Текст книги "Спаситель (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Владимир Лосев
Спаситель

Глава первая

Майк снял автомат с предохранителя и замер, прислушиваясь. Определенно он что-то слышал, и этот звук шел из дома рядом. Он сделал несколько осторожных бесшумных шажков в сторону, проверил, легко ли вынимается нож, и вошел в чудом сохранившийся подъезд разрушенного дома.

Звуки, он теперь слышал это отчетливо, они доносились снизу из подвала. Он медленно спустился по ступеням и остановился около неплотно прикрытой двери, потом бесшумно открыл её и тихо скользнул в темноту.

Пройдя по узкому бетонному коридору забитому пластмассовой тарой, он услышал мужской голос, который напевал грустную песню. Мелодия была знакомой, слов Майк не знал, но сразу понял, что поет его соотечественник, акцента не было слышно, да и эта мелодия среди азиатов не очень была популярна.

Хотя все давно перепуталось в этом мире. Но, если подумать, откуда здесь в разрушенном городе могут быть азиаты? До этих мест они не дошли, да и не могли дойти, потому что их не интересовали взорванные города, они захватывали территории для жизни, а не для смерти.

Он сделал ещё несколько осторожных шагов и увидел в свете свечи, обтрепанного грязного парня, сидевшего на пластмассовом ящике и читающего потрепанную старую книгу.

Теперь Майк смог лучше рассмотреть парня, он был молод, похоже, что он был его одногодком, и вряд ли мог быть опасен.

– Кто ты? – спросил Майк, входя в круг света и поднимая автомат. Юноша грустно усмехнулся.

– Хотел бы я сам это знать, – сказал он. – А ты знаешь, кто ты?

– Я ведь могу нажать на спусковой крючок, – сказал Майк. – И тогда разговор будет закончен, поэтому лучше бы тебе ответить.

– Я это понимаю, – грустно усмехнулся юноша. – Не ты первый, не ты последний, кто наставляет на меня оружие, кто-то из вас и в самом деле его когда-нибудь нажмет. Майк недовольно покачал головой.

– Хорошо, пока я еще не стал стрелять, все-таки ответь, кто ты?

– Я же сказал, что не знаю, – пожал плечами юноша. – Раньше знал, а теперь нет.

– Ладно, пусть будет так, – сказал Майк. – Скажи тогда, кем ты был раньше, когда ты это знал?

– Перед войной я был студентом большого дорогого университета, – ответил юноша. – Передо мной открывались блестящие перспективы поехать на стажировку в Англию, а потом я должен был поступить на работу в большую фирму и смог бы зарабатывать кучу денег. Только это все исчезло, рассыпалось и сгорело, как и вся моя прежняя жизнь. А кто я теперь, я действительно уже не знаю…

– Как тебя зовут? – спросил Майк. – Это-то ты хоть помнишь?

Он сел на один из ящиков и осмотрел стоящую на нем еду; несколько банок консервов, сухари и бутылку водки. Он подумал о том, что еда вероятнее всего очень радиоактивна и взята из какого-то разрушенного близлежащего магазина.

– Да, имя у меня тоже раньше было, – сказал юноша. – Звали меня Виктор, чаще Вик.

– Хорошо, Вик, – улыбнулся Майк. – Меня зовут Михаилом, а звали всегда Майком.

– Что ж будем считать, что мы знакомы, – сказал Вик. – Выпьем для лучшего понимания? Или ты все-таки будешь в меня стрелять?

– Насчет стрельбы я ещё до конца не решил, – сказал Майк. – Но выпить не откажусь.

– Вот и хорошо, – сказал Вик и вытащил из кармана куртки ещё один пластмассовый стаканчик. Он разлил водку, и они выпили. Вик вздохнул и стал внимательно рассматривать Майка.

– И что ты хочешь во мне увидеть? – спросил тот хмуро.

– Да так, – грустно улыбнулся Вик. – Просто захотел понять, кто ты… Откуда пришел и куда идешь?

– Мог бы, и спросить, – пожал плечами Майк. – Я бы ответил.

– Считай, что уже спросил, – сказал Вик.

– Я отвечу после того, как ты услышу от тебя ответ на тот же вопрос, – сказал Майк. – Автомат по-прежнему у меня в руках.

– Что ж, если тебя это интересует, я отвечу, – грустно улыбнулся Вик. – Я никуда не шел, я здесь жил и ждал.

– И чего же ты ждал? – спросил Майк с презрительным любопытством. – Смерти или чуда?

– Ждал не что-то, а кого-то, возможно, тебя, – сказал Вик. – Было у меня предчувствие, что кто-то придет и уведет меня из этой дыры к людям. Остались же где-то ещё люди, или все давно умерли?

– Остались, – ответил Майк, задумчиво вглядываясь в пищу. Потом он решил, что от этой пищи он не умрет, и стал, не спеша, есть. – Только далеко отсюда. А здесь я не видел никого, кроме таких же, как ты нелюдей, роющихся в развалинах.

– Что ж, это правда, – вздохнул Вик. – Людьми нас давно никто не называет. Я бы давно ушел отсюда, да и все остальные наверно тоже, только я не знаю, куда мне идти. Дома моего нет, как и университета, да, наверно, и моего города тоже. Идти просто так, чтобы куда-то идти, смысла нет. Да, и один я никуда не дойду. Убьют меня.

– Вот-вот, – презрительно усмехнулся Майк. – Я и говорю нелюди. Забились по норам, и ждете смерти, даже не пытаясь, что-то сделать для того, чтобы выжить.

– Возможно, ты имеешь право так думать, – сказал Вик. – У тебя автомат, камуфляж, у тебя есть какая-то цель, а возможно и дом. А у меня нет ничего, и идти мне некуда…

– Ладно, не обижайся, – сказал Майк. – Давай ещё выпьем. Если ты не возражаешь, я заночую в твоей норе. Темнеет сейчас рано.

– Выпьем, – сказал Вик, разливая водку по стаканчикам. – Да с тех пор, как солнце спрятали эти серые радиоактивные тучи, то день, едва начавшись, уже кончается. Я не возражаю, можешь ночевать, если, конечно, не боишься крыс, в последнее время их много развелось.

– Крыс я не боюсь, – сказал Майк, выпивая свой стакан. – Я опасаюсь только людей, которые похожи на крыс, но я таких убиваю.

– Ясно, – сказал Вик. – Значит, и меня убьешь?

– Насчет тебя, я уже сказал, что ещё не решил, – ответил Майк, расстилая на ящиках свое изрядно потрепанное одеяло, которое он достал из рюкзака, – Странный ты какой-то, может, и не буду тебя убивать, если ты сам не попытаешься меня убить, когда я буду спать. Правда, убить меня во сне, не простое дело, я чутко сплю.

– Об этом можешь не беспокоиться, – сказал Вик, вставая. – Убивать я не умею, иначе я не жил бы в этой норе. Сейчас пришло ваше время, время человека с ружьем, это он правит миром…

– Не с ружьем, а с автоматом, – поправил Майк.

– Разницы никакой нет, все равно пришло время убийц, а с каким они ходят оружием, это не особенно важно, – сказал Вик. – Я пойду, подопру дверь, чтобы нас ночью не побеспокоили.

– А что в этих развалинах есть ещё кто-то кроме тебя? – спросил Майк.

– Есть, и достаточно много, – сказал Вик. – И все, как ты, ходят с оружием и готовы убивать любого, кто им чем-то не понравится.

Майк поставил автомат на предохранитель, положил его на бетонный пол, потом достал из кобуры пистолет и положил его себе на грудь. Только после этого он закрыл глаза.

Он устал за сегодняшний день, все-таки прошел пешком почти тридцать километров, и это был не простой путь, учитывая то, что одна местная банда решила ограбить одинокого путника. Он убил одного, остальные разбежались, но ему пришлось тоже несладко, один удар по голове дубиной он пропустил.

Майк вздохнул в очередной раз, подумав о том, что это было глупо идти по пустым радиоактивным развалинам городов, вместо того, чтобы спокойно ехать вместе с другими ребятами из его взвода в теплом вагоне.

Но что сделано, то сделано, выбрал дорогу, иди до конца.

Вик заворочался, Майк открыл один глаз, убедился, что тот просто перевернулся на другой бок, и снова закрыл глаза.

Может быть, он вышел на этой станции потому, что ему уже надоела война, и он устал бояться? Только непонятно, что же он хотел здесь увидеть? И почему он думал, что сможет здесь отдохнуть от войны?

До его города было не так уж далеко, всего около тысячи километров, и если проходить каждый день по тридцать километров, то за месяц он доберется. На войне они за день проходили гораздо больше, вопрос весь в том, дойдет ли он до конца.

Поход по таким местам, пожалуй, будет даже опаснее. Если не убьет радиация, то убьют те, кто здесь живет. Эти люди действительно все были вооружены и готовы были стрелять в любого…

А это паренек какой-то слабый и неприспособленный к этой новой жизни, даже как-то жаль его…

Он вздохнул и незаметно для себя заснул.

Когда он проснулся, то увидел, что Вик в свете свечи читает все ту же потрепанную книгу. Он переоделся и теперь был одет так же, как он. На нем был камуфляжный бушлат рядового состава и такие же штаны, на поясе висел штык-нож и фляжка.

– Ты куда это собрался? – спросил Майк, пряча пистолет в кобуру и беря в руки автомат.

– Пойду с тобой, – ответил Вик.

– А ты не подумал над тем, нужен ли ты мне? – спросил Майк. – И возьму ли я тебя с собой?

– Почти всю ночь об этом думал, – ответил Вик. – И решил, что я тебе пригожусь, у меня есть некоторые способности, которые тебе не помешают.

– И что же это за такие нужные мне способности? – спросил Майк с ироничным любопытством.

– Я могу определять, что можно есть и пить, а что нельзя, – сказал Вик. – А, кроме того, иногда я вижу то, что скоро произойдет, думаю, это полезное качество в дальней дороге.

– Где у тебя вода? – спросил Майк. – Я хочу умыться.

– В конце подвала бак, вода хоть и ржавая, но почти не радиоактивная, – сказал Вик. – Я ею постоянно пользуюсь.

– Ладно, – сказал Майк, доставая из солдатского рюкзака мыло, зубную щетку и полотенце. – И приготовь что-нибудь поесть, давно не ел ничего горячего.

– Так ты меня возьмешь с собой? – спросил Вик.

– Посмотрим, это мне надо ещё обдумать, – сказал Майк и пошел к баку. Он умылся, попил ржавой воды, от которой в желудке неприятно забурчало.

Когда он вернулся, на ящиках стояла котелок с лапшей и разогретой тушенкой, а Вик продолжал спокойно читать книгу.

– Что читаешь? – спросил Майк.

– Был такой человек Мишель Нострадамус, это его книга, – ответил Вик. – Слышал что-нибудь о нем?

– Кое-что слышал, – усмехнулся Майк. – Я тоже учился в университете, только с последнего курса забрали в армию. Началась война, и все эти книжные премудрости стали никому не нужны.

– И что ты о нем слышал? – спросил Вик.

– То, что он был неплохой врач и лечил чуму, – сказал Майк. – А потом у него поехала крыша, и он написал пророчества, которые до сих пор никто не смог разгадать.

– Так оно и есть, – улыбнулся Вик. – Только почти все, что он написал, исполнилось.

– Что ж он про эту войну ничего не написал? – спросил Майк. – Или никто не смог разгадать его предсказание?

– Об этом он вполне понятно написал, – сказал Вик и прочитал вслух. – «Конец октября двадцать пятого года. И век двадцать первый с тягчайшей войной. Крушители веры своих устыдятся народов. Шах Персии смят египтянской враждой».

– Похоже на правду, – сказал Майк и, взяв ложку, стал есть лапшу. – Только то, что он написал, к нам вообще не имело почти никакого отношения. Так по договору бросили туда пару ракет с ядерным зарядом, и вся война закончилась.

Все началось потом, когда наш добрый сосед решил захватить большой кусок нашей территории, а тогда это была даже не война, а так детские шалости.

– Он написал о начале войны, – сказал Вик. – Все, в конце концов, началось именно с этого.

– Только никто твоему Нострадамусу не поверил, – сказал Майк. – А вот, если бы он написал, что эта война коснется всех, даже тех, кто живет в миллионе километров отсюда, вот тогда бы его послушали.

– А он и это написал, – улыбнулся Вик и прочитал. – «И настанет наивеличайшее бедствие: злые силы сокрушат две трети мира; одна треть сохранится, но никто уже не сможет установить, сколько осталось на свете подлинных хозяев полей и домов».

– Все туманно и непонятно, – сказал Майк. – Ничего тут не написано про Россию и Америку, про Китай и Индию, основных игроков в этой войне. Или он решил, что они и есть эти злые силы?

– Я не знаю, кого он имел в виду, когда говорил о злых силах – сказал Вик. – Но, по– моему мнению, все участники стоили друг друга в этой войне.

– С этим я согласен, – сказал Майк. – Собирайся, если хочешь пойти со мной. Парень ты, я вижу, тихий, безобидный, а вдвоем веселее. Только я ничего не обещаю, мы просто попутчики и идем вместе, и больше ничего…

– Я давно готов, – ответил Вик. – А куда мы идем?

– Тебе-то, какая разница? – усмехнулся Майк. – У тебя выбор совсем небольшой, либо ты остаешься гнить в этих радиоактивных развалинах, или попробуешь добраться до тех мест, где ещё сохранилась хоть какая-то более-менее нормальная жизнь.

– Вот это я и хотел узнать, – сказал Вик. – Где находится эта нормальная жизнь? В Австралии? На Северном полюсе? Может быть, где-нибудь на тихоокеанских островах?

– В Сибири и на дальнем Востоке, там, куда не падали ракеты, – ответил Майк, поднимаясь и забрасывая за плечо автомат. – Я оттуда родом, и туда и направляюсь.

– Понятно, – сказал Вик. – В Сибири я ещё не бывал.

– Вот и посмотришь, – сказал Майк, выходя на улицу.

Он огляделся, было тихо, пусто и сумрачно. Впрочем, сумрачно теперь было всегда. Он уже и сам забыл, какое оно солнце.

Когда началась война, от множества ядерных взрывов вверх поднялись тучи пепла и пыли, и теперь эти тучи висели над землей, не пропуская солнечный свет к земле.

А без солнца было плохо и голодно. Растения почти не росли, зерно сажали, а того, что собирали, было ненамного больше, чем посадили, да и на вкус оно стало совсем другим. Картошка тоже плохо росла, хоть и чуть лучше, чем зерно.

Но когда шли радиоактивные дожди, то приходилось отказываться даже и от этого небогатого урожая.

Но тут уже ничего нельзя было поделать, ядерная война уже случилась, теперь нужно было только выживать.

Впрочем, надо признать, что к радиоактивности как-то уже привыкли, как к неизбежному злу, а вот к постоянному голоду пока не получалось. В его городе тоже было не все так хорошо, как он рассказывал, но в любом случае жить там было лучше, чем здесь.

Вик должно быть ел то, что находил в развалинах магазинов, но все это было очень радиоактивным, и даже было странно, что он все ещё был жив. Может, он действительно умел как-то определять, что есть можно, а что нельзя?

– Кстати, – сказал Майк. – Ты сказал, что ты был студентом, но не сказал, где учился?

– Я учился в Москве, там же и жил, – ответил Вик. – А Москву, ты, наверно, знаешь, первой разбомбили. И не спасла ни самая лучшая в мире противоракетная оборона, ни спутники, ни современная система слежения.

Когда это случилось, я находился в этом городе. Один из сокурсников меня пригласил к себе погостить, благо были каникулы.

– Но здесь тоже были взрывы, – сказал Майк. – Ты точно таким же образом мог умереть и здесь.

– Были и здесь взрывы, – грустно усмехнулся Вик. – Ракета с ядерным зарядом упала на соседний промышленный городок, от него ничего не осталось, только ровная оплавленная площадка с большой ямой посередине.

Люди, те, кто остались в живых после огненной и взрывной волны, побежали отсюда, кто куда мог. А мне, куда было бежать?

Тогда уже было известно о бомбардировках Москвы, о том, что на неё сбросили шесть ядерных бомб.

– Это бомбы сбрасывают, – поправил Майк. – А на Москву упали ракеты, и не шесть, а гораздо больше, просто большую часть сбили на подлете.

– Какая разница? – вздохнул Вик. – Все равно от Москвы остались такие же, как и здесь, радиоактивные развалины, а там жили все мои родственники. Вряд ли кто-то из них остался в живых…

А если бы и остались, то чем они мне могли помочь? Я умирал здесь, они там. Самолеты не летали, поезда не ходили, дороги все разрушены, и никакой связи: ни телефонов, ни радио, ни телевидения…

Так я здесь и остался. Сначала было страшно и очень одиноко, потом я привык.

– Невеселая история, и очень глупая, – покачал головой Майк. – Ты, живя здесь, столько радиации получил, что скоро умрешь от рака, или от какой другой болезни.

– Мы все умрем, рано или поздно, вечно никто жить не будет, – ответил Вик. – А куда бы я ни пошел, везде одно и тоже, ядерные бомбы сыпались по всей стране.

– Не бомбы, а ракеты, – снова поправил Майк. – А как же твой сокурсник? Как получилось, что ты здесь остался один?

– Когда произошел взрыв, мы сидели с ним в кафе, – сказал Вик. – Началась паника, и нас разъединила толпа, с той поры я его больше никогда не видел. Дом, в котором он жил, превратился в груду развалин. До сих пор не знаю, где его семья и он сам, надеюсь, что они не погибли, а сумели куда-то эвакуироваться…

– И тебе надо было отсюда выбираться, – сказал Майк. – В трехстах километрах отсюда есть большой областной город, в нем вполне можно жить. Добрался бы до него, может быть, твоя жизнь стала другой. Побывал бы, как я, на войне…

Удивительно, почему тебя не забрали? Насколько я знаю, в армию брали всех, кто мог держать оружие…

– А меня и забрали, иначе, откуда бы у меня взялась эта форма? – грустно усмехнулся Вик. – Сюда пригнали целый полк солдат и устроили облаву. Всех, кого сумели поймать, увезли. Впрочем, многие и не прятались, решили, что солдаты пришли нас спасать. Я тоже сам вышел к ним, это потом я понял, для чего мы им нужны, и сбежал по дороге.

– Струсил? – спросил Майк.

– Нет, – покачал головой Вик. – Я же тебе сказал, я убивать не могу, мне моя вера не позволяет.

– А кто за тебя нашу родину должен был защищать?

– Вместо родины у нас теперь одни радиоактивные развалины, так что особо и защищать-то нечего, – сказал Вик. – К тому же, обращались с нами, как со скотом, который предназначен для скотобойни.

Сначала, конечно, обещали, что все, кто останется в живых после военных действий, смогут жить в нормальных городах. Но потом я узнал, что всех, кого забрали из близлежащих городов, отправляют в такие места, где шансов уцелеть ни у кого практически не было.

– В принципе ваши власти приняли разумное решение, – сказал Майк. – Все равно большая часть из вас не жильцы, а так хоть послужили бы на благо остальным.

– Да, это было бы правильно, если бы мы были другого вида, или нации, – вздохнул Вик. – А мы такие же, как вы, просто нам не повезло оказаться там, куда упали ракеты. Казарма, в которой мы находились, охранялась, как тюрьма, солдатам был дан приказ в случае, если мы попытаемся её покинуть, стрелять на поражение. Кормили через день, да и еда была ужасной. Когда видишь такую заботу власти, хочется оказаться от неё подальше. Так что можешь считать, что я струсил.

Они шли по длинной когда-то просторной улице, а теперь заваленной обломками разрушенных зданий. Запах тления, смерти здесь тоже чувствовался, но Майк уже привык к нему, наполовину сгнившие тела лежали повсюду.

Это была неприятная реальность сегодняшней жизни, такая же, как и постоянный сумрак. Теперь более-менее светло было только в полдень, и светлое время длилось всего несколько часов, а дальше снова начиналась ночь.

– Ты что-то говорил о какой-то вере, и что она не позволяет тебе убивать…

– Есть у меня вера, – сказал Вик. – Сам её себе придумал.

– Глупо как-то, – фыркнул Майк. – Придумать что-то, а потом в это поверить. Очень сумасшествием отдает.

– Наверно, – согласился Вик. – Христа тоже сумасшедшим считали, только опасным, поэтому и распяли.

– Нашел себя с кем сравнивать, – рассмеялся Майк. – Ты что себя сыном бога считаешь?

– Никем я себя не считаю, – вздохнул Вик. – Я по городам и селам не хожу, не проповедаю, да и проповедать некому, большинство людей уже умерло, а те, кто остались, тем не до религий, у них все мысли об одном, как бы выжить.

– Это точно, – согласился Майк. – А твоя религия не учит тому, как выживать?

– Нет, не учит, – сказал Вик. – Моя религия учит, как жить и как умирать.

– Ну, умирать занятие совсем простое, – сказал Майк. – Достаточно ничего не делать, смерть сама придет, рано или поздно. А вот выжить сегодня, это трудно…

Кстати, как вообще твоя религия относится к выживанию?

– Вполне лояльно, – сказал Вик. – Только она против того, чтобы выживать любыми способами, а то ведь можно выживать и так, что потеряется смысл самой жизни.

– Смысл? – поднял брови Майк. – Так ты считаешь, что смысл все-таки в жизни есть?

– Есть, и всегда был, только понимают его не все. Возможно, что я один и понимаю…

– Так-так, – кивнул Майк. – Выходит, ты у нас один такой, все понимающий?

– Я ни в чем не уверен, – сказал Вик. – Давно с людьми не разговаривал, может быть, в чем-то я и не прав.

– Так оно и есть, можешь в этом не сомневаться, – сказал Майк и насторожился. Он что-то почувствовал, а может быть, и увидел, хоть в таком сумраке это было невозможно.

– Стой! – скомандовал он. – Впереди кто-то есть. Похоже, люди.

– Это территория банды Шрама, – тихо ответил Вик. – В ней в основном одни подростки, безжалостны ко всем, многие из них больны, но каждый хочет умереть не один, а взять кого-то с собой на тот свет. Нужно попробовать их обойти. Здесь есть проход в развалинах, иди за мной.

Вик свернул в сторону развалин огромного дома, завал был высоким, состоящим из битого кирпича, бетонных плит и торчащей ржавой арматуры. Вик поднялся на небольшой холмик, и тут и Майк увидел протоптанную небольшую тропинку среди мусора. Они пошли по ней, и вышли на узкую параллельную улицу.

– Если бы ты рассказал мне, куда мы идем, – сказал Вик, остановившись. – То я бы провел тебя мимо банд.

– Их так много? – спросил Майк.

– Около десятка, – сказал Вик. – Для того, чтобы выжить, люди всегда объединяются, чтобы защитить свою территорию. А иначе здесь нельзя. У каждой банды свои разведанные места с продуктами, все проводят раскопки, ищут подвалы магазинов, где остались запасы еды. Потом наступает момент, когда еды становится мало, тогда начинается война за территорию.

В общем, происходит то же самое, что и в большом мире, только в миниатюре.

– Веди, – ответил шепотом Майк. – Главное для нас выйти из города, направление держи на запад, там должна быть дорога, я собирался идти по ней.

– Ясно, – кивнул Вик. – Тогда придется немного вернуться, путь будет немного длиннее, но безопаснее.

Он зашагал в обратную сторону, Майк недоверчиво покачал головой, но пошел за ним следом. Они прошли через какой-то парк, потом свернули к покосившимся развалинам бетонного моста.

– В этом месте можно уже разговаривать, – сказал Вик. – Это деловая часть города, здесь практически не было магазинов, только кафе и рестораны, но их давно разграбили. Поэтому если здесь мы кого-то и встретим, то только какого-нибудь одиночку, вроде меня…

– Почему вы все не уходите из этого города? – спросил Майк. – В деревнях тоже есть люди, там можно жить и выращивать зерно, картошку, наконец.

– Ты, что, не проходил мимо деревень? – спросил Вик. – Они сейчас тоже на военном положении, все мужики носят оружие, в поле и то работают с ним. Чужих людей к себе не пускают, стреляют на поражение.

Да им и самим еды не хватает, тракторов нет, точнее они есть, но без соляра они всего лишь груда металлолома, а значит, пашут на лошадях, там, где они остались, а где их нет, пашут на себе. И то, что вырастает, большей частью настолько радиоактивно, что есть это нельзя. А что у вас не так?

– Нет, – покачал головой Майк. – У нас и трактора есть, и соляр, да и радиоактивные дожди идут не часто. Ты, что мне не веришь?

– Верю, – пожал плечами Вик. – Только трудно представить, что существует другая жизнь, после того, как видишь это все вокруг.

– Другая жизнь существует, – сказал Майк. – Она тоже не простая, трудная, но у людей есть надежда. Все что-то делают, чтобы возродить то, что было разрушено. Правда, все ещё идет война, а, значит, нужны танки, машины для перевозки солдат, нужно топливо. Да и армию тоже нужно кормить, одевать, иначе и воевать будет невозможно.

– А что война ещё не закончилась? – спросил Вик. – Вроде бы уже все, что было хорошего в этом мире, уничтожили и разрушили. Или ещё не все?

– Большая война закончилась, – ответил Майк. – А малые, они ещё не скоро прекратятся. Как ты сказал, всем нужно что-то есть, поэтому каждый старается что-то отобрать у соседа. Китайцы, они же не зря Сибирь и Дальний восток не бомбили, они жить там собирались, поэтому нам и пришлось с ними воевать.

– А разве мы их не всех уничтожили? – спросил Вик. – Пока радио работало, говорили, что мы запустили в их сторону десятка полтора ракет с ядерным зарядом…

– Китайцев до войны было почти два миллиарда, – грустно усмехнулся Майк. – И они готовились к этой войне. У них свои ракеты были, а также самолеты, и танки. Кроме того, у них была построена неплохая противоракетная оборона, она тоже сыграла свою роль.

– А нам даже не сказали, что воевать придется с китайцами, – вздохнул Вик. – Сказали, что повезут в Казахстан, я думал, что война с казахами.

– Нет, казахи были за нас, – сказал Майк. – Только китайцы их сразу оккупировали после того, как ракеты по нам пустили.

Вик свернул к реке, вода была мутной, вздувшейся от дождей.

– Воду пить нельзя, – предупредил он. – Тот, кто из неё пробовал пить, уже давно на небесах. Эта река проходит через пару радиоактивных городов, плюс ещё дожди, так что лучше не надо.

– А ты откуда про деревни знаешь и мужиков? – спросил Майк. – Ходил к ним?

– Я пытался уйти из города, но далеко не ушел, – ответил Вик. – Вернулся, когда понял, что я везде чужой, и никому не нужен. А мужики в деревнях безжалостны, они любят развешивать на столбах городских, чтобы издалека было видно, что к ним лучше не соваться.

– Плохо работает ваша власть, – сказал Майк. – Они должны были навести здесь порядок.

– Власть далеко, в областном центре, там, куда ты мне предлагал отправиться, – сказал Вик, сворачивая в парк, с вывернутыми из земли с корнями деревьями. – А здесь нет никого, да и не может быть. Эти города и села никому не нужны, здесь слишком большой радиоактивный фон, жить здесь можно будет только лет через триста. Порядок и власть начинаются там, где много людей, а здесь нас наберется около сотни, и мы никому не нужны. Потребовались только однажды и то, как пушечное мясо…

– Все-таки университетское образование тебе мешает, – сказал Майк. – Когда государство попадает в трудное положение, оно в первую очередь бросает в бой тех, кто не очень ему нужен, таков закон войны.

– Вот я об этом и говорю, что разницы никакой нет между государством и бандой, – сказал Вик. – И то и другое защищает само себя, и легко жертвуют людьми ради своего блага.

– Государство не банда, – возразил Майк. – В государстве все делается по закону.

– В банде тоже, – усмехнулся Вик. – Да и закон один и тот же, закон силы.

– Если бы тебя не защитило государство от китайцев, – сказал Майк. – То ты бы был бы уже мертв, или в рабстве.

– Это уж вряд ли, – улыбнулся Вик. – На эти земли, пока здесь такая высокая радиация, ни один захватчик в здравом уме не придет, да и представителей государства я что-то тоже пока не видал. Солдаты, конечно, появляются, но только тогда, когда власти что-то от нас нужно, и они забирает у нас все силой…

– Если не будет государства, мы перегрызем глотки друг другу, – сказал Майк. – Государство – это в первую очередь закон и защита, а для этого нужна армия и полиция…

– Позже об этом поговорим, – сказал Вик. – А сейчас мы заходим на территорию ещё одного государства, глава которой Молчун. Он любит тоже, как и мужики в деревнях, тела людей развешивать на своей границе в качестве пограничных знаков. Вон видишь первый знак. Вик показал рукой на столб, на котором действительно висело чье-то тело. Майк привычно перекинул автомат с плеча на грудь.

– А оружие у них есть? – спросил он.

– Есть, – ответил Вик. – Охотничьи карабины, ружья, ножи, возможно и автоматы, я слышал, что они несколько солдат убили, когда была армейская облава.

– И много в этой банде человек?

– Несколько десятков, – сказал Вик. – Но пока можно не беспокоится, я иду такими тропами, по которым они не часто ходят. Вик свернул к подъезду чудом сохранившегося многоэтажного дома.

– Пройдем подвалом и выйдем на другую сторону, так ближе. Только ради бога тише, в этом доме они иногда бывают, здесь у них склады.

– Очень похоже на западню, – сказал Майк. – Учти, если ты предашь меня, первая пуля твоя.

– Учту, – сказал Вик. – Только, пожалуйста, сейчас постарайся не шуметь, нас могут услышать.

Он спустился вниз по бетонным ступенькам, и пошел по длинному узкому коридору, заваленной выброшенной старой мебелью. Он, похоже, хорошо знал этот проход, потому что ни разу не споткнулся. А Майк, как ни старался, двигаться тихо, все равно запинался о ящики и стулья, которые отлетали от него с жутким грохотом.

В конце подвала Вик вылез в небольшое окно и помог вылезти Майку.

– Все только начинается, – шепнул он. – Сейчас будет самая опасная часть пути, здесь бывает больше всего народу, потому что когда-то это была торговая часть города. До войны здесь было много магазинов, поэтому раскопки ведутся постоянно. К тому же светает, нас будет хорошо видно.

– А свернуть куда-нибудь в сторону нельзя? – спросил Майк.

– Здесь нейтральная территория, – ответил Вик. – Если мы уйдем в сторону, то сразу попадем на охраняемые пути. Иди за мной и желательно быстрым шагом. Чем быстрее мы пройдем этот участок, тем будет лучше.

Он быстро зашагал вперед, а Майк, настороженно глядя по сторонам, пошел за ним.

Действительно, небо стало светло серым, и вполне можно было различить все на сотню метров вперед. Они шли по площади, которая почти не была загромождена обломками. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо потому, что можно было быстро идти, не боясь споткнуться, а плохо потому, что их можно было увидеть издалека.

Они уже прошли половину площади, когда со стороны дома, откуда они вышли, раздались крики и свист, потом ответные крики раздались со всех сторон.

– Все-таки заметили, – недовольно покачал головой Вик. – Здесь всегда стоят дозорные от разных банд. Майк вздохнул.

– Про первую пулю для предателя я не шутил, – сказал он. – Зря ты сюда меня привел. Я все-таки солдат и неплохой, я с собой на тот свет много твоих приятелей с собой заберу.

Он настороженно огляделся вокруг, стараясь видеть все, что происходит на площади. Он уже для себя наметил путь, по которому будет отступать, и куда он заляжет, чтобы отстреливаться.

– Они мне не приятели, – сказал Вик. – А просто знакомые. Ты только не начинай стрелять раньше времени, сначала будут разговоры. Может быть, мне удастся их убедить нас не трогать.

– Смешно сказал, – усмехнулся Майк, глядя, как на площадь высыпают с разных сторон люди. В основном это были подростки, но были и взрослые мужчины, все они были неплохо одеты для городской банды, но это было понятно, все-таки у них был целый город с магазинами и складами. – Интересно, как ты будешь вести переговоры?

– Они понятливые, и ценят хорошие аргументы, – сказал Вик и вытащил из кармана ручную гранату. Он выдернул чеку и поднял вверх руку с кольцом, чтобы ее было всем хорошо видно.