Текст книги "Спаситель (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Глава шестая

На этот раз ему приснился хороший сон, или почти хороший, потому что концовка сна была плохой. Во сне он летал над разрушенными городами и в обычном сумраке видел, как копошатся внизу люди среди развалин, в поисках еды и питья. Он пролетел над дорогой, разглядывая крыс, снующих между машинами, и завис над вагончиком, в котором они спали, в песчаном карьере. Летать было приятно, он не ощущал своего тела, а в душе разливалось что-то такое, от чего хотелось петь и смеяться.

Потом он медленно полетел над дорогой, туда, куда они должны были идти. В маленьком городке он увидел тех, кто скоро должен был преградить им путь. Банда была довольно большой, но плохо организованной, они часто ссорились и ругались между собой, и Вик подумал, что, возможно, они не так опасны, как ему казалось по своим прежним видениям.

А потом, когда он пролетел над деревней, где им должны были дать им хлеб, он увидел то, что ему очень не понравилось. Он увидел себя и Майка лежащих на полу и извивающихся от острой нетерпимой боли. Они кричали, но это ничего не меняло, боль только усиливалась…

– И чего ты раскричался? – услышал он недовольный голос Майка. – Мне снился хороший сон…

– А мне не очень, – вздохнул Вик, чувствуя, как все тело покрывается холодным потом. Он встал с нар, прижимая руку к груди, чтобы успокоить сердце, и пошел к двери.

– Ты куда? – спросил Майк.

– Мне нужно умыться, – ответил Вик и вышел из вагончика.

В карьере стоял влажный сумрачный предутренний туман, он сел на деревянные ступеньки вагончика и прижался горячим лбом к холодным металлическим перилам. Все вокруг было безмятежным, спокойным и тихим.

Вик подошел к цистерне, сбросил с себя всю одежду и вымылся, не жалея воды.

Потом он оделся и, проваливаясь в мелкий влажный песок, вернулся в вагончик. Вик разжег печку и стал готовить завтрак. Было ещё очень рано, но ему нужно было чем-то занять себя, потому что спать он больше не хотел. Он боялся снова почувствовать ту острую боль, от которой нет спасения…

Он смотрел на языки огня, и понемногу к нему возвращалось спокойствие.

Вик задумался о своем сне, пытаясь отбросить страх, который сейчас только мешал пониманию. Этот страх был иррациональным, идущим от древнего человека, заложенным в его генах.

Он был сродни страху, который древний человек испытывал перед наводнениями, перед лесными пожарами, извержениями вулканов и других природных катаклизмов, когда ничего нельзя сделать и ничего нельзя изменить, потому что от тебя ничего не зависит. Потому что сила твоя так мала, а плоть так мягка и беззащитна. Он снова увидел себя и Майка, они лежали на полу и стонали. Рядом с ними находился ещё кто-то, и именно этот человек и подверг их таким жутких мукам.

Кажется, этот человек был женщиной…

Эта мысль была правильной. Вик понял это по приливу теплоты внутри, появляющееся в нем всегда, когда он что-то угадывал. И самое забавное было то, что она хорошо к нему относилась, он ей нравился…

Вик тихо выругался и попробовал суп, его вкус отвлек его от мыслей. Он снял котелок с огня и позвал Майка, тот проснулся недовольным, но, когда Вик поднес ложку супа к его губам, сразу смягчился. Он слез с нар и сел рядом.

– А ты, что не спишь? – спросил он.

– Уже не хочется, – ответил Вик. – Снятся одни кошмары.

– А суп у тебя получился очень даже неплохим, – сказал Майк. – Готовишь ты гораздо лучше, чем рассуждаешь.

– Это точно, – согласился Вик. – Готовить, это просто, а думать гораздо сложнее.

– Мысли они сами появляются, – сказал Майк. – Думать совсем не трудно, гораздо труднее не думать.

– Это уж кому как, – вздохнул Вик. – Мне и то, и другое трудно.

– Ничего, я тебя научу не думать, – улыбнулся Майк, потрепав его по плечу. – Ты думаешь много потому, что ты – немного сумасшедший, а нормальные люди думают только о практичных вещах. О еде, питье, о женщинах, это правильные мысли и нужные, а все остальное – это глупости, потому что от таких мыслей ничего в твоей жизни не меняется.

– Это не так, – улыбнулся Вик. – Каждая мысль что-то меняет в этом мире, потому любая мысль реальна и обладает своей энергией. А когда много таких мыслей соединяются вместе, то тогда образуется что-то непонятное, и это что-то меняет мир.

– Ты лучше ешь, – сказал Майк. – Я уже сказал тебе, что все это глупости, не имеющие отношения к реальности.

– Ты не прав, – сказал Вик рассеяно. – Из дурных мыслей получаются очень реальные и ужасные вещи. Так, ещё в Германии перед второй мировой войной, некоторые из умных людей, отмечали, что все люди вокруг как будто сошли с ума.

Люди были словно ослеплены или одурманены, и это не могло быть следствием пропаганды.

Что-то первобытное проснулось в людях, а это могло проснуться либо от воздействия бога, либо как раз от их мыслей, когда они соединились вместе. Я думаю, что и та война, рядом с которой мы живем, произошла также от дурных и неправильных мыслей.

– Глупости говоришь, – недовольно сказал Майк, откладывая ложку. – Ты же сам говорил, что войны происходят от перенаселения.

– Это лишь один из факторов, – сказал Вик. – А основной фактор тот, что никто не хочет искать решение этой проблемы, никто не хочет пользоваться разумом, а используют только те решения, которые заложены в нашей программе.

– Ты что-то не так стал говорить, – сказал Майк, внимательно вглядываясь в Вика. – Слишком ты какой-то стал задумчивый.

– Извини, – сказал Вик. – Может, действительно, на мои мысли повлиял приснившийся плохой сон. Это пройдет.

– Да, я как-то и не обиделся, так что можешь не извиняться, – улыбнулся Майк. – К тому же сегодня ты ненамного страннее, чем всегда. Я уже привык к тебе такому. Кстати, как ты себя чувствуешь?

– Совсем неплохо, – сказал Вик. Он закатал штанину и осмотрел свое колено, синева уже стала исчезать, сменяясь желтизной, опухоль прошла. На руке тоже уже понемногу стали исчезать следы укусов крыс. – А как ты?

– Почти хорошо, – улыбнулся Майк. – Температуры нет, опухоль с лица спала, рана на ноге зарастает, даже настроение замечательное. Я думаю, что завтра мы уже сможем идти. Сегодня ещё немного отдохнем, наберемся сил, и отправимся дальше.

– Да, всю жизнь здесь не просидишь, – сказал Вик. – Нам нужно идти дальше, скоро у нас еда снова закончится.

– Я хочу домой, – сказал Майк. – Я устал от этих радиоактивных развалин, мне хочется вымыться в горячей ванне, съесть что-нибудь более съедобное, вместо консервов и твоего супа.

– Да, – рассеяно отозвался Вик. – Ванна с горячей водой, это здорово…

– Кстати, раз мы заговорили о воде, – сказал Майк. – Я тоже хочу умыться. Пойдешь со мной?

– Идем, – сказал Вик. – Только я не буду мыться, я поднимусь вверх и наберу хвои, чтобы у тебя не было цинги.

– Не у меня, а у нас, – сказал Майк. – Я помогу тебе, но после того, как я умоюсь. Они вышли из вагончика, Майк пошел к цистерне, а Вик стал подниматься по разбитой тяжелыми машинами дороге, поднимающейся вверх серпантином

Сосны тихо качались под слабым напором ветра, чуть слышно потрескивая. Вик сел на покрытую коричневыми иголками и небольшими островками серо-синего мха землю и закрыл глаза, прислонившись к стволу. От сосны шло такое ощущение покоя и безмятежности, что у него сразу пропало желание что-то делать. Он просто сидел и смотрел в серое затянутое плотными тучами небо.

Потом он услышал шорох и поднял голову. На ветках сосны замерла белка, разглядывая его. Потом, решив, что он не сделает ей ничего дурного, занялась шишками. Вик улыбнулся, это был первый лесной зверек, которого он увидел за последние два года. Было даже странно видеть её в лесу, где он чувствовал, что радиоактивность была довольно большой.

Большинство зверей погибло, или ушли из этих гиблых мест, а вот с белкой, похоже, ничего не происходило, хотя наверно срок её жизни значительно уменьшился. Вик грустно усмехнулся и снова закрыл глаза. В голове была приятная пустота, но при этом он все равно ощущал Майка, который, не спеша, поднимался по дороге.

– Возможно, что ничего и не произойдет, – подумал он. – Не может быть эта женщина каким-то очень страшным человеком, просто в ней очень большая сила.

От тихой спокойной энергии сосен Вик чувствовал, как уходит из него тревога, и появляется уверенность в том, что все будет хорошо.

– И что ты здесь сидишь, вместо того, чтобы карабкаться на сосны? – спросил Майк, походя ближе. – Лицо у тебя тихое, блаженное, даже как-то было жаль тебя беспокоить, но нам надо собрать хвои.

– Не всегда надо что-то делать, – сказал Вик, открывая глаза. – Иногда намного полезнее, просто посидеть и почувствовать, что что-то существует ещё в этом мире, кроме нас людей.

– И что же? – осведомился Майк, садясь рядом и с удовольствием вытягивая ноги.

– Я видел белку, – сказал Вик.

– Не может быть! – воскликнул Майк. – Как она могла выжить? Это же невозможно, отсюда до места, где был взрыв немногим больше сотни километров, в этом лесу должно быть приличная радиоактивность.

– Она здесь прямо над нами, – сказал Вик. – Если ты не будешь пугать своим криком, она скоро появится.

Майк недоверчиво покачал головой, но замолчал, и сел с ним рядом. Действительно скоро над их головой послышался шорох коготков. Белка осторожно спустилась на ветку над их головой, схватила шишку и быстро утащила её куда-то, вероятно в свое дупло.

– Вот это настоящее чудо, – прошептал Майк. – Это по-настоящему здорово увидеть, что мы ещё не все уничтожили на этой земле. Что что-то ещё осталось, а значит, есть надежда, что природа выживет и переживет даже нашу глупость.

– Конечно, переживет, – сказал Вик. – На этой планете это не первый катаклизм и вероятно не самый страшный и уж точно не самый последний.

– Здесь, конечно, хорошо, и забываешь о том, что случилось, – сказал Майк. – Но надо набрать хвои.

– Раз надо, тогда идем, – сказал Вик, поднимаясь. – Где-то здесь неподалеку я видел небольшую елку. Я, кстати, и не собирался карабкаться на сосны…

– А я бы полез, я не ищу легких путей, – сказал Майк. – Но у меня ещё нога плохо слушается, поэтому пойдем искать твою маленькую елку.

Они прошли по лесу, по дороге обдирая все елки, которые им встретились. Хвоя большей частью была желтой, но иногда встречались и зеленые иглы. Лесу, как и всей природе, тоже не хватало солнца.

Вернувшись в вагончик, Вик залил хвою водой и поставил на огонь. Когда отвар был готов, они, морщась, со страдальческими лицами выпили горькую, вяжущую жидкость.

Потом они легли спать, потому что стало темнеть. Вик с некоторым страхом закрыл глаза, ожидая, что снова увидит очередной кошмар, но на этот раз ему ничего не приснилось, а проснулся он с неплохим настроением и, чувствуя себя выспавшимся. Майк встал бодро и решительно, забросил рюкзак за спину, проверил автомат, передвинул пистолет под руку и сказал.

– А теперь вперед! – скомандовал он. – Не знаю, как ты, а я готов к новым неприятностям, которые ты нам напророчил. Или, может быть, все обойдется?

– Может и обойдется, – сказал Вик. – Но вряд ли, не такие мы с тобой везучие…

Они бодрым шагом поднялись по серпантину, и пошли туда, где, по мнению Вика, должна была быть автострада. Майк почти не хромал, но в трудных местах он шел медленно и осторожно, оберегая свою ногу. Вик чувствовал себя совсем неплохо, колено все ещё болело, но боль была вполне терпимой.

– Выходит, что смысл жизни по твоей религии, это развивать свою душу, – сказал Майк. – Я тут обдумал все, что ты мне говорил. Ну, допустим, ты развил душу, а что дальше?

Они поднялись по травянистому скосу на дорогу и зашагали по ней. Майк настороженно вглядывался в сумрак, пытаясь увидеть что-то, хоть это и было невозможно.

– А дальше, ты поступаешь в университет, – улыбнулся Вик. – Больше ты уже не рождаешься на земле и живешь там, наверху. Где находится это место, я не знаю. Знаю только, что туда ведут пространственные туннели.

– Что это за пространственные туннели? – нахмурился Майк. – Ты про них ничего не говорил.

– Про них говорили другие, – сказал Вик. – Если помнишь, то одно время много об этом много писали. Люди, которые побывали в состоянии клинической смерти, рассказывали, что они видели темный туннель, а в конце тоннеля они видели яркий теплый свет, и испытывали при этом бесконечное счастье и покой.

– А… вот ты про что, – улыбнулся Майк. – Я читал, но ни один из них не мог рассказать, что было дальше после туннеля.

– Неудивительно, – сказал Вик. – Они же не умирали. Все, что там находится, видят только те, кто умер.

– И что же там находится? – спросил Майк с интересом.

– Я тоже точно не знаю, – пожал плечами Вик. – Я внимательно смотрел все свои прошлые жизни, надеясь увидеть этот переход, но тут происходит какая-то странная штука. Сам туннель вижу, и даже вижу немного из того, что происходит дальше, а потом того, что со мной там происходит, нет в памяти.

– Ну, расскажи, хоть что там после перехода, – попросил Майк.

– Тут опять очень забавная вещь, – улыбнулся Вик. – Когда я пытался вспомнить, что же я видел, то вдруг понял, что об этом я читал в одной из книг. Я, правда, ощущал нечто совсем другое, но древние люди могли рассказать только так, как они могли это понять.

– Не томи, рассказывай, – сказал Майк. – Интересно же…

– Сначала я тебе расскажу, как это описывалось в книге, – сказал Вик. – А потом то, что я видел. Итак, древние писали, что после прохода ты оказываешься на серой пустынной равнине, где нет ничего живого, и царит вечный полумрак, примерно такой же, как сейчас вокруг.

– Замечательно, – сказал Майк. – Может, мы все уже перенеслись в это место и не заметили этого?

– Нет, – сказал Вик. – Мы сами создали это место на земле, или очень на него похожее. Так вот дальше, после этой сумрачной равнины люди описывали небольшой горный кряж, за которым находится долина теней.

Древние представляли души, как тени, у греков тоже описывали что-то похожее. Харон, перевозчик мертвых, вез в царство Аид мертвых, в царство теней. Кстати, тени это тоже вполне точное видение.

– Я считал, что души светятся, – сказал Майк. – Ты же сам сказал, что душа, это энергетический слепок тела.

– Не все души светятся ярко, потому что не все имеют хорошую энергию, а потом когда вокруг светло, то все кажется тенями.

– Не понял, – сказал Майк. – Ты же только что сказал, что там полумрак.

– Сказал, – улыбнулся Вик. – Но смотрим-то мы не глазами, это все скорее ощущение, чем видение, а сейчас я неуклюже пытаюсь объяснить эти ощущения.

– Ладно, пусть будет так, – сказал Майк. – Так что ты видел?

– У меня не так интересно, – улыбнулся Вик. – Сразу после тоннеля, ты вылетаешь на какое-то открытое пространство, и его действительно ощущаешь, как сумрачное. Но на этом, пожалуй, сходство и кончается. Ты вылетаешь с определенной высоты, как из трубы. Что там внизу не видно, но ты знаешь и чувствуешь что там.

– И что же?

– Там внизу души, их много, и они, действительно подобны теням, – вздохнул Вик. – Только эти души слабы, они теряют свою энергию и понемногу распадаются. Это те души, которым не хватило энергии пролететь дальше. Маленькие неразвитые души тех, кто в этом мире ничего не приобрел, кто думал только о себе, закрывая свою душу от других.

– Не понимаю, – сказал Майк. – Если они остались там, под трубой и не пролетели куда-то дальше, как они будут перерождаться?

– А они и не будут, – сказал Вик. – Я же сказал, что они теряют остатки своей энергии и понемногу исчезают. Это то, что ждет большинство людей. Исчезнет то, что делало их душей, и они превратятся просто в облачко заряженных частиц, которое постепенно растворяется в окружающем пространстве.

– А как же все разговоры о том, что душа бессмертна? – спросил Майк. – Где рай, где ад?

– Я просто рассказываю то, что видел, – сказал Вик. – Возможно, древние люди в своих видениях не смогли пройти дальше за горный кряж и считали, что это сумеречная равнина и есть царство мертвых. Ты пойми, все религии описывают то, что, действительно, видели некоторые люди.

Те, что помнили, что они видели после своей смерти, а потом пытались объяснить это другим так, как сами смогли это понять.

– Значит, рая нет, – притворно вздохнул Майк. – А я так хотел понежиться на мягкой пушистой траве под звуки лиры.

– Ну, рай же тоже представлялся людьми по-разному, – улыбнулся Вик. – Есть валгалла – рай воинов, где они целыми днями сидят за столом и пьют, рассказывая другим воинам про свои подвиги, а разносят им еду и вина прелестные женщины.

– А что? – сказал Майк. – Мне нравится, только я много пить не люблю, а тем более трепаться о том, что со мной было. Наверняка, же эти воины изрядно привирают о своих подвигах…

– Привирают, да ещё как, – улыбнулся Вик. – Они пьют, рассказывают о своих подвигах и ждут, когда зазвучит боевой рог, который должен призвать их на последнюю битву со злом, но это уже разговор о конце света.

– А ада, что тоже нет? – спросил Майк.

– Я думаю, что ад это наша земля, – вздохнул Вик. – А, если уж использовать чужие термины, то сумеречная равнина – чистилище. Во многих же религиях говорится о том, что чистилище это место, где решается, куда душа пойдет дальше, в рай, или в ад.

– Не понимаю, – сказал Майк. – Так что оттуда души отправляются обратно?

– Нет, – покачал головой Вик. – На самом деле, все гораздо проще и поэтому страшнее.

Души, которые не смогли пролететь дальше и остались на сумеречной равнине, они никуда больше не пойдут, они так и станутся там до тех пор, пока совсем не исчезнут. Если говорить проще, это место отходов, отбросов человечества. Может быть в представлениях древних, это и есть ад?

– Что-то непохоже на ад, – вздохнул Майк. – Скорее, это какая-то свалка отходов, а если ещё добавить к этому твои слова, что мы все так окажемся, то совсем как-то плохо получается.

– Не все, а большинство из нас, – поправил Вик.

– Разницы почти никакой, если дальше проходят только единицы, – усмехнулся Майк. – Кстати, а куда они проходят?

– Не так ты все понял, – покачал головой Вик. – Это оказываются на свалке единицы, хоть их и набирается достаточно много, а все остальные уходят в рай, хоть это и нечто совсем другое.

– А…, – засмеялся Майк. – Значит, рай все-таки существует?

– Это не рай, – грустно усмехнулся Вик. – Проще говоря, это пересадочная станция. Место ожидания до следующего перевоплощения. Если у тебя достаточно энергии, чтобы пролететь над сумеречной долиной, то ты оказываешься там.

– Понял, понял, – улыбнулся Майк. – Получается, что это сумеречная долина что-то вроде сита, которое отсеивает слабые и испорченные души.

– Похоже на то, – улыбнулся Вик. – И поэтому она, наверно, люди и назвали это место чистилищем.

– Ну что ж, звучит теперь вполне неплохо, – сказал Майк. – Тебе осталось только рассказать о рае так, чтобы мне захотелось там оказаться.

– Тут есть проблема, – вздохнул Вик. – Я плохо помню его, и, кажется, знаю, почему…

– И почему же?

– Там не происходит никаких событий, да и не может происходить, там нет времени, и поэтому все сливается в один бесконечный день.

– Что, значит, нет времени? – нахмурился Майк. – Время есть везде, так решили наши ученые, у нас даже теория относительности построена большей частью на взаимодействии времени и пространства.

– Нет там времени, – вздохнул Вик. – Ты никогда не задумывался над тем, что время – это свойство тела? День и ночь, зима, лето, рождение и смерть, юность и старость, все это связано с телом. А, если нет тела, которому холодно, или тепло, нет глаз, чтобы видеть восход солнца, нет стука сердца, то скажи, как ты определишь время?

– Да, – почесал в затылке Майк. – А что же там тогда есть?

– Есть только ощущение бесконечности, – улыбнулся Вик. – Покой и тишина, и яркий теплый постоянный свет…

– Ну, что-то же там ещё есть, например, другие души? – спросил Майк. – Я, конечно, не думаю, что все там занимаются только тем, что треплются о своих прошлых жизнях, но они между собой все равно как-то общаются…

– Тут опять все немного не так, – сказал, вздохнув, Вик. – Не треплются они, и совсем не потому, что им этого не хочется. Дело совсем в другом. Никогда не задумывался о том, как общаются души между собой?

– Я и о самих душах не задумывался, – рассмеялся Майк. – И уж тем более о том, как они общаются…

– Я попробую рассказать, – сказал Вик. – Люди придумали язык, чтобы общаться между собой, но это по большому счету язык глухонемых. Люди не слышат друг друга и ещё чаще не понимают друг друга, потому что они используют слова, а одни и те же слова разными людьми воспринимаются по-разному. А, если ещё учесть, что люди, которые жили на земле, придумали разные языки, то сразу становится ясно, почему люди никогда не смогут понять друг друга. Мы разбиты на разные группы не только местом, где мы живем, но ещё и языком… Непонимание, это ещё одна из причин войны…

– А…, – сказал Майк. – Ты хочешь сказать, что души приходят разных народов, и поэтому не могут друг друга понять? Потому что они говорят на разных языках? Может быть, души там тоже живут в разных местах, расселенные по своим национальностям?

– Нет, это не так, – улыбнулся Вик. – Души живут все вместе, у них нет проблем с пониманием, они общаются на одном языке, и этот язык универсален. Он очень прост, потому что это язык мысли и образов.

– Понятно, – сказал Майк. – Все души – телепаты, очень даже просто.

– Мысль, это же одна из форм энергии, – сказал Вик. – Но на самом деле, это не только телепатия, это нечто большее. Души передают друг другу образы, эмоции, запахи, ну и другие свои ощущения, конечно.

Вот, если бы мы владели с тобой этим языком. То, если бы я тебе рассказывал о вагончике, в котором мы с тобой ночевали, я бы одним образом передал тебе все, что там находится, и даже запах супа, который я варил. И ты при этом ещё и почувствовал треск дров в печке и её тепло, запахи, вкус пищи, и все, что мы с тобой там делали.

– Да, – засмеялся Майк. – Поистине, фантазия у душевно больных не знает границ. Придумал уже и язык образов, запахов и мысли…

– Он существует, мне не надо было его придумывать, и это язык бога, – пожал плечами Вик. – Когда одна душа общается с другой, то вся информация передается почти мгновенно, поэтому им и разговаривать то друг с другом не о чем.

– Что значит, не о чем? Вик задумчиво поскреб свой заросший подбородок.

– Да просто потому, что они в одно мгновение все рассказывают друг другу, – сказал он. – Когда ты приближаешься к другой душе, то сразу получаешь всю информацию о ней. В общем, мне это трудно объяснить. Был бы ты сам телепатом, ты бы меня понял, а так требуется слишком много слов, да и для того, чтобы объяснить многие вещи, слова и понятия для таких объяснений людьми ещё не придуманы…

– Подожди, – покачал головой Майк. – Ты говорил, что можешь читать мои мысли. Выходит, что ты знаешь всю мою биографию?

– Нет, – покачал головой Вик. – Я не знаю, но могу узнать, хоть меня это и не интересует. Я итак знаю, какой ты, а что ты делал в какой момент своей жизни, мне не интересно. Я же воспринимаю тебя, таким, какой ты есть в данный момент, зачем мне нужно твое прошлое? Да, и душам, наверно, это тоже неинтересно, все, что с тобой когда-то было, просто ненужная информация, это знание никому не нужно. Потому что когда ты в следующий раз окажешься на земле, там все будет по-другому, твое следующее перерождение произойдет лет через триста…

– Кошмар, – вздохнул Майк. – Даже и потрепаться в твоем раю будет не с кем, все, оказывается, уже итак будут обо мне все знать. Что же они там делают твои души?

– Я не знаю, – развел руками Вик. – Я не раз пытался вспомнить, но в памяти осталось только ощущение покоя и тихого блаженства, а потом вдруг резкий переход в новое тело. И это всегда неприятно, вдруг начинаешь чувствовать боль, ломоту, какие-то неудобства. Вот это настоящий кошмар!

– Ну, если тебе там так было хорошо, умри, и не мучайся, – сказал Майк. – Могу даже тебе дать свой пистолет.

– Нет, – покачал головой Вик. – Тут тоже не все так просто. Тебя же посылают в тело, потому что оно дает тебе энергию, необходимую для существования души. То есть, я хочу сказать, что там, наверху, твоя энергия понемногу тает, и, если тебя не отправят подзарядиться, то ты скоро сам окажешься на свалке душ.

– А… так вот в чем дело, – засмеялся Майк. – Выходит, ты тут на подзарядке? Ну и как тебе заряжается среди радиоактивных развалин, мертвых разложившихся тел и ржавых машин?

– На зарядку это не влияет, – помрачнел Вик. – А видеть это все очень неприятно. К тому же ты тоже находишься здесь на подзарядке, хоть и не понимаешь этого.

– Ладно, не обижайся, – сказал Майк, похлопав его по плечу. – Я не хотел тебя обидеть. Просто все это для меня необычно. Ты – такой же молодой парень, как я. Мы с тобой почти одного возраста, и примерно одной биографии, единственная разница в том, что я не сидел в подвале и не пил водку, когда этот мир летел в тартарары. И ты мне рассказываешь такое, что я никогда не слышал. И какие у меня должны появиться мысли, слушая тебя? Ты же телепат, скажи.

– Что ты думаешь, что я псих, это и без телепатии ясно, – грустно усмехнулся Вик. – И ты мне не веришь, считая это моей выдумкой, хоть и очень странной. Но ты и меня воспринимаешь, как какого-то блаженненького, не от мира сего. Но самое смешное в том, что на самом деле, ты боишься мне верить. Потому что, если ты мне поверишь, то у тебя тогда изменится видение и понимание этого мира, и ты станешь другим, похожим на меня.

– Вот то-то и оно, – вздохнул Майк. – Я считаю, что ты действительно немного тронулся головой. Немного, не очень сильно, потому что, когда ты молчишь, то ты, в общем, совсем нормальным парнем кажешься…

– Если не хочешь, я не буду тебе ничего рассказывать, – сказал Вик. – Просто мне казалось, что тебе это интересно.

– А с психами всегда интересно, – сказал Майк. – Но, если ты будешь молчать, то станет совсем скучно. Если тебя это обижает, могу взять свои слова обратно. Ты не псих, просто у тебя мозги после ядерного взрыва, и после того, как ты насмотрелся смертей вокруг себя, да ещё и прожил два года с бандитами, стали работать совсем по-другому, чем у нормального человека.

– Я не виноват в том, что это со мной произошло, и что я так изменился, – спросил Вик. – Но это мне и многое дало, я совсем по-другому смотрю на мир, у меня появились некоторые способности, которые немного облегчают мою жизнь.

– Я и не виню тебя, – вздохнул Майк. – В этом мире, в котором мы оказались, смогут выжить только те, кто ко всему равнодушен, либо блаженненькие, как ты. А мне, когда я задумываюсь над тем, что вижу вокруг, становится так паршиво, что жить не хочется.

Поэтому я просто старюсь ни о чем не думать, ставлю перед собой очень простые цели и думаю только о том, как их достигнуть. Иначе, я тоже сойду с ума, только, мне кажется, что я буду не тихим, как ты, а очень даже буйным. Очень мне хочется найти тех, кто эту войну устроил, и подвесить их за одно причинное место на самой людной площади.

– До этих людей ты не дотянешься, – грустно усмехнулся Вик. – Они сейчас сидят в своих правительственных бункерах, сытно едят, неплохо проводят время и между делом нами руководят.

– Так оно и есть, – вздохнул Майк. – А от этого ещё более обидно. Кстати, а, когда я окажусь там, в раю, я смогу добраться до бога? Или он тоже сидит в своем бункере? Ты что-то говорил об этом, только я не понял до конца.

– Нет там бункеров, – улыбнулся Вик. – Но вряд ли ты до него доберешься.

– Подожди, – нахмурился Майк. – Если там нет бункеров и охраны, то кто мне помешает?

– Ты сам, – грустно усмехнулся Вик. – Дело только в тебе.

– Расскажи, – попросил Майк. – В других религиях любой может добраться до бога.

– Я уже говорил, что души имеют свою энергию, – сказал Вик. – Те, у кого её мало, те оказываются на свалке.

– Это я уже понял, – сказал Майк. – А все остальные сидят и ждут отправки обратно, в наш ад.

– Не все, – улыбнулся Вик. – Есть ещё одна категория душ, я их называл святыми.

– Помню, помню, – сказал Майк, остановившись перед перегородившим дорогу грузовиком.

– Эта машина выглядит совсем неплохо, – сказал он. – Возможно, что в ней есть горючее. Он открыл кабину и отскочил в сторону, когда на него из неё вывалился скелет в истлевшей военной форме.

– Это солдаты, которые пытались эвакуировать людей, – сказал Вик.

– Так я и подумал, – сказал Майк, залезая в кабину. Он выбросил из неё ещё один скелет в истлевшей форме и, повернув ключ зажигания, стал рассматривать приборную доску.

– Заряд аккумулятора совсем слабый, – сказал он. – Но есть пол бака горючего, если заведется сразу, можно будет считать, что нам повезло, и часть дороги мы проедем на машине. Помолись своему богу, до которого мне не добраться, может, он мне поможет завести этот грузовик?

– Могу и помолиться, – сказал Вик. – Только вряд ли он меня услышит.

– Ты помолись, – сказал Майк. – По крайней мере, хуже от этого не будет. Я тоже помолюсь. На фронте я выучил «Отче наш», говорят, что эта молитва универсальна во всех случаях жизни. Помолился? Ну, тогда, пробуем…

Он повернул ключ зажигания, что-то внутри машины заскрипело, потом с натугой стартер провернул вал двигателя и замолк.

– Все? – спросил Вик. – Идем дальше пешком?

– Подожди, – сказал Майк. – Я только попробовал, ещё немного зарядки осталось. Может, ты своей энергией души зарядишь его?

– Это другая форма энергии, – пожал плечами Вик. – В аккумуляторе она грубая, и более мощная, а я своей энергией даже лампочку от фонарика зажечь не смогу.

– Жаль, – сказал, улыбнувшись, Майк. – Выходит, и здесь твоя религия нам не поможет. Придется опять читать «Отче наш». Он снова повернул ключ зажигания, на этот раз стартер прокрутил двигатель намного дольше, но снова смолк.

– Силы аккумулятора не хватает, – сказал Майк. – Было бы, конечно, странно, если бы двигатель завелся сразу после двух лет простоя, но, общаясь с тобой, я начинаю понемногу верить в чудеса. Он открыл капот, долго там возился, потом снова сел за руль.

– Этот раз последний, – сказал он. – Если не заведется, то не заведется больше никогда.

Он повернул ключ, стартер завыл, потом вдруг заработал двигатель, выбросив из выхлопной трубы клуб черного дыма. Машина затряслась, двигатель ещё какое-то время хрипел и кашлял, а потом заработал ровно и устойчиво.

– Садись, дальше мы едем, а не идем, – сказал Майк. – Все-таки позволь тебе заметить, «отче наш» гораздо эффектнее, чем вся твоя религия.

– Может быть, – улыбнулся Вик и забрался в кабину. Внутри ещё остро чувствовался запах разложения, но запах бензина уже начал его перебивать. Майк переключил скорость, двигатель взвыл от нагрузки, и грузовик медленно стронулся с места.