Текст книги "Волд Аскер и блюз дальнего космоса"

Автор книги: Владимир Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

Глава 47. Корабль – Беглец

Эта история началась через год после того, как я повстречал Лейлу. Встреча с Кораблём – Беглецом привела нас на самый край обжитой части нашего космоса, на планету ПС-10004. Первую порцию шокирующих впечатлений мы получили во время встречи кораблём, а встречу с породившей его планетой мы с содроганием вспоминали потом до конца жизни (те, у кого он был, конечно).

Началась эта история, как и многие другие, как мелкое поручение «на пару дней».

Август 3012 г. (По внутреннему времени корабля TASPV-0000351 по имени Аис).

Из штаба нам передали срочное поручение – Семирамиса, одна из планет, находящаяся под нашей протекцией, сообщала, что у них потерпел крушение космический корабль неизвестной конструкции и принадлежности. Это была довольно развитая в промышленном отношении планета – паровые корабли, развитая система общественного транспорта, мегаполисы, всеобщее среднее обучение, значительная доля населения имела высшее образование. Планета принадлежала формально к одному из «мягких» кланов, но считалось находящейся под протекцией Богини.

"Мягкие" кланы – это цивилизации, которые Богиня выкормила собственной соской, системы, которые выросли от дикости до развитого состояния благодаря усилиям Охранителей Жизни, помнят об этом и стараются Богине не перчить. На практике это означает, что кланы черпают на находящихся под нашей протекцией планетах людские и прочие ресурсы (не задаром), но не лезут во внутреннюю политику и идеологию. Что всех и устраивает.

Взявшийся неизвестно откуда корабль рухнул около одного из крупнейших мегаполисов и завяз на мелководье, не подавая никаких признаков жизни. Власти Семирамисы оказались достаточно мудрыми, чтобы не лезть на корабль самим. Они через систему зовущих камней вызвали штаб Богини, а штаб нашел нас, гончих собак.

Через час мы были уже около неведомого гостя. Власти планеты (точнее, местного государства под названием "Республика Арумика") тоже расстарались – подогнали паровой крейсер и грузо-пассажирский корабль большой вместимости.

Аварийный корабль завяз на глубине около ста метров. Он был большим, намного больше нашего Аиса. Некоторые его конструкции даже возвышались над водой. К сожалению, не основной корпус, жилой блок – если он был – оказался глубоко под водой. Мы немного покружили над местом аварии, взяли пробы. База данных по остаткам химии в воздухе смогла опознать планету, с которой происходил корабль. Планета ПС-10004. Только название, больше в базе ничего не было. Мы отослали сообщение в штаб и начали организовывать спасательную операцию. Если на корабле есть кто-то живой, они могут сейчас погибать от ранений.

Аис погрузился под воду и выпустил нас из шлюза у носовой части корабля. У большинства разумных видов пилотские кабины расположены в носовой части, если они имеют прозрачные окна, конечно. Многие, кстати, не имеют. У этого корабля они были. Проходя мимо корабля на гравиплатформе, мы нашли их довольно быстро. С собою я взял Бий У – для физической силы, и стоунсенса, если потребуется наводить языковые мосты. Окна пилотской кабины были целы, внутри горела подсветка приборов.

Нам даже не пришлось долго стучаться. После первых стуков открылась дверь в кабину, к стеклу подскочило нечто человекообразное, в форме. Похоже, пилот. Помахав нам лапкой, пилот отошел и начал рисовать что-то на листе белого материала. Пока он рисовал, мы разглядывали пришельца. Человекообразный, голова чем-то похожа на львиную, в основном такое впечатление даёт грива волос. Немного ниже человека. Продолжение позвоночника – длинный хвост с кисточкой. Непривычно для нас то, что длинные передние и задние конечности у этого вида одинаковой длины – наверное, при желании они могут бегать рысью с большой скоростью, как гепарды. У нас в экипаже так выглядела только Виллина, которая этим здорово злоупотребляла – работала на клавиатуре ногами.

Пилот дорисовал свои картинки и прислонил к стеклу. Смысл был совершенно очевидным – мы подходим к шлюзу, он закрывает шлюз, откачивает воду, мы входим. Мы рванули к шлюзу ещё до того, как он успел прижать все углы листа к остеклению.

Люк шлюза был уже открыт. Мы вошли, для чего пришлось оставить гравплатформу привязанной снаружи на тросе. Люк закрылся, началась откачка воды. Скафандры, поддерживающие прежнее высокое давление, стали неподатливо упругими. А у них тут ничего, всё работает. На гибнущих от бедствия они не похожи.

Вода ушла, открылся люк в грузовой отсек. Мы вошли. В ярко освещённом грузовом отсеке нас встречал уже знакомый пилот и две сотни молодых экземпляров того же вида. Похоже, разных полов, если длина волос зависит от пола. Примерно пополам на пополам. Все в облегающих костюмах одинаковой красно – синей расцветки, у всех длинные хвосты до пят. Странные металлические полоски на лбу у всех пассажиров. У тех, что с длинными волосами, на груди немного выдаются выпуклости. Молочные железы? Всё может быть. Если так, то на поверхность их выпускать опасно – они очень похожи на аборигенов, а те просто помешаны на запрещённой для них обнаженке. И хвостов у местных нет. Головы только другие – у жителей планеты они больше похожи на собачьи, да ещё ноги длиннее рук. Что придаёт ситуации только дополнительную пикантность, все озабоченные мужики на поверхности с ума сойдут. Да и женщины многие тоже.

В этой части космоса довольно распространены человекообразные существа. Как правило, у них ноги длиннее рук, и они прямоходящие. Но вот лица практически у всех ближе к животным, чем к людям. Таких лиц, как у людей, когда глаза могут смотреть только вперёд, почти нет. Должно быть, создававшие их тела боги шли от уже готовых проектов животных, лень было делать новый проект. Ещё они почти все сексуально совместимы – то есть у них похожие половые органы. Чем вовсю пользуются те слуги Богини, которых набирают с этих планет. Хотя многие при этом размножаются яйцами. Пришельцы не выбиваются из этого ряда, вот только одинаковая длина рук и ног говорит о чуждости вида.

Я произнёс короткую речь в духе "Охранители жизни приветствуют вас", которая вся пропала втуне. Обитатели корабля не поняли ни слова. Пилот махнул рукой и что-то сказал, все красно – синие покинули "зал приёмов" (строем!), остались только пилот и двое самых крупных из молодых. С этой троицей мы уселись на грузовые балки и принялись наводить мосты – тыкать пальцами, говорить "один", "два", "человек" и так далее. Вскоре стоунсенс уже худо – бедно мог понимать их. У него абсолютная память, и для подобных случаев он просто незаменим.

Выяснилось, что этот корабль перевозил пассажиров и имел двигатель нового типа, который зашвырнул их в неизвестную им часть космоса, а затем и вовсе вышел из строя. Они не терпели бедствие в полном смысле этого слова – у них были воздух, вода, запасы продовольствия и практически неограниченный источник энергии, позволявший восстанавливать запасы всего необходимого, в том числе и пищи. Однако, они не желали оставаться на корабле вечно, и были бы не против, если бы их выпустили на поверхность, а ещё лучше – вернули домой. А для начала – выпрямили корабль (корабль воткнулся в грунт под заметным наклоном). За время этой весьма долгой беседы (ушло больше пяти часов) несколько раз приходил и уходил второй пилот. Я обратил внимание, что у пилотов на лбу нет полосок с характерным "металлическим" цветом. Мы собрали образцы микрофлоры, обещали помочь чем возможно и откланялись.

Через несколько минут мы прибыли на Аис, прошли декомпрессию и поднялись на поверхность. Капитан парового крейсера, услышав про то, что на корабле есть люди, почему-то сразу начал настаивать на том, что теперь на них распространяются законы их планеты и мы не имеем права их забирать просто так. Я меланхолично поинтересовался, чего он от них больше ожидает: смертельного вируса, от которого вымрет вся планета, или агрессивную микрофлору, которая вытеснит все их водоросли во всех океанах? Капитан начал горячиться и даже приказал навести орудия на Аиса, чем очень нас насмешил (мы с Валли Ургпущу стояли в это время на мостике крейсера). Аис скрылся под водой, и я спросил капитана, в кого он теперь будет стрелять. Капитан не смог ответить.

Я посоветовал вояке не дурить и организовать операцию по выравниванию корабля пришельцев для постановки на ровный киль – эта операция при их уровне технологий займёт их месяца на два – три. Потом я передумал и посоветовал лучше организовать оборудование для подъема пассажиров на поверхность, а ещё лучше – постоянно действующую трубу с трапом от поверхности до шлюза. Капитан понял, что мы не враги, и извинился. Оказывается, они тут очень сильно прониклись духом ценности личной свободы, думали, что мы сейчас заберём всех пассажиров в рабство, и готовы были помешать этому. Этим рассказом капитан рассмешил нас ещё больше.

В это время из штаба пришло распоряжение. Они проанализировали все данные, что мы им переслали, и пришли к выводу, что пришельцы не опасны для этой планеты. Мало того, они даже совместимы по еде и – будь я проклят – по сексу, но без возможности зачатия. При этом известии меня посетили нехорошие предчувствия. Нам было приказано передать операцию в ведение местных властей и лететь на другое задание.

Глава 48. Запечатление

Вернулись мы через три дня. Военные Арумики оказались очень быстрыми ребятами – оказывается, большой корабль, который мы приняли за пассажирский, был базой для глубоководных операций. К моменту нашего прибытия они уже приготовили батискаф и присоединили к выходному люку пришельцев свой переходной шлюз. Сдерживал их только языковой барьер. С нашим прибытием никаких препятствия для подъёма не осталось.

Можете сколько угодно называть меня сентиментальным дураком, но когда батискаф с первой партией появился на поверхности и они начали сходить по сходням на понтон, я прослезился. Надо сказать, вся обстановка этому способствовала: моряки Арумики издают уставные приветственные крики, рядом громада крейсера с флагами расцвечивания, над нами нависает туша Аиса с весёленькими габаритными огоньками, на понтоне стоим мы с Бий У – все такие сияющие, в золотом защитном поле, обеспечиваем перевод, рядом стоунсенс, как украшение. На пассажирском пароходе оркестр. Попробуй тут, не прослезись, когда существа различных разумных видов помогают друг другу. Особенно если учесть то, что мы только вчера из драки с нитиру, где два вида друг друга в капусту рубили.

Я кратко повторил "спасённым", что сейчас они должны с понтона перейти на пассажирский корабль, который отвезёт их в предоставленное им здание. И тут у одной из девушек – мы уже знали, что длинноволосые – это девушки, – зажглись полоски на лбу. Я почуял неладное и подошел поближе, чтобы узнать, в чём дело.

– Я чувствую твоё волнение. Ты такой хороший. Позволь мне быть твоей рабыней, – вот что буквально сказало мне это чудо природы. Что удивительно, все остальные пришельцы захлопали ладоши и изобразили радость.

Ага. Все девственницы Вселенной только и ждут моего появления, чтобы рухнуть мне в объятия и предложить выполнение всех желаний, в том числе самых тайных. Так я и поверил. Особенно после Лейлы. Я попытался объясниться:

– Сейчас ты боишься и готова обещать всё, что угодно тому, кто спасёт тебя. Но это совершенно необязательно, мы спасём всех вас совершенно задаром, в нашу радость. Сейчас вас перевезут на сушу, а затем мы вернём вас на вашу планету. Мало того, ты мне не нужна.

Это чудо разулыбалось:

– Мне не надо на планету. Я знаю, что ты мой господин. Моё счастье – служить господину. Не прогоняй меня, позволь мне служить тебе.

– А я говорю, что сейчас ты плывёшь на сушу. Ты мне не нужна.

Все остальные "красно – синие" обиженно заворчали. "Рабыня" поникла так, что растрогала бы и камень.

– Господин, не бросайте её, она умрёт от огорчения, – пояснила ближайшая к ней девушка.

Только этих сцен мне тут не хватает!

– Хорошо, я найду тебя в том месте, где вас поселят, завтра. Не умирай от огорчения. Как тебя зовут?

– Алуки!

Всю печаль сразу сдуло ветром. На лице – полный восторг. Да что с ними такое? Дурят нас? Скорее всего.

Погружение и всплытие батискафа повторялись двенадцать раз. На корабле остались только пилоты и помощники из числа военных Арумики. Всех пассажиров перевезли в их новый дом – какое-то загородное поместье, выкупленное для этих целей правительством.

Радужное настроение оказалось полностью испорченным, и все остальные группы я встречал "на автомате". Я подозревал заговор. В голову лезли воспоминания о случаях, описанных в учебниках Постигателей Жизни, когда нашими бойцами пытались манипулировать с помощью давления на чувства. Таких случаев было слишком много.

Ближе к вечеру стоунсенс перевёл судовой журнал аварийного корабля, который мы все уже привыкли называть "беглецом", и прислал мне сообщение: "Груз – двести роботов".

На следующий день я отправился к пилотам и потребовал объяснений. Пилоты настаивали, что их пассажиры – люди. С этой противоречивой информацией я отправился к "роботам". Я нашел своё "чудо" в выделенном для пришельцев дворце. Да, это был настоящий дворец с небольшой крепостной стеной и огромным количеством жилых комнат для гостей и прислуги, в которых и разместили пришельцев. Вместо облегающей одежды им выдали вполне целомудренные балахончики, которые они к моменту моего появления примеривали, радостно хихикая. Стена у дворца оказалась более чем полезной – толпа любопытных осаждала замок. Пришельцы были редкостью для этого мира, но не диковиной – многие ветераны из числа бывших солдат Богини рассказывали разные истории. Меня, Бий У и стоунсенса в замок доставили в крытой карете, благодаря которой мы избежали излишнего любопытства. Общественный транспорт Арумики был развит очень хорошо – во все стороны шли скоростные магистрали пассажирских поездов, а вот с личным было плоховато. Впрочем, местным хватало.

Алуки я нашел в группке таких же девушек. Когда я проходил мимо других "спасённых", они замолкали и провожали меня взглядами. Что удивительно, смотрели на меня, а не на Бий У, которая с их точки зрения, насколько я понимаю, является куда большей экзотикой.

Я не очень ласково подхватил "рабыню" за руку, оттащил в сторону и через стоунсенса приказал выкладывать, с какой такой радости она вдруг решила считать себя моей рабыней. Но первоначально повторил то, что говорил всем ещё на корабле: защитное поле убивает, дотронешься до меня – умрёшь.

Из речей Алуки стало ясно следующее: она всегда хотела иметь господина, и когда она увидела меня, такого растроганного, такого хорошего, она поняла, что всегда хотела иметь господином именно меня. Всё это она мне сообщила, не переставая улыбаться.

– Так, давай сначала. Вы умеете чувствовать, что ощущают другие люди рядом?

– Да, но только чувства и желания господина.

– Что я сейчас чувствую?

– Тоску оттого, что тебе недоступен некоторый человек, который был для тебя важен последний год. Плюс досаду оттого, что ты меня не понимаешь. Но не волнуйся, я всё сделаю так, что ты меня поймёшь.

Я подпрыгнул на полметра, Бий У сказала:

– Она говорит на интерлингве.

Алуки действительно ответила на интерлингве – языке войск Богини. Не совсем правильно, так, как говорят те, кто учил язык по словарю, но говорила.

– Ты что, выучила все слова, что мы вам передали в первый день?

– Да, Алуки старательная, Алуки взяла копию, – с этими словами мне был продемонстрирован некий камешек, очевидно – носитель информации. Что характерно, вытащила она этот камешек из-за уха. Может, у неё там прямой интерфейс на запоминающие устройства?

Мы нашли укромную скамеечку, и я принялся расспрашивать Алуки о её доме. Она не знала почти ничего. Любой ветер, залетевший в голову этой девчонки, вылетел бы обратно, не потеряв ни процента в скорости. Да, она ходила в школу. Да, у них на планете есть летающие машины, плавающие машины, думающие машины, есть даже машины, похожие на людей. Да, у них на планете много забавного, но таким, как она, ничего не преподают, кроме арифметики, правописания, основ программирования и основ физики, чтобы их господин мог потом иметь удовольствие самому научить их всему, что посчитает нужным. А заодно чтобы они не спорили с господином и не считали себя умнее. Им не позволяют получать сложные удовольствия, чтобы они не разбаловались, и чтобы все удовольствия, которые им позволит потом иметь господин, были для них новостью.

– То есть ты из тех, кого с детства обучают быть рабыней?

– Да. Я буду хорошей рабыней, господин.

– Так вы что, в детстве не играли в игры?

– Почему не играли? В мяч, в скакалочку. А вот в компьютерные игры и в виртуальную реальность – только когда господин позволит… у кого он будет.

– И сколько вас тут таких, на корабле?

– Все.

– Все на этом корабле обучены ждать господина?

– Кроме пилотов. Мне повезло, я уже нашла своего господина.

Ага. Повезло ей. А мне-то как повезло.

– Не сердись, хозяин. Алуки может быть полезной. А если я сделаю что-то неправильно, ты можешь наказать меня, – Алуки показала хлыст из веток, который она плела всё время, пока мы сидели на скамеечке.

– Нравится мне её хлыстик, тебе такого не хватало, – не смогла смолчать Бий У.

– Не называй меня хозяином. Можешь называть меня "капитан".

– Да, хо… капитан. Если так будет угодно господину, я буду звать его "капитан".

В этот момент заверещал коммуникатор. Валли с корабля передавал, что штаб прислал приказ. Нас ждал путь в очень дальние места, на планету, с которой прибыл корабль. Точнее, на одну из её лун. Там мы должны были взять на борт троих человек из числа системы Охранителей Жизни, но не наших, а тех, кто работал с той частью космоса. Такой поворот меня немного испугал – мы никогда ещё не работали с чужими Охранителями Жизни, не подчинёнными нашей Богине. Они должны были помочь нам с этим кораблём – беглецом.

– Ладно, слушай моё распоряжение. Передай всем своим, чтобы никому не говорили про то, кто вы есть. Пусть местные думают, что вы просто обычные люди. Власти Арумики собирались организовать для вас школу, потребуйте, чтобы вас послали в обычную школу, наравне с местными. Может, это немного повыбьет дурь из ваших голов, они тут в школах очень ценят свободу. Только никого пока не избирайте своими господами.

– Это не зависит от нас, господин. Если раб увидит своего господина, то он сразу поймёт, что это его господин, даже если никогда его до этого не видел. Это называется "запечатление".

– Тогда чёрные очки на нос повесьте! Или шоры какие-нибудь! А теперь марш учиться! И тебя это тоже касается.

Носик сморщился, глаза наполнились слезами. Проклятие, они даже плачут по-человечески.

– Неужели господин не возьмёт меня с собой?

– Нет, у тебя нет защитного поля, тебе нельзя. Если удастся, я тебе его позже привезу. А без него на корабль нельзя. Я тебя здесь оставляю… своим представителем. Идёт? У тебя, между прочим, уже две задачи.

Алуки не очень охотно согласилась остаться. Потом она затребовала знак принадлежности к моей команде. Я подумал, что для того, чтобы я мог передавать через неё сообщения и чтобы она пользовалась хоть каким-нибудь авторитетом среди своих, ей действительно пригодится знак отличия. Пошуровав в карманах, я обнаружил бейджик на верёвочке, тот, что нам выдали местные военные для ношения пропуска. Пропуск я оставил себе, а в бейджик засунул эмблему Охранителей Жизни. Алука приняла бейджик с каким-то двойственным чувством: с одной стороны, она ему обрадовалась, с другой стороны, прикасалась она к нему так, будто это была ядовитая змея.

Остальные "рабы" смотрели на неё с явной завистью. Алука побежала к остальным коллегам с криком: "Господин назначил меня старшей рабыней!".

Будь я проклят. Наверное, я уже проклят.

Глава 49. Блестящий ошейник для изделия высоких технологий

Планета ПС-10004 находилась очень, очень, очень далеко. Нам пришлось прыгать три раза (обычно нам хватает одного, даже для прыжка до Земли). После каждого такого прыжка нам становилось настолько плохо, что приходилось отдыхать по десять – двадцать часов. В итоге к цели мы прибыли только через трое суток. Комплекс зданий на спутнике планеты открыл для нас шлюз. Шлюз был таких размеров, что хватило бы на вчетверо больший корабль, чем Аис. А они тут широко живут, не скрываются. Находятся прямо на виду у всей планеты. Мы себе такого позволить не можем.

К нам на борт поднялось трое меланхоличных пожилых мужиков, на хвостах чёрные бантики. На их фоне сразу стало ясно, насколько молодыми и красивыми были "рабы" на корабле, даже пилоты выглядели намного более симпатичными. Мы немало удивили гостей, когда заговорили с ними на их языке. Впрочем, из меланхолии их это не вывело.

Оказалось, что они не являлись в полном смысле охранителями жизни, как мы. Это был просто очень древний религиозный монашеский орден. Их встретили в незапамятные времена даже не наши разведчики, а соседи соседей наших соседей, и, не разобравшись в сути дела, приняли их за охранителей жизни. Но они были очень похожи: правила их организации требовали полного личного беззлобия и неучастия в делах планет. Они только собирали и хранили информацию. В крайнем случае, они могли помочь советом, но никаких планов они не придумывали и не внедряли, они только находили аналогии в прошлом. Однако, даже в таком, "урезанном" варианте система обеспечила устойчивый гуманитарный рост их планеты. В настоящее время их цивилизация расползлась на три десятка соседних звёздных систем (до этого необитаемых) и длила своё существование без каких-либо серьёзных потрясений, что было само по себе большой редкостью. Все хищные кланы обходили этот участок космоса по большому радиусу.

Планета на языке аборигенов называлась "Паспаркиулинаяеа". Во всяком случае, после долгих попыток именно такой вариант транскрипции монахи признали наиболее близким. Мы продолжали называть планету "Писа тыща четыре". Между делом монахи спросили, сколько и какого народа было на аварийном корабле. Когда мы сказали, что красно – синие молодые люди, безмятежность с монахов сразу слетела.

– Ой-ой-ой, – дружно простонали они, а хвосты у них застучали по ногам. Потом старший немного подумал и спросил:

– А ошейники у них на шее были?

– Нет.

– Ой-ой-ой! – опять простонали монахи.

– А металлические полоски у них на лбу ни у кого не светились?

Я ответил, что у одной.

– Ой-ой-ой!

– А кого она выбрала?

– Меня.

– Ой-ой-ой!

– Они роботы? И почему вы всё время стонете? – спросил я.

– Нет, они обычные люди, – о причинах своих ой-ой монахи распространяться не стали. Они мужественно выдержали долгий перелёт, но за всё время выучили едва десяток слов на интерлингве, хотя очень старались. Что красноречиво говорило об их способностях и о способностях Алуки.

За шесть суток нашего отсутствия красно – синие пассажиры уже начали ходить в школы. Правительство Арумики распределило их по приёмным семьям и по разным школам, по десять – пятнадцать особей на школу. Красно-синяя молодёжь уже успела удивить местных тем, что за два дня освоила почти весь словарь местного языка.

Проблемы начались сразу по прилёту. Двое молодых людей – те, что оставались со мной и с пилотом в первый раз, – притащили Алуки и устроили грандиозный скандал. Они возмущались тем, что Алуки смеет что-то говорить другим рабам в то время, как она является только моей рабыней, и что для управления коллективом есть они, старшие. Алуки дала им высказаться, а затем форменным образом зарычала на них:

– В отсутствие господ рабы должны подчиняться тому рабу, у которого есть господин! Вы нарушаете все традиции и правила!

– Мы не дома! Ты не обучена управлять другими рабами! Ты рабыня только этого господина!

В таком духе они рычали друг на друга некоторое время – очевидно, не в первый раз.

– Стоп – стоп! Здесь нет никаких хозяев и рабов! Все вы сейчас – свободные люди, которые подчиняются только законам этого государства! Если Алуки вздумала считать себя моей рабыней и я не смог уговорить её в обратном – это проблема, но это ничего не значит. Мне действительно нужен кто-то, кто будет передавать информацию всем пассажирам, и выбрал для этого Алуки просто потому, что она хорошо говорила на моём языке. Всё, что вам нужно – это выбрать руководство вашей колонии. Скорее всего, вам придётся пробыть здесь некоторое время – мы пока не можем перекинуть вас обратно и не знаем, как долгий перелёт отразится на вашем здоровье после первого перелёта.

– Выборы? – дружно удивилась троица, поджав хвосты. Старшая девушка удивлённо добавила:

– Но вы же дали ей ошейник.

Я обратил внимание на то, что при этом она обвила хвостом ноги парня.

– Я ей что…?

Старшие "рабы" дружно уставилась на бейджик. Монахи, не проронившие за время всего разговора ни слова, опять повторили свой "ой-ой-ой".

– Тогда пусть лучше Алука будет старшей, – неожиданно быстро согласились старшие "рабы".

– Вы проведёте выборы и выберите главного – того, кто будет принимать все решения, связанные с вашей общиной, и троих помощников. В случае разногласий решение будет считаться принятым, если двое из троих помощников проголосуют за него, мнение главного не учитывается. Понятно? Начинайте прямо сейчас, – с этими словами я выгнал старших из класса (беседа происходила в школе, в которую теперь ходили старшие "рабы").

– Алуки, что там за ерунда про ошейник?

Алуки разразилась слезами. Сквозь рыдания мне едва удалось расслышать:

– Я всегда мечтала, что у меня будет господин, которому я смогу с любовью служить, и наконец хоть что-то начнётся. Я мечтала, что господин даст мне бронзовый ошейник, а может быть, даже серебряный, а господин дал мне… верёвочку! – после этого сквозь рыдания уже было невозможно расслышать ничего.

Монахи сочли нужным пояснить:

– Господин, купивший раба, должен дать ему ошейник, чтобы все видели, чья это собственность и что этот раб находится при деле. Любимым рабам дают золотой. Для раба, имеющего господина, появиться на людях без ошейника – большой позор. Это как для некоторых людей появиться без одежды. Это может означать, например, что господин наказал раба за плохое поведение и лишил его права служить его дому. Это крайний предел стыда для раба. Верёвочный ошейник дают тем, кого хотят пристыдить.

– Но я её не покупал! Алуки, неужели ты не хочешь стать свободной? Смотри, здесь есть целая планета, где нет никаких рабов. Ты сможешь стать кем захочешь и делать всё, что захочешь. Может быть, учить детей, а может быть, строить корабли. Местные хорошо к вам относятся, со временем семью заведёшь, детей, дом.

– Зачем мне семья и дом, если это не служит чему-то большему, чем жизнь, например, славе дома господина?

– Она не сможет, – решил "расколоться" младший из монахов, – она не сможет перестать быть рабой после того, как её на это запрограммировали. Я знаю, я сам разрабатывал эти системы. Поэтому они и проходят по документам как роботы – людей продавать нельзя, а эти как бы не совсем люди.

– Её… что? Запрограммировали?

– У нашего вида все процессы в мозгу имеют электромагнитный характер, а с программированием и электричеством мы знакомы очень давно. Научиться программировать людей было не так уж и сложно.

– Так ты – создатель рабов?

– Нет, капитан, вы слишком хорошо обо мне думаете. Над этой технологией работает много организаций, тысячи людей. Знаете, над устройством, которое переносит информацию в мозг – несколько тысяч, над последовательностью команд, которые заставляют хотеть и мечтать…

– Я знаю, что такое программирование.

– Над программированием ещё несколько тысяч, над системной увязкой с инстинктами – еще несколько сотен, над сопровождением ошибок в программировании – тоже несколько сотен. Я работал над программированием, недолго. Так вот, рабы после перепрограммирования могут хотеть и мечтать только о том, чтобы услужить господину. Это для них высшее счастье, а похвала господина вызывает выделение гормонов радости и выделение гормонов сексуального удовольствия, в небольших количествах. Если вы её прогоните или не примите услуг, она может затосковать до смерти.

– Да вы там с ума все посходили, что ли, живых людей программировать? Это же крайняя степень бесчеловечности!

– Нет, мы не трогаем разумные уровни. Это запрещено нашими законами. У нашей цивилизации высокие моральные принципы. Мы программируем только те уровни, которые и так являются программами. Вы же понимаете, что в человеке действуют многие программы, которые заставляют человека хотеть есть, любить противоположный пол, хотеть высокой общественной оценки и так далее. Вот на этих уровнях мы и вносим изменения. У рабов изменены только инстинкты. Любой из рабов во всех остальных отношениях обычный человек, они могут быть жадными или щедрыми, безжалостными или сострадательными, зависит от человека. Те из них, кто со временем заинтересуются мудростью, могут даже стать монахами, у нас было несколько таких примеров. Но если вы лишите раба возможности служить вам, то это всё равно… всё равно, как если бы обычного человека лишили общества людей. Насовсем. Представляете, чем это может кончиться?

– У нас это заканчивается сумасшествием, – вынужден был признать я.

– У нас тоже.

– А перепрограммировать её никак нельзя, распрограммировать обратно? – помечтал я.

Волна ужаса, которую я почувствовал, не могла принадлежать мне. Она могла принадлежать только Алуки. Похоже, что не только она чувствовала меня, но и я её. Я прикрикнул:

– Не пугайся ты так сразу, я не собираюсь ломать твоё сознание, я только изучаю варианты.

– Перепрограммирование возможно, но это очень болезненная операция, которая заканчивается стиранием личности, а в трети случаев – безумием. Применяется очень редко, как правило, в качестве наказания. А вы что, можете её чувствовать?

– Похоже, могу. Только что понял.

– Ой-ой-ой, – прошептали монахи. На этот раз их "ой-ой-ой" имело несколько другую окраску. Если в предыдущие разы их стоны имели оттенок страдания, то теперь в нём был оттенок изумления и, пожалуй, немного восхищения.

– К кому ещё применяется программирование?

– Программирование на таком глубоком уровне применяется только к рабам и опасным преступникам. А так… программируют практически всех. Инженеров программируют на любовь к технике и сложным конструкциям со множеством подробностей и мелочей. Горняков – на любовь к пещерам. Программистов – на любовь к точности и логике. Любовниц – на заботливость и преданность. Программирование на разные профессии стоит по-разному. Сколько родители выделят ребёнку на программирование – такую профессию он и сможет потом освоить. Без программирования по профессии на работу не принимают. То есть сначала человек выбирает, к чему у него больше лежит душа, а потом родители смотрят, на какое программирование в этой области хватит денег. Но это программирование на другом уровне – на уровне привязанностей – увлечений – хобби, страстей, не такое глубокое, как у рабов. То есть профессия человека становится его хобби, его любовью. Меня, например, в детстве программировали на конструктора кораблей, поэтому я до сих пор, когда хочу успокоиться, вырезаю из дерева модельки кораблей. У вас, кстати, не найдётся чертежей вашего корабля? – всё это мне объяснял средний монах.