Текст книги "Первое путешествие россиян вокруг света"

Автор книги: Владимир Невский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

Путешествие посольства в Японию с политической и географической точек зрения можно считать самым интересным этапом всей экспедиции.

Япония была совершенно неизвестна в Европе до путешествия Марко Поло (XIII в ). Он первый из европейцев узнал от китайцев о существовании к востоку от Азиатского материка островного царства, богатого золотом и называемого "Дзипангу».

Открытие Японии европейцами произошло спустя три столетия. В 1542 г. один из португальских кораблей, нагруженный товарами, по выходе из Макао, был захвачен китайскими пиратами. Три португальца, бежавшие из плена на китайской джонке, после долгих скитаний были выброшены бурею на берег острова Тонего-Сима. Португальцы побывали также па острове Кю-Сю и возвратились на родину, принеся известие о необычайных богатствах открытой ими страны.

Вслед за открытием Японских островов начались торговые сношения с ними португальцев, а затем и испанцев. С португальцами и испанцами в Японию проникли католические миссионеры. Своим вмешательством во внутренние дела страны миссионеры вызвали грозный императорский указ 1639 г., в силу которого все португальцы и испанцы навсегда изгонялись из пределов Японии. Приверженцев христианской веры как европейцев, так и японцев, правительство подвергало ужасным казням:

их зарывали живыми в землю, распинали на кресте, сажали на кол, бросали в кратер вулкана или завязывали в мешки и сжигали на медленном огне³³⁷.

Наряду с португальцами и испанцами, в 1600 г. в Японию впервые проникли голландцы. Голландская Ост-Индская компания получила от японского правительства право торговли, и на острове X Иран до, недалеко от Нагасаки, была основана первая голландская | фактория. ^ l_t

Торговые права голландцев тогда были очень велики; % они могли сбывать товары по всей стране и присылать | в Японию неограниченное количество кораблей. Ь

В 1639 г. был издан закон об изоляции Японии: «На будущее время, доколе солнце освещает мир, никто  не смеет приставать к берегам Японии, хотя бы он даже . и был посланником, и этот закон никогда не может быть ; никем отменен под страхом смерти».

В 1640 г. японское правительство перевело голландскую факторию в г. Нагасаки. Для этого в гавани города был искусственно сооружен небольшой островок Десима, на котором голландцы продержались более двухсот лет, до начала сношений европейцев с Японией.

С переводом фактории в Нагасаки торговые привилегии голландцев значительно сократились. Сама жизнь голландцев в Японии стала исключительно тяжелой.

Несмотря на это, Ост-Индская компания не хотела лишиться выгодной монопольной торговли и постоянно предписывала своим резидентам подчиняться беспрекословно всем японским требованиям. Между тем требования эти были очень тяжелы и оскорбительны для европейцев. Остров Десима был окружен японской стражей.

Ни один голландец не имел права выходить из фактории без разрешения начальника стражи, который чинил над ними суд и расправу. Единственным событием, нарушавшим однообразие жизни обитателей фактории, были _г путешествия голландской миссии к императору в г. Иеддо (Токио) для поднесения подарков. ;

Во время этих путешествий члены посольства имели возможность входить в сношения с населением, изучать его нравы, знакомиться с историей и географией страны*

Журналы путешествий, начиная с 1690 по 1830 гг,, служат до сих пор лучшими источниками для ознакомления с Японией того времени.

Одно время наравне с голландцами в Японии торговали и англичане, прибывшие в Хирандо в 1613 г. с письмом английского короля к японскому императору. Начальник экспедиции капитан Сорж получил от японского правительства патент с широкими правами. Они основали в Хирандо факторию, но в 1623 г. им, по неизвестным до сих пор причинам, пришлось оставить Японию. Дальнейшие попытки англичан возобновить сношения были встречены неприязненно, и все их старания были тщетны до середины XIX в., когда, наряду с русскими и американцами, им удалось заключить договор, открывший для иностранной торговли несколько японских портов³³⁸.

В России первые сведения о Японии были получены еще в XVI в. Можно считать, что первым, от кого русские узнали про Японию, был голландский картограф XVI в. Герард Меркатор. Его «Атлас», напечатанный в 1601 г., выдержал в Западной Европе ряд изданий и несколько экземпляров его попало в Москву.

В 1657 г. в Москве была издана книга, представляющая собой русскую переработку текста Меркатора к его «Атласу» под названием «Книга, глаголемая космография,—описание всего света земель и государств великих».

В ней имеется очень туманное описание Японии под заголовком: «О Японии, или Я пан-острове».

В 70-х годах XVII столетия, в связи с соприкосновением русских с Китаем на Амуре, в Москве начинают интересоваться Японией и собирают о ней сведения.

Некоторые данные доставил правительству Николай Спафарий, отправленный в 1675 г. послом России в Китай/

Возвратившись в Москву в 1678 г., Спафарий представил две книги: описание пути по Сибири до границ Китая и описание Китая. Последняя книга ^издана

в 1910 г.¹. В ней сообщаются некоторые сведения о Японии, полученные от иезуитов в Пекине.

Самым существенным для русского правительства в данных Спафария было следующее: «Великой и славной остров Японский, как пишут китайские земнописатели и чертежи, начинается против устья Амура реки и простирается далеко против Китайского государства и для того иногда из Китайского государства в двои суток плавают в Японский остров. А от устья Амура сколь далеко стоит, того еще нс ведомо, а кажется не очень далеко будет, потому что ипысостровы меньшие видятся от усть Амура от берегу морского с гор как о том видели в прежних летах казаки, которые зимовали на усть Амура»^{339 340}.

Подробные и точные сведения о Японии впервые сообщил первый исследователь Камчатки казак Владимир Атласов. Эти сведения он собрал от жителей Камчатки и японца Денбея, потерпевшего кораблекрушение у камчатского берега.

Денбей прожил в отряде Атласова два года, затем был отправлен в Якутск, а в конце декабря 1701 г. – в Москву. 8 января 1702 г. с Денбеем долго беседовал Петр I в Преображенском³⁴¹. В 1710 и в 1729 гг. у берегов Камчатки вновь были обнаружены японцы, потерпевшие кораблекрушение. Некоторые из них были доставлены в Петербург, где их допрашивали, но судьба этих записей неизвестна.

С этого времени русские предпринимают первые попытки розыска пути в Японию из Камчатки вдоль Курильской гряды и из района Уды и Тугуна, но неоднократные плавания казаков и промышленников не привели к желаемому результату.

Морской путь в Японию был открыт лишь во время второй экспедиции Беринга. Капитан Шпанберг и лейтенант Вальтон в 1739 г. и мичман Шельтинг в 1742 г. сделали важные географические открытия. Они первые

)

из европейцев нашли путь в Японию с севера, побывали на японских островах Хондо (Хонсю) и Матсмае (Хоккайдо или Иезо), а также нанесли на карту все Курильские острова и восточный берег Сахалина¹.

Следующие посещения русскими Японии состоялись в 80-х и 90-х годах XVIII в. В 1778 г. на острове Хоккайдо побывало судно купца Лебедева-Ласточкина с това– рами для Японии. Начальник экспедиции Антипин долго вел переговоры с японцами, закончившиеся безрезультатно. Японские власти объявили ему, что русским запрещается посещать Хоккайдо.

При Екатерине II была сделана еще одна попытка завязать торговые и дипломатические отношения с Японией. Инициатором был известный исследователь Сибири, ботаник, академик Кирилл (Эрик) Лаксман. Он посоветовал императрице снарядить экспедицию в Японию иод предлогом возвращения на родину японцев, потерпевших кораблекрушение у Алеутских островов (остров Амчитка) в 1783 г.^{342 343 344 345 346}.

Экспедиция состоялась в 1792—1793 гг. под начальством его сына Адама Лаксмана. Лаксман первый побивал в г. Хакодате и в главном городе острова Хоккайдо– Матсмае (ныне Фукуяма). После продолжительных переговоров японские власти объявили, что одному русскому кораблю разрешается посетить Нагасаки для дальнейших переговоров⁸.

23 июля 1793 г. Лаксману был выдан специальный пропуск «О позволении входа в Нангасакскую гавань», который гласил следующее: «Позволяя Великороссийского государства одному судну иметь вход в гавань Нангасакскую, изъяснив уже, что, исключая оной, в прочие места иностранным судам приставать возбранно и, повторяя о нетерпимой в нашем государстве вере христианской, дабы по прибытии оного образов служения и жертвоприношения ниже знаков не было, а во всем, если какое условие будет, чтобы поступать без

противности нашему закону по врученному от нас пред* писанию, с чем для следования и лист препоручаем Адаму Лаксману»¹.

Занятое событиями в Европе, русское правительство не воспользовалось полученным разрешением, и только спустя 10 лет, при организации первого кругосветного плавания, было решено отправить Николая Резанова для переговоров с японским правительством.

7 сентября 1804 г, в хороший, ясный день «Надежда» оставила Петропавловск и направилась в Японию, В первые дни погода и ветер благоприятствовали плаванию.

Утром 11 сентября поднялся сильный восточный ветер, который в 2 часа дня перешел в настоящий шторм, продолжавшийся 12 часов. Были пущены в ход насосы, так как «Надежда» дала течь. Вблизи корабля появилась масса китов и птиц; птицы садились на мачты и позволяли брать себя в руки. С 15 сентября туман рассеялся, и дождливую погоду сменили ясные сухие дни-и теплые лунные ночи. Температура поднялась до 22,5° С.

Плавание в Японию открывало для Крузенштерна возможности дополнить новыми данными начатую работу по исправлению и уточнению карт этих мест. Приходилось нтти «почти ощупью» и все вре*мя исправлять географические карты, составленные предшественниками Крузенштерна. Следуя вдоль берегов Японии, Крузенштерн пересек зону расположения «4-х безымянных островов» Лаперуза, положенных на его карте на 37°с.ш., между 145 и 146° в. д. Об этих «островах» Крузенштерн писал: «Мало верил я, чтоб острова сии существовали; поелику курсы капитанов Гор и Кинга, по отбытии их от берегов Японии, простирались между северною купою и северным Вулканом, также и курс капитана Кольнетта, во время плавания его из Китая к северо-западным берегам Америки в 1789 году, направлялся между обоими южнейшими купами и притом в таком расстоянии, в котором как капитану Гор, так и Кольнетту не можно было не видеть их при хорошей погоде»^{347 348}.

Следуя далее к югу_т Крузенштерн сделал еще одну попытку установить подлинность открытого голландцами

в 1643 г. острова Фатзидшио (Фатзизио—по Крузенштерну), но неблагоприятные условия плавания не позволили этого выполнить. Крузенштерн отмечает необычайно высокую температуру воздуха у восточных берегов Японии. На 36° с. ш. температура воздуха поднялась до 24—26° С, тогда как во время плавания «Надежды» от Гавайских островов к Камчатке на 36° с. ш., даже в середине лета, термометр показывал только 20_21° С.

20 сентября под 34°20' с. ш. и 145°29'45'' в. д. увидели летучую рыбу, множество касаток и тропических птиц, «которые редко бывают видимы в такой северной широте»^{349 350}. Проникновение обитателей тропиков в эти широты и необычайно высокую температуру воздуха можно объяснить наличием теплого течения Курссио.

27 сентября на корабле состоялось большое торжество: всем участникам кругосветного плавания были розданы серебряные медали. В своей речи посланник Резанов сказал: «Россияне! Обошед вселенную, видим мы себя наконец в водах японских, любовь к Отечеству, искусство, мужество, презрение опасности, повиновение начальству, взаимное уважение, кротость суть черты, изображающие Российских мореходцев... вам, опытные путеводцы, принадлежит и теперь благодарность соотчичей! Вы стяжали уже ту славу, которой и самой завистливой свет никогда лишить вас не в силах»².

28 сентября утром на корабль налетели бабочки и береговые птицы, в море плавали зеленые ветки и трава. В этот же день в 10 часов первый раз увидели японский берег под 32°38'30" с. ш. и 146°43'15'' в. д., но дождь, туман и сильный северо-восточный ветер не позволяли к нему приблизиться.

К тому же морские карты были составлены настолько неверно, что берега Японии в действительности оказались гораздо западнее.

«При сих обстоятельствах,—пишет Крузенштерн,– почитал я приближение к берегу бесполезным и опасным, наипаче же потому, что мы на карты, хотя оные были и лучшие, не могли никак положиться. Оные не заслуживали доверенности по не сходству в показаниях дол-

готы и широты главных мест, положения берегов, островов и даже пролива Вандименова»¹.

30 сентября разразился сильный шторм. Крузенштерн повернул судно к югу, чтобы на всех парусах удалиться от земли. 1 октября к 3 часам пополудни шторм превратился в сильнейший ураган (тайфун). Громадные волны перекатывались через корабль, затопляя внутренние помещения судна. Свист ветра и рев волн, вливавшихся с обоих бортов, мешали слушать команду. Насосы работали без устали. Люки наглухо законопатили, и находившиеся в жилых помещениях люди лишились света и воздуха. Ураган усиливался, океан был ужасен; исполинские горы волн стремительно падали в разверзавшиеся пропасти, а над волнами вздымались облака водяной пыли. Ветер неистовствовал, мачты трещали и каждое мгновение ждали,что они упадут. У всех в руках были топоры. Вещи, крепко привязанные, оторвались. В 8 часов вечера волны вышибли иллюминаторы. Огромная волна сорвала левую галлерею, и вода ворвалась в капитанскую каюту. Поплыли ценные книги, карты, инструменты, одежда и подарки, которые везли"японскому императору. Офицеры и команда не успевали исправлять одно повреждение за другим. Крузенштерн стоял у штурвала рядом с четырьмя рулевыми. Корабль несло на береговые скалы. Первый удар о камни раздробил бы его на части, причем сила урагана не оставляла никакой надежды на спасение. Люди мысленно прощались друг с другом. В самый критический момент, благодаря бесстрашию матросов, удалось поставить паруса, которые продержались всего лишь несколько минут. Их сорвало ветром, но «Надежда» удалилась от берега и до полуночи носилась во власти тайфуна.

Об этой буре Крузенштерн пишет так: «Бесстрастие наших матросов, презиравших все опасности, действовало в сие время столько, что буря не могла унести ни одного паруса. В 3 часа пополудни рассвирепела наконец оная до того, что изорвала все наши штормовые стаксели, под коими одними мы оставались. Ничто не могло противостоять жестокости шторма. Сколько я ни слыхивал о тифонах, случающихся у берегов китайских и японских, но подобного сему не мог себе представить. Надобно иметь

дар стихотворства, чтобы живо описать ярость оного. Довольно здесь рассказать только о действии его на корабль наш. По изорвании штормовых стакселей¹, мы желали поставить зарифленную штормовую бизань, но сего сделать совершенно было не возможно и потому корабль оставался без парусов на произвол свирепых волн, который как казалось ежеминутно поглотить его угрожали. Каждое мгновение ожидали мы, что полетят мачты. Хорошая конструкция корабля и крепость вант^{351 352} спасли нас от сих бедствий»³⁵³. Крузенштерн отмечает необычайно низкое давление воздуха во время тайфуна.

3 октября пополудни «Надежда» снова приблизилась к японскому побережью. У южных берегов Японии астрономические наблюдения, картирование и физико-географические описания приобретали особо важное значение, так как эти берега были совершенно не обследованы.

Астрономические работы и съемки были начаты открытием мыса Чирикова (32°14'15" с. ш. и

134°4Г24" в. д.) и продолжались вдоль всего южного берега острова Кю-Сю до входа в пролив Ван-Димена³⁵⁴. Крузенштерн сообщает: «Мне неизвестно ни одно описание, в коем бы упоминалось о сем проливе, даже положение онаго на французских _и аглинских картах показано весьма различно. По Арро-Смитовой карте лежит пролив между островом Ликео, отделяемым от большого острова Киузиу узким проливом и островом, именуемым Танао-Сима. На французских же картах показан он между островами Киузиу и Ликео. Широта входа в оный довольно впрочем сходствует на обеих. Вскоре увидели, что показание сего пролива как на французских, так и на аглинских картах весьма несправедливо»³⁵⁵.

4 октября вошли в пролив Ван-Димена. При следовании через пролив впервые была составлена его точная

карта и определены важнейшие пункты. Южная оконечность острова Кю-Сю—мыс Сатано-Мисаки—был назван мысом Чичагова. Острова, лежащие к югу от пролива Ван-Димена, были названы Крузенштерном неправильно. Японцы, желая запутать русских моряков, сообщали им неверные названия, поэтому остров Тенега-Сима был назван Крузенштерном Яконо-Сима, а Яку-Сима– по той же причине был назван Тенега-Сима.

В самом проливе впервые были открыты, определены, названы и положены на карту следующие острова (с востока на запад)¹: Аполлос (Таке-Сима), Вулкан (Иво-Сима), Сайт-Клер (Куро-Сима), Юлия (Кутшино, Ерабу-Сима). При следовании в Нагасаки (по Крузенштерну—Нангасаки) был частично положен па карту юго-западный берег острова Кю-Сю, также определен и положен на карту остров Амакуса-Сима.

7 октября мореплаватели увидели остров Гото, а на следующий день на рассвете—долгожданную гавань– Нагасаки. «Да позволено мне будет сказать, что европейские географы получают теперь первое известие о точном положении Японских берегов около Нангасаки от такого народа, от коего они, может быть, совсем того не ожидали»^{356 357}.

8 октября 1804 г., ровно через месяц по выходе из Петропавловска, «Надежда» прибыла в Нагасаки. Перед входом в Нагасакский залив навстречу попалась японская рыбачья лодка. Рыбаки были совершенно голые с повязками на бедрах и голове. По приказанию Крузенштерна японцы, находившиеся на «Надежде», пригласили их на корабль. Их приветливо встретили и угостили водкой и сухарями. Они сообщили, что нагасакские власти четыре дня тому назад извещены огнями о приближении корабля.

Через полчаса после отъезда рыбаков Крузенштерн приказал дать пушечный выстрел. Вскоре показалось японское судно под белым флагом с поперечной голубой полосой. Японские чиновники, находившиеся на этом судне, привели «Надежду» ко входу в Нагасакскую бухту и здесь в открытом море-предложили капитану стать на якорь.

II1i

Японские чиновники—баниосы(Атлас к путешествию вокруг света капитана Крузенштерна)

Шестимесячное пребывание русских в Японии, несмотря на большие ограничения, все же открывало для того времени максимальные возможности наблюдения и общения с представителями власти этой страны и дало в конечном итоге материал для оценки политических, социальных и частью бытовых условий Японии той эпохи. Значение этого материала остается актуальным и сейчас для истории внешних сношений России начала XIX в. и для оценки исторических условий самой Японии феодального периода.

Японские чиновники (баниосы), прибывшие на русский корабль, заявили, что судно получит разрешение войти в Нагасакскую гавань в том случае, если моряки согласятся сдать порох, пушки и все огнестрельное оружие, а также сабли и шпаги, из которых только одна может быть оставлена посланнику.

Резанов знал об этих японских законах для иностранных судов и согласился выдать все оружие, кроме шпаг офицеров и ружей его личного караула. Японцы заявили, что таким правом даже голландцы никогда не пользуются, но после некоторого промедления дали свое согласие. После сдачи оружия и боеприпасов корабль был отбуксирован японцами к острову Папенберг. Они обещали ввести судно в Нагасакскую гавань, как только выйдут в море китайские суда, так как по японским законам кораблям двух нации стоять в одном месте на якоре воспрещается. Съезжать с корабля на берег никому не разрешили. Корабль окружили сторожевыми лодками, на которых было до 500 человек караула.

Документы, привезенные Резановым, были отправлены с курьером в г. Иеддо (Токио). С места стоянки «Надежды» даже не видно было самого города Нагасаки. Моряки описывают интересный эпизод, происшедший между японскими чиновниками и Резановым. Резанов достал небольшой глобус и стал показывать чиновникам различные государства. Японский чиновник взял в руки глобус и, повертывая его, старался что-то отыскать, но не мог. Обратившись к послу, он спросил: «А где же здесь Япония?» Когда Резанов указал место, занимаемое Японией, они выразили удивление, что она такая маленькая в сравнении с другими странами и особенно с Россией.

17 октября, после ухода китайских судов, «Надежду» отбуксировали на другое место, находящееся в семи километрах от города, и обещали ввести в гавань после ухода голландских кораблей. Для прогулок заболевшего Реза нова японцы отгородили на берегу пространство в 54 м длиной и 21 м шириной. Место оказалось пыльное, без тени, и Резанов вскоре отказался от прогулок и не сходил с корабля.

8 ноября из Нагасаки ушли голландские корабли, и «Надежда» была переведена еще ближе к городу. На пустом берегу для посланника построили дом, который со всех сторон обнесли бамбуковым забором в три метра высотой.

Ворота, выходившие прямо в воду, запирались замками с обеих сторон. Наружный ключ от ворот был у морского чиновника, внутренний—у сухопутного офицера. Кроме того, на ближайшей горе были построены караульные дома с пикетами, так что сверху можно было видеть все происходящее внизу. В этой «тюрьме» посланнику и его свите пришлось прожить четыре месяца, до самого отъезда из Японии. За все время стоянки моряки не только не могли сойти на берег, но даже не имели права ходить на шлюпках около корабля. Запрещено было даже послать письма на родину с уходившим в Батавию голландским судном. Только послу разрешили написать краткое донесение Александру I, причем губернатор потребовал^{358 359} чтобы предварительно это донесение было прислано ему для снятия копии.

Подарки, привезенные русскими, японцы перевезли с корабля на берег¹. Крузенштерн был крайне удивлен, узнав, что большие зеркала понесут в Иеддо на руках. Для этого требовалось по крайней мере человек шестьдесят на каждое зеркало, и то они должны были бы беспрестанно сменяться. Ему пояснили, что для японского императора нет ничего невозможного. В подтверждение этого рассказали, что два года тому назад китайский император подарил японскому живого слона, которого перенесли на руках из Нагасаки в Иеддо.

Резанов усердно занимался изучением японского языка и составил «Краткое русско-японское руководство» и словарь, содержавший более пяти тысяч слов, который был издан впоследствии русской Академией наук

30 марта прибыл чиновник из Иеддо. Первая аудиенция была назначена на 4 апреля. Резанов поставил условием приветствовать императорского уполномоченного по-европейски², па что с трудом получил согласие. Посол и его свита были перевезены на японском судне в город Нагасаки, На берегу их встретили уполномоченные губернатора с почетным караулом. Вдоль улиц сидели по-японски ряды войск.

Народа, однако, не было видно, так как на улицу никого не выпускали. Посла несли в богатом паланкине восемь носильщиков. Ответ, привезенный из Иеддо, гласил, что император не может принять посольство и просит посла выехать из Японии,

Подарки и письмо русского императора к японскому также не были приняты. В благодарность за оказанное в России гостеприимство потерпевшим кораблекрушение японцам губернатор на основании императорского указа снабдил русский корабль провизией на два месяца бесплатно. Кроме того, для команды русских кораблей губернатор подарил две тысячи мешочков соли. Все содержание экипажа «Надежды» за шесть месяцев десять дней пребывания в Японии и корабельные материалы, отпущенные на ремонт, были приняты за счет японского правительства. Сверх того, были сделаны подарки:офицерам—две тысячи шелковых ковриков и команде—сто мешков рису.

16 апреля Резанов получил грамоту с ответом японского правительства, в которой говорилось, что по законам империи «властитель японский не имеет возможности принять ни посланника, ни подарков»¹.

Кроме того, было поставлено условие, чтобы никогда русские корабли не приходили в Японию, а если японское судно разобьется у русских берегов, то спасшихся японцев передавать голландцам для доставления их на родину. Таков был ответ японского правительства.

На следующий день посланник переехал на корабль. Одни авторы объясняют неудачу посольства горячностью и высокомерием Резанова; другие видят ее в происках директора голландской фактории Деффа, который из боязни русской конкуренции употреблял втайне все усилия, чтобы помешать русским завязать дипломатические и торговые сношения с Японией.

Основную причину неудачи посольства нужно искать в режиме строжайшей изоляции Японии от внешнего мира, который бдительно охраняла феодальная правящая верхушка. Следует также заметить, что длительное промедление с посылкой судна в Японию отразилось неблагоприятно на исходе переговоров, так как политическая и экономическая обстановка в Японии была теперь иная, чем во времена Лаксмана. Однако участники экспедиции сообщают, что в Японии была значительная партия, стоявшая за открытие сношений с Россией⁸. ³⁶⁰

План^залива Нагасаки(Атлас к путешествию вокруг света капитана^Крузенштерна)

Японский народ также не одобрял политики феодального правительства: жители Нагасаки проявляли большую симпатию к русским морякам и в день, когда «Надежда» снялась с якоря, сотни японских лодок провожали ее до выхода из бухты.

«Время пребывания нашего в Нагасаки,—пишет Крузенштерн,—по справедливости назвать можно совершенным невольничеством»³⁶¹.

Крузенштерн думал длительное пребывание в Японии полностью посвятить географической науке. Он строил широкие планы научных исследований, но подозрительность и враждебность японского правительства не позволили их осуществить.

Все же экипаж «Надежды» под руководством Крузенштерна при самых неблагоприятных условиях

Вид островов Папенберга и Крысьего в Нагасакском заливе (Атлас к путешествию вокруг евчпа капитана Крузенштерна)

продолжал научные исследования. Лангсдорф, живя взаперти, ухитрился воити в соглашение с поставщиком рыбы, которую использовал для изучения Неизвестными путями он достал серию рисунков местных животных и даже их анатомические препараты³⁶² Несмотря на то, что японцы запретили морякам съезжать с корабля, им удалось сделать карту Нагасакского залива, для правильного составления которой было измерено более тысячи углов Географическая долгота города Нагасаки определена посредством множества взятых лунных расстояний (более тысячи) и нескольких закрытий звезд Она оказалась 129°49'32" в д ²

Наблюдения над приливами и отливами в Нагасакском заливе в первые три месяца совершенно не производились, так как запрещено было съезжать кому-либо с корабля. С января по апрель они производились почти ежедневно¹, младшим штурманом Сполоховым¹. В период весеннего равноденствия в течение шести недель наблюдения производились беспрерывно с утра до ночи и часто делалось от восьми до двенадцати наблюдений в один час.

Метеорологические наблюдения на корабле «Надежда» производились ежедневно с 11 октября 1804 г. до 17 апреля 1805 г. Результаты их опубликованы в виде многочисленных таблиц, составленных капитаном Крузенштерном*. Это были первые научно поставленные метеорологические работы в Японии.

в японском МОРЕ

Пробыв в порту Нагасаки с 8 октября 1804 г. по •18 апреля 1805 г., Крузенштерн решил возвратиться в Камчатку другим путем через Японское и Охотское моря, степень изученности которых в то время была крайне незначительной. Японцы всячески пытались отговорить русского капитана от этого намерения. Они уверяли, что плавать неисследованным Японским морем очень опасно; что Сангарский пролив (пролив Цугару) между островами Нипон и Иезо очень узок, усеян подводными камнями и опасен своим сильным течением.

В последний момент пребывания «Надежды» в Нагасаки Резанов получил письмо от японского губернатора, в котором содержалось запрещение русскому кораблю приближаться к японским берегам^{363 364 365}. Несмотря на это, Крузенштерн решил посвятить два или три месяца исследованию этих мест.

Предшественниками его в этих водах были французский мореплаватель Лаперуз (1787 г.) и англичанин Броутон (1797 г.). Лаперуз прошел по западной части Японского моря в Татарский пролив, но, не найдя здесь выхода в Охотское море, сделал совершенно необоснованное предположение, что Сахалин является полуостровом. Повернув обратно, он прошел в Охотское море через пролив, носящий его имя, и далее следовал вдоль

западной стороны Курильской островной гряды. Между островами Симушир и мелкими островами Броутон и Цирихо и вы in ел в океан проливом* которому он дал название пролив Буссоль (Кптаурупу). Броутон, пройдя первым через пролив Цугару, следовал к берегам Кореи, а затем сделал попытку пройти Татарским проливом в Охотское море. Приняв уменьшение глубины в проливе за доказательство полуостровного положения Сахалина, он, так же как и ЛУперуз, повернул обратно, направился к северо-западному берегу острова Иезо (Хоккайдо) и через пролив Пико (Кунашир) вошел в Охотское море, где следовал вдоль западной стороны Курильских островов до 47° с. ш. Таким образом, «Надеждам была первым европейским судном, прошедшим вдоль западного берега Японии до пролива Лаперуза,

Ни один европейский мореплаватель не производил точных географических определений положения западного берега островов Кю-Сю, Нипона и Иезо, а также юго-восточного, восточного и северо-западного берегов Сахалина, Кроме того, описания побережий заливов Анива и Терпения, произведенные 160 лет тому назад голландскими мореплавателями, требовали проверки и уточнения, В силу этих соображении, Крузенштерн наметил следующий план работ: обследовать юго-западные и северо-западные берега Японии и пролив Цугару, ширина которого по лучшим европейским картам составляла более 180 км, а по словам японцев—только 2 км; кроме того, Крузенштерн решил обследовать западный берег Иезо и мнимый остров Карафуто, который на картах того времени помещали между островами Иезо и Сахалином; далее он предполагал обследовать восточный и северо-западный берег Сахалина, пролив между этим островом и материком Азии и определить положение устья реки Амура,

Большая часть работ этого огромного плана была Крузенштерном выполнена, хотя и не всегда безупречно.

Из гавани Нагасаки «Надежда» вышла через пролив между островами Ослиные Уши и Гото и направилась к Корейскому проливу, держась вблизи японского берега и определяя географическое положение приметных пунктов, Курс корабля был взят на северо-восток с тем, чтобы пройти проливом между островом Цусима (по Крузенштерну Тсус-Сима) и берегом Японии, Пролив этот впоследствии получил наименование пролива Крузенштерна (на современных картах—Цусимский), Лаперуз в своем описании даже не упоминает об острове Цусима, так как усмотренный им берег этого острова он принял, повидимому, за берег Японии. Отсюда у Лаперуза произошла ошибка в определении ширины пролива между Кореей и Японией, которую он принял равной 45 морским милям. По вычислениям Крузенштерна она должна быть не менее 75 морских миль.