Текст книги "Гарик Потный и Оружие Пролетариата(СИ)"

Автор книги: Владимир Разумовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

К счастью, точку зрения Галины совершенно не разделяли преподы. Они так старались не напрягать ребят заданиями, что весенние каникулы, в отличие от новогодних, прошли почти исключительно на диване. Да и нелегко было учить какую-то нелепую фигню, когда можно было ржать над зубрившей все это Галиной: ботанка то повторяла двенадцать способов использования человеческой крови, то отрабатывала махи волшебной втыкалочкой. Гарик и Роня, зевая и почесываясь, проводили большую часть свободного времени за блаженным ничегонеделанием и вовсе не старались хоть как-то разобраться с домашними заданиями.

– Ничего этого мне нахуй не надо запоминать, – весело сказал однажды Роня, выбросил ручку и с тоской уставился в библиотечное окно. За окном сиял первый по-настоящему весенний день. Небо было красивого свинцово-серого цвета, и в воздухе чувствовался запах оттаявших собачьих фекалий.

Гарик, в это время разыскивавший некий «бадьян дикий» в «Тысяче волшебных трав и грибов для курения», не поднимал головы от книжки, пока Роня не крикнул:

– Огромаг! А ты хули забыл в библиотеке?

Огромаг шаркающей походкой вылез из-за полок, пряча что-то в оттопыренном кармане. Признаться, в своей ржавой кольчуге он выглядел крайне неуместно.

– Да глядел тут в инете кое на чего, – сказал он деланно-равнодушно, стараясь отвлечь внимание ребят, что незамедлительно вызвало у них жгучий интерес. – А вам какого понадобилось? – И он вдруг спросил подозрительно: – Вы ведь не порнуху смотрите, нет?

– Да нас давно забанили на всех незаблокированных местным файрволлом порносайтах. Нам стало так скучно, что мы даже выяснили, кто такой Иосиф Джугашвили, – внушительно сообщил Роня. – А еще мы знаем, что охраняет твой хомячище, он охраняет оружие про...

– Шшшш! – Огромаг быстро огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто не палит. – Че орешь-то, охуел?

– Кстати, мы хотели задать тебе несколько острых своевременных вопросов, – вмешался Гарик, – а конкретно, кто или что еще, кроме Пушка, охраняет оружие? И цени нашу доброту – мы спрашиваем тебя без паяльника. Пока.

– ШШШШШ! – снова зашипел Огромаг. – Слушайте сюда. Приходите-ка ко мне попозже. Не обещаю, что вообще что-нибудь расскажу, только нехуй об этом тут пиздеть, школоте не положено ничего знать. Подумают еще, что это я пиздабол...

– Тогда увидимся, – сказал Гарик.

Огромаг удалился, небрежно волоча ноги.

– Что это он прятал в кармане? – задумчиво протянула Галина.

– Думаешь, это эрекция?

– Пойду-ка я взгляну, за каким компом он сидел, вдруг он забыл вылогинится, – Роня был даже рад отвлечься от безделья. Он вернулся через минуту со стопкой книг в руках и свалил их все на стол.

– Про кулинарию! – зашептал он. – Огромаг читал про кулинарию! Вы только посмотрите: «50 рецептов сладкого печенья», «От яйца до говна», «Справочник бомжа о вкусной и здоровой пище».

– Огромаг всегда любил пожрать, это просто по его жирной харе видно, – заметил Гарик.

– Но это архинелепо, – сказал Роня. – Если любишь жрать – закажи жратву своей кухарке, нахера книжки то читать? Видели бы вы ожоги, которые остались у Карлоса, когда он зашел на кухню к диким румынским цыганам!

– Но ведь у Огромага нет кухни? – с надеждой спросил Гарик.

– Конечно же, есть, – ответил Роня. – Он оттуда нам воблу приносил, помнишь?

– Что же такое задумал Огромаг?

Подойдя к хижине конспиролуха час спустя, ребята с удивлением обнаружили, что окна плотно занавешены. Огромаг крикнул: «Кто там?», прежде чем впустить их внутрь, а потом сразу же тщательно закрыл дверь.

Внутри было жарко как в бане. Несмотря на теплую погоду, в очаге полыхал огонь. Огромаг заварил веник и предложил сделать бутерброды с тухлой козлятиной, но дети отказались.

– Ну, чего приперлись-то?

– Не было смысла ходить вокруг да около. И Гарик ответил:

– Ты, сука, можешь нам сказать, кто или что кроме Пушка охраняет оружие пролетариата?

Огромаг нахмурился.

– Ясен красен, не могу, – отрезал он. – Во-первых, сам нихуя не знаю. Во-вторых, вы и так уж шибко интеллегенты сраные, так что, и мог бы, не сказал бы нихуя. Раз оружие тут, значит, так надо. Вот взорвет Ильич эту поганую школу – будете знать. Дефективы бля, и про Пушка выведывали, и про все остальное!

– Ой, Огромаг, не пизди! Просто так ты, может, и не хочешь говорить, но уж с паяльником в жопе запоешь. Ведь правда? Давай лучше не будем доводить до таких крайностей. – Ласковым голосом произнесла Галина. Борода Огромага дернулась, и стало понятно, что он заулыбался. – Нам очень интересно, кто обеспечивает охрану, – продолжала Галина. – Нам интересно, кому партия доверяет настолько, чтобы попросить о маленьком одолжении, ну, кроме тебя, конечно.

При этих последних словах Огромаг выпятил грудь. Гарик и Роня с восхищением и благодарностью посмотрели на Галину.

– Ну... Это, наверно, не страшно, ежели я вам скажу... Дайте-ка вспомнить... Он взял у меня Пушка... Потом кое-кто из преподов наложил заклятья... Проффесор Стебля – проффесор Шибзик – проффесор Макдональдс, – Огромаг как будто прибивал проффесоров к ладони, загибая пальцы, – проффесор Бельчатник – ну, и сам Ильич тоже кой-чего сделал, ясен хуй. Погодите-ка, кого-то запамятовал... Ах да, проффесор Сергей Полиэтиленович.

– Сергей Полиэтиленович?

– Конечно. Слушайте, так вы никак не угомонитесь? Поймите наконец дебилы, Сергей Полиэтиленович заслуженный член партии, для чего ж ему это оружие пиздить!

Гарик понял, наверняка и Роня, и Галина разделяют его мнение: раз Сергей Полиэтиленович сам принимал участие в обеспечении защиты оружия, то ему ничего не стоит выяснить, какими заклятиями защитили ужасное оружие остальные преподы. Возможно, он уже все знает – кроме, кажется, заклятия Бельчатника и способа обойти Пушка.

– А ты единственный, кто знает, как пройти мимо Пушка, Огромаг? – тревожно спросил Гарик. – И ты никому не скажешь, да? Даже кому-нибудь из преподов?

– Нихуя, ни одной живой или псевдоживой или мертвой душе! Знаем только я, Ильич и пара матросов.

– Что ж, это уже нихуево, – тихо сказал Гарик своим друзьям. – Огромаг, а можно нахуй открыть окно? А то у меня яйца вспотели.

– Нельзя, Гарик, хуй тебе, мучайся, сука, – отказал Огромаг. Он бросил взгляд в очаг. Гарик тоже посмотрел туда.

– Огромаг! Что за нах?

Но он уже и так догадался, что это такое. В самом центре очага, на сковородке, лежало громадное черное яйцо.

– Ах, это! – протянул Огромаг, беспокойно теребя бороду, – Это... э-э-э...

– Ну и мудила ты, Огромаг! – Роня присел на корточки у огня, чтобы получше рассмотреть яйцо. – Кто же блядь так омлет готовит! И откуда ты его взял?

– Купил, – сказал Огромаг. – В азбуке вкуса. Пошел в кабак пропустить пару сотен рюмочек, ну, и нажрался. A ребята и говорят – чтоб с утра хуево не было – купи яйцо страуса и сожри.

– Что, прямо так, сырьем? – с ужасом спросила Галина.

– Ну, я тут это... в инете порылся, – Огромаг вытянул из-под подушки пачку распечаток. «О вкусной и здоровой пище наркомана» – охуенный сайт, факт, там все просто, суешь яйцо в огонь – потом тупо ждешь, ясно? – и что, когда потрескается, как раз жрать можно. И вот еще – как определять свежесть по яйцу – у меня походу изрядно насиженное уже. Наебали, пидары.

Он был страшно доволен собой, но Галина не разделяла его радости.

– Огромаг, оно ведь подгорит нахуй, будешь угольками хрустеть – напомнила она.

Но Огромаг не слушал. Он счастливо напевал вполголоса, вороша угли.

Таким образом, ребятам прибавилось беспокойства: как бы Огромаг не траванулся тухлятиной.

– Интересно, какова она, райская жизнь? – вздохнул Роня, после того, как уже много дней, вечер за вечером, они героическими усилиями в очередной раз положили хуй на домашние задания. Галина теперь постоянно подъябывала Гарика с Роней – чем доводила мальчиков до бешенства.

Затем, однажды за завтраком, Растафара принесла Гарику записку от Огромага. Записка состояла всего лишь из двух слов: «Чета нитрескаица».

Роня предложил прогулять нахуй уроки и поскорей отправиться в хижину, поприкалываться над незадачливым кулинаром. Но Галина и слышать об этом не захотела.

– Галина, как ты, пелотка тупая, думаешь, когда нам в следующий раз доведется так подъебать конспиролуха?

– Нам надо идти на уроки, иначе вас выпорют ...

– Тихо, бля! – шепотом прикрикнул Гарик.

Неподалеку, всего в нескольких метрах, стоял Малой – и он замер, прислушиваясь. Что эта сука успела расслышать? Выражение его ебальника совершенно не понравилось Гарику.

Роня с Галиной пререкались всю дорогу до кабинета травковедения, и, в конце концов, Галина согласилась сбегать к Огромагу во время большой перемены. Когда раздался звонок, возвещавший окончание урока, они быстро побросали мерные совочки для минеральной подкормки анаши и побежали на опушку леса. Огромаг приветствовал гостей с красным от ярости лицом:

– Сука, оно не трескается. И не горит. Я уж его утюгом бил и кувалдой.

Он провел их внутрь.

Яйцо лежало на столе. По скорлупе шли глубокие трещины. Внутри что-то шевелилось; и оттуда доносились забавные клацающие звуки.

Все вчетвером они придвинули стулья поближе к столу и, затаив дыхание, чтобы не дышать перегаром, стали наблюдать.

Несмотря на пристальное ожидание, они тем не менее чуть не обосрались, когда вдруг раздался громкий хруст, после чего скорлупа развалилась нахуй. На стол выпал цыпленок. Лишь с огромной натяжкой можно было назвать его симпатичным. Гарик подумалось, что более всего он похож на какого-то мутанта. Пупырчатые розовые крылья без перьев казались крошечными даже по сравнению с костлявым компактным тельцем, у него было длинное унылое ебало с огромным клювом, зачаточные половые признаки и укуренные красные глазки.

Цыпленок пукнул. Из жопы вылетели искорки.

– Ну нихуя себе! Это мне что же, вместо яичницы? Впрочем, какой он милашка – мурлыкнул Огромаг. Он протянул руку и хотел потрепать птенца по голове. Тот клацнул ебальцем и чуть не отхватил Огромагу палец, показав при этом остренькие зубки.

– Вот бля! Гляньте-ка – зубастый сука! Наверное, это мутант!

– Огромаг, – спросила Галина, – а с какой скоростью растут цыплята-мутанты?

Огромаг собирался было ответить, но вдруг лицо его страшно побледнело – он вскочил и бросился к окну.

– Что за нах?

– Кто-то нас запалил, там, за занавесками – какой-то пиздюк – вон, почесал обратно в школу!

Гарик стремглав кинулся к двери и выглянул на улицу. Даже на расстоянии он узнал эту щуплую сгорбленную фигуру.

Малой видел цыпленка-мутанта.

Что-то такое появилось в улыбке Малого, из-за чего в течение всей следующей недели Гарик, Роня и Галина не находили себе места от беспокойства. Большую часть свободного времени они проводили в затемненной хижине Огромага и пытались воззвать к его здравому смыслу.

– Его надо зажарить, – убеждал Гарик, – ну или сварить, или запечь с яблоками на худой конец.

– Не буду я его на конец, – упирался Огромаг, – он еще кроха, он такой милый, пусть чутка подрастет, жирку нагуляет.

Ребята посмотрели на цыпленка. Всего за неделю уродец вырос в три раза. Из жопы у него клубился дым. Огромаг был так с ним занят, что наплевал все прочие обязанности. По полу в беспорядке валялись пустые бутылки из-под бренди вперемешку с куриным говном.

– Звать его буду Петя, – умиленно поведал Огромаг, не отрывая от цыпленка влажных глаз. – Он меня уже узнает, глядите: Петя! Где сковородка?

– Совсем ебанулся, зеленый, – констатировал Роня на ухо Гарику.

– Огромаг, – громко позвал Гарик. – Через две недели твой Петя вступит в период полового созревания. И начнет приставать ко всему, что движется. Даже к тебе. А Малой, сука, в любой момент наябедничает Ильич у. Каково будет, если комиссия обнаружит у тебя на хате сексуально озабоченного мутанта?!

Огромаг прикусил губу.

– Я... я знаю, мне надо бы его зажарить, в смысле на сковородке, но пока... не могу я. Я его полюбил.

Гарик вдруг повернулся к Роне.

– Карлос, – сказал он.

– Ты тоже ебанулся?!, – объявил Роня. – Я – Роня, помнишь меня?

– Да нет, тормоз – Карлос – твой брат, Карлос. Который в Румынии. Который изучает цыган. Можно послать Петю к нему. Петя цыган выебет, ну или они его, кто-то кого-то отжарит и всем будет заебись. Цыгане нам еще чуток бабла может отсыпят.

– Охуенная мысль! – обрадовался Роня. – Как тебе, Огромаг?

В конце концов, Огромаг согласился, что, по крайней мере, можно послать Карлосу мыло, посоветоваться.

Следующая неделя тянулась невозможно долго. В среду вечером Галина и Гарик в одиночестве бухали на кухне, остальные давно уже разошлись спать. Часы на стене только что пробили полночь, когда с шумом распахнулось отверстие за портретом. Оттуда как чертик из табакерки появился Роня, стаскивая на ходу плащ-невидимку. Он вернулся от Огромага, которому помогал кормить Петю. Петя теперь питался черной икрой с трюфелями, причем пожирал и то и другое целыми корзинами.

– Он меня за самое важное укусил! – пожаловался Роня, показывая ногу, обернутую пропитанным кровью грязным бинтом. – Я теперь сам начну мутировать! Ничего ужаснее этого ебучего цыпленка я в жизни не видел, а послушать, как кудахчет над ним Огромаг – это и зайка, и киска, и рыбка! Когда я уходил, он пел этому чучелу колыбельную!

От окна донеслось осторожное постукивание.

– Это Растафара! – воскликнул Гарик, торопясь впустить ворону. – Она принесла ответ от Карлоса!

Три головы склонились над посланием:

Дорогой Роня!

Как поживаешь? Спасибо за письмо – я буду очень рад зажарить цыпленка-мутанта, однако, доставить его сюда будет нелегко. Мне кажется, самым разумным будет передать цыпленка с моими друзьями, которые совсем немного сексуально поэксплуатируют его. Ну а когда им надоест – отправят скотину ко мне. Проблема лишь в том, что их могут задержать при ввозе задроченного животного. Хотя они могут отправить тушкой.

Не могли бы вы принести цыпленка на самую высокую башню в субботу в полночь? Они будут ждать вас там и заберут тварь ночью, чтобы никто не заподозрил их развратных намерений.

Пришлите мыло как можно скорее.

С любовью,

Карлос

Дети переглянулись.

– У меня есть плащ-невидимка, – сказал Гарик. – Это не должно быть очень сложно – мне кажется, плащ достаточно большой, чтобы под ним могли спрятаться двое из нас вместе с Петей, его, само собой, свяжем.

Друзья с ним согласились – что послужило лишним доказательством того, насколько они заебались за последнюю неделю. Они были готовы на все, лишь бы избавиться от Пети – и от Малого.

На пути выполнения плана возникло неожиданное препятствие. К утру укушенное хозяйство Рони распухло так, что сделалось раза в два больше своего нормального размера, посинело и мешало ходить. Роня сомневался, стоит ли идти к мадам Стебли – вдруг она перевозбудится и станет спрашивать, кто же это сделал? Однако, к полудню выбора уже не было. Место укуса приобрело зловещий зеленоватый цвет. Видимо, зубки Пети были ядовиты.

В конце дня Гарик и Галина побежали в больничное крыло проведать Роню и нашли его в кровати в ужасном состоянии.

– Это не только из-за писюна, – прошептал он, – хотя он так болит, что, кажется, скоро отвалится. Малой сказал мадам Стебли, что хочет попросить у меня автограф, она его впустила, и он ужасно надо мной издевался. Все угрожал, что расскажет, кто меня на самом деле укусил – я сказал, шмара в деревне, но мадам Стебля, похоже, не поверила – не надо было мне его так пиздить на фаршболльном матче, теперь он мне отомстит.

Гарик с Галиной по мере сил постарались успокоить Роню.

– Зато в субботу в полночь все будет на мази, – сказала Галина, но это совершенно не утешило Роню. Наоборот, он рывком сел в постели и весь покрылся мелкими зелеными чешуйками.

– В субботу в полночь! – застонал он хрипло. – Нет – только не это! Я только что вспомнил – письмо от Карлосу лежало в книге, а ее спиздил Малой! Теперь он будет знать, что мы собираемся вывезти Петю.

Ни Гарик, ни Галина не успели ответить. Вошла мадам Стебля и велела оставить больного – Роня, по ее словам, нуждался в отдыхе от секса.

– Слишком поздно что-нибудь менять, – сказал Галине Гарик. – У нас нет времени посылать Карлосу еще одно мыло, и вообще, это, может быть, наш единственный шанс избавиться от проклятого мутанта, пока он не откусил Огромагу еще что-нибудь. Придется рискнуть. Кто не рискует – тот не пьет! И Малой пусть идет нахуй и впизду!

Когда они пришли к Огромагу с отчетом о последних новостях, Барбос сидел возле хижины с перевязанной жопой. Огромаг разговаривал с ними через окно.

– Не могу вас впустить, – пропыхтел он. – У Пети перевозбуждение – но я с ним слажу, так или иначе.

Услышав про письмо от Карлоса, Огромаг чуть не заплакал от счастья, хотя, возможно, и не только от счастья – Петя в это время укусил его за жопу.

– Уууух! Ничего, ничего, просто навсего штаны прокусил – играется! – несмышленыш еще, понимаете, не знает, как надо.

Несмышленыш колотил хером по стене хижины, и от этого в окнах дрожали стекла. Гарик и Галина возвращались в замок с единственной мыслью – дождаться бы субботы.

Пожалуй, если бы они не так сильно переживали из-за того, что им предстоит сделать, они бы пожалели Огромага в момент расставания с Петей. Ночь была темной и облачной, и дети слегка опоздали, потому что им пришлось пережидать, пока Каспер уберется из вестибюля, где он колотил пенисом по стенке.

Огромаг подготовил Петю к отправке, и тот был заботливо упакован полиэтилен.

– Я там положил соль и перец, хватит чтоб пожарить его, – в голосе Огромага явственно звучали с трудом подавляемые рыдания. – И мишка его любимый тоже там.

В полиэтилене затрещало – кажется, мишку прямо сейчас нещадно пердолили.

– До свиданья, Петя! – всхлипывал Огромаг, пока Гарик с помощью Галины укрывал корзину плащом-невидимкой, – мамочка тебя никогда не забудет!

Как им удалось донести сверток до замка, они и сами не могли понять. Минуты, тикая, неуклонно приближали их к полуночи, и они упорно тащили Петю вверх по мраморной лестнице в вестибюль и дальше, по темным коридорам. Вверх по еще одной лестнице, еще – даже короткий путь, недавно открытый Гариком, не слишком облегчил задачу.

– Почти пришли, на! – прерывисто возвестил Гарик, когда они подошли к переходу в самую высокую башню замка.

Что-то мелькнуло впереди, едва не заставив их выронить сверток. Забыв о том, что они невидимы, дети метнулись глубже в тень, стараясь рассмотреть темные силуэты двух людей, схватившихся друг за друга неподалеку.

Проффесор Макдональдс, в халате с хомячками и с сеточкой на волосах, за ухо держала Малого.

– Попался, пиздюк! – кричала она. – Минус двадцать баллов у «Змеюшника»! Бродить здесь среди ночи, да я тебя выпорю жестоко ремешком...

– Вы не понимаете, проффесор. Сюда должен придти Гарик Потный – с мутантом!

– Какая несусветная херня! Как ты смеешь так нагло мне пиздеть! Пошли – я должна сообщить о тебе Сергею Полиэтиленовичу, Малой!

После этого происшествия крутая винтовая лестница на вершину башни показалась самой легкой дорогой на свете. Но, до тех пор, пока они не вышли наружу, на холодный ночной воздух, дети не решались снять плащ-невидимку, а когда наконец сняли, то были счастливы, что могут снова дышать свободно. Галина станцевала гопака.

– Малого отшлепают! Я сейчас запою!

– Только не сейчас, – поспешно сказал Гарик.

Веселясь по поводу Малого, они ждали, а Петя бесился в под слоем туго натянутого полиэтилена. Примерно через десять минут из темноты лихо и бесшумно вырулили четыре ховербайка.

Друзья Карлоса оказались развеселой компанией. Они показали Гарик и Галине страпон, который наспех смастерили, чтобы выебать Петю даже если не будет эрекции. Дружными усилиями они запаковали цыпленка-мутанта, а потом Гарик и Галина опасливо попрощались с ними и сказали большое, большое спасибо, бочком придвигаясь поближе к лестнице.

Наконец-то, Петя улетал... нахуй... сука.

Гарик с Галиной тихонько спустились по винтовой лестнице, чувствуя легкость и в руках, и в жопе, теперь, когда на них не висел Петя. Никаких больше мутантов – Малой отшлепан – чем можно омрачить такое охуенное счастье?

Ответ на последний вопрос поджидал их у подножия лестницы. Лишь только они вышли в коридор, из темноты внезапно вырисовалась физиономия Брудзя.

– Так-так-так, – негромко произнес он, – вот вам и пиздец.

Они как последние лошары забыли на башне плащ-невидимку. И фиг его знает, вдруг друзья-извращенцы Карлоса его спиздили?

Глава 15 Радиоактивный лес

Ничего хуже нельзя было придумать.

Брудзь даже не стал пинать их, просто отвел в кабинет проффесора Макдональдс на первом этаже, где они сели и стали ждать своей участи, не произнося ни слова. Галина дрожала мелкой дрожью. Какие-то извинения, алиби, оправдательные истории нагромождались друг на друга в голове у Гарика, и каждая следующая версия была хуже предыдущей. На этот раз он не видел способа выпутаться из неприятностей. Им пиздец. Как же они могли оказаться настолько тупы и проебали плащ-невидимку? Нет такой причины, которая в глазах проффесора Макдональдс могла бы оправдать их пребывание вне спальни и подозрительное блуждание по школе среди ночи, не говоря уже об астрономической башне – туда вообще запрещалось ходить и ссать сверху. Прибавьте сюда Петю и плащ-невидимку – и можно мазать жопу вазелином.

Когда Гарик думал, что более полного пиздеца уже и придумать нельзя, он ошибался. Появилась проффесор Макдональдс и привела с собой Незнайку.

– Гарик! – вырвалось у Незнайки, лишь только он увидел своих одноклассников. – Я хотел тебя найти и предупредить, я слышал, как Малой грозится трахнуть тебя, он сказал, что у тебя нет пен...

Гарик отчаянно затряс головой, пытаясь предостеречь Незнайку от необдуманных слов, но проффесор Макдональдс это заметила. Она нависла над всеми тремя детьми, и, если сравнить ее с Петей, то в этот момент она казалась гораздо смешнее.

– Я бы никогда не поверила, что кто-то из вас осмелится на подобный поступок. Господин Брудзь сказал, что вы ссали с вершины астрономической башни. Сейчас час ночи. Какого хрена?!

Галина впервые не могла ответить на вопрос учителя. Она смотрела на свои шлепанцы и была неподвижна как статуя.

– Думаю, я и сама могу объяснить, что произошло, – сказала проффесор Макдональдс. – Для этого надо не быть идиотом. Вы заставили Драчуну Малого поверить в дурацкую историю с цыпленком-мутантом, с тем, чтобы выманить его ночью из постели и выебать. Я уже поймала его. Надо полагать, вам кажется очень забавным, что Долгопись тоже услышал ваши россказни и поверил им?

Гарик поймал взгляд Незнайки и попытался знаками показать ему, что все сказанное – хуета, настолько у того был укуреный вид. Бедный, неуклюжий наркоман Незнайка – уж Гарик-то знал, чего ему стоила эта ночная прогулка ради спасения друзей от беды.

– Я возмущена, – продолжала проффесор Макдональдс. – Четыре ученика одновременно находятся вне спальни в такой час! Неслыханно! Уж о вас, госпожа Грымзова, я была лучшего мнения. Что же касается вас, господин Потный, то я думала, у вас значительно больше уважения к «Курятнику». Вы все трое получите пиздюлей – да-да, и вы тоже, господин Долгопись, ничто не является оправданием для пребывания вне спальни ночью, особенно в наше время, это очень опасно – кроме того, я снимаю с «Курятника» пятьдесят баллов.

– Да и пофиг – отмахнулся Гарик.

– Пятьдесят за каждого, – выговорила проффесор Макдональдс, раздувая ноздри длинного, унылого носа.

– Проффесор, да пожалуйста, хоть по пятьсот...

Они потеряли сто пятьдесят очков. «Курятник» оказался на последнем месте. Понятно, что ребятам было на это посрать, но вот Персик мог попытаться отпиздить их за это, чисто из профилактических соображений.

Гарик не срал всю ночь. Он слушал, как Незнайка долго-долго храпел в подушку и не знал, чем его заткнуть. Он понимал, что Незнайка, подобно ему самому, с ужасом думает о завтрашнем дне. Как бы остальные курятниковцы не решили помочь Персику отпиздить их.

Сначала курятниковцы, проходившие на следующее утро мимо гигантских песочных часов, которые показывали количество баллов, набранное факультетем, думали, что произошла какая-то ошибка. Куда могли за ночь подеваться сто пятьдесят баллов? Потом по школе стала распространяться новость: виной всему Гарик Потный, герой двух фаршболльных матчей, он и двое других первоклашек.

Из самого надоевшего Гарик внезапно сделался самым ненавистным всем человеком. Даже Воронятниковцы и Хомячатниковцы злились на него, уж очень всей школе хотелось, чтобы «Змеюшник» потерял переходящее красное знамя. Куда бы Гарик ни пошел, все показывали на него пальцами и открыто ржали над ним. Змеюшниковцы, наоборот, приветствовали его аплодисментами и кричали: «Спасибо, Потный, мы тебе этого не забудем!».

Один только Роня оставался на его стороне.

– Через пару недель они все забудут. Факультет столько раз терял баллы из-за Феди с Васей, а всем насрать было.

– Да мне реально насрать на этот факультет – радостно отвечал Гарик.

– Ммм... мне тоже, – соглашался Роня.

Гарику было так весело, что он даже пошел к Дрыну и сказал, что уйдет нахуй из команды. Мол заебала его эта дебильная игра, на венике он и так полетает.

– Уйдешь? – прогрохотал Дрын. – Да ты охуел! Только попробуй, сука, я лично тебе биту в очко запихаю!

Но и от полетов было мало радости. Никто в команде с Гариком не разговаривал, а если ребятам все-таки приходилось говорить о нем, его называли «очкастый укурок».

Галина с Незнайкой тоже пострадали. Их, конечно, отпиздили гораздо слабее, чем Гарика, потому что они не были столь наглыми ушлепками, но и с ними никто не разговаривал. Галина даже перестала проявлять активность на занятиях, сидела, опустив голову и думала головой.

Гарик был почти что рад, что приближались сраные экзамены. Они с Роней и Галиной общались только между собой, занимались ничегониделанием допоздна, старались запомнить составы наркотических снадобий, учили проклятия нестояния, наплевав на даты важнейших колдунских открытий, сексуальных революций и жидовских восстаний...

Затем, примерно за неделю до начала экзаменов, решение Гарика на все насрать было подвергнуто неожиданному испытанию. Он один возвращался из библиотеки и вдруг услышал какое-то хныканье в кабинете чуть дальше по коридору. Подойдя поближе, он разобрал голос Бельчатника:

– Нет – нет – только не это, только не в жопу...

Как будто кто-то угрожал ему. Гарик неслышно приблизился.

– Хорошо, хорошо... – услышал он всхлипывания Бельчатника.

В следующую секунду Бельчатник торопливо вышел из класса, поправляя на ходу подгузник. Он был бледен и близок к рыданиям. Он быстро удалился; Гарик сомневался даже, что проффесор заметил его. Мальчик подождал, пока стихнут шаги, и заглянул в класс. Там никого не было, но дверь в другом конце комнаты осталась приоткрытой. О том, что он решил на все насрать, Гарик вспомнил только когда был уже на середине комнаты.

В любом случае, он поставил бы оружие пролетариата на то, что это Сергей Полиэтиленович только что вышел из класса, к тому же, в самом звуке затихавших шагов было нечто такое, отчего Гарик понял – Бельчатник или уже подставил жопу, или вот-вот сдастся.

Гарик поспешил обратно в библиотеку, где Галина пиздила Роню учебником по астрономии. Гарик рассказал друзьям, что он только что услышал.

– Значит, Сергей добился своего! – воскликнул Роня. – Если Бельчатник сказал ему, как разрушить заклятие против козла...

– Но ведь еще остается Пушок, – напомнила Галина.

– Может быть, Сергей и без Огромага узнал, как наебать Пушка, – сказал Роня, обводя взглядом полки с книгами. – Наверняка есть книжка, в которой говорится, как наебать гигантского хомяка. Что скажешь, Галина?

В глазах Рони зажегся озорной огонек, его явно манило труселями новое приключение, но Галина ответила раньше, чем Гарик успел произнести хоть слово.

– Идти к нахуй. Или к Ильичу. Нам следовало сделать это давным-давно. Если мы опять начнем предпринимать что-то сами, нас снова отпиздят.

– Но у нас нихуя нет доказательств! – сказал Гарик. – Бельчатник слишком труслив, чтобы подтвердить наши слова. А Сергей Полиэтиленович только скажет, что понятия не имеет, каким образом тролль проник в школу на Вальпургиеву ночь и что он близко не подходил к хомяку – и кому, вы думаете, поверят, ему или нам? Не секрет, что мы его в гробу хотим увидеть, Ильич решит, что мы это придумали, чтобы Сергея Полиэтиленовича подъебнуть. Брудзь на нашу сторону не станет, они слишком часто выпивают с Сергеем, и вообще, для него, чем меньше в школе учеников, тем лучше. А кроме того, не забывайте, предполагается, что мы ничего не знаем ни про оружие, ни про Пушка. Нам придется хитро все объяснить, чтобы не огрести.

Эти слова убедили Галину, но не Роню.

– Если мы немного провентилируем обстановку...

– Нах, – сказал Гарик без выражения, – мне уже пох.

Он придвинул к себе карту Юпитера и стал тупо втыкать в красное пятно.

На следующее утро за завтраком Гарик, Галина и Незнайка получили записки одинакового содержания:

Ваше наказание будет иметь вас сегодня в одиннадцать часов вечера.

Господин Брудзь будет ожидать вас в вестибюле.

Проффесор Макдональдс

В ужасе уже полученных от одноклассников пиздюлей, Гарик и забыл, что им, кроме всего прочего, получать пиздюлей еще и от преподов. Он думал, Галина начнет жаловаться, что из-за этого потеряет массопривес и красоту лица, но та не произнесла ни слова. Как и Гарик, она считала, что наказание несправедливо и является полнейшим наглым произволом.

В одиннадцать вечера они попрощались с Роней в курятниковской гостиной и, захватив обдолбавшегося Незнайку, спустились в вестибюль. Брудзь был уже там – как и Малой. Гарик совсем забыл, что Малой тоже получит пиздюлей.

– Пиздуйте за мной, – рявкнул Брудзь, зажигая лампу и выводя детей из замка.

– Ну что, теперь будете хорошенько думать, прежде чем нарушать школьные правила, засранцы? – он злобно скосил глаза. – Да-да... тяжелый труд и сильная боль – вот лучшие учителя, если вы спросите мое мнение... Жаль, что отменили прежнюю систему наказаний... Подвесить бы вас за руки к потолку на пару деньков, у меня ведь и дыба сохранилась, я ее держу в порядке, смазываю борным вазелином, вдруг снова понадобится... М-да... Ну, пошли, что ли... и не вздумайте сбежать, от этого вам только хуже будет.

Они пересекали темный двор. Незнайка всхлипывал. Гарик гадал, какое же наказание их ждет. Наверное, что-то действительно ужасное, иначе Брудзь не был бы так доволен.

Луна была яркая, но из-за облаков, набегавших на нее, маленькая процессия то и дело погружалась в кромешную темноту. Впереди, Гарик видел освещенные окна хижины Огромага. Потом они услышали отдаленный крик: