился в рукав Гариковой робы и издал задушенный хрип.

– Бисексуальные, Малой, бисексуальные, – ответил Брудзь, источая злобную радость. – Им понравится твоя крепкая молодая попка, вот увидишь.

Навстречу из темноты быстрой походкой вышел Огромаг, за ним по пятам следовал Барбос. Огромаг нес в руках крупнокалиберный шестиствольный арбалет, а за плечами у него висел короб с патронами.

– Наконец-то, – сказал он. – Жду-пожду, уж заебался даже. Гарик, Галина – вы вооружены?

– Нехуй с ними нянчиться, Огромаг, – ледяным тоном заметил Брудзьай, – в конце концов, они здесь для наказания, а не для увеселительной прогулки.

– Потому ты и опоздал, сука? – Огромаг неодобрительно нахмурился. – Мастурбировал в углу небось? Не твое это собачье дело. Подрочил и пиздуй. Мы идем на охоту!

– Вернусь на рассвете, – ответил Брудзь, – за тем, что от них останется, – добавил он гнусно, а затем повернулся и пошел обратно в замок, и в темноте долго было видно, как подпрыгивает лампа у него в руке.

Малой повернулся к Огромагу.

– Я не пойду в радиоактивный лес, – заявил он, и Гарик с удовлетворением уловил в его голосе панические нотки.

– Не пойдешь – я тебя понесу, за ногу, – свирепо ответил Огромаг. – Мне на охоте приманка нужна.

– Ходить в зараженную местность – работа рабов, высшим существам не полагается этого делать! Я думал, нас заставят сниматься в детском порно! Да если бы мой отец знал, чем меня вынуждают заниматься, он бы...

– Знаешь чего, уж такой у нас тут порядок, в «Нодваятсе», – зарычал Огромаг, – Скажите на милость, в детском порно сниматься! Толк-то в этом какой! Придется сделать что-нибудь полезное для общества, не все своей жопой торговать. А если твоему папаше больше нравится, чтоб тебя выебли, так меня это не ебет, понял?

Малой не пошевелился. Он развратно смотрел Огромагу в лицо, но очень скоро опустил глаза.

– То-то же, сука, – сказал Огромаг, – а сейчас, слушайте меня сюда. Чего мы сегодня будем делать, очень прикольно.

Он подвел их к самому краю леса и, подняв лампу повыше, осветил узкую, петляющую тропинку, терявшуюся между искривленных толстых покрытых светящейся слизью стволов. Ребята заглянули в лес, и уловившая их мысли психоактивная биомасса слегка заколыхалась.

– Глядите, – проговорил Огромаг. – Видите на земле? Светится? Оранжевая такая? Это какашка яо-гая. Кто-то испугал яо-гая... Второй раз за неделю. Прошлую среду уже нашел одного обосравшегося. Сейчас нам надо постараться отыскать скотину. Может, удастся его пристрелить. Обожаю отбивную из медвежатины.

– А если тот, кто испугал яо-гая, найдет нас первым? – спросил Малой, не в силах скрыть овладевший им панический ужас.

– Тут в полно такого, что легко сожрет вас, ежели будете без оружия, – успокоил Огромаг. – И тебе, пиздюк, я оружие не дам. Так. Делимся на две группы и идем по следу в разные стороны. Говно вон повсюду, где-то здесь он и крутится со вчерашнего дня.

– Я пойду с Барбосом, – поспешно заявил Малой, глядя на острые зубы пса.

– Ладно, – согласился Огромаг, – только предупреждаю, он – ссыкло редкостное. Значит, Гарик и Галина идут со мной, а Драчун и Незнайка – с Барбосом. Теперь – кто найдет яо-гая, издаете три зеленых свистка, чтобы он впал в ступор, и только потом стреляете, осознали? Так, у меня тут два обреза, один я дам Гарику, второй – Незнайке. Потренируйтесь – не так, дебилы – нехуй палить куда ни попадя, у вас же не бесконечные патроны – короче, будьте меткими – двинулись.

Лес был черен и молчалив. Пройдя совсем немного, они достигли развилки. Гарик, Галина и Огромаг пошли влево, а Малой, Незнайка и Барбос – вправо.

Они шли молча, глядя под ноги. Тут и там лунный луч, пробивающийся сквозь корявые ветви деревьев, зажигал оранжево-красным светом радиоактивное говно яо-гая на опавшей листве.

Гарик увидел, что Огромаг сильно возбужден.

– А может сексуальный маньяк насиловать яо-гаев?

– Да нет тут давно никаких маньяков, – ответил Огромаг. – Последнего я сам изловил еще лет десять назад, его череп украшает мою хижину, вы его видели, а пеннис я порубал на пятаки и пожарил с лучком... Я думаю, у нас началась миграция когтей смерти, и это офигенно вкусное мясо, скажу я вам.

Они миновали светящийся пень. Гарик услышал, как где-то струится вода; должно быть, неподалеку фонтанировала радиоактивная жижа из реактора. На вьющейся тропинке то и дело попадалось говно яо-гая.

– Ты как, Галина? – шепотом спросил Огромаг. – Не боись, он не кинется, раз так сильно обосрался, а значит, мы сможем легко пристрелить его... Вспышка справа!

Огромаг сгреб детей в охапку, с невероятной скоростью уволок их с тропинки и спрятал за трухлявым дубом. Он передернул затвор, включил электропривод, стволы арбалета с легким жужжанием начали вращаться, теперь оружие в любую минуту было готово выстрелить. Все трое замерли, прислушиваясь. Кто-то или скорее что-то шумно передвигалось по сухой листве совсем рядом: звук был такой, как будто что-то огромное и склизкое с чавканьем прилепляют и снова отдирают. Огромаг прищурился, вглядываясь в темноту, откуда вилась дорожка, но через несколько секунд звук затих.

– Так и знал, – пробормотал Огромаг, – появилось тут кой-чего, что я вскоре продам китайцам за звонкую монету.

– Это бисексуальный маньяк? – спросил Гарик.

– Нет, нихуя это не маньяк и даже не яо-гай, это гигантский хищный слизень, в него надо стрелять солью, а я блин только патроны с серебром взял – мрачно ответил Огромаг. – Ну, чего ж, он двигается медленно, далеко не уйдет, я его днем выслежу.

Они пошли потише, прислушиваясь к малейшему шороху. Вдруг впереди, на полянке, что-то промелькнуло – определенно что-то живое.

– Кто там? – крикнул Огромаг. – Стой – стрелять буду!

И на полянке появился – человек или осел? До пояса почти человек, в тюбитейке, с черными кудрявыми волосами и бородой, но ниже пояса у него было лоснящееся серое ослиное туловище, с огромным болтающимся членом. Гарик и Галина так и разинули рты от удивления.

– А, это ты, Мамбет, – с облегчением выдохнул Огромаг. – Как дела?

Он подошел и поздоровался с кентавром за руку.

– Зачем абижаешь, гаспадин насяльник, – ответил Мамбет. У него оказался характерный восточный акцент. – Хател миня биз вазилина?

– Ты тут не выебывайся, Мамбет, – ухмыльнулся Огромаг, похлопывая по арбалету. – Здесь у вас в зараженной зоне завелась какая-то пакость. Да, между прочим, это Гарик Потный и Галина Грымзова. Учатся у нас в школе. А это Мамбет, ребятки. Он лошак – наполовину чурка и наполовину ишак.

– Мы догадались, – слабым голосом ответила Галина.

– Эээ, добрий вечор, – поздоровался Мамбет. – Ви са школи, значита? И чиму вас тама учили, да?

– Эммм....

– Не твое ишачье дело, – скромно ответила Галина.

– Ни мае, вах. – вздохнул Роняан. Он запрокинул голову и поглядел на небо. – Луна сегодня такой красивый.

– Ага, – ответил Огромаг, тоже запрокидывая голову. – Слушай сюда, хорошо, что мы тебя встретили, Мамбет, потому что тут где-то обосравшийся яо-гай... Это не ты его отпердолил?

Мамбет ответил не сразу. Он долго вздыхал, а потом развел руками.

– Вай вай вай, пачиму сразу Мамбет? Яо-гая нильзя ибат, харам!

– Ага, – не возражал Огромаг. – Но ты чего-нибудь видал, Мамбет? Чего-нибудь необычного?

– Луна сиводня яркий, – повторил Мамбет, не обращая внимания на нетерпеливые взгляды Огромага. – Сильна галубой.

– Ага, но я-то говорю про нездоровое здесь, ближе к земле, – пояснил Огромаг. – Значит, ты нихрена не замечал.

И снова, Мамбет помедлил прежде чем дать ответ. Наконец, он изрек:

– В лису секаса очинна нихватаит.

Шевеление за деревьями заставило Огромага опять вскинуть арбалет, но это оказался всего лишь еще один лошак, курчавый и бородатый, более дикого вида, чем Мамбет.

– Здарова, Махмуд, – сказал Огромаг. – Все заебись?

– Ас салям алейкум, дарагой Огромаг.

– Салям, салям. Слушай, я уж поспрашал Мамбета... Может, ты видал чего-нибудь злоебущее последние дни? Яо-гая выебли – слыхал про это?

Махмуд подошел и встал рядом с Мамбетом. Посмотрел на небо.

– Луна сиводня яркий, – просто ответил он.

– Заебали, – слегка раздражился Огромаг. – Ладно, ежели из вас, чурок, чего увидит, скажите мне, поняли, бля? А то отхуярю.

Гарик и Галина пошли вслед за ним, поминутно оглядываясь через плечо на лошаков, пока те не скрылись за деревьями.

– Никогда, – сказал Огромаг теперь уже с нескрываемым раздражением, – не добьешься нормального ответа от лошака. Чурки ебаные, понимаешь. Ежели чего сложнее выебать друг друга, оно им до лампочки.

– А их много тут? – спросила Галина.

– Да дохуя... Они вообще держатся особняком, но всегда придут, ежели мне надо дров там натаскать, яму выкопать... Они, лошаки, хоть и тупые, но трудолюбивые, между прочим... все знают... только сказать не могут...

– А сначала, как ты думаешь, мы тоже слышали лошака? – спросил Гарик.

– Разве звук был как у копыт? Не-а, я так скажу: это и был тот, кто отпердолил яо-гая, и я думаю это был все таки не хищный слизень. Хотя слизень там рядом тоже проползал.

Они пробирались между тесно стоящими, почерневшими деревьями. Гарик все время нервно сплевывал через плечо. Его преследовало крайне хреновое чувство, что за ними следят. Он был страшно рад, что рядом Огромаг вместе с его арбалетом. Они только что миновали очередной поворот, как вдруг Галина схватила Огромага за руку.

– Огромаг! Слышишь! Зеленые свистки, наши попали в кого-то!

– Вы оба два ждите здесь! – на бегу проорал Огромаг. – Оставайтесь на тропинке, я за вами приду!

Они услышали, как он крушит молодую поросль, и остались стоять глядя друг на друга, перепуганные. В конце концов все звуки замерли, кроме тихого шуршания листвы над головами.

– Как ты думаешь, они попали? – прошептала Галина. Или их тоже отпердолили?

– Если выебут Малого, мне наплевать, но вот если что-нибудь случится с Незнайкой... Да тоже хуй с ним.

Мучительно тянулись минуты. Слух у ребят обострился до предела. Гарик улавливал малейший вздох ветра, тишайший хруст веточки. В чем дело? Где остальные?

Наконец, громкий треск возвестил о прибытии Огромага. За ним брели Малой, Незнайка и Барбос. Огромаг просто дымился от злости. Оказывается, Малой, шутки ради, ткнул Незнайку втыкалочкой в жопу, тот испугался и издал зеленые свистки.

– Теперь будет большая удача, если мы вообще хоть чего-нибудь к завтраку поймаем, такого, вы пиздюки, шуму понаделали. Так. Давайте меняться. Незнайка, сука, остаешься со мной и Галиной, а ты, Гарик, пойдешь с Барбосом и этим педрилой. Извини, – добавил Огромаг шепотом на ухо Гарику, – тебя ему трудней будет отъебать, а нам надо дело делать, а не содомию тут разводить.

Таким образом, Гарик отправился в неизведанные ебеня вместе с Малым и Барбосом. Они шли почти полчаса, все глубже и глубже в радиоактивный лес, до тех пор, пока дорожка не сделалась практически непроходимой, так густо торчали из земли оплавившиеся шлакоблоки. Гарик показалось, что земля здесь более обильно полита калом. Его как будто расплескали из ведра. Должно быть, несчастное создание металось от боли, задевая все вокруг. Сквозь густо переплетенные ветви карликового дуба Гарик увидел впереди прогалину.

– Смотри, сука, – пробормотал он, протягивая руку, чтобы остановить Малого.

На земле лежало что-то розовое и лысое. Тихо-тихо мальчики подошли ближе.

Это действительно был яо-гай, и он был мертв. Никогда еще Гарик не доводилось видеть такого мерзкого и отвратительного зрелища. Животное застыло в той позе, в которой упало на землю, покрытые пупырчатой кожей лапы странно торчали в стороны, а уродливая голова скалилась желтыми клыками на фоне черной от промышленных загрязнений листвы.

Гарик осторожно подошел еще на один шаг поближе, и в этот момент влажный, скользящий звук заставил его замереть на месте. Кусты на краю прогалины зашевелились... Потом, откуда-то из темноты, выползла фигура в белом балахоне, похожая на скинхеда. Гарик, Малой и Барбос застыли на месте как окаменевшие. Скрытое балахоном существо подошло к яо-гаю, расстегнуло плащ и начало мочиться на него.

– БЛЯААААААААА!

Малой издал отчаянный вопль и побежал – и то же самое сделал Барбос. Существо в балахоне подняло голову – моча по прежнему капала с его удивительно большого пенниса – и взглянуло Гарику прямо в глаза. Оно встряхнуло член, потом погладило его рукой и решительно направилось к мальчику – а тот не смел пошевелиться от страха.

Вдруг его голову и жопу пронзила адская боль. Ничего подобного он еще никогда не ощущал; казалось, шрам и очко горят огнем. Полуохуевший, Гарик отшатнулся. Сзади послышался стук копыт. Кто-то подлетел галопом и, перемахнув через Гарика, попытался содомировать фигуру в плаще.

Боль в жопе стала такой сильной, что Гарик упал на четыре кости. Понадобилась минута или две, чтобы приступ прошел. Когда Гарик смог поднять глаза, фигура уже исчезла. Над ним стоял кентавр, но не Мамбет и не Махмуд; этот выглядел помоложе, у него были залаченые черные волосы и модная тюбитейка.

– Заэбис, да? – спросил лошак, помогая Гарику подняться на ноги.

– Да – типа спасибо – а что это за хуйня?

Лошак не ответил. У него были поразительно черные глазы – как у всех в их ауле. Он внимательно осмотрел Гарика, и взгляд его задержался на шраме, побагровевшем и отчетливо проступившем на лбу.

– Ти – малчик секасульний, – сказал кентавр, – тибе луче пайти к Аграмагу, а то атибут. Ви эта виремя лес радиактивен – асобино диля тибя. Ти илозить чучаг?

– Миня завут Равшан, – добавил лошак, опускаясь раком, чтобы Гарик мог вскарабкаться к нему на спину.

С другой стороны прогалины снова раздался стук галопирующих копыт. Из чащи на прогалину ворвались Махмуд и Мамбет, вздымающиеся бока лоснились от смазки.

– Равшанама! – прогрохотал голос Мамбета. – Чухельме бихельме! Шайтанама кет куттак!

– А ти панимаешь, кито эта такой? – спросил Равшан. – Это малчик Потерашивили. Чем бистрее он пакинет лиес, тем кайфовие.

– Чито ти эму сиказал? – грозно проревел Мамбет. – Вах, Равшан, ми покилялись ни мишать воле аллаханама. Разиве ти ни парочел в дивижении жопанаме, чито даложно пироизойти?

Махмуд нервно топтался на месте.

– Я думаю, Равшан хател как лучише, – сказал он печально.

Мамбет в ярости брыкнул задними ногами.

– Как лучише! А кет куттак, вах? Ми лошаки, вах! И ни наше дело хадить гадить пад ситены Надваятса, как баможы!

Неожиданно Равшан в гневе припал на задние ноги, и Гарик пришлось схватиться за его тюбитейку, чтобы не упасть.

– Ти чито, ни видел этага мидаведа? – рассерженно закричал он Мамбету. – Ти не панимаешь, пачему иго атдуплили? Или валасати лабок скарыл эта ат тибя? Протива таго, кито сикрывается ви нашем лису, я буду ибаться дажи раком, есили панадобица.

И, развернувшись, Равшан поскакал прочь. Гарик вцепился в волосы на его спине из всех сил, и они понеслись сквозь заросли, оставив Махмуда и Мамбета далеко позади.

Гарик совершенно не врубался в происходящее.

– Почему Мамбет так рассердился? – спросил он. – И от чего это вы меня спасаете?

Равшан пошел шагом, велев Гарик «паригибать верхнию голаву», чтобы не наткнуться на низко свисающие ветви, но на вопрос не ответил. Они пробирались между деревьев, и молчание длилось так долго, что Гарик было подумал – Равшан больше не хочет с ним разговаривать. Однако, оказавшись среди особенно густых зарослей, Равшан вдруг остановился.

– Гарик Потерашивили, а знаишь ли ты, для чиго гавно яо-гая?

– Нихуя, – ответил Гарик, удивленный странным вопросом. – На самогоноварении мы проходили только вшей и хвостовые волоски. Ну и как из их говна сделать божественный эликир.

– Это патому, чта ибат в сраку яо-гаев – шайтанама харам, – сказал Равшан. – Аллахама покараит. Гавно яо-гаев кушат нильзя, но очинна клева. Чтобы прихуэть, тибе придется скушать всиго адын укус.

Гарик смотрел на затылок Равшана, отливавший серебром в лунном свете.

– Но кто способен на такой ебанутый поступок? – вслух подумал он. – Чем жрать говно, лучше уж умереть.

– Вах, да! – согласился Равшан. – Но если нэт анаши или насвая, тада дажи гавно живать будишь. Малчик Потерашвили, а ти знаишь про карамультук, каторый у вас ви школи запрятан?

– Оружие пролетариата! Конечно же – превратить говно яо-гая в чисто варенье – и при этом сохранить его галлюциногенные свойства! Но я не понимаю, кто...

– Ниужели ти такой тупой, ни знаешь, кито без патенции мучаица уже давно аж кушать ни может?

Как будто раскаленный железный лом вонзился в анус мальчика. В шелесте листвы он будто бы вновь услышал слова Огромага, сказанные той ночью, когда они впервые встретились: «Я себе так мыслю: он живой, сидит где-то, но потенцию точно потерял. И теперь слишком импотент, чтоб бороться».

– Вы имеете в виду, – застывшим голосом выдавил из себя Гарик, – что это Волан...

– Гарик! Гарик, с твоей жопой все в порядке?

К ним по дорожке бежала Галина. Огромаг, пыхтя, трусил рядом с ней.

– Все пучком, – механически ответил Гарик, вряд ли понимая, что говорит, – Огромаг, яо-гаю пиздец, он там, на поляне.

– Ти кто такой, давай, до свидания, – проговорил Равшан, в то время как Огромаг поспешил к единорогу.

Гарик соскользнул у него со спины.

– Береги чучаг, Гарик Потерашвили, – пожелал Равшан. – Как захочишь абрезаца, прихады, я тибе всиго за пять тингэ кутак сделаю.

Он повернулся и, оставив дрожащего Гарика позади себя, сдержанной рысью поскакал к лесу.

Ожидая возвращения друзей, Роня заснул в общей гостиной. Он выкрикнул что-то о пидорасах, когда Гарик затормошил его, чтобы разбудить. За какие-то секунды, однако, Роня совершенно проснулся и вместе с Галиной стал слушать рассказ Гарика о том, что произошло в лесу.

Гарик был не в состоянии сесть. Он ходил взад-вперед перед камином. Его все еще трясло.

– Сергей охотится за оружием для ВоланДляБадминтона... а ВоланДляБадминтона отсиживается в лесу... а мы все это время думали, что Сергей всего-навсего хочет взорвать школу нах...

– Прекрати называть его по имени! – воскликнул Роня испуганным шепотом, словно боялся, что ВоланДляБадминтона их услышит.

Гарик не обратил внимания.

– Равшан меня спас, но он не должен был этого делать... Махмуд страшно рассердился... Он сказал, что лошакам срать под стенами школы должно быть западло.

– Да мне похуй на этих животных! – прошипел Роня.

– Теперь мне остается только ждать, когда Сергей добудет камень, – лихорадочно говорил Гарик, – тогда ВоланДляБадминтона восстановить свою потенцию и выебет меня...

Галина сидела с перепуганным видом, но все же постаралась утешить Гарика:

– Гарик, все говорят, что Ильич – единственный, кого боится Хуй-Знает-Кто. Пока Ильич рядом, Хуй-Знает-Кто не осмелится тебя трахнуть.

Небо посветлело, а ребята все разговаривали. Спать они отправились совершенно выдохшимися и охрипшими. Однако, ночные сюрпризы еще не кончились.

Когда Гарик откинул одеяло, под ним оказался аккуратно свернутый плащ-невидимка. К плащу была приколота записка:

На всякий пожарный.

Глава 16 В бомбохранилище

Впоследствии, вспоминая это время, Гарик так и не смог толком понять, как же он все-таки умудрился сдать экзамены, несмотря на то, что жил в постоянном страхе и все время ждал, что в дверь вот-вот ворвется ВоланДляБадминтона с огромным членом наперевес. Но дни проходили за днями, а Пушок оставался на месте, живой и здоровый, за надежно запертой дверью.

Стояла удушающая жара, особенно в большом кабинете, где первокурсники сдавали письменные экзамены. По этому случаю детям выдали новые, заговоренные от списывания, перья.

Кроме письменных и устных, им пришлось также сдавать практические экзамены. Проффесор Шибзик вызывал ребят в класс по одному, и каждый должен был нарезать ананас колечками и удерживать их на своем эрегированном члене. Что он заставлял делать девочек – Гарик на всякий случай решил не узнавать. Проффесор Макдональдс внимательно наблюдала, как дети превращают мышь в лепешку ударом кувалды – причем за красоту и изящество удара начислялись дополнительные баллы, а вот если у оставалась, например, нетронутая голова, то баллы, наоборот, вычитались. Сергей на экзамене всех нервировал, расхаживал по классу и дышал в затылок, попробуй в таких условиях вспомнить химические формулы лизергиновой кислоты и мескалина.

Гарик проябывался изо всех сил. Ему, помимо прочего, приходилось постоянно преодолевать боль в жопе, не прекращавшуюся со времени похода в Радиоактивный лес. Незнайка считал, что Гарик страдает от эротических снов в тяжелой форме, потому что Гарик очень плохо спал, но в действительности это происходило из-за вернувшихся старых кошмарных снов, только теперь, в дополнение к прошлым ужасам, в них присутствовало таинственное существо в балахоне, с его огромного фаллоса стекала малафья.

Роня и Галина беспокоились об оружии куда меньше, чем Гарик, то ли потому, что они не видели того, что видел Гарик, то ли потому, что у них в жопе не пылал от боли геморрой. Безусловно, их пугала самая мысль о ВоланДляБадминтоне, но он не содомировал их во сне, а кроме того, они так усердно страдали фигней, что у них не оставалось времени на бесполезные раздумья о намерениях Сергея Полиэтиленовича или кого бы то ни было еще.

Подошел самый последний экзамен – история партии. Какой-то час, во время которого придется отвечать на вопросы о всяких там выживших из ума революционных колдунах, написавших бесполезную переписку друг с другом, а потом – свобода! Балдежь в течение целой – восхитительной! – недели, после чего им объявят результаты экзаменов. Когда привидение проффесора Ебланнза наконец-то произнесло долгожданные слова: «положите перья, скатайте пергамент и выбросьте его в мусорку», Гарик вместе с другими ребятами издал вопль восторга.

– Все оказалось значительно сложнее, чем я думала, – сказала Галина, когда они влились в ликующую толпу на залитой солнцем лужайке перед школой, – кстати, мне было не обязательно учить ни про Кодекс Строителя Коммунизма, ни про восстание Емельяна Пугачева.

Галина любила после экзаменов проверять ответы, но Роня сказал, что ему этого нахуй не надо, поэтому они побрели к озеру и плюхнулись под дерево. Близнецы Шварценфикт вместе с Ли Джорданом отпиливали гигантского восьминога, оглушив его предварительно динамитом, чтоб не сбежал.

– Никаких больше занятий, – счастливым голосом проговорил Роня, растягиваясь на траве. – Не будь таким вялым, Гарик, у нас есть целая неделя до того, как мы узнаем, что написали все неправильно! А значит можно как обычно ни о чем не думать.

Гарик потер жопу.

– Хотел бы я знать, что это за хуета! – в сердцах воскликнул Гарик. – Шрам ужасно болит, и жопа тоже... Это и раньше случалось, но никогда так часто, как теперь.

– Сходи к мадам Стебле, – посоветовала Галина.

– Я не накуреный, – попытался возразить Гарик, – мне кажется, это предупреждение... Должно случиться что-то извращенное...

Но Роню невозможно было встревожить, для этого было слишком жарко.

– Гарик, расслабься, Галина права: пока Ильич рядом, с оружием нихера не может случиться. И потом, тебе не насрать на это. Да и Пушок сожрет любого дебила, кто полезет мимо. Сергею Полиэтиленовичу уже один раз чуть не оторвали ногу, вряд ли он так сразу сунется еще. И скорее Незнайка будет играть за сборную Англии, чем Огромаг предаст партию.

Гарик кивнул, но он не мог избавиться от неясного ощущения, что забыл что-то сделать, что-то важное, возможно подрочить. Когда он попытался поделиться этим ощущением с друзьями, Галина сказала:

– Это из-за экзаменов. Прошлой ночью я проснулась и шликала три часа подряд, пока вспомнила, кто я и откуда тут взялась.

Гарик, однако, был уверен, что терзающая его жопу боль не имеет ничего общего с экзаменами. Он задумчиво наблюдал, как по яркому голубому небу к школе подлетает ворона с запиской, зажатой в клюве. А вот ему письма приходят только от Огромага. Огромаг никогда не предаст Ильич а. Огромаг никогда никому не скажет, как пройти мимо Пушка... никогда... но... ведь он же тупой!

Со всей внезапностью, Гарик вскочил на ноги.

– Ты куда? – сонно промычал Роня.

– Я тут кое о чем головой подумал, – буркнул Гарик. Он сильно побледнел. – Надо срочно встретиться с Огромагом.

– Нахера? – пропыхтела на бегу Галина, старавшаяся поспеть за Гариком.

– Тебе не кажется, что это охуенно странно? – Гарик карабкался вверх по заросшему травой склону, – Огромаг мечтает чтоб не болела бошка с похмелья, и ему неизвестно откуда подворачиваются кореша, которые советуют купить яйцо? И он купил. Он же идиот! Почему я раньше этого не понял?

– О чем это ты? – не понял Роня, но Гарик, не хуже всякого спринтера бежавший по двору к опушке леса, не ответил.

Огромаг сидел в кресле перед хижиной; штанины и рукава у него были закатаны, и он жрал горох из огромной миски.

– Приветики, – сказал он, улыбаясь. – Экзамены сдали? Может, пивка?

– Да, давай, – попросил Роня, но Гарик перебил его.

– Нет, мы торопимся. Огромаг, мне нужно у тебя кое-что спросить. Нахера ты горох жрешь?

-Да пацаны звали с ними Бздох праздновать, вот и готовлюсь.

-А как они выглядят, твои пацаны?

– А я ебу? – беззаботно бросил Огромаг. – Они и балахоны-то не снимают, типа для конспирации.

Он увидел перед собой три посерьезневших лица и поднял брови.

– А чего, реально, нихуя необычного, в «Причиндале борова» полным-полно всякого чудного народу – это же очень модный кабак. Пацаны нелегалы, их менты ищут. Лиц я не видал, они были в капюшонах.

Гарик обессилено сполз на землю возле миски с горохом.

– А о чем ты с ними говорил, Огромаг? Ты упоминал «Нодваятс»?

– Да не ебу, я же жраный в говно был... – Огромаг нахмурился, припоминая. – Ага... Он спросил, чем я занимаюсь, ну, я сказал, что онанизмом, мы поржали ...Он спросил, каких животных мне удавалось выебать... Я назвал... Потом рассказал, как башка завтра гудеть будет... а потом... не помню точно, я ж за их счет бухал, еще и еще... Погодите-ка... Да, потом он сказал, что у него есть купон на скидку в «Азбуке вкуса» и предложил сыграть на него в карты... но он хотел убедиться, что я смогу сожрать все что куплю ... Тогда я и сказал, мол, после того как накормил хомяка пургеном, он так вымахал, что сожрет все, что я притащу...

– А он – заинтересовался Пушком? – спросил Гарик, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно.

– Ну... да. Чего, разве много встретишь таких здоровенных хомяков, хоть бы и в «Нодваятсе»? Ну, я и сказал, Пушок – просто ласточка, если знаешь к нему подход: покажи ему течную самочку, он за ней и пойдет...

Огромаг внезапно пришел в ужас.

– Я не должен вам этого говорить! – взорвался он. – Забудьте все, чего я сказал! Эй – вы бля куда?

Гарик, Роня и Галина не произнесли ни слова, пока не остановились как вкопанные в вестибюле, который по сравнению с солнечным двором показался им мрачным и холодным.

– Надо идти к Ильичу, – решил Гарик. – Огромаг рассказал алкашам, как пройти мимо Пушка, а ведь под балахонами могли быть Сергей Полиэтиленович с ВоланДляБадминтоном – они реально крутые колдуны, раз смогли перепить Огромага. Надеюсь на одно – что Ильич нам поверит. Где кабинет Ильича?

Они осмотрелись, будто ожидая увидеть указатель. Им никогда не говорили, где живет Ильич, и они ни разу не слышали, чтобы кого-то посылали к директору.

– Нам надо нахуй... – начал Гарик, но тут в холле вдруг гулко прозвучал голос:

– Что это вы трое опездолов тут делаете?

Это была проффесор Макдональдс с огромной стопкой порножурналов в руках.

– Мы хотим увидеть проффесора Ильича, – сказала Галина – довольно храбро, как показалось Гарику и Роне.

– Проффесора Ильича? – переспросила проффесор Макдональдс так, словно хотеть увидеть его было по меньшей мере неприлично. – Нахуя вам этот старикашка?

Гарик сглотнул – что же ответить?

– Это не должно вас ебать... вроде как, – сказал он, но немедленно пожалел об этом, ибо ноздри проффесора Макдональдс гневно раздулись.

– Проффесор Ильич уехал в Байконур, – процедила она ледяным тоном. – Ему пришла срочная телеграмма из Министерства Магии, и он незамедлительно готовится к полету на Солнце.

– На Солнце? – отчаянно закричал Гарик. – Он же нахуй сгорит!

– Мы здесь тоже не полные идиоты, Потный, мы об этом уже подумали – он полетит ночью...

– Но это важно!

– Ваше сообщение, Потный, важнее, чем срочное задание Министерства Магии?

– Понимаете... – начал Гарик, решив отбросить все предосторожности, – проффесор... это касается оружия пролетариата...

Проффесор Макдональдс ожидала чего угодно, но только не этого. Журналы выпали у нее из рук, и она даже не стала поднимать их. Как выяснилось позднее, пользуясь этим, Роня стырил парочку.

– Это государственная и партийная тайна. Откуда вы ее знаете? – невнятно выговорила она.

– Проффесор, я думаю... то есть, я знаю, что Сер... что кое-кто хочет спиздить оружие. Мне нужно срочно поговорить с проффесором Ильичом. Одолжите мобильник.

Она поглядела на него со смешанным выражением презрения и недоверия.

– Проффесор Ильич вернется завтра, – сказала она наконец. – Я не знаю, каким образом вы узнали про оружие, но, даже если вы не пиздИте, никто не может его спиздить, он слишком круто защищен.

– Но, проффесор...

– Потный, я знаю, что говорю, – отрезала она, наклонилась и собрала упавшие журналы. – Идите во двор и позагорайте, это приказ.

Но дети не послушались.

– Это произойдет сегодня, – заговорил Гарик, как только смог быть уверен, что проффесор Макдональдс его не слышит, – Сергей Полиэтиленоич собирается пробраться в хранилище сегодня ночью. Он уже знает все, что надо, и сегодня Ильич не сможет ему помешать. Это он послал записку, я уверен! В Байконуре очень удивятся, когда увидят Ильич а.

– Но что мы можем...

Галина громко ахнула. Гарик и Роня резко обернулись.

За ними стоял Сергей Полиэтиленович.

– Добрый день, – сказал он ровным голосом.