Текст книги "Спаситель (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Мужчина назвал город, из которого они шли.

– Когда мы убегали оттуда, то я потерял в толпе свою жену, только девочка осталась при мне, потому что была у меня на руках. Я до сих пор не могу себе простить того, что отпустил руку своей жены, но там началась такая давка, что я просто не мог ее удержать…

– Мы идем как раз из этого города, – сказал Вик. – Я не встречал там вашей жены, там вообще нет людей вашего возраста, выжили только молодые, и они безжалостны ко всем.

– Ей не объяснишь, – вздохнул мужчина, кивая на девочку. – Она до сих пор верит, что её мать жива. Я не боюсь бандитов, они уже встречались не раз нам на пути. Я уверен, что смогу постоять за себя и за свою дочь.

– Что ж, я вас предупредил, – сказал Вик, он залез в рюкзак и достал оттуда две банки тушенки, и положил их себе под ноги. – Когда я уйду, вы сможете это взять. Еды немного, но это все, что мы можем вам дать. У нас самих впереди дорога не близкая.

– Спасибо, – грустно кивнул мужчина. – Извини, что я так с тобой разговаривал, но сейчас иначе нельзя, не убьешь ты, убьют тебя.

– Я все понимаю, и я не обиделся, – улыбнулся Вик. – Удачи вам. Он повернулся и пошел дальше.

– Удачи, – пробормотал мужчина ему вслед.

– Вот теперь, дочка, я смогу тебя накормить, – услышал Вик за своей спиной.

– А ты говорил, что хорошие люди все умерли, – ответила девочка. – А этот человек хороший.

– Может, он не очень умный? – сказал мужчина. – Сейчас никто другому просто так ничего не даст.

– Наверно, он глупый, – засмеялась девочка. – Может быть там, в городе все такие?

– Это уж вряд ли, – отозвался мужчина. – Если бы они были такими, они бы давно все умерли. Сейчас выживают только самые сильные и умные.

– Но этот глупый тоже как-то выжил, – возразила девочка.

– Вероятно, благодаря своему приятелю, – сказал мужчина. – Уж он-то вряд ли такой добрый.

– Тогда понятно, – протянула девочка. – А мне он не показался глупым. Дальше уже Вик ничего не слышал, он слишком далеко отошел от них. Из кювета вылез Майк и подошел к нему.

– Почему ты всегда лезешь на рожон? – спросил он недовольно. – Мужик прав, сейчас ты жив только благодаря мне.

– Я знал, что ты рядом, – сказал Вик. – А кто эти люди, и куда они идут, мне захотелось узнать.

– Да, грустная история, – сказал Майк, подстраиваясь под его шаг. – Я удивлен тому, что они сумели спастись после взрыва.

– Меня это не удивляет, – ответил Вик. – Меня гораздо больше удивляет то, как мужчина любит свою дочь. Ради неё он готов на все, даже вернуться туда, где их не ждет ничего хорошего.

– Зря он это затеял, – сказал Майк. – Шансов на то, что они сумеют добраться до города и остаться после этого в живых, почти нет.

– Люди часто делают глупости, – улыбнулся Вик. – Может быть потому, что выживание не всегда самое главное?

– А что же тогда главное, по-твоему? – спросил Майк.

– Любовь, сострадание и то, что делает жизнь жизнью.

– Глупости это все, – проворчал Майк. – Мертвым любовь ни к чему.

– Любовь делает душу больше, – сказал Вик. – А это уже совсем неплохо.

– Чушь это все! – воскликнул Майк. – Как ты можешь в это верить? Свои прошлые жизни никто не помнит, кроме тебя, так что вероятнее всего это лишь твои фантазии.

– Все, что делает нас лучше, все идет на пользу душе, – сказал Вик. – Это главное.

– Опять ты о своей религии, – вздохнул Майк. – Лучше подумай о том, где нам сделать привал. Есть уже хочется.

– Нам нужны дрова для костра, чтобы приготовить еду, – сказал Вик. – Поэтому ищи какую-нибудь рощу, или одинокие деревья.

– А в том, что этих людей было двое, ты не ошибся, – сказал Майк. – На будущее буду учитывать эту твою способность. Но только эту, во все остальное я по-прежнему не верю, да и это бы не мешало ещё раз проверить.

– Проверим, – пожал плечами Вик. – Путь впереди у нас долгий, и эта встреча с людьми не последняя.

– Да уж, – вздохнул Майк. – Только я почему-то не хочу с ними встречаться. Мне сейчас кажется, что мы снова вернулись на первобытный уровень, когда все решает только сила. Эта война отбросила все человечество назад, лет так на триста, а то и больше.

– Да, – грустно усмехнулся Вик. – Вся наша цивилизация оказалась такой тонкой пленкой, что первое же испытание содрало её так, словно её и не было никогда. И снова заработали инстинкты и первобытные чувства.

– Это точно, – согласился Майк. Он показал рукой в поле, где был виден покосившийся деревянный забор. – Вот и дрова на костер.

– Вижу, – сказал Вик, сворачивая с дороги. – Забор, это тоже предмет цивилизации, он что-то когда-то огораживал, возможно, рядом есть какой-то дом, или какое другое строение.

– Если хочешь пойти и посмотреть, то сначала заряди свое ружье, – посоветовал Майк.

– Нет, – сказал Вик. – Мне заряженное оружие не нужно, я не собираюсь никого убивать.

– Тогда убьют тебя, – сказал Майк.

– А этого я не боюсь, – сказал Вик, ломая доски забора. – Я уже умирал в своих прошлых жизнях, одной смертью будет больше, только и всего.

Он разжег костер, поставил котелок на огонь, открыл банку консервов и налил в котелок воды из фляжки.

– Присматривай за огнем, – сказал он. – А я схожу, посмотрю, я чувствую, что рядом где-то есть дом.

– Если тебя не будет больше часа, – сказал Майк. – Я пойду искать тебя, и если кто-то вздумает сделать тебе что-то плохое, то он заплатит за это. Можешь об этом сразу сказать, когда этот кто-то начнет в тебя целиться.

– Ладно, – согласился Вик. – Так и передам при встрече, но не в этот раз. Я чувствую, что людей поблизости нет.

– Хорошо, – сказал Майк. – Иди, но ненадолго.

Вик пролез в дыру в заборе и побрел по мокрому после дождя травянистому полю. Скоро он наткнулся на большой деревянный дом.

Он осторожно открыл проскрипевшие ворота.

В доме был мелкий беспорядок, оставшийся от хозяев и никаких следов того, что здесь ещё кто-то после этого побывал. Он прошелся по дому.

На кухне рядом с большой печью лежали приготовленные для растопки дрова. Вик разжег печь и пошел за Майком.

Тот обошел весь дом, разглядывая брошенные вещи, потом недоуменно спросил.

– Скажи, почему люди бросили такой хороший дом?

– Потому что жить здесь нельзя, – пожал плечами Вик. – Слишком высокий радиоактивный фон.

– Здесь нигде жить нельзя, – сказал Майк. – Но люди живут. Мы уже многих встречали, и ещё многих встретим.

– Большинство из тех, кого мы видели, скоро умрут, – сказал Вик. – И они знают об этом.

– Значит, и мы умрем, – сказал мрачно Майк.

– Ты не умрешь, – сказал Вик. – Ты ещё не успел набрать смертельной дозы радиации, и ты скоро уйдешь отсюда.

А там, где ты живешь, не было ядерных взрывов, твой организм понемногу очистится, и ты будешь жить дальше, стараясь не вспоминать о том, что ты здесь увидел.

– Хорошо бы, если бы все произошло именно так, – сказал с сомнением Майк.

– Так и будет, – улыбнулся Вик. – Я уже говорил тебе об этом.

– Только я тебе не поверил, – сказал Майк. – Хоть и очень хочется верить.

– А люди всегда верят в то, во что им очень хочется, – улыбнулся Вик. – Поверишь и ты.

Он открыл крышку подвала, спустился вниз и восторженно ахнул.

– Здесь немного осталось еды, да какой…

Он вытащил наружу большой засохший окорок, кусок пожелтевшего сала, и несколько банок с вареньем. Вик выложил все это на большой кухонный стол и разлил водку по пластмассовым стаканам.

– Вот давай и выпьем за то, что иногда и нам везет, – сказал он.

– Выпьем, – согласился Майк и опрокинул свой стакан.

– Все равно не понимаю, – сказал он мрачно. – Ты сказал, что все люди, которых мы видели, обречены. И я верю, что они об этом знают. Но зачем тогда это все? Зачем драться за еду, убивать друг друга? Неужели только для того, чтобы продлить свои мучения на несколько дней, недель, или месяцев?

– Ты забываешь о надежде, именно она дает нам всем жизнь, – сказал Вик. – В конце концов, мы все умрем рано, или поздно, но мы живем, несмотря на то, что знаем, что смерть нас всех ждет. И живем мы надеждой. Ты сам говорил, что христианская религия нравится людям, потому что Христос в своем теле был поднят на небеса, и у людей появилась надежда, что и им будет дан такой шанс. Вот тогда и появились жрецы, готовые продать людям этот шанс на бессмертие, и появилось самое доходное предприятие в веки веков, – торговля надеждой.

– Да уж, – улыбнулся Майк. – Ты, я смотрю, не любишь эту религию.

– Я спокойно отношусь ко всем религиям, – пожал плечами Вик. – Просто считаю, что мысли основателей этих религий изрядно подправлены последующими поколениями под свою логику и разум.

– Торговля надеждой, – покачал головой Майк. – Сказано неплохо. Получается, что надежды нет? Мы же все равно все умрем…

– Есть вопрос – в чем смысл и цель нашей жизни? Ответив на него, найдешь и надежду.

– Ну, ответ на него мне понятен, – сказал Майк. – Мы живем для того, чтобы родить детей и постараться сделать так, чтобы хотя бы у них жизнь была немного лучше, чем у нас. Люди воюют из-за этого, отбирают у слабых то, что может пригодиться их детям. Копят богатство, строят дома, сажают деревья, ну и так далее, как там написано у китайцев.

– Поэтому мы с ними и воевали, – улыбнулся Вик. – Они нарожали своих детей, а им стало негде жить. Вот они и решили забрать у нас немного земли, а мы им не дали. И теперь у них умирают их дети, и у нас.

– Да, ты прав, – вздохнул Майк. – Но смысл тот же, все ради детей.

– Значит, твоя жизнь совсем не имеет смысла? – спросил Вик. – Смысл жизни будет только у твоих детей?

– У них будет тот же смысл, что и у меня, как и у моих предков, – сказал Майк.

– Наши предки создали неплохую цивилизацию, а наше поколение все уничтожило, а заодно и детей, для которых все создавалось, – сказал Вик. – Во время этой войны, да и после неё много людей погибло, не оставив потомства, а из тех, что остались, многие будут не способны продлить свою родовую линию, да и их дети вряд ли будут здоровы. Выходит, их жизнь была бессмысленна, как и их предков?

– Выходит так, – согласился Майк. Вик разлил водку по стаканам.

– Эта война – крушение всего, что мы знали, и во что верили, – мрачно сказал Майк. – И в будущем ничего хорошего нас не ждет, но родится новое поколение, потом следующее, человечество восстановится, и снова будет верить в то, что главное в этой жизни, это наши дети. Вот за это и выпьем! Они выпили и закусили салом.

– Сало тоже помогает выводить радионуклиды, – сказал Вик. – По крайней мере, так говорил дед. Он сказал, что в Чернобыле их спасало от радиации только сало и спирт.

– Это хохлацкая пропаганда, – засмеялся Майк. – Интересно, как сейчас живут на Украине? Ядерных взрывов у них было всего два, да и то только в начале войны.

– Этого вполне достаточно, чтобы жизнь у них стала такой же, как у нас, – вздохнул Вик. – Так что думаю, что и они живут достаточно скверно.

– Жаль, что не стало ни радио, ни телевидения, – сказал Майк. – Все спутники сбили ещё в начале войны, а атмосфера полна электростатических разрядов, через которую не может пробиться ни один радиосигнал. И мы снова оказались каждый в своем закутке со своими проблемами. Ни компьютеров, ни интернета, ни сотовой связи. Думаю, что не скоро эти блага цивилизации появятся вновь.

– Все, – что человечество уже открыло, появится снова, как только человечество начнет оживать после этого кошмара, – сказал Вик. – Только я думаю, что это произойдет очень не скоро, эта война не последняя, многие ещё нас ждут впереди.

– Может быть, – помрачнел Майк. – Мне не нравится война, но, если будет нужно, я снова пойду защищать свою землю и свою страну.

– Ты пойдешь, – слабо улыбнулся Вик. – Просто потому, что по-другому не сможешь, времена слишком жестокие.

– Да уж, хорошего ты ничего мне не пророчишь, – вздохнул Майк. – Скверно это все, должен обязательно быть другой способ решения всех проблем. Можно и без войны решать вопросы излишнего народонаселения и плохой жизни.

– Боюсь, что такое решение наших проблем заложено в нашей программе, – сказал Вик. – Люди, расселившись по всей земле, уничтожили всех своих естественных врагов. И теперь у человечества – единственный враг, но очень безжалостный, оно само.

– С этим трудно не согласиться, – сказал Майк. – Но у человечества есть разум, он должен помочь нам найти другие пути.

– Тогда люди должны стать чем-то большим, чем они есть, – сказал Вик. – В нас слишком сильна биологическая программа, когда мы все вместе, у нас что-то другое появляется вместо мозгов, мы становимся толпой, стадом, племенем, страной, и тут на нас начинают действовать другие законы, для которых разум только помеха…

И нашими вожаками становятся не самые умные, а те, кто хорошо понимает законы стаи.

– Почему ты так плохо думаешь о наших правителях? – спросил с улыбкой Майк.

– Ты видишь вокруг себя то, что они сотворили, заботясь о нас, – вздохнул Вик. – И они точно также продолжают заботиться о нас и дальше.

– А как же твой бог, душа-переросток? – спросил Майк. – Он-то где был? Должен же он был понимать, чем все закончиться?

– Я думаю, он понимал и знал, – сказал Вик. – И его вполне устраивало то, что случилось.

– Так какого же черта он создал нас? – спросил мрачно Майк. – Не было бы человека, не было бы ядерной войны, не пострадала бы земля и все живое на ней.

– Он почти не изменил нашу программу, которая нам досталась от обезьяны, – сказал Вик. – Но он дал нам душу, которая должна была все изменить, к сожалению, пока она нас не влияет…

– Конечно, мы же её не чувствуем, – спросил Майк. – А если это так, то зачем она тогда нам нужна?

– Душа нам нужна, потому что она следующий этап нашей эволюции, – сказал Вик. – В ней наше дальнейшее развитие.

– Что ты понимаешь под словом эволюция? – спросил Майк. – В кого мы должны превратиться по замыслу твоего бога?

– Все очень просто, – сказал Вик. – Мы должны сами превратиться в богов.

– Кто же интересно из нас может стать богом? – спросил Майк. – В нашем поколении нет святых, мы все циничны и прагматичны, и нацелены только на выживание, ну, конечно, если не считать тебя. Он с усмешкой посмотрел на Вика.

– Может быть, это ты станешь нашим новым богом?

– Не думаю, – покачал головой Вик. – Мне ещё потребуется не одна жизнь, чтобы что-то по-настоящему понять.

– А я бы не возражал против того, чтобы у нас появился такой бог, как ты, – сказал Майк. – Ты никому не желаешь зла, ты стараешься помочь всем, кто нуждается в твоей помощи. У тебя только один недостаток, ты – чокнутый, но ты уже говорил, что твоему богу нравятся чокнутые.

– Я не достаточно чокнутый, чтобы стать богом, – улыбнулся Вик. – Но за предложение спасибо.

– Оно мне ничего не стоило, – засмеялся Майк. – И тебе оно ничего не стоит. Я бы на месте твоего бога изменил эту чертову программу размножения, работающую в нас, одна пара людей должна была бы рожать только двоих, и этого было бы вполне достаточно.

– Я не уверен в том, что бог мог её изменить, – сказал Вик. – Похоже на то, что программу появления и развития жизни во вселенной создал кто-то другой, а наш бог, всего лишь сам результат этой программы.

– Ну вот, договорился, у тебя уже бог, не бог, – усмехнулся Майк. – Давай ещё выпьем, и будем спать. Вик разлил остатки водки в стаканы.

– А я не спал в кровати уже два года, – сказал он. – И сейчас даже как-то боюсь. Я и по-настоящему не мылся все это время. Хорошо ещё, что многие бактерии погибли под воздействием радиации, иначе мы имели бы ещё кучу разных болезней, и тогда бы точно человечеству не выжить.

Майк закрыл входную дверь на засов, разделся и лег на кровать

– Давай просто поспим, – сказал он. – Пусть человечество само разбирается в своих проблемах, а мы будем разбираться в своих. Сегодня мы прошли всего десяток километров, а я рассчитывал, что буду проходить в день по тридцать.

– Можем встать и идти дальше, – предложил Вик.

– Ну, уж нет, такое удовольствие, как поспать в настоящей кровати, я не пропущу, – сонно пробормотал Майк. – Может быть, даже сны приснятся хорошие, довоенные…

– Может, и приснятся, – сказал Вик, он выпил, разделся, с отвращением понюхал свою одежду, потом лег на соседнюю кровать и закрыл глаза.

– Только мне в последнее время снятся совсем другие сны, – пробормотал он. – Странные лица и странные места…

И мне бывает страшно в моих снах так, как никогда не бывает наяву…

Майк усмехнулся, услышав его бормотание, и тут же уснул и проснулся только тогда, когда услышал, как Вик хозяйничает на кухне. Он с наслаждением потянулся и встал.

Он надел на себя уже рваный в некоторых местах комбинезон и повязал себе на шею платок, с которым теперь никогда не расставался.

Лучше было дышать через него, чем потом харкать кровью, когда легкие откажут. Такие платки теперь носили все, это была новая примета времени.

– Что у нас на обед? – спросил он, входя на кухню. Вик смущенно улыбнулся.

– Я попробовал сварить новый суп с окороком и солеными огурцами, получилось очень даже неплохо, – сказал он. – Мне все больше нравится этот дом. Если у нас не получится добраться до твоего города, то я вернусь сюда, и буду здесь жить.

– Долго ты здесь не проживешь, – сказал Майк, садясь за стол. – Еда скоро кончится, и тебе снова придется возвращаться в город.

– В городе тоже еда кончается, – ответил Вик, разливая по тарелкам суп. – Не зря же Шрам начал новую войну. Все когда-то кончается, им всем придется уходить из города, или умирать.

– Это точно, – сказал Майк, беря ложку. – Если мы хотим жить, то пора самим начинать что-то выращивать для еды, а не пользоваться тем, что осталось от лучших времен.

– Крестьяне выращивают, но только им самим этого не хватает, – сказал Вик. – Пока не появится солнце, вряд ли урожаи будут хорошими.

– У нас в городе пока не стоит вопрос голода, – сказал Майк. – Мы используем стратегические запасы, благо, что склады находятся недалеко.

– Вам повезло, – сказал Вик.

– Но, за это везение нам пришлось воевать за то, чтобы не захватили нашу землю, – сказал Майк. – В том числе мы воевали и за вас.

– За нас вряд ли, – сказал Вик. – Наши радиоактивные земли никому не нужны.

– Возможно, в этом ты прав, – сказал Майк, беря ложку. – Как ты думаешь сейчас сколько времени? Утро уже настало, или нет? Теперь, когда солнца не видно, время стало измерять нечем.

– Сейчас раннее утро, – сказал Вик, садясь рядом за стол. – Примерно шесть часов, мы с тобой вчера легли спать около восьми часов вечера.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Майк. – У тебя, что есть часы?

– Часов нет, они испортились сразу после взрыва, поэтому пришлось их выкинуть, – сказал Вик. – А время я просто чувствую.

– Ты постоянно говоришь о своих чувствах, – улыбнулся Майк. – Чувствую это, чувствую то, откуда у тебя появились такие чувства.

– Все это идет от души, – сказал Вик. – Во мне просыпается какое-то знание, которое, возможно, всегда было во мне, только я его раньше не ощущал. А может быть это что-то другое. Этот мир очень сложен, и мы успели понять только малую часть, а уже возомнили себя венцом вселенной.

– Да уж венец, – горько усмехнулся Майк. – Харкающий кровью, умирающий от всевозможных болезней, гниющий заживо от своей же глупости. Сейчас бы найти того венца вселенной, кто придумал эту страшную бомбу и показать ему то, что он натворил со всеми нами.

– Люди, которые придумали атомную бомбу, уже все благополучно умерли, – сказал Вик. – И, когда они её придумывали, то думали, что делают это для блага своей страны.

– Давно сказано, что дорога в ад вымощена благими намерениями, – сказал Майк. – И только сейчас эта мысль обрела свое практическое воплощение, мы создали ад на самой земле.

– А я подумал о том, что, когда люди уничтожили всех хищников, которые им угрожали, – сказал Вик – Тогда они сами разделились на группы и стали хищниками друг для друга.

Мы, как один биологический вид, не должны уничтожать друг друга, но мы это делаем. Самое забавное в том, что стоит появиться какой-то угрозе, мы сразу объединяемся, забыв все распри, а потом снова ссоримся и делимся на группы. И из этого сразу понятно, что против программы размножения работает программа нашего уничтожения.

– Как-то перед войной я прочитал книгу, – сказал Майк. – В ней автор с непонятной мне горячностью пытался объяснить, что люди, это биологические роботы, созданные инопланетянами для каких-то своих целей. А теперь и ты рассказываешь мне то же самое.

– Не то же самое, – пожал плечами Вик. – Мы не более роботы, чем все, что нас окружает, или окружало. И животные, и насекомые, и растения, все вокруг работает по одной программе, просто используются разные ее вариации.

Считать, что только люди запрограммированы, это наша обычная человеческая спесь.

А мы ничем не отличаемся, мы такие же, как всё живое вокруг. Единственная разница в душе, но это просто следующий этап развития.

– Вчера ты начал рассказывать об этом, но я тебя перебил, – сказал Майк. – Значит, ты считаешь, что все-таки душа и есть наш путь дальнейшей эволюции?

– Надеюсь, что это так, – сказал Вик. – Иначе все теряет смысл. С момента появления человека на этой земле, за многие тысячи лет он почти не изменился, тело осталось тем же, как и мозг, мы не стали умнее, сильнее, быстрее. А все в этом мире построено на развитии и на изменении. Если не меняется тело, то значит, должно меняться что-то другое.

– Конечно, – рассмеялся Майк. – И, в конце концов, мы все должны стать богами, так? То есть душами переростками?

– Не все, – вздохнул Вик. – Единицы из нас, или никто. Это только путь развития, но это совсем не значит, что мы сможем его пройти.

– Как-то не набираешься оптимизма после разговоров с тобой, – сказал Майк, он встал и стал собирать свой рюкзак. – Нам нужно идти. Я ничего не знаю про эволюцию души, но знаю, что, если мы не покинем эту радиоактивную клоаку, мы умрем.

– Ты прав, – сказал Вик. – Пойдем дальше, а оптимизма в моих словах гораздо больше, чем в твоих.

Потому что тело смертно, оно всего лишь временное вместилище, а душа имеет возможность пожить не в одном теле, а в нескольких, а значит приобрести опыт и знание. Те души, что потеряли свое тело в этой войне, воплотившись снова, будут помнить о ней. А значит, может быть, люди сумеют сделать так, чтобы это больше никогда не произошло.

– Единственное, чему учит история человечества, так это тому, что оно ничему никогда не учится, – сказал Майк. – У человечества очень слабая память, и даже, если наши души будут что-то помнить, то кто их услышит? Кто из живых помнит о своих прошлых жизнях, если они были?… Вот-то и оно, что никто, если не считать тебя. Но тебя можно и не считать, ты у нас чокнутый, поэтому проходишь совсем по другим законам.