Текст книги "Спаситель (СИ)"

Автор книги: Владимир Лосев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

– Не знаю, насколько я стал чище, – сказал он. – Но промерз, кажется, настолько, что не буду купаться ещё лет сто. Это вода, почти лед, только жидкий.

– Согласен, – ответил Вик, стуча зубами от холода. – Вот тебе и первые признаки предстоящего похолодания. Что же будет, когда настанет зима?

– Может ещё все и обойдется, – сказал Майк. – Не может быть все настолько плохо.

– А вот в этом я не уверен, – сказал Вик, он быстро оделся, закинул за плечи рюкзак и быстрым шагом пошел к железной дороге. Майк догнал его.

– Ты куда так спешишь? – спросил он.

– Хочу согреться движением, – ответил Вик. – А то у меня от этой воды даже голова разболелась.

– А я чувствую себя бодрым, – сказал Майк. – И уже подумываю о том, чтобы вернуться и ещё раз окунуться.

– Ну, уж нет, – сказал Вик, передергивая плечами от озноба. – Я тебя ждать не буду, боюсь замерзнуть и заболеть.

– Слабый ты, – улыбнулся Майк. – Зато сейчас мы с тобой так быстро пойдем, что к вечеру отмерим километров двадцать.

– Вряд ли, – сказал Вик, останавливаясь. – Что-то не так.

– Что не так? – спросил недовольно Майк. – Опять что-то почуял?

– Не уверен, – сказал Вик. – Голова болит, мешает сосредоточиться.

– Значит, показалось, – сказал Майк, устремляясь вперед.

– Может быть, – пробормотал Вик, идя за ним следом. – А может быть, и нет. Когда до дороги осталось всего десяток метров, Вик догнал Майка и остановил его, схватив за плечо.

– Тихо, – сказал он. – Впереди люди.

– Какие здесь могут быть люди вдалеке от селений? – спросил Майк, перебрасывая автомат на грудь. – Я же сказал, тебе показалось.

– Хорошо, можешь не верить, – вздохнул Вик. – Но, пожалуйста, будь осторожнее.

– Я всегда осторожен, – сказал Майк, вглядываясь в редкие кусты, загораживающие дорогу. Он пригнулся и пошел вперед.

Он вышел из кустов и остановился. На него смотрел невысокий черноволосый парень, в руках его был автомат и его ствол был направлен в его грудь.

– Не дергайся, – сказал он, глаза его сузились. – Подстрелю. Майк огляделся.

На дороге, действительно, были люди. Они занимались тем, что срывали рельсы и грузили их на небольшую платформу.

Он оглянулся и увидел, что Вик тоже выходит из кустов с поднятыми руками, а вслед за ним идет невысокий бородатый мужчина, держащий карабин.

– Вперед, оба! – мрачно сказал бородач. – Вон к той платформе, а ты, Сергей, страхуй меня сзади. Парень пошел за ними, держа автомат наготове.

Они подошли к платформе, рядом с ней стоял высокий мужчина с автоматом за плечами и командовал подъемом рельс на платформу.

– Кто такие? – спросил он у бородача.

– Черт их знает, – ответил тот. – Вышли прямо на нас из леса. У них оружие.

– Я вижу, – сказал мужчина, разглядывая Вика и Майка.

– Что мне с вами делать? – спросил он.

– Мы никому не желаем вреда, – сказал Вик. – Просто отпустите нас, и мы уйдем.

– Отпустить? – мужчина нахмурился. – С чего бы это я стал это делать? Кто вы?

– Мы просто здесь идем, – сказал Майк.

– Просто здесь идем, – задумчиво повторил бородатый. – Только здесь никто просто не ходит, не те времена. Оружие положите на землю, только спокойно и без глупостей, стрелять мы тоже умеем и могу добавить, что неплохо. Вижу, что ты – солдат, поэтому лучше даже не пытайся что-то выкинуть.

– Ну и что будем с ними делать? – спросил он высокого мужчину, когда они положили оружие. – Отведем в лес и там кончим?

– Нет, это неразумно, – покачал головой высокий. – Пусть работают. Помогут нам выдернуть рельсы, а за это мы оставим их в живых. Ребята молодые и крепкие, работать смогут, и нам лишние руки не помешают. А потом пусть себе и дальше идут.

– Толково придумал, – сказал бородатый и повернулся к ним. – Вы слышали? Поможете нам, и ничего с вами не случится, даже накормим. А если откажетесь, расстреляем.

– По какому праву? – спросил хмуро Майк.

– Это наша территория, – сказал высокий. – Мы здесь живем, и через свои земли никого не пропускаем. Если бы вы не наткнулись на нас здесь, то прошли бы ещё несколько километров и все равно бы наткнулись на передовой дозор, а вот тогда с вами был бы разговор короткий. Так что можете считать, что вам повезло.

– Что-то не очень похоже на везение, – сказал Майк.

– Тебе что-то не нравится? – спросил бородач, поднимая карабин. – Выбираешь пулю?

– Мы будем работать, и с нами не будет проблем, – поспешно сказал Вик. – Просто это для нас немного неожиданно, мы специально свернули на эту дорогу, чтобы никого не встретить.

– Пошли бы по железке, или по бетонке, все равно бы на нас наткнулись, – сказал высокий. – Но тогда бы решал не я, а наш староста, а он мужик суровый, так что я серьезно вам говорю, что вам повезло.

Вик сбросил рюкзак на землю и дернул за рукав помрачневшего Майка.

– Ты же слышал, нам повезло, – сказал он. – Не надо обострять ситуацию, их около десятка человек, и все с оружием.

– Ты прав, – вздохнул Майк, снимая рюкзак. – Но только это им повезло, а не нам, потому что им достались рабочие руки, а нам неблагодарная рабская работа.

Он взял в руки лом, который ему подал бородатый.

– А зачем вам шпалы и рельсы? – спросил Вик.

– Дома строить, бани, – сказал высокий. – Деревья в лесу стали портиться, потому что солнечного света им не хватает. Гниет лес на корню, и все из-за этой проклятой войны.

– Понятно, – сказал Вик. – А то, что в живых оставите, правда?

– Я свое слово держу, – сказал высокий. – Мы, люди верующие, нам на себя брать лишнюю кровь ни к чему.

– Я вам верю, – сказал Вик и пошел к мужикам, которые, протяжно охая, поднимали рельсы, он взял в руки большой и тяжелый ключ и стал раскручивать гайки, которым рельсы были прикреплены друг к другу.

Они проработали несколько часов, пока не стемнело, тогда мужики загрузили на платформу все рельсы, что успели снять, и сами забрались на неё. На платформе был закреплен странный механизм, напоминающий ворот, который и двигал ее по рельсам. Высокий мужчина забросил их рюкзаки и оружие наверх и забрался сам на платформу.

– Я сброшу ваше добро на землю через сотню метров, – сказал он. – Потом подберете. Но дальше по дороге не ходите, наткнетесь на наши пикеты. Идите обратно, откуда пришли, если хотите прожить немного дольше. Здесь для вас дороги нет.

Он скомандовал, мужики закрутили ворот, и платформа сдвинулась с места, понемногу набирая ход.

Вик и Майк пошли за ней, скоро платформа скрылась в наступившем сумраке, пройдя ещё немного, они увидели свои рюкзаки и оружие, и два каравая хлеба лежащие на земле.

– Хорошо, что не обманули, – сказал Майк. – Могли бы все с собой забрать, а мы бы после этого были бы обречены.

– Я знал, что он не обманет, – сказал Вик, надевая пояс с ножнами и забрасывая рюкзак за плечи. – Лицо у него было честное, и ещё я чувствовал, что мы ему чем-то понравились.

– Понравились, как бесплатная рабочая сила, – сказал Майк.

– Они нам заплатили, – сказал Вик, поднимая хлеб. – Еда сейчас дорого стоит. Они поступили с нами достаточно справедливо.

– Я так не думаю, но тут уж ничего не поделаешь, – сказал Майк. – Что случилось, то случилось. И что мы будем теперь делать? Надо готовиться к ночлегу, а жилья нет. Или ты что-нибудь чувствуешь?

– Ничего не чувствую, – сказал Вик. – Избушка обходчика сзади, а впереди нет ничего.

– Назад не пойдем, – сказал Майк. – Иначе совсем этот день пропадет впустую, завтра снова придется возвращаться на это место, и можем снова встретиться с ними. Лучше идти вперед до тех пор, пока сможем, хоть несколько километров, а добавим к сегодняшнему дню.

– Придется ночевать в лесу, это плохо, – сказал Вик. – И надеюсь, что я почувствую вовремя их пикеты.

– И я на это надеюсь, – вздохнул Майк и зашагал вперед по шпалам.

Они шли до тех пор, пока не стали спотыкаться в плотной наступившей тьме, тогда они свернули с дороги и развели костер.

Поев свежего хлеба, они легли спать. Им повезло, в эту ночь дождя не было, но к утру, они все равно настолько замерзли, что пошли дальше, не дожидаясь рассвета.

Оба были мрачными и не выспавшимися, и настроение у них было отвратительное. Когда начало светать, Вик свернул в лес.

– Ты куда? – спросил Майк. – По дороге идти легче.

– Ты же слышал, что сказал тот высокий мужик, – сказал Вик. – Это их территория, и я чувствую, что мы приближаемся к первому пикету. Мне не хочется, чтобы они нас заметили, второй раз нам может и так не повезти.

– Я и в первый раз не считал это везением, – сказал Майк. – Но ты прав, с ними лучше не встречаться. Хоть, и жаль, что мы потеряем время.

– Нам придется сделать большой крюк, чтобы снова выйти на эту дорогу позади их территории, – сказал Вик. – Но я не вижу другого пути.

– Веди, – вздохнул Майк. – Надо было тебя послушать, когда ты меня предупреждал, что что-то тебе здесь не нравится. Но раз не послушал, будем обходить.

Идти по лесу было гораздо труднее, чем по дороге, путь им часто преграждали упавшие стволы деревьев. Когда снова стало темнеть, Майк мрачно спросил.

– А где мы будем на этот раз ночевать?

– Я что-то чувствую впереди, – сказал Вик. – Что-то непонятное, но сделанное руками человека.

– Какая-нибудь избушка лесника? – спросил Майк. – Это было бы здорово.

– Не думаю, – отозвался Вик. – Это что-то сделано из железа, а не из дерева, и оно достаточно большое, чтобы мы могли там разместиться.

– Интересно, что бы это могло быть? – задумался Майк. – В лесу и что-то сделанное из железа? Может быть какая-нибудь ракетная шахта? Но тогда там могут быть люди…

– Там нет людей, – сказал Вик уверенно. – Мы уже близко, сейчас пройдем через этот кустарник и выйдем как раз туда, куда нам надо.

Но, ещё не выходя из кустарника, они почувствовали слабый запах гари, а потом наткнулись на корпус большого пассажирского самолета, разломанного пополам.

– Вот это да! – покачал головой Майк. – Он тут при падении проложил целую просеку. Интересно, сколько же в нем было человек?

– Он был набит битком, – сказал Вик, залезая внутрь корпуса и выбрасывая из самолета несколько истлевших трупов, точнее то, что от них осталось. – Это те, что сумели остаться внутри при падении. Остальные разбросаны по лесу.

– Большой самолет, – сказал Майк, обходя корпус, потом он через дыру забрался внутрь второй половины. – Здесь трупов ещё больше. Он перепрыгнул к Вику через разлом.

– Будем спать здесь? – спросил он.

– Да, только немного будет мешать наклон, – сказал Вик. Он поднял с пола сумку и, расстегнув молнию, присвистнул. Потом показал содержимое Майку, сумка была набита пачками долларов.

– Это были не простые пассажиры, – сказал он.

– Я уже это понял, – ответил Майк, поднимая с пола золотое кольцо с бриллиантом. Он одел его на руку, посмотрел и покачал головой. – На нем летели люди с большими деньгами, и они все погибли. Деньги их не спасли. А теперь это все ничего не стоит. При натуральном обмене деньги и золото никому не нужны.

– Когда-нибудь, это все снова будет иметь ценность, – сказал Вик. – И тот, кто найдет этот самолет, станет богатым.

– Мы не знаем, каким будет новый мир, – сказал Майк. – Возможно, это все и дальше ничего не будет стоить. Почему упал самолет?

– Я думаю, что его сбило взрывной волной, – сказал Вик, зажигая свечу. – А может, подействовало что-то ещё от взрыва. Мне кажется, что они просто не рассчитали время. Немного бы раньше, и они бы успели улететь в теплые края.

– Куда успели? – мрачно спросил Майк. – Где они собирались спрятаться от войны? Это же были не простые люди, они должны были знать, куда направлялись.

– Куда-то в Европу, поближе к своим деньгам, – сказал Вик, доставая из огромного кожаного чемодана женскую норковую шубу и раскладывая её на полу. – А может быть в Турцию, или в Африку…

– В Африку, – сказал Майк. – Если не считать войны между Ираном и Египтом, там больше не было войн.

– Мы этого точно ее знаем, – сказал Вик. – В Африке всегда были войны и вероятно ещё будут. Ложись спать.

– Сейчас бы выпить, – сказал Майк с тяжелым вздохом. – У нас ничего не осталось?

– Осталось, – сказал Вик, доставая бутылку водки и разливая её по стаканчикам.

– Мне жаль этих людей, – сказал Майк. – В отличие от нас, они были хозяевами своей судьбы, и у них была возможность спастись, и они могли бы после этого спокойно жить в любой стране. Но они слишком поздно поняли, что нужно спасаться из этой страны, и не успели.

– Какая разница, они погибли так же, как и те, у кого не было такого шанса, – безразлично пожал плечами Вик.

– Кто-то успел уехать, улететь, кто-то успел спрятаться в правительственных бункерах, – сказал Майк, мрачно выпивая свою стопку и подавая её Вику, чтобы он её снова наполнил. – И теперь сидит там, спокойно ожидая, когда уровень радиации спадет.

– Почему ты завидуешь? – спросил Вик. – У каждого свой путь и свои испытания…

– Я думаю о выборе и о возможностях, которые он дает, – сказал Майк. – Я думаю о судьбе. Кто-то имеет возможность её изменить, а кто-то нет. Что говорит твоя религия об этом?

– Что это все не важно, – усмехнулся Вик. – Выбор есть у всех, у кого-то он больше, у кого-то меньше, и это зависит не от денег, а от самого человека.

– Как это не важно? – спросил Майк. – Если бы у твоих родственников были чемоданы денег, они бы уехали из этой страны и забрали бы тебя с собой. И все, что здесь произошло, тебя бы не касалось. Сейчас бы купался в теплом море, ел фрукты и радовался жизни…

– Море становится холодным, фрукты не растут, и всем плохо, просто плохо по-разному, – сказал Вик. – Эта война испортила жизнь всем людям, независимо оттого, где они находились. Кто не умер от ядерных взрывов, сейчас умирает от холода и голода, да и деньги сейчас ничего не значат. И вряд ли кто-то сейчас радуется жизни…

– Все равно у них был шанс построить другую жизнь, и совсем неплохую, – сказал Майк. – А у нас его не было.

– Все это не важно, – повторил Вик. – Если говорить об удовольствиях, то есть более простые способы их получить. Я читал о том, что в нашем мозге есть центр удовольствия. Ученые проводили опыты с крысами, их научили нажимать рычажок, который раздражает этот центр, и крысы переставали есть, а только нажимали на него, и умирали счастливыми от голода.

Это же программа, которая заложена в нашем теле; сделал для него что-то хорошо, получи удовольствие, сделал плохо, получи боль. Мы – рабы своего тела. Для того, чтобы освободиться, нужно просто развить свою душу, и тогда все становится не так важно…

– Зря ты мне вспомнил о крысах, – сказал Майк, ощупывая свое лицо, где у него остались шрамы от укусов. – Это рабство зовется нашей жизнью. Мы все стремимся к удовольствиям и стараемся избегать боли, и ничего другого нам не дано. Разве не так?

– Не так, – сказал Вик. – Когда душа начинает развиваться, то она сама начинает управлять телом. Программа тела ослабевает, ее сигналы преобразуются во что-то совершенно другое. И человек становится свободным.

– Нет, он попадает в рабство души, – усмехнулся Майк. – Налей ещё. Вик налил ему и выпил сам.

– Это не рабство, это что-то совсем другое, – сказал Вик. – Душа не настолько требовательна, её голос скорее тихая просьба, а не приказ, как у тела.

– Но твоя душа так же болит, – сказал Майк. – И в ней работает своя программа, заставляющая делать что-то для неё хорошее. Только непонятно, какое удовольствие ты получишь, если ты все делаешь правильно?

– У тебя увеличиваются возможности, – сказал Вик. – Перед тобой открывается огромный мир. Ты получаешь любые знания, которые тебе нужны. И ты становишься по-настоящему свободным, потому что вся вселенная открыта для тебя.

– До тех пор, пока ты, как и крыса в опытах, не умрешь от голода, – засмеялся Майк. – От тела-то никуда не денешься. Так все-таки, какое удовольствие получаешь от души?

– Покой и счастье, – улыбнулся Вик. – И все это очень разное, это не объяснишь, это надо почувствовать.

– О тебе не скажешь, что ты очень счастливый, – сказал Майк. – Ты просто какой-то отстраненный, словно все, что происходит с нами, тебя не волнует. У меня давно возникло ощущение, что ты находишься где-то далеко, хоть ты и рядом. Хоть тебе так же бывает больно…

– Не так больно, – сказал Вик. – Душа смягчает все. Боль, голод и жажда становятся не такими острыми, да и все остальное тоже воспринимается по-другому. Поверь мне, душа освобождает от рабства тела. Это, действительно, следующий шаг в эволюции человека.

– Что ж давай за это и выпьем, – сказал Майк, протягивая ему стакан. – За эволюцию души. Вик разлил остатки водки и выбросил бутылку из самолета.

– Но только это не эволюция, – сказал Майк. – При эволюции, наиболее приспособленные виды вытесняют менее приспособленные и развитые, по крайней мере, так говорил Дарвин. А эволюция души ничего не дает, святых убивают, распинают на крестах, сжигают, и в такие суровые времена они вымирают первыми.

– Души их не умирают, – улыбнулся Вик. – Умирает только тело, а они сами уходят в другое место и больше никогда не возвращаются. Когда все живое на этой планете погибнет, их души будут продолжать жить, а значит, они выиграют.

– Вряд ли это удастся кому-то проверить, – сказал Майк. – Но слушать тебя забавно. Я даже ловлю себя на том, что начинаю верить, что на самом деле существует жизнь после смерти. И что возможно впереди у меня будет ещё много жизней, и я может быть, когда-нибудь стану таким, как ты отстраненным и спокойным, словно все, что происходит рядом, меня не касается, словно не со мной все это происходит. И может быть, и я когда-нибудь уйду с этой земли в пустоту космоса.

– Я бы хотел этого, – сказал Вик. – Развитая душа это совсем неплохо, она делает человека по-настоящему счастливым.

– А ещё я представил себе, что наступит время, когда все люди станут похожими на тебя, – сказал Майк. – Это будет странный мир. Никто никуда не будет спешить, все будут улыбаться друг другу и помогать. И никто никогда не будет одинок. Он недовольно помотал головой.

– Нет, это опасное занятие слушать тебя, – сказал он. – Теряешь чувство реальности, а это слишком опасно. Сейчас и нормальному человеку выжить трудно, а если станешь таким, как ты, то это станет просто невозможно. Хватит разговоров на сегодня, ложимся спать. Он сел в чудом сохранившееся кресло и закрыл глаза.

– Я думаю, что этот мир никогда не станет таким, как я его только что нарисовал, – сказал он. – Не будет столько людей похожих на тебя. А если бы все-таки это произойдет, то этот мир будет обречен.

На земле не сможет выжить такое количество святых, им будет нечем питаться. Люди, чтобы прокормить себя, должны разводить и убивать животных, должны ловить и поедать прочих живых существ.

– Наверно, – согласился Вик. – Если ты помнишь, то в раю из еды были только фрукты.

– Я не помню, я там не был, – усмехнулся Майк. – Я родился на этой земле, вдалеке от рая. Я ем мясо и рыбу, я пью водку и ношу на своем теле шкуры убитых животных.

А, если бы люди этого не делали, то нас просто бы не было. Рай был создан для двух человек, а не для восьми миллиардов. Поэтому мы воюем, и будем воевать. А твой бог, вероятно, этого и хотел, раз выгнал нас из рая.

– Он хотел другого, – сказал Вик. – Он хотел, чтобы мы развивали свой разум и душу.

– Только у него получилось все не так, – вздохнул Майк. – Разум у нас так и не развился, мы остались такими же, как и были.

– Он еще пытается нас изменить, – сказал Вик. – Теперь нас стало гораздо меньше, и у нас появился шанс жить и не убивать друг друга…

– Спи, – сердито сказал Майк. – Человечество и без нас разберется с этими проблемами, пусть и совершенно негодными способами. Наша задача гораздо проще, нам надо только добраться до моего города, и пожить хоть какое-то время нормально, не шарахаясь от каждого встреченного сородича…

– Я уже засыпаю, – сказал Вик. – А до твоего города мы все равно доберемся…

Наутро Майк при свете свечи ещё раз обследовал разрушенный самолет, он нашел сублимированные продукты, из которых ещё можно было что-то приготовить, а также спиртное; коньяк, виски, вино и водку в маленьких бутылочках.

Они загрузили это богатство в рюкзаки, и пошли дальше по редкому лесу. Когда начало светать, Майк остановился и сел на ствол дерева.

– А теперь посмотри, что нас ждет впереди, – сказал он. – Хотелось бы знать, а то опять на кого-нибудь напоремся.

– Поверил, что я могу видеть будущее? – спросил Вик. – Но это не лучшее мое умение…

– Не то чтобы поверил, – покачал головой Майк. – Просто понял, что твоими предостережениями пренебрегать нельзя. Лучше тебя послушать сейчас, чем потом выпутываться из неприятностей.

– Я попробую, – сказал Вик. Он сел рядом на ствол дерева и закрыл глаза, потом смущенно улыбнулся.

– Мы пройдем по лесу и выйдем на дорогу, а дальше будем просто идти по ней, – сказал он. – Мы никого не встретим, по крайней мере, сегодня, и заночуем на самой дороге.

– На дороге? – удивленно поднял брови Майк. – А что дождя не будет?

– Будет, – сказал Вик. – На дороге мы найдем укрытие от дождя, что-то опять из железа.

– Из железа, – недовольно покачал головой Майк. – Самолет был не из железа, а из алюминия. Говори из металла, тогда это будет точнее.

– Хорошо, – вздохнул Вик. – Возможно, укрытие будет из металла.

– Уже лучше, я тебя научу делать точные предсказания, – сказал Майк, поднимаясь. – Но пока все равно непонятно. Ты сказал, что мы выйдем на дорогу? Какая это будет дорога? Это будут рельсы, или бетон?

– Не рельсы, – покачал головой Вик. – Рельсы я бы почувствовал. Похоже на бетон, но он чем-то покрыт.

– А покрыт он асфальтом, – улыбнулся Майк. – Вот теперь мне все понятно. Идем.

– Я мало знаю, – сказал Вик, оправдываясь. – Многое я чувствую, но не понимаю что. Бетон, это же почти что камень, а асфальт похож на живое.

– Что значит, похож на живое? – спросил Майк, вставая и накидывая на плечи лямки рюкзака. – Асфальт, есть асфальт, он не бегает и никого не ест.

– Я же не сказал, что он живой, – вздохнул Вик, вставая и направляясь к кустам. – Я сказал, что он похож на живое, у него энергетическая структура, почти, как у живого.

– Тоже понятно, – сказал Майк. – Ты говоришь о том, что в нем много органики, это действительно так. Его же делают из нефти, а нефть нам досталась от мертвых динозавров.

– Этого я не знал, – вздохнул виновато Вик.

– Знал, не знал, – сказал Майк. – Что ты передо мной оправдываешься? Ты уникальный человек, Вик. Если бы я умел хотя бы десятую часть того, что умеешь ты, я бы уже считал себя сверхчеловеком. А ты… нет, ты не сверхчеловек, ты уже что-то другое.

– Я человек и такой же, как ты, – сказал Вик. – Я очень мало знаю и мало, что понимаю, но я учусь. Может быть, со временем я буду понимать больше.

– Будешь, – сказал Майк. – Даже за то время, что я тебя знаю, ты уже многое понял и узнал, а я как был балбесом, так им и остался. И не оправдывайся ты передо мной, это я должен перед тобой оправдываться.

– Нет, не должен, – сказал Вик. – У тебя свой путь, ты имеешь право на ошибку, а у меня его нет.

– Право на ошибку есть у всех, – сказал Майк. – Только ошибки в наше время стоят жизни. Лучше скажи, почему я не такой, как ты? Что мне не хватает?

– Ты и не хочешь становиться таким, как я, – сказал Вик. – Да, и тебе это не нужно. У тебя своя задача и свой путь.

– Это я уже понял, – вздохнул Майк. – Мне только до сих пор непонятно, почему твой бог так жесток к нам, людям? Почему он не меняет нас, не делает нас лучше? Почему он хочет, чтобы мы друг друга убивали? Он же может это все изменить…

– Думаю, он не может, – сказал Вик. – Если бы он нас сделал другими, мы бы не выдержали конкуренции с другими животными.

Мы должны изменяться сами, в нашей душе есть все, чтобы перевести нас на следующий этап эволюции. Мы уничтожили на этой планете всех, кто угрожал нам, и теперь мы можем спокойно изменяться…

– Всех, кто нам угрожает, мы ещё не уничтожили, – вздохнул Майк. – Остались мы сами.

– Теперь нас осталось не так много, – сказал Вик. – У нас появился шанс.

– Ты хочешь сказать, что нас может спасти вера в душу и бога? – спросил Майк.

– Это путь к нашему спасению, – кивнул Вик. – Наши предки понимали это и строили церкви.

– Они строили церкви для другой веры, чем та, о которой ты рассказываешь, – сказал Майк.

– Все религии говорят об одном и том же, разница не так велика, как кажется, – сказал Вик.

– Но возможно все совсем не так, как ты мне рассказываешь, – сказал Майк. – Ты же можешь ошибаться.

– Конечно, я могу ошибаться, – сказал Вик. – Я до сих пор многого не понимаю, и, возможно, я тоже вижу не все так, как оно есть, просто потому, что я ещё не готов.

– Тоже понятно, – сказал Майк. – Выходит на земле никто ничего точно знать не может, а тот, кто попадает наверх, потом, вернувшись в новое тело, теряет память. Интересно почему?

– Память находится в душе, – сказал Вик. – А её сигналы слабы. Память не теряется, просто люди не могут ею пользоваться, потому что не слышат свою душу.

– Тогда мы обречены на новые войны, – вздохнул Майк. – И человечество когда-нибудь убьет само себя. Душе никогда не победить тело. Тело сильнее, его сигналы громче. Многие люди готовы за наслаждения и удовольствия забыть о ненужной им душе. Мы обречены…

– Путь души, это не широкая дорога, а узкая тропка, и у каждого она своя, – сказал Вик. – Их немного, тех людей, кто находят эти тропки, но они есть.

– Да, наверно, – вздохнул Майк. – Но я-то говорю о нас, о тех, кто не слышит свою душу, а, если и слышит, то не верит ей. Это же мы готовы отобрать у других то, что у них есть, обманом ли, силой ли, это не важно. И это наш мир, вас святых здесь единицы, вы ничего не решаете, да вас никто и не слушает.

Кстати, а можно ли стать богом на земле? Я читал, что в некоторых индейских учениях считается, что, если ты хорошо развиваешься, то можешь стать богом уже на земле.

– Нет, нельзя, – лицо у Вика снова стало почему-то виноватым. – Мне бы очень хотелось сказать, что это правда, но я думал об этом и знаю, что это не так.

Обычная душа слишком мала, чтобы вместить в себя все знание, которое существует во вселенной. Душа превращается в бога за сотни миллионов лет, да и тогда развитие не останавливается.

– И какого же размера бог? – спросил Майк. – И какой может быть душа?

– Душа, я думаю, на земле может стать размером около десятка метров в диаметре, – сказал Вик. – Но я не завидую тому, у кого она станет такой.

– Почему? – удивился Майк.

– Душа же не просто энергия, это ещё одна, кроме мозга, мыслящая и чувствующая система, – сказал Вик. – Если мозг у нас достиг своего максимального размера, то душа может быть какой угодно большой, поэтому я и говорю, что наша дальнейшая эволюция, это эволюция души.

– Ну, это-то я уже начинаю понимать, – сказал Майк. – Но ты сам себе противоречишь. Сначала ты говоришь о том, что душу нужно развивать, а потом говоришь, что не завидуешь тому, кто её разовьет.

– Это правда, – смущенно улыбнулся Вик. – Моя душа не очень большая, она примерно два метра в диаметре. Но я чувствую все, что попадает в ее сферу. Когда мы с тобой сидим рядом, я слышу все твои мысли, хоть и не хочу их слушать, ощущаю все твои эмоции, хоть они мне совсем не нужны.

А представь, каково будет тому, у кого радиус души будет десяток метров и больше? Мне уже заранее его жаль, когда он попадет в толпу людей, на него обрушится столько чужих мыслей и чувств, что тут уж точно можно сойти с ума.

– Но мы же часто бываем рядом с людьми, – сказал Майк. – Нам же не мешает гомон толпы, мы можем спокойно думать о чем-то своем.

– Это потому что ты не слышишь своей души, а значит и других, – сказал Вик. – Но, когда твоя душа развита, ты уже хорошо её ощущаешь, и тогда ты вольно, или невольно будешь слышать мысли других людей и ощущать их эмоции. Если представить это образно, то выглядит это так, как будто в твои уши врывается звук от десятков радиостанций, причем одни звучат громче, другие тише. Ты просто не сможешь сосредоточиться на своих ощущениях и мыслях.

– Если в моем мозге будут звучать мысли чужих мне людей, – сказал задумчиво Майк. – То я сойду с ума.

– Вот-вот, – сказал Вик. – Такому человеку придется жить где-то в лесу, или в пустыне. Мысли одного человека ещё как-то можно вынести, но мысли двух, трех, это уже кошмар.

– Смешно, – улыбнулся Майк. – Но по-своему интересно.

– Не интересно, – вздохнул Вик. – Мысли бывают и агрессивные, а не только глупые, но они, попадая к тебе, как бы становятся твоими, они же оказываются внутри тебя.

– А какой размер души у меня? – спросил Майк.

– Она едва выступает за твое тело, – пожал плечами Вик. – Не больше двадцати сантиметров, это мало. У нормального здорового человека, она выходит сантиметров сорок от тела.

– Ну, это уже не плохо, – сказал Майк. – Значит, я тоже могу что-то почувствовать? Чьи-то мысли и желания?

– Можешь, – улыбнулся Вик. – Если обнимешь этого человека, чтобы ваши души проникли друг в друга.

– Теперь понимаю, почему влюбленные стараются обняться, – сказал Майк.

– Именно поэтому, – кивнул Вик. – Но почему-то никто не хочет обниматься со своим врагом, а старается держаться от него подальше.

– Забавно, – рассмеялся Майк. – Но, если я кого-то обнимаю, то значит, я буду чувствовать его мысли?

– Ты не будешь, – вздохнул Вик. – Как ты можешь почувствовать чужую душу, если ты не чувствуешь свою? Но, если хорошо прислушаешься, то сможешь почувствовать чужое настроение, эмоции.

– Значит, что-то все равно я буду чувствовать, если захочу? – спросил Майк.

– Если захочешь, то конечно, – сказал Вик.

– Я иногда чувствую тебя, когда ты рядом, – сказал задумчиво Майк. – Я раньше просто понять не мог, почему у меня на душе вдруг становится светло, и куда-то уходят мрачные мысли. Мне это не нравилось, потому что с такими мыслями, становится все равно, что с тобой будет происходить.

– Извини, – сказал Вик.

– Не надо извиняться, – мрачно сказал Майк. – Это мне надо извиняться, ты же тоже слышишь мои мысли?

– Слышу, – улыбнулся Вик. – Но они мне не мешают, моя душа не десять метров в диаметре, твои мысли задевают меня только краешком, и я могу от них отстраниться.

– Я понял, что для того, чтобы душа могла развиваться на земле, нужно уходить в пустыню, – сказал Майк.

– Или жить рядом с теми, кто тебя любит, – улыбнулся Вик. – Чьи мысли и эмоции тебя приятны.

– Ну, это довольно трудно, – сказал Майк. – К сожалению, мы большую часть находимся рядом с теми, кто нас не любит, и кого мы не любим. Кстати, теперь понятно, почему все святые жили в монастырях, вместе с единомышленниками. А какой размер у бога?

– Он очень большой, – сказал Вик. – Может быть размером с нашу планету, а может и того больше, я точно не знаю, я его не видел.