Текст книги "Волд Аскер и блюз дальнего космоса"

Автор книги: Владимир Лавров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

На лице у старика отразилось неизвестное мне выражение.

– Золото – не трудность, – (в этом мире среди всяких прочих денег ценилось и золото).

Лицо у старика сразу разгладилось. Звали его Монка, девчонку – Жуди. У меня появилось убеждение, что это не настоящие имена.

Вся моя команда ушла на корабль. Со мной остался только Фиу. Если что, он один стоит роты бойцов.

Глава 28. Мастер танца, мастер меча, мастер слова

Следующее утро началось с того, что Фиу прокололся. Рано утром, пока я ещё спал, он начал свою обычную разминку, больше похожую на маленькую войну. Девчонка, которая встала второй для выполнения своих упражнений, увидела Фиу во всей красе. После такого зрелища только слепой не понял бы, что мы убийцы по вызову.

Старик, как мне показалось, тоже остался недоволен поведением танцовщицы. Разминалась она, кстати, совершенно нагая. Насколько я помнил, у этой культуры существовали очень строгие запреты на секс и наготу. Я спросил об этом у старика. Тот подтвердил: запрещено. Предположил, что либо девчонка совсем распустилась, либо это зрелище для нас, чужаков. Фиу оценил девчонку за три секунды: высший класс. Хотя обычно у него такой оценки нет в наборе, его мнение чаще всего выражается словами "очень плохо", "плохо" или "неплохо". Наше с Бий У умения в области рукопашного боя он оценивает как "очень плохо".

Пока старик готовил еду на костре, мы хрустели пакетами сухпайка. После завтрака двинулись: старик с девчонкой на двуколке, Фиу в небольшом багажнике сзади. Собаку, которая лежала до этого в ящике на разных запасах актёров, взяла на руки Жуди – так старик называл малышку. Собака против нашего присутствия возражала, причём очень долго и очень громко. Я замотался разными тряпками и надел шляпу, издалека меня было не отличить от одного из переселенцев.

Скакуны у местных больше всего напоминают наших страусов, только голова похожа на собачью и на носу мощный рог – чтобы выкапывать из земли разные вкусности. Нрав у них препакостнейший. Я шел сбоку от тележки, и он несколько раз пытался меня лягнуть, приходилось держаться чуть сзади. Около часа мы занимались моим произношением. Потом я устал и попросил отдыха.

– А вы правда несёте добро разным людям? – Жуди смогла молчать не более минуты.

– Правда.

– А что такое добро?

Ну и вопросы у этой девчонки! Почти как у наших Постигателей Истины.

– Разные народы понимают под этим разное. Но в целом мы стараемся, чтобы люди жили счастливо, изучали новое, не убивали друг друга и не останавливались в развитии.

– А ты что под этим понимаешь, под словом "добро"?

– Не знаю. Я ещё только учусь. У нас много мудрых людей, они учат меня всякому. Очень много неожиданного, такого, что сначала кажется нереальным, и только потом, когда подумаешь, понимаешь, что это и есть правда.

– А что конкретно вы делаете?

– Где-то учим людей добывать воду, где-то учим лечить разные болезни. Иногда уничтожаем таких диких зверей, которых, если не остановить, уничтожат всё живое. Иногда бывают и более сложные задачи. В некоторых больших городах, случается, возникают такие формы организации людей, которые заставляют вымирать народ. И чем беднее становится народ, тем мощнее становятся такие организации. Боюсь, ты не поймёшь. Ты в большем городе бывала?

– Бывала. Пойму. У нас однажды коллегия водоносов начала завышать цены на воду, а когда император попросил их опустить цены, они наняли убийц и пообещали убить императора. Нам на истории об этом рассказывали.

При этих словах старик дёрнулся. Интересно, он что, как-то связан с этой историей?

– И чем закончилось? Император убил всех водоносов?

– Император провёл бесплатный водопровод. Нам приводили эту историю как пример того, что не всегда следует действовать грубой силой. И что, вы работаете с такими проблемами?

– Ты очень точно ухватила суть проблемы. Да, работаем. А как давно это было?

– Двести лет назад. Наверное, твоя жизнь очень интересная.

– Ну… если постоянное недосыпание с переутомлением в условиях, когда по твоим следам идут твари, желающие тебя как минимум убить, можно назвать "интересной жизнью", то у меня – интересная жизнь.

– Расскажи мне ещё.

Я рассказал Жуди сказочку про разумных пчёл, у которых жизнь не клеилась и корабли не строились потому, что у них матка жужжала слишком однообразно. Она охала и восторгалась, как смешливая земная девчонка.

Разумные существа во Вселенной могут выглядеть самым разным образом. Некоторые из них совершенно не похожи на человека. Но отторжение чувствуешь только до тех пор, пока не взглянешь им глаза. Глаза грустящие, весёлые, улыбающиеся и удивлённые. После этого начинаешь их любить. Только очень у немногих старых существ глаза выглядят отталкивающе – но им, можно сказать, положено по природе, чтобы эрос ни у кого не воспламенялся.

У человека глаза имеют максимум три изгиба. У жителей планеты линия век имела двойной изгиб, благодаря чему они могли манипулировать сразу пятью изгибами. Это, надо сказать, было зрелище! Глаза у Жуди уже, чем у людей, но зато какая игра выражений! Взгляда не оторвать, особенно когда она удивлённо распахивает глаза на всю ширь. Жители планеты ненамного крупнее людей, в итоге размеры глаз почти соответствуют.

– Теперь ваша очередь рассказывать истории. Расскажите, что происходит в вашем мире?

Актёры поникли. Потом нехотя рассказали, что недавно пришли кочевники и порушили всё, что только можно, насаждают везде свой ужасный культ Всесокрушителя, убили всех жрецов добрых богов. Иной реакции я от них и не ждал, жители империи не могут радоваться нападению. Попытался их утешить:

– Вера в единого бога помогает жить людям во многих мирах. Когда люди чувствуют, что они не одиноки и им не страшно, даже не страшно умирать, они живут спокойнее. Уходит паника, люди могут спокойно размышлять о разных делах, делать подвиги любви. Жизнь становится спокойнее и изобильнее. Мы устраивали религию одного бога во многих мирах.

Жуди прошипела нечто неразборчивое, старик спокойно ответил:

– Монахи бога – праведника говорили об этом сотни лет. Но культ единого бога имеет и недостатки – люди по аналогии с единым всемогущим богом пытаются придумать единое всесокрушающее решение, единый способ решать проблемы на все случаи жизни. Люди начинают мечтать о том, как они любят бога и как бог любит только их, впадают в прелесть – в упоение придуманными чувствами. Люди мечтают о том, что бог любит только их, и теряют способность выстраивать отношения с окружающими людьми. Монахи говорили об этом сотни лет, по этой причине они и не настаивали на исключительном внедрении только их истины. Пусть простые люди молятся богине изобилия, это сделает их мягче. Так была устроена империя раньше. Но кочевники… они принесли отнюдь не культ бога – заботника.

У них культ бога – разрушителя. Что-то такое в духе "мир создал неудачливый ангел, и самое лучшее для человека – это примкнуть к его противнику, великому уничтожителю, который уничтожит мир и все слабые и бесполезные создания". А от людей они требуют быть как можно сильнее, как можно безжалостнее к себе, а лучше всего – пасть в битве, чтобы примкнуть к числу сильных в войске Уничтожителя. Дожить до старости для них – бесчестье. Только их сила – это злость и грубость. Они не имеют никакого понятия о том, что человек, принявший полное беззлобие, может выйти на другой уровень развития и стать намного красивее и дееспособнее, стать сутью земли.

– Я не знал об этом. Обычно в культ единого бога входит и практика полного беззлобия, – сказал я.

Так, похоже, предыдущая команда очень серьёзно ошиблась и вместо перспективной религии навязала этому миру один из вариантов крайнего религиозного экстремизма. Мне придётся изучать все местные религии более подробно. Пока я ещё не успел дочитать до этого раздела в описании планеты, застрял на описании географии и политики. А Монка ничего, умный дядька. Мне повезло, что я его встретил. Обычно люди знают о свой религии намного меньше.

Тут меня принялись вызывать разные агенты. Я приотстал и несколько часов потратил на поддержание стабильности в империи – кочевники до сих пор не везде могли остановить мародёрство. В грабежах участвовали как кочевники, так и дезертиры из имперских войск, не упускали своего и обычные разбойники. Остаток дня старик рассказывал мне о различных учениях своего мира, а я слушал. Хотя он каждый раз прибавлял, что его данные очень поверхностны, он знал о тонкостях различных учений очень много. Во всяком случае, намного больше меня. Чем-то он напоминал мне наших Постигателей Истины, причём тех, что постарше.

На следующее утро ситуация повторилась. Девчонка с Фиу начали разминаться, искоса поглядывая друг на друга оценивающими взглядами. Мы со стариком собирали топливо для костра. Дров было мало, приходилось таскать сухую траву. Как мне показалось, старик очень удивился, что я стал ему помогать. Но что поделать? Без меня он эту траву до обеда собирал бы.

К моменту, когда мы уселись у костра, Жуди уже успела уговорить Фиу начать учить её некоторым приёмчикам. Эта парочка уже стояла рядом и отрабатывала стойки – Фиу всегда начинает со стоек. Ветер дул пронизывающий, мне было холодно даже в боевом комбинезоне. Я спросил у старика, не холодно ли девчонке? У аборигенов по телу идёт лёгкий пушок, меньше, чем шерсть у белок. Белки зимой не мёрзнут, вдруг и люди здесь в одежде не нуждаются? Старик предположил, что малышке, скорее всего, очень холодно. Дикие люди, что старик, что Фиу! Сейчас заморозят ребёнка, и что тогда? Я взял её шерстяной плащ, сделал пару шагов и набросил его на плечи со словами: "Фиу всегда начинает с неподвижных стоек, он сейчас тебя совсем заморозит". Потом я вернулся к костру, чтобы продолжить приятную беседу о философии со стариком. Что-то в его взгляде заставило меня обернуться. Девчонка смотрела на меня широко раскрытыми глазами. И чего она так удивляется?

Насколько я мог видеть, она работает отчаянно, не жалея себя. Так работают только в тех случаях, когда либо хотят чего-то достичь, либо за что-то себя наказать.

Глава 29. Удивление философов

Иримах.

Иримах, монах бога – праведника, был в шоке. Его вера подверглась сильнейшим испытаниям. С того момента, как в круге его костра появились похожие на демонов и ангелов существа, он не успевал удивляться. Сначала он думал, что это демоны – в житиях святых было много таких примеров, когда демоны под видом ангелов или благочестивых людей являлись праведникам и пытались их обмануть. Но для демонов эти ребята были слишком живые. Они, несомненно, обладали огромной властью. Слух у Иримаха был намного лучше, чем думал его неожиданный попутчик, и он слышал, как тот вызывает своих адресатов из разных городов и даже главу кочевников! Пришелец спрашивал, когда кочевники смогут взять те провинции, которые удерживал отец Лейлы. Глава кочевников лебезил и извинялся за то, что нескоро. Пришелец наставлял главу кочевников, кого из аристократов необходимо подкупить в горной стране, чтобы взять её без потерь – глава кочевников обещал приложить все старания. У пришельца была огромная власть, и при этом он носил ветки для костра актёров.

Поначалу Иримах подумал, что пришелец может вызывать адресатов потому, что они продали ему души. Но пришелец не приказывал. Он спрашивал, советовался, выслушивал мнения и уговаривал – поведение, совершенно неожиданное для демона.

Иримах предположил, что пришельцы – ангелы. Но для ангелов они были слишком наивными и слишком мало знали об этом мире. Если не притворялись, конечно. В конце концов Иримах решил думать, что они есть те, за кого себя выдавали – сторонняя сила, люди, только очень могучие. Но такой подход полностью ломал устоявшийся мир взглядов старого монаха. Получалось, что все события в мире свершались не по воле Божией, а по прихоти людей или самозваных "улучшателей".

Иримах удивился тому, что пришелец от них почти не таится и не прячет разговоры. Эта мысль заставила его испугаться – возможно, он собирается убить ненужных свидетелей? Но пришелец не проявлял никакой склонности к уничтожению стариков и детей, и монах понял, что он их просто – напросто игнорирует, как ничтожеств, от которых ничего не зависит.

Удивительнейшим образом повернулась история с Лейлой. Поначалу Лейла решила, что к ним пожаловали существа иномирного характера, и вышла поутру заниматься в своём обычном виде – нагая. Когда Иримах сказал ей, что их попутчики – мужчины, она чуть не умерла от шока. Однако, весь день продолжала болтать с пришельцами, как со старыми друзьями. Иримах никогда не видел её так много смеющейся. А на следующий день она опять вышла заниматься нагой, хотя при такой холодине даже она обычно одевалась. Когда пришелец набросил ей на плечи плащ – работа, которую имели право делать только слуги низкого уровня – таз у Лейлы непроизвольно дёрнулся вперёд, а причинное отверстие расширилось. Лейла взяла себя в руки за какое-то мгновение, но Иримах достаточно много общался с сумасшедшими поклонницами актёров, чтобы понять, что это значило. Лейла была влюблена в пришельца самой глубокой и искренней любовью.

Иримах продолжал наблюдать.

Лейла Лесите.

Пришельцы напугали её до полусмерти. Когда они подошли к костру и оказалось, что актёры окружены, мышцы отказались служить хозяйке. Чтобы не выдать испуга, Лейла оставалась сидеть в той же позе, в какой её и застали – вальяжно откинувшись. Потом, когда пришельцы отвернулись и занялись своими делами, она еле смогла из неё выйти – мышцы одеревенели. На следующее утро она дала себе двойную нагрузку – если это ангелы, то они должны видеть, что она делает всё, чтобы быть хорошей предсказательницей. Особенно заинтересовал её маленький мохнатый пришелец. Несмотря на небольшой размер, в его движениях чувствовалась грация и хорошая школа. А уж как он вращал в воздухе очень острыми мечами и ножами! Лейла позавидовала и дала себе слово вытрясти из этого неожиданного попутчика все знания, какие только можно.

Весь день они болтали о разных разностях. Тот из пришельцев, что был похож на человека и ангела одновременно, оказался главным, его звали Аскер. Имя "Волд" Лейла не смогла выговорить. Он рассказал Лейле множество забавных историй, и Лейла смеялась столько, сколько не смеялась со времён школы. Он был удивительным. Он умел говорить: "Не знаю". Лейлин отец был добр к ней, но его поучения всегда были короткими и отрывистыми. Это в те времена, когда на неё не орали за непослушание или плохо сделанные уроки. Иримах рассказывал ей множество удивительных и мудрых вещей, но его слова всегда были отлиты в чёткие бронзовые формы, отшлифованные веками, и не допускали ни споров, ни двузначных толкований. Этот же обо всём говорил предположительно и не стеснялся признаваться в том, что не владеет полной мудростью – признание, которое ни один из мужчин её мира не смог бы сделать. Да и из женщин тоже.

Он замолкал, когда Лейла хотела что-то сказать (обычно замолкать заставляли Лейлу), он удивительным образом кивал головой в такт тому, что рассказывала Лейла, и смеялся, когда смеялась она. А ещё у него были глаза. Огромные, выразительные глаза. В большинство времени – страдающие. Он искал какой-то ответ и не мог найти.

Монахини всегда учили Девочек Судьбы, что в любом деле второй человек важнее первого. Первый человек – это напор, фантазия, выход на новые рубежи, создание нового. Второй человек – это память о запасах и память о принятых решениях. Второй человек – это контроль за эмоциональным состоянием первого человека, второй человек должен подавать первому нужную информацию тогда, когда тот к этому готов по расположению духа. "Вторым человеком в большом деле может быть и мужчина, и женщина, но вы должны быть готовы к тому, что в семье первый человек – всегда мужчина, а вы – всегда вторые", – учили монахини. Девочки записывали мудрость в тетрадки. "Второй человек должен быть и умнее, и мудрее, чем первый, чтобы сначала принять верное решение, а затем подвести к нему первого человека так, чтобы он думал, будто это его решение", – внушали хитромудрые монахини. Девочки запоминали. "Только твёрдость второго человека не позволит первому развалить дело слишком рискованными операциями", – диктовали монахини правила, отработанные столетиями. Девочки продолжали писать, и Лейла вместе со всеми.

Лейла хорошо помнила то, чему её учили. Она замолкала тогда, когда мужчина начинал говорить, но Аскер спрашивал её мнение. Она давала ему быть первым, но он умел не давить и давать быть первой ей – так, как будто она была совсем взрослой и самостоятельной. Он был добрым и мягким, мягким не притворной вкрадчивой хитростью, а той мягкостью, которая даётся только от глубокого уважения к чужому мнению и свободе воли. Второй пришелец, маленький, похожий на собаку, не имел этой мягкости, и на фоне Аскера это чувствовалось очень остро. Он был похож на мужчин родного мира Лейлы, и после первых нескольких диалогов Лейла научилась предсказывать все его реакции с абсолютной точностью. С Аскером такого не получалось – он всё время удивлял Лейлу.

Лейла поинтересовалась, где его дом и есть ли у него женщина. Оказалось, что он был даже ещё более одинок, чем она, что частично объясняло страдающие глаза. Его дом был очень далеко, так далеко, что даже не было смысла лететь, и женщины у него не было. Мало того, его окружали такие существа, которые ему как женщины не подходили по устройству. А ещё он не имел права снимать своё сияние – он сказал, что если он его снимет, то может заразить другие миры разными болезнями, которые могут сделать их безжизненными, и что если он снимет его в таком мире, которому он не опасен, то тогда он не сможет никогда вернуться домой, поскольку станет опасен для своего мира. Какая жестокая плата за возможность вести интересную жизнь! Лейла напрямую спросила, насколько сильно хотят их мужчины женщину. Действительность оказалась именно такой, какой она и ожидала.

На следующее утро она намеренно вышла заниматься без одежды, хотя ветер был ужасно холодным – пусть пришельцы хотя бы посмотрят. Ей самой от занятий нагишом становилось легче. Пришелец встал и накинул ей на плечи тёплый плащ. Лейла чуть не расплавилась на месте. Он позаботился о ней! Никто и никогда о ней не заботился – все требовали всегда, чтобы они, Девочки Судьбы, всё делали за себя сами, и наказывали за беспорядок или несобранность. Он был заботливым. Он был добрым. Он хотел добра всем живым. За какую-то секунду Лейла поняла, что любит его всем сердцем и всегда любила. В следующий момент она перехватила слишком глубоко всё понимающий взгляд Иримаха и взяла себя в руки. Монаху ни к чему знать об этом. Следовало сосредоточиться на занятиях с Фиу. Тем более, что у Фиу было, чему поучиться. Необходимость совершать точные движения позволила отвлечься и успокоиться.

Волд Аскер.

Мы болтали с Монка о каких-то нюансах философии культа бога – праведника. Жуди не смогла сдержаться и влезла с подростковой непосредственностью:

– А я не понимаю, как можно жить с полным беззлобием. А если враг?

Иримах уже собрался отругать малышку за невежливость, но я решил ответить:

– В условиях социально – политического прогресса культ полного беззлобия может иметь принципиальное значение для межличностно – социальных связей, а также для организации психологического комфорта индивидуумов. Культ полного беззлобия снижает потери в обществе от излишних конфликтов, обусловленных стремлением существ с преимущественно животным уровнем сознания к доминированию, что позволяет повышать процент выживающей молодёжи и увеличивать процентный состав общества, владеющий сложными профессиями.

Жуди озадаченно свела брови, пытаясь переварить услышанное. Такой зауми ей ещё слышать не приходилось. Я не виноват – это учебники Постигателей Истины таким языком написаны, я лишь процитировал то, что читал совсем недавно.

– Какой вздор! – возмутился Монка. – Полное беззлобие позволяет человеку выходить на новый уровень развития! Человек становится совсем другим! Если нет полного беззлобия, то человек никогда не прочувствует в себе разделение на животную и человеческую части! Только когда все страхи и обиды заставляют тебя бороться с придуманными ими образами абсолютных врагов, начинаешь понимать, из насколько разных составляющих состоят… разумные существа, чем животная часть отличается от человеческой. А что насчёт социально – политических изменений… так это просто приятные последствия. Любовь, знаете ли, всё вокруг превращает в цветущий сад!

Выпалив всю эту тираду на одном дыхании, старик вдруг замолк и подозрительно уставился на меня, будто сболтнул что-то лишнее. Я же вспомнил кое-что из своего недавнего опыта, когда нам дали Вкусную Пищу. Я тогда очень хорошо прочувствовал, как именно животная часть заставляет разумную. С некоторой адаптацией я пересказал эту историю актёрам – историю о пище, которая настолько вкусная, что невозможно перестать её есть. Они смеялись, как сумасшедшие, Фиу тоже подхихикивал из заднего ящика, ещё и реплики подкидывал. Он был активным участником той истории. Мне показалось, что старик больше смеялся не от моей истории, а от облегчения. Что-то с ним не так.

Мы проехали ещё немного.

– Кто же вы такие? – спросил вслух старик, – Кто присылает вас, мальчишек, решать судьбы целых миров, в то время, когда вы не знаете даже основ религиозной психологии? Знаешь, что я скажу тебе, Аскер? Вас присылают сюда не помогать мирам. Вас присылают сюда, чтобы дать вам опыт. Чтобы вы изменились. Цель вашего заведения – это получить хотя бы несколько разумных существ со смирением и большим опытом. Если не веришь, по возвращении скажи своему начальству: "Мы в этом мире всё завалили, там умерло три четверти населения, но они справятся". Уверен, что твой начальник скажет: "Молодцы, а теперь летите в мир имярек следующий".

Я набрал в грудь воздуха, чтобы выдать исчерпывающий, всеуничтожающий, аргументированный ответ, но тут загорелся вызов коммуникатора. И не нашего, а того, который был настроен на местных агентов. Вообще-то я запретил им вызывать меня. Если они осмелились нарушить запрет, значит, что-то произошло. И это что-то имеет такой характер, о котором лучше знать. Тем более, что звонил глава кочевников. Я включил вызов и отстал от тележки.

Глава кочевников был белым от страха. Он был в шоке. Оказывается, эти энтузиасты, ещё даже не завоевав все провинции империи, разослали во все стороны корабли в поисках соседних островов и континентов. Очень им хотелось завоевать кого-нибудь ещё. Корабли у них не очень, на уровне хорошей галеры с прямым парусом, но человек двести вмещают. Так много людей они брать не стали. Вместо этого они набили разведывательные галеры бочками и запечатанными глиняными амфорами, что придало им непотопляемость, и разослали во все стороны света с минимальной командой и максимальными припасами. Довольно быстро они обнаружили окраинные царства, о которых до этого не подозревали, а затем столкнулись и с островитянами. Островитяне с большим удовольствием препроводили их ко второму континенту, где путешественники были приняты с восторгом.

Восторг принимающей стороны кочевников не обманул, они очень хорошо поняли и разницу в технологиях, и политическую ситуацию, и понеслись домой изо всех сил. Как раз вчера разведывательная галера вернулась в гавань столицы.

– Ну молодцы! А у меня не могли разрешения спросить? Я бы вам сказал, что после первого же визита к вам пожалует в гости эскадра в двести – триста вымпелов, тридцать – шестьдесят тысяч человек в бронежилетах, с огнемётами и огромным боевым опытом. Неуязвимые ни для кавалерии, ни для тяжелой пехоты, – выругал я главу кочевников. Тот чуть дуба не дал. Факт того, что я знал о втором континенте и об обстановке на нём, привёл кочевника в должное почтение.

– Теперь готовьтесь к войне на выживание. Корабли, оббитые железом, портативные многозарядные арбалеты каждому… Лошадей приучайте через огонь скакать. Может, и устоите, – с этими словами я оборвал связь.

Идиоты! Я думал, у меня ещё есть несколько лет на подготовку. Теперь их нет. Эскадра завоевателей появится у берегов империи максимум через полгода. Продолжая выдыхать пламя, я догнал тележку. Актёры смотрели на меня с побелевшими от страха лицами.

– Господин! Вы говорили о тридцати – шестидесяти тысячах нитиру? – еле смог спросить старик.

– Да. И они будут тут через полгода, а может, и через три месяца.

Актёры побелели ещё больше, хотя больше, казалось, было уже некуда.

– Это неправда, – попыталась не поверить девчонка, – корабли такие большие не бывают.

– Бывают. У них некоторые корабли по тысяче человек вмещают. На ваше счастье, таких немного, штук тридцать – сорок. Остальные по триста – пятьсот. И ходят они под парусами, а не на вёслах. И очень быстро.

Жуди пискнула. Старик покачал головой.

– Да что вы их так боитесь? Да, у них тело чёрное и кожа местами покрыта панцирем, а у вас мягкая и белая. Просто у вас на континенте возобладал ваш вид разумных существ, хотя нитиру тоже встречаются. А у них преимущество за нитиру, а таких, как вы, там держат в загонах и заставляют работать за еду, а постаревших забивают на мясо. Ну и что? Убивают нитиру точно так же, как людей империи или кочевников. Будете едины – выстоите.

– Вы не понимаете, господин. Нитиру – они совсем другие. Когда я был мальчишкой, в окрестностях нашей деревни завёлся один нитиру. На него охотились всей деревней, с собаками. Вернулась только половина мужчин, а нитиру и его животные ушли, лишь слегка раненые.

Теперь понятно, почему глава кочевников так побелел.

– Ну хорошо. Что, по-вашему, нужно сделать в империи?

– Выгнать всех кочевников и восстановить порядок.

– Ответ не принимается. Ваша империя была старой и недееспособной. Вам было необходимо срочно переселять людей на север, поскольку ваши земли истощились и перестали давать урожай. Но ваша империя тихо догнивала себе за высокими стенами и думать не думала осваивать Дикое Поле. Через несколько десятков лет у вас численность населения уменьшилась бы в разы от голода и драк за остатки. Но ещё до этого нитиру взяли бы вас тёпленькими. Если мы сейчас восстановим империю, то ваши аристократы мигом перегрызутся за влияние, и вы ещё двести лет через бюрократические проблемы пробиваться будете.

– Мы говорили об этом с друзьями… но только говорили, – тихо произнёс старик. Потом сложил в уме два и два и получил четыре.

– Камнемётные машины у кочевников – это вы?

– Мы. Но не я. Предыдущие… мальчишки. Они погибли в другом мире, спасали его от хищных существ, способных убить не только людей, но и всё живое.

Старик помрачнел и насупился. В этот день он больше ничего не сказал. Зато девчонка болтала за десятерых, в основном спрашивала. И как я рос в детстве, и во что играл, и кем был, и что видел. Я в уме пытался найти решение ситуации и отвечал невпопад, за что несколько раз пришлось перед ней извиняться.

На следующее утро Жуди сказала, что вместо разминки будет танцевать для нас. Мы не возражали – на этот раз мы ночевали в лесочке, и топлива было в избытке. Она танцевала под собственный напев. В свете костра она смотрелась прекрасно, о чём я ей и сказал.

– Только вот движения очень резкие, если были бы плавные, было бы красивее, – критика полезна молодёжи.

Старик неожиданно рассмеялся:

– Тысячу раз ей об этом говорил. Но она ещё ребёнок, мечтает изменить мир силой и жесткостью. Вот и не может танцевать плавно.

– Мягкое и гибкое жизненнее твёрдого и жесткого, будь мягкой, это красивее, – сказал я танцовщице недавно вычитанную в учебнике у Постигателей Истины мудрость.

Жуди подскочила чуть не на полметра, старик опять рассмеялся. На этот раз он смеялся очень долго.

Жуди изобразила очень красивое, плавное движение рукой – прямо как волна.

– Так, что ли?

– Да, очень красиво.

– Ужасно! Никогда так не буду! – на этом концерт был закончен.

Жуди ринулась в палатку, старик поднялся за ней. Я придержал его за одежду:

– Извинись за меня. Я не хотел обидеть. Она красиво танцует.

Старик с девчонкой шипели в палатке несколько минут.

Ближе к полудню мы достигли деревни. Я остался ждать актёров на опушке леса. Фиу спрятался в багажном ящике. Старика я предупредил не баловать и не пытаться сбежать – Фиу присмотрит.

– Да куда мы сбежим, – ответил старик, ища в небе глазами точку нашего корабля, а затем тронул скакуна. Хорошо, что он правильно понимает ситуацию.

Жуди спрыгнула с набирающей скорость тележки и подбежала ко мне:

– Пожалуйста, не улетай. Дождись нас. Я так тебя люблю, – и убежала.

Маленькие девочки похожи на деревья. Они любят ту землю, в которую их втыкают. В какую воткнут, такую и любят. Похоже, мне не повезло быть такой землёй. Сначала они любят свою землю. А потом маленькие девочки вырастают, становятся взрослыми женщинами и начинают ненавидеть свою землю за то, что у них только такая земля и никакой другой.

Лейла Лесите.

Слова Аскера о том, что она танцует слишком угловато, ранили Лейлу в самое сердце. Она кинулась в палатку, чтобы в одиночестве предаться печали и отчаянию. Следом зашел Иримах.

– Мне не нужны сейчас твои поучения, – буркнула Лейла.

– Не буду. Может, чем ходить с причинным местом в виде буквы "О", пойдёшь к нему и скажешь, что любишь его?

Лейла глянула вниз. Какой стыд! Предательские нижние мышцы растянули обычно аккуратную щёлочку в большое, почти круглое отверстие. А она даже не почувствовала. И вот так она танцевала? Лейла скорее прикрылась плащом.

Иримах улыбнулся.

– Он передавал тебе извинения. Говорил, ты красиво танцуешь.

Лейла бросилась к монаху, обняла его и заплакала.

– Но как я ему скажу? Ведь это верх неприличия. Это невозможно. Женщина должна ждать, а не предлагать себя.

– Он даже не знает, что ты женщина. Он просто улетит, и всё. Знаешь, ещё два дня назад я бы сказал, что любовь между такими разными существами невозможна в принципе и что надо забить камнями до смерти любого, кто о таком даже подумает. Но сейчас, похоже, все человеческие законы не работают. У нас тут Божий Промысел торчит из-за каждого угла. Вы двое такие забавные дети посреди Вселенной, что ты, что он. Похоже, это всё к чему-то хорошему. Так что иди и возьми его.

Лейла плакала на груди у монаха ещё пять минут, а он ласково поглаживал её по голове.