Текст книги "Бесстрашный (СИ)"

Автор книги: Владимир Тимофеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Пространство перед стрелками полыхнуло ярчайшим пламенем, земля зазвенела, как наковальня под молотом. Миг – и позиции арбалетчиков заволокло клубами чёрного дыма. Впрочем, уже через пару ударов сердца дымовую завесу практически полностью сдуло внезапно поднявшимся ветром.

«Решили удостовериться», – мелькнуло в голове у «богини».

Удивительно, но все пять щитов оказались целы. И как только ветер утих, высунувшиеся из-за укрытий стрелки вновь разрядили в противников свои арбалеты. Причём, настолько удачно, что смогли ранить двух магов, неосмотрительно высунувшихся из строя, дабы оценить результаты магического удара.

Рей, в свою очередь, просто не могла не восхититься хитростью Хруста.

Молотобоец поставил защиту из рун не на себя самого и не перед щитами, а прямо на них, снаружи, сузив и уплотнив её ровнёхонько до размеров простых деревянных преград. Поэтому после сорвавшего руны магического удара он и его полтора десятка бойцов оставались пусть худо-бедно, но всё же прикрыты от стрел и частично от магии.

Разъярённые неудачей имперцы бросились было на выдержавшие атаку щиты, но, не добежав до них какой-то десяток шагов, наткнулись на новый залп и выставленную по новой магозащиту из рун. Что любопытно, Хруст опять сменил тактику. Он теперь выдвинул защитную плёнку вперёд, а его люди стали поворачивать и откатывать боковые щиты влево и вправо, видимо, чтобы обезопасить себя от атаки с флангов. И эта атака конечно последовала.

Имперские маги смогли продавить один из щитов, выбили руны и ударили по арбалетчикам файерболами. Благодаря присобаченным к доскам колёсам, молотобоец и его парни сумели закрыть прореху, но, как успела заметить Рейна, это обошлось им в четыре упавших стрелка. Мёртвых ли, раненых – неизвестно, но в этот миг Рей вдруг совершенно отчётливо поняла: очередная атака для арбалетчиков Хруста станет последней.

– Всем приготовиться! – бросила она через плечо идущим сзади бойцам.

До ближних имперских рядов оставалось примерно тридцать шагов. Причём, гвардейцы, готовясь к атаке на Хруста, уже развернулись спиной к прячущимся под мо́роком панцирникам.

Жаль, тихо подкрасться совсем вплотную к врагу последние просто не успевали.

– Бегом! – скомандовала «богиня», перехватывая поудобнее меч и кинжал.

– Бей! – выкрикнула она, скидывая с себя и бойцов уже не нужную больше иллюзию.

Клин облачённых в доспехи мечников вломился в строй ничего не подозревающих имперских солдат, словно окованный сталью таран в хлипкий крестьянский домишко.

Волшебница Рейна была его остриём. Не успевающие развернуться гвардейцы рушились под ударами её порхающего, как птица, клинка, отлетали в разные стороны от вспыхивающей то и дело защиты, сгорали, как свечки, от выпадов-заклинаний. Следующие за Рейной бойцы добивали оглушённых и раненых и расширяли прорыв, круша всех, кто пытался сопротивляться.

Меньше чем за минуту панцирники рассекли имперский отряд надвое, а Рей наконец-то добралась до тех, кто являлся главным врагом – до магов.

Те её уже ждали. Бросив заниматься стрелка́ми Хруста, они целиком сосредоточились на новой угрозе. Атаковать соперницу напрямую чародеи не стали. Вместо прямой атаки двое из них, наиболее сильные, направили всю свою маг-энергию на защиту. Остальные, рассредоточившись полукругом, начали бомбардировать гипнотизирующими заклинаниями своих же упавших духом и уже готовых удариться ув бегство солдат.

Мощное магическое внушение помогло. Всего через десять секунд паника в имперских рядах прекратилась, и мало-помалу они принялись восстанавливать оборонительные порядки, а затем и контратаковать наседающих на них пехотинцев мятежников. Рей хорошо понимала: чтобы ситуация не перевернулась в обратную сторону, вражеских магов требовалось уничтожить, и чем скорее, тем лучше.

Простыми заклятьями пробить защитную плёнку не удалось. Меч тоже ничем не сумел помочь чародейке. Отступив на три шага назад и походя отбив клинком парочку пущенных в неё стрел, Рейна подняла руку к горлу и сжала ладонью висящий там амулет. Прячущийся в амулете дракончик шевельнулся под пальцами, затем издал тихий клёкот, развернул крылья и бестелесным призраком взмыл над головой у хозяйки.

Его глаза стали её глазами, его умения стали её умениями.

Короткий плевок огнём прошил призрачную защиту противника, словно острое шило кусок застарелой кожи. Для призрачного аватара аналогичное «призрачное» препятствием не являлось. Второй огнешар ударил мгновением позже. Оба имперских мага, отвечающие за защиту, рухнули наземь.

Защита исчезла.

Сложивший крылья дракончик камнем упал назад в амулет.

Шею «богини» пронзило холодом.

Задуматься, почему, времени не было. В любое мгновение враг мог вернуть защиту, права промедлить Рей не имела. Маленький аватар выложился по полной, и не использовать то, что он сделал, означало бы просто предать его.

В атакующее заклинание Рейна вложила всю имеющуюся у неё маг-энергию. Лезвие праха скользнуло широкой дугой по вражеским магам, по попадающимся на пути солдатам противника, доспехам, оружию, личным магическим построениям, прикупленным загодя артефактам… Ничто не стало преградой для наполненного невиданной мощью заклятья…

Когда же оно, исполнив назначенное, погасло, женщина обессиленно опустилась в траву, выронив меч и судорожно пытаясь добраться до лежащей в кармане «драконьей слезы». Короткий и резкий стон спускаемой тетивы заставил её вскинуть голову.

Словно в замедленной съёмке, Рей видела, до мельчайших подробностей, как дёргается арбалет у стоящего поодаль вражеского стрелка, как распрямляются арбалетные дуги, как заострённое жало из стали срывается с гладкого ложа, целя ей прямо в грудь…

И нет ни сил, ни времени, чтобы увернуться или поставить защиту…

Есть только мысль…

Как жалко, что всё так быстро закончилось…

Глава 5

В том, что командиры имперцев перехитрили сами себя, я убедился, когда мы спустились с холма. При взгляде назад холм выглядел абсолютно пустым: ни трупов, ни дыма, ни копоти, ни сгоревших шатров. Только зелень травы под голубым небом. Действительно, неплохая иллюзия, поддерживаемая закопанными у подножия артефактами.

То же самое, к слову, творилось и с теми местами, где раньше стояли отряды гвардейцев.

Причина понятная. Враги не хотели, чтобы из Пустограда видели, где находится пункт управления войсками и сколько у них отрядов прикрытия и резервов.

Нам это было лишь на руку.

Чужая иллюзия скрыла от расчётов осадных машин всё, что творилось в тылу, поэтому внезапное появление за их спинами чужаков стало для «артиллеристов» противника весьма неприятным сюрпризом.

Первым до вражеской машинерии, ясное дело, добрался Аршаф. Конные, они завсегда быстрее, чем пешие. Целая сотня лучников с гиканьем пронеслась мимо катапульт и баллист, осыпая веером стрел прислугу и командующих машинами магов. Ответного огня практически не было. Простые солдаты либо падали, пронзённые стрелами, либо прятались кто куда. Маги, кто не успел, разделяли участь убитых, а кто успел, выставляли защиту. С последними сперва разбирался Аршаф (разница в уровнях силы это вполне позволяла), а затем к линии осадных машин подоспел и я.

Каких-то проблем с имперскими чародеями не возникло. Защитников с обычным оружием у них не нашлось, а сами они надеялись только на свою магию. Отвыкли, короче, за несколько сотен лет сражаться без колдовства, а научиться, как выяснилось, была не судьба – столкнулись один на один со злобным иммунным.

Выживших имперских «артиллеристов» кончать не стали. Вместо этого поставили их обратно к машинам. Только прицел приказали поправить, сместив его с пустоградских башен на стоящие во второй линии резервы противника. Никто из орудийной прислуги бить по своим не отказывался. Желание выжить оказалось сильнее. Места уничтоженных командиров расчётов заняли наши рунные мастера.

Перед самым началом стрельбы к осадным машинам подошли наконец бойцы из отряда Рейны. Сама она появилась чуть позже, когда я уже связался с Туром и Ликой, а сменившие хозяев баллисты и требушеты принялись швырять каменюки в низины, где находились отборные, наиболее подготовленные части имперцев.

Бывшая «богиня любовной страсти» выглядела неважно. Осунувшееся лицо, болезненно заострённые скулы, поникшие плечи, окровавленная одежда… Она шла по полю, прихрамывая, опираясь на какую-то сучковатую палку. А когда наконец добрела до меня, то подняла свой «посох», указала на сквозную дыру в нём и устало проговорила:

– Рушпу́н. Это его.

– Что с ним? – не сразу врубился я в суть.

– Он заслонил меня. От арбалета. Я истратила всю энергию дочиста и не успела восстановиться. Если бы не твой… проповедник, меня бы здесь не было… Меня бы вообще нигде не было, – добавила она с каким-то надрывом в голосе.

– Он жив?

«Богиня» опять указала на дырку в посохе:

– Болт попал в этот… дрын. Пробил его и только затем ударил в Рушпуна. Если б не эта палка, я бы его с того света не вытащила.

– Где он?

– Отправила в лагерь с Хрустом и тремя арбалетчиками.

– А Хруст?

– Тоже ранен, но вскользь. Магпомощь ему не требуется… И ещё вот, – она подняла руку к горлу и тронула амулет. – Он умер.

– Кто? – снова не понял я.

– Аватар.

Дракончик на амулете выглядел теперь и, правда, только картинкой и ничем больше.

– Он мне очень помог против магов, – продолжила Рей. – А потом я… – она неожиданно всхлипнула, – заставила его передать всю силу Рушпуну, иначе тот бы не выжил. Я думала, что сумею его оживить «драконьей слезой», но… он не принял её. Вот.

– Можно? – протянул я руку к «умершему» амулету.

Рейна кивнула.

– Да.

Я дотронулся до дракончика.

Холодно. Будто его заморозили. Прямо там, внутри амулета.

– Все рептилии считаются холоднокровными, – вырвалось у меня ни с того, ни с сего. – И потом, если он – это я, то на него действительно никакая магия не подействует, даже чисто драконья.

– А какая подействует? – тут же уловила главное Рейна.

Я помолчал. Подумал. Вздохнул.

– У тебя ещё «слёзы» остались?

– Да. Сейчас… Вот, – в пальцах у Рей появился янтарный шарик.

– Хорошо. А теперь приготовься.

– К чему?

– Сейчас всё увидишь…

Это было похоже на озарение. Из тех, что иногда возникали в моей голове после встречи с «сущностью под горой».

Вынув из ножен кинжал, я коротко полоснул им себя по ладони.

Рейна непроизвольно ойкнула.

Из разреза потекла кровь.

Я снова протянул руку к «мёртвому» амулету, сжал его окровавленными пальцами и рявкнул:

– Давай!

Объяснять своей женщине, что надо делать, и впрямь не понадобилось. Рей и сама отлично сообразила. Она быстро накрыла мою ладонь своей, вместе с янтарным шариком, и через мгновение передо мной появилось привычное облако маг-энергии. Только клубилось оно теперь не возле лица, вокруг руки и «погибшего» амулета. Миг, и оно целиком втянулось в холодный металлический кругляшок… Впрочем, уже не совсем холодный… Точнее, совсем не холодный…

Я чувствовал, как под пальцами начинает разгораться огонь. Кровь уже не текла и, вообще, вся она, даже та, что успела протечь и засохнуть, исчезла бесследно, будто её никогда и не было. Боль в ране не ощущалась. А вот то, что в амулете опять появился кто-то живой и достаточно шустрый – наоборот. В какой-то момент мою руку сперва укусили, а после лизнули щершавым и, по всему видать, раздвоенным языком.

Рейна убрала ладонь. Я разжал пальцы.

– Он… жив? – тихо спросила «богиня».

Всё время, пока шёл процесс оживления, она простояла, закрыв глаза. Наверное, чтобы не разочаровываться, если что-то пойдёт не так.

– Живее всех живых, – усмехнулся я, опустив руку.

Рана на ней действительно затянулась. И даже шрам не остался.

Донельзя довольный дракончик косил на меня своим сапфировым глазом

– Драконова кровь, соединенная с кровью иммунного, – пробормотала Рей. – Странно, и почему я сама об этом не догадалась?..

* * *

Сражение у стен Пустограда закончилось ближе к вечеру. С имперцами, оставшимися без командующих и осадных машин, мы бодались, в основном, издали – камнями, стрелами, магией. Потеря управления и обстрел с тыла внесли в их ряды предсказуемый хаос, а местами и панику, но численный перевес никуда не делся. Поэтому, хочешь не хочешь, пришлось ещё долго выбивать наиболее непримиримых и, в первую очередь, магов.

Пользуясь преимуществом в уровне силы, Рей и Аршаф выставили за цепочкой баллист защитный барьер, непреодолимый для вражеских чародеев. Наши метательные средства в их сторону он пропускал невозбранно, обратно не пропускал ничего: ни людей, ни стрелы, ни атакующие заклятья.

Спустя где-то час, когда ещё остающиеся в живых маги противника сумели восстановить управление войсками и отозвали от стен штурмующих, из города их атаковали наши из гарнизона. Более двух тысяч бойцов под предводительством Тура и Лики ударили по отходящих «тероборонцам». Жестокого замеса, к счастью, не получилось. Ополченцы из других городов сдавались в плен сотнями. Особенно, когда убивали приставленным к ним гвардейцев-смотрящих и командиров-магов.

В принципе, уже через пару часов исход боя ни у кого уже сомнений не вызывал. Единственное, что затягивало сражение – это явное нежелание гвардейцев и магов сдаваться. В плен их, скорее всего, и так бы не взяли (содержать негде, охранять некому, проверять на лояльность некогда), так что окончание битвы по факту свелось к нескольким неудачным попыткам прорыва и тотальному истреблению упирающихся, зажатых меж двух огней имперских солдат.

С нашей стороны в финале сражения потерь практически не было. Все, что имелись, случились в самом начале, когда мы брали ставку имперцев, уничтожали отряды прикрытия и захватывали метательные машины. В моей команде погибли шестеро, у Аршафа в безвозвратных числилось восемнадцать. Самые большие потери были в отряде у Рей – тридцать два человека. Хотя и задача у неё оказались самая сложная – сражаться лоб в лоб с имперскими пехотинцами, сковать их тяжёлым боем и удержать от атаки во фланг меня и Аршафа, пока мы разбирались со ставкой и расчётами осадных машин.

Свою задачу подчиненные Рейны выполнили, за что им честь и хвала.

Сама же «богиня» чувствовала себя скверно. Нет, её никто ни в чём не винил, но глядя на то, как она страдает, любой понимал: в том, что её отряд сократился на четверть, Рей винит только себя и никого больше.

Ни я, ни Аршаф успокаивать её не пытались. Бессмысленно и, в общем-то, бесполезно. Лучшее, что я мог сделать для Рей – это загрузить очередными проблемами. Работа, как водится, лечит. А нужная и реально полезная делает это в два раза быстрее.

С возрождённым аватаром-дракончиком больше всего пользы «богиня» сегодня могла принести в полевом госпитале, разбитом в захваченном лагере. Именно туда я её и отправил вместе с присланным из Пустограда магом-целителем. А затем, перепоручив Аршафу командование сводным отрядом пеших и конных, наведался в лагерь и сам.

Первым, кого увидел около входа в один из госпитальных шатров, оказался Рушпу́н.

Главный адепт секты моего имени стоял, опираясь на тот самый дрын с дыркой от едва не убившего его арбалетного болта.

– Великий! – вытянулся он при моём появлении, взяв дубину на караул.

– Вольно, – махнул я рукой. – Госпожу Рейну не видел?

– Светлейшая Рейна здесь, – кивнул он на полог шатра. – Исцеляет раненых.

– А ты?

– А я уже излечился и опять охраняю светлейшую. По вашему повелению, о, великий!

– Сказал же уже, хватит меня величать, – поморщился я. – Зови меня господин Краум.

– Понял, господин Краум. Больше не повторится, – отрапортовал проповедник.

Соврал, конечно.

Но я сделал вид, что поверил…

Рей, в самом деле, нашлась внутри, в компании городского целителя.

А ещё в шатре нашлись два десятка раненых, но, по всей видимости, уже выздоравливающих.

Полупрозрачный дракончик витал над головой у «богини». Заметив меня, он быстро юркнул назад в амулет.

– Привет, Дим, – кивнула мне Рейна. – Мы с мастером Лу́йтусом почти всё закончили. Тяжёлых случаев нет.

– Последний шатёр? – попробовал я угадать.

– Последний, где были тяжелораненые, мессир, – поклонился мне мастер Луйтус. – Помощь госпожи Рейны оказалась как нельзя кстати. Если бы не она, боюсь, человек пятнадцать точно б не выжили.

– С вашего позволения, я заберу её.

– Конечно, мессир. Не смею задерживать…

Когда мы с Рей вышли наружу, нас встретил всё тот же Рушпу́н.

– Вели… эээ… господин Краум, могу я спросить у вас и светлейшей Рейны?

– Спросить? Ну… спрашивай.

Проповедник смущённо прокашлялся, после чего снова взял свою сучковатую «палицу» на караул и торжественно произнёс:

– Господин Краум! Светлейшая! За последние несколько дней я дважды почти что умер, но оба раза мне возвращали жизнь, когда я того и не чаял. Первый раз в Горках, второй раз здесь. Первый раз вы, вели… господин Краум, позволили мне служить вам и подарили вот этот вот святой дрын, – ловко крутнул он в руках «подаренную» дубину. – Сегодня, когда совершилось второе чудо, я бы хотел попросить светлейшую…

На этом месте Рушпун внезапно замялся.

– Чтобы она подарила тебе ещё один символ веры? – продолжила, догадавшись, «богиня».

– О, да, светлейшая! Именно так, – просиял проповедник.

Мы с Рейной переглянулись.

Я еле заметно кивнул.

– Мне кажется, что святому дрыну не хватает стрелы, что пробила его, – проговорила задумчиво Рейна. – Но, я уверена, это всё поправимо. Ведь жизнь и смерть… они всегда идут рядом. Одно без другого не существует. Так же как день без ночи или мужчина без женщины… – она сунула руку себе за плечо, вытащила из закреплённого там туеска арбалетный болт и протянула Рушпуну. – Вот та стрела, что чуть не убила тебя. Держи.

– Святой дрын и святая стрела, – благоговейно произнёс проповедник, принимая подарок. – Защита и нападение. Единство и борьба противоположностей…

От последней сказанной фразы я чуть было не поперхнулся. Процитировать ненароком никому неизвестного в этом мире философа – это действительно… дорогого стоит.

– Спасибо, светлейшая! Спасибо, великий! Спасибо вам за эти подарки. Пока я живу, я буду носить их с собой, а когда мой путь завершится… пусть они упокоятся в ещё не построенном храме великого исцелителя…

– Он действительно верит во всю эту ерунду? – спросила «богиня», когда мы опять оседлали гнедую и пегую и выехали вместе из лагеря.

– Не знаю, – пожал я плечами. – Но, думаю, что-то в этом всё-таки есть…

* * *

Пленных мы более-менее подсчитали лишь к концу дня. Их набралось около трёх с половиной тысяч. Практически столько же, сколько защитников Пустограда. Все – ополченцы, набранные в 3-й армейский корпус, в основном, из Риштага и Шаонара.

Риштаг, как мне объяснили, находился под патронажем магистра Луха, убитого мной, когда я спасал попавшую в его лапы Рейну. В Шаонаре (это я знал и раньше, едва ли не с первого дня моего попаданства) всем заправляли грудастая Астия и её брат Гидеон, которого мы прикончили возле Пустой горы.

Всего же в Империи имелось пять «кадрированных» корпусов, включая разгромленный, в каждом из которых реально служили по три-пять тысяч профессионалов-гвардейцев. Во время войны корпуса «разбавляли» тероборонцами, то бишь, городским ополчением – по семь-восемь тысяч «свежих», не нюхавших крови бойцов. Плюс к воюющей армии могли добавлять отряды городской стражи. Но это если совсем уж припрёт, если дела пойдут настолько неважно, что придётся оставлять без надзора целые города и провинции.

В любом случае, как я подсчитал, император с Конклавом могут направить на нас толпу тысяч под пятьдесят, не меньше. И даже с учётом союзников противостоять им в классической битве «рать на рать, войско на войско» мы вряд ли сумеем.

Тем не менее, заранее признавать своё поражение стало бы с нашей стороны полной глупостью. Потому что, во-первых, «глаза боятся, а руки делают». А во-вторых, как говаривал в своё время великий Суворов, «побеждают не числом, а уменьем»…

Собраться всем вместе – Тур, Лика, Рейна, Аршаф и я – удалось в середине ночи.

Только тогда, наконец, были распределены по госпиталям все раненые, убраны с поля боя убитые, изъяты основные трофеи и отфильтрованы пленные.

С последними сперва разбирались наши рунные мастера, а затем четверо магов разума из пустоградского магсовета. Каждый имел четвёртый уровень силы, так что каких-то проблем с допросами пленных не возникало. Мысленно подчинить не владеющего магией человека, задать ему пару-другую вопросов, получить на них абсолютно искренние ответы – и дело сделано.

Неувязка случилась, только когда на допрос привели двух пленных магичек.

Вообще говоря, магов противника в плен не брали. Этих двух обнаружили, когда разбирали раненых и убитых. Полуживыми и без сознания. Сначала их хотели просто прикончить, но оказавшийся рядом «противомаг» посоветовал сообщить о находке мне. Я же (наверное, в силу природного гуманизма) приказал привести их в чувство, приставить охрану из обладателей рун, а после отправить на допрос к дознавателям.

О том, что возникли проблемы, я узнал через час. Исследование трофеев, которыми в тот момент занимался, пришлось срочно прервать.

– Мессир, – доложил главный из дознавателей по имени Ри́мек. – Мы, конечно, могли бы полностью подавить им волю и получить ответы на все вопросы, но после этого обе они уже ни на что не сгодятся.

– В смысле? – не понял я, что значит «не сгодятся».

– У них второй уровень, – пояснил маг. – Наша разница с ними две единицы. Для тонкого вмешательства этого недостаточно. А грубая сила их просто раздавит, после такого допроса они потеряют разум, и если у вас на них есть какие-то планы, исполнить их не получится.

– Какой нужен уровень, чтобы их разум не повредился? – сразу же уловил я суть сказанного. – Ну, то есть, какая разница в уровнях?

– Не менее четырёх, мессир, – отрапортовал дознаватель.

Я молча окинул взглядом двух пленниц.

Их допрашивали не «в поле», как остальных, а в городе, в здании городской стражи.

Обе магички были заключены в коконы силы, поддерживаемые специальными артефактами.

Одежда на обеих был окровавлена и разорвана, но, судя по руне «познание», насилию они не подвергались, их физическое здоровье находилось в относительной норме, а что до душевного – о нём можно было узнать только при личном контакте.

– Эту уведите, – кивнул я на ту, что сидела, уперев глаза в пол, – а эту… – я указал на другую, глядящую на меня с откровенным вызовом, – эту оставьте. Я с ней поработаю… один на один…

Когда все вышли из комнаты и увели «ненужную» пленную, я взял со стола управляющий коконом артефакт и сжал его в пальцах.

Защита вокруг магички исчезла.

В ту же секунду – я даже слова сказать не успел – в меня полетели два атакующих заклинания. Глупо, конечно, но, видимо, дама попросту не признала во мне иммунного или же до такой степени прониклась ненавистью к мятежникам, что не сумела сдержаться.

Пущенную в меня магию я использовал, как и задумывалось. Сгустившееся перед глазами облако маг-энергии мгновенно преобразовалось в плотный комок и понеслось в обратную сторону.

Миг – и освобождённая чародейка застыла посреди комнаты с остекленевшим взглядом.

Я мысленно выругался. Надежда на то, что у меня получится преобразовать и усилить чужую магию так, чтобы преодолеть ту разницу в уровнях, о которой говорил дознаватель, не оправдалась. Воля пленённой оказалась полностью сломлена, но её разум – и я это отчётливо видел – такого удара не выдержал.

Делать нечего, пришлось сканировать память впавшей в магический транс чародейки. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Сканирование продолжалось недолго. Всего через две минуты, когда открылся последний участок чужого сознания, меня будто током пробило. Наверное, это было опять озарение. Очередное. То самое, что обещал мне «погонщик».

На всякий пожарный, я снова прошёлся по открытой, как книга, памяти пленной. Ошибки быть не могло. Чужая память не врала – просто не имела такой возможности…

– Римек! – выглянул я в коридор. – Дайте мне пару стражников. И сами входите. Будем сейчас проверять кое-что…

До главной площади города мы шли минут десять. Возглавлял процессию Римек. Он шёл, постоянно оглядываясь и словно не веря тому, что видел. Следом за ним двое стражников вели под руки пленную. Она двигалась, будто кукла, механически переставляя ноги и качая головой в такт шагам. Осмысленности в её действиях было не больше, чем у какого-нибудь робота-автомата со сбитой и зациклившейся программой.

«Колонну» замыкал я, контролируя всех, кто шёл впереди. На случай, если пленная чародейка внезапно очнётся и её придётся опять «успокаивать». Один шанс из тысячи или даже из миллиона, но не учитывать его было бы с моей стороны верхом беспечности.

Наш путь завершился у алтаря с камнем Баа́т. Охраняющие его маги, увидев, кто перед ними, пропустили нас к алтарю без лишних вопросов.

– Подведите её, – приказал я охранникам. – Положите её руки на камень… Отлично! А теперь отойдите на пять шагов…

Секунд пятнадцать (я это видел через руну «познание») ничего не происходило, а затем женщина неожиданно вздрогнула, дёрнулась, качнулась назад, но её руки словно прилипли к камню, а через него к алтарю и тому, что покоилось ниже, гораздо ниже, глубоко под землёй…

За всё то время, пока камень Баат находился в городе и к нему совершали паломничество все местные маги, он будто и вправду врос в это место. В ставшую алтарём чашу фонтана. В булыжную мостовую. В, минимум, двухметровый слой песка и щебёнки. В находящееся под ними скальное основание… Сила Баат мало-помалу опутывала невидимыми невооружённому глазу нитями сперва центральную площадь, а следом за ней и весь город, включая живущих в нём жителей. А как гласили имперские хроники (с ними я успел познакомиться в библиотеке местного магсовета), в пяти священных городах Великой Империи магов в процентном отношении всегда рождалось раз в десять больше, чем в любом другом населённом пункте…

Пустоград, и я это видел сейчас своими глазами, становился таким же…

– О-о-о, – коротко простонала пленная, отцепившись от камня и рухнув наземь.

Несколько долгих секунд она просто лежала ничком у основания алтаря, затем подняла голову, оттолкнулась руками от мостовой, села…

– Вы знали… знали, что так и будет, – пробормотала она, глядя на меня снизу вверх.

– Как твоё имя? – спросил я, прищурившись.

– Стигна, господин…

– Краум. Краум из Пустограда, – кивнул я, протягивая ей руку.

– Спасибо, господин Краум, – поблагодарила она, поднимаясь на ноги. – Спасибо, что вернули мне разум и… открыли глаза.

Я качнул головой и указал на камень Баат:

– Это не я. Это он.

– Я знаю. Но всё равно спасибо. Ведь если б не вы, мне ни за что не видать ни третьего уровня силы, ни того, что я в нём увидела, – склонилась в поклоне Стигна.

– Хочешь вернуться к своим? – этот вопрос я просто не мог не задать.

– К своим – это значит… к Конклаву?

– К Конклаву.

– Нет! Конечно же, нет! – вскинулась возмущённо волшебница.

Я усмехнулся и повернул голову к стоящему рядом Римеку:

– Отведите её в магсовет к мастеру Балию. Лишний маг третьего уровня нам, я полагаю, не помешает.

– О да, мессир! Не помешает. Но… как вы догадались?

– Что всё будет именно так?

– Да.

– Просто прочитал в её мыслях, – пожал я плечами. – А после подумал, что если камень Баат умеет обмениваться энергией со своими служителями, так почему бы ему не вернуть к жизни ещё одного адепта.

– Действительно, просто, – развёл руками маг-дознаватель. – А то, что…

– А то, что имперские маги её обратно не примут и, если встретят, прикончат, было и так очевидно. Таким, как она, об этом специально рассказывали. Во всех пяти храмах Баат прикасаться к камням имеют право только жрецы, главы советов и члены Конклава. Поэтому всякий, кто прикоснулся, вольно или невольно, к шестому камню Баат, автоматически становится врагом предыдущих пяти, а, следовательно, и Империи… Про всё остальное, я думаю, вы и сами узнаете, когда сделаете то же самое со второй пленной.

– Да, мессир, – наклонил голову Римек. – Прикажете приступить к допросу прямо сейчас?

– Как только отведёте госпожу Стигну к мастеру Балию, так сразу и приступайте.

– Понял, мессир. Сделаю, как вы сказали…

О том, что случилось в допросной, а после на площади, я рассказал своим в самом начале Совета. А как закончил, спросил:

– Знаете, что это означает?

– Знаем, – ответил за всех «охотник». – Право Конклава на магов, по факту, закончилось…