Текст книги "Спаситель (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Я рассказал тебе все, что помнил о прошлых своих жизнях, – сказал Вик. – Как ты думаешь, такое можно придумать?

– Я бы не смог, – сказал Майк. – А ты наверно можешь…

– Нет, – покачал головой Вик. – Я тоже такого не могу придумать. До войны я ничем особенным не отличался от своих сверстников. Мы и с тобой очень похожи, вся разница в том, что я оказался здесь, в этом разрушенном городе, где смерть обычное явление, а ты там, где ничего особенного не происходило. Если бы все было наоборот, то сейчас я бы тебе говорил, что ты сошел с ума…

– С этим я согласен, – сказал Майк. – Но мы сейчас говорим о фантазии, которая у тебя разгулялась.

– Не разгулялась она меня, – сказал Вик. – Если бы я мог это выдумать, то я бы придумал себе прошлые жизни гораздо более лучшими, и рассказывал, что в прошлой жизни был королем, или на худой конец богачом…

– Согласен, тут у тебя фантазия подкачала, – сказал Майк. – Кстати, могу предложить ещё одно объяснение всем твоим историям. Когда ты их видел, у тебя была белая горячка в легкой форме. Когда много пьешь, ещё и не такое может привидеться…

– Объяснение хорошее, но неправильное, я увидел свои жизни уже тогда, когда перестал пить, – сказал Вик. – Это произошло всего несколько месяцев назад.

– Ты и сейчас пьешь, – сказал Майк. – Хоть понемногу, но каждый день, этого вполне достаточно для легкой формы алкоголизма.

– Может быть, – сказал Вик, лицо его стало серьезным и даже печальным. – Но попробуй выслушать меня, не перебивая и не делая замечаний.

– Пожалуйста, – сказал Майк. – Делать нам с тобой нечего, а за разговором и дорога короче. Кстати, уже начинает темнеть, скоро придется искать место для ночлега. Ходить ночью, когда нет ни луны, ни звезд, как сказали девушки, глупо и опасно.

– Они правы, – грустно улыбнулся Вик. – Мы лишились не только солнца, но и звезд и луны. Придется ночевать в поле, хоть и очень бы не хотелось попасть под дождь. Я эти места плохо знаю, поэтому смотри и сам по сторонам, может, увидишь что-то подходящее для ночевки.

– Я уже давно смотрю, но пока ничего не увидел, – отозвался Майк. – Так что-то ты хотел рассказать? Я уже стал очень серьезным.

– Я никогда не видел, как растет рис, – сказал Вик. – А сейчас я могу рассказать о нем все, и как его сажать, и как он растет, и как его убирать. Я могу рассказать такие детали, которых не знает никто, в этой стране. Стоит мне закрыть глаза, я снова вспоминаю свою первую жизнь, под моими ногами начинает чавкать мягкий ил, а над моим лицом вьются насекомые.

Я могу рассказать о том, как я был одет, и как была одета моя жена, каким было мое детство, и какой была моя старость. Если это фантазия, то невероятная. Невозможно выдумать что-то с такими точными деталями.

– Хорошо, пусть это будет не фантазия, – согласился Майк. – Но это вполне может быть генетической памятью доставшейся тебе от твоих предков. Я читал о том, что люди после тяжелых потрясений иногда вдруг начинают говорить на чужих неизвестных языках, или находят драгоценности, спрятанные их предками.

– Я думал и об этом, – сказал Вик. – Не могут мои предки быть и китайцами, и викингами, и германцами, и швейцарцами, слишком это пестрая и абсолютно невероятная смесь. Скажи, на моем лице видно мое азиатское происхождение? Или я очень похож на викингов?

– Да, азиатских корней по тебе не видно, – сказал Майк. – И на викинга ты не похож, но поверить я тебе все равно не могу, слишком это невероятно.

– Не менее невероятно, чем эта война, – сказал Вик, – Возможно, я вспомнил свои прошлые жизни именно из-за того, что произошло такое, что трудно выдержать нормальному человеку.

– На счет нормального человека ты загнул, – засмеялся Майк. – Это не тебя ли сейчас все называют чокнутым?

– Меня так называют в городе потому, что не могут и не хотят понять, – грустно усмехнулся Вик. – Выжили, к сожалению, не самые лучшие представители человеческого рода, и для них я всего лишь шут и местный сумасшедший.

– Лучшие представители человеческого рода не готовы убивать, отбирать еду у других и защищать свою жизнь, – сказал Майк. – Следовательно, у них мало шансов выжить в сегодняшнем мире, им мешает культура и образование. Но ты не единственный, кто попал в такую ситуацию и выжил, таких людей, как ты, сейчас по всему миру много. Может быть, объяснишь, почему другие люди не вспомнили свои прежние жизни, а только ты?

– Мы все разные, каждый по-своему все переживает и по-своему все чувствует, – сказал Вик. – Нострадамус стал провидцем после того, как увидел гибель многих людей от чумы, но изменился только он один, хоть эпидемия охватила всю Европу.

Все религии появились в результате прозрений таких изменившихся людей. В Индии верят в перерождение душ, у нас верят во Христа, В Азии в Аллаха. Откуда появились эти веры, если не от пророков?

– Может быть, ты и прав, – сказал Майк. – Но все эти веры появились очень давно, новых религий больше не появлялось, хоть войн, трагедий и массовых смертей людей было всегда достаточно.

– Пророки были, только их никто не слушал, – вздохнул Вик. – Вон там, в поле видишь сарай?

– Что-то вижу, но не уверен, что это сарай, – сказал Майк. – В этом проклятом сумраке ни в чем нельзя быть уверенным.

– Это сарай, – сказал Вик. – Придется тебе на этот раз мне поверить. Я тоже плохо вижу, но чувствую, что это подходящее место для нашего ночлега.

– Тогда пошли туда, – сказал Майк и снял автомат с предохранителя. – Надеюсь, что он никем не занят, не хотелось бы получить пулю или заряд дроби в живот.

– Там никого нет, – сказал Вик. – Я всегда чувствую людей, когда они находятся поблизости. Нам ничего не угрожает, можешь убрать свое оружие.

– Я не столь доверчив, – сказал Майк. – Чтобы верить тем, кто видит то, что не существует в реальности…

Глава третья

Это действительно оказался сарай, с толстыми кирпичными стенами, у него был только один недостаток, не было крыши, она лежала отдельно в метрах двадцати от него, сброшенная то ли порывом ветра, то ли взрывной волной.

– Если пойдет дождь, то мы с тобой получим хорошую дозу, – покачал головой Майк. – Ты нашел не очень подходящее место.

– Похоже, что здесь была раньше конюшня, – сказал Вик, показывая на деревянные переборки, которые делили сарай на стойла. – Одну из этих переборок можно выломать и использовать в качестве временной крыши, а из других мы можем развести костер.

– Разжигай, – сказал Майк. – Все равно уже бесполезно искать другое место для ночлега, а я пока попробую сделать крышу.

Вик разжег костер, открыл банку тушенки и, достав бутылку водки, разлил её по пластмассовым стаканчикам. Потом он помог Майку одну из перегородок водрузить на стойло. Получилось что-то вроде небольшой комнаты.

После этого они сели у костра, выпили водку и стали есть, глядя в огонь.

– У меня эта тушенка уже поперек глотки стоит, – сказал Майк. – Не думал, что когда-нибудь буду мечтать о куске хлеба.

– Придется подождать, пока мы подойдем к селам, – сказал Вик. – Нам нужен не только хлеб, но и лук, чеснок, да и другие овощи не помешали бы.

– Оружие я свое продавать не буду, – сказал Майк. – Мне за него ещё отвечать придется, оно до сих пор за мной числится. А вот твою гранату можно продать, она все равно учебная.

– Гранату мне жаль, она не раз выручала меня в трудных ситуациях, – сказал Вик. – Есть ещё варианты, можно поискать еду и оружие в брошенных машинах, в этих местах мало кто бывал после взрыва. Эта дорога не пользуется популярностью, здесь все ещё высокий фон, и много трупов.

– Что ж, завтра и поищем, – сказал Майк. – А теперь давай спать.

Ночью пошел дождь, он был мелкий, моросящий и навевал тоску. Их крыша неплохо защищала их, хоть и протекала во многих местах.

– Этот дождь слабо радиоактивный, – сказал Вик, принюхавшись, и выставил котелок из-под крыши. – Эту воду можно пить, а утром сварим суп.

– Если будет утро, – пробурчал Майк. – Небо итак постоянно затянуто тучами, а с этим дождем совсем ничего не будет видно. И не пойдем же мы под дождем дальше…

– Спешить нам особенно некуда, – сказал Вик. – Подождем, пока дождь закончится.

– Что, значит, некуда? – спросил Майк. – Разве тебе не надоело все, что ты видишь вокруг себя? Разве ты не хочешь пожить среди нормальных людей и в нормальной обстановке?

– Хочу, – улыбнулся Вик. – Просто эта война дала мне другое ощущение времени, раньше мне его постоянно не хватало, а теперь, когда все мои прошлые заботы и цели исчезли вместе с тем миром, я чувствую, что у меня стало его бесконечно много.

Кроме того, я чувствую какое-то странное ощущение полноты жизни, хотя в ней почти ничего нет, кроме забот о пропитании.

– У меня здесь тоже появилось такое чувство, что я нахожусь в отпуске, – сказал Майк. – Только я почему-то провожу его в ужасном месте.

– Когда вокруг тебя много людей, почему-то возникает много дел, и все они кажутся важными и срочными, – сказал Вик. – И только, когда ты остаешься один, ты вдруг начинаешь понимать, что и дела были не важными и не срочными. И что, в конце концов, они ничего особенно не меняли в твоей жизни, и, следовательно, ничего не значили.

– Под этот шум дождя все равно не уснуть, – вздохнул Майк. – Расскажи ещё что-нибудь о своих прошлых жизнях.

– Я их прожил дважды, – сказал Вик. – Один раз наяву, второй раз в своих воспоминаниях, и знаю, что ничего в них хорошего не было…

– Как это не было? – спросил Майк. – В каждой жизни есть что-то хорошее.

– Когда я жил те жизни, я мало что знал и мало что понимал в том, что со мной происходит, я был просто не готов к этому пониманию, – сказал Вик. – И каждая жизнь была по-своему трудна, а иногда и просто невыносима.

– Не понимаю тебя, – сказал Майк. – Чем же они были так плохи?

– А тебе нравится твоя сегодняшняя жизнь? – спросил Вик.

– Не совсем, – сказал Майк. – Что в ней может нравиться? Я уже давно не уверен в том, что все у меня будет хорошо, потому что вся моя жизнь разрушена. Той цивилизации, в которой мы могли быть счастливы, уже нет, и больше никогда не будет…

– Вот видишь, и тебе не нравится твоя жизнь, – сказал Вик. – Должно быть, никому из живущих людей не нравится жизнь, которую они живут. В каждое время свои проблемы. Когда я был викингом, я был неплохим воином, яростным и безжалостным. Я презирал всех, кого мы грабили и убивали. Я был горд тем, что я – воин, а не крестьянин, и не рыбак. И даже, когда я умирал, я думал о том, как здорово, что я умер в бою, и что впереди меня ждут пиры среди таких же, как я воинов, в небесном чертоге.

– Умер в бою? – спросил Майк. – И каким образом?

– Мне воткнули меч в спину, – грустно усмехнулся Вик. – Это было на побережье. Мы только высадились, и даже не успели развернуться, как на нас напали. Похоже, что это была заранее подготовленная засада. Наш строй смешался, и каждый дрался сам по себе, поэтому моя спина оказалась открытой, и меня проткнули насквозь.

– Было больно? – спросил Майк с любопытством.

– Первое мгновение, а потом острая боль ушла, – вздохнул Вик. – Было только трудно дышать, да ещё было обидно, что я убил только двоих. Я считал, что должен был забрать с собой десяток врагов, чтобы достойно придти в Валгаллу.

– Забавно, – рассмеялся Майк. – Ты говоришь об этом так, словно это было в действительности.

– Это и было в действительности, – сказал Вик. – Только это было давно.

– Может быть и так, – сказал Майк. – Но почему я не вижу своих прошлых жизней и ничего о них не знаю?

– Мне кажется, что все дело в душе, – сказал Вик. – В том, насколько она развита.

– Развита? – недоуменно нахмурился Майк. – Я вообще не знаю, есть ли она у меня, а ты говоришь о каком-то развитии.

– Представь себе, что душа действительно бессмертна, и что именно она переходит из одного тела в другое, неся в себе память о своих прошлых жизнях.

– Представил, – усмехнулся Майк. – И что из этого? Сразу возникают всевозможные вопросы, например, что такое душа? Очень простой вопрос. Ответишь?

– Попробую, – сказал Вик. – Но я ни в чем не уверен, я только догадываюсь.

– Ну, давай сюда свои догадки.

– Предположим, что душа – это просто сгусток энергии, который присущ каждому живому существу. Это в какой-то мере доказано наукой.

– В какой мере интересно? – полюбопытствовал с ехидной усмешкой Майк.

– В небольшой, – ответил Вик. – Ты же слышал про одного сумасшедшего ученого из прошлого века, который положил на фотопластинку зеленый листок? Про это нам ещё в школе рассказывали.

– Рассказывали, это я хорошо помню, – ответил Майк. – И на пластинке появился размазанный отпечаток листа, и что из этого?

– А то, что зеленый листок выделял энергию, которая отпечаталась на пластинке.

– Допустим, – согласился Майк. – Я даже согласен, что, если тебя положить на огромный лист фотобумаги, ты тоже будешь выделять энергию, и от тебя останется большое пятно на бумаге. И что это объясняет?

– То, что во всем живом есть своя энергия, – сказал Вик. – И я думаю, что эта не простая энергия, а энергия, которая несет информацию о нас.

– Но это совсем не значит, что это именно эта энергия является душей, – сказал Майк. – Энергия исходит из тела.

– И это правда, – сказал Вик. – Только энергия живых существ выходит за пределы тела, и у разных людей она разная. У меня, например, она отходит от моего тела примерно на метр, а у тебя на двадцать сантиметров, а мы с тобой примерно одного размера, и наши тела почти одинаковы. Я читал одного ученого, который написал о том, что само тело не может столько выделять энергии, по его расчетам она не должна выходить за пределы тела более, чем на пару сантиметров.

– Это ни о чем не говорит, – сказал Майк. – Во-первых, кто может с уверенностью сказать, что она выходит на большее расстояние?

– Я, – смущенно улыбнулся Вик. – Я ее вижу

– Вот именно, – усмехнулся Майк. – А я не вижу. Я, конечно, читал об ауре, что она у всех разная, и что даже придумали аппарат для её измерения на основе все той же фотопластинки в ее современном варианте. Но для меня это ничего не значит, и я в это не верю. Но остается вопрос, пусть даже все так, как ты говоришь, но при чем тут душа и энергия тела?

– У тела немного энергии, – сказал Вик. – Вся остальная энергия идет от души. Она способна собирать ее по крохам и увеличиваться в размерах.

– Не уверен, – сказал Майк. – Возможно, есть всему этому другое объяснение.

– Я не буду с тобой спорить, – сказал Вик. – Я сам ничего не знаю, я только предполагаю, и думаю об этом. А раз у меня нет полной уверенности, я говорю, что это моя религия.

– Хорошо, – улыбнулся Майк. – Рассказывай дальше о своей религии, это довольно забавно.

– Только ты не смейся надо мной, – сказал Вик. – Вряд ли я придумал что-то новое, вероятно, это просто смесь всех религий. Мне кажется, что я собрал вместе то из них, что совпадает по смыслу.

Итак, есть душа, о ней говорится у всех народов и во всех религиях, все, так или иначе, признают её существование.

– Путь будет так, – согласился Майк. – Никто не знает, что это такое, но все надеются на то, что это все-таки у нас есть.

– Душа, есть не только у людей, но и у всего живого…

– Подожди, – сказал Майк. – Насколько я знаю, все религии говорят о том, что душа есть только у людей, и что именно этим отличается человек от животных…

– Нет, – покачал головой Вик. – Я думаю, что душа есть у всего живого.

– Так ты дойдешь до того, что и у растений и у насекомых, и у всего есть душа. Кстати, заметил, что не стало комаров?

– Заметил, – сказал Вик. – Не стало ни комаров, ни мух, но тараканы живы. Знаешь, сколько их было в моем подвале? Сотни и тысячи. Я их даже одно время ел, когда ничего не мог найти, жарил на масле и ел, очень было даже вкусно.

– Гадость, – сказал с отвращением Майк. – Ладно, продолжай про душу. Ты начал рассказывать, что душа есть у всего живого…

– Да, именно так, – сказал Вик. – Каждая клетка живого организма, это маленькая электростанция, вырабатывающая энергию, ее можно измерить. Но все вместе, клетки как-то связаны, и это образование имеет свою память.

– Генетическую, – уточнил Майк.

– Не думаю, что генетическую, скорее электронную, – сказал Вик. – Радиосообщение, или телевизионная картинка тоже несут в себе информацию, ее невозможно почувствовать, не имея приемника, но это же не значит, что её нет.

– Замечательно, – засмеялся Майк. – Пошел курс физики, только учти, что я учил физику только в школе, поэтому не смогу оценить твои находки в этой области.

– И не надо, – сказал Вик. – Я ни в чем не уверен, просто так думаю. Я думаю, что все клетки вместе образуют какую-то энергетическую структуру, связанную между собой излучением, которая и есть душа. И эта энергетическая структура несет в себе память всех клеток, в том числе и мозга, а значит и воспоминания, и эта память остается в ней даже тогда, когда уже само тело исчезает. И душа может мыслить, чувствовать и развиваться, поэтому энергия у неё больше, чем у тела…

– Хорошо, пусть будет так, – согласился Майк, выглядывая из-под навеса. – Вроде начинает понемногу светлеть, но дождь никак не прекращается. Может, позавтракаем?

– Сейчас я сварю суп из свежей радиоактивной водицы и твоего сухого пайка, – ответил Вик. – Только профильтрую воду от зараженной пыли.

Он аккуратно пропустил воду сквозь сложенный в несколько слоев шарф, развел костер и поставил котелок на огонь.

– Скоро будет готово, – сказал он, выставив шарф под струйку дождя, чтобы немного его отмыть от радиоактивной сажи, которую принес дождь. – Итак, я сказал о том, что душа есть некая энергетическая структура, которая несет в себе память о любом живом существе даже после смерти, и она больше, чем энергия тела.

– Итак, генератор энергии сдох, в самом натуральном смысле, – сказал Майк. – Мы много видели разложившихся генераторов по дороге, а, сколько их просто исчезли, испарились в огне ядерного взрыва, а вместе с ними исчезли и их души. Так?

– Нет, не так, – сказал Вик. – Клетки умерли, а энергетическая структура осталась, потому что она может какое-то время поддерживать сама себя. Конечно, она меняется, если сразу после смерти душа имеет форму тела, то потом она превращается в шар, как наиболее энергетически устойчивую форму.

– И начинает рассеваться в воздухе, превращаясь в ничто, потому что теперь её ничто не поддерживает, – сказал Майк. – Так?

– А вот тут-то и начинается самое интересное, – сказал Вик. – Рассеиваются все энергетические структуры живого, кроме души человека, в этом все религии правы, мы – люди этим и отличаемся от других животных…

– Интересно, а почему ты решил, что душа человека не рассеивается? – спросил Майк.

– Она другая, она изменена богом, – сказал Вик.

– Вот наконец-то и проявилось божественное начало, – усмехнулся Майк. – Человек создан богом по своему подобию, а, следовательно, и его душа другая, не такая, как у животных…

– Примерно так, – улыбнулся Вик. – Ключевая фраза – по своему подобию.

– А это значит, что бог есть нечто похожее на нас? – спросил с улыбкой Майк. – Кстати, а что же тогда, по-твоему, бог?

– А бог есть душа, только огромная, – сказал Вик.

– Замечательно, – сказал Майк. – Очень бредовая идея. Жаль, что попы сейчас не имеют той силы, что у них была раньше, они бы тебя точно предали анафеме, а то и сожгли бы вот на этом костре. Кстати, не пора ли нам есть?

– Многие священники в нашей стране умерли, они же тоже были людьми, – сказал Вик. – Бери ложку и садись поближе.

– А я думал, – сказал Майк, зачерпывая ложкой суп, – что ты скажешь, что бог есть любовь, а любовь есть форма обмена энергией.

– И это правда, – Вик тоже взял ложку.

– Много же ты сумел придумать в своем подвале, – сказал Майк. – Я даже представить боюсь, сколько при этом было выпито…

– Выпито было немало, – согласился Вик. – Да и времени подумать хватало. А что ещё делать, когда весь мир рухнул? Если исчезло все, во что я верил, и на что надеялся?

Я же не христианин, и не буддист, и не мусульманин, да и толком ничего не знал об этих религиях, поэтому пришлось создавать свою, потому что без бога совсем как-то становилось все плохо и бессмысленно.

– Забавно, – усмехнулся Майк. – Значит, по-твоему, бог – это душа переросток?

– Примерно так, – улыбнулся Вик.

– А как же насчет того, что он всемогущ и всезнающ?

– Одно другому не мешает, – сказал Вик. – Он действительно многое может и многое знает.

– Но не все может и не все знает? – уточнил Майк.

– Ну откуда мне знать, что он может, а что не может, что знает, а что не знает? – вздохнул Вик. – Но я думаю, что бог существует миллиарды лет, то за это время можно столько всего узнать, что нам и представить невозможно.

– И он знает обо мне и о тебе? – спросил с усмешкой Майк.

– Хотелось бы чем-то тебя утешить, – покачал головой Вик. – Но думаю, что мы его вряд ли интересуем.

– Ну, как же, раз он все знающ, то должен знать создателя новой религии и его сопровождающего, – улыбнулся Майк. – Как же это он не обратил своего внимания на нового пророка?

– Зря смеешься, – сказал Вик. – Я не пророк, и не собираюсь им становиться, у пророков, если ты помнишь историю, печальная судьба. Их либо сжигают, либо распинают на кресте. Но, если тебе так хочется, то вполне может быть, что он с любопытством сейчас за нами наблюдает, особенно за тобой.

– А за мной-то зачем? – обиженно спросил Майк. – У меня нет своей религии, и пророком я тоже быть не хочу.

– Есть причина, – Вик выставил пустой котелок под дождь. – Ты тоже чокнутый, только ещё не знаешь об этом.

– Значит, твой бог интересуется только чокнутыми? – спросил Майк с усмешкой. – И так как я нахожусь с тобой, то он теперь и мной заинтересовался, думая, что и у меня тоже не все в порядке с головой?

– Примерно так, – ответил Вик.

– Чушь дикая, – рассмеялся Майк. – Не очень хороша твоя религия, ничего она не объясняет, и ничего не дает. В других религиях хоть рассказывается, что откуда появилось, и что нужно сделать, чтобы обрести бессмертие.

Мечта христиан, мусульман и твоих викингов – попасть живым в своем теле в рай. Мечта буддиста – умереть и никогда больше не родиться. А у тебя, ни рая, ни ада, ничего нет. Есть только переросток души ставший богом. Кстати, а как он что-то о нас знает, если он всего лишь энергия? Для того, чтобы познавать, нужны органы чувств…

– Душа чувствует и воспринимает, – сказал Вик. – Только чувства совсем другие. Она воспринимает все формы энергии, а мысль тоже есть энергия.

– Хочешь сказать, что твоя душа может читать мои мысли? – спросил Майк.

– Не душа, а я, используя её, – сказал Вик. – Потому что я в данный момент, не только душа, но и тело, и мозг. Я могу читать твои мысли, но твоими мыслями вряд ли кого-то можно удивить.

– И о чем же я сейчас думаю? – спросил Майк с любопытством.

– Сейчас ты одновременно думаешь о многих вещах, – сказал Вик. – Ты думаешь о своих родных, о какой-то девушке, которая осталась в твоем городе, и продолжаешь думать о том, какой же ты дурак, что сошел с поезда.

– Не убедил, – сказал Майк – Об этом можно догадаться, о чем ещё здесь думать, как не о доме? Кстати, дождь уже кончается, пора собираться в дорогу, да и понемногу светлеет.

– Я готов, – сказал Вик, собирая рюкзак. – Еды у нас осталось на три дня, к вечеру мы дойдем до небольшого городка, придется нам там поискать продукты, может, что и найдем.

– Пойдем к твоему городку, – сказал Майк, закидывая рюкзак за плечи. – Только пойдем быстрым шагом, а то мне уже надоело ходить медленно

– Хорошо, – согласился Вик. – Быстрым, так быстрым.

Они вышли из-под своего навеса и зашагали по мокрой пожухлой траве.

Дорога была чистой, промытой дождем, а мокрый бетон отблескивал в сумеречном свете. По дороге они осмотрели несколько брошенных машин, в одной из них они нашли ружье и коробку патронов. Вик забросил ружье за плечи.

– Вот это мы и продадим крестьянам, если встретим, – сказал он.

– Что значит, если встретим? – спросил Майк.

– А это значит, что до них ещё нужно добраться, – сказал Вик. – Деревни, которые будут на этой дороге, пусты, в них никто не живет. Люди ушли сразу после взрыва, а что с ними потом произошло, одному богу известно, но обратно они не вернулись.

Я уже рассказывал тебе о том, что после взрыва шли сильные дожди, а в них было столько радиоактивной пыли, что люди получали чудовищные дозы радиации и умирали очень быстро. Чем дальше мы с тобой будем идти, тем больше нам будут встречаться колонны машин, набитых трупами.

– Уже не трупами, а тем, что от них осталось, – пробурчал Майк. – Прошло два года после взрыва, тела уже истлели. А когда мы встретим крестьян, которые остались в своих деревнях?

– По этой дороге только через неделю.

– К тому времени нам будет нечего есть.

– Будут встречаться небольшие города, – сказал Вик. – Они почти не разрушены, взрывная волна до них не дошла.

– Значит там повышенный радиоактивный фон, если людей нет, – сказал Майк. – И все, что мы там найдем, будет радиоактивно.

– Это так, – согласился Вик. – Но нам выбирать особо не из чего. Самое главное, что там никто не живет, сейчас люди страшнее любой радиоактивности. Радиация убивает постепенно, а люди сразу. Вообще, эту дорогу никто не любит, все стараются держаться от неё подальше. Слишком много людей здесь погибло два года назад, и все думают, что радиация здесь по-прежнему высокая.

– А на самом деле? – спросил Майк.

– Не такая большая, чтобы умереть через несколько дней, хоть и достаточно высока, – сказал Вик. – Но нам это не страшно.

– Это почему? – спросил Майк. – Мы, что, с тобой заговоренные, или на нас она не будет воздействовать?

– Я чувствую радиацию, и всегда знаю, насколько она опасна, – сказал Вик. – В любом городе есть места, где фон очень высок, а есть места, где вполне можно какое-то время находиться. И я чувствую, какую пищу можно есть, а какую нельзя.

– Может быть, ты и знаешь, сколько мы после этого путешествия проживем? – с усмешкой спросил Майк. – И проживем ли до его конца?

– Знаю, – грустно улыбнулся Вик. – И сколько мы проживем, и чем закончится наше путешествие.

– И чем же все закончится? – спросил Майк.

– Мы благополучно дойдем до твоего города, и ты ещё долго будешь жить после этого, – сказал Вик. – Тебя же это интересует?

– Да, именно это, – сказал Майк. – Но это просто слова, их невозможно проверить. Неужели ты хочешь сказать, что ты на самом деле видишь будущее?

– Иногда я его вижу, – сказал Вик. – Иногда я его совсем не вижу, а чаще всего не уверен даже в том, что увидел.

– Я не особенно тебе и верю, – усмехнулся Майк. – И, вообще, большую часть твоих слов я не воспринимаю серьезно. Мы просто идем и разговариваем, чтобы было не так скучно.

– Я и не прошу, чтобы ты мне верил, – сказал Вик. – Я долгое время был один, поэтому я благодарен тебе уже за то, что ты меня слушаешь. Должен же я на ком-то проверить свои идеи? И мне нравится твоя критика.

– Чем же? – полюбопытствовал Майк, внимательно вглядываясь в сумрак, ему показалось, что он увидел какое-то движение.

– Тем, что я теперь буду думать дальше, – сказал Вик и неожиданно остановился.

– Что случилось? – спросил Майк. – Почему ты остановился?

– Впереди люди, – сказал Вик, он на мгновение закрыл глаза. – Их двое, и, по крайней мере, у одного из них есть оружие.

– Ты же сказал, что на этой дороге нет людей, – сказал Майк.

– Это было два года назад, – ответил Вик. – Должно быть, что-то за это время изменилось.

– Что будем делать? – спросил Майк, передвигая автомат на грудь.

– Они стоят на дороге, и что-то ищут в брошенной машине, – сказал Вик. – Надо подождать, может быть, они уйдут…

– Очень интересно, что ты сказал, что их именно двое, и что они что-то ищут, – усмехнулся Майк. – И это-то как раз можно проверить.

Он спустился в кювет, и, пригнувшись, пошел, по нему.

Вик улыбнулся, покачал головой и пошел дальше по дороге.

– Я забыл тебе сказать, что они не опасны, – сказал он тихо. – Но ты же все равно бы мне не поверил?

– Стой, – услышал он, не доходя несколько метров до машины. Вик послушно остановился, на него смотрел здоровый крепкий мужчина, держа его на прицеле ружья.

– Кто это, папа? – услышал Вик тонкий детский голос. От машины к мужчине подошла девочка лет семи, с любопытством разглядывая Вика.

– Кто ты такой, и что тебе здесь надо? – спросил с неприкрытой угрозой мужчина.

– Я просто иду по дороге, – ответил Вик. – И никого не трогаю.

– Потянешься к ружью, убью, – предупредил мужчина.

– Я не потянусь, и я не причиню вам вреда, – сказал Вик. – Если вы не будете возражать, то я просто пройду мимо.

– Ты, итак, не причинишь нам вреда, потому что стрелять я еще не разучился, – сказал мрачно мужчина. – Что у тебя в рюкзаке?

– Немного еды, смена белья и запасная одежда, – сказал Вик.

– Нам это все пригодится, – сказал мужчина. – Медленно сними рюкзак и иди дальше себе, как шел.

– Я не могу вам это отдать, – покачал головой Вик. – Мне это нужно.

– Тогда я тебя убью, – сказал мужчина. – И тебе больше ничего никогда не будет нужно, так что подумай, что для тебя важнее?

– Не спеши, – услышал Вик голос Майка за спиной мужчины и улыбнулся. – А то и я тебя могу убить, ты у меня тоже на прицеле. Мужчина резко обернулся, но никого не увидел.

– Кто это? – спросил мужчина у Вика.

– Мой приятель, – улыбнулся Вик. – У него автомат, и он хорошо с ним управляется, поэтому я бы не стал с ним спорить. Мужчина вздохнул.

– Я убью твоего приятеля, – крикнул он. – Поэтому выходи, поговорим.

– Нашел дурака, – рассмеялся Майк. – Мне ты отсюда замечательно виден, и я не промахнусь. Если хочешь умереть, валяй, убивай его, но я бы на твоем месте положил бы свое ружье себе под ноги. Не хочешь же ты свою дочь оставить сиротой?

– Он прячется вон там, папа, – сказала девочка, показывая в сторону, откуда слышался голос Майка. – Я его вижу плохо, но у него есть ружье, не такое, как у тебя, меньше. Не стреляй в этого дядю, а то тот, кто там прячется, тебя убьет.

– Хорошо, маленькая, – вздохнул мужчина и неохотно опустил ружье.

– Что будем делать дальше? – крикнул он.

– Разговаривай с моим приятелем, – крикнул в ответ Майк. – А я подожду.

– Ты хотел пройти дальше? – спросил мужчина с тяжелым вздохом Вика. – Вот, и шагай себе, у меня к тебе больше нет претензий.

– Договорились, – сказал Вик. – Ответь только на один вопрос, что вы искали в машине?

– Еду, – вздохнул мужчина. – У нас второй день ничего нет, а девочка хочет есть. Думал что-нибудь найду. Но там все, что было, давно сгнило.

– А куда направляетесь? – спросил Вик.

– Дочь до сих пор считает, что её мать жива, – сказал мужчина. – Она захотела вернуться.