Текст книги "Лучший полицейский детектив"

Автор книги: Владимир Моргунов

Соавторы: Вадим Молодых,Елена Федорова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

Любовь Ивановна передернула плечами.

– Бр-р! Ужас! У меня никогда такого еще не было!

– Вы знаете, у меня – тоже. Много было убийств детей, много именно детоубийств, но такого жестокого не было. И надеюсь, что больше не будет.

– А я еще поначалу думала, что ее невинную обвиняют.

– Не в этот раз.

– Дина Алексеевна, а как Вы лично думаете, зачем она ручку…

– Думаю, что она рожала, правда, сама. И оказывала себе родовспоможение. Наверное, тянула за ручку ребенка во время рождения, чтоб быстрее все закончилось. Вывихнула, вырвала из сустава.

– Точно! А затем, чтоб и это не определили – …

– Конечно!

– Ужас! Вот изверг!

– Вот представляете, после такого ее бы надо лишить родительских прав!

– Наверное, так и будет?

– Сомневаюсь, Любовь Ивановна. В последнее время соцслужба придерживается тенденции оставлять детей горе-матерям, мотивируя это тем, что для детей лучше хоть такая мать, чем вообще никакая.

Гинеколог всплеснула руками:

– Да с такой «матерью» теперь должно быть страшно под одной крышей. В любой момент только и жди, что она тебя замочит! Слушайте, а этот фанатизм?! В наше время!!!

– А вот это наше всеобщее упущение. Мы же должны проводить санитарно-просветительскую работу. Так вот надо читать курс лекций в таких селах.

– Так что «читать»? Допустим, приедем – прочитаем. А поп потом им постоянно другую отраву в уши льет.

– Хороший аргумент. Надо им в Библии показать цитату, где говорится, что грехом считалось выливать семя – по Ветхому Завету. А сейчас мы живем – по Новому и должны, в первую очередь, руководствоваться законом любви.

– Я лично читала когда-то Библию, но досконально не знаю ее.

– Я ее детально изучаю, потому что в ней много интересного и поучительного, а также исторического есть. Хорошо, я Вам потом найду и покажу аргументацию.

– Но почему же им поп говорит наоборот? Он же должен знать!

– Любовь Ивановна, они чаще всего саму Библию не изучают и не анализируют. Я как-то разговаривала с одним настоятелем. Так он мне сказал, что им не обязательно ее знать (а это-то – основное руководство для тех, кто считает себя христианином!). Главное – знать, когда и как праздники служить. Вот Вам и конец идеологии. То есть веры.

Заведующая консультацией сокрушенно покачала головой. Дина и Юля собрали свои бумаги и анализы, и пошли в отделение.

– Диналексеевна, а почему Вы как-то отдельно сказали Любови Ивановне о детоубийствах и убийствах детей?

– А ты не знаешь разницы, Юля?

Лаборант покачала головой.

– Согласно действующего законодательства, детоубийство – это убийство своего новорожденного ребенка только своей матерью. А если убил отец, дед, – «просто» убийство. Господи, прости, слышал бы кто – ПРОСТО УБИЙСТВО!

Муслий, ожидая своих сотрудников, нервно ходил по кабинету.

– Представляешь, Валера, все настолько обыденно, что просто ужас! Она, словно, зазомбированная. Сначала отпиралась…

– Но ты же ее расколола?

– Да. Все настолько просто, по-житейски обыденно!.. Детей больше не хотела.

– Батюшка дал всем прихожанкам установку, что предохраняться – грех, – вмешалась в разговор Юля.

– Я б этих попов…

– Вот она и приняла решение.

– Призналась?

– Только в том, что не хотела рожать. Настаивает на своем «послеродовом психозе».

– Кто бы сомневался! Что-то неожиданно много рожавших вдруг узнали о таком диагнозе. С чего бы вдруг?

– Может, опять в желтых газетках начитались?

– Наверное, надо для массового читателя вводить цензуру на специальные статьи. А то они начитываются, информируют адвокатов и те начинают бросаться в суде необоснованными диагнозами, следствие тянут…

Да, Дина, тут от главврача приходили, просили, чтобы кто-то из нас поработал патанатомом по совместительству, пока тот на курсах.

– Ну и?..

– Оформись, а?

– А ты почему не хочешь?

– Ну… ты же знаешь. Потом он захочет, чтобы ему что-то подтвердить такое, что я не смогу.

– А я разве смогу?

– О, все знают твои железобетонные принципы. И главный – тоже. Если я буду не согласен – я буду нервничать, маты гнуть! А ты у нас вежливо сумеешь настоять на своем.

– Слушайте, вот странные представления у вас обо мне до сих пор! Я тоже нервничаю и бешусь иногда…

– Но по тебе этого не скажешь. Дин, ну тебе же нужны деньги? К тому же у меня уже есть в этом семестре подработка в колледже, мне не разрешит бухгалтерия. А у тебя – только в следующем будет.

Конечно, денежный аргумент всегда был убедительным. Поэтому Дина согласилась, тем более, что вскрытий у патологоанатома было не много.

– Но биопсию мы же не можем делать, ты предупредил его?

– Конечно, да он и сам был в курсе. У них договоренность с областью.

– Ну, тогда ладно.

Коллектив отделения все еще был под впечатлением предыдущей экспертизы и не мог успокоиться.

– Как вы думаете, что ей за это будет? – спросил водитель.

– Думаю, что – ничего, – раздраженно ответил Муслий, – Она же многодетная мать.

– Мать? Таких еще надо поискать!

– Согласен. Но что мы будем гадать? После суда все узнаем.

– Надо будет хоть раз в суд сходить, посмотреть, – сказала старшая лаборантка, – А то сидишь, работаешь, а результата своего труда и не видишь.

– О-о, – переглянулись Дина с Муслием, – Поверьте, иногда – лучше и не видеть, чтоб совсем не разочаровываться.

– А дело будет рассматриваться в открытом заседании? – заинтересовались и остальные сотрудники.

– Наверное, в открытом. Это же – не половое преступление.

– Ладно, я пойду, представлюсь пока новым подчиненным, – сказала Дина и пошла в соседний вход в патологоанатомическое отделение.

– О, Дина Алексеевна, здравствуйте! А мы знали, что у нас будете Вы или Валерий Михайлович, – радостно встретили ее новые сотрудницы.

В большинстве районных больниц две родственные службы – патологоанатомическая и судебно-медицинская, обычно, мирно соседствуют и дружат между собой. И только если в одной или обеих встречается самодур-начальник, начинаются ведомственные неурядицы. В Подольске эксперты всегда стремились к миролюбию, поэтому и коллеги постоянно ходили в гости друг к другу. Но местный патанатом страдал излишней привязанностью к зеленому змию, поэтому лаборанты ПА телом оставались приверженными в своему отделению, а мыслями – к СМЭ. Всех сотрудниц патанатомии Дина прекрасно знала и была уверена, что никаких проблем в совместной работе не возникнет.

– Честно говоря, Диналексеевна, мы с Вами хоть отдохнем от нашего алкоголика. Перед отъездом он выпил спирт из проводки. Вы представляете? – не коллегиально пожаловалась на своего начальника старший лаборант.

– И ничего ему нет! Я бы от обычного спирта скопытилась!

Дину даже передернуло от слов девушки. Выпить отработанный спирт, оставшийся после обезвоживания зафиксированных в формалине кусочков внутренних органов трупа, для нее было пределом алкоголического падения. Это было даже хуже, чем пить денатураты, или самогонку, приправленную карбидом, которую пьют бомжи.

– А с чего его на такую «экзотику» потянуло?

– Денег не было, а начал «гореть»!

В пору было хвататься за голову. Если так деградирует цвет бывшей интеллигенции, то можно понять на государственном уровне, до какого уровня падения уже доведен народ!

– И с ним же уже ничего не поделаешь, Дина Алексеевна. Лечить его бесполезно.

– А жене вы говорили?

Жена патологанатома заведовала детской больницей и была очень хорошим человеком.

– Да конечно. Мы же ее позвали, когда обнаружили, капельницу ему поставили. Бедная она женщина. Ни она, ни сын ничего не могут поделать.

– Да, это – проблема, – согласилась Дина, – Но ничего. Пока мы вместе работаем, вы точно отдохнете. Главное, чтобы не было задержек в работе.

– Все будет хорошо. Тут у нас, у Нины есть проблема. Возможно, потом у Вас будет работа по ее внучке.

– Что? – не поняла Гнатенко. Нина была санитаркой патологоанатомического морга.

– У нашей Нины беда. Ее невестка долго вообще не могла забеременеть. Потом у нее четыре беременности не доносились. И вчера она родила. Нина так радовалась… А оказалось, что ребенок – с уродствами развития.

– С какими?

– Мы не знаем. Но педиатр говорит, что не выживет. Представляете? Они предлагали молодым оставить ребенка. Но те, и Нина, сказали, что это их долгожданный первенец, что будет, то и будет. Сколько суждено – пусть проживет с ними, любящими родителями. Они ей пеленок таких красивых накупили, чепчиков… Мы сидим и плачем, пока Нина в роддоме сидит.

– О Боже, почему ж так сложно все? – воскликнула Дина. – Если бы вы знали, какая у меня только что экспертиза была! Но до вынесения приговора не могу вам рассказывать, потом узнаете.

А сама думала о том, какие разные матери существуют на этом свете. Те, которые любой ценой пытаются сохранить жизнь в любимом тельце, и те, которым оно совсем не дорого. Почему так происходит? Господи, Ты видишь все. Почему не наведешь порядок?

– Дорогие коллеги, я удаляюсь на место основной работы, а если появится что-то здесь, то Вы меня позовете.

– Конечно.

Когда Дина вернулась в комнату приема, спиной к двери там уже кто-то сидел. А Валера что-то увлеченно говорил.

– Юля, ты пока взяла анамнез? – спросила врач.

– А это – не пациент, а наш интерн, представляешь? Наш начальник, как всегда, примет решение, никого не поставит в известность, и нате вам нежданчик!

– А Вы – местный? – поинтересовалась Дина.

– Нет, конечно. Теперь надо ему найти жилье.

– Желательно – не дорогое, – смущенно произнес молодой человек.

– Как Вас зовут?

– Андрей Тихорецкий.

– Вот что, Андрей. Без крыши над головой мы тебя не оставим, конечно. В крайнем случае, останешься здесь ночевать. Туалет, душ – есть. Диван – тоже. Даже телевизор есть. У тебя семья есть?

– Нет пока.

– Тоже правильно. С нашей специальностью, постоянные разъезды на места происшествия и походы в суд – верный путь к разводу. По крайней мере, в большинстве судебно-медицинских семей. Мы поспрашиваем, может, завтра найдем тебе жилье. Тетя Лиля тебе кушать приготовит. Да, Лилия?

– Конечно, Валерий Михайлович.

– Да что Вы, я сам в состоянии себе приготовить, – запротестовал новенький.

– Поверь, юначе, так как наша тетя Лиля приготовит – ты не в состоянии.

Интерн застеснялся от всеобщего внимания и покраснел.

– Итак, со мной и остальными ты уже познакомился. А это – Ум, Честь и Совесть нашего отделения, – Дина Алексеевна Гнатенко.

– О, я о Вас слышал, – вскочил парень.

– Еще бы, – рассмеялась эксперт, – постоянно не соглашаюсь с начальством, спорю. Представляю, что Вам обо мне наговорили!

– Нет, только хорошее. Даже героическое! Что Вы размотали несколько убийств одновременно…

– «Размотали»! Во-первых, это мы вместе с Валерием Михайловичем «размотали», а во-вторых…

– А во-вторых, чего уж скромничать? Таки размотали! И даже дождались награды! – весело подмигнул Валера сотрудникам, которые знали, как начальство поощрило Дину, – Вот!

И он, подкатив рукав халата, показал интерну золотые часы, а потом в знак солидарности стукнул своим браслетом по Дининому.

– На каком этапе сейчас твоя интернатура?

– Ну, мы походили по разным лабораторным отделениям, немного поработали в морге и неделю были на приеме живых лиц.

– Раз так, Алексеевна, то я с чистой совестью еду на Молдавию на пару деньков, а Вы знакомьте нашего коллегу со всеми нюансами. На МП – вместе, в суд – тоже.

– Есть, сэр, – шутливо ответила Дина.

– Ну что, Андрей, пойдемте в морг. Покажу Вам то, чего сама раньше никогда не видела.

Тихорецкий с готовностью подскочил со стула и принялся на ходу одевать халат. Еще бы, поработать с легендарной Гнатенко, от которой все областное бюро на ушах стоит! Ему просто повезло, что его направили в интернатуру к ней в отделение. Дина открыла дверь в морг и пропустила молодого врача вперед. Андрей вошел и осмотрелся. Самый лучший, образцово-показательный морг области оказался довольно маленьким, но – чистым. Намного чище, чем в областном бюро.

– Здесь у нас хранится инструментарий, емкости для анализов, одежда, подлежащая изъятию, ветошь, халаты, фартухи. Особых проблем нет. Иногда, конечно, забивается слив или перестает работать вытяжка. Хотя с ней проблема есть. Какая-то конструкция неудачная, поэтому, когда мы включаем ее, всю вонь несет к соседям-патанатомам. Они нас просят включать тогда, когда их нет, или просят предупреждать заранее.

Андрей кивнул.

– А теперь смотрите внимательно. Вот наш объект исследования.

Дина с печальным видом развернула саван из пеленки и Андрей увидел тельце девочки.

– А куда Вы органокомплекс поместили? А рука?

– Такое тельце было изначально.

– Как?

– В таком виде было доставлено. Выпотрошенное.

Интерн в ужасе отшатнулся от стола.

– Это же какая тварь такое сделала?

– Была сегодня у меня на освидетельствовании. Многодетная мать, которой не нужен был еще один ребенок.

– Может она… того? Сумасшедшая была?

– Не-е-ет. Я потом Вам объясню, сейчас просто не в состоянии. А Вас покормили?

Андрей замялся и Дина поняла, что он еще голодный.

– Идемте, пообедаем.

– А у Вас столовая в больнице?

– Нет, у нас тетя Лиля, наша санитарка, готовит. Мы скидываемся деньгами, иногда – продуктами. А на кофе-брейк покупаем пончики в буфете. В суде Вы уже были?

– Нет.

– Ну, вот как раз у меня на послезавтра повестка лежит, так что пойдем вместе.

Вечером, как обычно, уложив детей спать, Дина мысленно подводила итог дня и планировала распорядок на следующий. Случай с Пантелейчук не выходил у нее из головы. Сейчас Дину уже ужасало не столько то, что та сделала со своим ребенком, сколько будничность, с которой это произошло. Обыденность и эмоциональная скудость, с которой убийца спокойно говорила о происшедшем, были для Дины шоком. У Дины весь день вертелась в голове какая-то фраза, наподобие: «Необъяснимая легкость бытия», «Неизъяснимая легкость бытия»? «Невыносимая»? Точно – неизъяснимая! Она вспомнила. Так назывался фильм, который ей так и не удалось посмотреть. Но цепляющее название Дина запомнила. Оно идеально подходило к этой ситуации вокруг убитой новорожденной. У Пантелейчук и наблюдалась такая легкость: легко родила, не задумываясь – убила, спокойно – расчленила… Вот от такой легкости бежали мурашки по коже. И лично Дина не могла вынести эту легкость. Уже засыпая, она бросила взгляд на своих спящих детей. «Носики-курносики» спокойно сопели, раскинувшись на кроватях. Если бы с ними что случилось, она бы просто не вынесла этого.

Боевое крещение

Следующее рабочее утро началось громадной очередью из пациентов уже к 9 часам.

– Что такое? Массовая авария или «стенка» на «стенку» вчера пошла? – удивилась Гнатенко, зайдя в отделение.

– Доярки с бригадиром поругались на рабочем месте, потом началась драка, потом мужья присоединились. Я анамнез с Андреем Ивановичем уже записала, – отрапортовала Юля.

– Ничего себе, четко вы сориентировались, – похвалила Дина коллег. Похоже, из интерна будет толк, раз он такой инициативный.

– Так я же тут ночевал, с восьми часов и начал прием. Чего людей держать?

– Молодец. Так сколько у нас потерпевших?

– Пятнадцать!

– Ого! Писанины-то сколько будет!

Врач вышла в коридор и оценила очередь потерпевших. Даже если, в среднем, по десять минут на каждого придется, то понадобится два с половиной часа, чтобы всех осмотреть.

– Сделаем так: Оля, прекращай сейчас трупы писать, бери бланки для осмотра и будешь сразу за мной печатать. А Юля – За Андреем Ивановичем. Будем сразу по двое принимать, иначе мы и после обеда прием не закончим. Вот Вам и будет боевое крещение!

Лаборанты быстро перегруппировались, Игорь переставил Ольге печатную машинку на Динин стол и работа закипела.

Осматривая доярок, врач в который раз убеждалась в общеизвестной истине о том, что тяжелый физический труд очень старит. Женщины, которые были даже несколько моложе ее самой, выглядели уже выработанными старыми клячами. Непосильный труд, отсутствие финансов, нищенский быт делал жизнь этих людей невыносимым. Всего несколько лет назад, когда Дина только появилась в Подольске, ее поражало великолепие вышивок золотым люрексом на постельном белье в местных зажиточных селах, обилие еды на столах и довольный вид селян. В Одесской области ей не встречался такой достаток. Но сейчас стремительное обнищание настолько быстро уничтожало былое изобилие, что на местах происшествий Дина иногда не то, что золотых вышивок, но и просто постельного белья в домах не видела. Многие спали даже не на матрасах, а на кучах старых носильных вещей, укрывались же куртками и пальто…

Некоторые женщины стали уже слишком морщинистыми, а у других отчетливо проступали на лице следы «употребления». А ведь двадцать лет назад все были одинаково хорошенькими, с равными перспективами и радужными надеждами. «Что с нами делает жизнь»! – сокрушалась Дина. Хоть лично она всегда до последнего боролась с негативными жизненными обстоятельствами.

Примерно о том же думала и Юля. Даже оценив внешний вид Гнатенко и очередной пациентки, было видно, какая огромная социальная и ментальная пропасть разделяет их. В городе люди изо всех сил держались, хотя бы, за надежду на лучшее. В селе такой надежды уже не было. Начиналась беспросветная жизнь. Отсюда и менялась структура травматизации и смертности. В селе они были намного выше. Очень часто на месте происшествия – в домах самоубийц не было ничего, кроме кровати, стола, стула и шкафа. Ни телевизора, ни книг, ни газет… Лишь пустые емкости от самогона… Люди утрачивали смысл жизни. А затем и она сама становилась им не нужна.

– Ну что, Андрей Иванович, ощутил все прелести приема живых лиц? – пошутила она.

– Честно говоря, у меня уже голова кругом от их криков, – признался интерн.

– О, то ли еще будет на суде! Придется опять их всех выслушивать, а потом – свидетелей, а затем – обвиняемого и только тогда вынести вердикт: кто правду говорит, а кто – нет.

– Почему так сложно?

– Ты не обратил внимание на то, что они по-разному объясняют, кто и как кого травмировал? А нам из этой каши показаний надо выбрать правильные.

– Алексевна, к нам – этап, – проинформировала тетя Лиля.

– Тебе уже приходилось освидетельствовать этапы?

– Чего? – не понял молодой врач.

– Осужденных после вынесения приговора отправляют по этапу дальше. И перед этим их должны освидетельствовать на предмет наличия повреждений, рубцов, татуировок, особых примет. Это делается для того, чтобы в случае побега можно было сразу составить на бежавшего ориентировку. В принципе, ничего сложного. Давай сейчас осмотришь этапируемых, а я – помогу.

В комнату вошли знакомые сотрудники из местной тюрьмы.

– Привет пенитенциарной службе, – сказала Дина, – У нас сегодня – просто завал. Сколько человек привезли?

– Всего пятерых, – успокаивающим тоном ответил лейтенант.

– Да мы сегодня треть месячной нагрузки выполним! – возмутилась Юля.

– А что, у вас тоже такой идиотизм – нормы выполнения? – удивился тюремщик.

– Конечно! Мы на ставку, Андрей, это тоже тебя касается, если будешь работать в районе, (в городе – другие нормативы) должны произвести 6,5 вскрытий(!) и 48 осмотров живых лиц в месяц.

– А если не будет?

– У нас-то хватает работы и на три ставки и больше, просто кто ж их оплатит?

– Но если бы не хватало?

– Тогда урежут зарплату. Вы понимаете, такой идиотизм везде – судья должен закончить три уголовных дела и сколько-то там административных или гражданских дел в месяц, милиция – тоже. А весь мир работает на профилактику правонарушений! А особенно мне нравится 6,5 вскрытий! Все-равно, что полтора землекопа из мультика. Это как статистиков переклинило, что они нам такие нормы прислали? Значит, седьмой мой труп я вскрою наполовину, что ли? А вторую половину Валерий Михалыч будет доделывать? Андрей, работай потом с кем-нибудь в паре! – саркастически шутила Дина.

Картина того, как сопровождающие заводят прикованных к ним зеков, добавила интерну адреналина в кровь. Оказывается, в районе работа эксперта намного богаче разнообразием, чем в городе. На самом деле, даже в крупных городах такие виды работы тоже производились, только с учетом большего количества экспертов, на которых приходились такие освидетельствования, процент их был ниже. Но Андрей об этом еще не подозревал.

Он заметил, что Дина совершенно не боится заключенных, и по ее сноровке было видно, что она привыкла с ними работать.

– Это только так кажется. После того, как в Одессе мне в тюрьме рассказали, что однажды следователю вкололи в шею шариковую ручку, я уже боюсь. Только вида не показываю. Нельзя. Иначе, если заметят – жди беды!

– Доктор, за Вами на МП приехали в В., – опять «порадовала» тетя Лиля.

– Тюрьма дает стране угля сегодня! Что у Вас там происходит? Только этап посмотрели!

– А вот утром и началось. Ждем сегодня начальства из области. Вывели всех на уборку территории. Решили траву перекопать во дворе. Должны были контур перед этим отключить, но забыли. И первого копнувшего током лупануло. Ему неделя срока оставалась.

– Да что ж за день сегодня такой? Тебе повезло, Андрей. Считай, всю интернатуру мог за один день пройти! Слушайте, а мы надолго там задержимся? У меня же школьники сами дома сейчас сидят. А это чревато…

Позавчера прихожу – в доме идеальный порядок, такая чистота, все игрушки по местам… А малых нигде не видно. У меня начинается паника. Обычно у нас все нормально, если они гоняют по дому, а все раскидано. Ну, думаю, что-нибудь разбили и бояться показаться на глаза. Но телевизор – цел, зеркало – тоже. Значит, в детской, думаю, что-то страшное. А у нас сначала холл, потом проходная детская, а затем кухня. А третья комната – сбоку. Но она закрыта. Захожу в детскую – красота, как в выставочном зале. Малые сидят на карачках под дверью на кухню и испуганными глазами смотрят на меня и молчат. И тут я обращаю внимание на то, что в комнате даже вымыты полы! Прохожу мимо них на кухню, открываю двери и… А там по косточку воды. У нас пол на кухне ниже по уровню, чем в комнатах. Все, картина Репина «Приплыли». Это, слава Богу, что мы в своем доме живем! Ну, и тут началось! Дальше они уже тряпками собирали эту воду, скакали вокруг меня… Как можно было открыть кран и забыть об этом? Короче, я не могу их оставить одних.

– Да и не имеете права, – заметил лейтенант. – Мы по дороге заедем к Вам домой, возьмем их с собой.

– Прекрасное Дамоклово решение.

Так они и сделали. Сашка и Алешка с визгами восторга быстро оделись, залезли в рафик и все отправились в местную тюрьму. Находилась она в 18 километрах от Подольска. Мальчишки с интересом смотрели по сторонам.

– Весело Вам, наверное, с ними? – заметил сопровождавший.

– О, Вы даже себе не представляете! – засмеялась Дина.

Рафик остановился поодаль от входа в исправительное учреждение. На малюсенькую центральную аллейку вынесли тело несчастного пострадавшего. Дина, как всегда, не могла не задуматься об иронии судьбы, настигшей этого молодого человека. Высокий дебелый красавец реально отсидел семь из своих двадцати семи лет, да еще и в строгом режиме за кражу мешка с люцерной! А убийцы, в связи с модным нынче смягчением приговоров, получали по два года условно! И вот где была адекватность справедливого наказания преступлению? И если бы его осудили не на семь лет, а на меньший срок, если бы не послали копать землю именно сегодня, если бы не забыли отключить токонесущий контур, если бы… если бы… если бы!

– Послушайте, я оставлю детей здесь, за «рафиком», а Вы приглядите, пожалуйста, чтобы они в нашу сторону не заглядывали, – попросила она водителя.

Тот понимающе кивнул. А интерн с наставницей отправились осматривать тело погибшего. Рядом с трупом лежала злосчастная лопата. Одна – правая нога умершего была босой, на второй был шлепанец.

– Давай осмотрим эту ногу. Так и есть! Ты уже видел электрометки, Андрей?

– Пока не было таких случаев.

– Тогда смотри внимательно. Видишь вот такое образование, похожее на кратер? Это и есть типичная электрометка – место входа технического электричества в тело.

– Тогда странно, ведь у него были тапки? Или этот шлепанец слетел, и он босой ногой наступил на лопату?

– Не обязательно – босой. Ведь здесь проходит кабель высокого напряжения. А тапок у него был не резиновый, а из другого материала. Хотя такая тонкая подошва и из резины могла не защитить в данном случае. Иногда пробивает! У меня был случай, когда один мужик, кстати – тоже бывший зек, залез в электроподстанцию и пытался там своровать какую-то ценную деталь. Так его не спасли даже резиновые сапоги и перчатки. Работники мне объяснили, что и для ремонтных работ внутри подстанции надо отключить ток. Иначе разряд очень ощутим даже на расстоянии 70–80 см от источника.

До этого момента Андрей свято верил в то, что резина стопроцентно защищает от удара электричества, поэтому был крайне обескуражен.

– Тогда защита бессмысленна?

– Ну почему же бессмысленна! Защита нужна всегда! К тому же у каждого человека своя электропроводность. У меня, например, повышенная. А муж может влажными руками размешивать металлической ложкой суп на включенной электроплитке, и ему ничего не будет.

– И как же Вы выходите из положения?

– Размешиваю поварешкой с деревянной ручкой.

– А газ?

– Пока не проведен. Тянут к нам трубопровод, но пока электрикой пользуемся.

Теперь уже Андрей задумался о том, насколько уязвимым является человек перед ним же самим созданными изобретениями.

Дети Дины к этому времени уже совсем замотали водителя. То они гонялись друг за другой, то кидались по деревьям каштанами, то трусили металлическую оградку, отгораживающую центральный вход в исправительное учреждение. Затем мальчишки решили посоревноваться, кто прыгнет выше и сдернет пожелтевшую газету с доски объявлений. Веселый шум и гам заинтересовал часового, стоявшего на ближайшей вышке. Он повернулся к ним лицом и вскоре начал беззвучно смеяться. Мальчишки, задрав головы, увидели грозного охранника с оружием в руках, и стали донимать того просьбами «популять по деревьям». Они забросили оградку и вприпрыжку подбежали к стене тюрьмы.

– Дяденька-а, а если я кину вверх каштан, Вы в него попадете? – закричал раскрасневшийся от беготни Пашка.

Водитель и себе рассмеялся от такой неожиданной ситуации.

– Забирайте их, Дина Алексеевна, пока они нам всю тюрьму по винтикам не разобрали! А то еще чуть-чуть…и…

– Вот теперь, я думаю, Вы ощутили, насколько нам весело дома, – засмеялась и Гнатенко.

– Ну что, едем домой?

– Да. Андрей, ты уже нашел жилье?

– Пока нет.

– Тогда заедем к нам, я тебя накормлю.

Андрей принялся отнекиваться. Ему не хотелось стеснять наставницу. Со слов Муслия он понял, что Динин муж не любит посетителей. Но сама Дина – любила, и поэтому затащила своего подопечного поесть домашнего борща.

Андрей был поражен тем, насколько скромно жили Гнатенко. Даже туалет у них все еще был дворовой.

– Место в доме есть, но у мужа все времени нет, – извинилась Дина. Но Пашка беззаботно проговорился, что папа и не собирается «тратить время» на то, чтобы провести удобства. «Мол, и так сойдет»!

«Ничего себе», – подумал удивленно интерн, – «Живем на стыке тысячелетий, а ему, по-старинке, не лень жить без удобств. И даже ради жены и детей не занимается этим вопросом»? И Андрей подумал, что обязательно постарается помочь Дине Алексеевне обустроить быт.

Когда в кастрюле осталась лишь порция Игоря, все уселись перед телевизором складывать пазлы. Муж наставницы после знакомства и ужина заперся в кабинете и до конца вечера не выходил. Зато остальная четверка хорошо повеселилась. И интерн подумал, что все-таки, это, наверное, здорово – иметь такую семью! Андрей так понравился мальчишкам, что в конце вечера они уже висли у него на шее, а когда он засобирался уходить, обхватили его за ноги и не отпускали.

– Вот это да! Никого из наших знакомых мальчики не полюбили так! Хоть бери тебя к себе! Да я бы и взяла, но у нас третья комната пока неотапливаемая.

«Над этим я тоже подумаю», – твердо решил Андрей.

И на следующий день, рассказывая Муслию о своих приключениях с Диной, он заметил, что Игорь просто какой-то нелюдимый, и внезапно услышал в ответ:

– В тихом омуте черти водятся! Я думаю, что мы о нем еще услышим! Мне кажется, что он должен очень завидовать Дине. И это когда-нибудь выстрелит!

– Почему? – недоумевал Андрей.

– Потому что он все время что-то изобретает, но ничего не может из этого воплотить с прибылью, потому что никакой славы не приобрел. А наша Дина известна и за пределами района, районов. Кто-то ее боится, кто-то – ненавидит, но все – уважают. Для женщины это – большая сила. А он – хлюпик и не подходит ей.

– Но Дина Алексеевна рассказывала о том, какой он интеллектуал…

– Конечно, что же она тебе расскажет? Он интеллектуал, иначе она б уже с ним не была. Честно говоря, если взять наших мужиков из Подольска, я даже не знаю, кто бы ей по интеллекту подошел. А оценить ее доброту? Если б она сама не была в злыднях, она бы накормила весь шар земной! Ты понаблюдай, как она с пациентами обращается. У меня нервов нет с этими вонючими, завшивленными общаться, а она иногда сама им перевязку делает. Представляешь, каково женщине ее уровня считать каждую копейку, чтоб прокормить семью, когда муж ни черта не зарабатывает и не сдвигается с места, чтоб улучшить ситуацию. Самой шить, вязать, чтоб оставаться модной и экономить! Если б я был на ее месте, то уже б такой скандал устроил, что только бы его вещи и полетели из дому! Но ее свекруха считает, что Игорек – замечательный глава семейства, и Дина живет, как у Бога за пазухой. Так, но все это – между нами! Мы должны уважать ее выбор, поэтому…

– Да я понимаю, Валерий Михалыч. Я уже думал, может, мы можем как-то помочь? Хоть туалет в дом провести…

– Слушай, а вот это – мысль. Надо мне найти моих бывших алкоголиков!

– В смысле?

– Я же до судебки работал врачом-наркологом. И пациенты должны были проходить «трудотерапию». Конечно, я слегка пользовался служебным положением. Знаешь, сколько среди спившихся алконавтов есть отличных специалистов? У меня были и плотники, и слесари, и кровельщики. Короче – полный набор. В общем, себе я дом очень даже благоустроил. А Динке, конечно, тяжело. Сейчас ей все это надо делать за деньги. А их нет. Короче, подумаем. Молодец! А я – старый дурень, даже не задумался об этом.

– Ну, у Вас же своя – семья?!

– Да. У меня тоже проблем хватает. Но только моя жена никогда не помогала мне на грядках, ни бойлер топить, потому что у нее – ногти! А Дина делает все. А свекровь все-равно не довольна.

– Говорят, что тещи и свекрови никогда не бывают довольными.

– Поэтому еще не женился? – засмеялся начальник. – Найди себе сироту и у вас все будет прекрасно!