Текст книги "Лето на колёсах [Повести]"

Автор книги: Владимир Разумневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

СЛОЖИМ ПОПУГАЙЧИКА С АРБУЗОМ…

Ни один праздник у Наташи не обходится без бабушкиного подарка. Если даже бабушка и уезжает куда-то от нас, то обязательно присылает ей вместе с поздравительной открыткой куклу и коробку с конфетами.

Получать посылку на почту мы ходим вместе с Наташей. Пока возвращаемся обратно, от конфет ничего не остаётся. Приносим домой куклу и пустую коробку. Потом и коробки не остаётся – Наташа отдирает от неё картинку, а коробку бросает куда попало.

– Я на картинке письмо напишу, – сообщает Наташа. – Получится открытка. Я её бабусе Тане пошлю. Пусть и у неё будет мой праздник.

Наташа берёт цветные карандаши и начинает писать письмо бабушке. Сопит, мусолит кончик карандаша языком. Старательно выводит на бумаге каракули.

– Папа, прочти моё письмо, – просит Наташа.

Я верчу письмо и так и эдак – ничего не могу понять! Надеваю очки. Но и в очках не разбираю.

– Здесь написано на каком-то непонятном языке, – говорю ей.

– Ты, папочка, просто не умеешь читать. Вот послушай. – Она берёт своё письмо и читает: – «Милая бабуся Таня! Конфетки твои сладкие. Куклу я назвала Таней. Я её поцеловала три раза и уложила спать. Она не плачет. На небе светит солнышко. Приезжай ко мне в гости. Целую тебя три раза. Наташа».

– Складное письмо! – хвалю я. – Давай перепишем его. А то бабушка твоего языка, наверное, тоже не разберёт. Я буду писать на своём языке. Ладно?

– Ладно, пиши на своём. А то мой язык весь грязный. Пойду помою его водичкой.

Она убегает мыть язык. Я сажусь за Наташино письмо. Ну вот оно и готово! Заклеиваю его в конверт. Теперь нужно написать адрес.

– Дай, я сама, – просит Наташа, вернувшись из кухни.

– Ты букв ещё не знаешь.

Я достаю кубики, которые в прошлое воскресенье купил для Наташи, и говорю:

– Давай изучать буквы, чтобы самой писать бабушке письма.

На боках у кубиков нарисованы разные картинки и буквы. Там, где стоит буква Ц, нарисована цапля, где 3 – зайчик, где П – попугай, где А – арбуз. Если кубики сложить в один ряд, то из букв сложится целое слово. Я беру кубики с попугаем и арбузом, кладу их рядышком. Потом нахожу ещё одного попугая и один арбуз. Вплотную сближаю их. Объясняю Наташе:

– Попугай начинается с буквы П, арбуз – с буквы А. Соединим эти буквы. Получается ПА. К ним присоединим ещё одно ПА – попугая с арбузом. Получается слово ПАПА. А ну прочти сама, что здесь написано!

– Попугая сложим с арбузом, и получится папа.

– Правильно! – радуюсь я. – Только не попугая с арбузом сложим, а начальные буквы этих слов – П и А. А то мне обидно слышать, что я будто бы состою, как ты говоришь, из арбуза и попугайчика. Я не такой.

– Конечно, не такой! Я сама удивляюсь. На тебе ещё волосы есть, очки и костюм, а в кармане – спички.

Я долго рассказываю Наташе, как правильно надо читать. Потом прошу ещё раз произнести слово «папа» по кубикам.

– Попугай – арбуз, попугай – арбуз, – твердит Наташа. – Попугай – арбуз, попугай – арбуз.

– Нет, видимо, грамотного человека из тебя не получится, – огорчаюсь я. – Придётся мне самому писать бабушкин адрес.

Я пишу. Наташа берёт письмо и бежит к двери.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Письмо бабусе в ящик опустить. Почтальон всегда опускает вот в эту щёлочку. И я опущу. Письмо полетит к бабусе.

Наташа пододвигает к двери стул, взбирается на него и опускает конверт в ящик. Потом снова садится за стол. Берётся за карандаш. Я слышу, как она сочиняет своё новое письмо бабушке.

– Приезжай ко мне, бабуся, – бубнит она. – Приезжай. Будем собирать из двух попугайчиков и двух арбузиков папу. Когда ты приедешь, то и тебя будем складывать из кубиков. Папа научит. Только ты приезжай скорее, пока ещё живы кубики.

…Вместе со свежими газетами мама вынула утром из ящика на двери два письма и отдала их Наташе.

– Это мои письма! – удивлённо воскликнула Наташа. – Почему же они не улетели к бабусе?

РОЗОВЫЙ НОГОТОК

– Какая ж ты у меня косматая! Как баба-яга! – воскликнула мама. – Надо немедленно подстричься.

– Не хочу стричься! – запротестовала Наташа. – Возьму твой гребешок, причешусь и не буду бабой-ягой.

– Летом твои волосы ни один гребешок не расчешет. Нет, мы сейчас же идём в парикмахерскую!

И они пошли.

Вначале шли быстро. Потом всё медленней и медленней. Когда приблизились к высокому крыльцу парикмахерской, Наташа совсем остановилась.

– Устала?

– Нет, мама, меня ноги не слушаются. Они не хотят идти.

– Давай я их подтолкну ладонью.

– Не надо подталкивать. Мои ноги пойдут сами. Я их уже заставила.

И Наташины ноги действительно заработали. Правда, они спотыкались о каждую ступеньку, подолгу топтались на одном месте, но всё же медленно продвигались к креслу, возле которого стояла тётя-парикмахерша.

Когда Наташа увидела у тёти в руке ножницы, то у неё ноги совсем остановились, а голова, наоборот, завертелась.

– Косы не хотят, чтобы ножницы подстригали, – заявила Наташа. – Они хотят расти дальше.

Наташу силой усадили в кресло. Тетя взялась одной рукой за ножницы, а другой – за Наташину голову. Но голова вывернулась из-под её ладони и стала качаться в разные стороны, как маятник у часов.

– Подожди. Не вертись вьюном. Посиди хоть минутку по-человечески, – твердила тётя.

Но голова не слушалась.

– Нет, я больше не могу! – отчаялась тётя.

Мать ссадила Наташу со стула и сердито сказала:

– Не хочешь подстригаться, ходи лохматой. Только в таком виде стыдно с тобой на улице показаться.

Она отвела дочь в коридор, где сидели небритые дяди.

– Сиди здесь и жди меня. Только смирно сиди. Я скоро вернусь. – И ушла, попросив одного из клиентов последить за Наташей.

«Интересно, куда ушла мама?» – Наташа спрыгнула со стула и заглянула в дверь.

Мать смирно сидела за столиком, положив перед собой руки. Тётя в белом халате красила ей ноготки. Так вот почему, оказывается, у мамы всегда такие чистые и такие розовые ноготки! Наташа раньше думала, что они сами вырастают у мамы такими раскрашенными. А тут вон в чём дело…

Наташа не вытерпела, подошла к тёте:

– И мне надо такой ноготок…

– Ноготки, девочка, мы красим только мамам.

Мама недовольно заметила:

– Нужно прежде всего голову иметь красивую, а не лохматую. В садике все смеются над твоей косматой головой.

– Я дам стричь голову, – согласилась Наташа. – Но только тётя пусть ноготок мне покрасит.

Женщина в белом халате заулыбалась:

– Ладно. Сделаю тебе розовый ноготок.

За всё время, пока стригли волосы, Наташа ни разу не пискнула. Сидела смирно, высоко подняв острые плечи. Обе ладошки она от страха прижала к груди, боялась: а вдруг будет больно?

Но больно не было. Только щекотно немножко. Наташа даже хихикнула от щекотки.

Она не отрывала глаз от большого зеркала, которое стояло перед ней. В зеркале отражалась сама Наташа с волосами, которые постепенно уменьшались, и тётя-парикмахерша с гудящей машинкой в руках. Тёмные Наташины волосы, с таким трудом выросшие за зиму, теперь клочьями падали на плечи, скатывались на пол. Только спереди, надо лбом, оставалась ровная густая чёлка.

Раньше голова была круглой, как лохматый шар, теперь вдруг вытягивалась, становилась продолговатой. И всё лицо делалось каким-то не таким, мальчишечьим. Глаза и нос – те же, губы и щёки те же, а вот лицо не то. А всё потому, что волос мало. Они теперь не топорщились во все стороны, а лежали на голове смирно и красиво.

Когда волосы были приведены в порядок и аккуратно расчёсаны, тётя выполнила обещанное. Она помазала кисточкой самый маленький Наташин ноготок. Он сразу стал розовым и блестящим, как у мамы.

Из парикмахерской Наташа шагала весело и с гордостью посматривала на свой удивительный ноготок.

Но на другой день, придя из садика, Наташа вдруг потребовала:

– Мама, отмой мне ноготок.

– Что случилось?

– В садике все смеются надо мной и зовут «Розовый ноготок». Я не хочу, чтобы так звали. Меня ведь Наташей зовут, да?

КАРАСИК С ХИТРОГО ОЗЕРА

Весной мы с Наташей ходили на озеро удить рыбу. Забрасывали удочки то в одно место, то в другое. Рыбки почти всех червяков у нас съели, а на крючок не попались.

– Вот какие они хитрые, рыбки! – говорила Наташа.

Мы уже решили сматывать удочки. И тут вдруг – дёрг-дёрг! – поплавок запрыгал на воде. Клюнуло! Я сам чуть не заплясал от счастья. Но плясать было некогда. Я потянул удочку и вытянул рыбку – маленького карасика.

Наташа обрадовалась карасику, проворно схватила стеклянную банку, в которой раньше ползали червяки, зачерпнула воды и пустила его туда. Карасик завилял куцым хвостиком и стал тыкаться ртом в стекло.

– Рыбка на улицу просится, – сказала Наташа. – Она хочет поиграть со мной.

– Карасику на улицу нельзя, – предупредил я. – Он умрёт без воды. И кошку близко подпускать нельзя. Кошка съест его.

Мы несли банку с карасиком по улице, и все прохожие спрашивали:

– Где вы поймали такого хорошего карасика?

– На озере, где водятся хитрые рыбки, – отвечала Наташа.

Когда мы пришли домой и поставили банку на стол, карасик начал метаться – то всплывал вверх, то падал на самое дно.

– Не бойся, – успокаивала Наташа карасика. – Я тебя не обижу. Я не кошка. Мы будем дружить, да?

Вечером я увидел в воде рядом с карасиком рисовую кашу и два сухарика. На дне банки лежали яблоко и полкотлеты – всё, что осталось от Наташиного ужина. Рыбка, высунув губы из воды, тяжело дышала, глотая воздух.

– Что ты наделала! – заругал я Наташу. – Ведь рыбка задохнется. Быстро смени воду. Это не рыбкина еда. Ей нужны червяки, мухи и мошки.

Теперь Наташа прыгала по комнате и ловила мух. И нас с мамой заставила ловить.

В этот вечер мы все очень устали – гонялись за мухами для карасика.

Наташа звала карасика, как цыплёнка:

– Цып-цып, рыбка… Цып-цып, рыбка…

Карасик цыплячьего языка не понимал и потому равнодушно проплывал мимо.

Но стоило Наташе спрятаться, как рыбка сразу же набрасывалась на корм. Тогда Наташа посадила возле банки свою куклу:

– Смотри, Ляля, как карасик будет есть. А то он меня стесняется.

Перед сном Наташа долго рылась в игрушках. Вытащила всех своих котов – чёрного деревянного, с загнутым, как крючок, хвостом, тряпичного серого, без одного глаза, и белую, самую смирную кошку – из ваты. Завернула их в простынку и понесла в другую комнату.

– Зачем ты это делаешь? – спросил я.

– Чтобы кошки не съели моего карасика, – ответила Наташа.

МИШКА-ПОДЛИЗА

– А мы сегодня в зоопарк идём! – похвасталась Наташа своей подружке Ире. – Будем зверушек кормить. У меня полные карманы леденцов. Во какие пузатые карманы! Пощупай.

– Я тоже хочу в зоопарк. Но мама не пускает. Я плакала-плакала. Она всё равно не пускает.

– Ты плакса, вот тебя и не пускают. Я сегодня не ревела вовсе. С самого утра терплю. Вот меня и пустили.

В зоопарк Наташа пошла с мамой.

Хорошо в зверином городке! Там в клетках живут лисы и волки, зайчики и белки, обезьяны и птички. Слоны машут хоботами из-за высокой ограды. Морские львы ныряют в бассейне.

Эх, вот здесь бы построить домик и жить зимой и летом вместе со зверушками. Никогда бы не было скучно!

Захотела на бегемота взглянуть – пожалуйста!

Захотела на пони покататься – пожалуйста!

Захотела белым лебедям хлеба покрошить – пожалуйста, кроши сколько угодно! Никто не заругается!

А лучше всего построить дом возле клеток с медвежатами. С ними можно играть. На них можно ездить верхом. Их можно кормить молоком из соски. Они всё могут: и плясать, и подавать лапу, и даже шапку носить умеют. Наташа была в цирке и всё это видела своими глазами.

Здесь, в зоопарке, медвежонок совсем маленький. Бегает медленно, вперевалочку, как клубок катится. И всё время посматривает на ребят, которые облепили решётку. И на Наташу тоже посматривает своими добрыми глазами-пуговками. И лапу ей протягивает: здравствуй, мол, Наташенька, есть ли у тебя конфетка?

У Наташи есть леденцы. Она бросает за решётку один, другой…

Мишка подбегает к леденцам. Пододвигает их лапой к себе поближе, обнюхивает, слизывает языком. Потом подкатывается к самой решётке и встаёт перед Наташей на задние лапы. Смотрит внимательно-внимательно и ждёт ещё лакомства.

В карманах у Наташи пусто – последний леденец медвежонку отдала.

– Потерпи, мишенька, я тебе завтра ещё принесу! – обещает Наташа.

Она хочет рассказать ему о своих плюшевых медвежатах, которых она каждое утро кормит и поит, и о доме, который нужно построить в зоопарке, и о цирке, где медведи пляшут, как настоящие артисты.

Но он слушать не хочет. Раз нет леденцов – Наташа ему не нужна.

Фыркнув, мишка неторопливо ковыляет на другой край клетки. Там толстощёкий мальчик протягивает ему кусочек сахару. Мишка с радостью принимает подачку и облизывается.

У мальчика на ладони белеет ещё один сладкий комочек. Мишка ждёт не дождётся, когда ему бросят сахар. Он поднимается на задние лапы, мотает головой. Глаза у него просящие, жалобные.

Наташа зовёт его к себе. Но он даже не оборачивается. Мишка видит лишь толстощёкого мальчика и его сахар.

Наташа обиженно надувает губы и тянет маму за рукав:

– Пойдём отсюда, мамочка. Этот мишка нехороший. Он подлиза. Только за конфетки служит. Пойдём лучше к обезьянам – они прыгают просто так.

СЕМИЛЕТКА

Сегодня Наташе исполняется ровно семь лет. Мама сказала, что это круглая дата и что Наташа скоро пойдёт в школу.

– Цифра «семь» вовсе и не круглая, – не согласилась Наташа. – Круглым бывает только ноль.

– Да, круглым бывает только ноль, – поддакнула мама. – Но я не о цифре говорю. Я о твоих годах. Семь лет – это много, целая семилетка! У каждого человека своя семилетка. Проживёшь семь годиков и начинаешь думать, хорошо прожил их или так себе. Это для того, чтобы в следующую семилетку ничего плохого не делать, а жить только хорошо.

– А я как прожила? Так себе?

– Нормально. Как все дети живут. Только часто плакала и озорничала. Это плохо.

– Школьники и то плачут. А у них семилеток больше, чем у меня. Я сама видела – взрослому мальчику придверило пальчик, и он ревел.

– Он плакал потому, что ему было больно. Ты же плачешь даже тогда, когда тебе совсем не больно.

– В новую семилетку я буду плакать, только когда больно.

На день рождения пришли три Наташи и соседка Ирочка. Ирочка была вся в бантиках – два на голове и один на платье.

Три Наташи сели рядом: Наташа с косичками, Наташа с веснушками и без косичек, Наташа в очках и с одной косичкой.

Именинница Наташа удобно устроилась за столом на самом видном месте. Поскольку у неё не было ни бантиков, ни косичек, она хвасталась своим новым платьем, на котором цветов больше, чем на клумбе.

– Я сегодня семилетка и потому такая цветистая! – объявила Наташа. – Мне ещё платье подарят, когда новая семилетка будет. Я должна о ней сейчас думать, чтобы она была хорошая.

– Мы все шестилетки и семилетки, – серьёзно сказала Наташа в очках, пододвигая к себе поближе блюдце с самым большим куском торта. – Мы все должны думать. Думать и думать, пока голова не устанет. А то скоро в школу пойдём – думать будет некогда.

– В школе ещё больше думают, – тряхнула косичками сидевшая по соседству другая Наташа. – Мне сестрёнка говорила: кто в школе у них не думает, тому учитель двойку ставит. За двойку мама сестрёнку ругает.

Маленькая Наташа с веснушками измазала сладким тортом свой курносый нос. Веснушек не стало видно. Ей хотелось тоже что-то сказать. Но мешал торт. Он застревал в горле. Кое-как проглотила. Теперь говорить стало свободнее.

– Вот-вот. Ругается. Моя мама всегда ругается. Вот-вот, – затараторила она. – Спать не ложишься – ругается. Окно разобьёшь – ругается. Лягушонка принесёшь домой – и то ругается. Весь день ходишь обруганная. Вот, вот.

– Тебя правильно ругают, – сказала Ирочка, поглаживая бант на груди. – А меня мама ругает за слёзы.

– Не плачь – вот и не будут ругать! – вставила Наташа-именинница. – Одну семилетку проплакала, и хватит. Другую семилетку проживём без слёз.

– Как же, проживёшь! Слёзы сами так и лезут из меня. Мама даже сказала, что принесёт ведёрко, чтобы копить мои слёзы, А ещё сказала, что мои слёзы бесполезные и солёные. Будто бы ими даже цветы нельзя поливать.

– Плакать нужно, только когда больно, – повторила именинница мамины слова. – Просто так плакать неинтересно.

За окном почернело. Пришла пора расходиться. От громадного торта на блюдечках остались одни крошки да отпечатки детских пальцев.

Наташа проводила гостей до двери.

– Ну вот и началась твоя новая семилетка, – сказала мама. – Семилетка без слёз. Не так ли?

– Так, – ответила Наташа.

Без гостей в доме скучно. С куклой Лялей играть не хотелось. Спать тоже не хотелось. Чем бы заняться? Наташа решила, что сейчас самое время покрасить полы. Мама ещё в прошлое воскресенье купила жёлтую краску в банках. Наташа потихонечку проскользнула на кухню, схватила кисть с банкой и побежала в спальню. Но в дверях столкнулась с мамой.

– Почему у тебя краска?

– Пол красить, чтоб красивее был.

– Не твоё это дело. Положи банку на место. И ложись спать.

Слезы сами подкатывались к глазам. Но Наташа сдерживала их. Ведь плакать нужно лишь тогда, когда больно. А ей совсем не больно.

Наташа прижала к груди банку и хотела проскочить в спальню. Невзначай ударилась головой о дверь. Чуть-чуть ударилась, совсем небольно, чтобы плакать.

Тогда она стукнулась ещё раз, посильнее. Стало больно. Наташа заревела.

Мама горестно посмотрела на свою дочь:

– Так начинается твоя новая семилетка. Что-то будет дальше?

ПАРОЛЬ «СТРЕКОЗА»
Повесть

Глава первая
РОМКА МЫСЛИТ ИНДУКТИВНЫМ МЕТОДОМ

Мальчишки могут плавать, как им вздумается: на спине или на животе, на боку или вниз головой. Могут нырять, ползать по дну, словно подводная лодка, а если и это надоест – поднимутся на поверхность и поплывут по-матросски, ладонями рассекая перед собой волны.

Девочки плавают совсем иначе: по-смешному дрыгают ногами, визжат и мутят воду.

Федя Малявка и Ромка Мослов не любят купаться с девчонками. Велика радость бултыхаться вместе с ними на мелком месте! Друзья идут туда, где поглубже, где можно кубарем, со всего разбега, плюхнуться с обрывистого берега в реку. Нырнёшь, всей грудью вдохнув в себя воздух, и долго-долго скользишь под водой, вяло шевеля ногами, как рыба хвостом. Одно удовольствие! Аж голова звенит от этого, а в зажмуренных глазах начинают прыгать нахальные чёртики. Когда от их дикой пляски делается совсем черно – спеши всплыть на поверхность, иначе голова закружится и тебя, чего доброго, затянет в речную пучину, не выкарабкаешься!

После ныряния тело наполняется удивительной резвостью. Командуй им сколько вздумается – оно поплывёт и так, и эдак, и вот так! То, как карусель, завертится на месте, то стремительно понесётся сквозь гряду волн, то буйно заплещется, вздымая над рекой весёлые взрывы брызг.

– Федька! – кричит уплывший далеко вперёд Ромка. – Рыбы, оказывается, тоже могут по-нашему, на спинке, плавать.

– Не выдумывай!

– Посмотри сам, если мне не веришь…

Федя подплывает и видит невероятное: выставив из воды белое брюхо, медленно движется огромная рыбина. Она словно оцепенела, не шевелит ни хвостом, ни плавниками.

– Поймать бы, – вздыхает Ромка. – Боюсь, вспугнём. Давай лучше проследим, что она будет дальше делать.

Рыбина ничего не хочет делать – как плыла, так и плывёт по течению.

– Смотри-ка, ещё одна, – кивает Ромка. – А вот ещё… И ещё…

Друзья бесшумно приближаются к белогрудой рыбине. Ромка проворно хватает её за хвост. Это осётр. По хребту и на боках – чёткий ряд костяных жучков. Пасть широко раскрыта, а брюхо…

Ромка бросает осетра обратно в воду:

– Фу! Дохлятина.

Друзья возвращаются на берег.

– Столько рыбы, и хоть бы одна живая! – удивляется, натягивая на себя майку, Ромка. – Почему бы это?

– Таинственная смерть…

– Хочешь, я тайну разгадаю? Индуктивным методом. Это такой способ, когда всё время шевелишь мозгами, всё на свете сопоставляешь и угадываешь преступника по различным, даже самым ерундовым, предметам: оторванной пуговице, стоптанным башмакам, брошенному окурку…

– Какие же у рыб могут быть окурки, пуговицы и башмаки? Вот загнул!

– Не смейся, – настаивает на своём Ромка. – Что мы хотим разузнать? Почему рыба сдохла? Так? Давай мыслить индуктивно. Выясним главное – своей смертью она погибла или насильственной? Своей смертью рыбы умирают от старости. Но ведь погибли не только большие, но и маленькие рыбёшки. Пошевелим мозгами ещё раз. Вспомним всё, что мы успели заметить. Во-первых, рыба протухла. А во-вторых, у осетра раскрыта пасть. Он что-то вдохнул в себя, а выдохнуть не смог. Умер, не успев сжать зубы. Сразу видно – отравился. Чем? На прошлой неделе прохудилась баржа с нефтью. Горючее попало в воду. Могла рыба заглотнуть нефть? Сколько угодно! Вот тебе и отрава!

Ромка рассуждает, как заправский следователь. Говорит серьёзно, по-научному. Не подкопаешься. Убедительно говорит!

Федя проникается доверием к индуктивному методу.

– Скажи, Ромка, военные разведчики таким же методом работают?

– А то как же! Разведчик без индуктивного метода – ноль без палочки. Меня в разведчики запросто возьмут, даже биографию не спросят.

Феде тоже хочется в разведчики. Но мыслить индуктивно он не умеет: то ли мозги для этого не приспособлены, то ли просто книжку про знаменитого Шерлока Холмса недостаточно усвоил – прочитал всего один раз, да и то, на уроках, а Ромка перечитывает чуть ли не каждый день и даже кладёт её под подушку, когда спать ложится. Трудно с ним тягаться. А надо! Иначе какой же ты разведчик?..

Настроив свою мысль на индуктивный метод, Федя пытается самостоятельно докопаться до причин гибели осетра. Ромка утверждает, что рыба отравилась нефтью. Вполне возможно, если бы не одно «но» – баржа с нефтью потерпела аварию в нескольких километрах от посёлка, ниже по течению. А мёртвая рыба плывёт с верховья. Значит, не баржа виновата. Нужно искать другую причину.

Он морщит лоб. Строит разные догадки. Может, рыбацкую лодку опрокинуло волной и улов унесло течением? Нет, рыбакам никакой шторм не страшен! Может, чей-то кукан разметало по реке? Но разве на одну бечёвку нанижешь столько рыбы! А что, если она попала в воду с парохода? Протухла рыба в плавучем буфете, её взяли да и вышвырнули за борт…

Федя думает и думает. И ничего толкового придумать не может. Да, плохо человеку, когда он не владеет, как Шерлок Холмс или Ромка Мослов, индуктивным методом!