Текст книги "О том, что сильнее нас"

Автор книги: Владимир Мальцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)

Вот кто был во триумфах, так это Алла. Чутьё на фотографию её не подводило. Вовремя пихнуть в бок, заставить экспозицию на камере правильную выставить – и хороший кадр гарантирован. Реально хороший. Почти профессиональный уровень. Выставили мы на фотосайт то ли шесть, то ли семь её карточек – и все до единой получили блестящие отзывы, а четыре побывали в списке десяти лучших карточек сайта за день. А ведь это – ещё в те времена было, когда фотосайт всерьёз воспринимали. Когда там тусовались сотни авторов из лучших.

Но съёмку надо было повторять. В следующую же субботу. Пока не закончилась ранняя весна.

* * *

На этот раз за вопрос моделей Алла взялась всерьёз. И вторую – нашла, да какую… Свою одноклассницу, полугрузинку-полуеврейку, уехавшую за кордон и оказавшуюся в гареме арабского шейха в качестве любимой жены. Соня случайно оказалась в Москве. С ней были и её богатые арабские наряды. К идее похитить её на дурацкую фотосессию – отнеслась с восторгом.

Я тоже зря времени не терял. Для начала – сообразил, что индейский костюм, который Алла придумала якутке Лене, на самом деле в кассу, но требует усиления. Позвонил Кристине, договорился, что она приведёт на съёмку лошадь.

И вот тут позвонила Настя. Рвущаяся опять на болота и обещающая больше не бузить. Настя – классная модель. В одном зале, наверное, библиотека была. Пол засыпан обгорелыми, скукоженными, но вполне читаемыми книгами. Нарядить Настю в стилистике хиппи – и можно иллюстрации к Брэдбери снимать…

* * *

В общем – действие второе. Те же, Соня и Настя. Кристина с лошадью попозже будут, через часок обещались. Алла – если сказать, что она на рогах – значит ничего не сказать. Носится чортом по всей развалине, советов не слушает… Как ни посмотрю на её камеру – на ней выставлена такая экспозиция, что ну ничего получиться не может. А постановки – полный улёт. И другим свои постановки не даёт снимать. Возгордилась, однако. Жаль.

Мы с Настей спокойненько отсняли затеянное, ждём лошадь, пьём пиво, смотрим, как другие снимают… Красиво снимают. Азартно.

Прибавляются ещё зрители. Четверо абсолютно замечательных пацанят лет по 10–14. Всё им интересно, всё подержат, сами сыграют сюжет, если девчонки вдруг на какой-либо кадр не катят.

И вдруг… На общем перерыве на остаканивание – один из пацанят, причём самый мелкий, заскучав от бездействия, вылезает на сцену:

– А знаете, кто мы такие и что тут делаем?

– Знаем. Пацаны вы, тусуетесь тут да нам помогаете!

– А вот нет!

– А кто и что тогда?

– А мы скинхеды! И проводим здесь демонстрацию в честь дня рождения Гитлера!

Отсмеялся я только минут через пять. Ну это ж надо – такое мирное занятие таких хороших пацанов – и эдак обозвать! Может ли существовать в мире что-либо более несообразное, чем подобное заявление? А отсмеявшись – вытаращил глаза.

Вокруг происходила суета. Все, кроме нас с Настей, бегали кругами и быстро паковали аппаратуру и реквизит.

– Жэк, что случилось?

– Володь, это же фашисты… Это ты русский! А я армянин, девушки – кто еврейка, кто грузинка! Ты не смотри, что фашистов четверо. Это их сейчас четверо, а через час сто будет! Аппаратуру побьют, нам фейсы начистят, девок изнасилуют…

– Жэк, разуй глаза! Эти дети – фашисты?

– Так они же сами сказали! Пакуй быстрее!

– Алла, а ты что, тоже в эту чушь веришь?

– Не знаю, Володь. В Сибири у нас не было скинов, у нас там многонациональный город и всё мирно. Но здесь же Москва, здесь всё возможно!

Одна завелась, вторая, третья… Только Настя удержалась, хотя тоже нерусская. Ассирийка она. Да и то настроение испорчено. Господи, ну откуда развелось столько трусов и паникёров? Ну ладно девчонки, но Жека? Нормальный же мужик, а четверых детей испугался? Какой к чорту пацан полезет в чудесный весенний день за просто так, ради даты, бить того армянина, или там еврея, или ещё кого, за чьей работой он только что с восторгом наблюдал два часа подряд и которому в охотку помогал?

В общем, пришлось сворачиваться. Тьфу ты! Плёнки навалом, идей куча, лошадь вон сейчас приведут, да не простую, а каскадёрскую. Кристина божится, что её хоть на конёк крыши можно завести, если, конечно, выдержит тот обгорелый конёк.

Пришлось сидеть дома да пиво пить. Пока вся компания, расчистив половину большой комнаты, пыталась соорудить из неё импровизированную студию и поснимать гламур. Без нормального света, без нормальных фонов, имея съёмочной площадкой пятачок два на два метра.

А Кристина появилась ровно спустя полчаса после нашего ухода. Привязала лошадь к яблоне в саду да и пошла нас в развалину искать. Вместо нас нашла тех детишек. Повыясняла, куда мы делись, а когда выяснила – выглянула в окно да и обнаружила, что лошадь отвязалась и гулять пошла. Поймали ей лошадь – эти же ребятишки. Кристина часа полтора пила с ними пиво и катала их. Ну ещё бы, настоящий каскадёрский конь, какой тут пацан устоит?

Да, совсем забыл. В Кристине – кровей любых намешано. Да и из пацанов, которые якобы скинхеды, двое, пожалуй, смогли бы похвастаться классической русскою ряшкою, а двое – фигушки. Такой вот фашизм и такой вот нацизм, господа гусары!

* * *

Раздрай нарастал лавинообразно. Я пробовал удержать хоть что-то. Вывез Аллу сплавиться по Верхней Москва-реке. Предложил смотаться на несколько дней на Оршинское болото, вызвав на просмотр остальных своих потенциальных моделей, то есть двух Кать и Настю. У Аллы – на всё были свои соображения. Мои модели были разруганы, мои идеи тоже. А всё, что предлагалось взамен – предлагалось без намёка на анализ возможностей или реалий, методом простейшего высасывания из пальца.

В результате нескольких дней вязкой челночной дипломатии – мы всё же договорились на Оршу ехать. Взяв с собой Алекса, Настю и одну из подруг Аллы. Разделив съёмочное время так, чтобы вся команда в каждый момент времени работала только на одного из фотографирующих.

А ровно на следующий день после того, как была достигнута договорённость про поездку, мы с Аллой наконец поссорились. Вдребезги. На чём именно, в памяти не отложилось. Повод мог быть любым, просто окончательный разрыв даже не созрел, а давно перезрел. Видели когда-нибудь, как перезрелый гранат лопается прямо на ветке? Выворачиваясь наизнанку и осыпая всё вокруг красными зёрнышками? Примерно так…

* * *

Отбой Алексу я дал сразу, а вот дать отбой Насте было посложнее. Связь была несколько односторонней, а дома Настя не появлялась. Несколько дней я блаженствовал. Как гласит народная мудрость, баба с возу – кобыле легче. Глупость оно, конечно, а не мудрость, но в данном конкретном случае – ох как достали меня Аллины проблемы двух последних месяцев с самоидентификацией!

Интересно только, вот как можно было быть столь самонадеянным и считать, что оно и правда закончилось? Алла – девушка гениальная. А гений, как сказано классиком, есть десять процентов одарённости плюс девяносто процентов трудолюбия. Проблем с трудолюбием у барышни сроду не водилось, проблем с неумением добиваться своего – тоже.

Итак, за два дня до намеченного и отменённого отъезда на Оршу – позвонила Настя. Как ни странно, от неё не поступило ни намёка на расстройство или огорчение по поводу отмены. Не едем, так не едем. Только вот когда можно выданное мною походное снаряжение назад привезти? Сейчас можно? Замечательно. Сейчас и будет!

Звонок в дверь. Открываю. Наблюдаемая картинка слегка ошеломляет.

Настя. Это понятно. Без обещанного рюкзака. Пожалуй, это тоже понятно. Смущение и хитреца на физиономии – опять же понятно.

Незнакомая мне симпатичная рыжая девушка с очень тонкими чертами лица. Представляется Гулей. Пожалуй, примерно того типа, который для съёмок в Оршинских болотах идеален. Неплохо, но пока непонятно.

Машка. Вот уж не ожидал. По моему представлению – у неё всё же не столько нахальства, чтобы вот так заявиться. Да и Настя ну никак не должна была её без спросу приводить. Странно это.

Алла. Вот теперь расклад становится понятнее. Мастерица интриг и водевилей в своём амплуа. Намерена уговорить меня восстановить идею с поездкой. Только – как? У неё же на Настю контактов нет, а на Машку тем более! Да и Гуля в этом случае – откуда взялась? В числе подруг Аллы такой не числится, у Насти тоже.

И всё равно непонятно. На что расчёт? Поссорились очень конкретно. Для того чтобы восстанавливать хоть что-то, даже совсем мелочи, нужно аргументы посерьёзнее. Чай не дура, понимает, что просто купить меня на наличие команды моделей на поездку трудновато будет. Да и рабочая/ассистентская сила нужна, не только модели, а Алексу я уже отбой дал, он уже в другое место едет. Значит, ещё какой-то козырь есть. Любопытно…

Фиг с вами, заходите. Посмотрим. Только – сам ничего предлагать не буду. Выкладывайте, девочки, свои предложения, козыри, да вытаскивайте камни, которые за пазухой держите, а уж я буду смотреть, оценивать да решать.

Козырь выкладывается почти немедленно. Неубойный. Ну нельзя же так мухлевать-то! Впрочем, а чего ещё ожидать было? Машка с Аллой, две гениальных стервы, – это ж сила! Чтобы такие да не придумали, как вынудить мужика принять все их предложения? Чтобы от их просьбы только гад последний смог бы отказаться? Вот и я про то.

В общем, ударной силой атакующих оказалась Машка, и туз в кармане оказался тоже у неё. Машка собралась замуж, пребывала на третьем месяце беременности и слёзно молила предоставить ей возможность хоть куда-то интересно съездить в последний раз перед несколькими годами домашней жизни. В порядке «платы» за неудобства – предлагались услуги её подружки Гули в качестве модели и её жениха Стаса в качестве рабочей силы. Кстати, он ждёт на лестничной клетке её звонка по мобильнику, тащить его с собой сразу и она побоялась.

Ну, Алла! Ну, умница! Дорыться до Насти, допросить про Машку, о которой слышала, выяснить, что та беременна, добиться, чтобы свела их вместе, прописаться в подружки, спланировать интригу, просчитать все детали, уговорить… Догадаться, что своих подруг брать нельзя, и выудить пригодную среди Машкиных! Всего за три дня!

Окей, сдаюсь. Против лома нет приёма. Алле объясняю, что только в порядке так и быть… Одно непослушание, одна попытка расколоть команду пополам и действовать самостоятельно – и я зачехляю всю технику и далее ловлю карасей в своё удовольствие. Нет, самой ей не поверю. Пусть остальные гарантируют выполнение ею сих условий. Даёте гарантии? Окей, по рукам. Маш, зови своего Стаса. Только сперва пошли на кухню для сепаратных переговоров.

Сепаратно же я ей пояснил, чтобы в личные стороны расклада – не лезла. Расклад, мол, вот такой, обеим сторонам нелегко, нефиг трогать руками. Едем снимать – и только снимать. Начнутся разговоры о чём ещё – не прощу.

* * *

Как ни странно, мы всё же поехали. Чуть меньшим, конечно, составом. Без Гули то есть. Как выяснилось, Машка была категорически против её участия – впрочем, это как всегда, Машка есть Машка. Только вот задачу вышибить её из состава она свалила на Настю. Та за полдня до выезда упёрлась, что одно из двух – либо она, либо Гуля, а уже потом таки раскололась, что по Машкиной просьбе.

А поездка вышла очень интересной. То есть, до предела бардачной, во многом неудачной, но – запоминающейся. Сильно запоминающейся.

Уже в на пересадке в Твери стало ясно, что с погодой и сезоном нам не просто повезло, а повезло фантастически. Автовокзал утопал в цветущих одуванчиках и яблонях, а мощное солнце пробивалось через красивейшие облака. Мы же – вооружившись пивом и фотоаппаратами, перерывали все окрестные газоны в поисках червей для рыбалки. На торфяниках-то червей нету. Ругались на растерях-девушек… Наверное, главным, что меня переломило в смысле поездки, были даже не Машкины сопли. А то, что у всех трёх, Машки, Насти и Аллы, оказались одинаковые серьги в носах. У всех трёх в правой ноздре и почти на одном и том же месте. Я вообще очень трепетно отношусь к подобным совпадениям, а тут – представляете фотографический потенциал подобного? Как это обыграть можно? Так вот, перед самым выездом – две из трёх умудрились эти серьги потерять. Тоже такое вот совпадение.

Вот кто придумал, что самым упрямым животным в мире является осёл? Любая юная девушка любому ослу сто очков форы даст и всё равно обыграет в три хода. Первым, что могло сломать нашу экспедицию в самом её начале, оказалось то самое упрямство. На этот раз – Настино. Она трижды вчера звонила с вопросом, как правильно подогнать по себе рюкзак. Хороший рюкзак, станковый… Выслушивала ответ, что в электричке ей всё подгонят. Через час звонила опять. И как вы думаете, каков итог? Оставила она тот рюкзак дома. Взяла вместо него сноубордический рюкзачок, который в принципе не подгоняется для удобного ношения. Да и объём имеет такой, что в него спальник-то не влезет, не говоря уж о продуктах и реквизите. Обвешала она эту упаковку, рюкзаком её даже назвать грешно, сумочками всякими, ещё штук пять сумочек в руки взяла, да в таком виде и поехала. А идти пятнадцать километров, причём начальный участок – семь километров по шпалам узкоколейки – не самое большое зло. Хотя уже на середине первого участка Настя взвыла, заныла и начала исходить соплями и идеями развернуться и дать задний ход. А может быть, оно и хорошо, что всю дорогу пришлось Настю утешать да поддерживать. Вместо того чтобы с Аллой собачиться.

Мало не показалось. На торфянике осенью прошёл серьёзный пожар, и половина бровок, по которым мы шли, погорела. Представляете, как можно идти, если всё вокруг завалено горелыми соснами и берёзами? Не ствол к стволу, а слой в три метра рыхлой спутавшейся массы стволов, ветвей, корневищ… Выбирать ствол, который не очень качается и достаточно толст, чтобы держать, и идти, балансируя, по нему, перелезая через препятствия типа перекинутых через него корневищ других деревьев? Да ещё и с рюкзаком килограмм на сорок? Стараясь не цепляться этим рюкзаком за ветки? Да ещё когда озверелые комары и слепни едят? Да ещё и стараясь не обращать внимания на периодически разложенных на этих стволах греющихся гадюк? А теперь представьте, что этим занимаются девушки. Ну да, а у одной из них – ещё и вместо рюкзака огромная, цеплючая и неудобная вязанка предметов, плюс в каждой руке по три сумки…

* * *

Разумеется, Алла немедленно попробовала учинить ровно то, что и предсказывалась – слепить собственную съёмочную команду. Пришлось ответить обещанным – вооружиться удочкой и, забив на всё, таскать себе карасей, периодически отвлекаясь на съёмки природы. День, другой… Если и были недовольные, то не я. Погода радовала, клёв тоже… Птичьи базары опять же…

На третий Настя не выдержала и провела разъяснительную работу. Вот уж не представляю, чем она смогла переломить ситуацию, но – факт есть факт. Алла подошла, покаялась и предложила начать то, за чем приехали, в смысле – постановочные съёмки по типу визуальных ассоциаций к различным рассказам Брэдбери и к «Волшебнику Земноморья» Ле Гуин.

Вот здесь всё наконец-таки сдвинулось с мёртвой точки, более того – понеслось вскачь. Все девушки выкладывались и творили невозможное. Балансировали на крошечных коряжках посередине больших озёр, умудряясь и выражение лиц держать, и с реквизитом убедительно управляться… Вот попытайтесь представить себе. Одноместная пляжная пластиковая надувнушка, на которой странным образом умещаются трое. Подплываем к торчащей из воды крошечной шаткой коряжке размером с два кулака. Стелем на воду тряпку полтора на полтора метра, серединкой на коряжку. При том что лодка, стоит потрогать что-либо пальцем, начинает быстро плыть. Подплываем опять, высаживаем Настю. Заставляем встать на ноги. Подплываем снова трижды с разных сторон. Алла, также встав на ноги, а представьте, что это такое на крошечной надувнушке, правит ей визаж. Вручаем ружьё. Отплываем. Делаем круг, высказывая пожелания про позу. Я – словами, Алла – стоя в лодке, иллюстрирует. Обе при этом с трудом удерживают равновесие, а я с трудом удерживаюсь от смеха. Стас с Машкой на берегу и не удерживаются, а со здоровым ржанием катаются по мокрому мху. Далее повторяем процедуру с Машкой. И только потом – начинаем кружить по озеру на лодке, делая снимки.

Или – отсекаем трассу пролёта одной из птиц к гнезду, если она это гнездо защищать собирается, находим ракурс, в котором гнездо оказывается за узкой протокой, полностью перекрытой туннелем из веток, загоняем туда лодку с двумя девушками и инструкцией, в какие стороны смотреть и с каким выражением… И –начинается. Я лежу на берегу с телеобъективом на камере, Стас имитирует нападение на гнездо, чайка идёт на него в атаку, но выглядит с моей стороны – как будто на лодку, так что в перспективе она ещё и с лодку размером, я свищу, девушки за секунду выравнивают лодку и принимают позы, одна на вёслах, вторая испуганно оглядывается… Дубль второй снят, готовим третий!

Вся плёнка, кроме аварийного резерва на обратную дорогу, вылетает за несколько часов. Стоп. Холодно уже, да и плёнки больше нет. Снять только ещё вон тех чаек, круговерть которых исполняет свой воздушный танец на фоне почти чёрного уже неба в последнем, кроваво-красном луче заходящего солнца. Отбой. Завтра домой.

* * *

Возвращение – оказалось чуть ли не интереснее всего остального. Лезть ещё раз через завалы не хотелось, поэтому решили выходить прямиком на торфоучасток, а оттуда уезжать на мотовозе. Дорога оказалась раза в три длиннее ожидаемого. И карта соврала, и обходов много было… Но подобного разнообразия ландшафтов я в торфяниках ещё не видел. Мы шли по высоким бровкам, по низким, по лесам зелёным, по лесам чёрным, сгоревшим, по совсем затопленным, которые по колено в воде, строили из срубленного дерева мосты через широкие и глубокие каналы, мостили гати через топкие моховые прораны в бровках, прорубались с помощью мачете через непролазные чапыжники…

Вот и участок. Сегодняшний поезд, правда, ушёл уже, ночевать придётся. На участке только сторожиха с собакой. Фантастический букет ощущений даёт вечерний пустой торфоучасток! Это такая микродеревенька, пятьдесят на пятьдесят метров, из ржавых-прержавых вагончиков. Каждый из которых любовно украшен плакатами. Вокруг каждого – клумбы цветов. Дощатые тротуары. Фонтан на центральной «площади». Ржавая-прержавая пожарная каланча посередине. Верхняя площадка каланчи обшита металлическими листами, более напоминающими дуршлаг из-за сотен и тысяч пулевых и картечных пробоин. По всей видимости, её последние годы преимущественно использовали не как наблюдательную площадку, а как мишень для пальбы спьяну из дробовиков. Железнодорожная станция. Тоже ухоженная. А вокруг – до самого горизонта раскинулось кладбище механизмов. Наполовину вросших в торф. Ржавых до умопомрачения. Но почему-то с сохранившимися отдельными поверхностями, покрытыми почти свежими яркими красками. Автомобили, тракторы, бульдозеры, комбайны, вагоны, паровозы, асфальтовые катки, пароходы… Да-да, асфальтовые катки и пароходы – тоже! Это которые опознать можно. Но абсолютно большая часть механизмов не поддаётся опознанию вообще никак. Нечто из другого мира.

И всё это хозяйство – мало того, что до половины вросло в ярко-рыжий торф, покрытый пятнами разноцветного мха, так ещё и поросло молодыми берёзками с умопомрачительной яркости листвой!

В общем, оставшиеся до заката пару часов я ещё и ещё раз пересчитывал оставшиеся в фотоаппарате неснятые кадры, числом около десяти, и даже не семь, как в поговорке, а двадцать семь раз примерял каждый сюжет, взвешивая, какие самые важные. Снять всё, что хочется, нереально, это ящик плёнки надо. И не пятнадцать минут закатного освещения, а как минимум трое суток непрерывного заката. Эх, и почему оно не в Заполярье, где закат круглосуточно?

Стас занимался примерно тем же. А вот девушки – ныли. Все три. Настя потому, что проголодалась и слепни заели. Алла потому, что обещала сегодня приехать. Машка – не знаю уж почему, наверное, из принципа… Впрочем – кое-что завтра прояснилось.

Несмотря на нытьё – закатная фотосессия с берёзками и ржавыми железяками удалась. Всё же такой красоты и невозможности ландшафт, такой красивый вечер – не могут оставить равнодушным никого. Чуть только наступило время взрыва красок – все до единой вытерли кто слёзы, кто сопли и с воодушевлением ринулись в бой. А потом, через полчаса, скисли опять.

Наверное, самой лучшей, самой показательной, самой запомнившейся зарисовкой из поездки стал последний кадр плёнки, который я всё же приберёг. Салон мотовоза. Мы – единственные пассажиры, причём в салоне только девушки. Стас снаружи, смотрит проплывающие ландшафты с открытой площадки, я – снимаю из кабины машиниста. Три красивых девушки на трёх скамейках. Демонстративно смотрят в разные стороны и в разные окна. В глазах всех трёх – сложное выражение. Здесь и чувство собственного достоинства, но здесь и удовлетворённость тем, что наконец-то можно товарок не только не видеть, но и не слышать, стук колёс и рычание дизеля их всё равно заглушат… И сожаление – позади остаётся несколько дней абсолютно безоблачной радости и редчайших ощущений, а кое у кого и больше. И собранность – надо настраиваться на новые битвы, которые следует развернуть немедленно по приезде. И многое, многое, многое другое…

* * *

В следующий, он же последний раз я увидел Аллу через три дня. Она позвонила и спросила, когда можно привезти походное снаряжение. Я ответил, что когда угодно, хоть сейчас. Через час – звонок в дверь. Радикально изменённая причёска, свежеочищенная от прыщей физиономия, нос, задранный в потолок…

– Чай пить будешь?

– Нет, я на секунду, меня ждут внизу. Пока.

– Как хочешь. Удачи!

Но это – увидел в последний раз. Слышать же я о ней долго, ещё долгонько слышал ну очень часто. Во-первых, два предшествующих дня. Во-вторых – следующие почти пять месяцев.

Два предшествующих дня – меня доставала Машка. Оказывается, её дурное настроение последних полутора дней поездки объяснялось тем, что Алла, сдавшись насчёт тактики съёмок, начала подкоп с другой стороны и усиленно охмуряла Стаса. Собственно, я и сам это заметил. Машку интересовало, что ей делать со Стасом, и вообще, как он мог купиться на такую малосимпатичную особу. Я объяснял, что малосимпатичность штука условная, у Аллы на сей счёт особые таланты, но пусть не волнуется: я твёрдо знаю, что Стас не в её вкусе и всё это игра, причём игра на меня. Машка не очень верила. Я объяснял ещё и ещё раз. Опять не верила. Наконец – объяснил, что а нефиг было договорённости нарушать и ещё до поездки начинать Аллу уговаривать, что зачем, мол, тебе такой старый, давай, мол, я тебе помоложе найду. Как откуда знаю? Да оно как бы и очевидно, зная твой характер, да и агентурная информация имеется. Заплела интригу супротив Гули? А она что – дура? Не догадалась, чьих рук дело? А разговор-то – при ней был. Так-то вот. И как ни странно, этот-то аргумент как раз и подействовал. Больше глупостями не доставала.

А следующие месяцы Алла творила чудеса. Исполняла самую виртуозную программу страшной мести, о какой мне доводилось слышать. Начала она с письма отцу. Содержанием, что типа мне ужасно понравилось с Володей по болотам шастать, так что как только соберётесь с моделями в те сибирские высокогорья, поеду с вами. Включай, мол, обязательно в список и дай знать как можно раньше, чтобы время освободила. Ну не могу же я попросить Андрея, чтобы он её нафиг послал с этой идеей? Пришлось самому на той идее крест ставить и изыскивать к тому убедительные предлоги.

С матерью и сёстрами она, вероятно, тоже провела некоторую разъяснительную работу. В детали не посвящён, Андрей не рассказывал, но по косвенным – было такое.

В первые же дни после возвращения – Алла вычислила половину моих друзей, попромывала им мозги и попыталась устроить дублирующую фотопоездку в Оршинское болото с их привлечением. Натравила на горелую развалину, откуда нас «фашисты» согнали, телевизионщиков с каким-то криминальным сериалом и сама там помелькала в массовках.

Когда я затеял следующий выездной фотопроект с тремя новыми моделями и об этом распространился слух – Алле хватило трёх дней на то, чтобы:

1. Вычислить, кто есть эти модели.

2. Найти каждую из трёх и прописаться к ней в близкие подруги.

3. Познакомиться в каком-то клубе с неким новым русским, собиравшимся в те же дни, на которые мы наметили съёмку, праздновать свой день рождения с большой помпой, фейерверками и сотнями гостей.

4. Утащить всех трёх моделей туда, причём так, что те мне позвонили об отмене всего часов за несколько до намеченного выезда.

Собственно, это только пример. Приколы, подобные описанному, поступали в количестве одного-двух в неделю. Ну, разве не гениальная особа?

Гениальность всей этой страшной мести я, конечно, оценил уже много позже. Без стёба. Действительно оценил. Воспоминания об этом периоде теперь ничего, кроме мощного заряда эстетического удовольствия, уже не несут. Но тогда…

Тогда она почти победила. Я был раздавлен. Я был почти в панике. Я потерял половину всех друзей и две трети всех натурщиц. То окружение, которое я титаническими усилиями собирал несколько лет подряд. И разрушение продолжалось. Продолжалось с такой изобретательностью, с такой виртуозностью, с таким напором, что становилось страшно.

И тогда я решился на тот шаг, который почти лишил меня самоуважения. Никаких человеческих способов унять гиперактивность взбесившейся Аллы не просматривалось. Либо силовые, либо подлые. Но силовые – это значило сдаться. Если женщина тебя переигрывает на поле интриг, действовать силой – это даже не просто сдаться, а сдаться под ноль. С разгромным счётом. Значит, нужна ответная комбинация в её стиле. Подловато, конечно. Но если построить комбинацию чисто оборонительную, то есть сыграть не на её поле, а на своём, – возможно, и переживу. То есть методами нехорошими, но защитить от дальнейшего вмешательства свой круг, не подвергая атаке её круг. Приблизительно так.

Включил агентурные способы. Выяснил, что основным методом воздействия был свист на тему подоплёк того гарема и того, кто какую роль в нём сыграл. То есть, в каком виде меня живописали – ух! Хоть вооружайся ведром краски, отращивай бороду и размалёвывай её в ярко-синие цвета. И ведь объяснять им встречь свою позицию тоже нельзя. Оправдания – дело последнее.

Тэ-э-эк. А ведь то, на чём она играет, – элементарное любопытство. Причём она его не утолила, а, наоборот, только разожгла. Понятненько… Так. Контуры ясны. Оставшийся круг общения – невелик; если человек шесть ключевых, исключительно женского полу, в одно место собрать да обработать, на сей раз удовлетворив любопытство полностью, – достаточно ведь будет. Поплывёт встречная волна слухов, до Аллы дойдёт сразу. Думаю, испугается, даст задний ход. Понимает ведь, что тоже не дурак и если кинусь в интриги – тяжёлая игра пойдёт. Не нужна ей тяжёлая игра.

В общем, позвонил я Саше. Заручившись её согласием, собрал всех своих девиц для накормить их пловом, добавил к «выжившим» парочку из тех, кого Алла уже обработала, а когда те плова поели, фотографий посмотрели да к кагору перешли – вывел к ним Сашу да и сказал, что знаю, мол, каким любопытством вы обуяны с подачи Аллы, так вот держите ту самую Сашу, устраивайте пресс-конференцию, пытайте, допрашивайте… И – удалился на кухню пить чай.

Саша не подвела. Саша сделала чудо. Даже Машка поняла всё правильно. Настолько правильно, что не сделала ни тогда, ни впредь – ни единого поползновения к тому, чтобы устроить Саше какую бы то ни было пакость. Я не знаю, о чём был разговор. Не спрашивал. Сашу я просил говорить только правду. Я знаю то, что когда через час меня позвали – все, кто были в комнате, бросали искоса взгляды смущённые и взгляды восхищённые. Саша блистала. Она явно продумала и отрепетировала ответы на любой из возможных вопросов. Она явно не час и не два обдумывала макияж, наряд, манеру держаться… Она затмила Аллу. Это была фантастически красивая юная леди с обложки журнала «Лайф», держащаяся на удивление скромно, с достоинством, с грацией… С очень интеллигентной речью…. Сверкающая непошлыми шутками. Держащаяся наособицу от всех. Вы, мол, простые девчонки, а я – избранница Самого. Ну да, мы уже не вместе, но я себе нашла нового не хуже, а с ним – как видите сами, остались не просто лучшими друзьями, но друзьями, готовыми на любые жертвы!

В общем, было ясно, что имеет место быть чистая победа в первом раунде и второй комбинации уже не понадобится. Так и оказалось. Со спокойной душой и относительно чистой совестью я позвонил бурятам и согласился на давно предлагаемый следующий контракт на оценку ещё одного месторождения. С тем, чтобы Байкал, втравивший меня своим советом в эту свистопляску, теперь вылечил мне основательно потрёпанные нервы.

* * *

Хотя – за всё приходится платить. Незадолго до отъезда именно Саша устроила мне финальную, так сказать, встряску. Появившись в гости всего через пару дней после той пресс-конференции.

Саша решила воспользоваться моей признательностью и притащить на чаепитие своего нового. Она правильно рассчитала. Именно сейчас я и так согласился бы, но она все равно побоялась и в результате предпочла поставить меня перед фактом, то есть я ждал её, а открыл дверь – они были вдвоём.

Нормальный, между прочим, парень. Про чаепитие Саша, конечно, слегка соптимистила – первое, что Виталий сделал, так это плюхнул на стол бутылку водки… Но разговаривать, даже при наличии на столе сего универсального растворителя человеческой глупости, было в общем-то и не о чем. Ну очень разные люди, с ну очень разными интересами, да ещё и ситуация несколько скользкая. Если честно, не очень представляю, как он-то согласился на этот визит. Впрочем, почему Саша остановила свой выбор на нём – для меня тоже загадка. До сих пор загадка. Они ничуть не менее разные люди. Более того – невооружённым глазом было видно, что удержать такой ураган, как Сашка, ему будет не под силу. Изведёт она его, если сама не сбежит. Сопьётся парень в итоге, если не хуже.

Изведение, как выяснилось, уже началось, причём давно. А сейчас… Не увидев иных достойных тем и хлопнув пару рюмок, Саша не пожалела сил на то, чтобы заставить нас с ним пообсуждать её постельные достоинства. Не раз и не два я еле сдерживался от того, чтобы немедленно их выставить. Или чтобы сказать прямо и нелицеприятно, что зря старается, на групповуху всё равно не уговорит. Обиделась бы кровно в любом из вариантов, этого хотелось менее всего, так что приходилось тихо скрипеть зубами.