Текст книги "Повседневная жизнь российского рок-музыканта"

Автор книги: Владимир Марочкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

И вот зашла эта тусовка в метро «Белорусская». А за пару недель до того в Москве случились взрывы в метро. Только народ полез за пятачками, чтобы пройти через турникет, как подходит милиционер, совсем еще молодой, безусый парень: «Ребята, что это у вас?»

«Просто динамики».

«Просьба пройти с нами». Тут же появилась целая куча милиционеров, на каждого мальчика пришлось, наверное, по три-четыре милиционера, которые тут же скрутили всем руки… Впрочем, как скрутили? Этот самый щупленький милиционер начинает выкручивать руку Мише Павлову, а тот поднимает руку, и милиционер на ней повисает, как на турнике, – такой Мишка был большой! И хотя ребят все же забрали, но динамики по-прежнему несли Джон с Мишей, как самые здоровые. А Паша Бабердин, через которого эти динамики и купили, вдруг резко исчез: когда всех повязали, он еще не успел войти и стоял за дверями метро. Крустер пошел вместе с ним, как бы позвонить по телефону. Но потом выходит на улицу Алик и говорит: «Андрюша, тебя тоже зовут». – «Ну, пойдем».

Раньше пойти в милицию не казалось серьезной проблемой. Наоборот, все всегда считали, что можно зайти в любое отделение и спросить, почему твоих друзей задержали. Так и поступили. Выяснилось: милиционеры были уверены, что это – не динамики, а бомбы, и неопределенного вида волосатые люди несут их, чтобы взрывать метро! Блюстителям порядка даже в голову не могло прийти, что это может быть какая-то аппаратура для исполнения музыки.

Составили протокол: «Что вы несли в сумках?» Миша Павлов честно признался: «Говорящие головки 4А32». Так и записали: «Говорящие головки 4А32».

В отделении у ребят не только отобрали динамики, но еще взяли подписку о невыезде, поскольку посчитали, что все это очень серьезно, ведь динамики в магазинах не продаются, а значит, они должны быть обязательно ворованными из какого-нибудь кинотеатра, где до того стояли в колонках.

Кроме того, всех сфотографировали с этими динамиками. Причем милиционеры проверяли эти динамики еще и на предмет наркотиков, отвинчивали все болты, заглядывали во все дырки и в результате один динамик даже порвали.

Ребята уехали и время от времени звонили в это отделение. Следователь расследовал дело месяца два: что это за динамики и откуда? В конце концов он запутался, и дело передали другому следователю, который сразу же принялся «рыть землю». Для начала он велел, чтобы вся тусовка, которая подписалась под протоколом, приехала в отделение для очной ставки, чтобы, так сказать, поймать всех на вранье. А следователь этот работал уже не на Белорусском вокзале, а близ станции метро «Аэропорт».

Итак, все приехали в отделение. Вызывали ребят к следователю строго по одному. Наконец пришел черед Андрея Крустера. Еще стоя в дверях, он говорит следователю: «Вообще-то, знаете, я состою на учете в психоневрологическом диспансере, вот у меня жетон такой – «Тяга к жизни» называется, – и мне надо изредка укол делать». Милиционер отвечает: «Сейчас, мы тебя долго не задержим. Пиши объяснение, где вы приобрели эти динамики». Крустер стал писать объяснительную: «Была зима тысяча девятьсот семьдесят пятого года. Шел снег. К нам подошел мужчина в черной шляпе и предложил говорящие головки 4А32…» Следователь как прочел это, так и закричал благим матом: «Пошел отсюда!» – как выяснилось позже, все написали примерно то же самое.

Следующим вызвали Грановского. «Ну, что ты можешь сказать по поводу динамиков?» Алик отвечает: «Я абсолютно ничего в этом не понимаю! Мы ехали, мы – музыканты, мы играем…»

Следователь говорит: «А почему вы все с такими длинными волосами? Ведь как хорошо, когда человек коротко подстрижен, аккуратен, и когда он берет гитару в руки, это очень хорошо смотрится…»

«Я с этим категорически не согласен», – отвечает Алик и начинает следователя «нагружать»: «А как же «Deep Purple» или «Uriah Неер»? У Гарри Тэйна хаер ниже плеч, а, например, у Кена Хэнсли вообще по колено…» Наконец милиционеру надоело это слушать, и он спрашивает: «А ты тоже… того?»

«Как?! Ну, в общем, да!»

«Ладно. В таком случае пиши вот здесь… Ты там крестик, что ли, ставишь?»

«Нет, я расписаться могу».

«А, ну клево! Распишись и иди. Лично к тебе у меня претензий нет».

И Алик ушел…

Как выяснилось, дела-то никакого и не было. Просто милиционеры никогда динамиков в глаза не видели…

Но закончилась эта история только спустя три месяца, в конце концов музыкантам даже вернули эти злополучные динамики.

«И мы на них еще поиграли!» – гордо ставит Грановский точку в этой истории.

В 80-е годы, когда в стране проявились первые ростки шоу-бизнеса, филармонии стали закупать за рубежом неплохие комплекты аппаратуры. Директор «Арии» Виктор Векштейн одним из первых пробил для своей группы комплект звукоусилительной аппаратуры «Маршалл». Сергей Маврин вспоминает: «Когда я пришел в «Арию», у меня было ощущение, что я просто попал на другую планету. Во-первых, «Маршалла»! Раньше про них только слышать приходилось. Тогда, действительно, «Маршалл» – это было волшебное слово…»

Но все равно многое приходилось делать самим.

Вадим Голутвин, гитарист легендарного «Аракса», рассказывал: «Мы заказали себе «самопальные» «Маршалла» в Харькове у знакомых музыкантов, перевезли их оттуда – это было большое приобретение, конечно, ведь не может же рок-группа играть без горы «Маршаллов» сзади! Но у нас тогда не было специалистов в области электроники. В «Араксе» мы помимо репертуара занимались тем, что своими руками делали аппаратуру. Все, включая микрофонную коробку, я распаивал сам. Доходило до того, что, увидев в углу или на обочине дороги какую-нибудь гайку или болт, я с расстояния нескольких метров мог безошибочно определить ее диаметр. Ведь все – от электроники до дерева и металла – все было собрано своими руками. А по-другому и быть не могло.

Когда мы уже работали в Московской областной филармонии, в одной программе с нами выступала одна греческая певица. Звукорежиссером у нее работал Валера Андреев. Однажды во время концерта у нас сгорел усилитель, мы пригласили его, и усилитель был моментально починен. После этого я жестко сказал нашему директору: этот человек должен работать с нами! И Валерочку мы выкрали. В тот же день».

…Мы еще долго тогда болтали с Вайтом. Вообще, я считаю большим достижением моей личной биографии то, что я могу позвонить Вайту или даже заехать к нему в гости, а иногда и сам Вайт звонит мне, чтобы поделиться свежими новостями. Например, что его близкие друзья, те, с кем он начинал играть музыку, на 30-летие «Удачного Приобретения» подарили ему новую великолепную гитару марки «Фендер».

«Многие из-за того, что не имели своей персональной аппаратуры и инструментов, не могли выступать, – сказал Вайт в конце разговора. – Они спрашивали нас: «Как вам это удалось?!» Они ж не понимали, что, например, у Матецкого были достаточно богатые родители, и у Макаревича отец мог из-за границы что-то привезти, даже динамики или микрофон, а у Кавагоэ папа из Японии периодически привозил ему какие-то гитары, часть он мог продать, а на вырученные деньги купить что-то еще. Конечно, это были еще не суперинструменты, но даже на таком уровне для подростков это было безумно дорого! «Как это вам удалось?!» И я отвечал, что днем работал в проектном институте, получая гроши, а вечером – в ресторане. Но в эту кабацкую кабалу я пошел лишь для того, чтобы через какие-нибудь два-три месяца, экипировавшись какой-то новой штучкой, «примочкой», я мог играть свой блюз.

Тогда примочки были самопальными, и лишь потом стали появляться фирменные. И все это – каждый фирменный шнур, каждый комплект фирменных струн – вливало в кровь адреналин. Это круче, чем наркотик! Потому что если наркотик вливать в организм, то через какое-то время требуется вводить еще дозу. А это – наркотик с очень длительным действием, потому что каждый раз возникало ощущение, что на сцене ты производишь впечатление на людей. А в то время было очень модно разбираться в инструментах, в аппаратуре, и многие зрители во время концерта подходили и смотрели, как состав экипирован, а потом говорили: «О! «Машина»! Ну, у них фирменные инструменты!» И даже витые шнуры производили на публику атомное впечатление! А когда выходил человек и у него от гитары с полупровисом шел к усилителю шнур – это многого, многого стоило! Вот что сразу отличало одних людей от других. Те, кто был на сцене, парили, как на крыльях.

Проблема тогда состояла в том, чтобы стать независимым коллективом, что называется free electric band. А для этого нужно было иметь собственную аппаратуру, собственные профессиональные инструменты, а это все, естественно, упиралось в деньги. Для того чтобы заработать деньги, мне два отпуска – в 1971 и 1972 годах – пришлось ездить на заработки: первый раз в Грузию, второй – в Абхазию, чтобы там в ресторане, стиснув зубы, играть музыку, которая ничего общего не имела с блюзом и рок-н-роллом. Но это был единственный способ заработать деньги на инструмент, на усилитель и стать независимым, и уже здесь, в Москве, заявить о себе. Если сейчас в каждом клубе есть комплект аппарата – порталы, усилители, «обработка» – и уже сам клуб выбирает, кто у них будет играть, то тогда все было иначе: свобода выбора принадлежала тем группам, которые имели адекватную по тем временам аппаратуру и инструменты. Без этого группа, безусловно, не могла существовать в тот момент.

Вот поэтому – я еще раз повторяю – и получается, что сейчас, когда ко мне обращаются родители учеников, молодых людей, которые хотят научиться играть на гитаре, и спрашивают, какую гитару лучше купить, я сразу вспоминаю далекие 70-е и думаю: «Вот, черт побери, никогда мы не поймем, что такое счастье!» А счастье – вот оно, как было, так и осталось! Для меня счастье – это наличие профессиональных инструментов».

Гастрольные байки

Рассказывают, что Николай Ширяев в ВИА «Лейся, песня» играл исключительно по нотам. Когда же его спрашивали, неужели он не может запомнить партию, музыкант отвечал: «Не хочу разжижать мозги!»

Иногда бывало, что Ширяев забывал в гримерке ноты очередной песни. Тогда он бросал бас-гитару и уходил за ними, В это время песня исполнялась без бас-гитары, а когда Николай возвращался с нотами, то оказывалось, что песня к этому времени уже кончилась. Очень смешно это было…

Глава 13
Репетиции

Итак, инструменты приобретены, состав набран – пора назначать дату и время репетиции!

Ах, эти репетиции! Что может быть слаще этого слова! Вот уже воткнут в комбик гитарный джек, пальцы касаются струн и звукосниматель радостно поддерживает аккорд. Комбик усиливает во много раз этот благословенный звук, и уже в унисон поет вторая гитара. Барабанщик пробует ногой «бочку», а она грохочет, потом он пробегает палочками по альтам, а те довольно урчат, и наконец – касается тарелки, несильно, тихонько, словно нечаянно – она нежно звенит, и у всех музыкантов чувство такое, будто воспарили, будто приподняло их от паркета, пусть ненамного, всего-то на пятнадцать сантиметров, только они все равно уже летят, и земное притяжение не имеет к ним никакого отношения…

«Я больше всего на свете люблю репетиции! – признавался как-то Павел Титовец,гениальный гитарист группы «Нюанс». – Я мог бы вообще обходиться без концертов, потому что там заранее ясно, что сыграешь и как, и можно даже представить, как это воспримет публика. Репетиции же – это всегда неизвестность…»

Причем репетировать можно даже и без инструментов.

Алик Грановскийрассказывал, что когда у них с Крустером еще не было группы, они просто напевали песни, подыгрывая себе на коленках. Крустер пел за гитару и играл на барабанах, Алик – за бас и тоже играл на барабанах, а вместе они пели тексты. «Почему у нас потом такая сыгранность в нашей группе получилась? – спрашивает Алик и сам отвечает: – Да потому что мы с Крустером, постоянно находясь вместе, репетировали. Параллельно шло сближение характеров. Два года таких репетиций многое дали нам потом. Мы настолько мощно с ним вдвоем играли – так тогда не играл никто». Да и сейчас, как говорят те, кто слышал «живьем» группу «Смещение», никто так слаженно не играет.

Но все-таки лучше репетировать с инструментами и на аппарате. Но для этого нужна репетиционная база. Поэтому друзья группы «Смещение» стали искать место, где можно было бы нормально репетировать. Один из них, Костя по прозвищу «Пиночет», как-то позвонил и сказал: «Я устраиваюсь работать сторожем на заброшенный мясокомбинат и там ночами можно будет репетировать». Алик Грановский вспоминает: «Когда мы первый раз зашли туда, то атмосфера мясокомбината живо напомнила фильм «Сталкер»: там печи стоят – заслонки открыты, а внутри – цепи и крюки, на которые туши вешались и коптились. Под ними – стоки кровяные, а на крюках – остатки мяса. И крысы бегают огромные!»

Днем на мясокомбинате лучше было не показываться, потому что в светлое время суток там находились милицейские посты, а по ночам вполне можно было репетировать, ведь ночью дежурили свои сторожа. И ночью на синих грузовиках, на которых было написано «Моспочта», вся аппаратура перевозилась на этот заброшенный мясокомбинат. А мясокомбинат-то находился на Рублевском шоссе, то есть на правительственной дороге, по которой Брежнев и его дочка ездили к себе на дачу. И что могли подумать те, кто охранял эту правительственную трассу? Что происходит на этом заброшенном мясокомбинате?! Что это за люди ходят там ночами с громоздкими футлярами типа ружейных? Конечно, охранники решили, что эти темные личности собираются совершить терракт против генерального секретаря. В конце концов милиция и КГБ начали за ними следить и после блестяще проведенной антитеррористической операции всех повязали. Правда, не музыкантов, а только тех ребят, что приехали с аппаратурой.

Алик: «Мы же там просто репетировали и, кстати, подготовили очень много песенного материала…»

После того как «Смещение» лишилось базы на мясокомбинате, музыканты сели на базу в небезызвестной «Горбушке». Говорят, что уже в 60-е годы там собирались джазмены, в конце же 70-х в «Горбуне» репетировала только Катя Суржикова со своим «Вечным Двигателем», а «мочки», то есть рока, еще не было. «Вот говорят, что открыл «Горбушку» Гарик Сукачев, – возмущались как-то Грановский с Крустером. – Это неправда! Открыла «Горбушку» группа «Смещение». Когда мы поставили в подвал аппарат и начали репетировать, то народ начал собираться под окнами и балдеть…» Ну а уж после «Смещения» в «Горбушке» репетировало много народу, в том числе и Гарик Сукачев со своей «Бригадой С», и дорепетировались они до того, что ДК им. Горбунова стал главным рок-залом не только Москвы, но и всей России.

Легендарные места для репетиций существуют во всех городах, где бушует рок-н-ролл. В 70-х годах в Москве это был ДК «Энергетик», что на Раушской набережной. Здесь репетировали «Второе Дыхание», занимавшее целую комнату, а также «Машина Времени» Макаревича, «Скоморохи» Градского и «Цветы» Стаса Намина, делившие другую комнату на троих.

Из подвалов «булгаковского» дома, того самого, что по Садовой, 302-бис, вышло несколько известных коллективов, прежде всего – «Крематорий» и «Институт Косметики». Несколько лет в начале 80-х там продолжались тусовки и репетиции, но жильцы дома постоянно жаловались в местное отделение милиции на непрекращающийся шум из «нехорошего» подвала. Охота на рокеров прошла удачно, и музыканты «Крематория» до сих пор с внутренним содроганием вспоминают ту встречу с правоохранительными органами.

Кстати, уже в конце 90-х, работая в Едином научно-методическом центре при Комитете по культуре правительства Москвы, я нашел человека, который возглавлял в 1984 году облаву на музыкантов в «булгаковском» доме. Оказалось, что это была хрупкая невысокая женщина Светлана Васильевна Павлова, возглавлявшая в ЕНМЦ отдел по работе с любительскими коллективами. Она рассказывала, что из окружавших ее тогда больших и сильных мужчин никто не брался за это опасное дело – проникнуть в подвалы «булгаковского» дома и узнать, что там происходит, – поэтому возглавить облаву поручили ей, а она, будучи молодым специалистом, не могла отказаться. И тогда во главе двух отрядов милиции Светлана Васильевна вышибла двери и ворвалась в таинственные подвалы. Двери отворились с жутким грохотом, будто кто-то невидимый что есть силы вдарил сразу по всем имеющимся в наличии барабанам – это раздался звон разбитого стекла и упавших бутылок: «Там возле двери стояло, наверное, больше тысячи пустых бутылок, – рассказывала Светлана Васильевна, которая до сих пор бледнеет, вспоминая охвативший ее в тот момент ужас, – они катались по полу, попадали под ноги, мешая идти, мы спотыкались и падали. А еще было темно, лампочки не горели и ничего не было видно. Но делать было нечего – надо было как-то пробираться через эти завалы…»

Любопытно, что после этого случая Светлана Васильевна стала «мамой родной» для всех рокеров и панков, она все про всех знала – кто женился, у кого ребенок родился, – и всегда приходила на помощь при любых проблемах. А ее любимчиками, естественно, были музыканты группы «Крематорий», в которых она просто души не чаяла. (Между прочим, Армен Григорян, лидер «Крематория», до сих пор не знает, что его благодетельница, спасавшая его во многих, казалось, безысходных ситуациях, «винтила» его в «булгаковском» доме…)

Созданная в 1985 году Московская рок-лаборатория взяла на себя обязательство обеспечить все группы, вступившие в нее, репетиционными базами, и ее администраторы постоянно писали письма в ЖЭКи, ДЭЗы, местные Советы ветеранов с просьбами предоставить базу для репетиций рок-групп. Общение с разными главнокомандующими домов и улиц стало в рок-лаборатории всеобщей, почти воинской повинностью, но несмотря на колоссальные усилия многие группы находились в перманентном поиске базы для репетиций.

А без базы-то плохо. Говорят, что Олег Усманов,контрабасист «Мистера Твистера», пока его дочка Арина была маленькой, репетировал в туалете: ребенка спать укладывают, а он закроется в туалете и там играет на контрабасе. В соседней комнате контрабас был почти не слышен, но стояк до пятого этажа включительно он должен был прошибать, потому что так устроены санузлы в домах-«хрущовках», на втором этаже которого Усманов живет до сих пор. Да, как говорится, тяжела и неказиста не только жизнь советского артиста, но и его соседей!

Наталья Медведеваи Сергей Высокосовнекоторое время были вынуждены жить дома у Сережиных родителей на Красной Пресне. Там же, в квартире, проходили и репетиции их группы. Поскольку в этом доме Сергея знали, как говорится, с пеленок, то соседи с пониманием относились к проблеме отсутствия у «Трибунала Натальи Медведевой» приспособленной для репетиций базы. Но когда они переехали в собственную квартиру, соседи рассказали Сергею, зашедшему как-то навестить родителей, что во время их занятий мощный «шаляпинский» голос Натальи пробивал все стены. Потому поиски репетиционной базы и сегодня являются обязательным делом каждого рокера, своего рода ритуалом.

За репетиционную базу группа обычно расплачивалась «шефскими» концертами. То есть хозяева базы просили музыкантов сыграть на вечерах, посвященных различным советским праздникам – на 7 Ноября, на Новый год, на 1 Мая. Владимир Рацкевичвспоминал, что первое выступление его «Рубиновой Атаки» состоялось зимой 1967 года в актовом зале Института физики Земли им. О. Ю. Шмидта, где группа тогда репетировала. «Выступали мы после торжественного заседания, публика собралась разная – научная братия, какие-то академики, а также – местком, партком, профком, хозчасть. Мы играли инструментальные обработки «The Beatles» и «Shadows», а зрители очень организованно после каждой вещи хлопали. Но потом выяснилось, что женам многих ответственных работников, особенно по хозяйственной части, очень не понравился наш внешний вид, прически и вообще: «Громко, слишком громко!» На следующий день вызвали нашего оператора, который там, в институте, работал, и заведующий залом сказал: «Такой джаз нас не устраивает, нам нужен настоящий танцевальный оркестр». Так мы лишились репетиционной базы…»

С тех пор рок-группы, сидевшие на базе в различных советских учреждениях, имели как бы два репертуара: один, состоящий из популярных песен советских композиторов, – для местных вечеров отдыха, другой, настоящий рок-н-ролльный, – для сейшнов.

Бывало, из нескольких групп, сидевших на одной репетиционной точке, рождалась новая супергруппа. Так, например, случилось, когда барабанщик Максим Капитановский из родного «Второго Дыхания» перебрался в «Машину Времени». Андрей Макаревичвспоминал, как однажды он приехал в ДК «Энергетик» на репетицию, открыл дверь в комнату и – очарованный – замер: всю комнату занимала сверкающая хромом и перламутром барабанная установка, над которой возвышался Макс Капитановский. «Сперва я решил, – рассказывал Андрей, – что либо Макс, либо я ошиблись комнатой. Но оказалось, что нет, все в порядке, просто теперь мы будем играть вместе… Мы заиграли, и сразу стало ясно, что Макс своими барабанами делает ровно половину всей музыки – причем именно ту, которой нам не хватало. Мы рванули в гору – очень не хотелось от него отставать».

А бывало и так, что вдруг свалившаяся с неба база для репетиций преображала состав группы до неузнаваемости – даже название менять приходилось, как это случилось с «Веселыми Картинками».

Гитарист «Веселых Картинок» Дмитрий Яншинрассказывал: «К 1986 году у группы «ДК» появились настроения поиграть фри-джаз, поскольку Жариков уже мало барабанил, зато мы с Сергеем Летовым играли много. А поскольку Летов живет рядом со мной, в Новокосино [4]4
  Большие новые дома между Москвой и Люберцами.


[Закрыть], мы решили делать заготовки – сначала для «ДК» База у нас была в ДК им. Моссовета в Косино. Этот Дом культуры и сейчас стоит цел и невредим. Директором там был Валентин Валентиныч Курлаев, чемпион по какой-то борьбе, здоровенный такой. Он нас приютил, мы с ним душа в душу жили, а за базу играли на различных сельскохозяйственных праздниках, поскольку ДК был сельскохозяйственным. Но Батя (так называли в группе Жарикова. – Прим. авт.) не мог туда ездить, поскольку ему только на дорогу надо было тратить два часа в один конец. Поэтому нам пришлось найти и барабанщика, и басиста, чтобы играть на танцах. Так «Картинки» и родились». Потом в группе появился вокалист Игорь Белов, у которого тут же, в Люберцах, была своя команда «Стационар», и «Картинки» стали теми «Картинками», что известны любителям русского рока. Этот полураспад группы «ДК» на «ДК» Жарикова и «Веселые Картинки» Яншина был главной тайной 80-х, существует несколько десятков версий того, почему это произошло. Но, оказывается, объясняется все очень просто: во всем виновата репетиционная база…

Так что репетиции имеют еще и формообразующий характер.

Однако у нас в рок-сообществе говорят так: «Репетирует тот, кто играть не умеет». Поэтому перелистнем-ка мы эту страницу и отправимся путешествовать по стране рок-н-ролла дальше…

Гастрольные байки

Однажды «Мистер Твистер» летел из Волгограда в Москву. В аэропорту группу сначала не хотели сажать на борт, потом заставили купить билет на… усмановский контрабас. Так в билете и написали: «Контрабас Усманова». Но и когда музыканты уже сели в самолет, он все равно никак не мог взлететь.

Сначала вышел командир экипажа, всех пересчитал, потом – штурман: не сходится количество пассажиров, – хоть тресни, а одного не хватает! Пришлось им объяснять, что на контрабас был куплен отдельный билет…