Текст книги "Лето на колёсах [Повести]"

Автор книги: Владимир Разумневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

КУКЛА ЗАБОЛЕЛА…

Кукла Таня, которую подарила Наташе бабушка, вела себя совсем как живая девочка. Когда её укладывали спать, она, пискнув, закрывала глаза. Но стоило её разбудить и поставить на ноги, большие голубые глаза сразу открывались и неподвижно смотрели на Наташу из-под длинных чёрных ресниц. Наташа пеленала её, как маленькую, и нянчила на руках. Таня от испуга всё время вскрикивала. Голос у неё был слабенький, будто у котёнка.

– Реви громче. И тогда ты будешь взрослой, как я, – сказала Наташа кукле.

И стала делать Таню взрослой. Расчесала ей растрёпанные золотые волосы. Клок Таниных волос остался на гребёнке, и кукла немножечко полысела.

Чтобы закрыть лысину, пришлось подвязать на макушку бантик. Таня сразу похорошела и чуть-чуть повзрослела.

– Тебе надо заниматься зарядкой, – посоветовала Наташа. – И ты будешь сильной и не простудишься.

Поскольку сама Таня заниматься физзарядкой не могла, ей стала помогать Наташа. Она поднимала и опускала Танины руки, выпрямляла их вдоль плеч, загибала за спину.

Наташа так увлеклась зарядкой, что не заметила, как у куклы что-то хрустнуло под мышкой. Рука, вместо того чтобы быть сильной, повисла на одной нитке.

– Только, Танечка, не плачь, – стала успокаивать её Наташа. – Я тебя вылечу.

Она сняла с Тани кофточку и цветастое платье.

– Будем делать уколы.

Уколы Наташа делала палочкой. Всю спину исколола Тане. Но рука у неё не поправилась.

Кукла почувствовала себя очень плохо. Не могла даже пищать. Наташа вертела её во все стороны и ставила вниз головой – всё равно не пищала. Вот до чего довела болезнь!

– У тебя, наверное, живот не в порядке, – догадалась Наташа. – Давай посмотрим, что там не в порядке.

Таня молча согласилась.

Танин живот состоял из разных завитушек – проволок. Одну завитушку Наташа потрогала пальцем. Проволока вдруг щёлкнула – у куклы сразу отвалились ноги. Рука тоже отлетела.

Таня сидела теперь безногая и однорукая. Жалкая-прежалкая, больная-пребольная.

Одни глаза живо смотрели на Наташу.

– Полежи немножко, и тебе полегчает, – сжалилась Наташа и положила больную на диван.

Кукла Таня закрыла глаза.

– Ну вот, видишь, – сказала Наташа, – тебе сразу полегчало. Спи.

ХИТРЫЙ УТЮГ

Наташе нравится смотреть, как мама гладит бельё. Утюг, будто кораблик, бегает туда-сюда. От него на белье остаётся гладкий шелковистый след.

Но иногда утюг упрямится. Никак не хочет оставлять после себя гладких следов. Тогда мама сердится и ставит его на плиту. Утюг погреется чуть-чуть на огне и становится горячим-прегорячим. Даже шипит, когда мама притрагивается к нему мокрым пальцем.

– Мамочка, – спрашивает Наташа, – почему утюг работает только больной?

– Как так больной? Почему больной?

– Он горячий. Значит, больной. Я же в садик не хожу на работу, когда голова горячая. Остаюсь дома и лежу в постели. А больной утюг работает.

– Утюг вовсе не больной. У него всё не как у людей: шиворот-навыворот. Когда он горячий, то вполне здоров, работает без устали. Холодный утюг никуда не годится.

У Наташи есть свой утюг. Маленький и деревянный. Наташа думает о нём: «Мой утюг никуда не годится. Он всегда холодный. Поэтому у куклы Ляли всегда мятое платье. Жалко бедную Лялю. Эх, если бы у меня был мамин утюг! Но мама к своему утюгу даже близко не подпускает».

В прихожей неожиданно прозвенел звонок. Это, наверное, почтальон. Мама пошла отпирать дверь. Свой утюг она отставила в сторонку. Самое время попробовать тяжёлый мамин утюг! Наташа подняла его и положила на Лялино платье. Стала гладить.

Мамин утюг никак не хотел слушаться Наташу. Она дёргала его и взад и вперёд, а он – ни с места. Такой упрямец! Только взрослых слушается.

От Лялиного платья дым пошёл. Оно почернело, покрылось ожогами. Было платье – и нет платья! Что же делать?

– Мамочка! – завопила Наташа. – Твой утюг жгучий. Платье от него всё в болячках.

Вбежала испуганная мать. Увидела сожжённое платье куклы Ляли и побледнела. Сразу же поставила утюг на плиту. А Наташе строго сказала:

– Говорила тебе – не притрагивайся к горячему утюгу! Вот и будет теперь твоя Ляля всю жизнь ходить голышкой, без платья. Стыдоба!

– Моей Ляле не будет стыдно, – ответила Наташа. – Я ей новое платье сошью.

ЛЮЛИ-ГУЛИ, ТРАМ-ТА-ТА

– Иду к Ире в гости! Буду грызть кости! Люли-гули, трам-та-та!

Наташа прыгала по комнате и пела развесёлую песню. Ей тоже было весело-развесело, как песне. Хоть до потолка прыгай от веселья – и допрыгнула бы, если бы ростом была с маму. А так приходится взбираться на стол. На столе плясать ох как интересно!

– Трам-тара-рам, куклы бродят по дворам. Бу-бу-бу, домик вылетел в трубу. Ати-ати, ати-ати, вышел зайка по-гуляти!

– Да замолчи же ты, наконец! – заругалась мама. – Я книжку читаю, а ты мешаешь. И со стола слазь, неслух!

– Нет, я – слух. Слух, слух! Без ух. Ух, ух, тра-ра, тра-ра, ухи носит детвора.

– Не ухи, а уши. И потом – их не носят, они сами растут на голове.

– Они вовсе и не растут. Их не поливают. Уши я ношу – на головке вожу. Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота.

– Что за ребёнок – прямо наказание! Собралась к Ирочке на день рождения, а ведёшь себя хуже обезьянки. Если не перестанешь скакать на столе – не пущу к Ирочке, не видать тебе её как своих ушей.

– Я в зеркало посмотрюсь. И уши увижу. И Ирочку увижу, если она рядом. И платье новое увижу… Ой! Я совсем забыла о платье-матье.

Наташа спрыгнула со стола и стала вертеться перед зеркалом. Поворачивалась и так и эдак. Боком и спиной. Отходила в сторону и снова приближалась. Тыкалась носом в самое зеркало. Красивое платье! Нарядное. Как у куклы. Далее лучше, Ирочка, когда увидит, обязательно захочет такое же. Правда, она говорила, что ей уже подарили платье – с бантиком на груди. Ну и пусть! Наташа тоже попросит с бантиком. Нет, с двумя бантиками! Нет, лучше с тремя! Пусть всё платье будет в бантиках!

– Мамочка, можно я ещё одно платье надену? – попросила Наташа. – Которое всё в розочках. Помнишь, собака его обкусала и розочку оторвала?

– Кто же сразу два платья надевает? Будешь как матрёшка бестолковая.

– У-у, ты, мамочка, сегодня сердитка. Платьев жалко. Тогда возьму бусы.

– Бусы для взрослых. Детям они не к лицу.

– Я же не на лице понесу. На шее.

– Всё равно нельзя. У тебя возраст не тот, чтобы бусы носить.

– А что такое возраст? Это рост, да? У меня рост маленький. До лампочки не достаёт. У вас с папой взрослый рост. А у куклы Ляли кошачий.

– Возраст означает, сколько лет рос человек. Вот у тебя скоро будет семилетний возраст. Ты уже росла шесть лет.

– Я только летом росла? А зимой?

– Какая ж ты непонятливая! Шесть лет – это шесть годиков. Люди растут зимой и летом, осенью и весной – круглый год.

– Зимой расти холодно, – поёжилась Наташа. – Осенью расти грязно. Лучше расти летом. Тогда и цветы растут. Если бы всё время было только лето, я бы росла, как столб.

– Столбы не растут. Растут деревья.

– Ну, значит, я бы стала с дерево. Большая-пребольшая. Во какая! – Наташа стала взбираться на стол, показывать.

– Не смей! – погрозила мама. – Стол не для ног. Он для тарелок. Для ног существует пол.

– А диван не существует?

– На диван с ногами тоже нельзя.

– Где же я ноги оставлю? На ковре?

– С тобой трудно говорить. Ты делаешься просто невыносимой! В садик ходишь, а за ум всё ещё не взялась.

– Покажи, мамочка, как за ум ручками браться. Я никогда не видела.

– Ум берут из книжек. Не ручками, а глазами.

– Фи, как неинтересно! В твоей книжке ни одной картинки. Брать нечего. – Подпрыгивая и напевая, Наташа побежала к двери: – Трума-трума, трума-трум, я берусь рукой за ум. Бум, бум, бум!

СЛАВНЫЙ РЕБЁНОК

– Ваша дочь – просто прелесть! – сказала моей жене мама соседки Ирочки. – Такая она послушная и смирная, что хоть по телевизору её показывай.

– Не может быть! – удивилась моя жена. – Вы, наверное, спутали нашу Наташу с какой-нибудь другой Наташей.

– Я не могла спутать. Я хорошо знаю вашу дочь. Славный ребёнок.

Каждой маме приятно слушать хорошее о своей дочери. Моя жена не стала спорить с соседкой.

Но в тот день Наташа устроила дикий рёв в доме. Слёзы одна за другой так и сыпались из плакучих глаз. Если бы мама не вытирала Наташиных щёк платком, то на полу образовалась бы целая лужа. Можно было бы свободно пускать бумажные кораблики.

Наташина мама делала всё возможное, чтобы успокоить её. Но Наташа у кала пуще прежнего. Тогда мать не выдержала и сказала:

– Глаза бы мои на тебя не смотрели! Уйду от тебя. А ты оставайся здесь.

– Здесь не останусь. У-у-у, – завыла Наташа. – Отведи меня к Ирочке. У-у-у…

– Хорошо, отведу тебя к Ирочке. Но только без плача.

– Веди меня без плача. И я не буду плакать.

Мама отвела примолкшую Наташу к Ирочке и снова вернулась домой. Взяла в руки газету. Но читать не могла. Мешала Наташа. Хотя её и не было рядом, мама всё время думала о ней. «Зачем только я отвела плаксу к соседям, – ругала она себя. – Наташа и там не даст людям спокойно отдохнуть. Нет, такую капризулю нельзя отпускать в гости. Пойду и сейчас же заберу её обратно».

Она заглянула в комнату соседки. Наташа играла с Ирочкой.

Ирочка плакала, а Наташа её утешала:

– Не плачь, Ирочка. Я тебе отдам свою Лялю. И крокодила отдам навовсе. Только ты не плачь, маме мешаешь заниматься.

Потом Наташа подошла к Ирочкиной маме и сказала:

– Какая плаксуша Ирочка! Глаза бы мои на неё не смотрели.

– Ты умница, Наташа, – ответила Ирочкина мама. – Приходи к нам почаще и воспитывай мою дочь.

– Хорошо, я буду приходить и воспитывать.

Тут Наташина мама вышла из-за перегородки и сказала, что её дочери пора домой.

– Такая жалость! – вздохнула Ирочкина мама. – Наташа – славный ребёнок. Она хорошо влияет на мою дочь. – И достала Наташе самую большую конфетку из коробки: – Угощайся. Если бы моя Ирочка была такой же послушной…

Дома Наташа неожиданно заявила:

– Почему ты, мамочка, не в новом платье? С таким платьем я не вожусь. – И захныкала.

– Не пойму я тебя, Наташка. Ты только что Ирочку воспитывала, а сама настоящая рёвушка.

– Я же в гостях была!

– По-твоему, выходит – только в гостях нужно быть хорошей? Ну что ж! Завтра мы с папой переселяемся в Ирочкину квартиру, а ты оставайся здесь. С Ирочкиной мамой. К нам будешь приходить в гости. Когда ты в гостях, то ты славный ребёнок.

– Не-е-ет, – плаксиво простонала Наташа. – Переселяться не хочу. Как же можно к своей маме в гости ходить? Так не бывает. Я лучше дома буду как в гостях.

БАБОЧКА ИГРАЕТ В КОШКИ-МЫШКИ

В город пришла весна – с цветами и с дождями, с жуками, букашками и с зелёными листьями на деревьях.

Солнышко старалось угодить весне, грело изо всех сил.

Наташа сразу подружилась с весной. Надела самое красивое платье и стала гоняться за самой нарядной бабочкой.

Бабочка беспечно взмахивала крылышками и не поддавалась. Сядет на ветку высоко-высоко – попробуй достань! Поднимется Наташа на цыпочки, а бабочка – раз! – и вспорхнула. Ей не хочется попасться в руки, ей хочется поиграть с Наташей.

С озорной бабочкой можно во что угодно играть: и в прятки, и в догонялочку, и в гуси-лебеди.

Но лучше всего она играет в кошки-мышки.

Бабочка ведёт себя, как настоящий мышонок. Кошке – Наташе за ней не угнаться. Она бегает по лужайке взад-вперёд, машет руками, взвизгивает:

– Ах ты какая прыгучая мышка! Тебе что – ты с крылышками! Мне бы твои крылья! Я бы выше неба подпрыгнула и на тучку села.

Бабочка-мышонок затаилась в кустах. Сложила крылышки-ладошки и ждёт, когда к ней приблизятся.

Наташа подкрадывается тихо-тихо. Не дышит. Прищуренные глаза смотрят зорко, насторожённо. Вот так, наверное, настоящая кошка подкарауливает настоящего мышонка.

«Держись, мышонок! – грозно думает она. – Сейчас ты будешь в моих лапах. Уж я тебе задам, хитруля!»

Бабочка совсем рядом. Протяни руку – и она твоя. Наташа вся сжалась в комок. Она подходит до того близко, что видит, как шевелятся усы у бабочки, как вздрагивают крылья с лёгкой красивой каймой по краям, как тонкие ножки цепко хватаются за травку. Даже маленькие пятна-родинки на крылышках сумела разглядеть.

Травка под бабочкой чуть согнулась, как под тяжестью цветка. Бабочка и есть цветок! Такая же нежная и красивая! Разве глупые мышата бывают цветами? Никогда!

Цветок шевелится, суетится, переползает с одного стебля на другой. И каждая зелёная травинка, на которую он садится, вдруг оживает, становится сказочно нарядной.

Наташа глаз не может оторвать от удивительного цветка с ножками и усиками. Ей жалко рвать такой красивый цветок.

Она убирает руку за спину и во весь голос кричит:

– Нет, ты не мышонок! Лети на другую травку. Пусть везде будет красиво!

ИСПОРЧЕННОЕ НАСТРОЕНИЕ

Наташа проснулась чуть свет, вместе с мамой. Села на край кровати и, болтая ногами, стала думать, какое у неё сегодня настроение – плохое или хорошее? Если плохое – надо реветь, если хорошее – смеяться. Долго думала. Потом решила, что настроение у неё никудышное. Значит, нужны слёзы. Она хныкнула раз, другой – плача не получилось. Такая досада!

В тихой комнате задребезжал звонок. Это Ната из соседней квартиры пришла, чтобы вместе идти в детский садик. Но Наташе сегодня идти никуда не хочется. К ней в гости вчера приехала бабушка Таня, и можно весь день играть с ней вдвоём. Бабушка добрая – она будет петь Наташе детские песни.

– Наташенька! – зовёт мама. – За тобой подружка пришла. Пора в садик собираться.

– У меня больная голова, – говорит Наташа. – Я в садик не пойду.

Мама потрогала холодной ладонью холодную Наташину голову:

– Странно. Голова не больная, а вид кислый, как после клюквы. Тебе действительно нездоровится. Я поведу в садик одну Нату.

Вскоре Наташа услышала, как щёлкнул замок и стукнула дверь в коридоре. Значит, мама и вправду пошла в садик без неё.

Испорченное настроение стало вдруг самым превесёлым. Наташа спрыгнула с кровати и забралась на колени к бабушке:

– Спой, бабуся, песенку про зайку…

Бабушка спела про зайку-зазнайку. Потом запела «В лесу родилась ёлочка…» и «Идёт бычок, качается…». Вначале Наташа подпевала ей, потом петь расхотелось.

Она стала думать о маме, которая ведёт соседскую Нату в садик.

– Они сейчас идут по улице мимо кинотеатра «Космос», – сообщила Наташа бабушке. – Там висят на доме большие-пребольшие картинки про кино. Знаешь, какие интересные!

Проходит ещё некоторое время. Бабушка пропела Наташе все детские песни и затянула взрослую – «Догорай, гори, моя лучинушка…».

Наташа продолжала думать о своём.

– Мама с Натой переходят улицу, – говорит она. – Кругом машины. Самые разные. И все спешат. Ты, бабушка, таких машин никогда не видела!

Бабушка всё поёт и поёт: то про ямщика, которому запрещают гнать лошадей, то про грустную рябину, то про белую черёмуху в саду. Наташе от таких песен одна тоска. Она сползает с бабушкиных колен и смотрит в окно.

– Теперь Ната садится за стол вместе со всеми, – догадывается Наташа. – Детский сад кушает кашу с маслом и пьёт компот с вишнями. Компот вкусный-превкусный… – Наташа сразу оживилась. Смотрит на бабушку хитрыми глазами: – Голова у меня больше не болит. Она совсем-совсем здоровая. Пойдём, бабуся, в садик. Я ещё успею к компоту.

ДОМАШНЯЯ ХОЗЯЙКА

В воскресенье нас двоих – меня и Наташину маму – позвали в гости к дяде Ване.

– Остаёшься вместо меня, – сказала мама Наташе. – Будешь весь день домашней хозяйкой. Следи, чтобы в квартире был порядок и тишина. Смотри, вернёмся, у бабушки спрошу.

– Ладно, – согласилась Наташа, – буду домашней хозяйкой. Только папа, чур, пусть не приходит домой в грязных ботинках.

– Хорошо, – смутился я, – буду шагать по асфальту и перепрыгивать через все лужи на дороге.

– По дороге тоже не ходи! – строго посмотрела на меня Наташа. – Автобус тебя задавит. Ходи по тротуару. И за гулями не бегай. А то ты хуже маленького. Так мама говорит.

После нашего ухода Наташа сообщила бабушке новость:

– Ты, бабуся, больше не бабуся. Ты моя дочка Таня. Слушайся меня и не плачь. Я тебе манную кашу сварю.

Бабушка с великим трудом уговорила внучку варить кашу вдвоём.

Они варили вместе. Но есть кашу «домашняя хозяйка» заставила одну бабушку.

– Я для тебя, дочка, – сказала Наташа, – сварила кашу. Ты и кушай. Не капризничай. А то я тебя в угол посажу и на улицу не выпущу.

Пришлось бабушке питаться одной манной кашей и пить молоко.

Наташа для себя налила щей и посыпала их перцем, как всегда делала мама.

Она храбро хлебала горькие щи и приговаривала:

– Какая невкусная жизнь у домашней хозяйки! Морщиться хочется. Фу!

После обеда приказала бабушке:

– Спать! Пришёл твой мёртвый час, дочка!

Бабушка заупрямилась:

– Не хочу я спать, Наташенька! Это тебе нужен мёртвый час. Мне вовсе не нужен. Я старенькая.

– Ты вчера была старенькой, сегодня ты моя дочка. Забыла? Мама лучше знает, что нужно дочке. Раз сказано – спать, значит, спать.

– Уволь от такого наказания, – взмолилась бабушка. – Я лучше тебе песню спою. Про зайку-зазнайку.

– Нет, это я тебе буду петь. Колыбельную. А ты закрой глаза и потихонечку засыпай. Все дети так делают. Не спят только шалуны. Ты шалунишка?

Бабушка поворчала-поворчала и легла в постель.

Наташа протяжно запела:

 
В доме погасли огни,
Спи, моя детка, усни…
 

Бабушка ворочалась, вздыхала, сморкалась в платок. Сон к ней долго не шёл.

– Какая же ты у меня шалунишка! – рассердилась Наташа. – Все нормальные дети давно спят. Одна ты ворочаешься. Может, тебе сказку рассказать? Тогда слушай. Жила-была Красная Шапочка. Только ты не думай, дочка, что это просто шапочка. Так девочку звали. Жил-был ещё волк. Только ты не думай, дочка, что он игрушечный. Волк был настоящий и жил в тёмном лесу, а не у меня в чемодане. Пошла Красная Шапочка в лес по грибы с корзинкой… Я тоже в лес ходила. Только без корзинки, С маминой авоськой. С корзинкой лучше… Так вот, пошла Красная Шапочка в лес по грибы… Шла, шла… Что же дальше?.. Совсем спуталась… Ты мне подсказывай…

– Видит, значит, – продолжила бабушка, – перед собой избушку на курьих ножках…

– Зачем ты мне подсказываешь! – перебила Наташа.

– Ты же сама просила…

– Я больше просить не буду. Ты спи просто так. Сказку тебе завтра доскажу. Спи! А я пока займусь хозяйством…

Наташа стала мыть посуду. Бабушка то и дело вскакивала с постели. И не напрасно: из кухни раздался звон разбитого стакана.

Потом Наташа принялась за стирку белья для куклы. Бабушка три раза заглядывала в ванную: чего доброго, внучка зальёт всю квартиру водой из крана.

После стирки у Наташи нашлось новое занятие – соскабливать ножом собственный рисунок на стенке.

Бумажные обои трещали, лохматились. Страшно было посмотреть на них. Бабушка охала и ахала.

– Почему, дочка, не спишь? – гневно топала на неё Наташа. – Немедленно спать! Какая ты нехорошая дочка – всю стенку карандашом разрисовала…

– Я? Разрисовала стенку? – у бабушки от удивления глаза стали круглыми…

Когда мы вернулись из гостей, то не узнали родной квартиры: стены облуплены, на полу лужи и битое стекло, весь телевизор обвешан мокрыми платьями и штанишками куклы Ляли.

Наташа сидела возле бабушки Тани и клала ей на голову мокрую тряпку. Заметив нас, она обрадовалась и как ни в чём не бывало подбежала к маме:

– Вот хорошо, что пришла! А то моя дочка Таня никак не хочет слушаться домашнюю хозяйку. Поругай её, мама!

МЕТИ, МЕТЛА, ЧИЩЕ!

Нет, пожалуй, занятия веселее, чем подметать пол. Наташа старается изо всех сил. Из-под веника к самому потолку взлетают пылинки. Мама чихает. Папа чихает. Сама Наташа чихает. Всем весело.

– Чихайте на здоровье! – смеётся Наташа. – Скорее пыль вычихается.

– Ты бы поосторожнее, Наташенька, – советует мама, сжимая нос пальцами, – задохнуться можно. Отвезут нас всех в больницу.

– В больницу не отвезут, – успокаивает Наташа. – У нас самих будет чистенько, как в больнице. Я подмету, и мы все будем болеть в чистом доме.

Наташа бойко выметает пыль из всех углов. Лезет под стол и под диван. И там вспугивает пыль своим жёстким веником.

Пыль от неё – врассыпную. Но Наташу не перехитришь. Она строго следит, чтобы пылинки не отдыхали долго ни на подоконнике, ни на стульях. Гонит их отовсюду, как вредных мух. Гонит веником и тряпкой, чтобы и следа от них не осталось.

– Мети, метла, чище! Мети, метла, чище! – напевает Наташа и взмахивает веником в такт своей песне.

И вот комната прибрана. Пол сверкает чистотой. Стулья сверкают чистотой. Подоконник сверкает чистотой. Ни пылинки, ни соринки – одна чистота!

Любо посмотреть на такой порядок. Мама смотрит и радуется, Я смотрю и радуюсь. Наташа тоже радуется. Не кто-нибудь, сама подметала – вот какая она чистюля!

– Теперь и ужин можно на стол ставить. Пельмени уже готовы, – говорит мама и щёлкает выключателем.

От электрического света комната обновляется, делается ещё чище, светлее.

Теперь не только родители, но всё вокруг не нарадуется чистой Наташиной работой. Лампочка смотрит с потолка на Наташу и сияет, как солнышко. Тётенька с картины на стенке улыбается Наташе. Стаканы в шкафу тоже подмигивают Наташе мерцающими огоньками. А блюдца, которые мама расставляет на столе, приветствуют Наташу певучими голосами: дзинь-дзинь… тиньк-тиньк!

Под мелодичный перезвон тарелок Наташа ловко поддевает кучу подметённого мусора железным совком и выносит на кухню. Потом возвращается обратно без совка, с одним веником в руке.

– Теперь, мамочка, всё готово, – говорит Наташа, щурясь от удовольствия. – Вот я какая! – И кладёт грязный веник на стол, где на блюдечках дымятся вкусные пельмени.