Текст книги "О том, что сильнее нас"

Автор книги: Владимир Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 32 страниц)

Часть V. Lento scherzando perdendosi idiotico

Опасно мало знать

О том не забывая

Недрогнувшей рукой

Налей бокал до края

От первого глотка

Ты опьянеешь разом

Но пей до дна – и вновь

Обрящешь светлый разум

Омар Хайям

Тяжёл оказался совместный дар Байкала и Реки. Неподъёмен. Взял я его в когти, воспарил, да так и упал в ближайшее болото. То есть – ой что со мной творилось… Я был в ауте. Я был в дауне. Я не мог заниматься ничем, не мог думать ни о чём! Я лежал на диване, курил сигарету за сигаретой, пил чай чашку за чашкой… Изредка вставая и засовываясь больше по инерции в Интернет. Меня утешали Машка со Стасом, через день заезжавшие чайку попить да плёнки посканировать на моём сканере. Двусмысленны были их утешения. Стас излучал зависть. Приговаривал, что одному из тысяч дано в моём возрасте купаться в подобных приключениях, что он бы отдал всё на свете, чтобы его сороковые стали такими же. Машка ехидно комментировала, что а нефиг старому козлу за молодыми бегать, допрыгался, мол. В общем, понятно.

* * *

– Вов, а я, чтобы напомнить.

– Саш, о чём?

– О своём грядущем дне рождения! Помнится, ты кое-что пообещал.

– Саш, а нельзя перенести в другое место? Ты же видишь, в каком я состоянии, не смогу я кучу гостей принять, не смогу на чужом, даже на твоём, празднике жизни радоваться. Сил нет у меня, желания нет…

– Вов, поздно. Я уже людей пригласила. Но я тебя понимаю, будет всего двадцать – двадцать пять человек, посидим часа два-три да и уйдём.

– Знаешь, Саш, если иначе действительно никак, то давай. Но – Христом Богом прошу, чтобы не больше названного тобой количества. Да и не влезет больше в мою малогабаритную двушку. И чтобы действительно три часа и чтобы потом в квартире убрались, нет у меня сил ещё и убираться.

– Договорились. Обещаю. Вов… Я попытаюсь тебя там с хорошими девушками познакомить. Вдруг какую выберешь.

* * *

Хрен там договорились. Хрен там обещания. Знаете сколько народу она в итоге натолкала ко мне в квартиру? Шестьдесят пять человек! В квартиру не влезали. Народ тусовался от крыльца и по всей лестнице с первого до третьего этажа! Бутылок принесли прорву, а закуски – две курочки гриль на всю орду, так что уже через полчаса половина была пьяна до положения риз.

Обещанное знакомство с девушками выглядело ещё забавнее. Саша подводила ко мне очередную претендентку. Я устало принимался её охмурять. Как только усилия по охмурению начинали приносить хоть какие-то плоды, на горизонте опять обрисовывалась Саша, уводила её помочь вытереть какую-нибудь очередную лужу на полу, а там перевешивала девицу на кого-либо другого, а ко мне подводила новую.

Через час я был уже зол как голодный сапожник. Весь этот бардак стоял у меня поперёк горла. Просто чтобы не сорваться – я дезертировал. Просто ушёл гулять. Вооружившись бутылкой лимонада и пачкой сигарет, сидел в сквере в квартале от дома и старался не слышать доносившихся даже и туда воплей всей этой гоп-компании. Смотрел на часы и считал остающееся время. Злость нарастала.

Отсчитав договорённые три часа и полчаса дополнительных, я вернулся. На лестнице и в квартире штабелями лежали тела. Держались на ногах человек десять. С трудом найдя Сашу с Виталием, я потребовал выполнения обещания. Ещё через полчаса – повторил, уже в ультимативном тоне. Здесь Саша уже отреагировала, но эвакуация тянулась ещё минут сорок. Я уже трясся от злости.

Еле сдерживая себя, я смотрел, как оставшиеся прибираться шестеро – неторопливо послали гонца за шаурмой, приготовили кофе, полчаса беседовали за трапезой… Потом начали прибираться. Точнее – якобы прибираться. Небрежно помахивая туда-сюда то тряпочкой, то веником там, где нужны были отбойный молоток, лопата и швабра с азотной кислотой.

Часом позже я не выдержал и выгнал их всех. В самой резкой, самой грубой манере, наговорив целую кучу абсолютно непростительных обвинений, упрёков и комментариев. Сел посередине большой комнаты. Через несколько минут – словил микроинфаркт. Лёг на пол, усыпанный бычками и осколками посуды. Полежал час. Решил, что если вдруг умру – никогда этого себе не прощу. Сказанных слов не прощу. А того, что умер посередь столь глобального срача, тем более не прощу. Нельзя умирать в такой помойке. Противно и стыдно это.

Более чем половину ночи я, держась за сердце, периодически хватаясь то за нитроглицерин, то за спасительную чашку с чаем, ползал по всей квартире с тряпкой, выгребал из всех закоулков целые и битые бутылки и рюмки, выносил десятки пакетов мусора, прочищал забитые грудами бычков ванну и раковины, мыл, чистил, драил, подметал…

Наконец – вынес последнюю порцию мусора, разложил диван, поклялся прекратить весь бардак в жизни, найти себе нормальную женщину, никогда и ни под каким видом не пускать больше Сашу на порог… Права была Машка. Поделом мне. Ибо нефиг! И с такими мыслями заснул, не зная, проснусь ли.

* * *

Битому неймётся. Всё знаешь, всё предсказать можешь, а всё равно раз за разом вляпываешься. Тут даже не о комплексе Кассандры речь. Там всё же – о предсказаниях в чужой адрес, которым никто не верит. Так ведь в свой-то то же самое получается, хотя не верить самому себе оно как бы даже странно было бы.

В общем, следующее из знакомств, существенно повлиявших на мою жизнь, последовало немедленно. То есть – проснулся я утром, живой оказался, хотя не более, да и полез опять в Интернет.

– Ты меня помнишь?

– Прости, нет…

– Я в твоём чате раньше часто бывала. Полгода назад, наверное.

– Ну-ну… Я – виртуальных знакомств, не перешедших быстро в реал, долго в памяти не держу! Нет в них смысла.

– А жаль. Я нашла твои фотографии, долго их изучала и хотела бы встретиться в реале.

– Хочешь – приезжай. На нейтральной территории, извини, не смогу, я сейчас совсем не в форме, у меня тут такие две катастрофы подряд на личном фронте, что я совсем никакой.

– Да у меня, собственно, тоже. Боюсь.

– Зря. Во-первых, если фотографии видела, то сама знаешь, что незачем меня бояться. Во-вторых, сегодня смело можешь считать меня полным импотентом. В-третьих, до метро встретить дойду, убедишься сама, что не вру, а не убедишься – кто мешает развернуться?

– Так ты про сегодня?

– Ну да. Если есть желание и оно не есть заведомо неправильное – зачем откладывать?

– Я другого боюсь.

– ???

– Я же видела твоих девушек на фотографиях! Я им не конкурентка…

– Тьфу ты. Никакой я нынче, ясно? И думать ни о чём таком не желаю. Потреплемся. Пожалуй – мне это нужно. А остальное кто знает?

– Хорошо. Через час встречай. На Молодёжной?

– Да, у выхода из последнего вагона. Как я тебя узнаю?

– Да я тебя сама узнаю. Впрочем, я очень рыжая. И звать меня – Таня.

* * *

Если быть честным, Таня и правда смогла меня немножко поддержать. Наверное, даже не немножко. Собственно, она даже и не пыталась это делать. Просто вывалила на меня кучу собственных проблем. Как известно, разбирать чужие проблемы – подчас лучший способ отвлечься от своих.

На самом-то деле и проблемы были более или менее мелочными и ну очень стандартными. Маленький подмосковный городок, крошечная квартира, отчим-диктатор, который держит её на комендантском часе, то есть «в десять вечера дома как штык», а на то, что ей двадцать один год, плевать. Который как только узнал, что в двадцать она обзавелась первым любовником, причём старше себя, начал её при всех проституткой называть, а когда недавно она с этим любовником рассталась, совсем с цепи сорвался. Почти сплошняком спившаяся и снаркоманившаяся молодёжь во всех соседних кварталах. Отсутствие какого бы то ни было общения по интересам, которые у неё есть и довольно широки…

В общем, девушка просто слегка запуталась, слишком на поводу пошла, а теперь мается. При этом девушка действительно интересная, действительно красивая, хотя, тут она была права, абсолютно не в моём вкусе. Существенно крупнее всех, с кем у меня хоть что-то получалось. Более того, из неё во все стороны пёрло, что Таня – нормальная женщина. Более того – настоящая Женщина. И даже – настоящая Баба. В которой женское начало рано или поздно перевесит всё остальное. Которая может быть идеальной женой, идеальной матерью, идеальной хранительницей домашнего очага. Но отнюдь не идеальной подругой в сумасшедших затеях. Как-то меня всегда больше тянуло к девушкам, в которых романтизм нацелен не на семью, а на совместное творчество, совместное познание нового… То, что она сейчас дёргается в интересную сторону, на самом деле не рвение к интересному, а всего лишь поиск способа вырваться из замкнутого круга, помноженный на неплохую эрудицию и развитое любопытство. Построит семью – пройдёт оно. Примерно так. В общем, охмурять я её не стал, но интерес к дальнейшему общению обозначил недвусмысленно. Такие на дороге не валяются. Интересных – обязательно нужно в свой круг тянуть. А найдёт семью, выйдет замуж – так ведь велик шанс, что мужа интересного надыбает, тоже в круге общения пригодится, вон, на Машкиного Стаса посмотреть… Предложил немедленно начать деятельность по искоренению комендантского часа и прочих безобразий, заночевав у меня под гарантию неприкосновенности. Не скрывая мотивов и честно объяснив насчёт моего вкуса и прочего. Даже не имел ничего против того, чтобы взять на себя объяснение её семейству причин отсутствия наличия. Отказалась, хотя невооружённым глазом было видно, что хочется, а решимости не хватает – самой малости.

* * *

Через два дня Таня приехала опять. На этот раз с решимостью. Нет, не в смысле идеи заночевать у меня, а в смысле, проведя у меня вечер, смыться на выходные погулять в Питер. Позвала и меня, но я был ещё абсолютно не в форме, да и не люблю я ритуальных поездок в Питер. И сам Питер не люблю. Разговор происходил уже гораздо живее, проблем друг друга уже не касались, говорили исключительно об интересном – литература, природа, искусство, компьютеры, психология Интернета. В частности, обсудили ту самую ловушку с реализацией НЛП средствами бесконтактного общения, рассказал я истории с Алексовой Надеждой и с Аллой. Татьяна, оказывается, тоже очень близко подошла к пониманию этого эффекта.

А ещё проверили мой статус мастера совпадений. Перебрали знакомых и родственников. И немедленно нашли аж трёх. Двух упоминать не буду, а третьим оказался известный бард Сергей Никитин. Он заканчивал ту же школу, что я, а потому они с женой приезжали играть и петь на всех главных школьных праздниках. А позже развелась мода на туристские вечера, устраиваемые всюду по одному сценарию: первое отделение – слайды и фильмы о походах, второе – поёт кто-то из бардов. И практически на всех вечерах, на которых первое отделение предлагали мне, – во втором оказывались именно Никитины. А Таня? Таня – последние три года участвовала во всех Никитинских телевизионных посиделках на крылечке. Так-то вот. Тайный ход карт, однако, как в преферансе. Сколько ни ломай – не переломаешь. Табунами мизера-то ходят, и один другого дырявее.

То, что Таня всё же решила попытаться меня охмурить, я понял не сразу. До меня это стало доходить только когда я вернулся с вокзала, проводив её на питерский поезд. Мне эта идея не очень понравилась. Но – здраво осмыслив, тьфу на эти здравосмысленные размышления, я всё же надумал идею с порога не отбрасывать, посмотреть, что дальше будет. Не я ли три дня назад, выгнав Сашу чуть ли не пинками, давал зарок больше не связываться со столь милыми моему сердцу сумасшедшими девчонками, а найти себе нормальную женщину? Так вот ведь она. Как раз такая. А то, что фигурой она не совсем то, что я привык считать своим вкусом, так ведь с общей эстетикой здесь по всем канонам всё в порядке, а если у меня такой ни разу не было, откуда такая уверенность, что моему вкусу сие не соответствует? В общем, решил пока ничего не решать. Не обещать, но и не зарекаться. Ни ей, ни себе самому.

* * *

– Володь, я с вокзала, только что вернулась. Можно я сейчас приеду?

– Конечно.

Ну очень странный голос. С надрывом на грани истерики. Пожалуй, как приедет, первое, что понадобится, так это достойный завтрак и стаканчик чего-нибудь. И никаких разговоров, пока толком не поест, стаканчика не выпьет и кофейком не запьёт.

Исполняем. По ходу – наблюдения. Вид очень мятый, очень растрёпанный, очень взъерошенный. О чём-то лихорадочно думает, глаза то в пустоту нацеливаются и мертвеют, то по углам скачут. На мне ни разу не остановились.

– Володь, ты был прав.

– В чём?

– В том, что в Интернете нельзя общаться, а можно только знакомиться. И что мне теперь делать?

– Так ты и сама почти к тому же пришла. А что, что-то случилось?

– Случилось! И что теперь делать, не знаю. Да, всё знала, всё понимала. Но всё равно случилось именно так.

– Не. Так не пойдёт. Давай по порядку.

– По порядку, так по порядку. В Питере мне в некоторый момент надоело всё время гулять одной, и я позвонила ещё одному другу из Интернета. Договорились в пару музеев вместе сходить и кофе попить.

– Это не по порядку. По порядку – это начав с того, кто он такой и откуда взялся…

– Хорошо. Полгода назад я бывала в твоём чате. Ты не хотел общаться, тебе нужно было сразу в реал. А мне не нужно было в реал, у меня тогда был мужчина. Я нашла себе в твоём чате собеседника, вряд ли ты его помнишь, никнеймы у него были такие-то и такие-то. Потом он завёл свой собственный чат, я туда и переместилась, перестав бывать в твоём. Спустя полгода – я многое поняла, многое мне надоело, вернулась в твой чат, и мы, как помнишь, сразу встретились. Я тебе про него не рассказывала, потому что всё было позади, да и не принимала я его всерьёз.

– Всё так. Ну, встретились вы, и что?

– Ты понимаешь, я ему не хотела звонить. Спонтанно получилось. После Эрмитажа и Кунсткамеры не смогла с лёту придумать, куда пойти дальше, вот и вспомнила, решила совета спросить и помощи, да и интересно же, с кем столько времени общалась! Встретились, кофе выпили, вышли на улицу, а тут сильный дождь. В общем, промочила ноги, надо было сушиться. А до его квартиры было гораздо ближе, чем до гостиницы, так что к нему и зашли высушить ботинки. А уже через пять минут оказались в постели. Володь, через час – я поняла, что мы с ним абсолютно разные люди! У нас нет ничего общего! Как мы оказались в одной постели – не знаю. Затмение нашло. Наверное, то самое НЛП сработало. Володь, это ещё не самое худшее. Самое худшее в том, что мы никак не предохранялись, а у меня был самый опасный день. И что мне теперь делать?

М-да. Раскладец. Теоретик, блин. Всё с ней обсудили тогда об этих интернетовских штучках, главное забыл упомянуть. То, что кроме НЛП как такового там второй эффект возникает. Перегрев. Долгое бесконтактное общение приучает идеализировать собеседника, снабжать его большой-пребольшой кучей желаемых свойств и качеств. А возможности опровергнуть ему при этом отнюдь не предоставляется. Вот человек и привыкает помаленьку к мысли, что эти качества у собеседника есть на самом деле, в то время как их нет и в помине. А обнаруживается их отсутствие, разумеется, не мгновенно, а через несколько часов или через несколько дней. Результат – ударное разочарование, причём эффект сей взаимен. Не раз, не два, не десять видел я этот эффект. Предостерегал всех знакомых. Потому я и избегал встреч в реале с теми, кто у меня в чате месяцами болтался. Один и тот же результат у таких встреч бывает: почти мгновенный секс, ударное разочарование, мгновенный разрыв. Хорошо может получиться только если в Интернете выявить наличие желания к новому знакомству и взаимное эстетическое непротиворечие, а всё прочее – выяснять уже в реале. А вот Таню предостеречь – забыл. Так как она настолько мгновенно на контакт пошла, что не было такой опасности в моём случае. А вот то, что кроме моего случая может оказаться другой, параллельный – и в голову не пришло! А что делать? Ну, что тут вообще сделать-то можно? Благоглупостей разве что наговорить…

– Тань, во-первых, успокойся. Что тут делать – не слушать советов. Ни моих, ни чьих бы то ни было ещё. Никто, кроме тебя, за тебя не решит. Решишь забыть как страшный сон – забудь. Решишь забить и принять как урок – забей и прими. Решишь выйти за него замуж – твоё право. Решишь так родить ребёнка – рожай. Решишь аборт сделать – делай. Я-то тут при чём? Будет нужна моя помощь – чем смогу, помогу.

– Ты меня теперь презираешь?

– Да как бы нет. Сам в подобные ловушки попадался. Эту яму ты выкопала себе сама задолго до моего появления на горизонте, и для того, чтобы я мог её закопать, я должен был бы знать о ней. Если новую яму копать не начнёшь, а потом на меня сваливать – какое моё наплевать? Напомню, между прочим, что между нами ничего не было, нет, не факт, что намечалось, и не факт, что будет. Опять же – согласно армейским уставам, глупость ненаказуема.

– Меня же дома теперь съедят!

– Ну вот в этом я свою помощь уже обещал, а обыкновения отказываться от своих слов я не имею. Это всякие англичане пусть считают, что джентльмен хозяин своему слову, может его дать, а может и обратно забрать. Мы – не англичане!

* * *

В пятницу Таня объявилась снова. А на следующий день, на субботу, у нас намечались Иероглифовские посиделки с пивом в парке Коломенское. Небольшим составом, человек примерно десять художников и фотохудожников. Не ритуальные. Те, которые бывают не чаще раза в год под одновременный приезд в Москву не менее трёх «забугорных» членов. Таня и осталась у меня преимущественно потому, что очень захотела туда попасть, а на выходных возвращаться ночью домой за город и утром ехать обратно в Москву, согласитесь, слегка лениво. Никаких поползновений к сближению не было – с того самого момента, как она вошла в квартиру, было абсолютно ясно, что у нас установились чисто дружеские отношения, без претензий на что бы то ни было иное. Впрочем, после понедельника трудно было ожидать чего бы то ни было ещё. Мы даже поленились организовывать второе спальное место и плюхнулись спать на одном диване, пребывая в твёрдой уверенности, что никто из нас ничего не захочет от другого.

Фиг там. От Тани шла слишком мощная волна феромонов. Таки захотелось, и почти мгновенно. Мне. Но не ей. Мы так и не заснули. Я предпринимал атаку за атакой, Таня их успешно отражала. Обид – не было. Я прекрасно сознавал, что это чисто физическое желание без какой бы то ни было иной подпорки, а раз так, обижаться на нежелание противоборствующей стороны – глупо и бессмысленно. На сборище ехали снова просто хорошими друзьями.

Необычное было сборище. Непривычное. Наверное, впервые посиделки проходили практически в полном молчании. Любой разговор тут же затихал. Слишком чудесный день выдался. Бабье лето в лучшем своём наряде. Мы просто сидели на лавочках и созерцали парк, Москва-реку, дефилирующие группы отдыхающих… Последний погожий день в году, зачем его на какие-то разговоры разменивать, даже если ради них и собрались? Пили пиво, закусывали вкусным, немножко фотографировали…

Таня сидела рядом со мной; когда на солнце набегало облако и холодало – просто, чтобы не мёрзнуть, пододвигалась ко мне и слегка подлезала мне под куртку, чуть солнце опять пригреет – отодвигалась обратно… Словом, всё как и предусмотрено регламентом.

Только вот опять фиг там. Народ стал по домам собираться, Таня сказала, что мы ещё немного посидим, тем более вон в той бутылке и пиво осталось, да и рыбку вкусную не доели. И как только последний скрылся за поворотом аллеи – откинулась своей головой мне на колени и притянула мою голову для поцелуя, а ещё через минуту взяла мою руку и сопроводила её себе под кофту.

Спустя час – мы взяли такси и поехали обратно ко мне.

* * *

Говорят, что женщины непредсказуемы. Чорта с два. Миф. Женские мозги, в отличие от мужских, как раз работают по вполне конкретной бинарной логике, которая абсолютно предсказуема. Другое дело, что мужской мозг одновременно просматривает всего лишь одно «направление», зато довольно далеко, а женский –близко, но много направлений сразу. То есть, для того чтобы мужчине предсказать женщину, надо сделать серьёзное усилие над собой, сведя логику к компьютерной да/нет, и просмотреть все варианты и факторы, сколько их ни есть, трижды убедившись, что иных не существует, на глубину не более двух логических шагов, а это – существенное время занимает, да и очень легко ошибиться, забыв пару факторов. А заодно – не отбрыкиваться сразу от тех вариантов, которые выглядят неприемлемо, отталкивающе и в этом роде. Сложно, но можно. Это женщина мужчину понять не может в принципе. Исключения хоть и бывают в природе, но редки до чрезвычайности.

В общем, Таня, что и следовало из её сущности Настоящей Женщины, сделала выбор в пользу дома и семьи, а не интересного, но гарантированно временного, правильно сообразив, что тот как бы совсем чужой товарищ в Питере в смысле обозначенных перспектив окажется интереснее меня.

И вот тут-то и началось странное. Наши отношения, как бы и не успев начаться, исчезли. Кроме дружеских. Таня проводила у меня половину всех вечеров и часть ночей, привозила ко мне всех своих подружек и хоть сколько бы то ни было интересных друзей. Бывало, на ночь человек до пяти замариновывалось. А на выходные уметалась в Питер, умудрившись того мужика всё же охмурить, охомутать и так далее. Через полгода она вышла за него замуж и уехала совсем.

Если быть честным, я испытал немалое облегчение, когда вся приведённая Таней компания наконец рассосалась. Главная проблема была в том, что все дамы в этой компании были хоть и не столь яркими во всём остальном, но в смысле мощной женской сути – абсолютно под стать Тане. То есть на любых самых что ни на есть мелочах разводили зверскую ревность. Стоило хоть какой-либо из них, например Евочке, хоть краем глаза где-то посмотреть на кого-либо из тех парней, которые Таню вполне даже безобидно интересовали год или два назад, как та немедленно мне звонила, сливала эту информацию, начинала допрашивать, когда Евочка у меня в последний раз была, да как держалась, да о чём говорила. А на следующий день звонит Евочка с допросом на предмет, не появлялась ли у меня за последние два дня Таня, да не расспрашивала ли о ней, да не наговорила ли чего про неё… В общем, посмотрел я на весь этот цирк, посмотрел, да и спустил на тормозах. Единственное, с кем не удалось на тормозах, так это с Таней. Она уже переехала в Питер, вышла из контакта, а когда через год проявилась опять в телефоне и в Интернете, налаживать обратно отношения я отказался. И даже, когда были потребованы объяснения, наговорил немало резкостей.

* * *

– Вован, давай мириться!

– Саш, а оно стоит?

– И ещё как!

– Уверена? А зачем?

– За шкафом! Ну, сколько можно тебе это повторять?

– Саш, но меня ведь и правда доломали некоторые твои приколы.

– Вов, я была неправа. А ты – всегда оказываешься прав. Я этого сразу не понимаю, не принимаю, но потом, не сразу, но всегда проникаюсь. И очень ценю. И потому не хочу тебя терять. Как единственного друга, который всегда скажет мне правду, пусть и в очень неприятном виде.

– А мне нужен такой друг, который меня предаёт, а потом прощения просит?

– Ты, главное, слушай умную Сашу. К тебе можно сейчас приехать?

– Как ни странно – нужно. Но эксплуатировать буду в хвост и в гриву.

Про эксплуатацию оно не было шуткой. Впервые за последние годы мне предложили большую персональную выставку, завтра предстояло везти в другой город и развешивать сотню работ, я как раз сидел рисовал эскизы развески, с ужасом думая о том, как я буду мыть стёкла на всей сотне и аккуратно паковать всё в ящики, которые ещё и набрать надо было по помойкам окрестных магазинов.

В общем, Саша в очередной раз поссорилась со своим Виталием, которого, судя по её собственным рассказам, уже успела основательно извести. Старательно протирая стёкла и рамы, Саша делилась своими мыслями и идеями о будущем. Вот если бы оно ещё и понятно было, хоть на сколько-то…

– Вован, а ты знаешь, что я твою книжку наизусть выучила?

– Ты? В жизни не поверю.

– Пари? У меня сейчас все друзья в каждый разговор цитаты из неё вставляют. Я их всех заставила прочитать и выучить. Видишь, какой я тебе пиар делаю?

– Ну и зачем мне такой пиар?

– Нет, ты не понимаешь. Я с тобой буду ездить в путешествия, ты ещё одну книжку напишешь, тебе же для неё нужны будут восторженные читатели?

– Неа. Обойдусь невосторженными. Да и не будешь ты со мной ездить. Как показывает практика, ты только на слова льстивые горазда.

– Вов, мне нужно сначала самой начать. Понять нужно. С тобой – начну, только когда пойму и только когда сама чему-то научусь.

– Интересная мысль. Но потом я старый буду, рюкзаки таскать не смогу. Как думаешь, во что моей нервной и прочим системам обходятся твои и не только твои приколы? И что – надолго меня хватит при таком режиме?

– Тебя – хватит надолго. Ты железный. А если рюкзаки таскать не сможешь, я их за тебя таскать буду.

– А если найду себе кого-нибудь?

– Ты знаешь, я не ревнивая.

– А она?

– Вов, ну ты ж меня знаешь… Вот была у тебя Алла, и где теперь Алла?

– А где теперь ты?

– А я – здесь, на полу вот сижу, рамки протираю.

– Что-то я пока не вижу, чтобы ты ко мне вернулась. Пока что вижу, что ты в обидах на своего Виталия, а ко мне поутешиться приехала.

– Опять ты прав. Я к тебе не вернулась. И не вернусь.

– А я думаю, вернёшься когда-нибудь.

– Нет. Разве что когда опять весной, как всегда, замяукаю, ты же знаешь, я кошка, – устроим дружеский перепихон, а так ни-ни.

– Ну и как ты себе представляешь, что ты ко мне не вернёшься, а я ради тебя интересные поездки устраивать буду? Интересные я устраиваю для кого-то, для кого их хочется устроить.

– А тебе и не придётся. Я сама буду устраивать!

– А я в них – поеду?

– Ещё как поедешь!

Как я на следующий день вешал выставку, сам не понимаю. Имел место быть верхний и высший предел хреновости. Вот бывает же так... Сашкина помощь в упаковке работ закончилась ровно тем, что и предвиделось по самому наихудшему сценарию, – точным повтором того вечера, когда она привела ко мне Виталия. Сидя на полу в разговорах и рассказах – Саша всё сильнее и сильнее себя накачивала, всё более и более зажималась между массивом своих воспоминаний и желаний и массивом своего упрямства. И опять – срыв в рыдания. И опять – сцена на диване в полураздетом состоянии. И опять – я её практически выгнал. И как в тот раз – с последней серией рыданий на полу в прихожей и с долгим-долгим одновременно молящим и укоризненным взглядом с порога.

* * *

И опять мне резко захотелось что-то переменить радикально. Когда три года подряд высится и ширится волна абсурда, когда каждая из сюжетных линий раз за разом возвращается, возвраты становятся неотличимы как капли воды, а каждый месяц параллельно возникает новая сюжетная линия и тоже вовлекается в круг бесконечных повторов – из круга нужно вырываться. Так или иначе. Тем или иным путём. Нужно. Необходимо. Только – как?

Ещё раз поменять круг общения и схему его формирования? Трудно. До невозможности трудно. Гигантского количества сил и энергии подобная хирургия требует.

Вернуться к первому витку и, приняв повторы за неизбежность, не допустить раскручивания спирали? А что считать первым витком? Те, кто на первых витках, – уже по очень далёким орбитам вращаются… Или – искать среди первых витков ту сюжетную линию, которая не вовлеклась в круг, а осталась незамеченной? Может быть, важное было – в этом? Может быть, в том и дело, что я не разглядел главного? Того, на что мне показывали странные события на Железных Воротах, того, что имел в виду Байкал, того, что показывала Река, а я не понял? Может быть, потому на Пинеге и было так странно, что мне поясняли, что я на пути в принципе правильном, но в неправильном окружении? И если найти в том, что было, правильное, раскручивающаяся спираль даст как бы задний ход и скрутится обратно? Но – я же сам не выберу… То, что я пропустил, на что не обратил внимания – для меня как бы всё равноправно. Должен быть знак. Что-то должно произойти. И произойти очень скоро, потому что тот маховик, который раскрутился, на следующем вираже просто разлетится вдребезги. Да если и нет, даже при самых благоприятных обстоятельствах, на то, чтобы его остановить, потребуется ничуть не меньше времени и сил, чем на раскрутку. А силы – они конечны.

* * *

И знак – поступил.

Раздался телефонный звонок, разделивший нашу историю на две совершенно разные части, и действительно – касавшийся прошедшего мимо в самом начале.

Но здесь – самое время взять антракт, вполне приличествующий музыкальному построению нашей писанины.

Итак – конец первого отделения.

Зрителей просят выместись из зала и немного отдохнуть, набравшись перед вторым отделением сил. Физических, кои можно подкрепить в буфете, и духовных, для поддержки которых в фойе устроена небольшая фотогалерея.

Занавес.

Все свободны.

Временно.